Аннотация: Начинает возвращаться прошлое... какого это? подсказка в этой главе:)
Глава, в которой Олла
понимает, что она такая не одна...
"Зима в эту пору проявила одну суровость. Более чем когда, завывали метели, мел снег, выметая и плохое и хорошее с улиц, как в себе, так и в людях. Души последних еще не успели заморозиться совсем. Кое-кто подумывал и о месте пребывания, а иные - задумывались и о другом доме, теплом. Дети, веселясь не забывали посматривать в небо; какое оно сегодня, что за сюрприз готовит?
А сюрпризов появилось много. И не только Гимар. Олла росла и удивлялась возросшей чувствительности... для нее, теперь не было секретов, как внутри, так и снаружи. Она "видела" - люди говорили. Говорила - слушали, заворожено следя за движениями губ. На голос не обращали внимания совсем. Когда она вышла из города и ушла в лес, её никто не догонял. Обратно же - приглашали в каждый дом, выслушивали. Уходя, обязательно оставляла подарок; ценнее которого нет не на том, не на этом острове. Толи слово, толи дело."
Сон ушел также быстро, как и пришел. Словно и не спала... слепляло веки, глаза отказывались видеть. Посмотрев по сторонам, девочка огорчилась еще больше; стояла, словно студеная зима одна какие-то мгновения, а рядом уже никого нет.
Да, подумала Олла, со стороны я выгляжу совсем не так. Синяя, временами коричневая незащищенная масса... и свет, внутри, как факел, только слегка приглушенный. Только он то и обозначает,какая я до сих пор! - показала себя рукой по пояс... а где же сейчас остальное?
Еще расти и расти.
Да...
Пришлось проснуться еще раз, теперь по-другому. От "посторонних" мыслей пришлось освободиться. Свободна! Вернуться в мир, где она еще не стала ей... а мир вокруг, был сер и однозначно не закончен.
И еще Гимар... - по телу, от воспоминания одного образа, возникла дрожь, охладели пальцы, зажглись пальцы, отдавая дым. Который ушел в туже землю, на которой она стояла. Отдача была такая, что ее отбросило вперед, несколько шагов ее просто пронесло по земле. Загорелись пятки... прошибло потом, кожа покрылась испариной, почти все внешние мускулы пронзили судороги.
"Открыв" глаза, она сжала веки сильно-сильно, замерла, измеряя секунды сжатыми и разжатыми кулаками, как тут... рядом с ней, растрепанная и грязная подпрыгивала Гимар, словно и в самом деле замерла.
Гимар пожала плечами и снова задергалась. Ей всё становилось неудобно, будто она не свою шкуру примеряла. Кожа зудела, и с каждым разом громче.
Эх, зачем я только сплю... ничего не понятно.
Не говори так, всё придет.
Во сне?
Нет, сон, по приданиям, всего-лишь показывает тебя, представляет людям. А не определяет будущее... ты сама себя, быстрее поймешь, доверившись ему.
Если бы, скептически.
Скорей бы, не смогла не сострить, и подпрыгнула.
Олла улыбнулась.
- Я понимаю, - сказала, - сплю, потому что вижу, но когда же ЭТО пройдет?
- Скоро, - Гимар остановилась подуть на руки, успевая и с любопытством посмотреть на ребенка и себя согреть, как надо.
Ты тоже это чувствуешь!? Обрадовалась та.
Я только и могу что... чувствовать. - Хмыкнула сообщница, довольно подмигивая.
Да. Поверила и тут же умчалась мыслями куда-то дальше... Впереди маячила, и на самом деле долгая холодная осень. Целых шесть месяцев, а они еще дома не нашли и ничего не построили. А до леса далеко, глаз не достанет.
Олла осталась при своем мнении, наконец-то ожила ее давняя мечта; она сроднилась с действительно близким ей человеком. Ура!
- Но для начала... - посреди поля ржи она остановилась, - мы тебя оденем! - Гимар сняла платок с плеч и обвязала им всё детское тельце от шеи до почти что пят.
Олла засопротивлялась. Непривычные тряпки мешали передвижению. Женщина же настаивала; сошлись на среднем варианте, когда закрыта только грудь и нижняя часть туловища, а ноги и руки полностью свободны.
- Так хорошо? - засомневалась старшая.
- Не пойму зачем, - отозвалась младшая, девочка действительно не понимала для чего одеваться, если и без этого хорошо?
- Мне так надо, ладно? А то непривычно как-то, никак не возьму в толк, ты ТОЛЬКО тень, но и человек тоже?!
Девочка не поняла. Судя по глазам, решила собеседница шутит.
- Я не вижу разницы, - осторожно пошевелила ногой в "тряпке" она, - я такая! - Развернула полы, - или такая, - завернулась поглубже... - но это всё - таки я!? - пожала плечами, словно бы говоря, смотри сама!
Гимар согласилась. Поняла, осознала... Знать и понять, не одно и тоже, и ей на это понадобилось время... а еще сейчас, когда так всё неопределенно предопределено.
- Ты Олла моя ниточка, - откровенно признала Младшая по знаниям, - та самая, что еще связывает меня с Паной, но я никак не могу привыкнуть, что я жива, а она... и ты еще. Вместе с Панадеть я тебя не видела, и уж прости, не вижу между вами сходства. Она высокая, тонкая, но мощная и... да, да, не смейся, красивая. Это все признавали.
А ты?
Другая...
То есть, плохая?
- Нет, - приподняла уголки губ в полуулыбке тень. - Другая, но не плохая... не открывшаяся, растерявшаяся...
И? словно умоляя, договаривай.
- Олла, я не знаю, - отчаянный взмах руками, - я ТЕБЯ не знаю!!
Поморщившись, и решив видимо, что это еще один из капризов не совсем "проснувшейся" тени, девочка согласилась. Кивнув только на цвет.
- Мне не удобен желтый. - Отвлекаясь, и отвлекая.
Гимар же как оправдывалась.
- А иного у меня нет.
- Ладно, - и на счет нас с мамой, тоже, ладно.
Ветер подхватил ее и разнес; ладно, ладно!
Путешественницы одновременно улыбнулись. И тут, раздался грохот, сравнить который им явно было не с чем. Земля задрожала, испод ног вырвался куски глины, корней и каких-то невиданных им трав. Солнце заволокло непонятной поволокой, словно бы раскинутый плащ, над их головами развернулся дальше обычного.
Девушки стремительно схватились друг за друга руками. Рефлекторно посмотря на небо и увидев там как-будто большую огненную птицу.
Это видение заставило их обеих обернуться назад. За их спинами стоял разбойник, меж его широко разведенных ног на земле лежал огромный, незримый огненный круг, по краям которого сияло белое пламя.
Вот что я приняла за свет, подумала Гимар. И вовсе не белый и пушистый... гул насаждался. И так давил на уши, что не встать, ни сесть, хочется только раствориться в нём, лишь бы прекратился. И звуки какие-то тяжелее, а какие-то легче стали. Словно бы заводные, то ниже, то выше, а иногда и наоборот, вместе как воспрянут, как дадут по голове мощным движением, на ногах не устоять, это точно.
Растянутые и низкие, звуки проходили сквозь людей как цветные ленты. Сквозь, но не совсем. Затрагивая нечто совсем другое, нежели тело. И душа и физическое состояние от этих "струн" только ухудшались. Разбрасывая, казалось по кирпичу всю их структуру. И раздвигая, непонятные до этого фоны... пробрало даже Гимар; вот она видит источник этого кошмара, а вот и он сам. Что может быть ближе? Подойди и останови. Так нет, ей это расстояние почему-то показалось очень далеким, и неправильно сложенным. Так как изначально она увидела только руку, держащуюся за огонь, а уж затем, совсем неожиданно это же рука, теперь утопала в ее, понятном и понятом мире, где-то близко-близко. Без пепла. И даже огня не принёс...
- Где это я Суни? - голос разбойника звучит неразборчиво, с левой стороны головы.
Гимар оборачивается на него, но встречается взглядом с женщиной. Страшной женщиной, не по личине, или характеру, а настрою поведения. Она явно или скрыто ненавидит ее, и опять голос... только теперь ее.
- Мастер! Вы в городе! Давайте спалим его всем ночам на зависть!
Зачем? Только и появляется мысль. Как ее уже загораживает другая; ей в руку со всех своих маленьких сил вцепилась Олла. Только вспомнила о ней, пошла кровь... причем много и всякой. Не успела оглянуться - Город уже пылал, и вместе с этой кровью уходил под землю, ничего не оставляя взамен.
Этого не может быть, подумала Гимар, встречаясь взглядом с расстроенной девочкой. Та тоже видела Это. Но не смогла охарактеризовать...
Какое-то время ее еще трясло. Потом всё утряслось, подобно вспышке огня, в последний момент разгорающейся сильнее обычного.
Что это было?
Ощущение.
И у тебя тоже?
Да.
- На пять-десять минут вперед... -внезапно побледневшими губами уточнила девочка.
Гимар машинально посмотрела на часы. В небе ни облачка.
- Я видела кровь.
- А я город...
После паузы.
- Может ли это быть связано?
Как мы? Уточнила Олла.
Женщина нахмурилась.
- Мы?! Возможно, слишком долго вместе, могло и показаться...
- Нет, ошибаешься, это как раз то, что будет.
Так и хотелось спросить; а у тебя часто такое? Но Гимар промолчала, зато Олла всё и так поняла.
- Я иду. Ты как хочешь...
- Но что мы можем?
- Пробу. - Уверенно заявила маленькая наследница - тень отодвигаясь подальше. Ей дорогу в город никто не загораживал. - Не так уж далеко мы и ушли, - раздумывая, сказала она, надавив.
Никто не обладает огнем кроме нас! Может ли это измениться?
Может. Не такие уж они и глупые, быстро разобрались, когда мы их за нос водили по всему острову. Так почему бы и нет?
Мне идти защищать город?
Если сможешь. Неуверенно мысля. Осторожнее, мы не знаем их природу.
- Хорошо, - вздохнула старшая путешественница, - но прыгать в самое пекло, наперекор огню, я не собираюсь. Извини, но я не понимаю, кому и зачем понадобятся мирные жители. Да еще уничтожать?
- А бандиты?
- Только в лесу.
- Надолго ли?
Ты права, надо досмотреть. А то получается- ушли, просто так.
Да, и еще... как думаешь, у ощущений бывает... ну... оттенок или окрас какой-нибудь?
То есть, окрас, темное или светлое?
Нет, это абстракция, замахнулась на незнакомое слово девочка, я говорю о другом. М ожжем ли мы намерено сделать его реальным? Придем и всё испортим.
Врядли... неохотно, а затем, чуть более уверено, конечно нет, ведь нас в этом будущем не было. Значит, по идее, мы там и не значимся. Город не является нашим продолжением, как и мы его.
А друг друга? Вздрогнула девочка.
За ней вздохнула и Гимар.
- Можем, - признавая все варианты возможными.
- Тогда, мы тем более должны вернуться.
- И вернемся. А дальше что?
- Там папа, - нажала на самую главную "кнопку" в очереди по значимости, в душе подруги.
Гимар отвернулась, нарочито громко собирая свои вещи.
- И что?
- Он то сможет! - в глазах ребенка горела такая уверенная непробиваемость, что она не осмелилась ослушаться. Вера в отца, святое для ребенка. Нельзя ее разочаровывать, она же ее и ищет. И хотя сама она не была настолько же уверена в результате этих "поисков", но все-таки признать Мило она сможет.
И даже больше, смекнула Гимар, пристрою Оллу к нему, а то плохо девочке без родных то. А я кто, кто? Тетка не более, да и то сомнительная какая-то, не родная кровь.
И совсем уж крамольная мысль; возможно и Пана найдется.
Ощущение ПОСТощущения не покидали их всю дорогу. Гимар привыкшая всегда и во всем чувствовать пустоту, наполнилась счастьем и ожиданием. Будто кто-то специально влил ее в них, чтобы дать ей почувствовать себя в полную силу. Даже ступней ее ног коснулось вдохновение, не отпускавшее до самого города.
Олла же давно и быстро ко всему привыкла и потому шла, напевая песенку. Через шаг перепрыгивая через препятствия.
Впереди их ждал неожиданный сюрприз. Главарь собственной персоной держит за руку незнакомую им женщину. Причем вид у нее весьма довольный.
Погода наладилась. И громов среди столпотворения у ворот, вроде бы не наблюдалась. Судя по всему, жители никак не хотели соглашаться с некоторыми условиями ультиматума, задуманного и предъявленного им этими двоими.
Гимар присмотрелась к этой женщине. Среди "цветного", то есть разодетого во все цвета народа, ее черное длинное платье не вязалось со всем. Высокий ворот и уверенные движения рук, среди рабочего, и по сути, по большей части неграмотного люда смотрелись почти дико. А уж когда она повернула голову и посмотрела на нее, как бы со стороны небрежно, и в тоже время прямо, Гимар стало совсем нехорошо.
Чужая!
И я так думаю... только то.
??Ну, я подумала, что ей надо, только то мы или все разом?
Разом, безнадежно откликнулась женщина, взглянув на незнакомку еще раз. Ее большие синие глаза стали вдруг темными. Навсегда.
Голоса женщин стали привлекать ее внимание. Даже не смотря на то, что произносилось подобное и не раз, про себя. Зрачки внимательной "слушательницы" расширились, что явно дало понять, что перед ними враг.
Нет, не тот враг, что бросается и побеждает сразу. И не тот, что любыми своими действиями старается спихнуть противника с дорожки жизни, обеспечив забвение. Другой, тот который, имея свою цель, не спорит верна она или нет. Не спрашивая, думает согласием на всех и вся, игнорируя, если таковые есть, пожелания и нужды сообщников. И в конце концов Она, не задумываясь задумает против именно ту мысль, встречи с которой вы так надеялись избежать. Не правда ли?
Да. Хищница улыбалась.
А мы причем? Хотелось спросить. Она бы не ответила, бы, потому что те так и не спросили ее о чем-то важном, тогда как главарь не дожидаясь подсказки, начал пулять в них микро-огнем. То есть искры летели на них со всех сторон, мешая даже помыслить, задать вопросы.
И нужно ли теперь?
Соперница продолжала улыбаться. И даже тогда, когда взрывов стало слишком много, а небо заволокло пеной из дыма и криков, ничего не изменилось. Она как ледяная гора продолжала стоять и покрываться льдом. От этой сцены у Оллы задрожали даже уши, хотя по идеи им то что, пообгорят немного и всё?
Последнее обстоятельство видимо привлекло наибольшее внимание. Женщина внешне подобралась, сжалась, чтобы потом сильно выпрямить спину вперед, внутренне приготавливаясь к чему-то. Ее сильные руки вытянулись, а за ними и ее подбородок сделали "движение" на встречу.
Гимар напряглась.
Олла же спокойно ответила лукавством в глазах; ну давай, начинай.
Неуловимо потянуло чем-то незнакомым, постепенно усиливаясь, раздвигая границы, или делая их тоньше и незаметнее. И девочка и ставший чем-то не страшным и далеким образ врага отдалялись друг от друга на огромные расстояния. У каждой из них было своё будущее. И этим, пока не ясным ощущением потери и смысла боролись "состоявшиеся" уже героини, каждая из своей оперы. Одной, казалось, она уже вышла со сцены, и оттуда смотрит на всё происходящее с завистью. Почему с завистью, спросила она себя, потеряв на продолжительное время врагиню. Да потому что сейчас, именно сейчас она СМОЖЕТ пережить это, а вдруг в прошлом этого не случиться? Измениться что-то, или сама передумает... эти мысли черными тучами, сгущались около нее, одна за другой.
Олла же наоборот, пребывала в светлом будущем, где и она и папа, вместе с мамой и немножко (быть может, ей бы родили еще братика или сестричку, или еще лучше поболее и тех и других) гуляли по парку мимо алей. На которых большими, только им известными ножницами на ветвях было вырезано; ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ! А на солнце, яркими лучами, ярче его самого кто-то выписал ДОМОЙ!
И она гуляла, днями и ночами. А они веселились и рассказывали ей истории, как они скучали и переживали за нее... а папа, самый сильный и смелый, брал ее на руки, подносил к лицу, и шептал; давай на перегонки, а? В его глазах, только на была самой-самой, и только ей предназначался этот ласковый, тихо-вкрадчивый шепот. Этот тон, и этот взгляд тоже только ее. Даже от мамы они прятались, шепча. Но она не обижалась, и всё - всё понимала, бросая в их стороны ласковые, только что согретые ею взгляды.
Ох, мама... надежда, что они когда-либо встретятся таяла, от чьих-то настойчивый стуков в голове. Кто-то прорывался к ней, недоверчиво, она открыла глаза и посмотрела прямым взглядом на него, свой мир расплылся в неярких искрах рассвета. Сквозь пелену слез, не видно было даже границ... Вскоре Ее "картинка" затуманилась, превратившись в клубок скользких темно-серых комков; противница прорвалась.
И что тебе? Надоедливые слова, так и норовили выпрыгнуть из нее, но она сдержалась. У этой женщины нет никаких причин ненавидеть ее. Значит, либо она их создала сама, либо это нечто от нее не зависящее и недоразумение быстро проясниться...
Резкое, как нож; проходи! Все же вырвалось из нее непроизвольно. Олла стала старше, там, после, и теперь уже именно эта СТАРШЕСТЬ говорила сейчас за нее. Сметая всю детскость и невинные если... действительно, где-то, когда-то возможно они встретятся и это там не должно закончиться здесь.
Молодая женщина сжала губы, приготавливаясь. В конце концов пока, ей нечего тут терять... кроме мечты, конечно же. Картинки схлестнулись, вытянулись вдоль ее видимости, чтобы сплестись где-то краешком и остановившись замереть, затвердеть друг в друге. Временно, подумала она, и эта мысль почему-то доставила ей одну боль. Чуткую, но быструю боль, сродни рожденной заново.
Она вошла, тихо сверкая глазами. Ее роскошное платье превратилось в расшитое алмазами и другими драгоценностями ожидание. Оно не просто вилось вокруг нее, а кипело и бурлило как самый настоящий коктейль.
- Что скажешь? - насмешливо произнесла она. Как и следовало ожидать "пришло" только часть ее, то, что она хотела бы продемонстрировать в будущем, но не имела в настоящем. Взрослое тело, и кое-какую поддержку со стороны.
- Я? - даже не поинтересовалась, приказала женщина, сжимая в кулачке все преграды разом.
- Ты. Зачем тебе город? Уйди. - Взрослый голос и кое-какие искушения не давали отвлечься, и все что она видела, так это россыпь цветов вокруг. От которых кружилась голова и возникала постоянная резь в глазах.
Что-то изменилось. Олла почувствовала это сразу, как сказала. Будто наступила на любимую, но болезненную тему. И желание вырасти стало вдруг раздражать. Надоело всё, от напева голоса, чужого не своего, до внезапно выросшего отражения, появляющегося перед ней, спустя секунды после забвения. Одна и другая ее часть боролись, сталкивались и снова боролись переходя из одного состояния в другое...
"- Мне не нужен город, - внезапно тихо, но настойчиво твердил ей голос напротив, но она не верила НЕТ, не произнесет она этого, никогда."
- Мне нужна ты.
Взгляды скрестились как маки, склоняя щеки, а с ними и пряди волос ближе. Обеих коснулось, неторопливое ласковое пламя. Напряглись.
- Я знаю. Зачем? - спокойствие не изменяло ей и в течении следующего часа, и когда пришлось приводить нелепейшие аргументы в свою пользу. И в последствии, когда отстояв, выдерживала яростный напор атаки противницы. Но так и не добилась ответа, зачем... зачем она ей, уж не для соперничества ли?
"Ты такая же как я!"
Упрямо.
"Нет, я рождена человеком."
"А я думаешь нет? Нет."
"Я не знаю. Мне всё-равно." спокойствие и только спокойствие, снаружи, внутри, везде... оно протекало, проходило, отпечатывалось и замирало в ней, непостижимым образом, превосходя в прошлом, больше будущего.
"Ты и не хочешь знать!?"
"Я уже сказала" почему-то с каждым словом, становилось тяжелее смотреть ей в глаза. Тяжелее держать дистанцию и не впечатлиться. Не пойти на поводу, не важно почему, просто покориться и расслабить защиту.
Пауза
Напряжение
Смех.
- Сильна! Ладно, договорились. Не хочешь принимать мою сторону и не надо. Но и не мешай мне хорошо? Не вмешивайся.
Я так не смогу.
Сможешь.
А если это коснется моих близких?
У тебя никого нет.
А если бы это касалось твоего сына?
Гимар поддалась.
Хорошо. Обговори это заранее... и Олла?
Что?
Будь. Но не заставляй себя быть... оправдаешь?
Хриплый смех. Непонятная почти громкая возня; девочка-девушка поправляла прическу.
То есть, учесть все последствия и подумать об ином будущем? Смешно, а уж от тебя... успокойся, - жестко, - я всё уже обдумала.
Озадаченно:
- То есть? Я не понимаю, - оглянулась вокруг себя, - не вижу этого вокруг. Да и ты... сама в себе. Что это значит?
А то, что предрешено!? - иносказательно, смотри мне в глаза! Нет, глубже еще, еще, дальше... и вот!? Что думаешь?
Чернота незаметно рассеялась, как и не было. Гимар даже удалось вначале увидеть свои глаза. В отражении конечно, но всё-таки увидеть. Увидела и... обомлела.
Со стороны это выглядело, будто огонь, решив самостоятельно, растянулся между ними во всю мощь, словно кошка. От лап передних, до хвоста которой, почему-то обнаружилось невиданное ранее расстояние в несколько лет. Воплотив в себе мечту, и ту и ту. И растянувшись между, с тем чтобы и захватить обеих, и поглотить немного леса, невольного свидетеля битвы. Однако лес, сам себе хозяин, и потому он немного "отодвинулся", оставив пламя гореть так, как и было, на большом расстоянии, но никого не трогая.
Длинная полоска света, а в нем две фигуры. Неразличимая детская, размытая дымом и едва прорисованная взрослая. И обе стоят неподвижно, прожигая пламенем и без того зажженные эмоции. А между ними сфера... непонятного происхождения, висящая всего в паре сантиметров от земли. И именно туда, а не на противника, направлены взоры собеседниц.
Свет между ними распределился настолько, что казалось для него, больше нигде нет места.