Нелидова Надежда : другие произведения.

Ловец бабочек

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Передо мной шевелилось большое живое тело. Я в недоумении ходил вокруг, как лилипут вокруг связанного Гулливера. Я чётко усвоил одно: ЭТО нельзя выпускать живым. Но и держать долго тоже нельзя. А что с ЭТИМ делать? Зачем-то же я ЭТО поймал и связал? Надо что-то предпринимать, действовать как-то.
  ЛОВЕЦ БАБОЧЕК
  Я - расклейщик и обдирщик объявлений в одном лице. Тот случай, когда правая рука не ведает, что творит левая.
  По природе я неисправимая, застарелая сова. Сова в квадрате, сова в кубе. Сова по призванию: самозабвенная, самоотверженная, восторженная, страстная, беззаветная. А вот с некоторых пор заделался жаворонком, ранней пташкой. И прикиньте, это здорово вставляет.
  Ранним утром велосипедные шины беззвучно катятся по тёмному от росы, будто пропитанному ею, мягко пружинящему асфальту. Нагревшийся за вчерашний день и тёплую ночь асфальт слегка парит в утренней свежести. В тумане не видно колёс, и плывёшь, как ангел, не касаясь земли.
  Спит город. Даже бомжи ещё не занялись своим тихим безобидным бутылочным промыслом. Спят парки и улицы, спят дома, в них спят люди. Когда люди спят - они все такие милые, трогательные, тёплые и беззащитные, как щенята. Утыкаются носами в подушку, сучат ногами и постанывают во сне.
   Кротко, неслышно сопят носопырками законопослушные граждане. Мирно похрапывают бандиты-рецидивисты, хулиганы и матерщинники.
  Я всегда внутренне болезненно сжимаюсь, когда прохожу мимо мужчин, числом больше одного. Обычно от них ничего хорошего не жди, если их собирается числом больше одного. Мои уши заранее делают стойку в ожидании мата - его в любой миг можно ждать от мужчин, в количестве больше одного.
   Чем группа мужчин больше - тем больше вероятность скверных поступков и слов. Я не выношу скверных слов: моя аура от них продырявливается, как дуршлаг - двадцатимиллиметровым гвоздём.
  Одинокий человек всегда лучше и чище, чем бредущие стадом. Поэтому я люблю одиноких людей. Ещё люблю женщин: они редко ругаются. А если ругаются, то дрянные слова из их мягких губ вырываются неловко, неуклюже, будто у начинающего курильщика - неумело, криво пускаемые изо рта колечки дыма. Так малые дети подражают взрослым, не ведая, что творят.
  
  На велосипедном багажнике прикреплена грязноватая пластиковая коробка. В коробке два отделения. В одном резиновые перчатки, кисти, бутылка с клеем, ветошка, пачка свежих объявлений. Есть яркие глянцевые, есть простые чёрно-белые. А есть и на тетрадных разлинованных страничках, написанные от руки.
  Во втором отделении коробки - скребки, щётки, лопаточки, баллончики с аэрозолями, лезвия, ножи и ножички, проволочные мочалки и рулончики наждачной бумаги.
  
  - Молодой человек! Вы, вы, из очереди! Я вас заприметил, каждую неделю тут пасётесь. Не везёт с работёнкой?
  - Не везёт.
  - Да... С работой нынче туговатенько. Вон на заводе ещё два цеха закрывают. Пятьсот человечков - пинком за ворота... У вас ведь нет специальности? Охранником в "Магнит" не пробовали?
  - У меня физическая подготовка не соответствует, - вежливо и доверчиво объяснил я приставучему лысому дядечке из очереди - как позже выяснилось, вербовщику. У него даже подбородок был круглым и лысым. А рот - женский, какие показывают в довоенных кино: сжатый в яркую крошечную розовую точку.
  Ему явно что-то от меня требовалось. Он явно хотел мне предложить какую-то работу. Но явно стрёмную, от которой отказались все предыдущие кандидаты.
  - Личный транспорт имеется?
  - Имеется.
   У перил биржи труда, замкнутый на кодовый замочек, стоял мой громоздкий и облезлый велосипед "Урал". На нём ещё отец ездил на дачу, возил оттуда огородные дары.
  -Такое дело, молодой человек, - лысый свойски тряхнул моё плечо. - Имеется редкая, я бы сказал, экзотическая вакансия: обдирщик объявлений. Муниципалитет, понимаешь, выделяет денежку: красит, меняет входные двери в подъездах, ставит новые павильоны, киоски, заборы. Делает любимый город краше. А несознательные граждане гадят: по свежей краске клеят свои бумажки с объявлениями. Хотя на то имеются бесплатные газетки и специально отведённые рекламные щиты и стенды. Приучать людей к цивилизации, к порядку - это благородное занятие. Помните у Маяковского, кгхм... "Я ассенизатор и водовоз..."
  Я запросил зарплату за благородное занятие.
  - ...График свободный: хочешь в ночь, хочешь в день, - будто не расслышав мой вопрос, жизнерадостно продолжал забалтывать меня и по-бабьи мять моё плечо дядечка-вербовщик. Из чего я сделал вывод, что зарплата тоже будет стрёмная. - ...На свежем воздухе, лёгкая физическая нагрузочка. Не работка, а курорт. Санаторий. За такую работку ты ещё нам доплачивать должен, - пошутил он и погрозил мне пальцем. Открыл розовый безусый рот и заржал. Я тоже с готовностью засмеялся. У меня не было выбора, и я должен был понравиться работодателю.
  
  Зарплата оказалась действительно отстойной. Но главное, бабка перестала долбить, что сижу за компьютером целыми сутками. А то примется ныть: "Бу-бу-бу... Бу-бу-бу".
  Я у неё в долгу не остаюсь:
  - Бабка, ты снова шарила в моём столе? Ведь добром предупреждал: ручонки поотрываю!
  - Иде это я шарила?! - отбивается струсившая бабка. - Рази тутака пыль тряпочкой оммахнула...
  - Иди тутака себя тряпочкой от пыли обмахни! А это?! - я тычу ей в лицо диск с неопровержимой уликой: жирным отпечатком пальца. Даже могу определить по слабому запаху, что жир бараний. Его бабка добавляет "для скуса" в свои пресные пироги с капустой.
  Звонко, не больно щёлкаю бабку по её костистому холодному, неживому носику. Разворачиваю за сухонькие невесомые плечи и придаю лёгкий импульс коленкой под тощий зад. Мы с бабкой любим друг друга.
   Её пенсии нам на двоих вполне хватает. Я не привередлив в еде и одежде. Доширак, быстрорастворимый суп в пакетиках, эрзац кофе. Бабкины пироги с капустой.
  Серые брюки и любимую тёмную рубашку с мелкими белыми пуговичками стираю сам раз в неделю. Рубашку отглаживаю до твёрдости доски и застёгиваюсь до горла.
  ...Я прислоняю велик к остановке или к забору. Не снимая наушников, пританцовываю под "Chord feat Undina". Натягиваю яркие цыплячьи перчатки и обильно смачиваю приклеенные бумажки с объявлениями, прыская аэрозолем.
   Объявлений много: вся некогда голубая стена (кстати, почему у нас любят красить всё в голубой цвет?) облеплена ими. Чего тут только нет. Пицца и суши круглосуточно, муж на час, химчистка ковров, наращивание ресниц, тамада на свадьбу, котята в добрые руки, груминг... Нужно посмотреть в Википедии, что за груминг такой...
   Пока закончу, первые листки уже отмокли и мягко, как шкурка, одним взмахом оползают под скребком. Сметаю щёткой грязные мокрые кучки в совок и отправляю в урну.
  Остаются бугорки высохшего клея - или пластилина, или оконной замазки, или жвачки, или садового вара, или ещё чего-нибудь липучего - фантазия граждан неисчерпаема. Бугорки приходится поддевать ножом. Не поддаются - скоблю ножом. Со скотчем, которым крепят объявления - легче, но остаются следы, похожие на засохшую слюну.
  Для них у меня имеется флакон с китайским зельем. Мой вербовщик - он же дворников начальник и метёлок бригадир - Викентьич таинственно сказал, что это средство не сертифицировано. Даже формула его неизвестна. Но удаляет трудно выводимые пятна - зверь! По виду прозрачная вода: ни цвета, ни запаха. Викентьич предупредил, чтобы я при работе берёг глаза и руки. И держал язык за зубами, особо не распространялся.
   Ну, вот и ладушки! Я отхожу, по-петушиному склоняя голову, любуюсь на чистенькую отмытую стенку. Фоткаю её с мобильника в трёх ракурсах. Это отчёт о проделанной работе, который я предъявлю Викентьичу. Отбиваю степ под "Luis bert man".
  Потом открываю второй отдел коробки. Деловито вынимаю стопу объявлений, обмакиваю кисточку в клей. И... принимаюсь их клеить на стену, которую только что отчищал.
  Месяц назад, когда я только приступил к работе, сзади притормозил чёрный, тягуче-блестящий, как капля смолы, джип. Ничего такая капля, величиной с автобус. Неужели хозяева чёрных джипов не понимают, что их авто похожи на гробы на колёсиках? Или на катафалки? Медленно раздвинулись бархатные траурные шторочки... То есть плавно опустилось густо тонированное стекло.
  -Э, малой! Побазарим?
  Я рефлекторно съёжился, втянул голову в плечи. От этих ребят, числом больше одного, хорошего не жди. В руке я держал цветную растерзанную тряпочку, с которой стекала вода. В тряпочку превратился яркий глянцевый плакат с полуголыми девочками, рекламирующими автомойку. Задорно оттопыривая наливные попки, они до блеска облизывали язычками шикарное авто. Заманчиво подмигивали: дескать, можем и не только... Скорее всего, это был баннер, принадлежащий ребятам из джипа - и я его содрал?!
   - Бить будете? - правдоподобно пролепетал я.
  Водила и трое пассажиров салона одобрительно захохотали.
  -А ты, малой, с юмором. Слушай сюда, без базара. Ты ведь всяко-разно по точкам хиляешь. Держи, заодно и объявы поклеишь.
  Мне сунули рулон плакатов, ещё что-то добавили в ладошку - и, подняв тонировку, исчезли: вот только были - и нету. Аки нечистая сила... Я разжал руку: ого! Половина месячной зарплаты от Викентьича.
  Те, из джипа, не одни оказались такими умными. Скоро моими услугами тайного расклейщика вовсю пользовались владельцы дискотек и шиномонтажей, продавцы шуб, приёмщики женских волос, скупщики антиквариата, а также бабульки, сдающие квартиры на ночь и на час...
   И даже Викентьич однажды, пряча глаза, пробормотал-попросил срочно поклеить на только что отдраенные мной двери подъездов объявления о собрании жильцов. А после и вовсе вошёл во вкус, и то и дело совал пачки бумажек: выборы, отключение света и воды, предупреждения о сосульках и выгуливании собак без поводков...
  -Ты клея не жалей. У меня его на складе - вёдрами носи... - поощрял он.
  Можно ли сравнить мой труд с Сизифовым? Но ведь бедняга Сизиф трудился за идею, а я за вознаграждение.
  
   Июньские утренние сумерки. Ещё даже воробьи не завозились в своих воробьиных постельках. Под колёсами прибитый росой тяжёлый песок. Конечная остановка на окраине города.
  Я встряхиваю и натягиваю перчатки - они разрывают тишину скрипом и треском. Окидываю взглядом фронт работ. Сегодня это намертво, профессионально приклеенные афиши о гастролях поп-звезды и цирка с дрессированными обезьянами и питонами. Под утренним ветерком шевелит язычками бумажное бахромчатое обрамление. Это мелкие частные объявления - но с ними и мороки больше.
  Я включаю "First State Feat Fenja" и принимаюсь за дело. И тут вижу торчащие из травы ноги. Женские ноги в полуспущенных коричневых хэбэшных чулках и почему-то в мужских стоптанных башмаках. И я сразу понимаю, что женщина мертва.
  Мёртвых сразу можно узнать: они лежат особенно плоско, вдавлено. Их как будто даже присыпало землёй. Потому что процесс превращения человека в землю начинается сразу после его смерти. И как будто сквозь них уже проросла трава.
  Трава на фоне неподвижного тела казалась подчёркнуто живой: шевелилась, гнулась под свежим ветерком, с любопытством гладила и трогала мёртвое лицо. Шаловливо играла с грязными белокурыми волосами женщины - я сразу понял, что она бомжиха. Ветерок толкал её, приглашая пробудиться и присоединиться к игре.
  
  Месяц я ходил к ментам как на работу. У них же как принято? Подозреваемый первой очереди - главный свидетель. Если со свидетелем обломится - круг причастных к убийству расширится до знакомых и родственников. Если и тут не выгорит - просто тычут в клаву, задумчиво насвистывают. Листают "чёрную" базу микрорайона, перебирают бедолаг с подходящей статьёй.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"