Ошибка пророка
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Егор - бывший майор милиции в России, ныне живет в Нью-Йорке со своей семьей и работает обычным таксистом. Все в его жизни более-менее налажено, никаких крутых изменений вроде бы не предвидится. Но однажды вместе со своими соседями по дому Егор едет на океанскую рыбалку, даже не подозревая, какие испытания и перемены его теперь ожидают...
|
Петр Немировский
ОШИБКА ПРОРОКА
Новелла
1
В Америке, как известно, не употребляют отчеств, и многим русским, особенно тем, чьи представления и привычки сложились в России, первое время трудно принять эту американскую традицию. Отчество как бы утяжеляет имя, удлиняет его во времени, напоминая, что имя - лишь незначительная, видимая часть, а вот отчество - первый основной и надежный пласт, под которым - другие, ведущие к истокам, к праотцам...
Порой в Америке еще можно встретить людей преклонного возраста, разговаривающих на безупречном русском языке, в красивых оборотах и ясности изложения которого звучит ушедшая навеки дворянская эпоха. Пожалуй, только они, потомки дворян-иммигрантов в третьем поколении, еще употребляют отчества: Антонина Львовна, Илларион Васильевич... Но и они встречаются все реже, ручеек сей совсем измельчал...
Впрочем, рассказ этот не о потомках дворян.
Его звали Егором. Было ему около пятидесяти пяти лет, и вид имел внушительный. Во всяком случае, одного взгляда было достаточно, чтобы понять - перед тобою не грузчик или сапожник, а птица поважнее.
Он был крепкого телосложения, широкоплеч, подтянут, ростом чуть выше среднего. Стать и выправка выдавали в нем бывшего офицера. И это впечатление не обманывало - в прошлом Егор был "товарищем майором". В сорок пять лет, закончив милицейскую карьеру в УВД города Омска, вышел на пенсию. Хотел оставаться в милиции, но не смог из-за новых правил. Нужно было решать, чем заниматься дальше.
Говорят, если судьба закрыла одну дверь, то обязательно откроет другую. Не знаю, всегда ли так, но в случае с Егором это подтвердилось. Более того, помимо услужливости, судьба обладает и редкой выдумкой. Иначе как объяснить, что такой тертый милицейский калач, в звании майора, сошел с трапа самолета в нью-йоркском аэропорту JFK вместе с дочкой и женой, которая однажды от нечего делать сыграла в лотерею гринкарт и выиграла.
Егор нынче уже не важный чин милиции. Помыкавшись и не найдя себе ничего другого, как и большинство русских мужчин в Нью-Йорке в таком возрасте, подался в такси водителем.
ххх
Фирма, в которой я работал, открыла в Бруклине свой филиал, и мне предложили там новую должность. Я согласился. Пришлось, правда, перебраться в Бруклин. Поселился я в том же четырехэтажном доме, где жила и семья Егора.
Я снимал небольшую квартиру, выходящую окнами во двор, где почти все пространство для сушки белья захватила одна албанская многодетная семья - сушить белье в прачечной им было дорого.
Одно событие нередко тянет за собой другое. Так, поменяв работу и дом, я еще и купил машину. В прошлом я имел опыт вождения, но однажды попал в серьезную аварию, разбился и зарекся машину больше не иметь. И вот - все-таки купил. Навыки вождения, наверное, утрачены не были, однако мне нужно было преодолеть страх.
Как-то вечерком я встретил стоящего возле дома Егора, с пластиковым стаканчиком кофе в руке. До сих пор мы с ним не были близко знакомы. По утрам, когда он прогревал такси, здоровались, изредка обменивались фразами из разряда "на бегу".
Признаюсь сразу - Егор мне нравился. Он обладал обаянием сибиряка. Не был груб. Напротив, в его манерах бывшего кадрового офицера милиции сквозило подкупающее добродушие. Взгляд имел прямой и открытый, правда, за этой прямотой проглядывала и некая профессиональная подозрительность. Словно спрятанными щупальцами Егор прощупывал стоящего перед ним, трогал на прочность его душу или душонку, а уж потом, проведя такой досмотр, расслаблялся. Приветливая, чуть снисходительная улыбка почти никогда не покидала его лицо.
К тому времени из наших коротких разговоров я уже знал, что он бывший майор милиции. Несколько раз в шутку, проходя мимо него, отдал ему честь, обозвав "генералом", и новопроизведенный генерал, добродушно посмеиваясь, командовал "вольно".
- Вы бы не могли дать мне несколько уроков вождения? - обратился к нему. Вкратце объяснил суть дела.
- Нет проблем. Надеюсь, ты меня не угробишь.
Не знаю, почему я решил, что он - именно тот, кто мне нужен. Потому ли, что Егор был классным водителем? Я не раз видел, как он ловко, одним пальцем на руле, припарковывал свой серебристый джип или хозяйское "Шевроле" возле дома. Еще меня подкупила его уверенность в себе, исходившая от всей его стати, походки, даже от густой шевелюры хорошо сохранившихся русых волос, аккуратно зачесанных набок.
Первый урок он дал мне в субботу утром. Вышел, правда, с больной головой после вчерашнего "посидели с ребятами". Несмотря на похмелье, все же добросовестно исполнял все, что требуется от инструктора по вождению: установил кресло водителя, подсказал, как правильно выставить зеркала, в какой позе лучше сидеть, чтобы не затекали руки, и т. д.
Потом, расположившись рядом, пил свой утренний кофе и подсказывал, как вести машину. Попутно мы беседовали о всяком разном:
- Тут нужно было остановиться, пропустить автобус. Старайся на дороге не наглеть, будь вежливым, не таким жлобом, как водители в России. А здесь малость притормози...
Неожиданно разоткровенничался:
- Понимаешь, всё у меня в жизни нормально, грех жаловаться: комфорт, стабильность. Но как-то неспокойно на сердце, тревожно. Плохо сплю по ночам, переживаю из-за всякой ерунды.
- Звучит, как типичная иммигрантская депрессия, - высказал я догадку, удивившись, что такой уверенный с виду человек, оказывается, имеет столь чувствительное сердце.
- Может, ты и прав. Веришь или нет, я в Америку мечтал попасть с детства. Зачитывался книгами об Америке, любил американские фильмы, интересовался жизнью американцев. Часто воображал себя, идущим по Бродвею, мимо небоскребов... Ты в Омске никогда не бывал?
- Нет.
- Побывал бы - понял, почему я так мечтал о Нью-Йорке. Помнишь, что писал об Омске Достоевский? "Омск гадкий городишка. Городишка грязный, военный и развратный в высшей степени". Вот так. Сегодня там, конечно, многое изменилось: и ракеты выпускают, и нефть перерабатывают, и филармония имеется. Но грязи и разврата со времен Достоевского, думаю, стало еще больше.
- Но ведь ваша мечта сбылась - прошлись по Бродвею. В чем же дело?
- Прошелся... Даже выпало счастье там поработать - грузчиком на складе. Помню, однажды сидел на ящике, под небоскребом, в ожидании трака для разгрузки. И такая на меня нахлынула тоска, что обхватил руками свою дурную головушку и заплакал... Еще и проклятый английский не дается. А-а, что говорить! Почти десять лет живу в Америке, но душа-то моя там, в Омске, в том гадком городишке...
- Почему же не вернетесь обратно? Кто мешает?
- Бабы - жена и дочка. Они назад уже не хотят...
ххх
После двух уроков стало ясно, что инструктор мне больше не нужен. Деньги давать Егору было как-то неловко, и я решил отблагодарить его бутылкой хорошего коньяка.
Дверь отворила его жена. Она была приблизительно одного возраста с Егором, привлекательна и хорошо сохранилась для своих лет. Подобно многим русским женщинам в Нью-Йорке, одевалась очень броско, не по годам, слишком себя обнажая и стягивая, отчего порой выглядела карикатурно.
В одной из комнат находился "станок", за которым Егор делал упражнения. Еще там стояли массивный кожаный диван и кресло, а на стенах висели аляповатые репродукции. Словом, все добротно, основательно; можно смело допустить, что и в Омске его квартира была обставлена в таком же вкусе.
Значит, я стоял перед Егором, с коньяком в руках, мямлил слова благодарности.
- Как насчет сейчас отдегустировать эту дрянь? - предложил он, поигрывая взятой литровой бутылкой, как гирькой.
- Спасибо, как-нибудь в другой раз. Мне сегодня вечером работать.
Прощаясь, я пообещал Егору, когда летом наступит сезон камбалы, взять его с собой на океанскую рыбалку.
Каждое лето я рыбачил на Лонг-Айленде, ездил туда на поезде или на машине с коллегой по работе.
2
Приблизительно в одно время со мной в том же доме поселилась семья - мать с сыном. В Штаты они приехали из Израиля.
Мать - Инесса, лет сорока пяти, родом из какого-то белорусского местечка. Женщина энергичная и очень делового склада. В Штаты ее пригнали ветры не финансовые, а материнские. Ее сын Ариэль в Израиле окончил школу, ему уже исполнилось восемнадцать. Значит - труба зовет. Инесса решила уберечь сына от опасной военной службы. В Нью-Йорке жил ее какой-то дальний родственник. Вот она и привезла Ари в Штаты.
В Израиле оставались ее двое детей, любовник и свое турагентство. Инесса задумала открыть бизнес и в Нью-Йорке. Пока осматривалась, в Израиле без нее все пошло вразнос: дети вышли из-под контроля, турагентство зашаталось, любовник затосковал. Ей пришлось оставить Ари и срочно лететь в Израиль. Спустя несколько месяцев она снова вернулась в Нью-Йорк, но вскоре опять была вынуждена улететь.
В первый раз покидая Штаты, она с некоторым смущением попросила меня приглядеть за сыном. В следующие разы была уже не так церемонна и просто ставила меня в известность, что уезжает, и за Ариком-де нужно поглядывать.
--
ххх
Худощав. Невысок. Кожа очень белая. Глаза темно-карие. Волосы черные, прямые. Коротко подстрижен. Нос крючковат. Губы пухлые. Особых примет - татуировок, родинок, шрамов - на лице и на руках нет.
Наверное, так бы описали Ари в объявлении под шапкой "Пропал человек. В то утро, выходя из дому, он был одет..." Или: "Особо опасный преступник. За информацию, ведущую к его поимке, вознаграждение в размере..."
К счастью, Ари не попал и, надеюсь, никогда не попадет ни в одно из таких объявлений. Он - из иного мира, где полиции делать нечего. Его пути да не пересекутся никогда ни с преступниками, ни с теми, кто их ловит и сажает в тюрьмы. Да и самого Ари мир криминала вовсе не привлекал. Он собирался учиться в колледже и стать профессором, а пока подрабатывал продавцом в магазине электроники.
В противоположность своей взбалмошной мамаше, Ари был флегматиком - медлительным и крайне задумчивым. Говорил не торопясь, перед тем как повести речь, часто моргал. Его натура проявлялась в тончайшей нюансировке, в едва заметной мимике, где слегка поднятая бровь или дрогнувшие уголки губ могли означать многое, в зависимости от ситуации.
Для меня Ари оставался загадкой, вещью в себе, сфинксом у пирамиды молчания. Самой большой трудностью было понять, говорит ли он серьезно или шутит.
Когда кто-то рвет на себе волосы, хохочет или бьет по столу кулаком, - вопросов нет, все ясно. Но как понять того, кто тихим, ровным голосом произносит прописную истину, типа: "нужно быть добрым", при этом почти не меняя выражения лица и продолжая смотреть собеседнику прямо в глаза, - то ли насмехаясь над ним, то ли умоляя, чтобы его услышали?
Ко всему прочему, Ари обладал редкой способностью, быть может, кажущейся, не только внимательно слушать, но и сопереживать. Такой вот невинный ягненок. Или волк в овечьей шкуре? Или простой еврейский мальчик, разве что маленько пришибленный?
ххх
Его характер немного мне приоткрылся за игрой в шахматы. Если переходить на военную терминологию, Ари был стратегом и мастером стремительной атаки.
Бои велись не на доске. На доске почти ничего не происходило - то конь прыгнет и застынет, то на клеточку сдвинется пешка, то на шаг отступит настороженный король. Настоящие бои велись в нашем воображении, как бы над доской: там неслись грудью кони, падали сраженные пешки, слоны с ревом таранили крепость...
Но Ари не удовлетворялся и этим. Он поднимал планку еще выше, и вся эта шумная баталия оставалась внизу, а мы с ним входили в тихие кабинеты философов. В мир абстракции, логических формул и силлогизмов...
При этом, заметьте, на доске почти ничего не происходило.
Обычно заканчивалось тем, что я делал один неверный ход, и все шло прахом.
- Бедный слоник, - произносил Ари, снимая с доски моего слона.
И что звучало в этой его фразе - злая ирония, насмешка над побежденным слабым противником или действительное сочувствие к "бедному слонику", которого Ари, быть может, одухотворил в своем воображении, мне было трудно сказать.
ххх
Вскоре открылась еще одно, очень странное его свойство. Ари стал пророчествовать. Скажем, перед самым началом партии он предсказывал гибель "бедного слоника". "Смотри за ним внимательно, от этого слоника все зависит". И действительно, как я ни оберегал фигуру, все равно на ней завязывалась партия, и с ее гибелью мне приходилось сдаваться.
Потом он сделал несколько точных прогнозов о ходе событий на Ближнем Востоке, заполыхавшем в пламени исламских революций: "Мубарака посадят в тюрьму", или "Каддафи разорвут на куски". И через пару дней CNN это подтверждало.
Первое время я все же не воспринимал эти пророчества серьезно. Относительно шахмат ничего необычного в таких предсказаниях нет: один шахматист превосходит по уровню другого и может просчитывать комбинацию на много ходов вперед. А насчет событий на Ближнем Востоке, то объяснение, скорее всего, таково: Ари там вырос и, живя в Америке, еще одной ногой оставался в Израиле, общался с оставленными друзьями и был в курсе всего там происходящего.
Но после его верного предсказания соседке-албанке, что к ней до конца недели вернется ушедший муж, и сбылось, и она на радостях разнесла это по всему дому, я не выдержал:
- Ты что - пророк? - спросил его напрямую.
Ари озадаченно пожал плечами:
- Не знаю, может быть... Мой прадедушка был цадиком, праведником. Может, что-то мне перепало от него по наследству... У меня это было когда-то в детстве. Потом исчезло. А недавно опять появилось...
Я решительно попросил его предсказать завтрашний курс акций некоторых финансовых компаний на бирже Уолл-стрит.
- По заказу делать не могу. Оно приходит само, помимо моей воли.
Хм-м... Хедеры, ешивы. Казуистика средневекового иудаизма. Мудрецы-толкователи Талмуда. Оказывается, ничего не умирает. Дух пророков не угас! И один из них - среди нас!
Всему этому я, конечно, не поверил. Но некоторые сомнения все же зародились. В скором времени и во всем доме Ари стали называть пророком. В шутку, разумеется.
--
--
ххх
К Ари заходила Галочка, дочь Егора, он помогал ей с математикой. Стал как бы ее домашним репетитором.
Галочка была красива, в мать. Ей недавно исполнилось двадцать. Утром шла в колледж, как сонная тетеря, с кислым лицом. Она часто перекрашивала волосы, меняла стили одежды. Во вкусе ее чувствовался некоторый изъян, в манере одеваться и накладывать макияж проглядывала броскость ее мамы, иногда доходившая до той границы, где можно говорить про кич. Все же эту границу Галочка не переступала.
В улыбке была очень хороша.
Первое время я полагал, что Галочка учится на актрису, уж слишком эффектна была ее внешность. И был огорчен, узнав, что она учится на фармаколога. Всегда хочется видеть кого-то из знакомых, кто в Америке выбился из скучного бизнес-менеджер-медицинского круга и попал в мир искусства или, на худой конец, поп-культуры.
Иногда ее подвозил к дому накачанный красавчик на новой BMW.
Подозреваю, что в учебе она не блистала. Зато как садилась в серебристый джип Егора! С каким изяществом заносила туда свои ровные ножки! Как лихо крутила руль и давила на педаль, что машина вырывалась, словно бешеная лошадь из стойла, и неслась в дискотеку или в какой-нибудь ночной бар...
Каким бы Ари ни был мастером скрывать свои чувства, но невыразимая тоска в его сумрачных глазах, когда он смотрел на Галочку, не нуждалась в объяснениях.
- Что, влюбился? - спросил я его однажды.
- Да... - ответил он со вздохом.
3
В начале июля открылся сезон отлова камбалы, и я стал набирать команду рыбаков. Напомнил Егору о том своем обещании.
- Вообще-то, я не рыбак. В последний раз удочкой ловил на Иртыше лет сорок назад. Но давай съездим. В конце концов, завтра суббота, делать мне все равно нечего, Шаббат я не отмечаю.
Я предложил и Ари поехать с нами, оторваться на денек от компьютера. "Брать с собой ничего не нужно, еду возьму я, а спиннинги и наживку дадут на корабле". После недолгого раздумья Ари тоже согласился.
...Во втором часу ночи мы выехали. Путь предстоял долгий - около трех часов, в самый конец острова Лонг-Айленд. Ари умостился на заднем сиденье, Егор сел рядом со мной - развлекать, чтобы водитель не уснул.
Мы ехали по темному обширному острову, длинные, почти незаселенные участки которого, в лесах и лугах, сменялись ухоженными городками. В отличие от ночного Бруклина, где мимо зашторенных бакалейных лавок и мусорных мешков бродят только пьяные латиноамериканцы, да толстозадые дешевые проститутки идут по вызовам клиентов, эти городки Лонг-Айленда казались сказочными. В три часа ночи там были открыты витрины даже ювелирных магазинов, где на обзор выставлены алмазные и золотые украшения ценой в десятки тысяч долларов. Свет фонарей еще более усиливал это ощущение нереальности, охватывая в свой рассеянный круг кафе, аллеи, церкви, и достигал тех границ, где в темноте едва были заметны очертания старых мельниц над озерами...
В три часа ночи Ари заявил, что голоден. Мы сделали остановку в кафе. Ари быстро умял весь мой большой гамбургер с бужениной, который я планировал растянуть на полдня.
Егор смотрел, как Ари жует бутерброд, и презрительно хмыкал:
- Ты что, пророк, всю неделю святым духом питаешься? Смотри, поймаешь рыбу, не ешь ее сырой, - было видно, что Егор Ари недолюбливает.
Подкрепившись, снова тронулись в путь. Ари заснул, а мы с Егором продолжали наш прерванный разговор о милиции.
- Не имею в виду тебя лично. Но я убежденный противник полиции в любой стране, - объяснял я. - По роду своей работы, мне когда-то приходилось сталкиваться с криминальным элементом, попросту говоря, урками, и я вовсе не собираюсь их идеализировать. Но при этом всякая полиция у меня тоже вызывает неприязнь. Власть развращает любого, тем более, в такой стране как Россия.
- Согласен, среди ментов попадаются и подонки. Но нельзя же всех грести под одну гребенку. Ты себе не представляешь, сколько среди русских ментов честных, порядочных людей, - возражал Егор.
- Хорошо, по-твоему, они честные и порядочные. А взятки? А неслыханные поборы? Причем, берут все, от лейтенанта до генерала, - не сдавался я, отлично понимая, что этот спор никуда не ведет.
- Ну-у... Есть и хапуги, - соглашался Егор. - Не все, однако. Я вот, к примеру, никогда не брал лишнего, только необходимое. Конечно, имел дачу и машину. Но старался жить скромно, не высовываться: пустые банки из-под красной и черной икры выносил в мусорник всегда завернутыми в газету; жена лисью шубу надевала, только когда шли в гости или филармонию. Я, знаешь, никогда не любил показуху...
Речь Егора оборвал Ари, разбуженный нашими голосами. Вернее, новым приступом голода. Он сказал, что если сейчас не съест мяса, то умрет. Заявление звучало странновато, с учетом того, что было четыре часа ночи и совсем недавно мы плотно подкрепились. Пришлось снова остановиться и отдать Ари еще один сэндвич.
Время начинало поджимать: там, на причале, уже брошен трап с корабля, рыбаки скоро начнут занимать самые удобные места.
- Как же ее ловят, ту рыбу в океане? - спросил Егор, сменив тему.
- Очень просто, так же, как и везде: цепляешь на крючок наживку и опускаешь снасть в воду. Потом стой и жди, когда клюнет. Океанская рыба - дурная, сразу заглатывает и тянет. Это на реке нужно следить за малейшими колебаниями поплавка. В океане же - только подсекай и крути катушку, - преподал я Егору азы океанской рыбалки. - Ты когда-то интересовался жизнью американцев. Вот сейчас увидишь настоящих рыбаков Америки. В преобладающем большинстве, это негры. Представь себе, они едут в такую даль даже из Коннектикута, тратят деньги на бензин и билеты, терпят зной и холод. Зато как они ловят - фантастика!
- Понятно, - буркнул Его.
Его волнение мне было понятно. Ведь сейчас речь шла не только о рыбалке, но о мире чужом, ему незнакомом - океан, гигантские камбалы, какие-то негры из Коннектикута... Этот мир выходил далеко за пределы тесного мирка водителя русского такси в Бруклине.
ххх
Вот и причал. И пронзительные писки чаек над водой. И удары борта корабля о черные покрышки, свисающие с бетонных свай.
В рассеивающихся сумерках уже были хорошо видны фигуры мужчин в плащах и высоких резиновых сапогах, стоящих в очереди за билетами к окошку невысокого здания.
Мы выгрузили из багажника наши кулеры (специальные ящики для хранения пойманной рыбы): мой - прочный, пластмассовый, вожу его с собой по Америке уже много лет; Егор и Ари купили себе тоже большие, но одноразовые, из пенопласта.
Приобретя билеты, мы взошли по трапу на корабль. Я помог моим обоим спутникам выбрать напрокат спиннинги, объяснил, как работать с катушкой.
У меня создавалось впечатление, что Ари абсолютно безразличен к предстоящей ловле. Флегматично покрутил спиннинг в руках, щелкнул рычажком катушки. Прищурившись, изучил два больших крючка, привязанных к леске и колыхаемых на легком ветру. Затем оставил спиннинг и с тоской посмотрел на меня. Я снова увидел в его темных, как у оленя, глазах большой сэндвич. "Бедный парень. Наверное, ест что придется". Только сейчас я заметил, что Ари вправду истощал за последние недели. Опекун из меня никудышный; что я скажу его мамаше, когда она приедет? Я молча вытянул из сумки и отдал ему пачку овсяного печенья. И занялся Егором.
Почему-то я был уверен, что это нехитрое ремесло - работать спиннингом в океане, где даже не нужно забрасывать снасть, а просто бултыхать ее в воду с корабля, Егор освоит в два счета, а "гроссмейстер" Ари будет мучиться. Все оказалось с точностью до наоборот. Зло посапывая, Егор вертел спиннинг туда-сюда и не мог разобраться, как им пользоваться.
К нам подошел рыжеволосый матрос в резиновом фартуке. Высыпал из ведра возле наших спиннингов отмерзающих устриц и спросил, будем ли мы участвовать в пуле.
Егор снова вопрошающе уставился на меня. Я объяснил, что пул (pool) - это соревнование на самую большую выловленную рыбу: каждый рыбак на корабле перед началом ловли дает десять долларов в общий котел, а в конце приносит свою самую крупную рыбу из улова. Победитель забирает себе весь пул.
- Я выиграю пул, - тихо, но уверенно вдруг произнес Ари, и я постарался запомнить это его очередное пророчество.
Мы отдали матросу тридцать долларов за троих. Затем я сел на скамеечку рядом с Ари и стал его расспрашивать, в какой колледж он собирается поступать и что там новенького на Ближнем Востоке. А Егор все пыхтел со спиннингом, примеряя удилище к своему телу и принимая различные стойки, будто готовился боксировать на ринге. Даже снял с головы, чтобы не мешала, бейсбольную шапочку. По всему было видно, что он отнесся к делу очень серьезно.
И вот - "дыр-р-р" - зарычало внизу, под ногами. И тонкий сизый дымок над светлеющей водой, и разметавшиеся в разные стороны чайки. По-плыли...
ххх
Рыбаков в этот раз было мало, около двадцати. В иные времена на такой корабль набирается пятьдесят, а то и более, стоят так близко друг к другу, что и спиннинг держать неудобно, и леска твоя постоянно путается с леской соседа. Одно мучение. Но толкотня на корабле бывает в те дни, когда ожидается хороший клев и по "Fishing Life" передают обнадеживающие прогнозы. Хоть и настрадаешься из-за таких неудобств, зато домой привезешь рыбу. А хочешь с комфортом, чтобы без давки, тогда на хороший улов не рассчитывай.
Для новичков, однако, лучше, когда на корабле простор. По крайней мере, для Егора, которому рыболовство явно не давалось. Он мучился и со спиннингом, и с наживкой.
Камбала шла средненькая. Камбала хорошо заглатывает крючок. Но у нее слабая губа. Поэтому подсекать нужно умеренно.
Егор же нервничал, дергал удилище со всей дури:
- С-сука! Опять сорвалась!
Не сдавался, однако.
У Ари же дела шли превосходно. Он оказался отличным рыбаком, хоть и своеобразным. Ловко нацепив наживку и спустив снасть в волны, смотрел на далекий берег, где темнели утесы и возвышался знаменитый маяк Лонг-Айленда, гигантский вблизи, но с океана - крохотный, почти как в сувенирном магазине.
И все-таки Ари для меня оставался тайной. Мне казалось, что он смотрит, но не видит эти красоты, не вдыхает в самое сердце этот чистый до опьянения воздух, не слышит шума волн.
Мне казалось, что Ари сейчас иным зрением смотрит под воду и просчитывает хода, будто играет сложную шахматную партию. Или подобно прорицателю, зрит сквозь толщу воды и времени, где по дну, мимо подводных скал и густых водорослей, откуда-то с западной стороны, вышел косяк гигантских камбал и движется на юг, к тому месту, где на волнах качается железная скорлупка корабля. Одна из этих королевских камбал скоро подплывет к наживке, брошенной Ари, и выиграет для него пул.
- Еще одна цыпочка, - Ари снимает с крючка пойманную камбалу.
Ему везет, как часто везет игрокам, впервые играющим в рулетку. Уже десятка полтора рыб в его кулере.
- Сорвалась. Бедная рыбка, будет теперь жить с раненой губой, - говорит он, и мне снова непонятно, то ли Ари иронизирует, то ли вправду расстроен, что причинил рыбе боль. Во всяком случае, подобных слов сочувствия рыбе до сих пор я не слышал ни от одного рыбака.
Как, кстати, никогда не видел, чтобы так "мочили" рыбу, как это делал Егор. Именно "мочил", иное слово вряд ли подходит, нужно из милицейского словаря. Пытаясь вытащить из рыбьей пасти крючок, Егор неуклюже выпускал камбалу из рук, и она выгибалась всем телом на железе, судорожно вздрагивая под сильными ударами его кроссовок. Когда он избивал очередную камбалу, мне легко представлялась серая камера в Омском отделении милиции...
Однако через несколько часов Егор приноровился. Сквозь нервозность и растерянность на его лице уже просматривались радость и восторг от этого неповторимого ощущения, когда ты держишь в руке пульсирующий прут.
Кстати, о крупных рыбах, пора вспомнить и про них, ведь время ловли неумолимо истекало, полуденное солнце припекало, и каждый рыбак на корабле хотел выиграть пул: двести долларов! Помимо денег, пул - это и престиж, и аплодисменты всего корабля, и поздравление капитана из радиорубки, поддержанное ревом волн...
Ари первым поймал камбалу из гигантских. Бросил ее в свой кулер и после этого уже не ловил: пошел в буфет есть яичницу, а потом в трюм играть на IPhone.
Подошел косяк крупняка. Егор тоже вытащил гигантскую, но, как мне казалось, все же поменьше той, что у Ари. Не знаю, что было в кулерах других рыбаков, но камбала Ари явно претендовала на победу. Снова сильное сомнение закралось в мою душу.
Неужели Ари и вправду обладает даром прорицателя? Он ведь сказал вначале, когда мы еще были на берегу, что пул - его. Я отлично помню эту фразу. И эти сумрачные глаза вещуна, устремленные куда-то сквозь время... И едва шевелящиеся пухлые губы...
Мне стало жутковато. Неужели судьба меня свела с тем, кто действительно умеет предсказывать будущее? Быть может, Ари знает и о моем будущем, что меня ждет через десять лет, через год, завтра? Даже сегодня! Ведь что жизнь человека? Пузырек, одно прикосновение - и нет его. Может, зря я строю планы на годы вперед, зря так ишачу, рассчитывая на повышение должности в фирме? Зря коплю деньги в банке, покупаю пенсионные фонды? Может, уже сегодня вечером, нет, сейчас что-то взорвется под полом корабля, и эта железная посудинка пойдет ко дну. И никакие шлюпки, круги и сертификаты в капитанской рубке о последнем техосмотре не помогут.
Зачем же я так бестолково живу?!..
Но Ари сейчас с нами на корабле, ведь так. Спит в трюме. Знай он, что мы потонем, вряд ли бы составил нам компанию. Остался бы дома. Значит, хотя бы сегодня моя жизнь в безопасности.
Н-да, над всем этим стоит серьезно подумать. В свете пророчеств и возможной смерти. Пересмотреть приоритеты и откорректировать жизненные планы. Поди знай, что Там...
ххх
Весь испачканный, в слизи и рыбьей крови, Егор потащил свою огромную камбалу туда, где матрос в грязном фартуке и уже явно подвыпивший, держал в руках весы - железную планку на веревке, с крюками на обоих концах. На одном крюке висела рыба, претендующая на победу. Ее поймал какой-то худощавый негр. Собравшиеся рыбаки кричали: "Ye-es! Pоol!"
Ари тем временем присел на корточки перед своим кулером. Поднял крышку, посмотрел на улов. Почему-то сильно скривил лицо, что случалось с ним крайне редко. После минутного раздумья решительно произнес:
- Нет, я на пул не пойду.
Вот и вся цена его прозорливости! Ай-яй-яй! Досадуя, что обманулся в своих надеждах на полезное знакомство с приятелем-пророком, я снисходительно похлопал Ари по плечу и пошел на корму, которая взорвалась... криками ликования.
Гигантская камбала Егора, камбала-королева, подвешенная за жабры, спустилась в воздухе вниз, а другая, ранее висевшая на крюке с противоположной стороны весов, приподнялась.
- О-о! You are the man! Y-e!.. - кричали все.
Егор с некоторым смущением переминался с ноги на ногу по мокрой палубе, среди ведер и канатов. Улыбался под грохот аплодисментов. Вдруг словно какая-то могучая сила прорвалась из него. Он смело выкинул вверх руку с зажатым кулаком - к чайкам и солнцу, и, выбрав из своего скудного английского словаря, что там было подходящего, прокричал:
- Yes! I am a man! Victory! Russia!
И в этот момент на Земле, точнее, в Атлантическом океане, родился еще один рыбак.
ххх
Еще не успел катер дойти до берега, как по спутниковым каналам полетела фотография Егора, держащего в руках пул-камбалу. Мой большой палец устал нажимать кнопку на мобильнике Егора, нацеливая на него фотокамеру. Он позвонил (телефонная связь у берега уже была) дочке и жене и дал им распоряжения отправить сейчас же по Интернету фотографии в Омск всем родным. "А на Одноклассники. Ру. и ребятам из ментярни вышлю сам, когда вернусь домой". В кармане у него лежали выигранные двести долларов. В голосе его звучала сталь.
Ари дул губы и с плохо скрываемым презрением косился на Егора-триумфатора. Мне показалось, что Ари весь внутренне напрягся и вот-вот ринется на Егора с кулаками.
Да, Ари сейчас был не флегматичным мудрецом, не расчетливым гроссмейстером за шахматной доской, а диким черным котом, изготовившимся для прыжка. Впервые я увидел блеск гнева и страсть в глазах этого молчаливого сфинкса.
ххх
Когда мы возвращались домой в машине, непонятная буря в сердце Ари улеглась. Он сидел сзади, играл на своем IРhone или кунял.
Обратный путь был легче - ехали днем, не в темноте.
Егор сидел рядом со мной. Он находился под впечатлением от пережитого за день, от прикосновения к могучей стихии океана, от триумфа и созерцания красоты неизвестной ему доселе Америки за окном. Порою отдавал мне инструкции по вождению. Звонил кому-то из знакомых, рассказывал им, как нужно ловить камбалу и какая жизнь "в настоящей Америке". Когда я начинал позевывать, то просил Егора не оставлять водителя без внимания.
- Здесь все вокруг чисто, красиво: люди сидят в кафе, катаются на яхтах, кормят лебедей на озерах. Вот это жизнь. Но мне здесь было бы скучно. Я - человек иного плана, мне нужен шум, движуха, - размышлял он вслух. - Вот моей Галке, полагаю, здесь было бы неплохо. Нужно ее сюда свозить, показать, как нормальные люди живут. А то шатается по барам с бруклинскими охламонами. Ты, небось, видел ее нынешнего?
- Того, на BMW?
- Да, того самого. У него - ни мозгов, ни специальности, одна только BMW и долги на кредитных карточках. Лучше бы он ездил на велосипеде. Но Галку разве переубедишь? Она девка с характером, вся в меня. Сказала, что сама лучше знает, кто ей нужен. А мне теперь - переживай. Упаси ее Бог выскочить замуж за охламона, еще и не за русского или американца, а за кого-нибудь из этих, абрашек... - Егор кивнул в сторону спящего Ари, и мне стала окончательно ясна причина его неприязни к Ари.
...Добрались домой без приключений. Ари, молчавший всю дорогу, полез в багажник за своим кулером. Но зачем-то сперва поднял крышку кулера Егора и произнес:
- Ва-ау! Полный кулер абрашек!..
Мы с Егором, переглянувшись, недоуменно пожали плечами - о чем это он?
4
Егор нес сладкое бремя славы. Конечно, весь дом знал о том, что он был на океанской рыбалке и выиграл пул. Знали об этом и все водилы в такси, и "ребята из ментярни", и бывшие одноклассники-однокурсники в далеком Омске. Он поднадулся важностью.
Спрашивал меня, когда поедем снова. Но я был загружен работой даже по выходным. Слова Егора об "абрашках", признаюсь, меня тоже тогда сильно покоробили.
Вскоре я увидел его, укладывающим в багажник своего джипа новый пластмассовый кулер, купленные спиннинги и высокие резиновые сапоги...
Пожалуй, можно и закончить эту историю, пожелав Егору хорошего клева, а Ари - успехов в учебе, если бы...
Однажды ночью раздались какие-то удары и женские вопли. Вскочив с дивана, я помчался на те крики; они доносились с третьего этажа, где жила семья Егора.
Ну, конечно, Галочка! Поругалась со своим бой-френдом, то-то давно не видно ни его, ни его BMW. И, как это нередко случается у молоденьких девушек в таких ситуациях, - нужно обязательно переспать с кем-то, чтобы поскорее любимого забыть.
Когда родители уехали к приятелям на всю ночь, Галочка, назло тому, на BMW, позвала к себе Ари. А Егор в гостях принял немного лишнего, повздорил с хозяевами и решил прямо ночью уехать. И дома застал...
В общем, старо как мир. Новым в этой истории был следующий эпизод: все обошлось бы без шума и крови, если бы пьяный, уставший Егор, выпроваживая Ари из своей квартиры, не назвал его охламоном и вором. "Охламона" Ари пропустил мимо ушей, быть может, не зная, что это значит, а вот на "вора" отреагировал:
- Я не вор. Ты вор! Ты украл мою камбалу!
Егор вдруг замер. Побледнел. В его облике отразилось что-то от ребенка, оскорбленного в своих тайных надеждах. Будто сейчас кто-то нахально дернул самую нежную струну в его чувствительной душе. Но длилось это недолго. Лицо его стало страшным. И словно облачился товарищ Егор в милицейскую форму:
- Что, я украл?! Русский майор украл камбалу?! Ах ты, щенок! Ах ты, сука!..
ххх
Прошло три года. К тому времени я нашел новую работу, но пришлось снова поменять место жительства.
А недавно случилось проезжать неподалеку от того дома в Бруклине, где жил когда-то. Решил на авось подъехать туда, может, думаю, встречу кого из бывших соседей.
Возле дома стоял Егор! В нем ничего не изменилось с тех пор. По-прежнему подтянут, опрятен. Добродушен. Держал в руке пластиковый стаканчик с кофе.
Новым была стоявшая возле него синяя детская коляска.
Разговорились. Я заглянул туда и, присмотревшись к лицу полугодовалого мальчика, поразительно похожего на Ари, едва не закричал:
- Не может быть! Абрашка?! Полный кулер абрашек!..
Егор растаял в сладчайшей улыбке:
- Да... Джонни, Иван по-нашему, - он заботливо поправил одеяльце в коляске. - Галка с Арионом живут неподалеку.
Мы недолго поболтали. После некоторого колебания я задал Егору вопрос, занимавший меня давно, но который не решался задать ему прежде:
- Кто же все-таки поймал королевскую камбалу на той рыбалке?
Лицо Егора посуровело. Он поправил козырек своей бейсбольной шапочки и, глядя на меня в упор, ответил:
- Что за вопрос? Я поймал. Кто ж еще?
И тогда туман окончательно рассеялся, и все мне стало ясно. Егор поймал ту злополучную камбалу, Егор. Это правда.
Как правда и то, что Ари - настоящий пророк. Но с камбалой он все-таки ошибся...