Может, это уже и не самая актуальная тема, но хочется внести в неё свои "пять копеек".
Что я могу сказать по поводу прочитанного?
Говоря о конформизме этого композитора (писавшего всю жизнь наряду с русско-почвенническими сочинениями вполне официальную советскую музыку и занимавшего вполне добровольно самые привилегированные посты в номенклатуре Союзе Композиторов (СК) СССР), автор статьи забыл упомянуть самый "козырной" факт свиридовского конформизма (стОящий всех его "время, вперёд!", "патетических ораторий" и "ленинских од", вместе взятых): участие в госзаказе на написание музыки Государственного гимна СССР в 1960 г. - притом без всякого принуждения и, уж тем более, угроз для жизни или творческого благополучия. Одного такого факта (равно как и его вполне мирного общения с т.н. "полезными евреями" из СК) было бы достаточно, чтобы по достоинству оценить все эти свиридовские "заветные-потайные" дневниковые откровения (про "коммунистов-сионистов", засилье "не тех людей" в ЦК и СК, "модернистов-авангардистов", и т.д. и т.п.).
Т.е. я не отрицаю, что все его антизападнические, "бело-патриотические", юдофобские и музыкально-почвеннические идеи изложены вполне искренне и, буде они выражались не только в дневниках, но и в публичном поведении, - цены бы не было честности и последовательности Юрия (Георгия) Васильевича. (Например, именно поэтому можно считать честным человеком диссидента-академика Шафаревича. Или сонм отечественных гуманитариев-черносотенцев, работавших дворниками и котельщиками, но не сидевших в президиумах.) Так что - проблема здесь вовсе не во взглядах Юрия Свиридова, а в том, что ему при всём при этом очень уж хотелось казаться "белым и пушистым".
В этом смысле Свиридов не сильно отличается от своего ближайшего аналога из области литературы - писателя Василия Белова. Этот радетель "чистых истоков" и беззаветный борец с их погубителями-загрязнителями (всё теми же "коммунистами-сионистами", "модернистами-авангардистами", "не теми людьми" и т.п.) до 1985 г. делал вполне нормальную карьеру продвинутого "совписа": сидел себе в разнообразных президиумах, верховных советах, состоял в редколлегиях и - главное - в рядах столь ненавистной ему (как потом оказалось) правящей партии. Чем-то в этом роде был и художник Глазунов: количество изображённых им Брежневых и "дружественных нам лидеров" говорит само за себя.
Давно ведь уже сформулировано основное кредо этих "белых патриотов": "октябрьская революция и советская власть - результат сионо-масонского заговора, но мы умрём, защищая её достижения!"
Да и не столько в самом Свиридове проблема, сколько в его неумном племяннике С.Белоненко, опубликовавшем пухлый фолиант эпистолярных откровений своего дяди. "Неумный" - лишь в том смысле, что, опубликовав всё это (с сознанием исполненного святого долга! - С.Белоненко известен как очень даже инициативный черносотенец, что, впрочем, не редкость в Ленинградской Консерватории), Белоненко способен потрясти эти текстами лишь недалёкого обывателя: в глазах любого профессионала, знающего о Свиридове чуть-чуть больше, чем Романс из "Метели", племянник оказал своему дяде явно медвежью услугу. Без этой публикации всё было бы гораздо проще: ну писал человек свои "патетические оратории" пополам с развесистой клюквой (типа "русь уходящая"), а нужду свою сокровенную справлял в дневниках, для публикации не предназначавшихся. С кем не бывает. А услужливый дурак, как известно, опаснее врага. Тем более - т.н. "дурак с инициативой".
Хотя, лично у меня есть большие сомнения, что г-н Белоненко такой уж дурак -
если иметь в виду интересы не покойного дяди, а свои. Просто дядя уже умер, а племяннику надо ещё сделать свой гешефт на дядином трупике. (Ошибаются те, кто считает отечественных черносотенцев такими уж идеалистами: евреев они хоть и не любят, но гешефты умеют проворачивать не хуже шекспировского Шейлока. И, в отличие от последнего, ничем не рискуют.) Дяди-то всё равно уже нет: "дедушка старый, ему всё равно".
Если же отставить в сторону сокровенные-откровенные свиридовские "мысли о вечном" и оценивать лишь музыку и его размышления об оной, то весьма характерным в статье В.Лихта (как и у многих отечественных авторов, пишущих о композиторах-современниках) является такой своеобразный дуализм: человек и "думатель" Юрий Васильич, конечно, говённенький - "но какая музыка!"...
Я никогда не понимал этого полуистеричного восхищения свиридовским творчеством (если только оно исходит не от идейных "свиридовцев"). Не то что бы я считал Свиридова неталантливым композитором - нет, конечно. У него есть несколько довольно ярких вещей и отдельные удачные проблески. Просто "яркость" эта - несколько второй свежести. И очень провинциального свойства. Что "из Свиридова" вертится в голове в самую первую очередь? - Вальс и Романс из "Метели", начало Маленького триптиха и "Время, вперёд!". Только первые три примера очень уж сильно напоминают (соответственно) Вальс из "Маскарада" Хачатуряна, одну вариацию из органной Пассакалии Баха и медленный раздел из Скерцо Первой симфонии Шостаковича - а все эти столь разные сочинения объединяет то, что написаны они были несколько раньше. Что же до последнего из примеров - то это не более чем общее место из нормальной такой соцреалистической музыки, какой тогда было навалом (хотя и с элементами хорошей ретро-стилизации).
Вот эти два слова - "провинциальный" и "соцреалистический" - я бы и отметил как ключевые к характеристике т.н. "феномена Свиридова" (как и Белова, и Глазунова и проч.). Человек нашёл некую "свою" локальную интонацию, но не идёт вглубь материала (как Мусоргский, Яначек, Барток, Стравинский или тот же любимый Свиридовым Вельо Тормис), а разрабатывает её с помощью вполне инертно-декоративных, отработанно-академических приёмов. (Сразу вспомнил романс Свиридова "О, Родина!": истерично прыгающее, почти попсовое, фортепианное вступление и первый вопль солиста, звучащий как "Уро-о-одина!") Это примерно то же самое, что найти "свеженький мотив" и тут же покрыть его лаком. Получается такой соцреализм с русско-почвенным акцентом. (Раздобудьте фонограммы нардеповских съездов 15-летней давности, послушайте, как на них выступает всё тот же В.Белов, а потом прочтите его тексты вслух, так же окая. Примерно вот то самое и получится.) Свиридову повезло, что его музыка оказалась менее мутной, чем у бесконечных официозных кабалевских-хренниковых, но это лишь - не более чем эффект того самого безрыбья, на котором и рак дельфин.
То же самое - и "почвеннические" взгляды Юрия Васильевича на музыку вообще. Как и в любой мифологии, какое-то увлекательное зерно в них, несомненно, есть. Согласно его нехитрому катехизису, всё зло и бездуховность - они, мол, происходят от измены "живому человеческому голосу" и засилья "инструментальщины"; а "инструментальщина" - она, мол, вся идёт от "католичества"; а уж "католичество" - оно и подумать страшно, откуда идёт... (У Белова: всё зло идёт откуда? - от измены матушке-природе; а изменяют ей где? - в городе; а в городе засели, спрашивается, кто? - ... У Глазунова: вся "трагедь" пошла от измены "натуре", а изменяют ей всякие там импрессионисты-абстракционисты, а они-то уж все - знамо кто...) И при всём при этом радетель чистых музыкальных истоков спокойно и уверенно утверждает в своих дневниках, что Мусоргский, мол, хотя и в широту-глуботу мыслил, а вот оркестровать хорошо так и не научился. (Обычная кислая туфта, гуляющая по советским учебникам "истории музыки" ещё со времён Римского-Корсакова, академиста, Мусоргского совершенно не понявшего и подвергнувшего его партитуры кардинальной вивисекции. Очередное доказательство провинциальности того, кто так рассуждает.)
В общем, всё мышление и все обобщения, владение фактами и материалом - на уровне Верхней Вольты.
И уж совсем унылое впечатление производят более мелкие композиторы "свиридовского помёта". Они тоже любили дневники писать. Открываем эпистолярные страдания какого-нибудь Валерия Гаврилина (выдержки из которых - как и свиридовские - публиковались в "Нашем Современнике") - и читаем нечто многозначительное:
"Экспресс-сионизм. Да... Лучше и не скажешь!"
Остальное - досмотрим у Чехова в "Жалобной книге".