Казимир Бобров сидел за кухонным столом, обхватив чашку с чаем, и сиял, как именинник. Его круглое лицо, обычно бледное, теперь пылало румянцем, а глаза блестели с непривычным воодушевлением.
- Мне одобрили ипотеку! - объявил он, отчеканивая каждое слово. - Под сорок шесть и восемь!
Собеседник его, Андрон, поморщился, словно от зубной боли, и отхлебнул из стакана, в котором уже давно не было ни капли.
- Для семьи, для детишек, - продолжал Казимир, размахивая руками. - Наконец-то у нас будет своя квартира. Просторная, светлая...
- Один ипотечник уже со мной говорить не хочет, - пробурчал Васнецов, глядя в стену. - Когда я ему сказал: "Хватит горбатиться".
Казимир фыркнул.
- Я моложе! - воскликнул он. - Успею выплатить в срок.
- А если не успеешь?
- Успею! - Казимир стукнул кулаком по столу, и чашка подпрыгнула. - Женщине тяжело одной с детьми, без мужчины. А тут и квартира будет побольше.
Васнецов вздохнул и потёр виски.
- Не понимаешь ты, - с обидой в голосе заключил Казимир.
Наступило молчание. За окном каркали вороны, где-то далеко стучал топор. Андрон смотрел на друга, и в его взгляде читалось что-то между жалостью и раздражением.
- Ладно, - наконец сказал он. - Только потом не жалуйся.
Казимир улыбнулся, но в уголках его глаз затаилась тень сомнения. Он отпил чаю, который уже остыл, и задумался.
А за окном медленно падал вечер, и где-то вдалеке, в банковских конторах, тикали часы, отсчитывая проценты.