"Все условности... - это была его коронная фраза, - деньги, карьера, положение в обществе - рамки, придуманные людьми для сдерживания их же собственных варварских наклонностей". Обаятельный своей склонной к нигилизму натурой, придерживающийся принципа "что естественно, то не безобразно", он неизменно очаровывал всех своих сверстниц, а позднее и дам более значительного возраста. Он был то ли романтиком, начитавшимся Ницше, т ли циником, кумиром которого был Дон Кихот...
В целом ему жилось легко. Ведь у него не было рамок, он не был стеснен условностями. Свой день рожденья он каждый год справлял в замке одной своей благодетельницы, которая любила приговаривать, что "этот юноша далеко пойдет..." На что он флегматично утверждал: "Это все условности". Иногда, когда приходилось совсем туго, закон тоже становился условностью, ненужной рамкой, за которую он благополучно выходил.
Днем он подрабатывал дворником, вечером занимался духовной самореализацией. Он не был свободным художником и даже свободным писателем. Скорее он был свободным талантом, в том смысле, что он был безупречен во всех видах искусства. По ночам он пропадал у своих бесчисленных знакомиц. У них он чаще всего демонстрировал свои актерские способности..."
Звонок в дверь прервал ход ее мыслей. Она так давно мечтала писать мемуары, а когда наконец нашла для этого время, вдруг срочно кому-то понадобилась. "Кто там?" - сердито спросила она, не удосуживаясь заглянуть в глазок. "Мам, это я!" - стремительно вошел в уже раскрытую дверь высокий молодой юноша, - я был у Тима. По телику отца показывают. Включай быстрее!" - раздеваясь на ходу, возбужденно тараторил он.
"Сейчас, сейчас, не торопись, - она вставила штепсель в розетку, - это ведь не первое и, дай бог, не последнее его интервью. Пора привыкнуть, что появляться на телевидении теперь папина постоянная работа".
"...когда человек идет к намеченной цели, к своей мечте, все: любовь, чья-то ненависть, чья-то злоба - все это условности... они неосязаемы, а значит их нет..." - вещал Он с губернаторской трибуны.