Мне всегда нравилось ломать, разбивать, хотя в детстве я редко портила игрушки. Боясь своего влечения, я скрывала его, сначала инстинктивно, потом сознательно. Я рано открыла для себя красоту разрушения. Делать больно с одинаковой жестокостью и живому существу, и вещи - мне нравилась эта смесь злобного торжества, стыда и болезненной, безумной жалости, чувства, раздирающего тебя на куски. Я любила отрывать крылья у мотыльков, они отрывались с таким сухим треском. Но самое интересное было кормить пауков. Для этого нужно было поймать муху, слегка оглушив ее ,что было не так то просто: стоило было ударить чуть сильнее, и на мухобойке оставалось только противное кроваво-склизкое пятно. Итак, нужно было оглушить насекомое, осторожно взять его за крылья и положить на паутину. Приходя в себя, муха начинает трепыхаться, но она еще слишком слаба, чтобы вырваться, и только запутывается в липких нитях, отрезая возможный путь к спасению. Большой тонколапый паук с мохнатыми ножками выглядывает из норы сначала, ожидая, пока жертва совсем обессилит. И только потом стремительно выбегает, схватывая ее собой, как ладонью, и тут же исчезает. Я преисполнялась отвращения.
Но и это мне скоро наскучило.
Настоящее наслаждения - я это поняла - можно испытать только убив то, что тебя по настоящему восхищает. Нечто прекрасное и неповторимое, а оттого живое. Сжечь Мадонну Рафаэля или разбить статую Микеланджело - вот истинное искусство. Должно быть все величайшие художники творили с тем, чтобы когда-нибудь, через века, погибнуть вновь и вновь в своих творениях.
Только там можно сделать что-то истинно своим. Тобой разрушенная сущность становится частицею тебя.
Когда мы встретились, мой разум помутился. Ты был той вещью, что я всегда искала. Ах, все так просто - мы любили друг друга. Мое безумие было без ума от тебя. Стараясь сделать своим, вдруг замечала, ты ускользаешь... хотела тебя фарфоровой статуэткой в темном шкафу, а ты оказался живой. В мою систему координат твой образ не укладывался. Дисгармоничный, производил шум, смеялся, ломая случайно локтем пространства, и выходя за рамки понимания.
Скрипел сухой песок на зубах, шла против ветра по берегу, передрались между собой метафоры, но знание уже пришло.
Я убила тебя во вторник, тем серым, сырым утром. Стал частью меня. Я растворилась во вселенной.