Нестерова Надежда Александровна : другие произведения.

In the Woods

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Странная история о странной девушке

  In The Woods
  
  An awful noise
  Filled the air.
  I heard a scream in the woods somewhere (c).
  
  
  -1-
  Они
  
   Когда утром они вошли в номер, чтобы согласно ее вчерашнему заказу принести ей завтрак, они сразу поняли, что что-то не так. Белые лилии, которые они вчера ставили в вазу, лежали на полу, рядом валялась разбитая бутылка шампанского. На ней было столь белоснежное платье, что по цвету оно практически сливалось с простынями, на которых она лежала. Вначале они даже и не поняли, что произошло, но когда приблизились к постели и увидели окровавленное тело юной гостьи отеля, из груди которой торчал нож, они завизжали от страха.
  - Ой-ой-ой, мамочки, да что ж это такое происходит, Галочка? - запричитала старшая горничная, прижимая руки к сердцу. Молодая горничная побледнела как полотно от страха и ничего не могла вымолвить.
  - Да как же это такое случилось? Средь бела дня и в нашем отеле убили гостью? - продолжала задавать риторические вопросы старшая горничная, - Нужно немедленно об этом доложить Андрееву, пойдем скорее.
   Молодая попятилась, задела столик на колесиках, отчего зазвенела стоящая на нем посуда. Девушка закрыла уши и пронзительно завизжала.
  - Успокойся, не визжи, это просто посуда звякнула. Пойдем.
   Они вышли из номера и спустились вниз, к кабинету управляющего отелем. Андреев, полный, даже немного грузный мужчина, лет пятидесяти сидел за столом и пил кофе, заедая его сухариками. Похоже, он даже не подозревал, что готовит ему сегодняшний день.
  - Что стряслось, почему вы вошли без стука? - спросил он, подозрительно косясь на вошедших горничных.
  - Евгений Васильевич, там такое... - пробормотала старшая.
  - Что такое? - Андреев отпил еще глоток кофе.
  - Там у нас в номере гостью убили.
  - Что? - управляющий чуть ли не подскочил с кресла, - Давай говори по порядку.
  - Мы с Галиной сегодня пошли относить завтрак в номер по вчерашнему заказу, как гостья и просила, к десяти утра. Постучались, она не отвечает, постучались еще, молчит. Я тогда своим ключом открыла, заходим в номер, а она там лежит на кровати, а в груди у нее нож, и платье на ней белое все в крови. А еще у нее волосы такие светлые, а лицо такое бледное, будто из мрамора выточено. Лежит она точно ангел. Ох, мамочки, что ж это делается, Евгений Васильевич?
   Младшая горничная от шока не могла вымолвить ни слова, она стояла чуть в стороне и еле слышно всхлипывала.
  - Успокойся, Лариса, номер-то какой? - спросил Андреев.
  - Трехсот девятнадцатый.
   Андреев запустил на компьютере систему бронирования, в которой были занесены фамилии всех проживающих в отеле. Спустя пару минут он нашел нужный номер.
  - Натали Вестерблум. О Господи, это конец. Натали Вестерблум средь бела дня убили в нашем отеле. Да ее отец Ханс Вестерблум нас в порошок сотрет и закроет нашу лавочку. Я уже вижу заголовки газет: 'Юную Натали Вестерблум зарезали в фешенебельном отеле 'Атлантик'. Господи, что за кошмар, и за что мне все это? - управляющий схватился за голову, - Ладно, пойдемте в номер, посмотрим, что там происходит.
  - Можно я не пойду? - чуть слышно спросила молодая горничная, - Мне страшно, Евгений Васильевич.
  - Не ходи, - милостиво разрешил Андреев.
   Вдвоем со старшей горничной они вышли из кабинета в холл, поднялись на лифте на шестой этаж и дошли до нужного номера. Дверь была незаперта, очевидно, от страха горничные забыли закрыть ее на ключ. Андреев первым вошел в злополучный номер. Юная девушка в белом платье недвижно лежала на постели. Было ощущение, что она словно спит, до того безмятежно было выражение ее лица, только слегка растерянно и отрешенно.
  - Евгений Васильевич, да кто же это такое злодейство-то удумал? Кому ж она понадобилась, эта Натали Вестерблум? - продолжала причитать горничная.
  - Ты что, Лариса, газет не читаешь? Ее отец, Ханс Вестерблум, миллионер и один из самых влиятельных людей в нашем городе. Ее муж Виктор Янтарев, наследник нефтяной империи. Эта девчонка могла понадобиться кому угодно, кто хотел насолить либо Вестерблуму, либо Янтареву. Это очевидно. Только расхлебывать теперь это все нам с тобой. Вестерблум обнаружили зверски убитой в номере отеля, а это значит, что безопасность наших гостей на нуле, это раз, и либо отец, либо муж этой девчонки нас в порошок сотрут, это два. Это конец всему, Лариса.
   Лариса испуганно зажала рот ладонью и чуть ли не заголосила:
  - Евгений Васииильич...
  - Надо полицию вызывать. Пусть они разбираются, может, по горячим следам и найдут кого.
  
   Полиция приехала спустя полчаса. Здание отеля оцепили на тот случай, если убийца по-прежнему находился там. После того, как из тела жертвы вынули окровавленный нож, орудие убийства, а само тело вынесли из номера, предварительно установив, что смерть наступила около десяти часов назад, то есть ночью, следователь, уже немолодой, но хорошо сложенный, поджарый мужчина, окруженный группой помощников, принялся обследовать номер на предмет улик.
  - Я посмотрю, что здесь, может, зацепки какие найду, - обратился следователь к Андрееву, - А Вы пока свяжитесь с мужем убитой, как его, Янтаревым.
   Евгений Васильевич слегка затравленно кивнул и вышел из номера. От одной мысли о том, что придется звонить Виктору Янтареву его бросало в дрожь. Он, конечно же, читал светскую хронику и был в курсе, что молодой предприниматель, сын нефтяного гиганта Ярослава Янтарева, не далее как прошлым летом справил свадьбу с юной Натали Вестерблум, единственной дочерью миллионера-немца, который уже более двадцати лет жил в России, Ханса Вестерблума. Объединение двух самых могущественных семей в городе означало существенное приумножение капиталов обеих. Насколько знал Андреев, Янтарев и Вестерблум готовили мощнейшее слияние корпораций, которое сулило им выход на новый уровень не только в нашем городе, но и по всей области. И вот теперь такая трагедия: молодая жена Янтарева и единственная дочка Вестерблума, можно сказать, средь бела дня убита в своем номере пятизвездочного отеля 'Атлантик'. Нет, они этого ему не простят. По всей видимости, 'Алтантик' сейчас доживает свои последние дни, да какие дни, можно сказать, последние часы.
   Андреев заперся в своем кабинете. Признаться, он опасался звонить Янтареву, не имея на руках никаких результатов следствия. Он предпочел подождать, пока хоть что-то станет известно. Прождав около часа, Андреев решил сам отправиться к следователю. Он постучался в злополучный номер, и через минуту следователь слегка приоткрыл дверь.
  - Что Вы хотели? - спросил он.
  - Хотел узнать, удалось ли Вам что-нибудь выяснить.
  - Да, и немало интересного, проходите, - жестом следователь пригласил его в номер. Андреев несмело вошел.
  - Мы просмотрели звонки и смс-сообщения, сделанные с номера Вестерблум. Похоже, что незадолго до смерти, вчерашним вечером она переписывалась с неким Борисом. Сообщения были в основном от ее имени, и содержание сводилось к тому, что Наталья просила, чтобы Борис заехал к ней в номер, также она писала ему в смс адрес отеля. Почти все ее сообщения остались без ответа, кроме последнего. Около 11 вечера пришло ответное смс с одним единственным словом от Бориса: 'Подъезжаю'. Кроме того, в ящике стола мы обнаружили письмо, написанное рукой Натальи. Вы можете взглянуть, если хотите, - следователь протянул ему лист бумаги, аккуратно положенный в прозрачный файл.
   Андреев пробежал глазами письмо, написанное мелким убористым почерком:
  
  'Борис, мука моя, печаль моя, любовь моя. Я знаю, что ты меня доконаешь. Я знаю, что мне не скрыться от тебя. Ты преследуешь меня наяву и в кошмарах. Куда бы я ни бежала, ты все равно находишь меня. Поверь мне, я любила тебя, да, но это было так давно, а сейчас все это потеряло значение. Ты же знаешь, что теперь я замужем, и наши встречи с тобою невозможны. Я знаю, что ты до сих пор любишь меня и, возможно, не можешь меня простить. Но нам пора заканчивать эту историю, она ни к чему хорошему не приведет. Если мой муж узнает, что ты преследуешь меня, он убьет тебя. Прошу тебя, пусть эта наша встреча станет последней. Я сделаю то, что ты хочешь, просто оставь меня, пожалуйста, в по...'
  
   На этом письмо странным образом обрывалось. Андреев пристально посмотрел на следователя:
  - Что все это значит?
  - Пока не знаю, но у меня есть все основания полагать, что у Натальи Вестерблум был любовник. Вы дозвонились Янтареву?
  - Нет, - смущенно пробормотал Андреев.
  - Так, идите же, звоните. Необходимо немедленно переговорить с ним.
  - Да. Хорошо, - Андреев коротко кивнул и направился к выходу из номера.
  - Подождите, - вдруг сказал следователь, - Знаете, что еще странно?
  - И что же?
  - На руках у Вестерблум были белые длинные шелковые перчатки до локтей. Такие часто носят на свадьбу. К чему бы ей надевать их вечером в своем номере?
  
  -2-
  Вы
  
   Виктор Янтарев, глава корпорации 'Media-establishement' и по совместительству наследник нефтяной империи своего отца Ярослава Янтарева, худой и слегка осунувшийся молодой человек с черными взъерошенными волосами, сидел в кресле в следственном кабинете. Он нервно постукивал по столу костяшками своих длинных как у пианиста пальцев, пристально смотря на следователя, ожидая, что тот начнет беседу первым.
  - Виктор Ярославович, Вы позволите задать мне Вам пару вопросов? - наконец спросил следователь.
  - Нет, не позволю. Послушайте Вы, о каких сейчас вопросах вообще может идти речь? Мою жену зарезали словно овечку в Вашем отеле, а Вы хотите задавать мне вопросы? Послушайте, Вы, да я закрою сейчас этот Ваш треклятый отель и эту Вашу конторку к чертям собачьим! Если Вы в двадцать четыре часа мне не найдете виновного, я Вам обещаю, что Вы можете распрощаться со своим уютненьким местечком. У Вас под носом в центре города убили молодую женщину, а Вы сидите сложа руки? Где была Ваша охрана? Где была Ваша полиция, когда ее убивали? - Виктор что есть силы стукнул кулаком по столу.
  - Послушайте, Виктор Ярославович, давайте-ка Вы успокоитесь и перестанете пороть горячку. Я понимаю, что смерть жены стала для Вас большим потрясениям. Мы должны вместе приложить усилия, чтобы найти и наказать виновных в этом ужасном злодеянии. И Вы должны нам в этом помочь, - вкрадчиво сказал следователь.
  - Нет, это Вы меня послушайте! Прекратите разговаривать со мной как с ребенком! Я не нуждаюсь в Вашем утешении и не желаю отвечать на Ваши глупые вопросы. Мне нужны результаты, а не все это переливание из пустого в порожнее. Я уже сказал, что прикрою к чертям всю Вашу лавочку. Какие у Вас есть зацепки? Это я должен задавать Вам сейчас вопросы, а не Вы мне! - продолжал орать Янтарев, - Вы просто ни черта не понимаете. Вы не знаете, как я ее любил. Вы не представляете, что это значит, потерять самое дорогое, что у тебя есть в жизни, - и тут неожиданно он закрыл лицо руками и приглушенно зарыдал.
   Следователь поднялся с места, взял стакан из шкафа, налил воды, и поставил ее перед Виктором. Тот благодарно выпил пару глотков, затем достал из кармана пачку сигарет, поднес одну ко рту, щелкнул зажигалкой. Следователь также молча поставил перед ним пепельницу. Сделав пару затяжек, Янтарев наконец заговорил, на сей раз голос его был спокоен и тверд:
  - Простите, я немного сорвался, - и снова помолчав, продолжил, - Задавайте Ваши вопросы.
  - Что Вы можете сказать о вчерашнем дне? А конкретно о поведении Вашей жены.
  - Ничего не могу сказать. День как день. Мы провели его дома. А к вечеру Натали сказала, что поедет в 'Атлантик' с ночевкой. Она иногда ездила в отель по своим делам. Ей было нужно порой отдыхать от дома. Я в эти ее дела не лез. У нее была своя личная жизнь, ну пространство свое что ли, я не лез туда, все, что было ей важно, было для меня святым, вот и все, - сухо проговорил Виктор.
  - Хорошо. В котором часу Наталья уехала из дома?
  - Натали уехала около семи.
  - Она звонила Вам, когда добралась до отеля?
  - Нет, не звонила. Ее отлучки были для нас неприкосновенными, она просила не беспокоить ее по пустякам.
  - Интересно... То есть Вы даже не волновались, добралась ли Ваша жена до отеля в безопасности?
  - Послушайте, что это за странные намеки? Я не звонил Натали, это была наша договоренность, что я не должен беспокоить ее, когда ей нужно побыть одной. Такое иногда случалось. Это наше с ней дело, а не Ваше. Я позвонил ее водителю, и он подтвердил, что все в порядке.
  - Хорошо. Я правильно понимаю, что вчерашним вечером Вы больше с женой не общались?
   Янтарев загасил сигарету и яростно раздавил ее в пепельнице.
  - Правильно понимаете. А какое это имеет значение?
  - В нашем деле все имеет значение, Виктор Ярославович. Вы не заметили чего-нибудь странного в поведении жены перед отъездом?
  - Нет, не заметил. Все было как обычно, говорю же. Обычный день, ничего особенного, - все также сухо проговорил Янтарев.
  - Хорошо. В таком случае, скажите-ка мне, Виктор Ярославович, что Вы знаете о связях Вашей жены с неким человеком по имени Борис?
  - Что? Каких связях? Вы на что тут намекайте мне сейчас? - Янтарев резким движением оттолкнул от себя пепельницу, так что та слегка откатилась по столу.
  - Я ни на что не намекаю, я просто спрашиваю у Вас, говорит ли Вам что-то имя Борис.
  - Борис... - Виктор нахмурил брови, - Насколько я помню, так звали бывшего шоферюгу Натали. Он катал ее когда-то по ее делам, ну может, год назад. Потом мы сменили шофера. Какое это все имеет значение?
  - Дело в том, что судя по смс-сообщениям Наталья вчера весь вечер писала некоему Борису, и судя по всему он приезжал в отель незадолго до ее смерти. А затем в ящике стола мы обнаружили вот это, - следователь протянул ему найденный лист бумаги в файле.
   Виктор быстро пробежал его глазами и странно побледнел.
  - Теперь мне все ясно, - неожиданно спокойно сказал он, и бросив лист на стол, порывисто встал с кресла.
  - Может, поделитесь со мной своими заключениями? - вопросительно посмотрел на него следователь.
  - Этот Борис - он сумасшедший, маньяк, он уже давно преследовал мою жену. Безответная любовь, понимаете. Она всерьез опасалась его. А я даже и предположить не мог, что он способен на такое. Какой же я дурак.
  - То есть, Вы, Виктор Ярославович, подозреваете этого Бориса в убийстве Вашей жены?
  - Я не подозреваю, я теперь в этом уверен, - воскликнул Янтарев, - И я этого просто так не оставлю, поеду и придушу лично этого помешанного.
  - Подождите, не торопитесь со скоропалительными выводами, - попытался успокоить его следователь, - Будет проведено следствие, допрошены свидетели, найдены улики. Давайте пока никого не будем обвинять голословно. Успокойтесь, я понимаю, Вы сейчас очень расстроены, но, пожалуйста, прошу Вас, возьмите себя в руки.
  - Расстроен? Расстроен, говорите Вы?! - Виктор принялся возбужденно ходить по кабинету, - Да для меня вся моя жизнь просто-напросто потеряла смысл, а Вы говорите, расстроен. Вы что хотите, чтобы я сидел сложа руки, пока убийца моей жены разгуливает на свободе? Да я придушу его лично за то, что он сотворил.
  - На данный момент у нас нет никаких доказательств, чтобы предъявить этому Борису обвинение в убийстве, кроме Ваших слов. Будет проводиться расследование... - продолжил следователь.
  - На кой черт мне нужны Ваши доказательства? Это чертово письмо и смс Натали, о которых Вы говорите, этого вполне достаточно. Этот помешанный шоферюга просто не мог смириться с тем, что Натали бросила его. Все ясно как дважды два.
   Следователь хотел было что-то возразить, но Виктор подошел прямо к его столу и уперся кулаками о столешницу. Волосы его были всклокочены, изо рта шла пена, руки дрожали, а глаза налились кровью. Если кто и выглядел сейчас помешанным, то это он сам.
  - Послушайте, Вы любили кого-нибудь больше своей жизни? Любили?! А потом теряли? Вот и не указываете мне, что делать. Я поеду и сотру его в порошок. А если Вы будете мне препятствовать, я и Вас сотру в порошок, и весь Ваш следственный комитет разнесу к чертовой матери. И всех, кто виновен в том, что Натали больше нет. Вы знаете, что я это могу.
  - Виктор Ярославович, я прошу прощения, но судя по Вашему неадекватному поведению и поспешным бездоказательным обвинениям, у меня есть все основания подозревать и Вас в убийстве жены из ревности и попытке свалить вину на другого человека. Кто знает, может, Вы просто на ходу придумали всю эту историю с шофером - задумчиво проговорил следователь.
   Виктор хотел было что-то сказать, но не смог, лишь открыв рот в беззвучной реплике. Вдруг со всей силы он грохнул кулаком по столу, а затем поспешно отошел от стола и направился к выходу из кабинета. Уже открыв дверь наполовину, он на минуту обернулся и посмотрел на следователя:
  - Да Вы просто чокнутый идиот.
  
  -3-
  Мы
  
  - Николай Ярославович, мы очень рады, что Вы согласились сотрудничать со следствием, и мы были бы Вам крайне признательны, если бы Вы смогли ответить на пару наших вопросов.
  - Да конечно, без проблем, - худощавый Янтарев-младший сидел напротив следователя в том самом кресле, где пару часов назад сидел его брат. Николай был личностью весьма своеобразной: весь в черном, что делало его еще более худым, в причудливой старомодной черной шляпе с широкими полями, глаза слегка подведены, на запястьях татуировки и браслеты, одно ухо проколото. Следователь точно не знал, к какому стилю принадлежали люди такого типа, однако сам Николай называл себя 'темным романтиком'. До убийства Натальи Вестерблум Янтарев-младший был самой популярной медиа-персоной среди богатого семейства Янтаревых-Вестерблум. Чуть ли не в каждой газете считали своим долгом каждую неделю сообщать своим читателям о том, где был недавно замечен Николай. Чаще всего это были статьи, в которых указывалось на его злоупотребление наркотиками или на то, как он снова устроил пьяный дебош в одном из местных клубов. Личность, конечно, мало подходящая для допроса, но выбор у следователя был небольшим: Ханс Вестерблум был убит горем и пока отказался отвечать на вопросы, Янтареву-старшему было не до допросов ('Ищите убийцу, разбирайтесь сами, мне не до ваших глупостей'), Виктор, по всей видимости отправившийся на поиски таинственного Бориса, был больше недоступен. Зато Николай, ничем особенно не занятый, кроме создания имиджа для собственной персоны, с радостью согласился разбавить свои тусовочно-наркоманские будни разговором со следователем.
  - Николай Ярославович, скажите, как давно Ваш брат познакомился с Натальей Вестерблум?
  - Нуу, где-то года два назад. Они познакомились на приеме, устроенном моим папашей. Я, знаете ли, в подобном никогда не участвовал, мне это попросту неинтересно, все эти лживые светские рауты. А вот дочка Вестерблума к нам прикатила, хотя обычно тоже подобные вечера ей не очень-то нравились. Тогда-то брат с ней познакомился. Ну и сказал мне сразу, что влюбился. Что типа нашел девушку своей мечты, и вся такая чушь.
  - Так-так, а когда они поженились?
  - Ну получается, спустя год после знакомства. Знаете, там была какая-то страаанная истооория, - Николай как-то жеманно растягивал слова, словно смакуя их, - вроде как Виктору она сразу понравилась, а вот она вела себя как-то странно, я так понял, что ему пришлось потратить немало нервишек, чтобы затащить ее под венец, а потом в свою постель, - он коротко хихикнул, словно поняв, что слегка взболтнул лишнего.
   Следователь сделал вид, что не услышал последних слов, и как ни в чем не бывало продолжил:
  - Хорошо, Николай Ярославович, скажите, когда Ваш брат и Наталья Вестерблум поженились, то как протекала их семейная жизнь? Были ли они счастливы? Не ссорились ли?
  - Ну в целом, вроде хорошо, - задумчиво протянул Янтарев, - В целом мы были рады, что такая девушка как Натали (ее все звали Натали, а не Натальей по ее просьбе) теперь в нашей семье. Отец был рад приумножению наших капиталов, благодаря слиянию с Вестерблумами, я от того, что она слегка разбавила скуку, в которой мы жили, а Виктор, ну тот был просто счастлив, что женился на девушке своей мечты.
  - Хорошо, понятно, однако, может быть, Вы вспомните какие-нибудь подробности их семейной жизни? Нам были бы интересны любые детали, не сочтите это праздным любопытством, но в таком деле важны даже мелочи.
  - Детали... Ну если говорить прямо в деталях, то порой Натали вела себя немного странно, даже мне не всегда были понятны ее мотивы. Знаете, создавалось такое впечатление, что она слишком избалована, ну с одной стороны, это и понятно, единственная дочка миллионера Вестерблума, но с другой, порой ее выходки как будто бы испытывали моего брата на прочность. Например, она могла ни с того ни с сего внезапно исчезнуть из дома, не отвечать на звонки, никто не был в курсе, где она может быть, даже ее отец. Виктор с ума сходил, поднимал на уши своих людей, пытаясь ее разыскать, но она как сквозь землю проваливалась. А потом дня через три объявлялась как ни в чем не бывало, никак не объясняя свои исчезновения ('мне просто надо было немного отдохнуть и побыть одной'). После третьего ее такого исчезновения они с Виктором договорились, что она хотя бы заранее будет ставить его в известность, что ей необходимо побыть в одиночестве, он снимал для нее номер в пятизвездочном отеле, чтобы ее никто не беспокоил. А один раз она меня здорово напугала, - Николай задумчиво покрутил кольцо на среднем пальце, - Я зашел к ней в комнату, она сидит у зеркала, губы накрашены черной помадой, словно гуталином, но помада слегка растеклась, так что выглядит она словно какой-нибудь Пьеро. Я спросил у нее, зачем она так накрасилась, тем более, что ни праздника, ни маскарада никакого сегодня не предвиделось. Она обернулась от зеркала, взяла меня за руку, слегка улыбнулась, так что губы ее растянулись в какой-то уродливой ухмылке: 'Знаешь, Николай, есть такие люди, на которых с самого рождения лежит печать смерти. Куда бы они ни шли, что бы они ни делали, смерть преследует их, прячется в запахе свежескошенной травы, в ворохе одежды в шкафу или в букете белых лилий, подстерегает и ждет их малейшей оплошности. И даже, когда им кажется, что у них все хорошо, и ничто не омрачает их жизни, она просто затаивается на время, чтобы потом обрушиться в полную мощность. Так вот, Николай, я просто пытаюсь стереть эту печать', - и она провела ладонью по губам, размазав черную помаду по щекам, как-то странно улыбнувшись. Знаете, мне в тот момент стало как-то жутковато.
  - Интересно, - задумчиво протянул следователь, - Расскажите мне еще, пожалуйста, поподробнее об отношениях Виктора и Натали? Как Вы можете их охарактеризовать?
  - Хорошие отношения, такие как и должны быть между мужем и женой. Мы все были дружной семьей, мне так кажется. Виктор ее очень любил и исполнял любую прихоть. А она часто устраивала истерики без повода. Например, однажды она выкинула из окна букет свежих красных роз, который Виктор сам срезал для нее в саду. Кричала, чтобы он ей больше никогда их не дарил. Что она любит только белые лилии. Ее желание было исполнено. Теперь каждое утро в ее комнате на подоконнике ее ждали новые лилии, правда запах от них был столь резким и тяжелым, что я, например, лишний раз туда старался не заходить, не каждому такое понравится. Но тут, Вы знаете, дети знаменитостей часто бывают со странностями...
   Еще бы, - про себя усмехнулся следователь, глядя худого зататуированного всего в черном 'темного романтика', сына крупного нефтепромышленника Янтарева. Живой пример таких странностей сидел перед ним.
  - Хорошо, Николай Ярославович, последний вопрос. Вам говорит о чем-нибудь имя Борис? Это бывший водитель Натали Вестерблум.
  - Борис? - Николай слегка наморщил лоб, будто пытаясь что-то вспомнить, - Пожалуй, нет, ничего не говорит. Никогда не слышал в нашем доме про какого-либо Бориса.
  - Интересно, - протянул следователь, - Я прошу прощения, у меня еще один вопрос. Вы знаете, где находился в ночь убийства Натали Ваш брат?
  - Виктор? Ну как где, дома, конечно, где ему еще быть по ночам, - удивился Янтарев.
  - То есть, Вы можете подтвердить что в ночь убийства Натали Вестерблум Ваш брат Виктор Янтарев находился дома? - неожиданно строго спросил следователь.
   Николай очевидно растерялся. Немного подумав, он настороженно произнес:
  - Ну подтвердить я не могу. Я же не слежу за ним. Но думаю, что он был дома. Где ему еще было быть?
  - А вот именно это и предстоит установить следствию. Я благодарю Вас за помощь, Николай Ярославович, - следователь протянул ему руку, словно говоря, что допрос окончен.
  
  - 4 -
  Он
  
  - Виктор, порой меня так утомляют эти приемы у твоего отца. Ты же знаешь, я не очень-то люблю все эти официозные мероприятия, все эти постные лица олигархов, с которыми приходится беседовать, я всего этого вдоволь насмотрелась у отца, - Натали Вестерблум, одетая в элегантное вечернее платье по случаю официального приема у Янтаревых, сидела в оранжерее на плетеном кресле напротив Виктора и неспешно потягивала мартини, - Я бы лучше с удовольствием провела это время дома рядом с тобой.
   Виктор подошел к ней и ласково сжал руку:
  - Потерпи еще немного, мой ангелочек, нам неприлично уходить так сразу. Я сейчас снова присоединюсь к гостям, а ты можешь пока посидеть здесь среди цветов. Только не затеряйся среди них, ты ведь самая прекрасная из всех.
   Виктор отошел, и Натали ненадолго осталась одна. Она чувствовала понемногу закипающее раздражение, ей уже не терпелось вернуться домой и оказаться одной в своей комнате. Виктор вернулся лишь спустя полчаса, вид у него был какой-то подозрительно веселый.
  - Я ужасно соскучился, - он потянулся, чтобы приобнять ее.
   Натали резко отшатнулась от него, словно ее ударило током.
  - Ты что пил? - сердито спросила она.
  - Ну, выпил пару бокалов с деловыми партнерами.
  - И как мы теперь поедем домой? Ты же не сможешь вести машину. Ты хоть о ком-нибудь думаешь кроме себя?
  - Конечно, я всегда думаю о тебе, Натали. Как ты только можешь обвинять меня в подобном? Мы возьмем такси, это не проблема.
  - Какое такси? Не нужно никакого такси. Я сама поведу машину, я училась, - Натали решительно встала, будто уже порываясь сесть за руль.
  - У тебя для этого слишком мало опыта. Мы возьмем такси, и дело с концом, - Виктор сказал это таким тоном, что Натали поняла, что возражать бесполезно.
   Такси подъехало оперативно, минут через пятнадцать Виктору уже позвонил диспетчер, и объявил, что машина ждет их у выхода из дома. Они сели на заднее сидение, Натали зачем-то опустила вуаль на лицо, словно не хотела, чтобы ее видели. Всю дорогу они сидели молча, что было несколько странным, обычно таксисты довольны разговорчивы, но этот не произнес за всю дорогу ни слова. Спидометр тихо отсчитывал пройденные километры. Натали сидела, поджав губы, в вечернем свете города сетчатая тень от ее вуали падала на ее обнаженные колени. Она все еще была немного обижена на мужа. Ей казалось несправедливым, что он выпил, и они вынуждены возвращаться домой на чужой машине. Ей казалось, что это как-то умоляет ее достоинство.
   Наконец они подъехали к дому, шофер остановил машину и впервые за всю поездку обернулся к своим пассажирам и сказал:
  - С Вас две тысячи.
   Едва увидев его, Натали странно побледнела, словно увидела привидение. Шофер как будто бы тоже был удивлен тем, что она здесь, и с легкой усмешкой сказал:
  - Хм, знакомые все лица.
   Один Виктор похоже не понимал, что происходит. Он молча расплатился и открыл дверцу машины для Натали.
  - Виктор, прости, ты можешь оставить меня с водителем наедине? Мне нужно ему кое-что сказать, - вдруг спросила Натали.
  - В смысле? Что значит наедине? Ты знаешь этого человека? О чем тебе с ним говорить?
  - Виктор, я прошу тебя.
  - Хорошо, - он неожиданно легко согласился и закрыл дверцу машины обратно. Он решил подождать жену у ворот дома. Ее не было минут десять. Он просто не представлял, о чем так долго она может говорить с каким-то незнакомым шофером, и зачем ей все это нужно. Но у них было заведено негласное правило: Натали нельзя было запрещать делать то, что она хочет. Таково было ее условие, когда она согласилась выйти за него. Она слишком устала от контроля отца и не могла бы позволить еще и мужу постоянно контролировать ее.
   Когда она наконец вышла из машины, она была еще более бледна чем обычно, волосы сбились, она лихорадочно оправляла платье.
  - Что с тобой? Кто этот человек? О чем ты с ним говорила?
   Она подошла к нему и прижалась к его груди. Странным и немного пугающим было ее молчание. Он слегка отстранил ее от себя, ее лицо было все в слезах.
  - Что с тобой? Да что с тобой такое? - в каком-то паническом ужасе спросил Виктор.
   Сумерки сгущались, и тусклый свет луны едва пробивался сквозь плотную пелену облаков. Деревья, окружавшие дом, приобрели какие-то зловещие очертания. Внутри Виктора только нарастал страх, от того что он не понимал, что происходит. Она наконец заговорила, ее голос постоянно сбивался:
  - Этот человек, он маньяк.
  - Что? Что он тебе сделал?
  - Пока ничего. Но скоро сделает. От него нельзя ждать добра. Он просто преследует меня. Я в этом убедилась. Он не случайно здесь оказался, - ее уже трясло, и Виктор безуспешно пытался ее успокоить.
  - Он не тронет тебя, пока ты со мной. Кто он такой? Ты его знаешь? О чем ты с ним разговаривала?
   Она снова замолчала. Виктор прижал ее к себе в безуспешной попытке успокоить.
  - Да скажи же ты мне! - не выдержав, он сорвался на крик.
  - Помнишь, незадолго до нашей свадьбы я рассказывала тебе про одного человека, который преследовал меня? Того, кто работал у нас водителем. Он влюбился в меня, ну между нами была легкая интрижка, ничего серьезного, я сразу сказала ему, что он мне не ровня, и у нас нет будущего. Но он этого не понимал. Я попросила отца уволить его, я больше не могла ездить с ним, он не оставлял меня в покое. Но на этом все не закончилось, один раз я выходила из магазина, и он поджидал меня там, другой - он подкараулил меня у дверей парикмахерской. Я говорила ему, что я замужем, и чтобы он забыл меня, но он очень упрям. Он сказал, что если я не досталась ему, то не достанусь никому. Он сказал, что мне от него все равно не скрыться. И вот теперь он снова вернулся, чтобы преследовать меня. Как он оказался в этом такси? Когда я его увидела, у меня словно земля из-под ног ушла. А сейчас, когда ты вышел, я говорила ему, чтобы он прекратил следить за мной, но он сказал, что это только начало... Любимый, мне так страшно... - и она снова прижалась к нему.
  - Почему же ты раньше мне ничего не говорила? Тогда, до свадьбы, я думал, что это лишь твои домыслы, и он уже давно не докучает тебе, - Виктор чувствовал, как в нем закипает злость.
  - Я... Я не хотела пугать тебя, не хотела впутывать тебя в это.
  - Кто он такой? Как его зовут? Мои люди выследят его, и я обещаю, он тебя больше не потревожит.
  - Его зовут Борис, но не стоит... Я не хочу, чтобы кто-то пострадал. Этого уже достаточно, - по ее щекам снова потекли слезы.
  - Что значит, ты не хочешь? Что значит этого достаточно? Какой-то шоферюга угрожает моей жене, а ты хочешь, чтобы я оставил это безнаказанным? - Виктор чувствовал себя сейчас готовым разбомбить полгорода, только если бы это принесло спокойствие его любимой Натали.
  - Я прошу тебя, не стоит. Он просто бедный мальчишка, который влюбился в меня. Его не стоит за это наказывать.
  - Но он угрожает тебе!
  - Я прошу тебя, - как-то беспомощно-плаксиво произнесла она.
  - Тогда к чему ты вообще мне теперь все это снова рассказываешь? Что ты тогда от меня хочешь, черт возьми? - в бешенстве заорал Виктор и схватил ее за плечи, - Каких действий ты от меня ожидаешь?!
  - Я прошу тебя... - тихо сказала она, - Давай просто оставим все как есть. Если он снова побеспокоит меня, я дам тебе знать.
  - Натали, - он попытался взять себя в руки, - Ты же знаешь, как я люблю тебя. Я теперь просто не смогу выкинуть эту мысль о тебе и о нем из головы.
   Натали встала на цыпочки и обвила его шею руками:
  - Я зря тебе обо всем этом рассказала. Давай забудем обо всем этом и сделаем вид, что ничего и не произошло.
  
   Но так считать у него уже не очень-то получалось. Хотя с того вечера она ни разу не обмолвилась об этом чокнутом Борисе, Виктор приставил к ней охранников, которые почти всегда ездили с ней за исключением тех дней, когда она требовала уединения и уезжала из дома на пару дней. Желание найти обнаглевшего шоферюгу не покидало его, но он обещал жене не трогать его. И хотя внешне Виктор старался вести себя как ни в чем не бывало и не показывать ни своей ревности, ни своей обеспокоенности, мысль об этом Борисе ни на минуту не покидала Янтарева. Он как будто незримой тенью встал между ними, даже когда Виктор ложился спать и привычно обнимал Натали, в его ушах звенели ее слова 'ну между нами была легкая интрижка'. Легкая интрижка в его воображении разрасталась в целый роман. Он припоминал в мельчайших подробностей свои отношения с Натали до свадьбы, то что она не любила его, это было ясно, и с этим он смирился, его огромной любви с избытком хватало на двоих. Но теперь червь сомнения словно глодал его душу, и он мучился в бесконечных предположениях и догадках: что было между ними на самом деле? Что позволяло этому Борису так бесстрашно угрожать жене влиятельного бизнесмена и дочке богатейшего магната? На все попытки дальнейших расспросов она замыкалась и не реагировала. Что бы он дальше ни делал, и как бы ни старался выкинуть неприятнейший эпизод из памяти, наглая физиономия шоферюги в кепке вставала перед его мысленным взором каждую ночь: 'Хм, знакомые все лица', 'Ну между нами была легкая интрижка'. Спокойствия для Виктора никогда не было в этом браке с Натали, избалованная, слегка нервная и взвинченная, слишком закрытая, со множеством непонятных ему тайн, милая девочка, которую ему было не приручить, он знал это и понимал, на что шел. Но похоже что теперь, с того разговора апрельским вечером под тенью искривленных деревьев у дома, спокойствие покинуло его уже навсегда.
  
  -5-
  Она
  
   Она слишком хорошо знала себя и слишком хорошо знала его, чтобы понимать, что их связь обречена, и что он ее не любит. Да, в глубине души она знала это. Но самой себе не могла в этом признаться, просто не могла допустить. Слишком сильно было в ней желание получить свое, и ради этого она была готова на все. Любовь к Борису стала ее безумной идеей, она росла и разрасталась в ее теле, словно лианой обвивая ее, постепенно лишая ее кислорода. Но она цеплялась за нее из последних сил, словно в ней и заключался единственный и последний смысл ее жизни. Вот почему она шла сейчас на встречу с ним, он сказал ей, что это их последняя встреча, что он больше не будет работать у ее отца. Но она не верила ему. Она надела нежно розовое длинное платье, в нем она была чудо как хороша, похожа на сказочную принцессу, и она знала об этом. Она надеялась поразить его.
   Он назначил встречу в парке Сан Берри, недалеко от ее дома. Она пришла заранее и ждала его у входа в парк. Он задерживался, и она заметно нервничала. Беспокойно смотрела то на вывеску 'Добро пожаловать в Сан Берри', то на миниатюрные часики на золотой цепочке, сверяясь со временем. Как она сейчас выглядит? Наследница богатейшего состояния, красавица и модница, без которой не обходилось обложки ни одного журнала, Натали Вестерблум ждет сейчас, нервничая и краснея как школьница на вручении аттестатов, своего шофера. Казалось, что позолоченные стрелки специально двигаются так медленно. Наконец машина со знакомыми номерами остановилась перед воротами парка, и оттуда вышел он.
  - Привет, - как-то несмело поздоровался он.
   Не ответив, она взяла его за руку и повела в парк.
  - Зачем ты хотела встретиться? Я тебе уже давно сказал, что не могу сделать то, что ты хочешь.
  - Я скучала. Ты врешь мне.
   Борис устало вздохнул. Опять она начинала свои любимые игры: она наивная простушка, он коварный соблазнитель. Значит сегодня она выбрала эти роли. Обычно она играла в угрозы и запугивания, но он не слишком-то на это поддавался.
  - Пойдем в лес. Хочу тебе сказать кое-что.
   Парк Сан Берри, многолюдный и солнечный, переходил в лес, прохладный и свежий, в нем не было ни палаток, ни кафешек, которыми кишел парк, только многовековые дубы и озерца с утками. Большинство посетителей предпочитало останавливаться в парке, но Натали почему-то больше нравился лес. Она всегда искала одиночества и спокойствия, и этого в избытке было в лесу. Они и раньше бывали там неоднократно.
   Борис пожал плечами, достал сигарету, закурил и молча последовал за ней. За всю дорогу они не произнесли ни слова. Так словно бы они все их берегли для дальнейшего объяснения в лесу. Борис не знал, что она хотела ему сказать, да ему было и не слишком интересно. Он страшно от всего устал и хотел уже поскорее куда-нибудь уехать. Вчера он написал заявление на увольнение и отдал его Хансу Вестерблуму. Больше с этими людьми его ничего не связывало. Одна лишь Натали не желала этого понимать.
   Наконец они вступили в часть, занятую лесом. Людей здесь почти не было, стояла приятная тишина по сравнению с привычным гулом Сан Берри, которую лишь изредка нарушал шелест деревьев на ветру. Натали устроилась на ближайшей скамейке, Борис присел рядом, вытащив из пачки новую сигарету. Она взяла его за руку.
  - Что сказать хотела? - сидит рядом с ней, держит ее руку в своей, а в действительности как будто бы в тысяче миль от нее, и голос такой холодный и чужой.
  - Женись на мне. Это не шутка. Ты же все знаешь, - говорит, словно отрезает, словно кромсает фразы ножом, а потом виснут долгие паузы, которые он должен как-то заполнить.
  - Наталья, ты несешь бред.
   Никому не позволено называть ее 'Натальей', только ему, и это их маленький секрет. Он продолжает, как ни в чем не бывало:
  - Я давно уже говорил тебе, что не люблю тебя, и не могу на тебе жениться. И дело даже не в том, что у нас разные социальные статусы, что ты дочка Вестерблума. Нет, дело в твоем характере, который не вынесет ни один нормальный человек. Я просто сойду с ума, если буду слушать изо дня в день твои истории про знаки судьбы и печати смерти. Я не могу быть с тобой, и я не давал тебе никаких надежд, тебе не в чем упрекнуть меня.
   Она вскакивает со скамейки и встает перед ним, глядя в глаза, будто надеясь, что так убедит его.
  - Все, что ты говоришь, неважно. Я люблю тебя и хочу быть с тобой. И ты должен быть со мной. Вот и все.
   В ее мире все очень просто. Избалованная девочка, к ногам которой отец готов бросить все. Она привыкла, что ей все легко достается, и она просто не может понять, что он не очередная ее игрушка.
  - Я не вижу смысла в этой встрече, я тебе уже говорил, что не могу быть с тобой. Я больше не буду работать у вас, я уезжаю, не ищи меня, - он докурил и бросил сигарету.
  - Ты не можешь бросить меня, Борис, - она снова садится на скамейку и берет обе его руки в свои, - Иначе я что-нибудь сделаю, ты меня знаешь. Я расскажу отцу, что у нас была связь, он заставит тебя на мне жениться. Я способна на все что угодно, чтобы заполучить тебя. Ты просто не можешь уйти от меня, любимый, - неожиданно она разражается в рыданиях, - Борис, я прошу тебя, не бросай меня.
  - Наталья, я тебе уже все объяснил, - Борис сохранял ледяное спокойствие. Странно, другим людям было обычно достаточно одного ее слова или даже одного ее взгляда, чтобы выполнить любое ее требование. Ей даже не требовалось их уговаривать. Разве кто-то посмел бы возразить или отказать дочке Ханса Вестерблума? Один Борис не вписывался в эту схему, на него не действовали ее приемчики. Возможно, этим он ее и привлекал? - Мы не сможем быть вместе, Наталья. Это все, что я могу сказать тебе.
   Борис встает со скамейки, разворачивается и медленно идет к выходу из леса. Она остается одна. Она и хотела бы бежать за ним, но ноги не слушаются. Она в растерянности остается сидеть на скамейке. Минуту отчаяния сменяет хладнокровие, она берет себя в руки. Она так просто не сдастся, иначе она бы не была дочкой Вестерблума. Упорство у нее в крови от отца. Борис просто не знает, на что она способна. Они все ее недооценивают. Они не знают, что если она чего-то хочет, то она найдет средство заполучить это любой ценой. Она готова на все, если надо даже на смерть. Она ее не боится, ведь она с самого детства знает, что ей не суждено дожить до старости. Но это крайняя мера, а пока она попробует заполучить Бориса шантажом. И для этого ей кое-что нужно. Вернее, не кое-что, а кое-кто. Она неожиданно вспоминает о Викторе Янтареве, ее давнишнем поклоннике. Прекрасная партия, как говорил ее отец. Вот теперь-то он ей и понадобится. Она никогда не думает о чувствах других, все они всего лишь фигурки в ее шахматной партии. Похоже, настало время вывести эту пешку в королевы.
   Она отыскала в телефонной книжке нужный ей номер. После второго гудка в трубке раздался слегка изумленный голос Виктора:
  - Натали?
  - Алло! Виктор?! Ты меня слушаешь? - она говорит сбивчиво и быстро.
  - Да, конечно, Натали, что-то случилось? - похоже, он немного встревожился.
  - Случилось. Ты можешь сейчас приехать?
  - Конечно. Где ты?
  - В лесу.
  - В каком лесу?
  - Я в Сан Берри. Найди меня. Я тебя жду, - она всхлипнула и резко положила трубку. Тут же раздался звонок, очевидно Виктор хотел узнать больше подробностей о ее местонахождении, но этого она говорить не хотела. Пусть справится хотя бы с этим простым заданием. И она безжалостно оторвала рукав от своего платья, а затем рванула подол. Затем, подумав, что этого недостаточно для жертвы изнасилования, ладонью размазала красную помаду по губам и посмотрелась в карманное зеркальце. Она была похожа на клоуна, что ж, это даже хорошо. Чем испуганнее и беспомощнее она выглядит, чем лучше. Теперь ей оставалось только ждать. Она встала со скамейки и присела, прислонившись спиной к дереву.
   Виктор не замедлил явиться. Он отыскал ее спустя полчаса после звонка. Впрочем она и не сомневалась.
  - Натали! - он устремился к ней навстречу, едва заметив ее сидящую у дерева, - Натали, что с тобой случилось?
   В ответ она беспомощно всхлипнула.
  - Скажи же мне!
  - Ничего... - пролепетала она, - Ничего не случилось. Прости меня, я зря тебя потревожила.
  - Что значит ничего не случилось? У тебя порвано платье и размазана помада. Кто это сделал?
  - Виктор... - она набрала воздух в легкие, словно не решаясь сказать, - это мой водитель. Он преследовал меня. Сегодня отец уволил его, но он как взбесился, как только узнал об этом. Он предложил мне встретиться, здесь в Сан-Берри, потом мы пошли в лес. И тут он сказал, что это я виновата, ну и он пытался... Но ничего не произошло, он потом ушел. Просто он очень напугал меня. Прости меня.
  - Кто он такой? Как его зовут? Скажи мне, и я разберусь с ним. Я не допущу, чтобы кто-то угрожал тебе, ты знаешь, как я дорожу тобой, - он взял ее за руки. Точно также как она брала за руки Бориса час назад. Нет, она не сможет так поступить. Слишком она любит его.
  - Нет, Виктор, не стоит... Этот человек влюблен в меня. Его можно даже понять. Безответная любовь. Да и он ничего не сделал, просто он был вне себя, не контролировал себя. Это я сама виновата. Возможно, я давала ему ложные надежды, - она вздохнула и неожиданно разрыдалась, уткнувшись Виктору в плечо, - Боже мой, Виктор, я так запуталась. Я просто заблудилась в себе. Заблудилась также как в этом лесу. Просто мы все заблудились в темном лесу.
   Она помолчала.
  - Прости меня, что отвлекла тебя своими глупостями.
   Он крепче прижал ее к себе:
  - Это вовсе не глупости, Натали. Все, что касается тебя, для меня очень важно. Я найду этого человека, и он ответит за все, только если ты этого хочешь.
  - Нет, нет, не стоит, - она сама не на шутку испугалась, представив, что жизнь Бориса окажется в опасности, - Все это лишнее.
  - Я на многое готов ради тебя, Натали. Ты это знаешь. Я не раз говорил тебе об этом, - повисла неловкая пауза, а потом он продолжил, - Я надеюсь, что у меня есть хотя бы какой-то шанс... Выходи за меня.
   Она была готова к чему угодно, только не к тому. Впрочем, может быть, все складывалось как нельзя лучше?
  
  -6-
  Ты
  
   'Ты - самое дорогое для меня в мире, ты, пожалуй, единственное, зачем я живу', - так говорил он ей. Тамара несмело улыбалась словам брата. Она знала, что он ее любит. С тех пор как умерли их родители, Борис заменил ей и отца, и мать, она стала для него самым важным человеком. Пожалуй, тоже самое она могла бы сказать и о нем. В последнее время он был как будто сам не свой. Нервный и задерганный. Тамара знала, что это наверняка из-за Натали Вестерблум. Она с самого начала чувствовала, что ничего хорошего из того, что брат устроился на работу к этим богачам, не выйдет. А уж тем более она встревожилась, когда Борис связался с этой звездой глянцевых журналов, Натали. Она будто выпивала из него все соки, день за днем Борис становился все мрачнее, весь словно осунулся. Но не ей было его судить. Она привыкла безоговорочно ему во всем доверять, и раз таково было его решение, она и не думала лезть в его жизнь. Но теперь все обернулось иначе. Вчера, когда они прочли в газете о том, что Натали при загадочных обстоятельствах нашли зарезанной в номере фешенебельного 'Атлантика', Борис стал как сам не свой. 'Нам нужно немедленно уезжать, пока не стало слишком поздно', - этим утром сказал он ей. 'Почему ты так этого боишься?'. 'Натали не оставит нас в покое. Уж если она за что-то взялась, она не отступится. Я был в ночь ее убийства в отеле. Наверняка есть записи с видеокамер. У полиции будут все основания подозревать меня'. 'Но ты же не виноват?'. 'Пожалуйста, не спрашивай меня ни о чем. Просто собирай вещи. Мы уезжаем. Нужно уезжать как можно скорее, пока не стало поздно. Я люблю тебя, Тамара. И единственное, что я хочу, чтобы ты была счастлива, в этом заключается мой долг перед нашими родителями'. И Тамара ни о чем не спрашивала. Она всегда верила брату и считала его правым во всем.
   Но, к сожалению, это 'поздно' настало. Часа в три дня, когда Тамара уже паковала чемоданы, раздался яростный стук в дверь. Она подбежала и посмотрела в глазок. У дверей стоял какой-то мужчина и со всей силы колошматил кулаком. Тамара открыла дверь:
  - Что Вам нужно?
   Ничего не ответив, мужчина оттолкнул ее в сторону и влетел в квартиру. Он пробежал на кухню, оттуда в комнату Тамары, мимоходом заметив чемоданы, а затем и в комнату Бориса. Никого там не найдя, он вернулся в прихожую, где стояла ошеломленная девушка.
  - Где он? А ну отвечай! - набросился он на нее.
  - Кого Вы ищите? Что Вам от нас нужно?
  - Отвечай, где убийца!
  - Какой убийца? Вы просто бредите! - Тамара ничего не понимала.
  - Ты знаешь, о ком я, не притворяйся. Где Борис Кустодиев? - продолжал орать мужчина.
   Тамара побледнела. Значит за ним пришли. Значит его разыскивают. Ей нужно было что-то придумать.
  - Я... Я не знаю никакого Бориса, - запинаясь, проговорила она.
  - Врешь! Все ты знаешь! Ты кто ему? Очередная малолетняя любовница? Покрываешь его, значит? А не стоит! Не стоит, - угрожающе сказал он.
  - Повторяю, Вы, должно быть, ошиблись. Я не знаю никакого Бориса. Я живу одна, - Тамара старалась сохранять спокойствие.
   Мужчина схватил ее за руки и затряс:
  - Врешь! То-то чемоданы упаковала заранее, бежать собралась. А не получится сбежать. Твой любовничек - убийца, вот что ты должна знать, уж не знаю, что он там тебе наплел, что ты его покрываешь. Но имей ввиду, что пойдешь с ним вместе по статье за укрывательство. Убийца Натали не останется безнаказанным, это я тебе обещаю.
   Тамара безуспешно пыталась высвободиться из его цепких объятий, одновременно обдумывая его странные слова. Несомненным было лишь то, что его приход как-то связан со смертью юной Вестерблум. Борис был прав. Пока она пыталась лихорадочно сообразить, что же ей теперь делать, дверь снова открылась, и на пороге появился брат. Увидев, что происходит, он не потерял самообладания, а лишь спокойно и как будто бы устало произнес:
  - Здравствуй, Виктор. Знал, что ты придешь. Готов поговорить, только сначала отпусти, пожалуйста, сначала мою сестру.
  
  -7-
  Я
  
  - Меня зовут Борис Кустодиев, мне 26 лет, и я хочу просто рассказать тебе всю правду. Я начну сначала. Я проработал у Ханса Вестерблума полгода. Там же я и познакомился с Натальей. Ханс назначил меня личным водителем своей дочки. До поры до времени все было хорошо, и наши отношения были исключительно деловыми. Но потом она привязалась ко мне, стала делиться со мной своими секретами. Ее истории сначала казались мне забавными, а затем стали пугать. Они не казались мне нормальными для двадцатилетней девушки. Она вечно говорила какими-то загадками. Во-первых, она рассказала мне про свою мать, которую она потеряла, когда ей было семь. По официальной версии газет Мария Вестерблум скончалась от воспаления легких, перешедшего в тяжелую стадию. Злые языки болтали, что в ее смерти виноват ее муж, якобы подозревавший ее в измене. Наталья почему-то склонялась к их версии. Она была твердо убеждена в том, что ее отец убил ее мать. Когда она говорила мне об этом, ее глаза загорались каким-то лихорадочным пугающим блеском: 'Борис, мой отец убил мать. Рано или поздно он погубит и меня. Мне осталось недолго, и я знаю это. Ты знаешь, что есть такие люди, на которых с самого рождения лежит печать смерти? Так вот я из таких людей. Я ношу эту печать с детства, и я не доживу до зрелых лет'. Я пытался переубедить ее и твердил ей, что она слишком впечатлительна, что все это бред. Иногда она как будто бы успокаивалась, но ненадолго. Мало того, похоже она верила в некую связь между собой и матерью, иначе мне никак не объяснить ее поведения. Однажды она сидела на качелях за домом и с кем-то разговаривала, я слышал лишь обрывки фраз: 'Мамочка, мне еще столько всего нужно тебе рассказать. Но об этом как-нибудь в другой раз. Я не хочу, чтобы ты слишком утомлялась'. Я спросил у нее, с кем она разговаривает. Она ничуть не смущаясь сказала, что с матерью. Я подумал, что такое бывает, иногда люди разговаривают со своими умершими близкими, и им от этого становится легче. Но мать Натальи умерла в ее детстве, неужели ей до сих пор столь тяжело? Будто прочитав мои мысли, она сказала: 'Между нашим миром и другим миром существует очень прочная связь. Жаль, что не все ее видят. Лично я все вижу. Никто никуда не уйдет после смерти, все просто попадут в иной мир. Вот и все'. Она что спятила? Да, конечно, многие из нас верят в загробные миры, но она говорила столь спокойно и уверенно, словно сама там побывала. 'Ты веришь в призраков и прочую чепуху?' - спросил я. 'Призраков нет. Никто никуда уходит. Я уже сказала тебе. Смерть - это просто иная форма жизни. Никаких призраков нет. Есть просто иной мир'. Я промолчал тогда, просто не зная, что ей на это ответить.
   А это ее имя? Она упрямо отказывалась называть себя 'Натальей' и придумала себе новое имя - 'Натали'. По ее мнению, оно звучало гораздо лучше. Мало-помалу она всех приучила так себя называть. Но я отказывался играть в ее игры и по-прежнему называл ее Натальей. Мне это дозволялось. Для меня она вообще делала исключения из многих своих правил, можно сказать, что я находился у нее на особом счету. Еще она ужасно любила всякие гадания, и пару раз я заставал ее в комнате всматривающейся в глубину зеркал при свете длинных белых свечей. Я не знаю, что она ожидала там увидеть, но она страшно не любила, когда ей мешали. Она всегда требовала, чтобы у нее в комнате были свежесрезанные розы. Один раз я увидел ее на скамейке в саду, в черном платье, лицо закрыто вуалью, рядом с ней лежат красные розы, и шипами одной из них она что-то вырезает у себя на руке. Я еле ее остановил. Я сказал ей, чтобы она прекратила так делать, что это опасно. Она странно несмело улыбалась. 'Значит ты беспокоишься за меня?' 'Пусть и так'. 'Хорошо, я больше не стану'. Помолчала и продолжила: 'Больше никаких роз. Все это бред. Я сделаю так, как ты скажешь'. Смахнула букет со скамьи и открыла лицо, будто бы показывая, что между нами больше нет тайн. Но самым странным были ее исчезновения. Пару раз в месяц она требовала куда-нибудь себя отвезти, но никому не говорить, куда. Даже ее отцу. Она отсутствовала дня два-три. Ее отец сходил с ума, но я хранил ее тайну. Должно быть, это было для нее важно. А может быть, это просто была некая игра? Вроде попробуй найди меня. Затем она звонила мне и называла адрес, откуда нужно ее забрать. После третьей такой вылазки она пригласила меня с собой, и мы оказались в одном из фешенебельных отелей города. 'Я доверяю тебе. Научи меня быть такой, как ты'.
   Между нами возникла связь. Для меня это почти ничего не значило. Я не знал, зачем я во все это ввязался. Возможно мне льстило, что я тайно встречаюсь с дочкой Ханса Вестерблума. Но для нее это было чем-то большим. Она страшно привязалась ко мне. Все чаще мы с ней куда-то ездили, и теперь не по магазинам, как раньше, а уезжали куда-нибудь за город, либо гуляли в Сан Берри. Наша интрижка длилась месяца три. Однажды мы с ней снова были в одном из отелей, и тогда-то она сказала мне, что любит меня и хочет, чтобы я стал ее мужем. Должно быть, она ждала, что я сделаю ей предложение. Но я молчал. Я сказал ей, что она должна стать нормальной, обычной женщиной, что я не смогу жить с женщиной, которая разговаривает с призраками, может среди ночи уйти гулять в одиночестве, порезать себе руки шипами или вообще внезапно исчезнуть. Она устроила истерику. Она разбила зеркала, вытащила ящики комодов, искромсала постельное белье в дорогущем номере отеля. Она убеждала меня в том, что она нормальная, а псих здесь я - нищий шоферюга, не желающий жениться на богатой принцессе. Я пытался успокоить ее, но ничего не помогало. Тогда я ушел и оставил ее там одну. Ей все сошло с рук. Папаша оплатил нанесенный отелю ущерб. Она никак не объяснила ему своего поведения. Просто не считала нужным. По-моему, она в принципе не считала нужным что-либо объяснять или искать оправдания своим выходкам. Для нее все это было в порядке вещей.
   Но с того дня, похоже, я стал ее навязчивой идеей. Она была убеждена в том, что именно я подходящий для нее человек и должен стать ее мужем. 'Я люблю тебя', - как заведенная повторяла она. 'Признайся, ты это делаешь, чтобы насолить отцу? Ты же ненавидишь его за то, что он якобы убил твою мать? Хочешь отомстить ему и найти себе неподходящую партию? Ты просто психованная дурочка, Наталья'. Она убеждала меня, что это не так, но я не слишком-то ей верил.
   Хорошо, я решил дать ей шанс. Я решил отнестись к ней беспристрастно. Возможно ей и вправду следовало помочь. Я сказал ей, что готов попробовать. Я пока не могу на ней жениться, нам нужно получше узнать друг друга, я предложил ей общаться как друзья, и она вроде бы согласилась. Мне казалось, что дела пошли на лад. Она пыталась вести себя как действительно любящая девушка, а не как капризная и избалованная истеричка. Я уже даже готов был поверить тому, что у этих отношений есть будущее. Пока однажды я не зашел к ней в комнату и не увидел, как она сжигает свечей мою фотографию. Шторы были занавешены, в комнате пахло чем-то паленым. Она сидела вся в дыму, и судя по горстке пепла перед ней, я понял, что это не первая моя фотография, которую она сжигает. 'Что ты такое творишь?' - заорал я, задувая свечи и включая свет. 'Делаю приворот' - она усмехнулась, а потом странно расхохоталась. 'Я хочу, чтобы ты был только моим. Ты готов поклясться мне в верности?' - она вытащила откуда-то из ящика нож и провела по своей ладони. 'Я клянусь тебе на своей крови, что я буду только твоей. Готов ли и ты поклясться мне?' - она протянула мне нож. В ответ я швырнул нож на пол. 'Ты просто ненормальная!' - заорал я, - 'Я надеялся, что ты прекратила заниматься всем этим бредом, но нет. Я не смогу быть с тобой, Наталья, я обычный человек. Меня не привлекают все эти мистические ритуалы и клятвы на крови'. И я ушел.
   Я надеялся, что на этом все закончится. Но она вбила себе в голову, что я ее судьба. Она не отходила от меня ни на шаг. Я стал ее какой-то болезненной страстью. Как-то она даже узнала, где я живу, и пришла ко мне домой. Когда я снова сказал ей, что не смогу быть с ней, она принялась бить посуду, чем жутко напугала мою сестру. Я пытался успокоить ее, а она в истерике билась в моих объятиях. 'Мне нагадали тебя. Мне обещали тебя. Ты мой, ты только мой. И я не отступлюсь'.
   Я на минуту прервался и закурил. Все эти воспоминания словно оживали передо мной сейчас. Немного помолчав, я продолжил:
  - Поверь мне, я просто не знал, что мне делать. Я не мог связать свою жизнь с такой девушкой. Она была слишком странной и непостижимой для меня. Все эти ее гадания, загробные миры, печати смерти, болезненность и истеричность, я просто не мог всего этого выдержать. Возможно, я и должен был ей как-то помочь, но если честно, я не очень представлял как. Я даже немного боялся ее, по-крайней мере, после той истории с приворотом. Я решил, что не буду больше работать у Вестерблума и таким образом не буду больше видеться с ней. Я уволился и устроился водителем такси. Я сказал ей, что между нами все кончено. Вначале она не желала с этим мириться, но потом быстренько вышла замуж за тебя. Я даже порадовался за нее, что наконец-то она нашла человека, который ее действительно любит. Но мое спокойствие оказалось недолгим. Не прошло и месяца после свадьбы, как она позвонила мне и сказала, что хочет встретиться и что-то обсудить. Я приехал в отель, один из тех отелей, где она порой скрывалась от отца в периоды своих исчезновений. Я не знал, зачем она меня позвала. Поговорить о прошлом? Но какое это теперь имело значение, когда она уже замужем. Оказалось, что она так и не успокоилась. Она снова твердила мне о своей неземной любви, и что по ее картам выходило, что я был обещан ей. Одно мое слово, и она уйдет и от мужа, и от отца. Ей никто не нужен, кроме меня. Так она говорила. Я сказал ей, чтобы она выкинула все эти глупости из головы, я ей не пара и никогда не смогу быть с ней. На этом мы расстались. Пока однажды случайно не встретились, когда вы вызвали такси, и я оказался за рулем той злосчастной машины. Пожалуй, с этого все и завертелось по-прежнему кругу. Узнав меня, она попросила тебя выйти. И едва ты захлопнул дверцу машины, как она как безумная схватила меня за руки и зашептала, что эта встреча неслучайна, что ничего случайного не бывает, это определенно знак, что мы снова должны быть вместе. Она умоляла меня дать ей еще один шанс и снова встретиться. Я не знал, что делать. Я пытался образумить ее, что там у машины стоит и ждет ее муж. Но, по-моему, ей было все равно. Ей было абсолютно плевать наверно на всех людей, кроме меня. Она никогда даже не брала в расчет их чувства. Для нее имела значение только она сама и ее желания. Она перегнулась через кресло и поцеловала меня. 'Мы встретимся вновь'. Это прозвучало не как вопрос, а как утверждение. Я пожал плечами. 'Я тебе позвоню'.
   И мы встретились. Произошло это в тот роковой вечер ее смерти. Не прошло и пары недель после этой случайной поездки в такси, как она позвонила и сказала, что будет ждать меня сегодня вечером в 'Атлантике'. Сказала, что это будет нашей последней встречей, и если я по-прежнему откажусь быть с ней, она перестанет мне докучать. Я не слишком-то верил ей, но согласился приехать. До сих пор не знаю зачем. Вечером она прислала мне смс: 'Борис, жду в номере 319. Пожалуйста, приезжай'. И я приехал, как и обещал. Она встретила меня в ослепительно белом платье, волосы аккуратно причесаны, губы накрашены светло-розовым блеском. На столе в хрустальной вазе стоял букет лилий, это были ее любимые цветы, и она всегда требовала их ставить, чуть поодаль на тарелке дыня, в ведерке со льдом - бутылка шампанского. Похоже, что она ждала меня. Шампанское было уже открыто. Пока она разливала его по бокалам, она дала мне нож и попросила разрезать дыню. Затем протянула один бокал мне.
  - За что пьем? - спросил я.
  - За нас, - ответила она и улыбнулась. Наши бокалы звякнули, соприкоснувшись стеклами. Я чуть отпил из своего.
  - Что за повод для шампанского? - снова спросил я.
  - Прекрасный повод. Я согласна выйти за тебя замуж. Я уже и платье подобрала. Как тебе? - она покрутилась передо мной, будто демонстрируя его.
   Я не поверил своим ушам. Поставил свой бокал на стол и внимательно посмотрел на нее, я еще надеялся, что она шутит.
  - Что за фарс ты затеяла?
  - Это вовсе и не фарс. Мы с тобой скоро поженимся, потому что предназначены друг другу судьбой, - она подошла ко мне, обняла за шею, встала на цыпочки и потянулась, чтобы поцеловать. Я слегка оттолкнул ее.
  - Мы с тобой никак не можем пожениться, потому что ты уже замужем.
  - Это вовсе не имеет никакого значения, - она снова беспечно улыбнулась, едва не расхохотавшись.
   Это уже просто переходило всякие границы разумного. Я чувствовал, как во мне закипает злоба. Не помня себя, я смахнул рукой со стола вазу с лилиями, и те упали на пол, вода разлилась.
  - Прекрати, прекрати, Наталья. Я уже не раз говорил тебе и я больше не могу это обсуждать. Я не люблю тебя, и мы не поженимся. Если мы и будем вместе, то в каком-то одном из твоих призрачных миров, в которые ты веришь. Но уж точно не в этом. И не к чему было все это устраивать, цветы, шампанское, дыня. У нас нет никакого праздника. И не будет.
   Она посмотрела на меня как-то обескураженно. Это был первый раз, когда я так взорвался. Эта девушка могла кого угодно довести до безумия.
  - Значит ты в этом уверен?
  - Уверен, - сказал я и направился к двери номера, полагая, что наш разговор окончен.
  - Хорошо же. Ты просто еще не знаешь, Борис, на что я способна. Если я что-то хочу, то я иду до конца. Не в этом, так в другом мире. Хорошо, пусть будет так.
   Это было последнее, что я от нее услышал. Возможно, это были ее последние слова в этой жизни. Но тогда я не воспринял их всерьез.
   О том, что они значили, я понял лишь на следующее утро, когда прочел в утренних газетах о чудовищном убийстве Натальи Вестерблум в номере отеля 'Атлантик'. Тогда я догадался о том, что она придумала. Она сама вонзила нож себе в грудь этой ночью, но обставила все так, что обвинить должны были меня. Я был последним, кто видел ее живой, последним, кто заходил в ее номер. Меня засняли камеры в холле и коридорах отеля. Мне она звонила и писала весь день. На ноже, которым я резал дыню, и которым она себя зарезала, были мои отпечатки. Мои отпечатки были и на бокале, и на столе, и на ее платье. Наконец, эта ваза с лилиями, которую я так кстати свалил, также свидетельствовала о том, что возможно между нами произошла ссора. Пара полицейских сводок, и можно без труда установить, что я ее бывший водитель. Наверняка можно предположить, что между нами была какая-то связь, и я убил ее, например из ревности. Уверен, что тебе она наплела что-нибудь этакое. То есть, достаточно будет еще твоих показаний, чтобы меня упекли. Ну и наконец, перчатки, которые она зачем-то надела, и о которых я узнал тоже из газеты. Она надела их вовсе неспроста. Это все за тем, чтобы на ноже не осталось ее следов.
   Я помолчал и медленно потушил сигарету.
  - Я даже и не слишком удивлен. От нее можно было всего ожидать. Жизнь и смерть для нее не имели особого значения. Значит она готова была даже пожертвовать собой, чтобы меня посадили за решетку. Видимо именно так она решила отомстить мне, таким образом как бы навечно соединив нас.
   Тамара слушала меня, затаив дыхание. Виктор выглядел ошеломленно, но молчал, видимо обдумывая все, что я только что рассказал. Я ждал, пока он что-нибудь скажет, но не дождавшись, сам продолжил разговор:
  - Теперь ты все знаешь. И это тебе решать, верить мне или нет. Но я прошу тебя об одном. Если ты мне веришь, пожалуйста, дай нам с сестрой уйти. Моя сестра - это единственное, что у меня есть. Я не хочу, чтобы она осталась совсем одна, когда меня засадят ни за что. Чтобы оправдаться, нужны будут юристы, у нас даже на это нет денег. Пойми меня, я просто хотел жить спокойной жизнью с Тамарой, я ничего этого не хотел. Я стал жертвой злосчастного стечения обстоятельств, и я уже давно проклинаю тот день, когда впервые переступил порог дома Вестерблумов.
   Виктор по-прежнему молчал. Я все ждал, пока он что-нибудь скажет. Но он сидел, уставившись перед собой в одну точку, словно не видя меня. Я счел это молчаливым согласием. У меня оставался только один вариант, и мне надо было рискнуть. Чемодан Тамары был уже давно собран, мы хотели уехать еще вчера, как только я узнал об убийстве Натальи. Я пошел в свою комнату и наскоро побросал все самое необходимое в свой. Когда я вышел из комнаты, Виктор, по-прежнему не шевелясь, сидел на стуле на кухне. Я взял оба чемодана и едва заметно сделал знак Тамаре.
  
  -8-
  ***
  
   После того как Борис и Тамара ушли, Виктор остался сидеть в их квартире один. Как все странно запуталось после этого рассказа Бориса. Тот человек, которого он винил во всех своих бедах, похоже оказался невинной жертвой. Он даже не понимал, какие чувства сейчас испытывает к Борису, Наталье, самому себе. Кто мы все были друг другу? Он уже так во всем этом запутался... Как она тогда говорила, когда он делал ей предложение, 'будто мы все заблудились в темном лесу'. Возможно, так оно и было?.. Но Виктор знал один, пожалуй, один-единственный выход из этого леса. Он набрал номер следователя:
  - Добрый день, Андрей Ефимович. Янтарев беспокоит.
  - Да, Виктор Ярославович, мы не забываем про вас, - залепетал тот услужливым голосом в трубке, - Все под контролем. Мы установили личность человека, который находился в номере Вашей жены в ночь убийства. Это Борис Кустодиев, ее личный шофер. Мы также установили его адрес. Оперативно-следственная группа готовится сейчас выехать на квартиру к Кустодиеву и задержать его по подозрению в убийстве. У нас есть все к этому основания... - следователь собирался продолжить, но Виктор его перебил.
  - Не стоит, Андрей Ефимович. Не стоит ехать к Кустодиеву понапрасну. Не стоит задерживать ни в чем неповинного человека. Я хочу сделать чистосердечное признание. Это я убил свою жену. Вы были правы вчера, подозревая меня. Я убил ее из ревности, я считал, что она мне изменяет. Я готов сотрудничать со следствием. Я сейчас сам к Вам приеду.
   В трубке потрясенно молчали. Следователь уже представил себе завтрашние заголовки газет о громком деле: 'Наследник нефтяной империи Янтарев-младший хладнокровно зарезал свою жену, дочь миллионера Вестерблума, в номере фешенебельного 'Атлантика'. Похоже ему светит сенсация.
  - До связи, - сказал Виктор и отключился.
  
   Да, Наталья всегда все хорошо рассчитывала. Но одно она рассчитать не могла. То, что Виктор возьмет на себя вину в ее самоубийстве. Если она верит в существование иного мира, то и я верю, - рассуждал он. А если так, то жива она или нет, не имеет в том другом мире вовсе никакого значения. Я люблю ее, а значит смогу доказать ей свою любовь. Я люблю ее настолько, что не позволю ей нигде быть с Борисом. Она рассчитывала, что сделав его якобы своим убийцей, навсегда привяжет его к себе. Но я обошел ее. Теперь она знает, что это я тот человек, который действительно любит ее, и который готов пожертвовать собой ради нее. 'Теперь ты знаешь это, Натали', - сказал он, обращаясь в пустоту, - 'Ты знаешь, что я люблю тебя, и только я. Я не позволю тебе быть с ним, моя Натали. Ты проиграла, моя любимая. Никто не выиграл'.
  
  
   2016 г.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"