Голову Прю закопали на окраине Канеллы. Засыпали щебнем в каменоломне - одной из тех, что окружали город, изъев землю кротовьими ходами. Раз уж не случилось покойнику памятника, так пусть хоть материала вокруг будет в избытке. Впрочем, при выборе места Фраг Хейден руководствовался совсем другими соображениями.
Прю был оборотнем, и не простым - заколдованным. Ещё когда-то давным-давно. А что лучше погасит остатки магии, чем гранитная толща? Только чары, которые Фраг Хейден на эту толщу сам теперь наложил.
Ведь задача состояла в том, чтобы Прю уже никогда не поднялся.
Остальные части тела упокоились какая где. Это уже было не так существенно. Именно голова важна в теле оборотня. И именно ее важно отделить.
Помощники "Фра" Хейдена, тем не менее, здорово развлеклись, выискивая места для погребения. Левую ногу один из них и вовсе увез куда-то под Винцель. А это от Канеллы, вообще-то, три часа пути. Не настолько силен все же был Прю, чтобы потребовались такие-то расстояния.
С другой стороны, с личным оборотнем семьи Завье точно не знаешь. А Прю являлся им почти всю свою жизнь.
К тому же, покойный господин Завье наверняка завещал ему хранить жену изо всех сил. А такой приказ, будучи отдан кровному слуге, наделен страшной властью. Это - долг. Вернись Прю с того света, чтобы и дальше стеречь госпожу Нинель, никто бы особо не удивился.
Только вот сама она больше этого не хотела.
Слухи о том, что Нинель Завье хочет избавиться от своего верного защитника, поползли с месяц назад. Шила в мешке не утаишь, и причина становилась все более очевидна. Даже для посторонних. Прю и раньше не отличался тихим характером, а после смерти старого хозяина совсем съехал с катушек.
Ну а кто мог суметь его усмирить? И не просто убить, а с гарантией? В Канелле - пара человек всего. А среди них, конечно, Фраг Хейден.
Чем же так провинился бедняга Прю? Тут можно пересказать несколько случаев, один другого отнюдь не краше. Никакой он, конечно, был не бедняга - даже при жизни господина Завье. Пять футов чернявого дурного нрава, да несколько дюймов распутства. Зверь, и только. Но зверь живучий, наглый, с отменным чутьем. При всем своем норове Прю никогда не нарывался там, где не стоило.
За это качество семья Завье его и ценила. Это-то качество и изменило в итоге ему.
Видно, у оборотней тоже есть свой срок 'службы'. Живут они долго, дольше простых смертных, но разум-то человеческий. А человеческому разуму в исхоженной клетке бытия тесно. Пройдут годы, он изучит ее - досконально, до единой решеточки. Потом что? Кто поумней-то нашел бы, чем себя занять. Но сила Прю была совсем не в уме.
И рассудок его начал, похоже, рваться на волю. Прочь, прочь из знакомой клетушки.
Больше всего обсуждали, наверное, случай с автобусом. В Канелле их много - штук двадцать маршрутов. Для такого города более, чем достаточно: муниципалитет о своих жителях заботится.
Штук двадцать маршрутов, в том числе и три пригородных.
Кажется, машина, на которой всегда ездил Прю, тем вечером просто заглохла. В конце концов, она была очень неновая. Он купил ее, заступив на службу к Завье, и с тех пор лишь кое-когда латал. Не сказать, чтобы часто. А может, заглохла она даже и не от старости, а потому, что Прю забыл ее заправить. День за днем предусмотрительность все реже заглядывала к бывшему своему любимцу.
Так или иначе, задание ему предстояло в пригороде, и звонить из автомата, просить семью прислать другую машину малыш Прю не стал. Вместо этого они с напарником - никаким не оборотнем, самым обычным парнем - решили проехаться на автобусе. В конце концов, Прю многое сделал для этого города. Пусть для теневой его элиты, но все равно. И, на его взгляд, он имел право на бесплатный проезд.
Так его напарник потом и рассказывал. 'Бесплатный, мать его, проезд'.
Увы, водитель попался не из робких и не из проницательных. Да и плохо через окошечко в перегородке видно. Не разглядел он, похоже, в глазах Прю, что разум того уже отчаянно рвался прочь из душных, привычных пределов. Мало ли какой наглый коротышка в кожаной куртке поверх голой, шерстистой груди переберет вечером? Маршрут пролегал через фабричные районы. До бывшей мануфактуры было рукой подать.
Больше всего Прю, кажется, не понравилось предложение вести себя потише.
- Я тебе покажу 'потише', - очень убедительно изображал потом его голос напарник. Талантливый имитатор: слушатели немного, но ежились.
Госпоже Нинель пришлось постараться, чтобы замять ту историю. Пришлось даже подарить городу новый автобус - взамен прошитого пулями, кровью залитого прежнего. К счастью, теневая элита и элита вполне официальная в Канелле исстари ладили.
Только вот решить проблему с Прю госпожа Нинель сама не могла. Не по-людски это было бы. Вернее, не по-фамильному. Семья Завье - очень старая. И, хоть Нинель вошла в нее только недавно, своим положением дорожила. А значит, блюла и традиции.
Ей требовался помощник со стороны.
Фраг Хейден... Или 'Фра', как его называли - из иронии, что ли? Потому что... Ну какой из него монах? С монахами Хейдена роднила разве лишь тяга к сакральным знаниям. Да и то половину тех знаний любой святоша бы счел дьявольщиной. По слухам, был Фраг и женат. Некогда, в прошлом. То ли один, то ли три раза. На какой-то куколке - или, получается, куколках. Никем из них, похоже, не дорожил.
В Канеллу 'Фра' Хейден вернулся пару лет назад. Тут он родился, тут и вырос, но потом, как это часто выходит, решил: город для него мелковат. Стоит поглядеть мир. И, в отличие от некоторых, окрыленных пустым, звонким гонором, в себе Фраг не ошибся. Ему не пришлось ни ползти, поджав хвост, назад, ни жалеть о покинутом отчем доме, ютясь вдали без уюта.
Тридцать лет его не было в городе, он многое - многих - повидал. А теперь, видно, пришло время взглянуть в другой конец подзорной трубы. Посмотреть на Канеллу поближе; попытаться ее понять. Потому что, хоть и не такая людная, не такая многоэтажная, как прочие другие места, она внимания стоила.
Это Фраг Хейден понял, как-то на сорок пятый свой день рождения наведавшись в родные пределы. И, скоро совсем, переехал. Когда началась вся эта история с Прю, ему было под пятьдесят - но он даже нисколько не поседел. Крепкий, поджарый. Являлось ли это следствием его особой любви к сакральным - и другим прочим - знаниям? Ну, в лицо 'Фра' Хейдена никто не спрашивал.
О таком и женщину редко кто спросит.
Возраст Нинель Завье, впрочем, не содержал никаких таких загадок. Пусть она и стала главой определенной вполне семьи. Стала - да совсем недавно, и каждый помнил ту девушку, которую старый господин представил всем на осеннем приеме три года назад. Робкое сияние юности не подделаешь, не наведешь чарами. Нинель была неместной сиротой, и как нельзя лучше годилась в жены Завье.
И вот теперь - неместная сирота, но уже неотделимая часть семьи, потому что успела дать ей наследника, - она осталась одна. Старый господин сошел в землю (а ведь говорили ему, чтобы искал жену раньше!), и Нинель изо всех сил тщилась удержать власть.
Пока у нее получалось. Не так проста была девочка: другую Завье бы в жены не взял. И все-таки с Прю ей помощь потребовалась.
Мог ли Фраг Хейден не взяться за это дело? Видела ли Нинель исполнителем именно его? Ведь она не нанимала никого 'в глаза', не объявляла публичной охоты: такое противоречило духу семьи. Нет, она не поручала никому убить Прю, но как будто бы... дала понять, что будет совсем не против такого исхода. Знание это пронизало воздух Канеллы порывом осеннего ветра.
И тот, кто нужно, услышал.
Фраг Хейден видел Нинель несколько раз на приемах, еще при жизни старого господина. Он не особо дружил с Завье - да те и не понимали понятия 'дружба', больше тяготея в общении к вертикалям, - но и не враждовал. Кажется, присутствовал он и на первом из тех двух приемов, которые устраивала уже сама Нинель. Интересовался ли ей как-то особенно? Как женщиной, не как главой самой влиятельной в Канелле семьи? Нет, очень вряд ли.
Хотя так-то Нинель была самой что ни на есть 'куколкой'.
В общем, ни о какой любви со стороны Хейдена, ни о какой давно затаенной симпатии речь не шла. Решил он прийти Нинель на помощь, конечно, не просто так. Завье - семья действительно древняя, и власти у нее - в Канелле и за пределами - много. Но традиции прерываются. Грозила прерваться и их.
У старого господина не было братьев, только полоумная сестра, сбежавшая в Винцель, чтобы жить там в полном черной плесени доме. Прочая же родня тем более в счет не шла. Даже та парочка злобных, но исключительно глупых кузенов.
Скорее всего, 'Фра' Хейден ставил именно на это. Нинель одна, и она молода. Окажи он ей услугу, получится долг. Окажи он ей большую услугу - а Прю стоил дорого, - она будет обязана. Предложи он ей потом брак, возможно, Нинель для вида-то поломается, но, в конце концов, согласится. Потому что Хейден мог, в обмен на права регента при малолетнем наследнике, помочь давшей крен каравелле Завье вновь встать на курс. Он имел для этого все необходимые знания.
Больше: он имел навыки.
Да, это был бы вполне равноценный обмен. И, вероятно, именно этого Хейден в итоге хотел. Не просто получить долговую расписку: в его возрасте ставки росли.
Наверняка он допускал, что Нинель станет вести двойную игру. Не сомневался: она постарается сделать все, чтобы и избавиться от Прю, и заплатить как можно меньше. Но положение Нинель было действительно шатким. И в эту игру стоило поиграть.
Нинель... С ее оранжево-красной помадой, каштановыми волосами до плеч, подкрученными, как у школьницы, с целым набором платьев и атласных юбок-колокольчиков. Полевой цветок, не тепличный. Но из полевых - самый милый. Остренькое личико, карие глаза; тихий голос и звонкий смех. Впрочем, став частью семьи, она уже редко смеялась.
Какой же растерянной Нинель выглядела, когда Прю одним утром взял и пропал! Оказалось: не вернулся в особняк еще с вечера. Острый фронтон из темного кирпича гляделся в ту минуту особенно торжественным и одиноким. Зеленый от времени фонтан с тритоном в гранитном круге - казался покинутым. Ведь хозяйка дома осталась без самого верного своего защитника.
Она смотрела за чугунную ограду с едва скрытой тоской; словно бы ждала чего-то. Или кого-то. Например, Прю.
Потому что оборотень, куда бы ни делся, был жив. И Нинель о фамильном слуге не ощущать этого не могла. Оттого, возможно, и стояла тоска в ясных глазах.
Ведь со всеми своими новыми странностями, дерганый, уже не надежный, но открытый обзору, пригревшийся под боком Прю - это одно. А Прю, который куда-то вдруг запропастился - совсем другое.
Что, если он узнал?
Было среди чувств Нинель одновременно и противоположное: облегчение. Она объявила ту негласную охоту не потому - не только потому, - что пеклась о репутации Завье. Да, Прю стал опасен для окружающих. Но, куда хуже, он становился опасен и для своих. Нинель чувствовала на себе его внимание, с некоторого времени чересчур пристальное. И понимала: в случае чего, остановить не сумеет.
Не ей подчинялся оборотень, не с ней связан был кровавой присягой. С покойным мужем. Но все же... Почему Прю вдруг решил пропасть?
Совсем скоро, конечно, ей доложили: не вернулся накануне вечером домой он потому, что Фраг Хейден попытался его застрелить.
Это произошло в узком переулке позади борделя, куда оборотень так любил заглянуть. Лампы фонарей очень удачно перегорели - все разом, - а вокруг не было ни души. Другой конец переулка Фраг предусмотрительно перегородил решеткой заклятия. Когда Прю, наконец, засобирался домой - тогда-то Хейден и подъехал. Приоткрыл дверь своей исключительно черной машины. Выглянул. И расстрелял полную обойму серебряных пуль.
Для обычного оборотня хватило бы и одной. Но Хейден понимал, что имеет дело не с кем-то обычным. Иначе зачем бы нужна его помощь?
Прю упал. Кто на его месте не упал бы? Кожа куртки была изодрана в клочья. Хейден раскрыл багажник: пули являлись лишь первым пунктом вечерней программы. Тому, что произошло дальше, он не удивился.
Прю вдруг поднялся и зарычал. Бакенбарды, обычно не очень-то и густые, разрослись, встали дыбом. В глазах загорелся тусклый красный огонь. Не удивился Хейден и тому, что Прю рванул прочь по переулку. Злой, но опасно раненый, а к драке потому не готовый. Почти-загнанный зверь.
Чего Фраг Хейден не ждал, так этого того, что Прю сумеет прорваться через плотное плетение заклятия. Впрочем, даже беглого взгляда на истинную форму оборотня хватало, чтобы понять: Нинель кое о чем умолчала.
С другой стороны, она ведь и не говорила Хейдену ничего. Она его не нанимала. Не встречались они за столом переговоров в свете хрустальных люстр особняка Завье, не обсуждали условий. Все, что делал Фраг Хейден, было его собственной инициативой. Да и знала ли сама Нинель, член семьи только недавно, о фамильном оборотне все необходимое?
В любом случае, Хейден теперь узнал: Прю не был вервольфом по крови, он не перенял свои способности от родителей. Не получил он их и через укус. Кто-то, когда-то заколдовал его. Сказать бы 'наложил проклятье' - да совсем не походил Прю на того, кто своей участью тяготится.
Так или иначе, убить такого оборотня намного, намного сложней.
Фраг Хейден выругался сквозь зубы - больше для порядка, чем от истинной злости, - закрыл багажник и уехал. Раз дела обстояли вот так, следовало подготовиться лучше.
Жил 'Фра' Хейден в большой квартире, которую снимал совсем рядом с центром Канеллы. Снял бы и в самом центре - по деньгам так точно себе мог позволить, - но не любил лишнего шума и толкотни. В этой своей просторной съемной квартире, выходящей окнами на парк, он при переезде поселился один. Так и оставалось: большую, по крайней мере, часть времени. Только раз в неделю он пускал к себе домработницу, убираться: чужой порядок Хейден тоже недолюбливал.
Над столом в кабинете он повесил специальную доску; ее изготовили на заказ. К своему возрасту Фраг Хейден успел обзавестись рядом привычек и, переезжая, аккуратно на новом месте их воспроизвел.
Он неплохо рисовал и к той доске прикреплял рабочие материалы. Разместил на ней и изображение Прю. Белым по черному. Как 'Витрувианский человек', только наполовину зверюга. Поверх картинки Фраг тем же вечером набросал грядущую тактику. В смысле, как он Прю планировал расчленять.
Ведь заколдованного оборотня мало убить, его надо еще разъять для надежности.
Из иронии, наверное, Фраг Хейден приладил рядом и фото Нинель Завье. Вырезку из газеты, но довольно удачное. Теневая элита тоже иногда попадала в светскую хронику. Ведь именно Нинель была истинной целью в том состязании.
Все последующие дни Хейден пытался Прю выследить. Поначалу даже ждал, что тот заявится сам, в отместку. Но оборотень убийцу, видимо, в темноте переулка не опознал. А если даже признал и учуял - выбрал скрываться. Источники докладывали, что в особняк Прю не возвращался.
Фраг поддерживал связь с теми источниками, а также с рядом других. Прочесал город и прочими способами. Он не оставил, конечно, остальных своих дел, но изрядно подвинул их в сторону. Прю же, как и положено зверю, петлял.
Заподозрил ли он личность истинного покусителя? Или просто хотел сбить убийцу со следа? Подкараулить вдали от места, которое был призван хранить пуще зеницы ока: семейного особняка?
Оборотень не покинул Канеллы, и, начертив компактный пентакль на другой специально заказанной для таких целей доске, Фраг Хейден в том убедился. Но где именно Прю прятался, оставалось загадкой. Перебирая одно за одним заклинания (а попутно поглядывая то на Прю, то на Нинель на стене), Хейден установил, наконец, вероятную локацию.
Как раз к тому моменту, когда поиски уже успели ему надоесть. Ведь из всей той затеи с убийством мало что вышло бы, возись он долго.
Хейден тут же послал своих помощников на разведку. Было у него несколько человек. Хорошие ребята, большей частью еще и неместные. Вернулись с задания двое. А Прю - Прю остался по-прежнему жив.
Тут Фраг Хейден все-таки рассвирепел. Вообще он по жизни производил впечатление очень респектабельное: высокий, с хорошей осанкой, с этим его подбородком и небрежно ровной подстрижкой густых волос. В очках - их он, впрочем, надевал только для чтения. Но Хейден никогда бы не прожил свою жизнь так, как он ее прожил, без определенного склада характера.
Он умел злиться. Больше - он умел злиться результативно.
Той ночью он, наверное, и решился. В смысле, применить 'Финифть'. Это сложное заклятие; зато эффективное. Фраг Хейден уже использовал его, когда был моложе, и имел все основания полагать, что снова сумеет с ним совладать. Заклятие очень бы упростило задачу. А еще оно экономило время: Хейдена все-таки изрядно успело достать, как Прю от них бегал.
'Финифть' - это и правда как будто эмаль. Роспись, заплавленная в стекле. Узор, который нельзя стереть с белого, чистого фона. Этот узор позволил бы Фрагу Хейдену зафиксировать Прю в какой-то одной точке на карте города. Город пришлось бы сначала, конечно, нарисовать - схематично. И, потом, у прорисованного уже ориентира 'закрепить' такого же схематичного Прю.
Прю, который так удачно недавно пролил свою кровь: без крови ничего бы не получилось. Ведь надо же чем-то по карте писать.
После всего этого рисунок нужно было обжечь. Внутренним, личным, сокровенным пламенем заклинателя. Иначе, без запекания, схема бы просто распалась.
'Фра' Хейден многого хотел от жизни и знал это о себе. У него еще оставалось достаточно сил. И он был уверен, что огня ему хватит.
Обряд Хейден провел в одиночестве и уже после полуночи вызвал двух оставшихся своих помощников. Одному из них поручил вести машину: сказал, что устал.
'Босс как-то не в себе', - наверняка подумали оба, но вслух не произнесли ни слова. Ведь они верили в него, и не без причин.
Хейден 'пришпилил' Прю на своей карте совсем рядом с особняком Завье. Узкая полоса бывшего леса служила прибежищем оборотню. Видно, тот и правда помнил о долге: хранить госпожу Нинель, - и в меру возможностей следил за домом. А может, уже уверился в своем праве хранить госпожу Нинель так, как ему самому бы хотелось. Теперь-то, когда не стало старого хозяина. И только прикидывал, хватит ли сил справиться с охраной особняка.
Чувствовала ли Нинель это пристальное внимание?
За прошедшие дни на теле Прю добавилось шрамов. Помощники Хейдена (а может, и кто-то еще) действительно старались убить оборотня, и регенерация плохо работала на нанесенных серебром ранах. Прю доставил бы, однако, еще немало хлопот. Может, смог бы взять верх и над самим Хейденом. Имей только возможность пошевелиться.
Грустное зрелище: подвешенный в воздухе волк. Страшное тоже: в истинной форме Прю был огромен и весь покрыт черной шерстью. К счастью, стояла ночь, и вокруг росло довольно деревьев, чтобы скрыть происходящее от людей.
Фраг Хейден, доверив помощникам проследить, как бы чего не вышло, вырезал сердце Прю специальным ножом и завернул в тряпку. После - положил в предусмотрительно для этого взятую банку. Душное беззвучие погасило предсмертный вой, а вот обратная метаморфоза происходить медлила. Может, по вине 'Финифти', намертво склеившей воздух.
Это, конечно, затруднило транспортировку тела к машине. Но затруднило не сильно.
На каменоломню Хейден еще съездил с помощниками: ведь то была самая важная часть. Голову следовало заговорить. А дальше уже попросил отвезти себя домой и с остальным наказал разбираться самостоятельно. В этом он помощникам вполне доверял. Себе Фраг оставил только хвост Прю - по какой-то ему одному известной причине. Может быть, в доказательство. А возможно, и в шутку.
- Босс как-то не в себе, - сказал все-таки один помощник другому, когда машина с останками Прю отъехала достаточно далеко от дома Хейдена.
- Еще бы, - буркнул его собеседник. - Такая ночь.
Но на самом деле они не очень-то беспокоились. Потому что правда во 'Фра' Хейдена верили. К тому же, у них было задание, и они собирались исполнить его хорошо. А попутно, может, немного развлечься. Расчленив Прю, помощники поделили поровну части тела, которые предстояло запрятать, и на том расстались.
- И не найдется ведь никакой дамочки, которая собрала бы его теперь, а после сложила бы по порядку, - смеялись они на следующий вечер, поднимаясь по тесной, но чистой лестнице.
На пороге квартиры "Фра" Хейдена смех оборвался. Помощникам совсем не понравилась едва-едва, но приоткрытая дверь. Впрочем, они обнаружили квартиру пустой. Следов чужого вторжения та не носила, и помощники успокоились. Пусть им и не понравилась обстановка.
Было в ней что-то непривычное, что-то неряшливое. Возможно, давно не приходил никто убирать? Нет, даже живя один, даже в дни активной работы Хейден не допускал, чтобы стоял такой беспорядок. И, тем не менее, пустая банка, в которой еще вчера хранилось сердце Прю, лежала на боку под столом. Ковер зачем-то сдвинули в сторону. Вокруг витал какой-то душный, грязный запах. А дверцы платяного шкафа оказались распахнуты.
Рисунок, изображавший Прю-оборотня, так и висел над письменным столом Хейдена. А фотография Нинель Завье - по-прежнему была приколота рядом. Она помощникам не понравилась тоже: как будто светилась, но в невидимом простым зрением спектре. И от нее было трудно отвести взгляд.
Помощники переглянулись и начали ждать. Но так никого и не дождались, и к утру неохотно ушли. В раздумьях, что делать дальше. Они работали не за деньги - не только за деньги - и о боссе беспокоились.
Куда же делся 'Фра' Хейден?
Что он сделал с сердцем Прю?
И куда делся хвост оборотня, который Хейден накануне забрал зачем-то себе?
Сердце Фраг уничтожил. Он сделал это сразу, как вошел в квартиру: откладывать было нельзя. Просто это дело требовало кое-чего из его личных, в плоть дома вшитых приспособлений. А вот с хвостом он направился к особняку семьи Завье. Не сразу - утром. Фраг Хейден хотел выспаться, хотел отдохнуть - с той мыслью он, по крайней мере, ложился.
С какими мыслями проснулся - уже не сказать. Были ли вообще у него мысли?
Какие-то, наверное, оставались. По крайней мере, он постарался привести себя в порядок. Пусть плащ надел смятый, зато побрился (по привычке - не порезавшись; вот что значат рефлексы!) и даже не забыл про очки. Хоть он и носил их только для чтения, хоть ему уже вряд ли довелось бы когда-либо что-то читать - ведь лучше с очками, чем без?
Нинель Завье приняла гостя в пустом, светлом зале. Горела люстра, хотя снаружи стоял ясный день. Свет природный мешался со светом искусственным в странной пропорции. Так бывает, если слишком долго не спишь: не очень понятно, когда ты. Наверняка Фраг Хейден ощущал это в полной мере: откат от 'Финифти' смешал его чувство времени.
И все-таки он помнил, ради чего ее применил. Поэтому и пришел к Нинель - Нинель, фото которой висело перед ним все эти дни, - сразу же, как проснулся. Хотя на самом деле ему казалось, что он еще спит.
Нинель сидела во главе стола совсем одна. В одной из своих атласных лилового цвета юбок и блузке с рукавами-фонариками; свежая, тонкая, похожая на сказочную принцессу. Фамильная бледность Завье, бледность ядовитой грибницы, не успела пока прорасти в ней.
В руке Нинель держала бокал. Не забыла налить вина и гостю. С одной стороны, Хейдену явно не стоило пить - тем более, залпом. С другой - вряд ли его уже спасло бы хоть что-то.
Он достал из кармана хвост оборотня, грубо обрубленный у основания, и уложил на белую скатерть. Нинель как будто и не заметила, что та испачкалась.
- Спасибо, - сказала она. - Это ведь Прю?
Фраг Хейден отпил еще вина и с некоторым недоумением заглянул в бокал. Возможно, он пытался вспомнить, кто такой Прю. В очках для чтения его серые глаза казались большими и растерянными. Последнее не было оптическим искажением.
- Что вы хотите в награду? - спросила Нинель.
Хейден не ответил. Это он тоже пытался вспомнить - и тоже не мог.
- Мне кажется, вам нужно отдохнуть, - нахмурилась Нинель.
Она поднялась со своего места и подошла к Хейдену. Выглядела и правда обеспокоенной. Он не очень-то ошибался в расчетах: Нинель хотела бы получить его поддержку. Пусть и планировала поторговаться на тему условий. Некоторое время госпожа Завье еще глядела на гостя, а потом огорченно вздохнула.
- Жаль. Да, действительно жаль, что так вышло. - Она вздохнула снова. - Что вас так? Не Прю ведь? Какая-то магия? Да, чувствую. Она еще рядом.
Ее звонкий голос резал Фрагу Хейдену уши в пустоте обеденного зала, отражался от стен и от потолка. Но этого было недостаточно, чтобы разогнать серый, сонный туман в его голове.
'Финифть' - заклятие очень грубое и очень прожорливое. Но совсем не привередливое. Если ей не хватит личного пламени человека, она возьмет у него плату другой монетой: злостью, мечтами, даже и памятью. Хейден, к сожалению, с возрастом потерял часть былого огня - факт, который он не хотел признать даже перед собой. Особенно - перед собой.
За это и поплатился. В очень невыгодном эквиваленте.
- Впрочем, возможно, кое-что еще можно спасти. В конце концов, место вакантно.
Нинель взяла со стола измазанный бурой кровью, свалявшийся хвост. Не замечая теперь, что пачкается сама. Потом взяла бокал гостя - в другую руку.
- Мой муж... - задумчиво проговорила она. - Мой муж уважал тебя. Может быть, даже боялся. Я не очень хорошо знаю обряд, с помощью которого он создал Прю. Но... Думаю, это сработает. Сейчас - должно сработать. В конце концов, эту дрянь надо попробовать отогнать. А она помнит тебя человеком.
Нинель занесла хвост над бокалом и сжала пальцы. В вино упало несколько грязных капель.
- Оборотень, да еще с твоими способностями. Это будет что-то по-настоящему необычное. Хотя, - Нинель наугад нашла на столе нож и закусила губу, когда острие кольнуло ладонь, - кое-чем, увы, наверняка придется пожертвовать. Говорят, в молодости Пруденций писал неплохие стихи.
Она проследила за тем, как ее собственная кровь стекла в бокал, - секунда, другая, третья. Недолго. Рана уже закрывалась.
- А если не получится, останется только тебя убить.
Хейден резко поднялся - вернее, попробовал. Устоять ему не удалось. Но кресло - обитое бархатом, тяжелое кресло, - вставая, он оттолкнул слишком далеко. Лишенный опоры, 'Фра' Хейден уцепился за стол. Однако в итоге опустился-таки на колени.
Нинель погладила его по голове; запустила пальцы в русые волосы. Казалось, ей было немного грустно.
- Пей.
Она протянула ему бокал и повторила:
- Пей.
Фраг Хейден мотнул головой, и очки слетели. Его глаза без них были такими же: очень большими и очень испуганными. На секунду страх сделал взгляд Хейдена почти осмысленным. На секунду он даже почувствовал былую ярость - но лишь на секунду. 'Финифть', эхо которой голодной тенью следовало за ним по пятам, жадно облизнулась. И смела и эти последние крошки.
Нинель снова протянула бокал Хейдену. Поднесла к самым губам.