Ангелина ещё издали увидела на мужниной могилке женскую фигуру. Задохнулась от возмущения: когда же это кончится?! При жизни эта подлюка воду мутила, можно сказать, всю их с Анатолием жизнь под откос пустила - и сейчас в покое не оставляет. Ни стыда, ни совести!
К могиле последние метры бежала, по-утиному переваливаясь на полных ногах, задыхаясь, всё в ней от злости клокотало. Разлучнице бы, как нищенке, как воровке, стыдясь дневного света, хоронясь от людских глаз прокрадываться сюда, если совсем стыд потеряла. Так нет, в светлый, родительский день, когда весь народ на кладбище, припёрла напоказ при полном параде: в чёрном платье, волосы подхватила траурной косынкой. Хозяйски расселась, расстелилась на лавочке, всё чин по чину: вышитое полотенце, стряпня, четвертинка светленькой. Ах, подлюка!
Ангелина подлетела, размашистой рукой смела с лавки разложенную снедь. Зашвырнула далеко в кусты налитую до краёв чарку, поставленную на землю у пирамидки с фотографией Анатолия. Прошипела:
- Я тебя добром предупреждала?! А ну брысь отсюда! Живо, кому сказала?
Разлучница, кутаясь в кружевную чёрную косынку, вякала что-то о всепрощении, о том, что чтО уж теперь разборки на могиле устраивать, что все равны на том свете...
-Ах, равны?! - Ангелину затрясло. Не совладала с собой, вцепилась в косынку, пытаясь её содрать. Между пальцев запутались волосы соперницы, та заверещала. Мужики от соседних могил поспешили к месту потасовки, разняли:
-Э, э, женщины, уймитесь! Совсем ума решились? Нашли место...