Много кого довелось мне обманывать за свою жизнь, но индийского демона только один раз.
Побывать в Индии мне не приходилось, и познаний об этой стране у меня было очень немного. Касту йогов(1) я знала - лучшую из каст, артиста Раджа Капура, и всё остальное, о чем когда-то Высоцкий пел. Соседка моя, пенсионерка со стажем, Анна Михайловна, с упоением смотрела по какому-то телеканалу индийское кино, а потом приходила ко мне чаёвничать и рассказывать очередную невообразимую историю про бандитов, сокровища и красивейших женщин.
Бандиты и сокровища у нас на каждом шагу, что до индийских красавиц, то они всегда руководствовались простейшим правилом: одеяния поярче, а золото чтоб звенело и слепило. К ярким краскам Анна Михайловна всегда была неравнодушна, а я - напротив, не склонна была ими увлекаться. И вот в один ненастный октябрьский день в моей скромной квартире жарко полыхнуло настоящее индийское сари.
- Кассиопея Аркадьевна, а я к вам с подарками! - услышала я веселый голос в трубке домофона.
Накануне я легла поздно, так как непростительно увлеклась детективным сериалом, поэтому нынче встала, когда время уже близилось к полудню, и теперь не спеша варила себе кофе. Тут-то и объявился из очередной поездки мой единственный племянник.
Когда Фёдор вторгся в мою дверь, я ахнула - баул, который он проталкивал в прихожую, был настоящей "мечтой мародёра" - размерами с небольшой шкаф. "Это всё у него подарки?" - встревожено подумала я. Сдаётся мне, следовало приготовиться к чему угодно. На всякий случай я достала пряники и испеченную вчера шарлотку. В качестве обороны от грозной Индии они, конечно, не могли сравниться со взводом британских колониальных солдат, но племянника я не видела несколько месяцев и полагала, что Индия тихонько посидит до поры до времени в своем рундуке, пока мы с Фёдором насладимся крепким кофе.
Я ошиблась. Индия победила. Племянник тут же открыл баул, который действительно оказался чем-то вроде шкафа. И начал доставать из него всяческие чудеса.
- Я тут у одного фантаста вычитал, знаешь, тётя Кася, что надо сделать, чтобы успокоиться?
- Что?
- Сосчитать на санскрите до десяти. Задом наперёд.
- Я не знаю санскрита.
Хорошо, что я выключила газ под кофе, не то бы сейчас отмывала залитую кофейной гущей кухню. Но неужели Фёдора даже запах не может отвлечь? И вообще, не хочу я учить санскрит, едва выйдя на пенсию.
- Это уже в обратном порядке? - Уточнила я на всякий случай.
- Нет, это в прямом.
Дай бог памяти. Хотя, на что оно нужно?
Фёдор накинул мне на плечи подлинную кашмирскую шаль. Восхитительный узор нежно-сиреневого, почти белого цвета. Как раз для особы моего почтенного возраста. На диване меж тем росла гора диковинных вещей. Меня всё больше увлекал этот процесс - посуду и всяческие безделушки я люблю безмерно. Фёдор знал, какие подарки мне покупать. Племянник гордо извлекал из своего переносного шкафа серебряные украшения, шарфы, длинные юбки, металлическую посуду, тщательно обернутую мягкой бумагой, ароматические свечи, искусственные гирлянды цветов, упаковки чая и пряностей, статуэтки страшноватых индийских богов, потом под его пальцами что-то громко зашуршало, и на диван выплеснулась яркая оранжево-алая блестящая волна. Я даже отступила назад, боясь, что дивана ей будет мало, и она захлестнет меня.
Я осторожно потрогала сари за вытканную золотом кайму. И что мне с этим богатством делать? Помню, в одном дамском романе героиня сшила себе из сари бальное платье. Но мне некуда шить бальные платья, к тому же книжной героине было лет эдак восемнадцать. А если я пройду по улице в одежде такого цвета, то на улице выключатся все светофоры, завоют все собаки, а пожарники срочно поднимутся по боевой тревоге. И хорошо, что быков в городе никто не держит, иначе все они пошли бы за мной, громко ругаясь на ходу.
***
Анна Михайловна, с которой мы жили дверь в дверь, стена к стене, всегда была особой экстравагантной. К старости она решила списать все свои чудачества на возраст, и встретила восьмидесятилетие вовсю наслаждаясь жизнью. Анна Михайловна лазила через заборы и в окна, даже в районной поликлинике, каталась на велосипеде по самым шумным улицам, делала утром во дворе зарядку, громко распевая на весь квартал, носила белые атласные туфли и ярко-красные юбки и так ругалась с участковым милиционером, что он предпочитал обходить подъезд, а то и дом наш по большой дуге. Дворник, удрученный попреками и личным примером Анны Михайловны, содержал наш двор в идеальной чистоте, уличные кошки (раз в сутки обязательно накормленные моей энергичной соседкой) ходили по стеночке и не пахли, а школьники никогда не могли прогулять уроки из-за того, что проспали - Анна Михайловна наперечет знала все семьи, где есть дети, и ровно в семь утра бежала устраивать общую побудку. Лично я всегда подозревала, что восьмидесятилетняя дама возомнила себя бесплотным существом, кем-то вроде святого духа или привидения, которому ничего не страшно, и она втихомолку пролезает под шлагбаумы а также швыряет с балкона разным мелким мусором в проходящих по улице подростков. Я её слегка побаивалась, но как запретить одинокой старушке приходить к вам домой чуть не ежедневно? А ведь я с трудом терплю чужих людей у себя в квартире, и Анна Михайловна с её кошмарной неиссякаемой энергией, ссорами с подростками и их родителями, индийским кино и всяческими причудами частенько меня раздражала.
Вечером Анна Михайловна наведалась ко мне, чтобы угостить меня еще одной индийской историей. И споткнулась прямо на пороге.
- Касенька, что это у тебя?
- Племянник... - Неопределённо сообщила я.
К счастью, Анна Михайловна не кинулась проверять, под каким из подарков притаился Фёдор, а тотчас же догадливо уточнила:
- Он приехал из Индии?
- Да, - вздохнула я, отодвинула сари и присела на краешек дивана. Сари непокорно поползло обратно, а потом тихонько заструилось с дивана на пол. Шуршало оно долго. Анна Михайловна жадно провожала сари завороженным взглядом. Ума не приложу, куда этот безразмерный шёлк теперь сложить?
- Касенька, а что ты будешь со всем этим делать?
Индийский фильм мигом был забыт.
***
Фёдор явился снова спустя неделю. Он был очень зол.
Я всей душой любила единственного племянника, именно поэтому не стала приставать к нему с вопросами, а молча покормила его обедом. И только после этого слегка успокоившийся Фёдор объяснил мне, что произошло: в очередную командировку в Кашмир его не берут. Сам ректор сделал вывод, что Фёдор достаточно наработал материала, стало быть, пусть сидит на кафедре и пишет диссертацию, а в Кашмир поедут молодые перспективные сотрудники.
Фёдор сидел на моём диване, в который я поспешно затолкала двенадцатиметровую шелковую реку как раз перед его приходом. Милый племянник обхватил руками голову и непрерывно ругался. Исключив из его монолога жалобы и бессвязные проклятия, а так же призывы к Шиве и Сканде(2), я уразумела следующее: некий чиновник от науки желает послать своего сына на отдых. И не в Кашмир, а на Гоа. А простейший способ попасть в Индию - отправиться туда в составе группы ученых.
Я грустно спросила:
- Что же он путёвку-то не купит в своё Гоа?
Оказалось, что у сыночка имеются некоторые сложности с законом, могут и не выпустить. А на пляж "молодому и перспективному" очень нужно.
- А ты, выходит, можешь уступить ему своё место.
Фёдор безмолвно потряс кулаком. Весь запас проклятий он уже израсходовал.
***
Анна Михайловна наведалась ко мне с великолепной идеей.
- Давай, Касенька, из твоего сари шторы пошьём.
- К-ка-кие ш-шторы? - От неожиданности я принялась немного заикаться. Анна Михайловна с охотой изложила мне свой план: двенадцати метров алого шёлка как раз достаточно, чтобы изготовить портьеры на окно и дверь в моей гостиной. А из паллу(3) выйдет пара славных диванных подушек.
Дизайнер, однако, моя пожилая соседка. Самое страшное то, что и швейная машинка у неё имеется. Я постановила отдать своё сари на растерзание. Пусть себе Анна Михайловна тешится, зато разом избавлюсь от сари и соседку займу. Поначалу, правда, опасалась, что мы сейчас понесем роскошный дар Фёдора как транспарант на первомайской демонстрации - сворачиваться сари никак не хотело, и мне представлялась бесконечная сверкающая алая полоса, протянувшаяся из одной двери в другую.
- Хорошо, Анна Михайловна, что мы с вами на одном этаже живем.
- А что? - Не поняла соседка, споро собирая сари в самый большой пакет, какой только нашелся в моём доме.
Я не ответила, подумала только, что если бы мы пошли с огромным красным полотнищем по улице, нас непременно арестовали бы за несанкционированный митинг.
***
Позднее в тот же вечер я варила кофе у себя на кухне. Праздновала победу над сари, которое мы с Анной Михайловной только что расчленили. То есть, выкроили из него шторы и подушки, конечно же.
День выдался хлопотный и, усевшись за стол с большой чашкой кофе со сливками, я поняла, что почти засыпаю. Из огня на плите внезапно высунулась тонкопалая красная рука и погрозила мне корявым длинным пальцем. Я поморгала. Разве я не выключила всё перед тем как сесть за стол? Пришлось подойти к плите, завернуть огонь, а потом для верности - ещё и перекрывающий газ кран.
Я отправилась стелить постель, потом вспомнила, что не помыла чашку, и вернулась на кухню. На плите снова горел огонь. А в огне - тут я потрясла головой в надежде прогнать видение - сидел маленький красный демон. Ну, вот вам. Полагала, что после соседки с её индийским телевидением мне будут сниться факиры и всякие фламенко, а вместо этого снятся черти.
Я проверила газовый кран. Его никто не открывал. Значит, точно снится - заморочено решила я и принялась считать:
- Дас...
- Чего? - спросил демон, наклоняясь ко мне.
- Но, хат, сат, - зачастила я, боясь сбиться.
- Чхе, - ехидно подсказал он.
- Панч, - обрадовано поддержала я, - чар, тин...
- А зачем это?
- Не мешай, тебя прогоняю. Тин, до, эк, - торжественно договорила я, гордая тем, что ничего не забыла.
- Послушай, женщина, - тревожно начал он. - Кто тебе сказал, что так можно прогнать древнего слугу ракшасов(4)?
- Племянник... - Тихо сказала я.
- Твой племянник производил впечатление образованного человека. Почему он верит в такую чушь?
Я уселась на кухонный табурет и рассеянно съела печенье из вазочки на столе.
- А откуда ты знаешь моего племянника?
Кто-то мне говорил, что если видишь во сне кошмар, надо попробовать притвориться, что не боишься, и вести себя как ни в чем не бывало.
- Он же сам меня к тебе привёз! - Вскричал красный бес, слезая с плиты. Огонь немедленно погас.
- Как привёз?! Где?! - Я встревожено посмотрела на полую раскрашенную статуэтку чрезвычайно клыкастого Шивы. На мой взгляд, она была самым подходящим вместилищем для маленького демона.
- А ты меня выпустила, - убитым голосом договорил бес, явно сомневаясь в моей интеллектуальной состоятельности.
- Я выпустила? - Возмутилась я.
Он уселся прямо на пол, и устало сообщил:
- Я был заткан в узор этого проклятого сари. Ты его разрезала. Теперь я на свободе.
Ну вот, а мне всегда говорили, что я кроить не умею.
- Я выполню твоё желание. Любое.
- Эээ, стой-ка. Я слышала, что, заключая договор с демоном, человек должен ему что-нибудь отдать. Или ты меня облагодетельствуешь за полученную свободу?
Красный бес только расхохотался.
- Ну уж, нет! Я должен что-нибудь получить за исполнение твоего желания.
- Что?
- Потом решу, - уклончиво ответил он. - Приму во внимание то, что ты и Фёдор меня освободили.
Я поёжилась. Знаю я по книгам, как именно бесы принимают во внимание. Однако желание у меня было, и очень сильное.
- А я могу подумать? Скажем, до завтра?
Одним плавным движением демон оказался рядом и заглянул мне в глаза:
- Но я же знаю, что у тебя есть желание. Почему бы тебе не сообщить его прямо сейчас?
- Потому что я должна всё взвесить.
- Нет.
- Что - нет?
- Нет у тебя времени. Или желай сейчас, или я ухожу. И, кстати, то, что мне положено за твоё желание, возьму просто так.
Ах ты, гад красномордый!
- Ну?!
- Хочу, чтобы мой племянник поехал в Индию. Со своей группой ученых, на работу. Чтобы ему никто не препятствовал, и он успешно съездил в эту командировку.
- Ты специально?
- Да! - Я страшно гордилась тем, что не оставила нечистому ни единой лазейки.
- Ну, хорошо. - Демон поднялся на подоконник и распахнул створки окна. - Будь по-твоему.
- Эй, а выкуп-то какой? - Крикнула я, поняв, что он улетает.
- Потом скажу. Я ведь могу подумать?
Он исчез. Окно захлопнулось.
***
Утром по телевизору все местные каналы передавали новость про небывалый пожар в нашем городе: машина врезалась в стойку автозаправки. Сам водитель каким-то чудом уцелел, зато спровоцировал взрыв и возгорание.
Анна Михайловна охала и причитала на все лады. Я помалкивала, подозревая, что поджигатель мне отлично известен.
Затем позвонил крайне взбудораженный Фёдор и нервно сообщил, что "молодой и перспективный" охотник до пляжного отдыха ночью угодил в автомобильную аварию и возлежит в хирургии со множественными переломами. Теперь ему долго будет не до пляжей, и Фёдор тотчас же бежит просить ректора вернуть его в списки отъезжающих в Кашмир.
Я уселась на диван и принялась размышлять. Первое - демон нашел-таки лазейку в моём желании. Я не подумала про конкурента Фёдора, и нечистая сила тут же воспользовалась этим, выведя конкурента из игры самым нечестным способом. Хорошо хоть, не убил, а то вспоминать бы мне до конца моих дней бедного чиновничьего отпрыска, который поплатился жизнью за то, что слишком любил пляжный отдых. Второе - когда теперь красный демон явится ко мне и потребует свою часть договора?
Впрочем, договор-то еще не исполнен.
Через два дня Фёдор известил меня, что едет в Индию.
***
Демон вылез из-под турки на плите поздно вечером.
- Почему ты не держишь печь или камин, женщина? Я должен являться к тебе из этого гнусного и дурно пахнущего устройства.
Камин в квартире? Спятил?
Я развела руками, решив не злить духа, хотя на языке так и крутилось "ничего, потерпишь".
- Я выполнил свою часть договора?
- Да. - Подтвердила я.
Он кивнул.
- Теперь ты скажешь, что требуется от меня?
- Скажу... - Он сощурился неприятно и заявил глухим голосом: - В праздник дивали(6) к тебе придёт очень дорогой тебе человек. Он разобьёт в твоём доме чашку. Бить посуду - к беде. Тебе ведь очень дороги твои чашки, женщина?
- Да, - пролепетала я.
- Хорошо, тот, кто в нынешний праздник дивали разобьёт одну из твоих любимых чашек, проживёт после этого ровно год.
- Почему год? А потом что?
- Цена твоей чашки - год жизни, глупая женщина. Вы, дамы, всегда так любите посуду! Я хочу, чтоб ты дрожала над своими чашками, словно они золотые.
- Постой!
Я хотела спросить, когда он, этот праздник дивали, и что за человек должен разбить чашку и почему посуду бить - к беде? Но демон исчез тотчас же, едва договорив последнее слово. Вот как он учел, что освободили его из сари я и Фёдор.
Тут я впервые взволновалась, вспомнив про своего племянника. Требуется срочно отправить его подальше от меня. Пусть улетает в свою Индию как можно скорее. Тогда он не сможет прийти ко мне и разбить чашку.
Когда Федор позвонил мне и сказал, что хочет зайти в гости, я сухо ответила, что у меня нет времени его принимать. Племянник обиделся и заявил, что в таком случае улетает завтра же с первой группой. Я пожелала ему счастливого пути и облегченно вздохнула, когда он закончил разговор. Пусть обижается, главное - он будет делать это на большом расстоянии от моего дома.
Два дня прошли тихо. В субботу, после того, как Федор позвонил из аэропорта, ко мне явилась Анна Михайловна с новым пирогом собственного изготовления.
- Касенька, давай пить кофе! Если хочешь, пойдем ко мне, только свари кофе ты сама, у тебя так вкусно получается!
Я отказалась идти к Анне Михайловне - ну как придется смотреть очередное индийское кино - и полезла в кухонный шкаф за банкой с кофе. Когда я зажигала газ, он почему-то полыхнул ярко-алым пламенем. Впрочем, испугаться я не успела. Газ не взорвался, и пламя вскоре стало привычного голубоватого цвета. За кофе мы с Анной Михайловной просидели до позднего вечера, обсуждая мои будущие шторы.
- Знаешь, Кася, поздно уже, я, наверное, пойду, - Анна Михайловна легко, словно юная барышня, поднялась с дивана, собрала чашки с ложками и двинулась на кухню, чтобы их помыть. Я осталась сидеть, зная, что забирать у соседки чашку, которую она собирается помыть, всё равно что отнимать у ребенка любимую игрушку. И вот тут-то из кухни раздался звон.
Я прибежала к Анне Михайловне и увидела, что она понуро стоит над раковиной. Красивая чашка Ломоносовского(5) фарфора каким-то образом выскользнула у пожилой дамы из рук и разбилась. Я обмерла. Чашка разбита. Дорогой мне человек - Анна Михайловна? Не может быть! Хотя, почему не может? Я-то всё это время полагала, что злой дух нацелился на Фёдора, а он, оказывается, задумал лишить меня старушки-соседки.
- Анна Михайловна, - со страхом спросила я, - с вами всё в порядке?
Соседка заплакала.
- Касенька, как же так? Такая дорогая чашка... Как я могла?
- Анна Михайловна, - перебила я её, - бог с ней, с чашкой, вы-то как себя чувствуете?
- Да, что мне сделается, Кася...
Мы еще немного поговорили о погибшей чашке, я почти заверила соседку, что чашка - дело наживное, и мне её ничуточки не жаль, после чего Анна Михайловна направилась к двери, утверждая, что совесть теперь не даст ей спать до самого утра. Первый мой испуг прошел, я на пару секунд отвернулась... и, как выяснилось, зря. Пожилая дама тяжело опустилась на пол в моей прихожей и тихо попросила:
- Касенька, кажется, мне нужно к врачу.
***
Врач из "Скорой помощи" и дюжий санитар помогли перенести Анну Михайловну на диван. После сердечного приступа больного нельзя трогать. Даже из квартиры в квартиру её решили не перемещать.
Ну и хорошо, - решила я. Побудет под моим присмотром.
Врач очень сердито выписал кучу рецептов и так же грозно посоветовал больную не тревожить. Я попыталась спросить у него, выздоровеет ли моя пожилая соседка, но он лишь пожал плечами в ответ. В таком возрасте - чудо ещё, что сердечный приступ не убил её сразу. Я сообщила ему, что Анна Михайловна отродясь ничем не болела, но что он обиженно ответил, что знает этих бодрящихся старушек, которые до последнего скрывают от окружающих свои недомогания.
На том мы с ним и расстались.
Если красный демон не соврал, жить Анне Михайловне остался ровно год.
***
Я не спала до самого утра. Поначалу меня одолевали грустные мысли - вот, какую плату взял демон за то, что Фёдор отправился в Индию. Теперь я целый год буду наблюдать, как угасает самая бойкая старушка нашего района и постоянно помнить, что произошло это по моей вине. Дивали, значит, проходит за два дня до конца октября. Племянник как-то говорил, что это у них не то новый год, не то Рождество. А я могла бы и запомнить, и просидеть весь день, не впуская к себе вообще ни единой живой души.
Утром, едва я погрузилась в дремоту, меня разбудил звонок Фёдора. Пока он радостно кричал про погоду, я никак не могла сообразить, что за шум вынуждает его так орать в трубку. Потом поняла и осторожно поинтересовалась:
- Феденька, там, что, война у вас?
- Какая война, тётя? Праздник же!
- Праздник?
- Дивали, не помнишь разве? Я же рассказывал тебе.
- А-а, он разве не вчера был? - Растерялась я.
- Тётя Кася, - голос Фёдора стал укоризненным, - индийцы - люди основательные. Они не будут праздновать только один день. Дивали до четвёртого ноября нынче.
- Скажи, Федя, а что, у них разбить что-нибудь - к несчастью? - Я решила уточнить всё до конца.
- Не что-нибудь. Кувшины бить к несчастью, тётя.
Еще не понимая, какую из этого можно извлечь для себя выгоду, я поговорила с племянником и хотела было как следует обмозговать сложившуюся ситуацию, но не смогла. Сон всё-таки сморил меня, причём, в самый неподходящий момент.
***
Решение пришло во сне. Я встала около полудня, бодрая и свежая, и подумала - как же всё просто! Зайти на кухню и сгрузить на большой поднос все чашки, какие только нашлись в моих шкафах - дело пяти минут.
С тем я и пошла к Анне Михайловне, которая тоже уже успела пробудиться.
Я рассказала больной всё как есть. Какое же страшное разочарование постигло меня, когда она заявила:
- Тебе приснился сон, Касенька,
Я застонала.
- Анна Михайловна, что вам стоит попробовать? Чашку жалко что ли?
- Стара я, Кася, для всех этих чудачеств, - устало сказала она, - видно, столько мне было отпущено на этом свете, чего уж там.
И это говорит мне женщина, которая еще вчера бесстрашно ругалась с участковым и бегала по проспекту в спортивном костюме! Как же она постарела за одни только сутки!
Я сказала самую пламенную речь, на какую только была способна. О том, как осиротеет наш дом без Анны Михайловны. О том, как тоскливо будет мне по вечерам, если меня никто не станет навещать и рассказывать мне содержание индийских фильмов. И всё это время думала: как же я останусь совсем одна? Ведь племянник приезжает так редко.
Соседка лежала молча, прикрыв глаза. Я решила, что она не слушает меня и выложила то, что пришло мне в голову сегодня под утро. А именно: красный демон добился того, чего хотел. Фёдор должен был радоваться, что ни в чём не повинный человек переломал себе руки и ноги для того, чтобы он, Фёдор, смог поехать в Индию. Я должна радоваться тому, что не племянник мой разбил чашку, а просто посторонняя женщина, которая и так уже слишком стара, и её не жаль...
Она всё ещё молчала. Я пошла к двери, остановилась на пороге и сказала:
- Учтите, Анна Михайловна, если вы умрете, я к вам больше не приду смотреть индийское кино! Ни за что не приду, вот увидите!
Тут она, не говоря ни слова, взяла мою чашку Ломоносовского фарфора и грохнула её об пол.
- Если меня после этого хватит инфаркт, Кассиопея Аркадьевна, это будет на вашей совести, несносная вы женщина!
- Это я-то несносная?! - вскричала я, схватила другую чашку и тоже грохнула её об пол.
Как показала практика, бить посуду - увлекательнейшее занятие. Анна Михайловна остановилась и перевела дыхание только после того, как мой поднос опустел.
- Кассиопея Аркадьевна, отведите меня ко мне домой, и немедленно! - Загремела Анна Михайловна своим прежним, командным голосом.
Я слегка струхнула и робко спросила - что, теперь мы с Анной Михайловной враги навек? Она снисходительно улыбнулась и сказала:
- Нет, Касенька, просто мне хочется чаю.
- Так у меня есть...
- Если я правильно оцениваю ситуацию, теперь в твоём доме чай пить не из чего.
***
К концу недели Анна Михайловна уже совсем поправилась и снова бодро делала зарядку во дворе, воспользовавшись недавно наступившей хорошей погодой.
Участковый милиционер, подойдя ко мне, высказал опасения, что старушку хватит следующий приступ прямо здесь, а ему отвечать. Я улыбнулась заверила его, что как раз этого он может не опасаться. Участковый погрозил мне пальцем, а я в ответ сообщила, что старость - это и его недалёкое будущее.
В нашем договоре с красным демоном была не лазейка, а целая брешь, которую он почему-то не заметил. Заметила её я: если человек, придя ко мне домой разобьёт чашку, то проживёт после этого ровно год, но что мешает ему разбить две чашки, три, четыре?
Впрочем, дивали в этом году уже закончился. Теперь в моём доме можно бить посуду сколько угодно, потому что про дальнейшее красный демон ничего не сказал.
- Чтобы успокоиться, - сказала я участковому совершенно серьёзно, - нужно сосчитать до десяти. Задом наперёд. На санскрите.
***
В конце ноября портьеры из алого сари были готовы.
Теперь в моей гостиной всегда восход над Гангом, даже в самый сумрачный, холодный и ненастный вечер. Невиданной красы шторы и подушки лишают дара речи всех гостей. Кроме Фёдора, конечно. Он работает в Кашмире, но раз в полгода непременно приезжает ко мне в гости. Привозит подарки и рассказывает что-нибудь новое
Сари он мне больше не дарит.
А я почему-то стала охотнее заходить к соседке и смотреть вместе с ней индийские фильмы. Она как и раньше бегает по проспекту и воспитывает всех, кто ей подвернется - от ленивых школьников до уличных котов. Думаю, я не зря пожертвовала своим чайным сервизом. Да, я вам не сказала: предметов в нём было на двадцать персон.
***
Примечания:
1. Касты йогов не существует.
2. Бог войны в индийской мифологии.
3. Конец сари, обычно украшенный узорами.
4. Злой дух в индийской мифологии
5. Ленинградский фарфоровый завод имени М. В. Ломоносова