От очередей Николай за последние годы успел отвыкнуть, а здесь все было как в "добрые" старые времена. Явка за час до открытия. Энергичная женщина со списком. Нервозная атмосфера ожидания.
Как же быстро слетает с человека налет самоуверенности! И как мало нужно времени, чтобы снова превратиться в "существо из очереди"! Вроде бы и хочется сохранять достоинство. Но как его сохранить, если твоя фамилия в списке сорок вторая, а принимают за день около сорока человек. А не успеешь - начинай все снова...
На этот раз, уже ближе к вечеру, список оказался у Николая. От заветной двери его отделяло расстояние в шесть человек, однако физически их было только трое. Перечитывая фамилии, Николай мысленно просил этих незнакомых людей не приходить сегодня совсем.
" Ну, на кой черт сдалась вам эта бумажка! Жили без нее и еще сто лет проживете. А мне загранпаспорт, как воздух..."
И ведь это было правдой! Для кого-то загранпаспорт - лишь потенциальная возможность иногда покидать пределы отечества. Для Николя же он стал единственной ниточкой ведущей к двум самым близким на свете людям. Уже два года жена и дочь проживали в Америке и, похоже, обратно не собирались. А он все еще надеялся, что убедит их вернуться, но для этого самому нужно было оказаться там, за океаном. Денег на поездку накопил. Визу и приглашение обещали сделать. Оставалось только прорваться в эту проклятую дверь с табличкой "Прием документов"!
Между тем обстановка начинала накаляться. Моложавая самодовольная дама просидела в кабинете вдвое дольше обычного. Люди все чаще смотрели на часы. Пожилая разговорчивая тетушка начала сетовать, что похоже и на этот раз не все успеют. А нервный высокий господин из конца очереди взял список и стал проверять, не вклинился ли кто-нибудь посторонний. Наконец дама вышла, возмущенно хлопнув на прощание дверью. Очередь облегченно вздохнула, но тут же следом за ней появилась и хозяйка кабинета. В ответ на негодующие взгляды розовощекая полногрудая особа понимающе улыбнулась, плавно и неспешно понесла свое дородное тело в другой конец коридора. Николай смотрел вслед и чувствовал, как начинает ее ненавидеть. Из-под оболочки цивилизованного человека уже готово было вырваться на свет крикливое истеричное существо. Он мысленно повторял себе, что в любой ситуации держаться надо достойно. Но слишком уж многое было поставлено сейчас на карту...
С того момента, как у жены появилась возможность получить работу за океаном, семейная жизнь вступила в полосу распада. На все увещевания о том, что им и дома неплохо живется, ему с железной стойкостью возражали, что человек должен и даже обязан искать место, где его труд лучше оценят. Главное, проявить инициативу, а не пребывать в спячке, подобно некоторым, которые даже загранпаспорт оформить не могут.
Доводы морального плана отвергались еще решительней:
- В конце концов, не на всю же жизнь уезжаем!
Однако, как и подозревал Николай, к концу второго года начались намеки на возможность продления контракта. Времени, чтобы навестить оставленного отца и мужа, конечно, не было. Так что оставалось только самому пересечь океан. А там уж, если Бог даст, попробовать убедить их вернуться...
Хозяйка кабинета вернулась через несколько минут. Очередь, уже готовая обрушить на ее голову проклятия, встретила появление радостными улыбками. Словоохотливая женщина тут же сообщила всем, что эта полная девушка не вредная и к каждой закорючке не придирается. Зато в другие дни принимает тощая крашенная блондинка. Так вот та - настоящий Аракчеев в юбке. Каждого второго отправляет обратно, а некоторых уже гоняет по третьему разу. Слушая, Николай живо представил себе, как белокурая бестия с садисткой улыбкой швыряет ему назад документы, и в голове с навязчивостью зубной боли закрутилось:
"Сегодня надо пройти! Чего бы это ни стоило!"
Его очередь подошла за сорок минут до закрытия, однако, по списку впереди было еще три человека. Бытовой вопрос "- Придут или не придут?" вдруг начал обретать трагическую шекспировскую глубину. Николай почему-то хорошо запомнил лицо женщины, которая записалась прямо перед ним. Представлял, как она сейчас в толпе выходит из метро. Как, посматривая на часы, идет, а может быть и бежит к одноэтажному невзрачному зданию паспортного отдела. И от того, сколько человек попадется на ее пути, подвернется или нет каблук незнакомки, зависело, увидит ли он в ближайшее время свою жену и дочь!
Наконец дверь отворилась. Выходивший мужчина переступил порог, но потом повернулся и начал, что-то долго и занудно уточнять. И тут у Николая не выдержали нервы. Сунув кому-то в руки список, он ворвался в кабинет, в то самое время, когда в конце коридора появилась раскрасневшаяся от быстрой ходьбы женщина...
Через десять минут, выходя из дверей, он сочувственно оглядел оставшихся. Кто-то из них еще успеет пройти. А кому-то уж точно сегодня не повезет! Ему почему-то стало стыдно и захотелось быстрее выйти на свежий воздух. А еще очень захотелось оказаться где-нибудь в тихом безлюдном месте и обязательно чего-нибудь выпить.
От паспортного стола до входа в Главный Ботанический Сад было десять минут пешего хода. Когда-то они часто ходили туда втроем с женой и дочерью. Верхом на Николае, испуганно озираясь по сторонам, ехала кошка Муська. Травы она смертельно боялась и во время прогулок предпочитала не покидать надежного плеча хозяина. А встречные прохожие смотрели на них с улыбкой и говорили, что кошка, наверное, дрессированная.
"Господи, какое же счастливое было время! Почему же тогда он не понимал и не ценил этого счастья?"
Пройдя мимо пустующей будки охранника, Николай оказался на территории сада. Обогнул маленький пруд, вышел на главную аллею и свернул направо. Здесь начинался "большой круг". Дорожка, плавно загибаясь, снова выходила на главную аллею. Апрельский вечер, как назло, выдался пронизывающе холодным и серым. Слыша звук собственных шагов, Николай по пустым дорожкам уходил вглубь сада, и деревья уныло протягивали к нему еще не оперившиеся листвой ветки. Неожиданно повалил снег. Плотной колючей сеткой он бил в лицо, падал на куртку, ложился на пока еще сухой асфальт. За предыдущую теплую неделю Москва успела избавиться от последних атрибутов зимы, и этот запоздалый снег был сейчас чем-то враждебным и инородным. Словно, в недавно освобожденный город прорвался отряд отступающего неприятеля. По притихшим улицам, лязгая металлом, двигаются его мрачные колонны. Генерал из открытой машины обводит взглядом стены и подсчитывает, во что обошлась эта временная победа. А следом маршируют хмурые солдаты. Они знают, что пришли суда ненадолго, что возможно уже завтра снова придется отступать. Но пока что город в их власти, и стук кованых сапог далеко разносится в пустоте улиц...
Николай плотнее застегнул куртку. Достав из портфеля флягу, сделал большой жадный глоток. Жидкость обожгла горло. Но он сделал еще несколько глотков вдогонку, и ждал пока по телу пробежит теплая волна. Но опьянения почему-то не наступало. Большой радости, что завершилась, наконец, эпопея с документами, он тоже почему-то не испытывал.
"Паспорт обещали выдать через месяц. Возможно, еще через пару месяцев он увидит жену и дочь. Но что дальше? Расскажет им, как тикают ночью часы в опустевшей квартире. Как по ночам во сне приходит умершая год назад Муська... Все это расценят, как попытку надавить на жалость. Это ты не может жить вдалеке от близких. А вот они, похоже, без тебя могут."
Проводив семью за океан, Николай почти сразу столкнулся с незнакомой раньше проблемой. Мир обернулся какой-то новой своей гранью, и он вдруг физически ощутил гнет равнодушия. Люди проходили мимо, проходили сквозь него и каждый был бесконечно далек от другого. Регулярные звонки друзьям оставляли стыдливое ощущение собственной навязчивости. Вскоре он перестал звонить и просиживал вечера перед телевизором рядом с молчащей телефонной трубкой. Тем временем, изнутри сжигала жажда живого человеческого общения. Перекипая, этот коктейль оставлял в душе темный ядовитый осадок. Иногда даже хотелось встряхнуть холодный равнодушный мир какой-нибудь скандальной выходкой. Но воспитание и страх потерять человеческий облик помогали держать себя рамках приличий.
" Человек всегда ищет, где ему лучше. Но с каких пор это понятие сводится к получаемой сумме в американской валюте? Жить в согласии, вместе встречать превратности судьбы - это ли не настоящее счастье? И его ни за какие доллары не купишь!"
Вопросы крутились в голове, но он понимал, что те, с кем он мысленно спорил, отвечают на них совершенно иначе. И постепенно приходило ощущение, что здесь не только его сугубо личные проблемы. Человечество вступало в эру глобального одиночества. Лик ее, до конца еще не проявился, но уже был страшен. Об этом пытались предупредить, но одинокие голоса тонули в хоре массовки.
Снегопад прекратился почти одновременно с последним глотком из фляжки. Опьянение наконец-то дало о себе знать, и Николай погрузился в какое-то расслабленное и благостное состояние духа.
" Дорогие мои! Хорошие мои! Может быть, вы меня сейчас и не вспоминаете, но я вас очень люблю."
В какой-то момент показалось, что его искренний порыв преодолел все барьеры и расстояния, и где-то на другом конце Земли встрепенулось сейчас ответное чувство. Однако эйфория прошла быстро. Таинственный канал связи закрылся, и он снова чувствовал, что разговаривает с пустотой. А под ногами только что выпавший снег превращался холодную сырую кашу.
Запрокинув голову, Николай влил в себя последнюю каплю из фляги. Достал сигарету. После нескольких неудачных попыток извлек из зажигалки струйку огня, жадно затягиваясь, закурил, и попытался привести в порядок мысли:
"Чего тебя не устраивает? Через месяц получишь паспорт, жена вышлет приглашение, оформишь визу. А там уж видно будет. Может они тебя уговорят остаться."
Однако представить себя обитателем маленького американского городка почему-то не удавалось. Воображение даже не могло нарисовать их встречу в аэропорту. Картинки получались какие-то искусственные, вымученные. А потом он вдруг с беспощадной ясностью осознал:
" Не будет этого! Ни приглашения, ни поездки, ни встречи в аэропорту. Они там великолепно обходятся без тебя. А сюда вернуться только после твоих похорон, квартиру продать."
Чувствовал неприятный озноб, он застегнул молнию куртки до самого подбородка. Даже мысль о том, что он может серьезно простудиться, вызвала отвращение. Поболеть можно, когда о тебе кто-то заботится. Валяться же одному с температурой в пустой комнате - хуже не придумаешь. Однако возвращаться домой все равно не хотелось. Докурив сигарету, он тут же потянулся за пачкой. Опять долго щелкал зажигалкой, а когда наконец-то прикурил, почти над ухом услышал женский голос.
Незнакомка подошла незаметно. В руках она держала длинную дамскую сигарету и, извиняясь, просила одолжить ей зажигалку. С первого же взгляда Николай отметил, что лицо у этой женщины милое и открытое. Улыбка ее совершенно не походила на лакированное рекламное выражение счастья. Чувствовалось, что она действительно искренне рада встретить на этой пустынной дорожке человека, который поможет ей решить эту маленькую проблему. А когда Николай суетливо и безуспешно попытался извлечь огонь, она снова улыбнулась и попросила:
- Можно я попробую?
Прикурив с первой же попытки, женщина вернула зажигалку, поблагодарила. После этого они должны были разойтись, чтобы никогда уже не встретиться больше. Но Николай вдруг вспомнил, что это она полчаса назад, раскрасневшись от быстрой ходьбы, ворвалась в коридор паспортного отдела. Тут же вспомнил и о том, как с подленькой поспешностью прошмыгнул тогда в кабинет, и захлопнул перед ней дверь. Ощущение вины, а, может быть, какой-то иной подсознательный импульс заставили поинтересоваться, успела ли она подать документы. Незнакомка сначала удивленно вскинула брови. Но, узнав недавнего соседа по очереди, заулыбалась, и начала радостно рассказывать, что на этот раз у нее все получилось. Потом она поведала историю о своих прежних мытарствах и рассказала, куда в первую очередь собирается поехать, когда получит паспорт.
К выходу из парка они шли вместе, и, казалось, давно были знакомы. То, что Елена была болтушкой, Николая совершенно не смущало. Он уже знал, что она работает в школе учительницей истории. А когда Елена поделилась своими планами загранпоездок, сразу отметил, что круг интересов этой женщины отличается от общих стандартов. Знаменитые соборы и картинные галереи, превалировали над пляжным отдыхом и комфортом отелей. Когда попрощались, Николай, набравшись смелости, узнал ее телефон. Хотя и не был уверен, что когда-нибудь им воспользуется.
Уже перед сном Николай вспомнил, что надо бы сообщить своим про загранпаспорт. У жены времени на переписку не хватало, и потому общение в основном происходило через электронную почту дочери. Девчонка писала по-русски, но латинским шрифтом. Николая это сильно раздражало, но, по ее словам, достать русскоязычную клавиатуру в процветающей Америке было невозможно.
Войдя в почту, Николай написал:
"Ура! Еще месяц, и я выездной! В мыслях уже рядом с вами. Жду приглашения. Целую."
Но это показалось слишком игривым, и он ограничился сообщением:
" Паспорт обещали через месяц. Можно высылать приглашение."
Но, еще подумав, оставил только про паспорт. И, отправляя письмо, поймал себя на мысли, что тщательно подбирает слова, будто общается с чужими людьми.
На следующий день, Николай несколько раз на работе заглядывал в личную почту. Все новые письма оказались спамом. В очередной раз, удаляя "выгодные предложения", с ненавистью думал, что весь мир превращается в продавцов и покупателей. С какой остервенелой навязчивостью со всех сторон звучат призывы купить, воспользоваться, попробовать. А ему всего лишь нужно коротенькое письмецо от дочери.
На завтра все повторилось. Уже без раздражения, с усталой обреченностью он удалил спам и попытался представить того, кто посылал ему весь этот электронный мусор. Молодой он, старый? Мужчина или женщина? Однако воображение рисовало только белое пятно вместо лица. И скорее всего, где-то на другом конце виртуального пространства работала запушенная в автоматический режим программа.
В пятницу вечером Николай чуть было не устроил скандал в Макдональдсе. Народу в заведении было не очень много, но свободных столиков, как всегда, не хватало. Поднявшись по лесенке на второй этаж, он оглядел зал. Прямо перед ним целый стол занимала девица с ноутбуком. Одета она была под унисекс, с лицом и прической в том же стиле. Справа от нее на стуле лежала сумочка, слева висел плащ. На его вопрос Николая девица, поджав губки, ответила, что все занято. Видно было, что врет, но он не стал спорить и прошел дальше. У стены ворковала парочка молодых людей. Судя по пустым оберткам и стаканами на подносе, они уже давно закончили трапезу, но уходить не спешили. Встав рядом, Николай, время от времени, бросал в их сторону вопросительные взгляды, однако на молодых людей это ни как не подействовало. В глазах даже появились ехидные огоньки: " Извини, сегодня не твой день, дядя!"
Наконец, не выдержав, он поставил поднос на их столик. "Не занято?" прозвучало уже не как вопрос, и они, испуганно переглянувшись, начали собираться. А он решительно сдвинул в сторону объедки и принялся за свой фастфудовский ужин. Девица за соседним столиком, по-прежнему в одиночестве, продолжала стучать пальчиками по клавиатуре. Время от времени на лице появлялась блуждающая улыбка. Она явно пребывала в каком-то ином пространстве и готова была защищать свою суверенную территорию барьерами из плаща, сумочки, а может и другими более серьезными средствами. Николай же, чувствовал, как в душе закипает иррациональная ненависть и к этому почти бесполому существу, и к тому миру, который она сейчас воплощала.
" Нечего тебе за океаном делать! Если даже здесь, от всех этих новых стандартов с души воротит..." - думал он, доедая плоды заокеанских кулинарных технологий.
Вернувшись домой, Николай вспомнил про новую знакомую. Разыскал в электронной записной номер и долго смотрел на него. Как наяву, представлялась стеклянная стена, и ощущались ее толщина и холод:
" А что еще может быть между людьми, чьи годы, словно параллельные вселенные, прошли в разных временных измерениях и пространствах!"
Но потом в памяти вдруг ожили обстоятельства их случайного знакомства. Мокрый белый снег на асфальте и ботинках. Скелеты ветвей, пронизывающий холод, и пророческое озарение, что никакой встречи с семьей не будет. И в этот самый миг, словно амнистия свыше, живой человеческий голос...
" Может это знак, а не просто случайность..."
Елена почти сразу взяла трубку. Услышав ее голос, Николай почувствовал себя уверенней. Она явно была рада звонку. Сообщила, что как раз в данный момент смотрит в Интернете погоду. Завтра она ожидалась очень хорошей и не плохо бы сходить в ботанический сад.
На следующее утро в город действительно пришла настоящая весна. Прозрачно-голубое небо уже казалось теплым. Яркое солнце быстро съедало с асфальта ночную наледь. К главному входу они подошли почти одновременно. На этот раз Елена оделась в коротенькую спортивную куртку и облегающие джинсы. Николай сразу отметил, что у нее хорошая ладная фигура. Прическу она тоже изменила. Мелкие кудряшки, удачно гармонировали с азиатским скуластым овалом лица и придавали облику "училки" сексуальность. И Николай поймал себя на том, что уже смотрит на нее не только, как на партнера по прогулкам. Однако, сначала разговор не клеился. Оба чувствовали себя скованно. И в голове голосом Вахтанга Кикабидзе навязчиво повторялось:
" Вот и встретились два одиночества, развели у дороги костер..."
Но постепенно к его спутнице вернулась обычная разговорчивость. Как то незаметно, отклонились в сторону от главной аллеи, и оказались в незнакомом уголке сада. Облокотившись на спинку лавочки, устроили перекур. Елена извлекла из спортивной сумки целый пакет с пирожками, одноразовые чайные стаканчики и термос. Николай внес на общий стол два тощих бутерброда, флягу коньяка, и импровизированный пикник неожиданно получился вполне душевным. Когда расставались у метро, Елена сама подставила щеку для поцелуя и приняла приглашение, поужинать на ближайшей неделе. Провожая ее взглядом, Николай видел, что женщина сейчас счастлива, и ему вдруг очень захотелось продлить это ее состояние. Костер, хоть и медленно, но разгорался...
На следующее свидание Николай пришел уже с цветами. На Елене было красивое длинное платье, и Николай заметил, что многие мужчины в кафе обращают внимание на его спутницу. Вечер закончили у нее дома. А утром, пока смаковали приготовленный Еленой кофе, успели обсудить, куда отправятся вместе, когда получат загранпаспорта.
В электронную почту, Николай заглянул только на следующие выходные, и вместе со спамом чуть было не удалил письмо от дочери. Девчонка наконец-то раздобыла русскоязычную клавиатуру и теперь на полноценном родном языке писала:
- Папочка, я приняла решение вернуться. Мама со мной прилететь не может. У нее контракт, работа и все такое. Но эту проблему мы обсудим при встрече. Когда возьму билеты сообщу. Целую.
Несколько раз перечитав письмо, Николай вышел на балкон и закурил. На ветках росшей по соседству груши уже проклевывались первые листья. Весна пришла в Москву необычайно рано. И, казалось, именно из-за ее раннего вторжения путаются нити судьбы, нарушается привычный ход событий. Вдыхая табачный дым, он думал, что, пожалуй, в данной ситуации все складывается хорошо, но все равно было немного грустно...
Через неделю дочь сообщила дату прилета. А буквально накануне утром Николай обнаружил в почтовом ящике открытку с уведомлением. Можно было идти получать загранпаспорт.