Аннотация: ...Но возможно и другое: был бешеный бег в ночи, обжигающая боль, долгий протяжный вой, и луна безуспешно пыталась поймать в свою серебристую сеть ее гибкое рыжее тело...
...Кажется, ее звали Мелисса. Впрочем, сейчас уже не припомню. Она была удивительно хороша, но ее совершенно сверхъестественное обаяние вызывало у меня чувство, весьма похожее на страх, хотя виделись мы всего несколько раз. Я, как человек достаточно подозрительный, не доверяю тому, что трудно объяснить - она же была загадкой. Почему я все время твержу "была"? Наверное, мне очень хочется поверить в справедливость Творца, и, я надеюсь, этот глагол прошедшего времени, отдающий прощальным поцелуем в лоб, могильным холодом и венком на надгробии, будет верно вами истолкован, принят и оправдан в ваших глазах, если вы впоследствии согласитесь внутренне с моим нежеланием полагать, что где-то в этом мире она еще есть. И, быть может, только теперь я правильно понимаю, почему Ли Хуан совершенно потерял голову, встретив ее однажды в том недорогом, но достаточно милом ресторане, где мне приходилось время от времени подрабатывать игрой на скрипке. Впрочем, ничто так не обманывает, как иллюзия адекватного восприятия, когда после очередной рюмочки с почти незнакомым человеком рассеивается туман, создаваемый словами, жестами, вежливой улыбкой, весь этот флер приличия, сопровождаемый порой глубокомысленным, но на деле не выражающим ничего маркером: "О, понимаю!". И не остается ничего, лишь где-то внутри прячется от случайного уха одна верная нота, сыграв которую, рискуешь впасть в немилость, показаться занудным, скучным, или, того хуже - пройдохой, пытающимся влезть в карман ближнего транзитом через душу. И все же, запаситесь унцией терпения и бокалом выпивки, если желаете выслушать мою историю до конца.
Она представляла собой тот неброский, но чрезвычайно притягательный тип женщин, который, безусловно, нравится далеко не всем мужчинам - только тем, кто предпочитает переходить дорогу на красный свет. Теперь я знаю: поддавшийся ее чарам - пропащий человек, его следует обходить стороной и даже не пытаться помочь. Я никогда не говорил так серьезно, как сейчас, хотя со стороны это может казаться шуткой или преувеличением. Признаться, я заприметил ее гораздо раньше моего друга, который до встречи с ней был образцом практичного и здравомыслящего человека.
Меня поначалу подкупило ее умение слушать музыку, чем она и отличалась от большинства остальных посетителей ресторана. Я тешил себя мыслью, что эта дама довольно часто приходит сюда, желая лишь насладиться моей игрой, я просто чувствовал, что она понимает меня, мое настроение, наконец, состояние моей души, если хотите, пребывая в тончайшей паутине, которую я сплетал из нот посредством смычка. Она действительно разбиралась в музыке, я читал это в ее глазах, поэтому старался вовсю, разучивая чуть ли не к каждому вечеру что-нибудь новое и даже пытаясь импровизировать. Мое рвение, в первую очередь, пришлось по душе мсье Феррэ, владельцу ресторана, высказавшему однажды намерение существенно увеличить мне премиальные. Но у меня теперь появилось и другое вознаграждение - музыканту, ценящему свое ремесло, просто необходим понимающий и внимательный поклонник, а если это еще и привлекательная женщина, вдохновение не покидает тебя весь вечер, превращаясь в некое мистическое озарение - по крайней мере, именно так и было со мной. Все-таки, я не решался подойти к ней первым - может, просто стеснялся, но, скорее всего, так было предопределено свыше, и я, вероятно, осознал тогда сей факт каким-то шестым или даже седьмым чувством. Может быть, когда-нибудь я и осмелился бы заговорить с ней, но не думаю, что это могло произойти скоро - меня вполне устраивала та симпатическая связь, которая установилась между нами.
Все когда-нибудь заканчивается, и всегда это происходит внезапно и не ко времени. В один из дней, почти ничем не отличавшийся от прочих, эта тоненькая нить, возникшая между мной и одинокой - она всегда приходила одна - дамой была разорвана стечением обстоятельств. Случилось так, что однажды в наш скромный ресторанчик наведался Ли Хуан, давно изъявлявший желание послушать мою игру, а заодно и поужинать в тихом, спокойном месте - ранее он не появлялся здесь только в силу крайней занятости.
Стоит ли говорить, что в тот вечер я старался вдвойне, и был оценен по достоинству - я видел, что моему другу доставляет большое удовольствие слушать меня, да и не только ему. Словом, получилось так, что Ли выделил среди всех еще одного человека, внимавшего моей скрипке почти также, как и он сам, в то время как для остальной публики я был, наверное, лишь своего рода предметом интерьера этого храма божественной бутылки и всевозможных явств, кои можно было бы назвать излишеством, не обладай они столь притягательной для простого смертного силой - не спорьте, невозможно найти людей, которые не любят вкусно поесть. Но все же меня радовала мысль, что в этот вечер, по крайней мере, у двух клиентов я имею рейтинг более высокий, нежели у нашего шеф-повара, мэтра Роше. И вдруг случилось нечто невообразимое: старина Ли, заприметив одинокую посетительницу, пересел за ее столик, поскольку его заказ еще не принесли - говоря откровенно, наши официанты не отличались излишней расторопностью. Замечу, что я был несколько удивлен поступком этого невозмутимого китайца: будучи прагматиком, он никогда всерьез не обращал внимания на женщин, считая их существами бесполезными, как позавчерашняя газета. И лишь сейчас, когда все уже кажется чем-то нереальным, затейливой выдумкой скучающего изощренного ума, только сейчас я смог разглядеть в происшедшем не прихоть Ли Хуана, а перст Судьбы.
Я, даже будучи занят игрой, увидел, что мой приятель и она быстро и легко познакомились. Честно говоря, мне это не совсем понравилось, и причиной тому был вовсе даже не укол непонятной ревности - я всей кожей почувствовал прикосновение необычного, колдовски иррационального, что ли - очень трудно выразить это чувство словами, потому что все мои словесные потуги оказываются просто шелухой от зернышка истины. В тот момент меня на какие-то десятые доли секунды посетило совершенно иное восприятие бытия во всех его проявлениях, словно приоткрылась потайная дверка, ведущая в иные странные миры, но, приоткрывшись, тут же и захлопнулась. Тогда, я, конечно же, не смог понять захлестнувшее меня на краткий миг ощущение, как, впрочем, не вполне понимаю это и сейчас. Уверен в одном - мне было явно не по себе, ведь я уже говорил, что все необъяснимое просто пугает меня.
Я вдруг почувствовал, что сильно устал, и решил устроить небольшой перерыв, хотя играл совсем недолго. Меня тут же сменил Анри - совершенно замечательный парень, виртуозно играющий на фортепиано. Ли словно этого только и ждал - приветливо помахав мне рукой, он жестом пригласил меня за свой столик. Поужинать вместе с ним я не мог - работа, но не подойти к приятелю было бы верхом непочтительности, хотя я почему-то вовсе не рвался оказаться в тот вечер рядом с этой загадочной дамой.
Волосы ее были светло-золотистого цвета, даже с какой-то рыжинкой, словно в расплавленное золото добавили немного красной меди. Обворожительная улыбка, тонкие нежные черты, милый носик, чуть-чуть неправильный для того, чтобы его можно было назвать просто совершенным. Прибавьте к этому потрясающие изумрудные глаза, и вы, быть может, поймете мое состояние - я определенно впал в некий ступор, к счастью, достаточно кратковременный. Увидев ее так близко, я почувствовал пьянящий аромат ее очарования, но даже в нем ощущалось присутствие чего-то отталкивающего и сверхзагадочного. Да, жила в этой особе непостижимая тайна, точнее, жила ею, впитавшись в ее сущее, как морская вода - в губку. К примеру, сейчас я не могу вспомнить, как она была одета, и, по правде говоря, лица ее толком не помню - так, смутные очертания, словно сама Лета укрыла от меня ее восхитительный облик своей газовой вуалью. Знаю одно - я никогда еще не встречал такой красивой женщины.
Ли представил меня ей, подчеркнув, что пришел сюда ради меня, а теперь наверняка сделается завсегдатаем этого ресторана. Он шумно выражал восхищение моей игрой, и мне сделалось неловко, так как я никак не ожидал от него такого бурного проявления эмоций. Она же мило улыбнулась мне, заметив, что очень хорошо понимает Ли, поскольку сама приходит сюда далеко не первый раз. Ли просто расцвел, по праву друга приняв комплимент в мой адрес и на свой счет. Он в тот вечер выглядел, как и всегда, на все сто - будучи человеком деловым, он просто не мог позволить себе не следить за своей внешностью. Но я глядел на него и почти не узнавал - немногословный, замкнутый Ли Хуан в один момент преобразился волшебным образом, проявив такое поэтическое красноречие, какое в нем я раньше просто не подозревал. Воистину, восточная душа - потемки для европейца, и это я ощутил в полной мере: ведь я знал его не первый год, поскольку мы учились в одном колледже, а тут...
За несколько минут нашего общения я все-таки не мог не заметить, что он ей определенно нравится - она слушала его очень внимательно, чуть наклонив голову и едва заметно улыбаясь. Я же оказался в несколько неловком положении, поскольку мне пора было уже покинуть их, но прервать беседу я не решался в силу своей природной стеснительности. Видите ли, я просто почувствовал себя лишним и даже немного расстроился по этому поводу. Но это была не их вина, а, скорее, проявление моей мнительности - недостаток характера, приносящий мне порою лишние неприятности. Положение спас подоспевший официант с заказанными блюдами, и я, вежливо откланявшись, вернулся к своей скрипке. Но нечто уже свершилось, я это чувствовал и долгое время не мог отделаться от какого-то неприятно-липкого ощущения.
После того самого вечера она больше не приходила в ресторан, да и Ли куда-то запропастился. Поначалу я даже загрустил, но дни бежали своим чередом, и я почти не вспоминал о ней, хотя утрата почитательницы повлияла на меня не самым лучшим образом. А Ли... Наверное, он был очень занят текущими делами своей фирмы, и я на него не сердился. Но что-то было неправильно, порой что-то мучило меня и терзало - так, наверное, у страдающего ревматизмом болят суставы в преддверии плохой погоды.
Потом я случайно узнал, что Ли продал собственное предприятие, купил себе загородный дом и ведет уединенный образ жизни. Кое-кто даже поговаривал, что он женился. Все это было по меньшей мере удивительно, если не сказать странно, но Ли Хуан всегда был несколько экстравагантен и загадочен. Его родители бежали из Китая, когда начиналась так называемая "культурная революция". Ли вырос здесь, и он не любил говорить о событиях, происходящих там, раз и навсегда отрезав себя от всего того, что было по ту сторону Великой стены. Ему нравилось гулять по вечерам в парке или сидеть на террасе и любоваться луной, цитируя, к примеру, Оскара Уайльда, но он никогда не заговаривал о Китае. Когда же я прочитал на память изящное стихотворение Ли Бо, он переменился в лице, и, сославшись на то, что утром ему рано вставать, стремительно ушел, оставив меня в недоумении. После того случая я больше ни разу не пытался даже упоминать при нем Китай и вообще Восток. Впрочем, я, кажется, отвлекся - простите мне мою болтливость.
Он позвонил мне два с лишним месяца спустя, и я не узнал его голоса, словно это был совсем другой человек. Потом мы встретились - знаете, неподалеку от площади Республики есть небольшое уютное кафе, основное достоинство которого - весьма недурной капуччино. Ли был небрит, и всем видом своим напоминал больного человека с совершенно больными глазами, с такой лихорадочной искоркой во взгляде. На его костюме не хватало одной пуговицы, и весь вечер я гадал что же с ним стряслось, но спросить как-то не решался. Мы слегка перекусили, затем пили кофе, я говорил какие-то глупости, а он молчал, отрешенно и глухо. Затем он вяло, для приличия, поинтересовался, как у меня дела, в ответ на мой осторожный вопрос подтвердил слухи о своей женитьбе, но после этого еще более замкнулся. Затем, когда я уже исчерпал все темы подобающей в такой ситуации дружеской болтовни, он произнес:
- Она - это лиса. Лиса, понимаешь?
- Что это значит? Если комплимент, то он, по-моему, не совсем удачен.
Ли покачал головой:
- Ты не знаешь. Появление Лисы никогда не сулит ничего хорошего, это начало конца. Нельзя любить Лису или быть любимым ею, если хочешь остаться в живых.
- О! Зачем так мрачно? Черный цвет тебе совсем не к лицу.
Я еще пытался шутить, не сознавая, что это, мягко говоря, неуместно. Он продолжил:
- Я пытался сбежать от родины, которую я никогда не видел, но она всегда настигала меня - иероглифом на вывеске магазина, фразой брошенной в толпе кем-нибудь из туристов - любым случайным упоминанием. Теперь я пойман, потому что она все-таки догнала меня и застала врасплох. Она просто пришла за мной в образе Лисы, и теперь ничего уже не изменишь.
Он закусил губу и смолк на мгновение.
- Моя жена - Лиса. И это означает, что она бессмертна. Ее бессмертие питают жизни тысяч других людей, а я послужу лишь каплей, которая вольется в море ее бескрайнего бытия. Ты можешь считать, что я сошел с ума, но я хочу, чтобы ты знал правду. Жизнь уходит от меня, как вода в песок, но ни я, ни она не в силах это изменить. Вот и сейчас она ждет меня, считая минуты, потому что даже мгновение, проведенное в разлуке, для нас равняется вечности.
Он печально улыбнулся:
- Ты, наверное, обвинишь ее в том, что она не любит меня, если видит, что я таю, и не уходит. Знаешь, это совсем неважно, поверь. Просто я не могу без нее, как бы банально это не звучало, и не имеет никакого значения даже то, что она - Лиса.
Сказать, что я был потрясен - это не выразить ровным счетом ничего. Но подумалось мне, что весь его краткий монолог - лишь дань витиеватости восточного слога, изобилующего иносказаниями и аллегориями.
Он замолчал, докурил сигарету и ушел, оставив на столе пару сотен франков. Ушел, не прощаясь, не вымолвив более ни слова.
...Врачи сделали заключение, что он умер от внезапного инсульта, но это не так. Мне известна истинная причина его смерти.
Кажется, ее звали Мелисса...
Не знаю, куда она потом уехала. На похоронах ее не было, да и после никто ее не видел - словом, пропала без вести. Может быть, Лиса выбрала себе новую жертву, забыв об одной из капель своей изнурительно вечной жизни, может быть. Но возможно и другое: был бешеный бег в ночи, обжигающая боль, долгий протяжный вой, и луна безуспешно пыталась поймать в свою серебристую сеть ее гибкое рыжее тело. Мне хочется верить, что она сумела все же отказаться от своего бессмертия, и там, в Небесных чертогах, они наконец обрели покой и счастье - тогда Ли наверняка читает ей стихи Ван Вэя и Ду Фу, с упоением покрывая поцелуями ее прекрасное лицо.
Мама часто говорила мне, что я вырос безнадежным идеалистом.
Будьте добры, приятель, еще мартини - мой бокал пуст.