Непутёвый Трифон Аристофанович : другие произведения.

Море крови

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
  
  
  
  
  
  

Трифон Непутёвый.

  
  
  
  
  
  

МОРЕ КРОВИ.

  

Печальный фарс в трёх частях.

  
  
  
  
  
  
   Действие первой части происходит в наши дни, действие двух других - в условном времени.
   Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны.
  
  
  
  
  
  
   Внимание, антиреклама.
   "Пьеса лишена движения, смысла, концентрации, интереса, драматичности, остроумия и оригинальности".
   Т.Стоппард, "Настоящий инспектор Хаунд"
  
  
  
   Осторожно, реклама.
   Акунин описался. С Брусникиным ещё хуже.
  
  
  
  
  
  

Часть I.

Кровавые метры.

  
   Действующие лица:
   Бесфамильный, специалист по отоплению и работе с населением.
   Лиховидова, старуха-заявительница.
   Софья Тихомирова, её внучка.
   Просто Ванечка, 3 года.
   Колобков, нотариус.
   Помощник  нотариуса.
   Мрачная личность.
   Две женщины.
   Первый милиционер в штатском.
   Второй милиционер в штатском.
   Милиционер в форме.
  
  
   Явление первое.
   Действие происходит в приёмной главного специалиста по работе с населением Фонда "Социальная защита". Налево дверь, ведущая в коридор. Два письменных стола и один шкаф. Компьютер, ксерокс, телефон, книги, бумаги.  Бесфамильный сидит за одним из столов; как только поднимается занавес, он открывает папку, на обложке которой крупными чёрными буквами отпечатано "ДЕЛО N", полминуты молча смотрит в неё, потом закрывает папку.
   Бесфамильный (напевает): Ах вы, сени мои, сени, Сени новые мои, Сени новые, кленовые, Решётчатые! (Говорит удивлённо.) Что? Сеня? Какой Сеня? Не помню такого... (пауза). Обнулился, наверное... (пауза). Старею. Устаю. Совсем замучился (пауза). Пишу и пишу, глаз не смыкаю; с утра до вечера здесь, а потом дома... (пауза). Эх, если труды мои пропадут даром, жалко будет... (берёт книгу, читает там, где закладка, кладет книгу на место). А ведь я человек серьёзный, да... (пауза). Не буди лихо, пока тихо.
   Входит Мрачная личность.
   Мрачная личность: Привет! Как рыбалка прошла?
   Бесфамильный: Привет, не мешай (пауза). Видишь, я занят, письма пишу.
   Мрачная личность: Пиши на здоровье, кто тебе мешает? Мне только бумаги забрать надо (подходит к столу N 2, выдвигает ящики, вынимает и просматривает бумаги, потом кладёт их обратно; что-то ищет).
   Бесфамильный (после паузы): Бумаги, бумаги, у всех бумаги одни на уме... (пауза). Человека не видим, обюрократились совсем, душу не вкладываем... (пауза). Рыбалка, говоришь? Хреново прошла рыбалка. Не поймал ничего... (пауза). Сволочи!
   Мрачная личность (просматривает бумаги в ящиках стола): Кто сволочи?
   Бесфамильный: Все сволочи... (пауза). И рыба тоже, обнаглела совсем (пауза). Ладно, не мешай, мне письма писать надо.
   Мрачная личность, не отрываясь от бумаг, пожимает плечами.
   Бесфамильный (после паузы): Слушай, не знаешь, как ЦСКА вчера сыграл? (Пауза.) А то я тут отстал от всего с письмами этими.
   Мрачная личность (продолжает заниматься своим делом): Ты чего, с пальмы упал? Какой ЦСКА? Зима на дворе, сезон закончился.
   Бесфамильный: Да? А я слышал вчера, когда в электричке ехал... (пауза). Никому доверять нельзя, сволочи все... (пауза). Ладно, не мешай, у меня этих писем накопилось... (пауза). А тут ещё Сеня какой-то... (напевает) Ах вы, сени мои, сени... (пауза). Жалко, выпить нет ничего.
   Мрачная личность находит какую-то бумагу, довольно щёлкает пальцами, закрывает выдвинутые ящики.
   За сценой женские голоса: "Нельзя! Нельзя! Что вам надо?" Входит Лиховидова.
   Лиховидова (в дверях, отмахиваясь): Чего хватаете-то? Вот еще! Мне самого нужно!.. Специалиста этого по работе с этим, как его... населением. (Входит.) Лиховидова я. Я вам звонила. Заявление вот принесла, как вы сказали.
   Бесфамильный: Ну, и что, что звонили?.. (Берет у нее заявление, читает.) Значит, соседи вас залили, а ремонт делать не хотят? (Пауза). Вот так всегда и бывает... (пауза). А какие соседи?
   Лиховидова: Что?
   Бесфамильный: Ну, соседи какие? (Пауза). Сверху или снизу?
   Лиховидова: Как это? Снизу. То есть я снизу, а они сверху.
   Бесфамильный: Вот так всегда и бывает... (пауза). А ко мне почему пришли?
   Мрачная личность опять начинает открывать ящики стола, делает вид, будто ищет ещё что-то, но внимательно прислушивается к разговору.
   Лиховидова: За что? Я женщина слабая, беззащитная... Ото всех обиду терплю, слова доброго и то ни от кого не слышу.
   Бесфамильный: Позвольте... (пауза). А кто вас обидел?
   Лиховидова: Как это, кто обидел? Да я в пяти местах уже была, даже заявления нигде не взяли. Я уж и голову потеряла совсем. Спасибо соседу моему, Павлу Антоновичу, это он меня, старуху, надоумил к вам сходить. Обратитесь, говорит, к специалисту этому по работе с населением, он влиятельный человек, он всё может... Помогите!
   Бесфамильный: Позвольте... (пауза). Я человек, конечно, влиятельный, и вопросами такими заниматься приходилось, да... (пауза). Ну, не знаю, не знаю... (пауза). Трудный у вас случай, в наше-то время.
   Лиховидова: Так у меня и акт есть о залитии, по всей форме. Вот он ... Где же он?.. Сейчас...(роняет сумку на пол, из нее высыпается содержимое).
   Бесфамильный: Ничего, ничего (пауза). Это ничего.
   Мрачная личность: Давайте, я помогу.
   Лиховидова (подозрительно): Нет уж, не надо, сама как-нибудь, слава Богу. (Собирает выпавшие вещи, находит среди них нужный листок, протягивает его Бесфамильному.) Вот он, возьмите.
   Бесфамильный (раздраженно): Прекрасно, я верю вам (пауза). Верю... (пауза). Но, повторяю, не знаю, не знаю, такой случай трудный (пауза). А Бога, кстати говоря, нет... (пауза). Живете-то вы с кем? Муж, дети есть?
   Лиховидова (обиженно бубнит): Так, так, так...
   Бесфамильный: Вы меня слышите?.. (Пауза). Ничего ей не втолкуешь... (пауза). Да поймите же, я вам помочь хочу... (пауза). Я спрашиваю: родственники у вас есть? Кто? Живут где? С вами?
   Лиховидова (с пафосом): Пожалейте меня! Я женщина слабая, беззащитная... До смерти замучилась ... И с соседями судись, и по хозяйству бегай, а тут еще дочь одинокая, больная, безработная.
   Бесфамильный: Нет, извините (пауза). Не могу я с вами говорить!
   Лиховидова: Я женщина слабая, беззащитная... На вид я, может, и крепкая, а внутри ни одной жилочки нет здоровой! Еле на ногах стою, и аппетита лишилась. Сосед мой, Павел Антонович, дай ему Бог здоровья, так и спрашивает: Опять, соседка, кофе сегодня пила безо всякого удовольствия?
   Мрачная личность (в сторону): Кажется, я это где-то уже слышал.
   Бесфамильный: Как я вам уже говорил, Бога нет... (пауза). И кстати, никогда не было.
   Мрачная личность иронически покачивает головой.
   Лиховидова (с надрывом): Да мне и помочь-то некому!
   Бесфамильный: Ничего, ничего... (пауза). Да успокойтесь вы... (пауза). Ладно, ладно (пауза). Буду думать, как мне вам помочь... (пауза). На следующей неделе звоните... (пауза). Всё.
   Лиховидова: Спасибо вам, милый вы мой! И соседу моему Павлу Антоновичу тоже спасибо, надоумил старуху несчастную. Бог вам в помощь.
   Бесфамильный: Я вам уже сказал: Бога нет... (пауза). Потому что и быть не может.
   Мрачная личность закрывает ящик и выходит, помахав на ходу Бесфамильному рукой из-за спины Лиховидовой.
   Лиховидова (подозрительно): А что это у вас за мужик такой мрачный?
   Бесфамильный: Да так... (пауза). Консультант один.
   Лиховидова: А... Так, так, так... (выходит, что-то бормоча себе под нос).
  
   Явление второе.
   Действие происходит в той же приемной. За столом N 2 сидят Бесфамильный и Мрачная личность. На столе бутылка водки, огурцы, черемша, банка маслин, картошка в мундире, колбаса.
   Мрачная личность (поднимает рюмку): Ну, будь!
   Бесфамильный (поднимает рюмку): А куда я денусь?
   Мрачная личность: Это точно, ты у нас бессмертный, даром что Бесфамильный. Что же без тебя старушки делать будут? Особенно эти, которых заливают то ли сверху, то ли снизу.
   Звонит телефон.
   Бесфамильный (ставит рюмку обратно, снимает трубку параллельного аппарата): Специалист по работе с населением Бесфамильный слушает (пауза). Да, это я (пауза). Да, помню вас. Вас соседи залили (пауза). Сверху, я помню, я всё помню (пауза). Вы что думаете, вы у меня одна? И вами займусь, вы у меня в очереди (пауза). Да, я сказал, позвоните на следующей неделе (пауза). Ну вот, вы и позвонили, правильно (пауза). Так и надо, звонить и напоминать (пауза). Комната залитая сколько метров? (Пауза). Двадцать. Большая. Поэтому и не хотят красить и ремонт делать (пауза). Успокойтесь (пауза). Какое горе? Это не горе! Что горе? Брат внезапно? Что? Скончался? Сердечный приступ? (Пауза). Что вы такое говорите? Какой Бог? Я уже вам говорил, Бога нет (пауза). Что? Чья племянница осталась? Ваша? Взрослая? Совсем взрослая (пауза). И на голову плохая (пауза). Ай-ай, беда, говорю, беда (пауза). А живет-то племянница где? Далеко? Рядом с вами? Нет? Кроме вас, и помочь-то некому? (Пауза). Беда, говорю, беда (пауза). И ключи потеряли? Ну, ничего, ничего, с кем не бывает (пауза). Одно к одному, всё одно к одному. (Вешает трубку, что-то записывает, задумчиво поёт.) Ах вы, метры мои, метры, Метры новые мои... (пауза). Двадцать метров, двадцать метров... (пауза). Вовсе даже не мои (записывает).
   Мрачная личность: Ау! Я здесь.
   Бесфамильный (Мрачной личности): Представляешь? Как раз она и позвонила, бабка эта (пауза, потом напевает). Ах вы, бабки, мои бабки...
   Мрачная личность: Ну вот, а ты говоришь, Бога нет. И рюмку ставишь не выпитую. А ещё рыбак, называется (поднимает рюмку). Ну, будь! (Выпивает.)
   Бесфамильный: Вот у человека горе, а тебе хихоньки всё хихоньки (пауза). Души в тебе нет. Хотя её вообще нет. (Выпивает.)
  
  
  
  
   Явление третье.
   Действие происходит в тёмной комнате. На кровати спит человек. На цыпочках подкрадывается какая-то тень, душит спящего, аккуратно привязывает верёвку к спинке кровати, засовывает голову мёртвого человека в петлю и медленно уходит.
  
   Явление четвертое.
   Действие происходит в приемной специалиста по работе с населением. Бесфамильный один, сидит за столом N 1.
   Бесфамильный: Совсем замучился (пауза). Пишу и пишу, глаз не смыкаю (пауза). С утра до вечера пишу здесь, а потом дома (пауза). А всё потому, что никакого Бога нет.
   За сценой женские голоса: "Нельзя! Нельзя! Что вам надо?" Входит Лиховидова.
   Лиховидова (валится на стул): Ай-ай-ай...
   Бесфамильный: Ну, хватит, хватит, я вашим вопросом занимаюсь (пауза). Уже письмо почти подготовил (пауза). Грехи мои тяжкие, совсем замучился (пауза). Пишу и пишу, глаз не смыкаю (пауза). С утра до вечера здесь, а потом дома.
   Лиховидова (не слушает его): За что? Я женщина слабая, беззащитная...
   Бесфамильный: Да успокойтесь вы (пауза). Написал я уже по вашему затоплению письмо (пауза). Сейчас допишу, распечатаю, отправлю, а там посмотрим.
   Лиховидова: Ой-ой-ой! Беда у меня! Помогите. Покончила с собой племянница моя. От еды отказывалась. Соседи ей ведрами еду носили, а она отказывалась. Жить не хотела.
   Бесфамильный: Позвольте (пауза). А от меня вы что хотите?
   Лиховидова: Так проблема у меня. С нотариусом, из-за наследства.
   Бесфамильный: Фамилия?!
   Лиховидова: Так Лиховидова я. Я вам заявление писала.
   Бесфамильный: Да при чём тут вы! Нотариуса фамилия как?
   Лиховидова: Колобков.
   Бесфамильный (раздраженно): Колобков? Знаю его... (пауза). Сволочь... (пауза). Все сволочи.
   Лиховидова (соглашаясь): Так, так, так. Колобков этот говорит, ваша очередь, говорит, третья. Так первая моя очередь, первая. Нет больше никого. Единственная наследница я у брата своего и у дочери его несчастной. А он говорит, попервей моего есть. Разве можно так! Я его и слушать не стала. Только вам верю. Я женщина слабая, без...
   Бесфамильный (перебивает): Ух, Колобков, сволочь!.. Паразит, скотина, ублюдок... (пауза). Урод, гадина, дрянь... (пауза). Что ещё?
   Лиховидова (тихо): Козёл вонючий.
   Бесфамильный. Козёл вонючий, да... (пауза). Вечно не в свои дела лезет. (С угрозой.) Ничего, ничего... (пауза). Посмотрим!
   В дверь заглядывает Мрачная личность.
   Мрачная личность: Привет! Занят? Я попозже загляну.
   Мрачная личность исчезает, слышен только голос из-за дверей: "Анекдот хотите расскажу? Пришёл Путин к Медведеву...".
   Лиховидова: Только вам верю. Помогите. Я женщина...
   Из-за дверей слышно, как смеются две женщины.
   Бесфамильный (перебивает): Знаю, знаю... (пауза). Не знаю... (пауза). Так и быть, уж больно мне вас жалко (пауза). Схожу я с вами к нотариусу этому, колобку недорезанному (пауза). Помогу вам... (пауза). Уж больно хочется на чистую воду его вывести, в тюрьму засадить... (пауза). Уши ему поотрывать и все остальное... (пауза). Ничего, ничего...
   Лиховидова (качая головой): Боже мой, боже мой...
   Бесфамильный (раздраженно): Нет его, нет. Я же вам говорил!
   Лиховидова: Кого нет?
   Бесфамильный: Кого-кого (пауза). Бога нет, сколько раз можно повторять!
  
   Явление пятое.
   Действие происходит в тёмной комнате. На кровати спит человек, рядом стоит стул, на стуле - лекарства и стакан с водой. На цыпочках подкрадывается какая-то тень, что-то подсыпает в стакан и медленно уходит.
  
   Явление шестое.
   Действие происходит в приемной специалиста по работе с населением. Бесфамильный один.
   Бесфамильный: Письма, письма (пауза). Какие письма? Их много, а я один (пауза). Пасьянс, что ли, разложить? Ах да, забыл, я же не умею (пауза). Век живи - век учись (пауза). Посмотреть, что ли, что в Интернете про рыбалку пишут?
   В дверь заглядывает Мрачная личность.
   Мрачная личность: Привет, труженик. Я попозже загляну.
   Мрачная личность исчезает, слышен только голос из-за дверей: "Анекдот хотите расскажу? Пришёл Медведев к Путину..."
   Бесфамильный (жалобным голосом): Работать не дают (пауза). Сосредоточиться невозможно (пауза). Так, на чём я остановился?
   Звонит телефон. Одновременно из-за дверей слышно, как смеются две женщины.
   Бесфамильный: Вот так всегда. Только соберёшься что-нибудь сделать (снимает трубку). Специалист по работе с населением Бесфамильный слушает (пауза). А, это вы (пауза). Помню вас, давно не звонили. Надо каждую неделю звонить и о себе напоминать (пауза). Когда к нотариусу? Завтра? Хорошо, завтра (пауза). А во сколько? В пять? Хорошо, завтра в пять (пауза). Что? Ещё что-то случилось? Как? (Пауза). Ваша дочь? Не может быть! Когда? (Пауза). Ай-ай, беда, беда (пауза). Отравилась или покончила с собой? (Пауза). Ну да, теперь это неважно. (После паузы, потрясённо.) Что? Чья внучка? Ваша? Что за новости? (После паузы, строго.) А вот про внучку вы мне ничего не говорили (пауза). Понятно, понятно (вешает трубку, пытается успокоиться). Ну, ничего, ничего...
  
   Явление седьмое.
   Действие происходит в приёмной нотариуса Колобкова. В комнате Колобков и его помощник.
   Колобков: Вы как мой помощник вправе по моему поручению участвовать в совершении нотариальных действий, составлять проекты сделок, заявлений и других документов, изготовлять копии документов и выписки из них, давать разъяснения по вопросам совершения нотариальных действий. Учитесь, молодой человек, учитесь. И, кстати, посмотрите, пожалуйста, пришли ли записавшиеся на пять часов.
   Помощник нотариуса (выглядывает в коридор): Гражданки Лиховидова и Тихомирова пришли. И с гражданкой Лиховидовой пришел ещё один гражданин. Вот, он мне свою визитку дал. (Читает.) Бесфамильный, специалист по работе с населением, специалист по отоплению.
   Колобков. Бесфамильный? Опять этот специалист? Где эти, с позволения сказать, специалисты - там всегда имеет место быть непростая, можно сказать, даже нетривиальная ситуация. Ладно, зовите.
   Помощник нотариуса (выглядывает в коридор): Входите.
   Входят Лиховидова с Бесфамильным и Софья с большим чехлом в руках.
   Софья: Извините, я после тренировки (ставит чехол в угол). Извините, ради Бога.
   Бесфамильный (не громко): Нет его. Как сговорились все.
   Помощник нотариуса: Кого вы ищете?
   Бесфамильный (сердито): Что вы себе позволяете? Никого я не ищу (пауза). И искать не намерен.
   Помощник нотариуса: Тогда кого нет?
   Бесфамильный (совсем сердито): Кого-кого! (Пауза.) Бога нет, сколько раз можно повторять!
   Колобков: Позвольте обратить ваше внимание, господа, что доказательство бытия Божия либо отсутствия такового не входят в перечень нотариальных действий, установленных законодательством Российской Федерации, и мы собрались здесь совсем по другому вопросу. Итак, начнём. (Обращается к Лиховидовой.) Сначала по поводу наследства вашей дочери. В соответствии с федеральным законодательством наследство, в данном случае квартира, в ситуации, когда есть два наследника первой очереди, делится между ними в равных долях. То есть между Лиховидовой (показывает на неё) - матерью наследодателя и Тихомировой (показывает на Софью) - дочерью наследодателя. Это вам понятно?
   Софья и Лиховидова в знак согласия качают головами, при этом Софья спокойна, а Лиховидова недовольна.
   Колобков (продолжает, обращаясь к Лиховидовой): Теперь в части квартир вашей племянницы - её собственной квартиры и той, которая досталась ей, соответственно, от отца. В данном случае, в соответствии с федеральным законодательством, вы являетесь наследником третьей очереди.
   Лиховидова: Какая ещё третья очередь?! Я - первая, нет больше никого.
   Колобков: Буду вынужден вас огорчить. У вашей племянницы остался приемный сын. Он был усы...
   Лиховидова (вскакивает): Неправда! Нет! Не могла она никого ни усыновить, ни удочерить. Все бы знали! Я бы знала! Мне бы сказали! Это вы все подстроили! Да, я женщина слабая и беззащитная, но я всё понимаю. Меня предупреждали, что вы... вы...
   Бесфамильный (Лиховидовой, утешая): Ничего, ничего. (Колобкову, с угрозой.) Это подлог! Вы всё подстроили! Подождите, я до вас доберусь! Я вас выведу на чистую воду! Я вас разоблачу! (Пауза.) Юрист хренов!
   Колобков: Полегче, вы, специалист по утоплению!
   Бесфамильный (гордо): По отоплению! (Лиховидовой.) Пойдёмте отсюда (пауза). Нам не о чём разговаривать с этим жуликом.
   Бесфамильный и Лиховидова уходят с гордо поднятыми головами. Софья удивлённо смотрит им вслед.
   Колобков: Софья Прохоровна...
   Софья: Пожалуйста, просто Софья. Не называйте меня по отчеству, я не привыкла.
   Колобков: Софья, извините, я понимаю, что это неприятный вопрос, но позвольте всё же вас спросить: правильно ли я понял, что ваши отношения с бабушкой далеки от идеальных?
   Софья: Ну, понимаете, мы же с ней почти не знакомы. Можно сказать, я первый раз увидела бабушку совсем недавно (вздыхает). Я жила с отцом, пока он был жив (пауза). А потом я всё время на тренировках, на соревнованиях, то в Пскове, то в Саранске, то в Орше. Вот моё орудие труда (показывает на чехол).
   Колобков (с удивлением): Я думал, там какой-то инструмент музыкальный. А что в вашем чехле?
   Софья: Рапира.
   Колобков: Вы занимаетесь фехтованием?
   Софья: Артистическим фехтованием.
   Колобков: Первый раз слышу. А что это такое?
   Софья: Ну, это такой новый вид спорта. Фехтование плюс всякие актёрские штучки - сюжеты, костюмы. Побеждает тот, кто получил у судей высшие оценки - ну, как в гимнастике или фигурном катании. Так что это (показывает на рапиру) - можно сказать, моя главная собственность.
   Колобков (улыбаясь): Понятно. Хотя теперь у вас есть ещё и другая собственность - половина квартиры вашей матери.
   Софья: Там Лиховидова живёт... то есть бабушка моя. А её квартиру сверху залили.
   Колобков: А про приемного сына вашей покойной тёти вы тоже ничего не знали?
   Софья: Нет, ничего.
   Колобков: Она его усыновила, но вскоре заболела, и поэтому договорилась с друзьями, что он временно поживет у них на даче. Они, друзья её, ко мне тоже приходили. Ребёнка Ванечкой зовут, славный такой мальчик.
   Софья: Он - мой двоюродный брат?
   Колобков: Если быть точным, он вам приходится троюродным братом.
   Софья: Спасибо. Я пойду (берет чехол с рапирой).
   Колобков: Будут вопросы, проблемы - заходите, звоните.
   Софья: Спасибо. До свидания (уходит).
   Колобков (помощнику): Вот такая наша работа, молодой человек, такая работа. Продолжим. Вы, как мой помощник, вправе исполнять в порядке, установленном законодательством Российской Федерации, обязанности нотариуса в случае моего временного отсутствия, а также выполнять иные мои поручения по обеспечению нотариальной деятельности. Я сейчас как раз ухожу, и на время моего отсутствия вся ответственность ложится на вас (уходит).
   Помощник нотариуса (выглядывает в коридор, возвращается, просматривает бумаги, звонит по телефону): Привет, Вован. Старый хрен укатился. Я один... Бумаги просмотрел, что еще делать?... Во, блин... Неужели догадалась? Ты ей кляп в рот, чтобы молчала... Во, дура баба... Будем её слушать, размечталась...Возьмем её с собой и в Можайку... про мазу забудь, о хазе думай... сами справимся.. Ты сам поменьше болтай... Всё будет тип-топ... будет у тебя, где жить.. уймись ты, забей на неё... Слушай, давай о приятном... Так это же мировой бренд... нет, Вован, спиннербейт лучше... Всё. На рыбалке главное - удача... угу (кладет трубку). Идиот болтливый. И она дура. С кем приходится дело иметь! Хотя я и один мог бы ... (достает из сумки леску, начинает ее сматывать).
  
   Явление восьмое.
   Действие происходит в тёмной комнате. Видны различные тени: женщина с рапирой, вокруг неё бродит старуха с пачкой бумаг; кто-то кого-то душит, кто-то с кем-то борется.
  
   Явление девятое.
   Действие происходит в приёмной нотариуса Колобкова. В комнате Колобков и Софья.
   Колобков: Поверьте, Софья, я не хочу вас пугать, но не исключено, что вам всем, включая Ванечку... а Ванечке в первую очередь... грозит опасность. И бабушке вашей тоже, если, конечно, она сама во всём этом не... не замешана. Вот что я хочу предложить - вам надо держаться всем вместе. Забирайте Ванечку и живите все вместе в квартире вашей матери.
   Софья: Вы думаете, что их всех... их всех....
   Колобков: Лишили жизни? К сожалению, всё указывает именно на это.
   Софья: Да... но кому это нужно?
   Колобков: Ну, например, можно предположить, что преступник или преступники хотят завладеть вашей жилплощадью. Вы, конечно, знаете, сколько стоит в Москве каждый квадратный метр, а тут сразу несколько квартир. Кто в этом заинтересован? В первую очередь, ваша бабушка и, простите, вы сами. У вас обеих тут просматривается прямая заинтересованность, хотя я бы скорее предположил, что тут действует некое третье заинтересованное лицо.
   Софья: Да, но вы ведь доказывали, что прав на квартиру покойного дяди нет ни у меня, ни у моей бабушки.
   Колобков: Вы же не знали о существовании Ванечки, пока я не ввёл вас в курс дела.
   Софья: Я не знала. А вот вы, например, знали, и тоже можете быть заинтересованным лицом.
   Колобков: Я понимаю и к тому же помню, как господин Бесфамильный обвинил меня в подлоге. Вы разделяете его подозрения?
   Софья: Нет, что вы, извините, конечно, я так не думаю. Я глупость сказала, извините. Я вам верю.
   Колобков: Знаете, я вам тоже верю, хотя рационально объяснить этого не могу. Ну, не имеете вы к этому никакого отношения, и всё.
   Софья: А что вы посоветуете? Может быть, обратиться в милицию?
   Колобков: Да нет, к сожалению, не стоит. Не с чем нам туда идти. Фактов нет, доказательств нет. Ничего пока нет, кроме необоснованных субъективных подозрений. А интуицию, как известно, к делу не пришьёшь.
   Софья: Ах, Боже мой, но ведь нужно же что-нибудь делать!
   Колобков: Наш общий друг Бесфамильный не упустил бы случая сказать вам, что Бога нет. А вот идея у меня есть, даже две. Одну из них я вам уже предложил: Всем вам, возможным жертвам, надо держаться вместе. А вот вторая идея...
  
   Явление десятое.
   Действие происходит в тёмной комнате. Большая тень укладывает маленькую тень в кроватку, потом отходит в другой угол комнаты и ложится сама. Спустя какое-то время из входной двери появляется новая тень, подходит к детской кроватке и вонзает в неё тень ножа.
   Резко вспыхивает свет. Софья выскакивает из-под одеяла с рапирой в руке, лёгким движением выбивает нож из рук убийцы и приставляет рапиру к груди злобного, но обезоруженного специалиста по работе с населением.
  
   Явление одиннадцатое.
   Действие происходит в комнате Софьи. Софья остриём рапиры прижимает к стене Бесфамильного.
   Бесфамильный: Это кукла! Где мальчишка?
   В комнату входит Колобков, сопровождаемый помощником. Следом появляется Мрачная личность в сопровождении двух женщин.
   Мрачная личность: Ну, ни хрена себе развязочка!
   Колобков: По крайней мере, милицию я вызвал. Они сейчас подъедут.
   Входит Лиховидова, за её подол цепляется маленький Ванечка. Ванечка бросается к Софье, которая поднимает его левой рукой; в правой у неё рапира, приставленная к груди Бесфамильного. Лиховидова с ужасом смотрит на Бесфамильного.
   Бесфамильный: Не будет тебе счастья, грымза старая... (пауза). Ни тебе, ни твоей внучке-сучке... (пауза), ни ублюдку этому... (пауза). Бог вас всех накажет.
   Колобков и Мрачная личность говорят в унисон.
   Колобков: Богоискатель!
   Мрачная личность: Или у меня глюки, или кто-то утверждал, что Бога нет.
   Входят два милиционера в штатском.
   Первый милиционер: Кто тут задержанный?
   Второй милиционер: Попрошу всех предъявить документики.
   Все предъявляют документы, кроме Бесфамильного, расплющенного между стеной и остриём рапиры, Софьи, у которой заняты обе руки, Ванечки, у которого нет документов, и Лиховидой, впавшей в ступор.
   Второй милиционер (протягивая первому один из паспортов): Посмотри, какой фрукт нам попался.
   Первый милиционер (помощнику нотариуса): Какая встреча! Долго ты от нас бегал, но ничего, добегался. Отдохнут теперь лохи от твоих афёр.
   Помощник нотариуса бросается к дверям, но в дверях вырастает фигура милиционера в форме; помощник нотариуса врезается в форменную грудь и отлетает обратно в комнату, где второй милиционер в штатском надевает на него наручники.
   В суматохе Бесфамильный соскальзывает с острия рапиры и также бросается к дверям, но там вновь вырастает фигура милиционера в форме. Бесфамильный отлетает в комнату, где первый милиционер в штатском надевает на него наручники.
   Второй милиционер (невозмутимо): Гражданочки, ваши документики. И оружие холодное, дамочка, отложите куда-нибудь, а то ещё выстрелит.
   Софья кладёт рапиру на кровать, достаёт паспорт и протягивает его милиционеру.
   Второй милиционер (Лиховидовой): А ваши документы, гражданочка?
   Лиховидова (потрясённо): А я уже завещание на него написала, на специалиста этого.
   Первый милиционер: Завещания нам не надо. А паспорт предъявите, пожалуйста.
   Лиховидова медленно приходит в себя и протягивает паспорт.
   Милиционер смотрит паспорт. Колобков удивлённо смотрит на своего помощника, лежащего на полу в наручниках рядом с Бесфамильным. Мрачная личность чешет репу и смотрит на Бесфамильного. Лиховидова печально смотрит в неизвестном направлении. Две женщины смотрят друг на друга. Софья смотрит на Ванечку.
   Софья (Ванечке): Никому тебя не отдам.
   Бесфамильный (лёжа на полу в наручниках, поворачивает голову к соседу): Ну что, влип, аферист хренов?
   Помощник нотариуса: На себя посмотри. Я хоть не убивал никого. А тебя за ребёнка вообще в зоне опустят.
   Бесфамильный: Я сразу понял, что ты на эту жилплощадь глаз положил... (пауза). Вместе с Колобком своим недорезанным... (пауза). Вы, товарищи милиционеры, у этого нотариуса ещё раз документы проверьте... (пауза). Он бандит, я знаю.
   Помощник нотариуса: Ну, даже если и положил, допустим, зато с мокрухой никогда не связывался.
   Бесфамильный: Чистенький, значит... (пауза). Как я вас, чистеньких, ненавижу... (пауза). Я вот всё своими руками, замараться не боюсь... (пауза). Проверьте, проверьте, товарищи милиционеры, у него документы, у нотариуса этого.
   Второй милиционер: Ты, мужик, потерпи, вот сдадим тебя в камеру, будешь там в парашу советы свои давать.
   Колобков (первому милиционеру, показывая на Лиховидову): Надо бы и брата её эксгумировать. (Лиховидовой.) Он где у вас похоронен?
   Лиховидова (замогильным голосом): Так кремировали ведь его.
   Колобков (первому милиционеру): Тогда извините.
   Бесфамильный (Колобкову): Что, хотел на меня лишний труп повесить? Не вышло!.. (Пауза). Сам, небось, и угробил брата этого... (пауза). Ничего, Бог тебя накажет... (пауза). Хотя Бога всё равно нет... (пауза).
   Первый милиционер (Бесфамильному): Ладно, ты за своё ответь сначала, а потом на других указывай.
   Бесфамильный: Да за какое своё, побойтесь Бога... (пауза). Хотя Бога нет... (пауза). Я вам всем покажу ещё! Вы у меня попляшете все!.. (Пауза.) Я в Москве самый главный по отоплению!..
   Второй милиционер: Так ты Лужков, что ли?
   Мрачная личность: А может, если Бога нет, то и Лужкова нет?
   Бесфамильный (Мрачной личности): А ты чего лыбишься, Иуда?.. (Пауза.) Тебе тоже воздастся... (пауза). Я вам ещё покажу... (пауза). Это еще не точка...
   Милиционеры уводят Бесфамильного и помощника нотариуса. Колобков смотрит вслед своему помощнику растерянным взглядом. Женщины его утешают.
   Лиховидова плачет. Её утешают Софья и Ванечка.
   Бесфамильный (за сценой): Ах вы, метры мои, метры, Метры новые мои, Метры новые, хреновые, Решётчатые...
   Мрачная личность (выходит на авансцену): Тут бы монолог финальный выдать надо. Как у Шекспира. Что-нибудь вроде: "И я скажу незнающему свету, Как всё произошло; то будет повесть Бесчеловечных и кровавых дел, Случайных кар, негаданных убийств, Смертей, в нужде подстроенных лукавством, И, наконец, коварных козней, павших На головы зачинщиков". Или даже как у Шиллера, про коварство и любовь. Только я не умею, так что давайте уж обойдёмся без монологов. И так всё ясно.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Часть II.

Кровавая палитра.

  
   Действующие лица:
   Софья Тихомирова.
   Ванечка, её приёмный сын, 13 лет.
   Ленский Эдуард, художник, бывший одноклассник Софьи.
   Аркадий, его брат-близнец, актёр, бывший одноклассник Софьи.
   Люсиков, приёмный отец Эдуарда и Аркадия.
   Пургин-отец, известный художник.
   Пургин-сын, потомственный художник, бывший одноклассник Софьи и Ленских.
   Мрачная личность.
   Две женщины.
   Ангелина Коготь, популярный искусствовед.
   Чучундрин, ответственный секретарь Общества содействия покорению космоса.
   Первый журналист.
   Второй журналист.
   Остальные журналисты.
   Официантка.
   Спортсмены-фехтовальщики.
   Первый милиционер в штатском.
   Второй милиционер в штатском.
   Милиционер в форме.
   Искусствовед в штатском.
   Ведомственный эксперт.
   Автоматчики, стенографист, понятые.
  
  
   Явление первое.
   Действие происходит в мастерской художника Эдуарда Ленского. Стол со скамейкой, несколько стульев, стеллажи; картины, мольберт и все прочие положенные атрибуты. В руке Ленского кисть. Звонит телефон.
   Эдуард (разговаривает по телефону и рисует, у него в ухе наушник - блютуз): Привет, Аркаш. На презентацию придёшь? (Пауза.) Ресторан "Утренние волки" (пауза). Аркаш, если я немного задержусь, ты там развлеки народ, как обычно. Из одноклассников? Тихомирова. И твой любимый Пургин, конечно (пауза). Спокойнее, Аркаш. Адрес знаешь? (Пауза.) Навестил бы ты как-нибудь отца, так сказать, нашего (пауза). Борода у него ещё гуще стала, лица вообще не видно. Ни мыться, ни стричься не хочет (пауза, вздыхает). Да, он тоже припрётся (пауза). Ещё? Конечно, Пургин-отец. Куда без него! Великий, твою мать, художник. Из искусствоведов кто-то должен быть, Ангелина Коготь, как минимум. Ну, ещё кого, может, нелёгкая занесёт. Да, ещё какой-то хмырь из какого-то космического общества, Чучундрин, кажется, или Чувындрин. Ну и журналисты, естественно (пауза, поёт). Что день грядущий нам готовит? Ладно, пока.
   Входит Софья с рапирой в чехле. Ставит её в угол.
   Софья: Добрый день, братец Ленский.
   Эдуард: Привет, Тихомирова.
   Софья: К презентации готов?
   Эдуард: Всегда готов.
   Софья: Представляешь, домой к тебе зашла, позвонила, а открывает твой отец. Я даже испугалась, такой заросший. Крикнул: Нет его, нет! - и дверь захлопнул.
   Эдуард: Да, он у нас большой оригинал. А Яга твоя бедная-несчастная как поживает?
   Софья: Бабушка? Ничего, жалуется поменьше, даже на Ванечку иногда стала внимание обращать.
   Эдуард: Сколько ему уже?
   Софья: Тринадцать. Подросток, славный такой, учится прилично, фехтованием со мной занимается.
   Эдуард: Получается? (Откладывает кисть.)
   Софья: Получается. Мог бы зайти посмотреть как-нибудь. Мы на Фрунзенской сейчас занимаемся, в полуподвальчике. Пургин, кстати, часто заходит. Приобщиться к нашему спорту пытается, увлекающаяся натура. Не то, что его цельный папаша. Художник-то из него может получиться, как думаешь?
   Эдуард (немного мрачно): Из младшего? Не знаю, не Нострадамус. Из отца - точно нет. Слушай, что мы все о Пургиных, да о Пургиных? Больше поговорить не о чём?
   Софья: Ну, давай о картине твоей. Зачем тебе эта презентация?
   Эдуард (задумчиво): Сонь, понимаешь, тут такое...Я сам толком не въезжаю. Нарисовал я... ну, забавная, в общем, штучка получилась. Небольшая такая. Техника своеобразная: тушь, перо, маленькими такими точками. Сразу нашелся покупатель. Я нарисовал ещё одну, такую же, но уже солидную, размером побольше. Опять нашелся покупатель. Но пока обе картины у меня. А потом принесли мне холст сто на восемьдесят, уже покрытый грунтовкой, и заказали ещё одну такую же картину, только другой техникой, маслом. А теперь, Соня, не падай. Заказчик мой - итальянский, вроде бы, коллекционер, и бабки предлагает немереные!
   Софья: Я рада за тебя, правда. Только странно как-то. А презентация всё-таки зачем?
   Эдуард (ещё задумчивее): А мне самому кое-что странно. Хочу разобраться, что, к чему, зачем и почему. (Немного сердито.) Короче, устраиваю презентацию, и всё. Ладно, не злись (обнимает Софью). Приходи обязательно.
   Софья: Ну, ты чего, приду, конечно. Пока. Удачи (уходит).
   Эдуард (грустно поет): Что день грядущий мне готовит?
  
   Явление второе.
   Действие происходит в ресторане "Утренние волки". Организован приём а-ля фуршет. Стол располагается сбоку, но к нему удобно подходить со всех сторон. На всеобщее обозрение выставлена одна картина размером два метра на полтора, нарисованная тушью. Недалеко стоит на полу такая же картина, но меньшего размера. Около неё - третья картина, еще поменьше, свёрнутая в рулон. На презентации присутствуют: Аркадий Ленский, Люсиков, Софья Тихомирова с рапирой в чехле, отец и сын Пургины (у сына тоже рапира в чехле), искусствовед Ангелина Коготь, Чучундрин, Мрачная личность с двумя женщинами, журналисты. Кто-то ходит вокруг картины, кто-то вокруг стола, все разговаривают.
   Люсиков (Чучундрину): Мне один знакомый говорил... Он маньяк, лечился... Фамилия такая интересная, представляете... Двойная... Сучков-Фон Гогенлоэ ... Может, слышали? Родственник художника Гогена... Или однофамилец... Так вот, он говорил, что у Гогена этого... Художника... Был очень большой половой член... Вы не знаете, это правда?
   Чучундрин: Не слышал. Мы, покорители космоса, эту проблему не обсуждали.
   Люсиков: Вы космонавт?
   Чучундрин: Не совсем. Я - ответственный секретарь Общества содействия покорению космоса. Лично знаком со многими космонавтами. У меня даже фотографии есть. С космонавтами и ещё с Патриархом.
   Люсиков (морщится): А Патриарх тут при чём?
   Чучундрин: Ну, как же! Патриарх - почётный член нашего Попечительского совета.
   Люсиков: Понятно. А про Гогена, значит, не слышали?
   Чучундрин: Увы! Но я проясню этот вопрос на нашем следующем заседании. А вы уж замолвите при случае за меня словечко.
   Люсиков: Какое ещё словечко?
   Чучундрин: Ну, мало ли... Жизнь сложная, Земля круглая. А у вас дети такие хорошие.
   Люсиков: Дети? Какие дети? Эдуард - художник, куда ни шло... Талант, может за ночь картину нарисовать, у меня так не получится... А этот, Аркадий - актёр. Что за профессия - лицедействовать, передразнивать? Это и я могу.
   Чучундрин: Вы актёр?
   Люсиков (сердито): Что Вы мелете?! Я человек серьёзный!
   В другом углу.
   Пургин-отец (сыну): Чем болтать, лучше бы брал пример со своего одноклассника, Эдуарда. Работал бы с утра до ночи, как он, не распылялся. Сегодня где пропадал? Опять своим фехтованием занимался?
   Пургин-сын (жуёт): Отец, давай не здесь, потерпи, дома будешь воспитывать своего несовершеннолетнего оболтуса.
   Пургин-отец: Вот именно, оболтуса. Что ты без меня делать будешь? Художник от слова "худо".
   Пургин-сын: Лучше от слова "худо", чем от слова "бабки".
   Пургин-отец: Я для кого стараюсь, дурак? Что бы ты делал без моих бабок, неудачник?
   Пургин-сын: А не слишком ли много вопросов, дорогой папочка?
   Ближе к столу.
   Ангелина Коготь (Мрачной личности): Надеюсь, вы понимаете, что это модернистская установка?
   Мрачная личность: Партийную установку знаю. Ракетную знаю. С модернистской, простите, не знаком.
   Ангелина Коготь (презрительно): Вы - пещерный человек.
   Мрачная личность: Пещерные люди, к счастью, не знали ракетных установок. Насчёт партийных установок не уверен, могли знать.
   Ангелина Коготь (изумлённо): Вы, кажется, на что-то намекаете?
   Мрачная личность: Нет. А вы?
   Ангелина Коготь (гордо): Видит Бог, я никогда и ни на что не намекаю.
   Мрачная личность: Был у меня один знакомый лет десять назад. Представьте, он уверял, что Бога нет.
   Ангелина Коготь (с пафосом): А как же тогда модернистские установки?
   Мрачная личность: С ракетными, судя по всему, ещё сложнее.
   Ангелина Коготь (трагически): Кто же из художников в таком случае вас устраивает?
   Мрачная личность: Эль Греко, если вам угодно.
   Ангелина Коготь (возмущённо): Совсем не угодно. Отстой какой-то. А как же Федотов, Серов, передвижники?
   В середине зала. Аркадий Ленский (он очень похож на Эдуарда, только ведёт себя более развязно и одет иначе) подходит к Софье и о чём-то её просит.
   Софья (Аркадию): Неудобно как-то. Видишь, все заняты, может быть, серьёзные вещи обсуждают.
   Аркадий: Не робей, Тихомирова. Неудобно, когда дети на соседа похожи.
   Софья (напряжённо): Уважаемые гости, главный виновник нашего торжества немного задерживается. Просит вас всех чувствовать себя, как дома. И угощайтесь, пожалуйста.
   Аркадий: Пока мы ждём нашего художника и по совместительству моего любимого брата, я вам расскажу анекдот. Квартира слонов. Звонок в дверь. Слон открывает дверь, видит - комар возле звонка: - Слониха дома? - Её нет, передать ей что-нибудь? - Скажите ей, пожалуйста, что прилетал Эдуард.
   Пургин-сын: А наш-то Эдуард скоро прилетит?
   Аркадий: Звонил. Сказал, что скоро будет. А вот анекдот для тебя, Пургин. Изобрели таблетки от клаустрофобии - пургин. То есть, извини, пурген. С его помощью быстро привыкаешь к закрытым помещениям.
   Пургин-сын (Аркадию): Не смешно. (Обращается ко всем сразу.) Кто-нибудь знает подробности этой идиотской истории о покупке эдькиной картины якобы каким-то миллионером? Что за ерунда? Кто в это поверит?
   Аркадий: Пургин, не гони пургу!
   Пургин-сын: Ты меня достал! (Отталкивает Аркадия, видит Ангелину Коготь.) Ангелина, вы в курсе, что кто-то за большие деньги решил купить вот эту картину? Ведь это ерунда, правда?
   Ангелина Коготь (уверенно): Это совсем не ерунда. Покупают, и за приличные деньги. И не только эту, но и другую. Сюжет и композиция одна и та же, но та - картина маслом. (Подходит к картине.) Но и в этой картине прослеживаются внутренние рефлексивные модернистские установки...
   Аркадий: Прошу прощения, о, Великий Коготь! (Коготь морщится.) Сейчас звонил Эдуард. Он будет с минуты на минуту (уходит).
   Пургин-сын (Ангелине Коготь): Ангелина, и вы, известный искусствовед, считаете, что это (показывает на картину) искусство?
   Ангелина Коготь (обиженно): Как я отношусь к творчеству Ленского, я скажу позже, в своём выступлении.
   Люсиков (отводит в сторону Ангелину Коготь): Очень хотел с вами познакомиться. Я отец Эдуарда и Аркадия. Можно вас спросить... Скажите, а правда... (смущается, потом решается). Правда, что у Гогена был очень большой член?
   Ангелина Коготь вырывается от Люсикова и подходит к Пургину-отцу.
   Пургин-отец (всем): Художник призван быть открывателем, носителем, охранителем духовных идеалов общества. Он находится как бы между людьми и Божественным началом. Художник не просто ремесленник, умело написавший картину или сделавший скульптуру, он глашатай и пророк.
   Мрачная личность: Сильно сказано! Слов не понял, но музыка - высший пилотаж!
   Входит Эдуард Ленский.
   Эдуард: Извините за опоздание. Я надеюсь, вы хорошо провели время. Приступим к основной церемонии. Первым делом я хотел бы дать слово известному искусствоведу, со-куратору выставки "И это всё о теле" Ангелине Коготь. Ангелина, скажите, пожалуйста, пару слов об этой штуковине (показывает на картину).
   Ангелина Коготь: Эдуард, не скромничайте... (Подходит к картине.) На полотне прослеживаются внутренние рефлексивные модернистские установки и действенная социальная актуальность. Это просто дико важно сегодня, конечно. Мне художники, от которых этого не ожидаешь, начинают с придыханием говорить: "Федотов! Перов! Мы это всё обожаем! Мы считаем, что это просто величайшие мировые художники. Я думаю про картину "Утопленница", там, с утра до вечера". А Ленский, находясь в поле вот тех проблем, которые были поставлены русскими реалистами, передвижниками, социальными реалистами, как мы их называем - каким-то образом отвечает на те же задачи. Тут сам Бог велел делать выставку этой одной вещи.
   Все ходят, разговаривают, обсуждают картину ("Как вам, в общем и целом?", "Есть настроение?"), наливают и пьют шампанское, едят.
   Первый журналист (Ангелине Коготь): Демократическая пресса. Разрешите взять у вас небольшое интервью. Первый вопрос...
   Второй журналист (первому журналисту, тихо): Ты что, какое интервью? Успеешь. (Показывает в сторону стола.) Там халяву принесли.
   Первый журналист: Где? (Убегает.)
   Второй журналист (Ангелине Коготь): Разрешите взять у вас небольшое интервью...
   Пургин-отец (громко): Кажущаяся борьба между различными представлениями - не более, чем естественное развитие одного направления. Здесь, по существу, нет ни левых, ни правых, ни апологетов, ни формалистов. Все это выдумки досужих искусствоведов. В отечественной школе живописи с легкой руки искусствоведов и критиков обозначилось направление, называемое "Стилем Пургина". Я думаю, что в основе его - гармония, лёгкость, трепетность, динамичность. В основе моего творчества лежат классические традиции. Идеалы классики вообще мне близки. Я преклоняюсь перед красотой, простотой и совершенством. А "Стиль Пургина" я отнес бы к "магическому реализму", который соединяет противоположные понятия и образы.
   Все ходят, смотрят, разговаривают, пьют и едят.
   Второй журналист (Пургину-отцу): Патриотическая пресса. Разрешите взять у вас небольшое интервью. Первый вопрос...
   Первый журналист (второму журналисту, тихо): Ты что, какое интервью? Успеешь. (Показывает в сторону стола.) Там халяву принесли.
   Второй журналист: Где? (Убегает.)
   Первый журналист (Пургину-отцу): Разрешите взять у вас небольшое интервью...
   Пургин-отец: Простите, у меня завтра пресс-конференция. Приходите, и я честно, смело и подробно отвечу вам на любой, самый острый, вопрос.
   Люсиков (Пургину-отцу, негромко): Очень хотелось с вами познакомиться. Я отец Эдуарда и Аркадия. Скажите, а правда, что у Гогена был очень большой член?
   Пургин-отец: Я, извините, не по этой части.
   Люсиков: Но вы же говорили о магическом реализме.
   Все ходят, смотрят, разговаривают, пьют и едят.
   Чучундрин (громко): Я как ответственный секретарь Общества содействия покорению космоса не могу не сказать о подлинно космическом масштабе этого произведения, о его космической, так сказать, сущности, о влиянии единого космоса...
   Визжит официантка. Все поворачиваются - художник Эдуард Ленский, сраженный безжалостной рукой, лежит с ножом в груди.
   Люсиков: Сынок, сынок, что с тобой? Кто это тебя?.. Смотрите, здесь картина была, в рулон свернутая. Куда она делась?
   Немая сцена. Потом журналисты дружно перестают жевать, выхватывают мобильники и бросаются к дверям, возникает давка.
   Журналисты (кричат в мобильники): Да!.. Срочно!.. На первую полосу!.. Сейчас еду!.. Смерть на презентации!.. Кто убил Ленского?!.. Кровавый этюд!..
  
   Явление третье.
   Действие происходит в полуподвальчике на Фрунзенской. В зал (шведская стенка, под ней длинная деревянная скамья; на полу - маты) входят спортсмены-фехтовальщики, среди них очень грустная Софья. Все с оружием в чехлах. Готовятся к тренировке. Входит Пургин-сын (с пустыми руками).
   Пургин-сын: Тихомирова, привет, я тут рядом шёл, решил зайти потренироваться. Ты мне свою рапиру не одолжишь?
   Софья: Возьми. Ребята, давайте, начинайте. Не обращайте на меня внимания. Я просто посижу, посмотрю.
   Начинается тренировка. Репетируют номер "Группа трупов". Вбегает опоздавший Ванечка.
   Ванечка (запыхавшись): Там Ленского бьют!
   Выхватывает из чехла рапиру, бросает чехол, бежит на улицу с рапирой наперевес, за ним все остальные (тоже с оружием в руках). Софья остаётся, сидит неподвижно в позе Алёнушки.
   Спортсмены возвращаются вместе с немного помятым Аркадием Ленским. Софья осматривает раны Ленского (ушибы и ссадины).
   Софья: Что это было?
   Пургин-сын: Хулиганы какие-то, с кем не бывает.... Наш Аркаша грязь найдет.
   Ванечка: Не похожи они на хулиганов. Старые слишком.
   Пургин-сын: Для тебя все, кому больше двадцати - старые. Не спорь со взрослыми.
   Аркадий (Софье, тихо): Тихомирова, мне надо с тобой поговорить.
   Софья (вздыхает): Да, конечно, Аркаш. (Всем остальным.) Продолжайте тренировку. Не отвлекайтесь. А мы с Аркашей просто посидим.
   Тренировка возобновляется.
   Аркадий: Сонечка, прости. Я не Аркаша. Я Эдик. Я во время презентации задержался. Хотел кое-что проверить, пока дома никого нет. А Аркадий решил пошутить и выдал себя за меня. Пошутил, как всегда, удачно. (Чуть не плачет, сдерживается.) Ты пока никому не говори, что я жив. Мне нужно кое-что выяснить.
   Софья (тихо всхлипывает): Я понимаю, понимаю... Бедный Аркаша!
   Аркадий-Эдуард: Мне нужна твоя помощь.
  
   Явление четвертое.
   Действие происходит в мастерской-музее Пургиных. Картины, скульптуры, дорогая мебель. Пургин-отец и Пургин-сын.
   Пургин-отец: Где ты сегодня шлялся? Опять своим фехтованием занимался? Лучше бы с Эдуарда пример брал. Работал бы с утра до ночи, как он.
   Пургин-сын: Отец, Эдуарда убили. Ты забыл?
   Пургин-отец (не слышит сына): Что ты бормочешь? Вечно ты увлекаешься чёрт-те чем. Я всё для тебя делаю. Музей этот тебе достанется, а ты... неудачник ты, вот ты кто.
   Пургин-сын: Тебе не кажется, что ты повторяешься? Не надоело?
   Пургин-отец: А что мне остаётся, если ты с первого раза не понимаешь?
   Пургин-сын: Шёл бы ты отдыхать. У тебя же пресс-конференция вечером.
   Пургин-отец: Не у меня, а у нас.
   Пургин-сын: А я там что буду делать?
   Пургин-отец: То же, что и я. Отвечать на вопросы.
   Пургин-сын: На какие вопросы?
   Пургин-отец: Вот какие тебе зададут, на такие и ответишь. О Ленском, если спросят, скажешь только хорошее. Большой талант, невосполнимая потеря, дружили с детства, и чтобы никаких подковырок.
   Пургин-сын: Ещё какие указания, дорогой папочка?
   Пургин-отец: Дурак, для тебя же стараюсь. Да, и вот ещё что. Сейчас всех спрашивают про фильм "Тринадцать". Если тебя спросят, говори, что фильм гениальный, и без всяких своих ухмылочек.
   Пургин-сын: Ты чего, отец? Говно, а не фильм, ты же не хуже меня знаешь. Почему я должен им восхищаться?
   Пургин-отец: Ты что, не понимаешь, дурак? С Фондом культуры ссориться нельзя, это даже тебе должно быть понятно.
   Пургин-сын: Да чёрт с тобой, скажу, извините, мол, пока не успел посмотреть. Если спросят, конечно.
   Пургин-отец: Язык, боишься, обломится? Ну, смотри, как знаешь.
   Входит Софья с рапирой в чехле. Ставит рядом с таким же чехлом Пургина-сына.
   Софья: Здравствуйте. Я, кажется, не вовремя? Простите.
   Пургин-сын: Привет, Тихомирова. Ты всегда вовремя, а сегодня особенно.
   Пургин-отец: Ты у нас давно не была. Посмотрела бы наш музей. (Шпарит, как по бумажке.) Мастерская художника - больше, чем просто место для создания картин. Сейчас на базе моей мастерской создан музей. Это большое культурное пространство, созданное содружеством разных муз. Главным стимулом моего творчества, его высоким смыслом является идея добра. Поэтому я показываю светлые, положительные стороны нашего бытия. Но вместе с тем я понимаю всю сложность, многозначность отображения Добра в искусстве. Ведь понятия Добра и Зла находятся в жизни, в искусстве в диалектическом единстве, они неразрывны. Поэтому я, как художник, создал свою образную систему отражения жизни во всей её сложности и противоречивости. Идеалы красоты, гармонии и совершенства, которые я проповедую, далеко не однозначны и содержат внутри себя сложные процессы (уходит с гордо поднятой головой).
   Пургин-сын: Правда, Тихомирова, хорошо, что ты пришла. Я сейчас покажу тебе свою последнюю работу (выходит из комнаты).
   Софья одна. Подходит к чехлам с рапирами. Открывает чехол Пургина-сына, смотрит внутрь, закрывает чехол, отходит в сторону. Возвращается Пургин-сын.
   Пургин-сын: Знаешь, извини, давай в другой раз. Я там кое-что подправить хочу.
   Софья: Покажи, пожалуйста, свою рапиру.
   Пургин-сын (удивлённо): Зачем?
   Софья: Покажи, я тебя очень прошу.
   Пургин-сын: Понимаешь... Я её забыл где-то... В такси, кажется.
   Софья: А в чехле у тебя что?
   Пургин-сын: Так... Ерунда всякая.
   Софья: Покажи, пожалуйста. Я тебя очень прошу.
   Пургин-сын: Ну, зачем тебе? Там у меня... Бумаги личные... От отца прячу.
   Софья: Покажи издали. Я твои бумаги читать не собираюсь, тем более - личные.
   Пургин-сын: Ну, не надо... Прошу тебя... Очень прошу.
   Софья: Перестань. Я же знаю, что там. Умеешь шкодить - умей отвечать. Доставай, не тяни.
   Пургин-сын с видимой неохотой открывает свой чехол и вынимает оттуда свёрнутую в рулон картину.
   Софья: Зачем ты это сделал?
   Пургин-сын: А... я... ну... как... в общем...
   Софья: Это ведь та самая картина Ленского? Зачем ты её украл?
   Пургин-сын: Я не знаю... Само как-то получилось... Я пошутить хотел.
   Софья: С ножом - это тоже шутка была?
   Пургин-сын (истерически): Ты что, свихнулась? Это не я. Я не убивал никого!
   Софья: Допустим. Тогда пошли. Бери картину и пойдём.
   Пургин-сын: Куда? Я никуда не пойду.
   Пургин-сын стоит с рулоном в руках, напоминая легендарную скульптуру Церетели - Лужкова с метлой. Софья берёт бывшего одноклассника за руку и уводит.
  
   Явление пятое.
   Действие происходит в квартире Ленских. Люсиков что-то ищет, роется в ящиках письменного стола, открывает шкаф.
   Люсиков (бормочет): Куда же я его подевал?... Памяти совсем никакой... Правильно говорят: старость - не радость (останавливается в середине комнаты, вертит головой).
   Входит Эдуард.
   Люсиков: Аркаша, сынок, как же мы теперь... Одни совсем. Как жить дальше будем? Ох, этот сыночек Пургинский... Видел я, как он всё около картины пропавшей вертелся. Он, он картину украл. И Эдуарда он убил. Я в милиции всё сказал, ничего не утаил.
   Эдуард: Отец, когда ты помоешься, пострижёшься? Уже дети маленькие на улице, когда тебя видят, пугаются.
   Люсиков (сердито): Не твоего ума дело. Когда надо, тогда и постригусь.
   Эдуард: У тебя же лица совсем не видно. Я, может быть, даже не представляю, как ты выглядишь. Пришел к нам неизвестно откуда, весь заросший. Сколько времени прошло, а ты так ни разу и не постригся.
   Люсиков (сердито): Я отец твой, а не барышня какая-нибудь, чтобы меня рассматривать и мной любоваться.
   Эдуард: Во-первых, ты действительно не барышня. Во-вторых, ты не Люсиков. А в-третьих, я не Аркаша.
   Люсиков (или не Люсиков) внезапно съёживается, потом резко бросается к дверям, но там вырастает фигура милиционера в форме. Люсиков отлетает в комнату. Входят два милиционера в штатском, следом Софья Тихомирова с чехлом, Пургин-сын с картиной, свёрнутой в рулон, Мрачная личность с двумя женщинами. Милиционеры надевают на Люсикова наручники.
   Софья (милиционерам): Вы позволите?
   Первый милиционер: Как договорились.
   Второй милиционер (одновременно с первым): За базар отвечаем.
   Софья лезет в чехол, достаёт оттуда губку и ножницы, подходит к псевдо-Люсикову, отрезает ему большую часть бороды и гривы, а губкой, пропитанной каким-то составом, смывает грим с лица.
   Две женщины (хором): Бесфамильный!
   Мрачная личность: Опять ты за своё, бессмертный ты наш!
   Эдуард (милиционерам): Вы позволите?
   Первый милиционер: Как договорились.
   Второй милиционер (одновременно): За базар отвечаем.
   Эдуард лезет в карман, достаёт какую-то справку.
   Эдуард (читает): Бесфамильный... Было предъявлено обвинение по статьям... Номера статей зачитывать не буду, это долго и скучно... Судебной экспертизой признан невменяемым, диагноз - хронический атеизм, атавистическая гамадрилопатия в стадии рецидивирующей ремиссии. Осуждён Небасманным судом города Москвы к принудительному лечению. Через 10 лет выпущен на свободу как излечившийся. (Добавляет от себя.) Да уж, психиатрия у нас, сами знаете, на уровне всего остального. Кстати, именно в психушке Бесфамильный познакомился с настоящим Люсиковым и узнал про двух сыновей-близнецов, которых любящий папаша последний раз видел, когда они соску сосали. Потом Люсикова залечили насмерть, а его дружбан вышел на волю - с чистой совестью и грязными замыслами. Мастерская в центре Москвы, квартира опять же, а к квадратным метрам этот тип всегда был неравнодушен. (Снова лезет в карман, достаёт паспорт.) А вот, кстати, и паспорт его настоящий. В бумагах нашёл, пока он на презентации болтался.
   Лже-Люсиков: Вот чёрт! А я-то обыскался, думал, засунул куда!
   Эдуард (продолжает с горечью): Из-за этого я на презентацию и опоздал. Бедный Аркашка! Знал бы кто, что всё так получится...
   Мрачная личность: Он убийца?
   Первый милиционер: Он самый.
   Второй милиционер: Не знал, козёл, что видеокамера всё сняла.
   Лже-Люсиков: Какая ещё камера? Не было ничего, на понт берёте.
   Первый милиционер: Сам скоро увидишь, кинозвезда.
   Второй милиционер: Зашились, пока все плёнки отсмотрели.
   Мрачная личность: А мотив? Квартира?
   Эдуард: Может быть. Или догадался, что я его вычислил.
   Мрачная личность: Понятно. А картину он зачем спёр?
   Первый милиционер: Это песня особая.
   Второй милиционер (Пургину-сыну): Колись, гражданин сынок, на суде зачтётся.
   Пургин-сын: Это я её взял... Сам не понимаю, как всё вышло... Такая злость нахлынула... Себя не помнил... Всё в угаре каком-то.
   Эдуард (с любопытством): А почему именно эту, а не две других?
   Пургин-сын: Да потому, что в рулон была свёрнута! Я и подумал, что можно в чехол от рапиры сунуть. (С досадой.) И так всё легко получилось, главное!
   Софья: А рапиру куда дел?
   Пургин-сын: Да не было никакой рапиры. Был только чехол. То есть сначала рапира, конечно, была, а потом отец её по злобе прибрал куда-то. (Фыркает.) Не нравилось ему, видишь ли, чем я занимаюсь. Ты что, не помнишь? Я же у тебя рапиру одалживал.
   Эдуард (с любопытством): А что ты с картиной сделать хотел?
   Пургин-сын (зло): Да не знаю я! Говорю же, себя не помнил. Выкинул бы куда-нибудь, наверное (указывает на Софью), если бы не она.
   Слышен грохот, в прихожей падает что-то тяжёлое, в комнату врываются автоматчики, следом входит искусствовед в штатском.
   Искусствовед в штатском: Федеральная служба безопасности. Всем лечь на пол!
   Первый милиционер, второй милиционер (хором): Охренели вы там, что ли? Мы - милиция, министерство внутренних дел.
   Искусствовед в штатском: Так, быстро все на пол, кому сказано! (Кивает одному из автоматчиков, тот лёгким движением автомата укладывает обоих милиционеров на пол. Следом неохотно ложатся все остальные.)
   Лже-Люсиков (оживляясь): Всё правильно, правильно, и никакие они не милиционеры. (Показывает руки в наручниках.) Они меня в заложники взяли!
   Искусствовед в штатском (милиционерам, кивая головой на наручники): Где ключ?
   Милиционеры (хором): Вы с ума сошли? Это же опасный преступник-рецидивист. Мы его задержали.
   Искусствовед в штатском: Разберёмся. Ключ!
   Первый милиционер (разжимает кулак и протягивает ключ от наручников): Вы за это ответите.
   Искусствовед в штатском: Отвечу, отвечу (кивает одному из автоматчиков).
   Автоматчик берёт ключ, подходит к Лже-Люсикову и снимает с него наручники.
   Искусствовед в штатском (Лже-Люсикову): Идите в угол и сидите там тихо. С вами будем разбираться потом.
   Лже-Люсиков (потирая руки): Спасибо вам, товарищ полковник. Никогда не забуду. (Злобно.) Никого не забуду, будьте уверены. Память у меня - слава Богу. Хотя Бога нет.
   Искусствовед в штатском (Лже-Люсикову): Тихо сидеть, я сказал!
   Лже-Люсиков: Молчу, молчу.
   Искусствовед в штатском (громко, в дверь): Пригласите стенографиста, экспертов и понятых. Введите задержанного.
  
   Явление шестое.
   Действие происходит в квартире Ленских. В середине комнаты - искусствовед в штатском, вокруг - автоматчики. На полу лежат два милиционера в штатском, Эдуард Ленский, Софья, Пургин-сын (прижимающий к себе картину-рулон), Мрачная личность и две женщины. В углу в кресле - Лже-Люсиков, его почти не видно.
   Автоматчики вводят Пургина-отца. Следом входят ведомственный эксперт с каким-то аппаратом, похожим на диаскоп, в руках, приглашённый эксперт Ангелина Коготь и двое понятых (мужчина и женщина). Шествие замыкает стенографист.
   Искусствовед в штатском (Пургину-отцу): Где картина?
   Пургин-отец: Вот (показывает на рулон, который продолжает прижимать к груди лежащий на полу Пургин-сын).
   Искусствовед в штатском: Поднимите и разверните.
   Пургин-отец (берёт рулон, подходит к стене, говорит дрожащим голосом): Я один не справлюсь.
   Искусствовед в штатском (автоматчикам): Помогите ему.
   Пургин-отец прижимает рулон к стене, один из автоматчиков придерживает верхний конец рулона, а Пургин-отец раскручивает основную часть к полу и, сидя на корточках, остаётся придерживать нижний конец. Взглядам зрителей предстаёт картина маслом - уменьшенная копия той, которая висела на презентации. В руках искусствоведа в штатском непонятно откуда возникает бланк с гербом России; искусствовед передаёт бланк стенографисту.
   Искусствовед в штатском (Ангелине Коготь): Что вы как независимый эксперт можете сказать по поводу этой картины?
   Ангелина Коготь: Здесь прослеживаются внутренние рефлексивные модернистские установки и действенная социальная актуальность...
   Искусствовед в штатском: Понятно, так и запишем.
   Стенографист записывает.
   Искусствовед в штатском (ведомственному эксперту): Приступайте.
   Ведомственный эксперт (автоматчикам): Будьте любезны, задёрните шторы.
   Автоматчики с трудом задёргивают шторы (им мешают автоматы). Становится достаточно темно. Ведомственный эксперт поднимает дуло своего агрегата, нажимает кнопку; синий луч из агрегата падает на картину и неожиданно высвечивает нечто новое: с полотна смотрит средневековый вельможа, пальцем левой руки показывающий на эфес шпаги.
   Софья, две женщины, понятая (хором): Ах!
   Эдуард Ленский, Пургин-сын, Мрачная личность, понятой (хором): Ох!
   Искусствовед в штатском (Ангелине Коготь): Что вы как независимый эксперт можете сказать по поводу этой картины?
   Ангелина Коготь: На полотне не прослеживаются внутренние рефлексивные модернистские установки, но просматривается действенная социальная актуальность, и оно каким-то образом отвечает на те же задачи.
   Искусствовед в штатском: Понятно, так и запишем.
   Стенографист записывает.
   Искусствовед в штатском (ведомственному эксперту): Ваше мнение.
   Ведомственный эксперт: В живописи этот эффект называется пентименто. Полотно XVII века размером сто на восемьдесят, которое мы видим сейчас, относится к так называемой фламандской школе. Его рыночная стоимость исчисляется семи- или восьмизначной суммой в долларовом эквиваленте, но это только в том случае, если удастся найти покупателя, поскольку данное полотно похищено примерно месяц назад из запасников Музея изящных искусств города Глухоманск. Каким образом полотно попало в этот Глухоманск, установить не удалось.
   Стенографист записывает.
   Искусствовед в штатском (Пургину-отцу): Что вы можете пояснить по данному вопросу?
   Пургин-отец: Бес попутал.
   Стенографист не записывает, смотрит на искусствоведа в штатском.
   Искусствовед в штатском: Отвечайте по существу вопроса.
   Пургин-отец (замогильным голосом): Во время выставки современного русского искусства в Лапландии я познакомился с известным коллекционером синьором Джакузи и предложил ему купить какое-либо из моих произведений. Синьор Джакузи ответил, что не стал бы приобретать никакое моё произведение, даже если бы точно знал, что под ним скрывается полотно фламандской школы XVII века, из боязни быть осмеянным другими коллекционерами за покупку моего произведения. Он добавил, что готов заплатить мне деньги разве что за уничтожение моих произведений с обязательством никогда больше ничего не писать, но это, как я предполагаю, была шутка.
   Искусствовед в штатском: Не отвлекайтесь на несущественные детали.
   Пургин-отец (монотонно продолжает): На мой вопрос, купил ли бы он произведение другого русского художника, если бы знал, что под ним скрывается полотно фламандской школы XVII века, синьор Джакузи ответил, что при определённых обстоятельствах купил бы. Я не стал использовать своего сына, поскольку он носит мою фамилию, но вспомнил о его однокласснике Эдуарде Ленском. Исполнителей я нашёл в Москве, об их именах и способах связи с ними органы дознания мною проинформированы надлежащим образом. За сумму, эквивалентную пятистам тысячам долларов США, эти исполнители выкрали эту картину (показывает на картину) из Глухоманского Музея и доставили её мне в Москву, где я лично загрунтовал полотно, соблюдая все меры предосторожности. Загрунтованный холст был передан мною Эдуарду Ленскому через посредников, о которых органы дознания также мною проинформированы. Через этих же посредников мною был передан Эдуарду Ленскому заказ на изготовление выполненной маслом копии его картины, два экземпляра которой, выполненные тушью, собирались приобрести отечественные коллекционеры, о чём мне стало известно от моего сына, присутствующего здесь. Ленский заказ выполнил, однако зачем-то привёз эту картину на презентацию, откуда её похитило неизвестное мне лицо с неизвестной мне целью. Я не имел никакой информации о судьбе данной картины, пока не увидел её сегодня в данной квартире (переводит дух). Дополнительно прошу отметить, что я глубоко раскаиваюсь в содеянном. При определении меры моего наказания прошу учесть чистосердечное признание и добровольную помощь следствию, а также факт моего многолетнего сотрудничества с компетентными органами.
   Мрачная личность: Ни хрена себе развязочка!
   Эдуард (с возмущением): Твою мать! Твою мать! Твою мать!
   Софья (с презрением): Яблочко от яблони...
   Стенографист заканчивает записывать.
   Пургин-отец (искусствоведу в штатском, с надеждой): Моим куратором был майор Пердыщенко. Может быть, вы его знаете.
   Искусствовед в штатском (брезгливо): Я из другого Управления. (Понятым.) Прошу вас расписаться на каждой странице протокола.
   Понятые расписываются, не читая.
   Искусствовед в штатском (Пургину-отцу): Попрошу вас расписаться на каждой странице протокола.
   Пургин-отец (робко): Скажите, пожалуйста, а вы записали про моё чистосердечное признание и добровольную помощь следствию, а также про моё долговременное сотрудничество с компетентными органами?
   Искусствовед в штатском (сухо): Мы записали всё, что вы сказали.
   Пургин-отец расписывается, не читая.
   Искусствовед в штатском (автоматчикам): Уведите задержанного. (Понятым.) Благодарю вас, вы свободны. (Ангелине Коготь.) Благодарю вас, вы также свободны. (Ведомственному эксперту.) Можете идти. (Стенографисту.) Вы тоже можете идти.
   Два автоматчика выводят Пургина-отца. Понятые, эксперты, стенографист уходят самостоятельно.
   Искусствовед в штатском (группе лежащих на полу): Теперь будем разбираться с вами. (Одному из оставшихся автоматчиков.) Соберите у всех документы.
   Автоматчик забирает у всех паспорта, а у милиционеров - служебные удостоверения и отдаёт все документы искусствоведу в штатском. Тот берёт документы по одному и медленно просматривает каждый. Всё это время стоит напряжённая тишина.
   Искусствовед в штатском (закончив изучение паспортов): Все гражданские лица свободны. Предупреждаю, что любой из вас, а вы (Эдуарду Ленскому) в первую очередь, можете быть привлечены как свидетели по делу об особо тяжком государственном преступлении. В этом случае вы будете вызваны повесткой. Поскольку, как вы поняли, речь идёт именно о государственном преступлении, извинений не приношу. Также предупреждаю вас всех и каждого в отдельности об ответственности, вплоть до уголовной, за разглашение сведений, которые стали вам известны в ходе проведения следственных мероприятий. Вам понятно?
   Мрачная личность: Более чем. И спасибо вам большое за то, что танки не использовали.
   Искусствовед в штатском: Попрошу также всех запомнить, что поводов для юмора здесь нет. Повторяю, все свободны. (Милиционерам.) Теперь вы (изучает удостоверения). Всё в порядке.
   Первый милиционер: В прихожей был наш сотрудник. Где он?
   Искусствовед в штатском: Всё в порядке, ему уже оказана первая помощь. Кого вы здесь задержали?
   Все смотрят в угол, куда удалился Лже-Люсиков. Лже-Люсикова в комнате нет. Немая сцена. Искусствовед в штатском в растерянности не замечает, что Софья, Эдуард, Пургин-сын, Мрачная личность и две женщины не ушли из комнаты.
   Первый милиционер (ехидно): Судя по всему, представитель ФСБ оказал содействие в побеге опасному преступнику, задержанному органами внутренних дел.
   Искусствовед в штатском: Моё руководство принесёт извинения вашему руководству в связи с произошедшим инцидентом. (Раздражаясь.) Прошу всех покинуть помещение. (Автоматчикам, оставшимся в комнате.) В автобус, быстро!
   Автоматчики громко топочут сапогами. Все уходят, кроме Мрачной личности и двух женщин.
   Мрачная личность (выходит на авансцену): Трудно жить на свете, когда тебя ни в чём не подозревают. А может, и подозревают - кто знает, кто знает. Итоги следует подводить только тогда, когда наступает конец истории - всё может ещё не раз перемениться даже у нас. Видите, я прогрессирую: уже без Шекспира обхожусь. Да что Шекспир? Слабоваты в коленках его злодеи против сбежавшего Лже-Люсикова. Что там их жажда власти против страсти деятеля нашего ко всяким квадратным метрам! Не удивлюсь, если и загадочных хулиганов на Ленского наслал именно он. Так что, господа хорошие, будьте бдительны: беспощадный Бесфамильный прячется где-то среди нас. И получается у нас с вами, ясный пень, не точка, а многоточие.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Часть III.

Кровавый закон.

  
   Действующие лица:
   Софья Тихомирова.
   Ленский Эдуард, муж Софьи.
   Ванечка, приёмный сын Софьи, 16 лет.
   Лиховидова, родная бабушка Софьи.
   Педрюлин, их бывший сосед.
   Госпожа Сунь Люсь, учитель "ХУЙЛУНЬ ДАЙ".
   Пердыщенко, руководитель группы "ХУЙЛУНЬ ДАЙ".
   Тамара Петрова.
   Сестра Ангелина.
   Пожарный из посёлка Серово.
   Мрачная личность.
   Две женщины.
   Сектанты.
   Охранник.
  
  
   Явление первое.
   Действие происходит в квартире Софьи Тихомировой. Большая комната (гостиная), в центре - круглый стол, за которым сидит Лиховидова и разгадывает кроссворд (с ответами). На стене висят рапиры, на стеллажах стоят кубки. Софья протирает кубки тряпочкой. Эдуард сидит у окна на стуле и делает набросок карандашом.
   Софья (сама себе, протирая кубки): Как в анекдоте: один раз выступила, а потом всю жизнь кубок протирать.
   Эдуард (Лиховидовой): Бабушка, можно я вас нарисую? Вы такая колоритная.
   Лиховидова (бормочет): Меня каждый обидеть может... Так, так, так... (читает вслух задание в кроссворде). Французская мера протяжения, десятимиллионная часть четверти земной окружности... так, так, посмотрим... метр? метр... Эдуард, ты художник, должен знать: ручная дощечка живописцев с масляными красками... Длинное слово... Раз, два, три... семь букв.
   Эдуард (несколько обиженно): Понятия не имею, зачем мне?.. (Ловит укоризненный взгляд Софьи.) Я в кроссвордах не разбираюсь.
   Софья: Бабушка, это палитра.
   Лиховидова: Палитра. Так... Дальше. Предел, постановленный свободе воли или действий... Так, так, так...
   Эдуард (чуть виновато): Может быть, тюрьма?
   Лиховидова: Какая ещё тюрьма? Скажешь тоже! Пять букв, вторая - "а".
   Софья: Бабушка, закон это, закон.
   Лиховидова: Закон... Так, так, так... Подходит.
   Вбегает Ванечка.
   Ванечка: Общий привет! (Хватает со стола банан.) Слушайте, был я сейчас в парке нашем.
   Лиховидова (перебивает, строго): Ты чего расхватался? Руки мыл? Так, так, так... А ботинки переобул? Наследишь тут, а Сонечке убирать потом...
   Софья: Бабушка, бабушка, всё нормально. Снял Ванечка ботинки, снял. Босиком он, в носках, то есть.
   Лиховидова (так же строго): Так, так, так... А почему тапочки не надел? Простудится ещё, возись с ним потом.
   Софья (торопливо): Бабушка, всё нормально, носки тёплые. (Ванечке.) И что в парке?
   Ванечка (доедая банан): А там компания странная какая-то. Здоровые тётки и дядьки, встали в круг и делают зарядку, как в детском саду. Руки вверх, вниз, в стороны. Лица у всех сосредоточенные, суровые... И среди них, представляешь, сосед наш пропавший!
   Софья (удивлённо): Педрюлин?
   Ванечка: Ну, точно не знаю, но очень похож, только странный какой-то. Мрачный, грустный. А сосед, сколько я его помню, всегда веселый был. Правда?
   Эдуард: Ну, да, Педрюлин... Весельчак, юморист. Профессия у него такая. Помнишь, Сонь, мы в газете какой-то его шутку видели: "Иногда в голову приходят мысли стройные и красивые, как лебеди. Только чёрные".
   Софья. Да уж, чёрный юмор. Помнишь, как он сам говорил: "Лучше черный юмор, чем серый". Слушай, Эдик, у него же нет никого, совсем одинокий. (Идёт к дверям, на ходу.) Схожу-ка я в парк, посмотрю, может, и вправду он.
   Ванечка: Да они, физкультурники эти долбанные, ушли уже. Говорят, каждый день туда приходят, цирк свой устраивают. Так что завтра, небось, опять придут, "на зарядку становись" делать. У них всё по часам, в одно и то же время. Прямо собачки павловские.
   Лиховидова (бормочет): Педрюлин, Педрюлин ... Павел Антонович? Так, так, так... Он мне ещё советы всегда давал. Хорошие... Жалел, не то, что некоторые. А в квартире его живет кто-то. (Софье.) Кто, не знаешь?
   Софья остановилась, задумалась, не слышит вопроса.
   Лиховидова (обиженно): Так, так, так... (возвращается к кроссворду, бормочет.) В какой ящик складывают бабки? А чего это, если бабки, так сразу в ящик? Не дождётесь!.. Три по вертикали... (находит ответ). Сейф... Хорошо, сейф подходит... (успокаивается, записывает). Так, так, так... Человек, который не ищет своей выгоды... Вторая буква "лэ", если "палитра"... Предпоследняя "сэ", если сейф... Иллюзионист, что ли?... Да нет, не подходит, тут короче... Раз, два, три, четыре... девять букв... Пять по горизонтали, посмотрим... Альтруист... Так, так, так... (записывает).
  
   Явление второе.
   Действие происходит в парке. Софья наблюдает за группой угрюмых людей в темных спортивных костюмах. Они делают однообразные пассы руками, потом строятся в круг и скандируют: "Истина, доброта, совершенство!" Один мужчина в таком же костюме стоит отдельно, в общих упражнениях не участвует, но внимательно наблюдает за всеми, включая Софью. По его кивку от группы отделяется одна из женщин, подходит к Софье.
   Женщина: Здравствуйте. Я - Тамара Петрова. Вам интересно, чем мы занимаемся?
   Софья (немного растерявшись): Ну, в общем, да...
   Петрова (заученно, как отличница у доски): Это называется ХУЙЛУНЬ ДАЙ, в переводе с древнеуйсуньского - ВЕЛИКИЙ ЗАКОН. Цель каждого из нас - полное избавление от эгоистических желаний. Мы должны постигнуть гармонию тела и души.
   Софья: А...
   Петрова (переходя на "ты"): Ты хочешь спросить, как именно постигается гармония тела и души? Она постигается путём самосовершенствования по ХУЙЛУНЬ ДАЙ. Вот я, например, самосовершенствуюсь уже два года и могу с полной ответственностью сказать: тело изменяется, когда совершенствуешь свою душу. Одними только телодвижениями ничего не изменить, но по ХУЙЛУНЬ ДАЙ учитель закладывает в тело невидимые механизмы, и всё идёт автоматически. Совершенствование на высших уровнях происходит уже без деяния. ХУЙЛУНЬ ДАЙ - это высший путь, который только есть на земле. Наше учение всесильно, потому что оно верно.
   Софья: Очень интересно... Тамара, а чем вы отличаетесь от других учений? Какое у вас самое главное отличие?
   Петрова: Великий Закон исправляет Вселенную, зло полностью уничтожается. Истина, доброта, совершенство! Но у нас есть враги, они не дремлют, поэтому наша бдительность тоже не должна ослабевать...
   Софья: А кто ваш руководитель?
   Петрова: У нас есть Великий учитель, он же хранитель ЗАКОНА. Мы его никогда не видели, потому что таких групп, как наша, на земле очень много. У каждой группы есть свой учитель. Наш учитель - госпожа Сунь Люсь, её мы видим часто. Она закладывает в нас тот механизм, о котором я говорила. Мы все, как одна семья. Мы любим друг друга и нашего учителя. Мы идём к людям. Мы повсюду путешествуем и занимаемся своими упражнениями там, где есть люди - в парках или во дворах. Мы несём истину и стараемся приобщить к ВЕЛИКОМУ ЗАКОНУ как можно больше людей. Вот и я когда-то, заинтересовавшись, подошла, как ты сейчас, к группе занимающихся, и с тех пор езжу вместе с ними. Здесь моя семья, мои братья и сестры. У тебя есть семья?
   Софья (неожиданно для себя самой): Моих родственников убили.
   Петрова: Ты мне сразу понравилась. Как тебя зовут? Ничего, что я на "ты"?
   Софья: Да-да, конечно. Меня зовут Софья... Тамара, ты... Ты мне тоже сразу очень понравилась. Я чувствую в тебе что-то родное. Что я должна сделать, чтобы быть с вами?
   Петрова: Софья, я сейчас познакомлю тебя с руководителем группы. Он не учитель, но он занимается у нас всеми организационными вопросами.
   Петрова поворачивается, чтобы позвать мужчину-наблюдателя, но тот уже стоит рядом с ними. У него круглое лицо с аккуратно подстриженными усиками
   Петрова (представляет их друг другу): Наш руководитель группы. А это Софья, я поговорила с ней, она хочет стать нашей сестрой.
   Мужчина (говорит довольно медленно, как бы тщательно отмеривает слова; сначала обращается к Петровой): Спасибо, деточка, ты свободна. (Софье.) Здравствуйте, моя фамилия Пердыщенко, я - руководитель группы (внимательно осматривает Софью). А вашу фамилию, простите, можно услышать?
   Софья: Моя фамилия - Тихомирова. А живу я здесь, рядом, вот в том доме (показывает на дом).
   Пердыщенко (взглянув в ту сторону, куда показала Софья): Что-то в тебе есть такое... Что-то родное. Я сразу же вижу в тебе, деточка, что-то очень хорошее, глубокое. Деточка, ты меня понимаешь?
   Софья (неуверенно): В общем, кажется, понимаю.
   Пердыщенко: Мне кажется, ты могла бы быть моей сестрой или дочерью. Хотя это не важно. Главное - вот (показывает на свою руку). Если бы я поранил руку, я бы доверил тебе её перевязать. Если бы я ослеп, я позволил бы тебе быть моими глазами, если бы я оглох - моими ушами. Но если бы я потерял разум - я доверился бы только Великому учителю и нашей госпоже Сунь Люсь, а больше никому.
   Софья (растерянно): Да-да, я понимаю.
   Пердыщенко (торжественно): Я вижу, ты готова постичь Великий Закон. Я чувствую в тебе необходимую силу и необходимые способности, но я должен предупредить тебя: наш путь труден и полон опасностей. Бесовское воинство вооружено до зубов. Они принимает разные обличья, чтобы наброситься на того, кто ступил на тернистый путь самосовершенствования и отряхнул со своих ног прах этого несовершенного и грешного мира.
   Софья (испуганно): Ой!
   Пердыщенко (спокойно): Ничего не бойся, деточка. Приходи сюда завтра в это же время в спортивном костюме. У тебя есть спортивный костюм?
   Софья: Да, есть, я раньше занималась спортом.
   Пердыщенко: Это хорошо. Приходи завтра. Позанимаешься с нами, а там посмотрим. (Группе на заднем плане, продолжающей свои упражнения во время всего разговора.) Заканчиваем. Попрошу всех построиться.
   Все строятся, включая Педрюлина, не обратившего на бывшую соседку ни малейшего внимания.
  
   Явление третье.
   Действие происходит в городе Энске, в тесном двухместном номере затрапезной гостиницы класса "Турист". Из мебели - две кровати, два стула, две тумбочки и один стол. Никаких телевизоров, холодильников, настенных светильников и т.д. Вечер, горит верхний свет. Тамара Петрова сидит на кровати, читает какую-то брошюру. Входит Софья с полотенцем в руках, следом просачивается Пердыщенко.
   Софья: Ну и гостиница... Воды горячей нет, холодная еле идёт, краны сломаны, везде грязь... Фу!.. Сколько ездила по России, когда спортом занималась, в гостиницах жила, в общежитиях, но такого нигде не видела. Птичье гнездо какое-то, а не гостиница.
   Петрова (закрывает брошюру): Да ладно тебе, гостиница как гостиница. Ты, сестра, избаловалась просто. Нам ещё повезло - без регистрации поселили, мороки меньше.
   Софья: Какая морока, ты что? (Вешает полотенце на спинку кровати, оборачивается, видит у дверей Пердыщенко, удивлённо.) Вы как сюда попали? Здесь всё-таки женщины, нельзя же так! Выйдите немедленно!
   Пердыщенко (ласково): Хорошо, хорошо, деточка, не волнуйся, я уже ухожу (уходит).
   Софья (садится на кровать): Что за человек! Всюду надо свой нос сунуть.
   Петрова: Ты, сестра, не суди строго. Всё-таки ответственность на нём, руководитель он наш как-никак. (Пауза.) Хотя не без странностей, конечно.
   Софья: Тамар, хочу всё тебя спросить, а ты-то как сюда попала?
   Петрова: Как-как... Просто... Жила себе в центре Москвы, на Остоженке, а мой дом взяли и продали вместе с жителями. А, вспоминать не хочется... Ты историю Снежаны, болгарки нашей, не слышала?
   Софья: Она что, на самом деле болгарка?
   Петрова: Да нет, наверное. Просто имя чудное, а брови чёрные, сросшиеся, вот мы её так и зовём между собой. Так вот. Жила она, в общем, недалеко от меня, на Пироговке. А в подвале у них в доме сидела фирма какая-то, с пожарниками связанная. Они там, в подвале, огнетушители заправляли. Шум, грязь, запах ядовитый. Попыталась болгарка их выселить, жалобы писать стала. А они узнали, конечно, стали ей домой названивать, крыли её по-всякому, пугали. Она в милицию заявление написала, а ей под Новый год в мороз тридцатиградусный стёкла в квартире бутылками поразбивали.
   Незаметно входит Пердыщенко.
   Петрова (продолжает): Дальше - больше. Вышла она как-то из квартиры своей и видит: прямо у её двери к перилам прикреплен траурный венок, а на коврике под дверью земля насыпана, крестик лежит и ветки еловые. Ну, испугалась она, хотела квартиру продавать, встретила нас. А если бы с нами не уехала, кто знает, чем бы всё кончилось... Ещё, может, про кого рассказать? Только я не обо всех знаю.
   Софья: А вот, например... (Поворачивает голову, видит у дверей Пердыщенко, устало.) Послушайте, сколько вам можно повторять? Почему вы всё время без стука входите?
   Пердыщенко: Хорошо, деточка, я ухожу... (Уходит, бормочет.) Без стука, надо же...
   Петрова: Да уж, на самом деле, устала я от него, голова болеть начинает.
   Софья: Вот Надюша, например. Ты про неё знаешь?
   Петрова: А тут и знать нечего. От мужика пострадала. Вышла, дура, за иногороднего, прописала своего благоверного к себе, а тот её, зайчиху, из дома и выгнал. Наши-то ей помогли, госпожа Сунь Люсь через Пердыщенко вышла на кого-то, квартиру вернули, но девчонка к нам уже прикипела. Хорошо ей с нами, не одиноко. Нам всем здесь хорошо.
   Софья: А из мужиков, из братьев наших про кого знаешь?
   Петрова: Нет, с мужиками так не поговоришь.
   Незаметно входит Пердыщенко.
   Петрова (продолжает): "Здравствуй, брат", "Спасибо, брат", "До свидания, брат" - и всё. (Сдавливает голову руками.) Слушай, у меня голова раскалывается, не могу больше...
   Софья: У меня где-то анальгин был, сейчас посмотрю.
   Петрова (кричит в ужасе): Ни в коем случае! Только не это!
   Софья (удивлённо): Ты что? Что случилось?
   Петрова (чуть успокаиваясь): Нельзя мне анальгин, я из-за него однажды чуть на тот свет не попала. Дышать нечем, воздуха не хватает. Аллергия у меня.
   Софья: Прости, я не знала. Может, всё-таки есть какое-нибудь лекарство для тебя?
   Петрова: Душ можно горячий, так ведь тут воды нет. Или чаю горячего хотя бы.
   Софья: Может, мне чаю поискать?
   Петрова: Да нет, спасибо, сестра. Я полежу лучше, глаза закрою.
   Петрова встаёт, начинает снимать халат, видит Пердыщенко, останавливается и молча укоризненно качает головой. Следом за ней поворачивает голову к дверям Софья. Пердыщенко так же молча выскальзывает за дверь. Петрова снимает халат и ложится под одеяло.
   Софья: Вот человек! Его в дверь, а он в окно...
   Петрова (устало): Бог ему судья.
   Софья: Может быть, свет погасить?
   Петрова (глухо): Не надо, сестра, я, если что, с головой накроюсь. Ты лучше почитала бы пока про учение наше.
   Софья берёт брошюру, которую раньше читала Петрова, и некоторое время медленно её перелистывает.
  
   Явление четвёртое.
   Действие происходит в том же номере несколько минут спустя. Тамара Петрова лежит на кровати, Софья листает брошюру. Раздаётся стук в дверь.
   Петрова (глухим голосом): Входи, добрый человек.
   Входит Педрюлин с чайником.
   Педрюлин: Добрый вечер, сестрёнки. Вот, чайку вам принёс. Я дежурю сегодня, меня Пердыщенко назначил (ставит чайник на стол).
   Софья встаёт, подходит к столу, расставляет стаканы.
   Петрова (не вставая): Спасибо тебе, брат, за заботу.
   Софья: Спасибо большое, Павел Антонович... Пердыщенко... Надо же, фамилия какая, прямо из Достоевского.
   Педрюлин (разливает чай по стаканам, как в больнице или пионерском лагере): Нет, там Фердыщенко, в "Идиоте".
   Петрова: Сестра, ты не могла бы мне чай принести? (Педрюлину.) Голова болит очень.
   Педрюлин (Софье): Давайте я лучше, а то стакан горячий.
   Педрюлин берёт стакан и относит его Петровой (ставит на тумбочку).
   Петрова: Спасибо (берёт стакан, отхлёбывает, потом прижимает стакан ребром к голове и так несколько раз подряд). Попей, братишка, чайку с нами, убогими.
   Педрюлин: Спасибо. Только я должен всем чайку налить. Тут (приподнимает чайник) много, на двенадцать человек всё-таки (идёт с чайником к дверям).
   Софья: Подождите, Павел Антонович! А почему двенадцать? То нас десять, то пятнадцать, я не понимаю, странно как-то. Как будто одни люди куда-то исчезают, потом появляются новые. Я и запомнить всех не успеваю, а уж полюбить как сестёр и братьев... (пожимает плечами, пьёт чай).
   Педрюлин (останавливается в дверях): Вот ты, сестрёнка, у меня спросила, это ничего. А лучше поменьше вопросов задавай, занимайся побольше, не ленись. Упражнения наши силу дают, душу и разум очищают.
   Педрюлин с чайником уходит.
   Петрова (продолжая манипуляции со стаканом): А ты откуда знаешь, сестра, что его Павлом Антоновичем зовут?
   Софья: Так ведь он сосед мой бывший.
   Петрова: А-а... (зевает). Прав он, Павел Антонович твой. Болтаешь ты много, а пользы от тебя никакой для дела нашего (снова зевает). Вот были мы в парке сегодня, народу много, а ты даже не подошла ни к кому. Две недели уже с нами, а ещё ни одного человека не привлекла.
   Софья: Я стараюсь (тоже зевает).
   Петрова: Плохо стараешься, только привередничаешь всё. И дарственную на квартиру до сих пор не написала (зевает). Ведь не написала? А я вот сразу всё отдала. И Павел Антонович твой, между прочим, тоже. А ты всё кочевряжишься. Зачем?.. Ладно, давай спать, утро вечера мудренее (снова зевает).
   Софья: Подожди, не торопи (зевает). В сон тянет, сил нет... Давай спать.
   С кровати Петровой слышно лёгкое посапывание. Софья выключает свет, ложится и тоже сразу засыпает.
  
   Явление пятое.
   В том же номере. Утро. Сумрак. Стук в дверь.
   Педрюлин (за дверью): Просыпайтесь, сестрёнки, пора вставать.
   Софья просыпается, садится на кровати. Тамара Петрова лежит неподвижно.
   Софья. Тамара! Просыпайся!
   Встаёт, подходит к соседней кровати, растерянно останавливается. Голова Тамары повёрнута набок, лицо раздулось, язык вывалился изо рта. Петрова мертва.
   Софья (кричит в истерике). А-а-а-а!... Помогите!...
   Вбегает Педрюлин, следом входит Пердыщенко.
   Педрюлин (взволнованно): Что случилось?
   Пердыщенко (спокойно): В чём дело, деточка?
   Софья: Тамара... Она умерла.
   Пердыщенко: Ты уверена, деточка? Сейчас посмотрим, ты, главное, успокойся пока, не кричи. (Педрюлину.) Принеси воды, ей надо успокоительное выпить. Только ничего не говори никому, не время ещё.
   Педрюлин выбегает из номера.
   Пердыщенко (Софье, обволакивающим голосом): Успокойся, деточка, послушай меня. Всё будет хорошо, вот увидишь. Сейчас мы всё сделаем. Спокойно. Соберём твои вещи. Спокойно.
   Вбегает Педрюлин с чайником. Наливает воду в стакан. Пердыщенко достает из кармана пакетик, высыпает его содержимое в стакан, протягивает стакан Софье. Педрюлин ставит чайник на стол и вопросительно смотрит на Пердыщенко
   Пердыщенко (Софье, протягивая стакан): Пей, деточка, пей, это лекарство.
   Софья выпивает залпом, потом начинает суетливо бросать вещи в спортивную сумку. Постепенно её движения замедляются.
   Пердыщенко (Педрюлину): Отведи её, родной, в мой номер. Вот ключ. Пусть в кресле посидит, только чтоб не ложилась. И вещи её отнеси. А потом, будь любезен, пробегись по этажу, скажи всем нашим: срочная эвакуация, сбор внизу через полчаса. Спокойно, без шума, тихо, как всегда. Ты понял меня, родной?
   Педрюлин (показывая на мёртвую Тамару): А сестра наша как же?
   Пердыщенко: А это тебя пускай не волнует. Я сам всё сделаю, что полагается, ты не волнуйся. Иди, родной, не задерживайся.
   Педрюлин уходит, уводит Софью, а в свободной руке несёт её сумку с вещами.
   Пердыщенко подходит к тумбочке Петровой и кладёт рядом с пустым стаканом две облатки от разных таблеток.
  
   Явление шестое.
   Деревянный дом в посёлке Серово. В комнате (довольно большой, но почти без мебели) идёт заседание группы "ХУЙЛУНЬ ДАЙ". За столом на двух стульях (больше в комнате стульев нет) сидят госпожа Сунь Люсь и Пердыщенко. На полу (в позе лотоса, которая у многих не очень-то получается, хотя все стараются) расположились остальные сектанты - братья и сёстры (среди них Софья и Педрюлин).
   Пердыщенко: Преподобная госпожа Сунь Люсь! Братья и сёстры! Возблагодарим это тихое мокшанское село, этот приветливый, спокойный дом, ставший для нас приютом, можно сказать, конспиративной квартирой. Возблагодарим человека, предоставившего нам стол (показывает на стол) и кров. А человек этот не прост, совсем не прост. И не смотрите, что он, потомок старинного русского дворянского рода Девлет-Кильдеевых, вынужден работать пожарником. Скажем ему спасибо. А теперь, родные мои, все вместе.
   Все вместе (нестройным хором): Спасибо.
   Пердыщенко: А теперь сестра Ангелина прочитает стихотворение о нашем движении.
   Госпожа Сунь Люсь: Дыр-бул-щур. Хры-хры-хры.
   Пердыщенко: Госпожа Сунь Люсь обращает наше внимание, что сестра Ангелина написала это стихотворение за одну ночь. (Одной из сектанток.) Читай, деточка.
   Сестра Ангелина (читает): Когда мы сможем справиться со злом, Отринуть гнев и усмирить гордыню, Тогда душа наполнится добром, И ХУЙЛУНЬ ДАНЬ нам явится отныне. И будет громче, чем небесный гром, Учителя сверкающее слово, И вновь душа наполнится добром, И ХУЙЛУНЬ ДАНЬ нам воссияет снова.
   Пердыщенко: Хорошо, деточка. (Всем.) А теперь, родные мои, мы все вместе скажем спасибо сестре Ангелине.
   Все вместе (нестройным хором): Спасибо.
   Госпожа Сунь Люсь: Ок не шы дреп, ё-моё. Лунь плюнь дай.
   Пердыщенко: Госпожа Сунь Люсь говорит, что я должен рассказать вам одну историю. Однажды у одного из наших братьев... или у сестры (смотрит на Софью)... открылось небесное око, и он стал ясно всё видеть. И тут же решил: "Наверное, я необыкновенный, небесное око у меня видит лучше всех... Да, да, я не простой человек"... "Может быть, я тоже Учитель? - подумал он. - Ой, дай-ка я посмотрю на себя". Посмотрел. "Ой, точно, я Учитель!"... Он думает: "Я Учитель. Может быть, на мне и одежда его?" - и тут же видит себя в одежде Учителя. Брат рад до смерти. "А может быть, я не просто Учитель, а Великий Учитель?" - продолжает он спрашивать себя. И видит, что он действительно Великий Учитель. "А может быть, положение мое ещё выше, чем у Великого Учителя? Может я - Великий Учитель Необыкновенный?" Взглянул: так и есть, он выше Великого Учителя... А это дьявол мешает ему, нашептывает вражескими голосами: "Ты выше, чем Учитель, ты выше даже, чем Хранитель Закона"... А ведь он... или она (смотрит на Софью)... не подумал, как будет совершенствоваться в дальнейшем... С этого момента брат смеет утверждать: "Я - Хранитель Закона, я больше, чем Хранитель Закона. Отныне вам не нужно учиться у других. Ведь у вас есть я, я вам скажу, чем заниматься и как заниматься". Таким образом, он начинает своевольничать. А стоило бы подумать, почему Сунь Люсь может учить, а другие - не могут. Потому, наверное, что они - не Сунь Люсь. Никто не смеет считать себя Хранителем Закона. Только Великий Учитель и наша госпожа Сунь Люсь изгоняют бесов. А бесы - повсюду. Они маскируются под людей (смотрит на Софью). Запомните: чем ближе мы к постижению Великого Закона, тем больше у нас врагов, и они не дремлют, они прячутся повсюду.
   Госпожа Сунь Люсь: Курлы-курлы, ё-моё. Кирдык.
   Пердыщенко: Родные мои! Сейчас госпожа Сунь Люсь должна остаться одна. Пришло время медитации. А нам надо заняться главным - самосовершенствованием. Хвала силам небесным, у хозяина этого дома хороший двор, и вы можете в тишине и покое заняться нашими упражнениями. А потом можете поспать часика три, не больше, больше вредно.
   Все, кроме Пердыщенко и госпожи Сунь Люсь, уходят.
  
   Явление седьмое.
   Действие происходит в той же комнате. Госпожа Сунь Люсь и Пердыщенко сидят у стола.
   Пердыщенко (вслед сектантам): Идите, идите, деточки, братья и сестры вы мои.
   Госпожа Сунь Люсь (по-русски, чисто, но шёпотом): Ну, что? Все ушли?
   Пердыщенко (смотрит в окно): Ушли. Занимаются. Но лучше говорить тихо.
   Госпожа Сунь Люсь: Ты с гостиницей связался? Как там?
   Пердыщенко: Обижаете? Я профессионал, у меня уровень. Смерть естественная, дело даже не заводили. И не заведут.
   Госпожа Сунь Люсь (морщась): Эта Петрова много наболтать успела?
   Пердыщенко: Кажется, нет.
   Госпожа Сунь Люсь: Кажется? Профессионал, говоришь? Я тебе покажу - кажется! С кем дело иметь приходится! С кем она якшалась?
   Пердыщенко: Последнее активное общение - с Софьей Тихомировой.
   Госпожа Сунь Люсь: Надоела мне эта Софья! Свалилась, как снег на голову... Ладно, это потом. Бабки куда дел?
   Пердыщенко: Всё, как вы сказали. В сейф спрятал.
   Госпожа Сунь Люсь: Всё? А в загашнике у тебя ничего не осело?
   Пердыщенко: Я вообще альтруист.
   Госпожа Сунь Люсь. Кто-кто?
   Пердыщенко: Я выгоды не ищу и не за выгоду служу...
   Госпожа Сунь Люсь: Ты-то? Иллюзионист ты, Пердыщенко. Деньги у тебя сразу испаряются. (Усмехается.) Курлы-курлы-кирдык, и улетели. От тебя всего можно ожидать. Кто больше предложит, тому и продашь...
   Пердыщенко: Я вам откровенно скажу: другие и без денег продадут.
   Госпожа Сунь Люсь: Значит, не продашь, говоришь? Да если бы ты, как в былые времена, в органах работал...
   Пердыщенко: Этого вы не трогайте, это другое дело.
   Госпожа Сунь Люсь: Ну, что ты за человек, Пердыщенко?.. Ладно, с Тихомировой как поступим?
   Пердыщенко: Как скажете, так и поступим. Я давно уже за ней наблюдаю...
   Госпожа Сунь Люсь: Говоришь, что Педрюлин с ней раньше знаком был?
   Пердыщенко: По моим сведениям, да.
   Госпожа Сунь Люсь: Надо же, как наши сведения совпадают! Ну-ка, позови его сюда.
   Пердыщенко выходит из комнаты и возвращается с Педрюлиным.
   Пердыщенко: А скажи нам, брат, был ли ты раньше знаком с сестрой нашей Софьей? Только не лги, не бери грех на душу, нам уже всё известно.
   Педрюлин: Зачем мне лгать? Был. Я сосед её покойной матери. Софья в жизни многого натерпелась. И отец у неё умер, и мать...
   Пердыщенко: И что, больше у неё никого нет?
   Педрюлин: Ну, бабушка есть. Да какая это бабушка - бедствие одно! Она внучку свою первый раз увидела, когда та уже взрослая была. Если бабушку эту в жизни ещё что и интересует, то уж точно не внучка.
   Пердыщенко: Не откровенен ты с нами, брат. Не договариваешь. Глаза у тебя бегают. Забыл, что мы тебе только добра хотим?
   Педрюлин: Ну что вы говорите! Я помочь вам хочу. А глаза не бегают, я просто в глаза смотреть не люблю. Привычка у меня такая...
   Пердыщенко: Плохая привычка, вредная. (Смотрит на Сунь Люсь.) Ладно, иди пока, свободен, нужен будешь - позовём.
   Педрюлин смущённо выходит из комнаты.
   Пердыщенко (тихо): По-моему, он не договаривает что-то. Что делать будем?
   Госпожа Сунь Люсь: Тут ты прав, но не это главное. Не должна была эта Тихомирова здесь появиться. Когда приедут за следующей партией?
   Пердыщенко: Месяца через два.
   Госпожа Сунь Люсь: Не скоро. Столько ждать мы не можем. Решай вопрос сам, только побыстрее.
   Пердыщенко: Я? Опять я?
   Госпожа Сунь Люсь (зло): Слюнтяй, чистюля. (Мягче.) Ты профессионал, тебе и карты в руки. С Петровой у тебя всё прошло чисто. Я в тебя верю. Действуй. Хорошо бы ещё и Педрюлина по возможности подставить. Не нравится он мне. Надоел. И глазки у него действительно бегают. Чует кошка, чьё мясо съела. Можешь идти.
   Пердыщенко (встаёт): Вербовку продолжить?
   Госпожа Сунь Люсь: Продолжай, продолжай. Трудись.
   Пердыщенко: Как скажете (уходит).
  
   Явление восьмое.
   Тот же дом. Маленькая каморка. Ночь. Темно. На полу спят несколько человек. От двери крадётся тень, хватает за плечо одного из спящих, трясёт.
   Софья (спросонок): А? Что? Павел Антонович? Вы?
   Педрюлин (шёпотом, закрывая ей рот рукой): Тихо, тихо! Я это, я, не бойся.
   Софья (с зажатым ртом): М-м-м...
   Педрюлин (шёпотом): Софья, вставай. Скорее. Надо бежать. В чём есть, лишь бы быстрей отсюда.
   Педрюлин бочком крадётся из каморки, уводя за собой ничего не понимающую Софью.
  
   Явление девятое.
   Открывается одна половина занавеса. Действие происходит в какой-то сторожке. В углу стоят лопаты и грабли. На одиноком топчане лежит Софья, у неё в ногах сидит Педрюлин.
   Софья (только что проснулась): Где это мы?
   Педрюлин: Не знаю. Сейчас посмотрю (выглядывает из сторожки, открывая жутко скрипящую дверь).
   Поднимается вторая половина занавеса. Сторожка стоит на кладбище, старом, но ещё не вполне заброшенном - некоторые могилы ухожены. Между могилами растут крупные сосны.
   Педрюлин (прикрывая скрипящую дверь): Это, Соня, какой-то чёрный юмор. Мы на кладбище. (С усмешкой.) Гляжу со сна - стоит сосна.
   Софья (ничего не понимая): Какая сосна? Какое кладбище, Павел Антонович?
   Педрюлин: Понятия не имею (снова открывает дверь; дверь по-прежнему скрипит).
   Софья: Что это за звуки?
   Педрюлин (прислушиваясь): Какие звуки? Где?
   Софья: Ну, скрип такой пронзительный.
   Педрюлин: Это дверь скрипит.
   Софья: А как мы сюда попали? И сколько сейчас времени?
   Педрюлин: Не знаю, у меня часов нет. Светает. Утро, наверное.
   Софья (смотрит на свою руку): Я даже часы надеть не успела. А что мы здесь делаем?
   Педрюлин: Я же тебе объяснил ночью. Я их разговор подслушал, Пердыщенко и Сунь Люсь. Они соседку твою убили, а теперь тебя убить хотят. Сунь Люсь приказала.
   Софья: А вы что, Павел Антонович, по-древнеуйсуньски понимаете?
   Педрюлин: Да какой там древнеуйсуньский! Она по-русски говорит, как мы с вами.
   Софья: Но как же так?..
   Педрюлин: А вот так. И ещё они про партию говорили, что её ждать слишком долго.
   Софья: Какую партию, Павел Антонович?
   Педрюлин: Я тоже сначала не понял, а потом вспомнил кое-что. Это месяц назад было, ещё до тебя. Мы где-то между Москвой и Ленинградом... то есть между Москвой и Петербургом кочевали, и к нам какие-то абреки приехали на джипе таком здоровом. Они поговорили с Пердыщенко, и тот велел нашим с ними ехать - трём братьям и двум сёстрам молодым. А потом какие-то деньги считал. Я так понимаю, их в рабство продали. На Кавказ.
   Софья: А вы ошибиться не могли, Павел Антонович? Может, вам показалось просто?
   Педрюлин: Нет, Соня, ничего мне не почудилось. Я не самый сообразительный человек на свете, но вот галлюцинациями точно не страдаю.
   Софья: И что же мы теперь делать будем?
   Педрюлин: Не знаю, Соня. Выбираться нам отсюда надо. К людям, лучше всего в город большой.
   Софья: А в какую сторону идти до ближайшего города? Как он называется хотя бы?
   Педрюлин: Я не знаю, где мы находимся, нам же не сказали, куда нас везут. Если село мокшанское, как сказал Пердыщенко, значит мы в Мордовии или в каком-нибудь соседнем регионе. А идти нам (показывает рукой направо) туда, потому что пришли мы ночью оттуда (показывает налево; из-за пазухи выпадает книга небольшого формата, которую он поспешно поднимает и засовывает назад). Будем надеяться, я не перепутал.
   Софья: А что у вас за книга, Павел Антонович?
   Педрюлин (смущённо): Да это ничего особенного, так просто... (Ещё смущённее.) "Антология современного юмора", тут несколько афоризмов моих напечатано. Вы ведь знаете, я вроде как юмористом был. Если не забыли, конечно.
   Софья: Помню, Павел Антонович. Пойдёмте, других вариантов у нас, кажется, нет.
   Софья выходит из сторожки, потягивается. Педрюлин, задержавшись, начинает делать привычные упражнения (руки вверх, вниз, в стороны).
   Софья: Павел Антонович, давайте тогда побыстрей.
   Педрюлин: Сейчас, Соня, сейчас. Мне размяться надо, а то я устал немного.
   Софья: Павел Антонович, вы что, совсем не спали? Ой, что это за звуки?
   Доносятся какие-то голоса: "Сюда, сюда" (более громкий) и "Быстрее! Не отставать!"
   Педрюлин (выходит из сторожки): Какие звуки? Где?
   Софья: Да вот, голоса какие-то. Близко совсем.
   Педрюлин (нервно): Боюсь, Соня, что это по наши души. Мы, кажется, опоздали.
  
   Явление десятое.
   Действие происходит на том же кладбище. Могилы и сосны. Перед входом в небольшую сторожку стоят Софья и Педрюлин, напряжённо смотрят налево. Оттуда из-за деревьев выбегают люди. Впереди пожарный в высоком шлеме, за ним неутомимый Пердыщенко, потом другие сектанты - братья и сёстры. Увидев Педрюлина и Софью, все по очереди останавливаются и дожидаются, пока следом за ними не выберется чуть поотставшая Сунь Люсь. Педрюлин пытается загородить Софью, но Сунь Люсь, хотя и несколько запыхалась, всё отлично видит.
   Сунь Люсь (показывая на беглецов, хрипло): Взять их.
   Пожарный (громогласно): Только меня в свою мокруху не впутывайте. На это я ни за какие бабки не подпишусь.
   Софья отскакивает в сторону от Педрюлина. Пожарный стоит в позе "Меня ваши дела не касаются", сектанты нерешительно застыли, переминаясь с ноги на ногу, даже Пердыщенко вопросительно смотрит на Сунь Люсь.
   Сунь Люсь (так же хрипло): Трусы! Испугались? Их же всего двое - баба да хлюпик!
   Пердыщенко подкрадывается к Софье, пытается окружить её со всех сторон. Софья, защищаясь, хватает валяющийся сук и начинает фехтовать им, как рапирой. Пердыщенко обескуражено останавливается. В это время госпожа Сунь Люсь с угрожающим шипением медленно приближается к Педрюлину. Тот с перепуга выхватывает из-за пазухи томик "Антологии современного юмора" и запускает им в сторону учительницы. Госпожа Сунь Люсь отшатывается, спотыкается, взмахивает руками. С её головы слетает парик, и становится понятно, что перед нами мужчина. Лже-госпожа бросается за париком, спотыкается о выступающий корень, падает головой на какое-то полуразрушенное надгробье, а сверху на её голову падает крест. Сунь Люсь взбрыкивает всеми четырьмя конечностями и затихает. Немая сцена.
   Первым приходит в себя Пердыщенко, бросается к госпоже, присаживается на корточки, берёт Сунь Люсь за руку. Затем, сжимая палку в руке, подходит Софья. Следом робко подтягиваются сектанты под предводительством пожарного. Одинокий Педрюлин стоит в стороне.
   Пердыщенко (обескуражено): Пульса нет.
   Педрюлин (обескуражено): Вот она, сила слова! Я знал, что словом можно убивать, но не думал, что в прямом смысле слова, простите за тавтологию.
   Софья (вглядываясь в лицо убиенной экс-госпожи): Бесфамильный!
   Пожарный (нагибается, придерживая шлем, читает с трудом): До-ро-го-му Се-не... Семён какой-то...
   Пердыщенко (гордо): Это не сила слова, это Божья сила! Да свершится воля Твоя, да обрушится на нечестивцев гнев Твой, и да отделишь ты волков от козлищ и других шакалов! Или наоборот. Воистину так, дети мои! И ныне, и присно, и вовеки веков!
   Софья (с ужасом): О, Господи!
   Пожарный: Блин!
   Педрюлин (поднимает сиротливо лежащий на земле томик, открывает его, читает): Как трудно быть вежливым, когда ты прав!
  
   Явление одиннадцатое.
   Приемная "Фонда социальной поддержки". Слева входная дверь, справа рамка, около которой стоит охранник, в дальней стене два окошка (над левым написано "бюро пропусков", над правым "приём корреспонденции"). В углу справа газетный киоск. Через наружную дверь входит Пердыщенко, подходит к рамке, лезет в нагрудный карман, достаёт удостоверение в сине-бело-красной обложке. Справа из недр здания выходит Педрюлин и останавливается, увидев Пердыщенко.
   Пердыщенко: Здравствуй, родной. Какими судьбами? Правильно говорят: гора с горой не сходится, а человек человеку друг, товарищ и брат.
   Он нисколько не выглядит смущённым, даже наоборот. Растерялся скорее Педрюлин.
   Пердыщенко: Что же ты даже не поздороваешься? Не узнал? Забыл старого знакомца? Или не рад, может быть? Какими судьбами, спрашиваю?
   Педрюлин (растерявшись): Здравствуйте, да. А я, тут, собственно, случайно оказался. Рядом был, на Петровке, показания давал.
   Пердыщенко: По нашему делу? Или что-то ещё натворил?
   Педрюлин: Нет, по нашему, конечно.
   Пердыщенко: Надеюсь, всё рассказал, как было? Ничего не скрыл? Дело, знаешь ли, серьёзное. Квартиры у людей обманом забирали. Даже в рабство людей продавали, есть такие сведения. Не шуточное, знаешь ли, дело.
   Педрюлин: А вы разве во всём этом сами не участвовали?
   Пердыщенко (ласково, но укоризненно): Ты так больше не говори никогда. Я знаешь как рисковал, чтобы бандитов на чистую воду вывести! Ничего, если надо, значит, надо. Кто, если не я? Наше дело правое. Из пасти льва, можно сказать, вывернулся, живым вернулся, с Божией помощью. Бог шельму метит, а правду видит. Сам-то как жив-здоров?
   Педрюлин: Спасибо. Вашими молитвами, как говорится.
   Пердыщенко: То-то же.
   Педрюлин: А с убийствами как же?
   Пердыщенко: Какие убийства? Не было никаких убийств. Ты насчёт Сунь Люся, что ли, ряженого этого? Так это несчастный случай, ты же сам всё видел, родной. (Шёпотом.) Я бы даже сказал, Божий промысел, хотя в протоколе так не напишешь. Протокол, братец - это дело серьёзное, дай тебе Бог этого не понимать до конца дней твоих. А насчёт Сунь Люся ты не волнуйся, ни тебе, ни подруге твоей никто обвинений предъявлять не будет. Хотя она на меня и бросалась с палкой, я человек не злопамятный, показания честные дал. Всё рассказал, меня высокое начальство поблагодарило даже (аккуратно подстриженные усики гордо топорщатся).
   Педрюлин: Так вы теперь на свою прежнюю работу вернулись?
   Пердыщенко: Ну, что ты, родной, в одну реку дважды войти нельзя, а в органы - тем более. Это ещё древние греки знали, насчёт реки, имею в виду. Шутка, родной. А я нынче о молодёжи пекусь, по этому, так сказать, направлению работаю. Молодёжь - это же наше будущее, не забыл ещё, родной? Никто этого не отменял, задачи такой с нас не снимал, и не надейся, родной. А сюда вот обедать хожу, удобно, офис мой рядом.
   Педрюлин: А с убийством Тамары этой несчастной как же?
   Пердыщенко: С каким убийством, родной? Ты так больше не говори никогда. Там никаким убийством и не пахнет, это случай несчастный, не повезло бабе. Придётся ввести тебя в курс, как оно всё было на самом деле, чтобы ты всякими нелепостями голову себе не забивал. Значит, рассказываю, только учти, родной, что это следственная тайна. Но я тебе доверяю, как самому себе. Знаешь, что вскрытие показало? Эозинофилов у неё в крови было до чёрта. Знаешь, родной, что такое эозинофилы?
   Педрюлин: Знаю, в школе проходил.
   Пердыщенко: Вот и хорошо, что проходил. Это клетки такие в крови у нас. В общем, была у бабы аллергия. На аспирин там, анальгин и так далее. А в тот вечер злополучный голова у неё сильно болела, она мне сама жаловалась.
   Педрюлин: Я помню, она при мне тоже на это жаловалась.
   Пердыщенко: Ну, вот видишь. Так что приняла она обезболивающее импортное какое-то, а в его состав входил анальгин. Да ещё снотворным сдуру это дело закусила. Заснула и не проснулась, коньки, так сказать, отбросила. Я всегда говорил: все эти их таблетки - не для русского человека. Нам от них смерть одна. Ты понял меня, родной? И никому про это не говори, а то меня тоже по головке не погладят. Ладно, заболтался с тобой, а то ещё обед мой законный другие съедят. Шутка, родной. Ты ведь у нас юморист, да только и мы не лыком шиты, так пошутить можем, что мало не покажется. Так что бывай пока. Будь здоров, а там, глядишь, и до новых встреч.
   Педрюлин: Не приведи Господь.
   Пердыщенко: Это ты правильно заметил, родной. Лучше нам про эту историю забыть, и чтобы ничего нам о ней не напоминало. Живи, родной. Только скажи мне "прощай, брат Пердыщенко", и свободен.
   Педрюлин: Прощайте.
   Пердыщенко: И тебе того же (уходит).
   Педрюлин: Надо же, гадость какая (уходит).
  
   Явление двенадцатое.
   В квартире у Софьи Тихомировой. В большой комнате - Софья, Лиховидова, Ванечка, Эдуард, Мрачная личность с двумя женщинами и чуть на особицу - одинокий Педрюлин.
   Софья: Вы действительно верили в этот бред - Истина, Доброта, Совершенство?
   Педрюлин (меланхолически): Да, пожалуй. И в древнеуйсуньский язык тоже сначала поверил. Да что я? Поумней меня люди, и то в какую только ахинею не верили!
   Эдуард (Педрюлину): Как же вы влипли в дерьмо это?
   Педрюлин: Так получилось. (Смущённо отшучивается.) Я так прекрасен без извилин И всяких прочих загогулин, И я не то что бесфамилен, Моя фамилия - Педрюлин.
   Мрачная личность: Надеюсь, это экспромт?
   Эдуард (поёт): Что наша жизнь? Экспромт.
   Педрюлин: Истина, Доброта, Совершенство. А что в этом, собственно, плохого?
   Мрачная личность: Ничего плохого, Павел Антонович. Набор банальностей, масло масляное. В банальностях ничего плохого не бывает. Слова правильные, музыка дурацкая. "Моральный кодекс строителя коммунизма", версия вторая. Или третья, десятая, сотая...
   Софья: И потом, на самом-то деле нас совсем не этому учили. Вместо совершенства - повиновение, вместо истины - вера.
   Педрюлин: А вера, Соня, это и есть истина. По латыни.
   Эдуард: Три великих латинских трибуна: Цицерон, Пердыщенко и Бесфамильный.
   Педрюлин: Извините, Эдуард, но это не по существу.
   Эдуард: А что у нас по существу? Только то, что нам нравится?
   Софья: По существу, Павел Антонович, вы тоже не правы. Легко поверить, что земля плоская, только это не истина.
   Педрюлин (пытается отшутиться): Что есть истина? Раньше этого не знали древние, теперь не знаю я.
   Мрачная личность: Не в этом дело, Павел Антонович.
   Педрюлин: Да всё я понимаю. Истина истиной, вера верой, а за красивыми словами - убийство, воровство и ничего святого. Но мы-то этого знать не могли.
   Мрачная личность: Не в этом дело, Павел Антонович. Вас там чему учили? Истина-доброта-совершенство скороговоркой, а дальше - страшные, злые сказки про бесов, про одержимость. Требования беспрекословного повиновения. Кто не с нами, тот против нас. Букет невротических расстройств и маний обеспечен. Кругом враги, которые мечтают нас погубить. Вся надежда - на мудрость руководства. Ну, не был бы ваш фюрер шарлатаном и невеждой - что бы это меняло? Не бойтесь мира, вот и всё. И не верьте вождям - у них всегда своя корысть. Думайте сами, не бойтесь этого. Научитесь стряхивать лапшу.
   Софья: Ладно, Павел Антонович, не расстраивайтесь. Всё позади, слава Богу.
   Педрюлин (после длинной паузы): А я на Петровке был, показания давал. Потом по старой памяти в Фонд зашёл, где специалист наш работал...
   Эдуард (дурашливым голосом): Бесфамильный, он же Люсиков, он же госпожа...
   Софья: Эдик, перестань.
   Эдуард: Молчу, молчу. Ладно, Сонь, не сердись, заносит меня, ты же знаешь. Знаю, что не прав, а остановиться не могу.
   Педрюлин (примирительно): Всех нас заносит чёрт знает куда, а остановиться потом чертовски трудно, простите за каламбур. Хорошо хоть, живы остались.
   Ванечка (Софье): Да я их сам бы всех урыл, если бы с тобой что-то случилось! Порвал бы всех на фиг!
   Лиховидова: Так, так, так, опять... Иван, прекрати немедленно.
   Ванечка: А что я сказал такого? Точно говорю, порвал бы на фиг.
   Софья: Ванечка! (Обнимает Ванечку, тот смущённо вырывается.)
   Мрачная личность: А в Фонде-то вы что забыли, Павел Антонович?
   Педрюлин: Думал, может с жильём помогут, есть же там кто-то вместо Бесфамильного.
   Лиховидова: Это вы меня, Павел Антонович, к нему тогда направили...
   Педрюлин: Ну, дурак я, дурак, в людях совсем не разбираюсь. А ведь мне он в самом деле помог тогда. Только всё уговаривал завещание на него написать.
   Эдуард: Ничего, со второй попытки уговорил.
   Софья (укоризненно): Эдик!
   Эдуард: Был неправ. Готов искупить кровью. Могу нарисовать сколько угодно.
   Софья: Павел Антонович, может, вы пока у нас поживёте?
   Педрюлин: Да нет, Соня, спасибо. Меня пока друзья приютить обещали. Коллеги по цеху, так сказать (пауза). А знаете, кого я в Фонде встретил? Не поверите, Пердыщенко. Он там работает где-то рядом, обедать к ним ходит.
   Софья (изумлённо): Так его что, не посадили даже?
   Педрюлин: Какое там! Гоголем ходит, гордый такой. Я, говорит, задание выполнил, опасных преступников разоблачил, всех сдал, куда надо.
   Лиховидова: Так, так, так... Его бы самого кто сдал, куда надо.
   Софья: Жаль, что я его палкой тогда не прибила, на кладбище. Хотя бы за Тамару эту несчастную.
   Ванечка: Мама!
   Эдуард (одновременно с Ванечкой): Соня!
   Лиховидова (синхронно с Ванечкой и Эдуардом): Софья!
   Софья (с горечью): На правосудие наше, дура, понадеялась.
   Мрачная личность: Система своих не выдаёт.
   Лиховидова (подозрительно): Какая ещё система?
   Эдуард: Система уравнений, бабушка. С двумя неизвестными, один из которых - Бесфамильный.
   Софья: Эдуард!
   Ванечка (одновременно с Софьей): Дядя Эдуард!
   Лиховидова (обиженно): Да ну вас! Издеваетесь всё. Меня каждый обидеть может...
   Мрачная личность (Педрюлину): А с жильём-то что? Хоть обещали что-нибудь?
   Педрюлин: Обещали, можно сказать. Там теперь новый специалист, моложавый такой. Приносите, говорит, письменное заявление, опишите всё подробно, мы рассмотрим.
   Эдуард: Дежа вю. А вот скажите, Пердыщенко вашего в органы обратно ещё не взяли?
   Педрюлин: Нет, что вы, зачем? Он теперь с молодёжью работает.
   Ванечка: Отпад! Полный ступор!
   Мрачная личность: Полный Стоппард, я бы сказал. Берег утопии, или Ризенкранц и Гильденстерн мертвы. (Педрюлину.) А заявление-то вы отдали?
   Педрюлин: Он мне сказал, моложавый этот, чтобы я дома написал. Я написал, вот... Председателю Фонда социальной защиты господину Карасенко.
   Мрачная личность: Ладно, попробуйте, хуже не будет. Только теперь они называются - Фонд социальной поддержки.
   Педрюлин: Так они что, переименовались? Надо же, а я и внимания не обратил. Ничего ведь не изменилось, кроме названия, даже председатель тот же самый.
   Мрачная личность: Ну да, Карасенко - оно не тонет.
   Лиховидова (подозрительно): А вы там больше не работаете разве?
   Мрачная личность и две женщины (хором): Нет.
   Софья: Это из-за Бесфамильного?
   Мрачная личность: Да нет, не в этом дело.
   Эдуард: А в чём, интересно?
   Мрачная личность: Ну, как вам сказать... Вызвали в Первый отдел, поставили условие - вступить в их партию.
   Софья (удивлённо): В Фонде есть Первый отдел?
   Мрачная личность: Они теперь везде есть. Новые веяния, знаете ли.
   Лиховидова: А в партию вы, значит, не захотели? Так, так, так...
   Мрачная личность: Спасибо, не хочется что-то.
   Две женщины (хором): Упаси Господи!
   Мрачная личность: Который, судя по Бесфамильному, всё-таки существует. Так что на нашей истории можно поставить точку. Или большой жирный крест.
   Лиховидова: Креста на него нет, на специалиста этого.
   Две женщины (хором): Нашёлся, как видите.
   Эдуард: И чем же вас эта партия не устраивает?
   Мрачная личность: А ничем.
   Софья (Эдуарду): Эдик, ну что ты задаёшь идиотские вопросы?
   Лиховидова (мрачно): Так, так, так... Что вы всё языками мелете? Не дай Бог, услышит кто.
   Пауза.
   Эдуард: Да ладно, я понимаю. Скучно ходить стадом.
   Мрачная личность (усмехается невесело): Некоторым нравится.
   Софья: Ладно, хватит о грустном, пойдёмте лучше чай пить. (Смотрит на Педрюлина, вздрагивает.) Пойдёмте, Павел Антонович, настоящий чай, не из чайника гостиничного.
   Педрюлин: Спасибо, сестрёнка, не хочется что-то.
   Софья смотрит на Педрюлина, пожимает плечами. Педрюлин остаётся один.
   Педрюлин (один): Ну, что они на меня взъелись? Пускай я дурак, заслужил, хорошо. То есть это им хорошо. Они же не понимают, как мне одиноко. Никого нет, ничего нет, идти некуда (смех на кухне). Видите, как оно получается...
   Голос Софьи (с кухни): Павел Антонович, идите к нам, мы пельмени делаем.
   Педрюлин: Куда мне идти, я сам как пельмень с ушами. Эх, Соня, Соня! Зачем ты спасать меня ринулась? Сама едва не погибла, а меня всё равно не спасла, только хуже стало (смех на кухне). Кто я для них? Чужой, смешной, старый неудачник.
   Голос Эдуарда (с кухни): Павел Антонович, о чём вы там задумались? Мы вас ждём.
   Педрюлин: Да никто меня не ждёт... (смех на кухне). Они бы ещё не так смеялись, если бы знали... Как мне иногда хочется назад, туда, к братьям и сёстрам! Я был не один, я был почти счастлив, у меня цель была, смысл жизни, можно сказать (смех на кухне). А что теперь? Я опять один, мне спрятаться некуда. Не бояться мира, надо же...
   За сценой - громкий топот множества ног, крики: "Ровнее!", "Всем держать строй!"
   Пердыщенко (за сценой, ликующе): Левой! Правой! Левой! Правой! Равнение на меня! Левой! Правой! Левой! Правой!
   Педрюлин закрывает лицо руками.
   Занавес.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   38
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"