"Индустриальная элегия" 
(Казимир Бобров, записано на обороте  журнала приема дежурства) 

Заводские гудки - гортани ржавых богов,  
плачут в такт уходящим поездам.  
Рельсы - ноты на партитуре пустоты.  
Кто-то там, в дымах, отменил соловьёв.  

Я, часовой у проходной,  
в свинцовых ритмах распластан:  
стрелки моих часов - чёрные шпаги,  
рассекающие календари в клочья.  

Тепловозы, как цитаты из прошлого,  
выдыхают алфавиты угля.  
Каждый вагон - кишка, набитая временем,  
а кондуктор в фуражке - Харон.  

"Стой!" - кричу я сигнальным свистком,  
но эпоха, прижав билет в зубах,  
уползает в тоннель, облитый щелочью звёзд.  
Только гудок, как отрезанный язык,  
бьётся о рельсы.  

Мне бы сплести семафор из стихов,  
да руки в мазуте, да сердце - жетон.  
Охранник - последний читатель расписаний,  
где все поезда - в никуда.  

А ночью, когда цеха глохнут, как рыбы,  
слышу: в тумане стучат костяшки веков.  
Это Блок и Вознесенский, пьяные,  
крадут стрелки с моих часов.