Многим осень не нравится, но я солидарен с Александром Сергеевичем, любившем ее более других времен года. Осень время особое, поэтичное. Спадает зеленая мишура и буйство животворящих сил июля. Заканчиваться жалкие потуги августа удержать уходящее лето. Наступает пора строгой красоты и светлой грусти. Словно торжественные звуки кафедрального органа разносятся в тишине застывшего леса. Чья-то невидимая рука нажимает клавиши, и мощные аккорды органных труб плывут над опавшей листвой. Вторя им, словно струна, дрожит на пожелтевшей траве посеребренная утренним заморозком паутинка.
Но есть у осени и другая сторона: Холодный мелкий дождь с утра висит над городскими улицами, потерявшими все краски, кроме серой. Выходя из подземки, люди торопливо открывают зонты, бегут куда-то дальше. А мимо, сердито урча, бесконечным потоком ползут забрызганные грязью машины.
Но пройдет одна две недели и мороз прихватит ледяной коркой лужи. Выжав из себя влагу, холодный воздух снова станет чист и прозрачен. А из набежавшей серой тучи, медленно кружась, полетят вниз снежинки. В первом снеге тоже есть что-то торжественное. Словно мягкое одеяло, он укутывает землю. И зима это не смерть, а лишь глубокий зачарованный сон.
Но это в природе, где все подвержено циклам. Человеку путь лишь в один конец! Первые ростки самосознания, словно зеленая листва на проталинах среди почерневшего снега. Юность, похожа на неустойчивую весеннюю погоду. Радость и отчаяние перемешаны, будто яркий солнечный свет с пронизывающим мартовским ветром. Зрелость, как входящее в силу лето. Но не успел насладиться теплом июля, а уже пробивается сквозь буйную зелень желтый листок. Наступает время собирать урожай. Что посадил, то и собрал. А вскоре уж и поля пусты. Холодный дождь повис над мокрой стерней, уравнивая тех, кто много успел, и тех, кто попусту тратил время. Ну а дальше заморозки, заря во мгле холодной, и, впереди только белый, как больничная простыня, снег.
Это надо научиться принимать. Однако есть искушение обмануть время, невзирая на календарь, устроить себе вторую весну или маленькое лето. Искушение заманчивое и опасное. Нагрянувшая посредине зимы оттепель обманывает природу. Распускаются цветы, набухают почки, пробивается из земли посаженный осенью чеснок. А потом, поверивших в обман, безжалостно бьет вернувшимся морозом. Не менее опасна такая подмена времен и для человека. И иногда, гуляя по мокрым дорожкам перепутавшего сезоны парка, вспоминаю историю моего коллеги. Историю грустную и простую. У большинства людей они, как правило, и бывают незатейливо просты, в отличие от лихо закрученных сюжетов мелодрамы.
Николай ( буду называть его так) в свои пятьдесят с небольшим оставался закоренелым холостяком. Он ничего не рассказывал про свою молодость, но, наверное, и у него была весна с буйством чувств, метанием от ненависти до любви, от отчаяния до восторга. Но видимо не сложилось, не повезло, не получилось обзавестись ни семейным очагом, ни потомством. Может слишком сильно по молодости ожегся, а может быть и отложил свою весну на потом, усердно грызя гранит науки.
Карьеристом Николай не был, однако, горячее желание отрыть и изобрести что-нибудь нужное для человечества его постоянно вдохновляло. Казалось, страсть к естественным наукам и изобретательству заменила в его жизни все остальные чувства. Было в нем что-то от ученых энтузиастов конца позапрошлого века. Даже внешне он чем-то напоминал Жака Паганеля. И, возможно, если б довелось ему родиться в то время, смог бы что-то создать и даже прославиться. Но эпоха энтузиастов одиночек канула в лету вместе с фанерными аэропланами, паровыми автомобилями и наивной верой, что прогресс осчастливит человечество. Столько всего уже изобретено и открыто, что полжизни уйдет лишь на изучение трудов предшественников. К тому же творчество нынче процесс командный, требующий технического оснащения и финансовых вложений. А в прожекты Николая никто вкладываться не собирался. На работе ему приходилось делать то, что поручало начальство, и регулярно "получать по рукам" за излишнюю инициативу. В такой ситуации, чтобы вырваться из очерченного судьбой круга, нужно быть гением, подобным Альберту Эйнштейну. А Николай, увы, гением не был. Многие его начинания грешили дилетантством, и не выдерживали проверки правильно поставленным экспериментом. И я, и другие коллеги, часто сцеплялись с ним по этому поводу. Николай со злым переходящим в агрессию упрямством пытался отстаивать свою правоту. Хотя во всем остальном был человеком симпатичным, отзывчивым и добрым. Так что, относились к нему в коллективе хорошо. Правда за спиной посмеивались над страстью к изобретательству и ворчали:
- Женить бы его что ли! Может тогда угомониться.
Но если у мужчин дальше ворчания и благих пожеланий дело не шло, то женщины активно в этом направлении работали. По нынешним временам, наверное, у каждой семейной дамы найдется незамужняя или разведенная подруга. Вот с ними Николая периодически и пытались знакомить. Надо заметить, что на подобные контакты он шел легко. Видно и самого тяготила неустроенность в личной жизни. Однако в итоге ничего не получалось. Возможно, потому, что у современных женщин, помимо желания найти свое счастье, сложился еще и пакет экономических требований. А на первом свидании помимо цветов неплохо бы и посидеть в ресторане. Николай же до нужной планки никак не дотягивал. Автомобиля не было, отпуск предпочитал проводить на доставшейся в наследство "фазенде" в Новгородской области. Где выращивал картошку, наблюдал за природой, изобретал и мастерил из подручных средств помогающие в сельском труде механизмы. Даже в ресторан не приглашал, думаю, что не из жадности, а по искренней убежденности, что такое время провождение куда хуже прогулки по улицам с осмотром достопримечательностей столицы. И, как правило, претендентки быстро самоустранялись. В итоге, через некоторое время знакомить его перестали. Решив, что статус бобыля такому на роду написан.
Судьба обычного человека, подобно нашим равнинным рекам, чаше всего, течет предсказуемо и лениво, однако, порой и она вдруг начинает пениться, будто горный поток на перекате или закручиваться в коварных водоворотах. В общем, случилось так, что в наш предпенсионный коллектив каким-то случайным ветром занесло молодую незамужнюю особу. Взяли Валюшу в помощь секретарше генерального, которая давно жаловалась, что не успевает одновременно справляться со звонками, бумагами и директорскими капризами. А, так как, фирма была не большой, приемная находилась в непосредственной близости от нашей комнаты, и общались мы довольно тесно. Да и Валюша при первой возможности норовила убежать со своего поста к нам в мальчишник.
Ей было немного за тридцать. Была ли она красивой? Сложно сказать. На мой вкус, нет. Хотя ведь, даже для женщины, красота не главное. Какая-то черточка, или просто умение себя подать, могут дурнушку сделать привлекательней и желанней многих красавиц. Но это был не тот вариант. Однако, Николай видимо смотрел на Валюшу совершенно другими глазами.
Перемены в его поведении мы стали замечать уже через несколько дней после появления новой секретарши. На работу он стал являться в новом костюме, то и дело посматривал на дверь, и сразу оживал, когда она в нашей "богадельне" появлялась. С высоты своего возраста мы обычно над Валюшей подшучивали. Впрочем, совершенно беззлобно и она не обижалась, так как по характеру была девчонкой веселой и компанейской. А вот Николай наши шуточки над ней воспринимал нервно. Сам себе он такого не позволял, а, наоборот, взвалил на себя миссию по ее просвещению. Конечно, это правильно, что человек, отвечающий на звонки, должен знать хотя бы основы того, чем занимается фирма. Однако тут, как говорится, был не в коня корм. И лекции нашего Паганеля ничего кроме зевоты у слушательницы не вызывали.
Образованием голова Валюши не успела отяготиться. Хотя это, опять же, дело десятое. Деревенская старуха с тремя классами церковно-приходской школы может быть куда мудрее, чем эрудированная городская дамочка, начитавшаяся Гегеля вперемешку с Фрейдом. Но и это был не наш случай. Мудрость в число Валюшиных достоинств тоже не входила. Зато личико было смазливое, и ножки, что надо.
Как нам вскоре стало известно, свою просветительскую деятельность Николай продолжал и в нерабочее время. В его отсутствие Валюша подробно рассказывала, как он водит ее по разным достопримечательным местам столицы. Все это сопровождалось шуточными комментариями, как с ее, так и с нашей стороны. Я, хоть и шутил вместе со всеми, чувствовал в глубине души горечь. Вполне возможно, тоже испытывали и другие. Люди хоть и не так хороши, как хотят казаться, но не так уж и плохи, как порой кажутся. А в данном случае герой нашей истории вызывал искреннее сочувствие. Угораздило же на старости лет стать посмешищем и так неудачно влюбиться! Хотя возможно тут больше была не любовь, а усталость от опостылевших одиноких вечеров в пустой холостяцкой квартире. Желание замерзающего в дороге путника хоть немного погреться у теплого домашнего очага. Кто же за такое осудит! ... Не осуждали, но смеялись.
В то время новогодние праздники у нас еще отмечали шумным и хмельным корпоративом. И в тот раз многие были навеселе. Мрачный ипохондрик Анатолий умудрился уйти домой в летних шлепанцах, которые, чтобы не потели ноги, одевал на работе вместо зимних ботинок. Савеличь с Семенычем чуть не подрались, заспорив то ли о политике, то ли о футболе. Главбух Антонина Петровна забыла в такси квартальный отчет. Валюша не стала исключением и под конец вечеринки была уже в том состоянии, когда барьеры рухнули, а грани стерты. Одним из последних, перемещаясь на не очень послушных ногах к лифту, я застал в коридоре целующеюся парочку.
Увы, кавалером Валюши был не наш Паганель! Один из коллег, не смотря на обрамленную сединами лысину, все еще мнил себя гусаром. И, на этот раз, статус удалось подтвердить. Чтобы не смущать, я быстро прошел мимо. Хотя в тот момент их вряд ли что-то могло отвлечь.
На улице, выходя из проходной, наткнулся на Николая. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, в своих неизменных демисезонных ботинках и легкой не по погоде куртке. По напряженному выражению лица было видно, что ждет.
- Хорош мерзнуть! Пойдем к метро, компанию составишь. - предложил я, в пьяном панибратстве пытаясь обнять его за плечи. Смущенно улыбнувшись, Николай отстранился.
- Ты иди. Я догоню.
- Ну как знаешь! - пробурчал, я и, слегка пошатываясь, двинулся вдоль длинного корпуса технопарка. Сверху, словно в рождественской сказке, мягко кружась, падал снег. Почти на всех этажах горели окна. Даже во дворе слышна была музыка. И кое-где на фоне мигающих елок прыгали в такт басовым аккордам мужские и женские силуэты.
- Ты давай аккуратней! - крикнул мне вслед Николай. Обернувшись, я вскинул сжатый в приветствие рот фронта кулак, и в памяти почему-то надолго запечатлелся этот падающий снег и его худощавая сжавшаяся от холода фигура.
Что мог сказать я тогда человеку, перепутавшему возвращение весны с коварным миражом оттепели? Ровным счетом ничего! И даже если бы сказал, то вряд ли был бы услышан...
Пролетели новогодние праздники. Утомленные перееданием и алкоголем сотрудники снова собрались на работе. Все вернулось на круги своя. Николай, как всегда, был погружен в свои проекты. С коллегами, включая облысевшего гусара, держался ровно и приветливо. А вот Валюша теперь нашу комнату почему-то избегала. А через пару месяцев она уволилась. Как говорили, нашла место поприличней, где не задерживали зарплату. А еще через полгода, устав от этих самых задержек, и я отправился искать счастья на стороне. С Николаем мы после увольнения несколько лет не виделись. А потом неожиданно, кстати, во время очередной январской оттепели, встретились в центральном ботаническом саду.
В вязанной шапке, все той же демисезонной куртке и легких ботинках он стоял на оттаявшей земле и внимательно рассматривал набухающие на ветках почки. Заметив меня, искренне обрадовался. Мы хорошо поговорили, вспомнили бывших коллег. От него я узнал, что дела фирмы так и не пошли на поправку, и уже больше половины сотрудников уволилось. А сам он в марте выходит на пенсию. Собирается поселиться у себя в новгородском "имении", и на доставшихся от бабушки двадцати сотках организовать образцовое фермерское хозяйство, оснащенное изобретенной им малой механизацией.
На прощание я от всего сердца пожелал успехов. Про личную жизнь спрашивать не стал. Но очень захотелось, чтобы там, в новгородской глубине встретил Николай какую-нибудь еще не старую вдовушку. Для неизбалованной городскими соблазнами сельской жительницы, еще крепкий работящий мужчина без вредных привычек может оказаться вполне подходящим вариантом. Надежным спутником, с которым уже не вернешь весны, но можно спокойно встретить наступающую зиму.
Не знаю уж с чего это я все напридумывал. Но вдруг оно все так и вышло?!