Глядя на фотографию, Ким испытала сначала изумление. Потом шок. На смену ему пришла обида. Зависть. И - наконец-то! - ненависть.
Какого хуя???
Почему она, Ким, должна тратить свою сраную жизнь, с 8 до 20 просиживая в никчемной конторе, печатая дурацкие бумажки, мыть чашки и пепельницы, умирать от тоски и скуки, от беспросветного и безнадежного отчаяния, мерзнуть на автобусных остановках и заклеивать порванные колготки лаком для ногтей? Почему не она - счастливая, безмятежная - смеется, стоя на палубе сверкающей яхты, а ветер доносит солнечные солёные брызги, теребит волосы и бледно-голубой шарфик от Hermes?
В ярости Ким разодрала журнал на мелкие клочки, и в особенно мелкие - страницу с фотографией в разделе светской хроники, где, если бы не подпись под ней, можно было бы подумать, что это она, Ким, счастливая, безмятежная, смеется, стоя на палубе сверкающей яхты, а ветер доносит солнечные...
Решение пришло сразу. Безжалостное. И невыполнимое.
Но Ким взялась за дело с отчаянием безнадёжности и холодной, несгибаемой яростью.
Для начала - интернет. Вся возможная информация о мисс Сен-Клауд, дочери лорда Сен-Клауда, потомственного аристократа и миллиардера.
Еще не до конца поверив в непреклонность своего намерения, Ким, тем временем, уже делала всё для его осуществления.
И всё складывалось само собой - стремительно и неудержимо.
Подруга принесла откуда-то буклет - работа за границей для студентов и не только. Чернорабочие, няни, домработницы... а что-нибудь в Йоркшире, Англия? Какое странное желание... А впрочем, да - сельхозработы. На все лето. Вы были за границей? Нет? А загранпаспорт? Ну, хорошо.
Справочники по психиатрии: посттравматический синдром, потеря памяти, расстройство речи...
Продать всё, что только купят - платья, книги, диски, музыкальный центр, браслет, кольцо с сапфиром. Нет. Кольцо оставить.
Формальности улажены. Ким едет в Йоркшир.
2
Её светлость имели обыкновение после завтрака выезжать верхом. В зависимости от погоды и настроения, высокородная мисс Сен-Клауд гарцевала по полям и лесным угодьям имения на своей не менее высокородной кобыле белой масти. Не слишком придерживаясь определённых маршрутов, юная леди, однако, имела несколько излюбленных местечек. Например, старинная ограда перед лесом - препятствие, которое ее кобыла брала легко и, можно сказать, даже изящно. Там-то Ким и натянула свою проволоку.
Всё оказалось проще некуда. Похоже, счастливая звезда сопутствовала Ким с того момента, как она взяла с работы кем-то брошенный заграничный журнал со светской хроникой.
3
Кобыла и всадница валялись на земле. Девушка была жива и, кажется, в сознании. Колеблясь одно лишь мгновение, Ким заглянула в глаза собственному отражению, изумившись вновь причудливой игре природы - может, они сёстры? - перевернула тело на живот, - и со всей дури шарахнула железным бруском по своду черепа. Так в кино делают. Потом, на всякий случай, приложила по затылку. Всё было кончено. Ким завернула мисс Сен-Клауд в тряпку и потащила к арендованному утром Фиату выпуска конца 80-х, спрятанному в кустах.
Девицу - в багажник.
Вернулась к ограде, смотала проволоку и обшарила место преступления на предмет улик. Все было чисто. Чисто-чисто. Лошадь уже пощипывала травку, придя в себя. Ким села за руль, перевела дух. И быстро уехала.
Доехав до укромного, не без труда найденного местечка, Ким достала тело, сняла все, что принадлежало наследнице состояния Сен-Клаудов, и натянула на останки простенькое платьице, в котором часто видели Ким. На палец - кольцо с сапфиром. Даже родинки у них почти в одном месте! Кольцо от Тиффани с бриллиантом и изящные часы - всё. Ее светлость мисс Сен-Клауд села за руль. В багажнике, завернутое в темную рогожу, лежало тело бедной русской девушки. Надо же было ехать в такую даль, чтобы встретить здесь свою смерть!
Подъехав к обрыву, молодая леди перетащила тело из багажника за руль. Передняя дверца открыта, жертва наполовину свисает. Бедняжка пыталась выбраться, но застряла в ремне, и ее всю разбило о камни... Щедро облив автомобиль бензином, Ким положила канистру в багажник, столкнула машину с обрыва и бросила следом горящий бензиновый факел из камней и тряпья. Взрыв получился не сильный, но сгорело все, что нужно.
Откопав в куче листьев и веток маленький мопед, её светлость надели дождевик, шлем и двинули в сторону своего поместья. На месте она была уже через час. Прошататься по лесу ей предстояло пару дней, чтобы к шоку и удару от падения с лошади добавилась психическая травма, а потеря памяти с последующим изменением личности явилась естественным и неизбежным следствием инцидента, с ней происшедшего. Достаточно изучив лес, Элизабет с успехом могла избежать встреч с поисковой командой, при необходимости проходя вброд ручейки и прячась на деревьях. Когда, через два дня, грязная, измученная, шатаясь от усталости, мисс Сен-Клауд вышла к дому, все уже почти потеряли надежду. Слабым голосом, но с непререкаемой твердостью, она отказалась от врача, потребовала оставить ее в покое и не выходила из комнаты несколько дней.
По истечении этого времени её светлость наконец-то соблаговолили принять обеспокоенного отца и дать краткую аудиенцию доктору.
Лорд Сен-Клауд, слушая медленный и сбивчивый рассказ дочери о том, что ей открылось в эти два дня - и во время падения, и после, и ночью на дереве, куда она залезла, спасаясь от зверей и духов - уже не удивлялся ни странным, незнакомым интонациям, ни словам, ни акценту. Да, девочке пришлось так много пережить, ее нервы расшатаны, но рассудок - при ней. А эти фантазии, ну что ж. В пять лет она всем говорила, что ее мать - Снежная Королева, и была почти права, если посчитать, сколько кокаина та вынюхала за год до своей смерти. Полиция привезла малышку с вокзала, где юная леди пыталась купить билет до Северного Полюса, и больно покусала лейтенанта при попытке к бегству.
Особенно же радовался лорд разрыву дочери с этим жиголо-итальяшкой, бывшим женихом. Последнее обстоятельство окончательно укрепило его уверенность в здравом уме и твердой памяти Элизабет, и, заручившись ее благословением и уверениями в том, что все самое страшное уже позади, лорд Сен-Клауд отправился в Нью-Йорк, где его ждали неотложные дела. Бизнес, знаете ли.
А её светлость, леди Элизабет Сен-Клауд, осталась в поместье, дабы заново научиться всему, что она имела (не)счастье забыть. В чём ей с успехом помогали найденные в комоде, весьма подробные дневники, которые Лиз имела обыкновение вести с 6 лет вплоть до несчастного случая. Ну и гадиной же она оказалась!
Что еще можно добавить? Прежние друзья и подруги леди Элизабет нашли, что она переменилась, и не в лучшую сторону. Стала невыносимо скучной и чопорной, словно викторианская старая дева. Забросила казино и великосветские тусовки, занялась поместьем и папашиным бизнесом. Одним словом, совершенно сбрендила.
4
Спустя три месяца после несчастного случая и счастливого спасения, лорд Сен-Клауд и его дочь очередным прекрасно-солнечным летним утром встретились в Голубой гостиной.
- Милорд, второй день у меня такое ощущение, будто Вы хотите что-то спросить?
- Да... Но, видишь ли... не знаю, как ты к этому отнесешься. То есть, напротив, отлично знаю... - не договорив, лорд впал в задумчивое предусмотренное молчание.
- Ваша светлость! Я полагаю, имеет смысл поделиться со мной тем, что вас так беспокоит, прямо сейчас, - Элизабет сидела на подоконнике, глядя в сад и любуясь открывающимся видом.
- Видишь ли, дорогая моя Лиззи, через две недели в графстве открывается очередной охотничий сезон. Как тебе известно, уже не первую сотню лет на нашей семье лежит почетная обязанность открывать его. Я, конечно, выступлю с речью, а все, что могло бы потребоваться от тебя - лишь стоять со мной рядом и мило улыбаться. Ну, может, еще вручить почетный рожок лучшему охотнику прошлого сезона. Я не раз имел возможность убедиться, что ты терпеть не можешь всех этих, безусловно, отживших свое, хотя и столь милых, традиций. Но полковник Инч, и мэр, и арендаторы... словом будет верхом неприличия, если мы опять нарушим обычай. Конечно, знаю я и то, что это время ты обычно проводишь с Вероникой, в Биаррице, а потом вы едете в Ниццу, оттуда в Монте-Карло или Сан-Тропе, и меньше всего мне бы хотелось нарушать твои планы, но я просто ума не приложу, чем на этот раз объяснить твое отсутствие. Сослаться на нездоровье, вызванное трехмесячной давности происшествием, не представляется возможным, так как почти каждый день ты выезжаешь верхом на своем новом черном жеребце и носишься без устали по всей округе...
- Папа!..
- Да, деточка.
- Не утруждай себя уговорами.
- Конечно. Я и не смел надеяться.
- К черту Веронику, папа! Надо - так надо!
- Элизабет?..
- Чего не сделаешь для дорогого папочки...
После некоторого молчания - и на этот раз не предусмотренного, вызванного, безусловно, самыми радостными переживаниями - лорд Сен-Клауд продолжил.
- А знаешь, душа моя... как все-таки удачно получилось... с этим твоим падением... тебя как будто подменили. И слов нет выразить, как по душе мне эта подмена.
- Вы правы, как никогда, милорд.
- А какая была отличная идея - уволить половину слуг. Вот уж не думал, что ты так практична! Только вот, милая...
- Да, папа?
- С этим самолетом... может быть, всё-таки наймём пилота? Ну подумай сама, пристало ли леди Сен-Клауд самой садиться за руль?
- За штурвал, папа. Пристало. Полагаю, не эти соображения руководят Вашей светлостью в данном случае.
- Да, малышка. Я волнуюсь. А что тут удивительного? Любящий отец, после стольких лет наконец-то действительно обретает свою единственную дочь и наследницу, поддержку и помощь ... Конечно, я волнуюсь. И после всего пережитого...
- Не стоит. Это не сложнее, чем водить автомобиль.
- Твердость и решимость, достойные Сен-Клаудов. У меня все больше поводов гордиться Вами, миледи.
- Благодарю, милорд. Что-нибудь особенное заказать к обеду?
- Полагаюсь на твой вкус, милая. Если что-то понадобится, я в кабинете. А твоя идея насчет освоения российского рынка просто блестяща. Отдел разработок уже подключился.
- Рада слышать. Увидимся за обедом, милорд.
- Да, дорогая!
И Элизабет отправилась на кухню - дать распоряжения повару.