Нежинская Наталья Николаевна : другие произведения.

Спасибо

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Обожаю бабушек и дедушек, своих и чужих, - общих. Люблю страшной любовью. С ними веселее жить. Задиристее. Вещественнее.
  
  Попрошу не путать любовь к бабушкам и дедушкам с геронтофилией. Бесполезно искать в моих словах скрытую иронию - ее там нет.
  
  Пять часов утра.
  
  Смятое трудной ночью лицо дежурной медсестры приемного покоя. Халат, скинув броню крахмала, болтается на плечах, путается в коленях. Сомнамбулический взгляд:
  
  - Доктор, там опять скорая...
  
  - Что? - самое время для утренних кровотечений...
  
  - Ой, не знаю, - бабуля,... ей глотать тяжело...
  
  - Анализы набирают?
  
  - Нет,... сейчас,... Лену разбужу.
  
  Пока она разбудит лаборантку, может - поспать? Веки стремятся навстречу друг другу, намертво склеиваются. А ну ее, эту работу, к едреней фене, вместе со скорыми, спящими медсестрами и неглотающими бабушками! Вынимаю себя из продавленного "доцентского" кресла, где задремала минут двадцать назад, и пересчитываю ногами квадратики пола.
  
  - Утро доброе, что случилось? - глаза очнулись и ощупывают мясистости и отяжелелости бабули, сидящей на побледневшей кушетке.
  
  - Ох, деточка, так тяжело,... так печет...- для убедительности пухлая ладошка прижимается к не менее пухлой груди.
  
  - И давно печет? - автоматически заполняю талон скорой,... ага, зовут нашу бабулю - Александра Федоровна.
  
  - Так давно ж, деточка, недели две как...
  
  Неторопливо, с пробуксовочкой, заводятся мозги. Что имеем: две недели не глотает,... рука на груди, - кардиолога нужно,... и психиатра - для меня, в связи с утренней подозрительностью...
  
  - Александра Федоровна, за две недели боль усиливалась? - на имя-отчество реакция замедленная, секунд тридцать.
  
  - Та когда как, по-разному. От глотну, так и шарудит оттутечки, - рука обминает воротник.
  
  - Лена, с пробуждением вас. Здесь: общий, группа и,... пока хватит, - к бабуле, - Федоровна (реакция мгновенная), кроме этой боли еще что-нибудь беспокоит?
  
  - Ну, голова болит, как солнце садится. Суставы к дождю ломит, сил нет терпеть, даже лук печеный два раза прикладывала - помогает, но недолго. Изжога мучит, особенно после кислого, и как понервичаю, и как...
  
  - Стоп, Федоровна, а посущественнее, вот врача ночью вызвали... - сильнее болеть стало?
  
  - Да нет, деточка, не сильнее, как и вчера...
  
  - А зачем скорую утром? - даже Лена в предчувствии ответа окончательно проснулась.
  
  - Так грустно мне одной дома, милая, не спится,... полнолуние - луна, как самошедшая светит...
  
  Пять двадцать,... утро,... приемный покой неотложной хирургии. Кровожадные глаза недоспавшей Леночки и мой истерический хохот.
  
  Спасибо тебе, Федоровна, за доброе утро!
  
  Уважаю наши "пятиминутки", только не после дежурства. В другой день - можно подремать недоспанное за спинами мужиков, или пошептаться с Пашкой Есиповым о предстоящих плановых. Но сегодня, я - главный отвечающий. Докладываю в глаза профессору. Он тоже не доспал, - видно: сжемканность морщин сильнее, чем обычно. Хотя слушает внимательно, замечания по существу, шутки по делу.
  
  - Вопросы есть? - привычная фраза шефа, в переводе: "хорош болтать - пошли работать".
  
  - Есть, - все головы повернулись к уже описанному продавленному креслу, - почему нет дневников вечернего обхода у больных из моей палаты?
  
  Смотрю на гневно дрожащий двойной подбородок доцента и понимаю, что бесполезно распространяться на тему насыщенного дежурства, четырех аппендицитов ночью и одного кровотечения утром.
  
  - Во время обхода ваши больные жалоб не предъявляли... - вспоминаю, что один дедуля хотел клизму, а другой упорно от нее же отказывался.
  
  - Отсутствие жалоб у больных не избавляет вас от обязанности написания дневников, - все, мне - жопа, вцепился, сеет слюной на подлокотники. - Вы обязаны, как ответственный дежурный хирург, заполнять истории болезни в соответствии с кафедральными требованиями. Мы не просто клиника, мы - центр, центр кровотечений...
  
  Палец, забывший запах перчаток, сложился поучительным крючком и мельтешит перед глазами.
  
  - Вам, Екатерина Андреевна, давно пора научиться все успевать. Конечно, как женщина - имеете право на усталость и небрежность. Но вы называете себя хирургом, поэтому, - будьте добры... - Слюна закончилась, закапало ядовитое. Ну же, климактерический дедуля - фас! - ... будьте добры, выполнять и соответствовать.
  
  - Да, конечно (фу... кусанули не больно, хватка ослабла - стареет доцент), я сейчас все напишу...
  
  Вооружившись кипой историй (своих и чужих) иду на обход, спасибо дедушке доценту: спать не хочу!
  
  Врач редко запоминает фамилии - чаще диагнозы и исходы. Этот - запомнить не сложно: легкий такой диагноз, почти как "общая болезнь организма". У окошка - слинялое лицо, глаза старушки понимают исход не хуже меня. Рядом молодая пара. Девушка, в чем-то модно-отсутствующем, и мужчина, - с неизменным мобильником и готовностью все оплатить при необходимости.
  
  - Как наши дела сегодня? - вопрос риторический, "дела" без изменений в обе стороны. Запись в истории: " Status idem, продолжать терапию по листу назначений".
  
  - Екатерина Андреевна, можно с вами поговорить? - решительное направление подбородка по азимуту коридора.
  
  - Да, я внимательно слушаю, - вру, не внимательно: взгляд прилип к толстой родинке на носу. Из пупырышка кожи - щетка волос, которая шевелится во время разговора. Настороженно так шевелится.
  
  - ... так вот, мы бы хотели это ускорить.
  
  - Простите, что ускорить? - отвожу взгляд от родинки, попадаю в заискивающе - подленькие глаза.
  
  - Ну, я же вам объясняю, через десять дней мы с женой уезжаем в Грецию отдыхать, и с похоронами нужно успеть до отъезда.
  
  - С какими похоронами? - или я отупела окончательно, или...
  
  - Похоронами бабушки жены и вашей пациентки Ефросинии Антоновны Щербины.
  
  - Да, но она еще жива, - во взгляде собеседника читается, что меня принимают за круглую дуру, а родинка начинает негодующе краснеть.
  
  - Вот мы и просим ускорить,... не задаром конечно, заплатим. Поймите, днем раньше, днем позже - бабушке уже все равно, а у нас поездка может сорваться. Я хорошо заплачу, если препараты какие-то нужны - все достану.
  
  - Вы думаете, что говорите и о чем просите! - смотрю в палату, там умные и грустные глаза "мешающей" внучкиному круизу. Цепляюсь за их молчаливую мудрость, и решительно отстраняюсь от штурмующей меня родинки. - Никогда! Слышите, никогда!
  
  Понимаю, что люблю умирающих бабушек, ненавижу их внуков... круизы в Грецию, ... утренние обходы. Хотя интересно, какую сумму он хотел мне предложить?
  
  Все. Трамвайная остановка, полусонные сигаретные торговки, раскаленное нутро вагона красно - желтого цвета. Еду домой, плавясь на сидение,... стекаю с него под ноги пассажира в стоптанных туфлях.
  
  Капнуло сверху. Разлепила веки - дедуля, очередной "объект" моей потайной страсти. Что капнуло-то? Судя по его взгляду на мои свежевспотевшие колени - слюни или сопли.
  
  Ну не просись ты ко мне на ручки, не возьму. Место уступить? - сейчас же, - закрываю глаза, совесть мучить не будет, - она тоже устала.
  
  А он бренчит медальками над головой и воняет тухлым. Дед - ты не герой моего романа, и я давно не тимуровка, - прости. Вон парень молодой сидит, над ним и нависай.
  
  После суток имею полное право на сидячее место.
  
  Жерло универсама: тут кондиционер работает на славу. Наша и чужая пищевая промышленность тоже не подкачала. Изобилие - капитализма, зарплаты - социализма, обслуживание - перестроечное, в смысле не совсем перестроенное на рельсы благожелательности.
  
  У аквариума витрины, где с миром покоится разнообразная рыба - старушка: маленькая, сама похожая на таранку. Пока я покупала молоко, хлеб и сосиски любимому отпрыску (а то Дашка забудет обязательно), - сухенькая бабушка-таранка гипнотизировала тушки рыбы за стеклом. Взгляд, замешанный на слезе, прочно сросся с жирным лососем.
  
  - Что, бабушка, рыбки захотелось? - интонация такая, что, даже меня бы от рыбы стошнило.
  
  - Ох, милок, хочется, только понять не могу, сколько ж она стоит, - лосось оставлен, глаза шарят по блиноподобному лицу продавца, ища понимания.
  
  - Дорого, мать, ты на такую не заработала.
  
  - Сынок, мне б чуток, попробовать только, Амур вспомнить. Родилась я там, выросла...
  
  - Вспомнила, как девкой была. За "чуток" всю твою пенсию отдать нужно, купишь - вспоминай на здоровье...
  
  Почему-то становится неловко от сытного запаха сосисок из пакета. Подхожу к рыбному отделу. Краснея и спотыкаясь на словах, прошу двести грамм лосося. Янтарь жира, сдобренный кривой ухмылкой продавца.
  
  Догоняю старушку на ступеньках, сую пакет:
  
  - Вот, бабушка,...- уши горят, бумага промаслилась и пачкает руки.
  
  - Что это? - не дай вам Бог увидеть такие глаза.
  
  - Вот... попробуйте, Вы хотели...
  
  Я теперь знаю, что все-таки не совсем скурвилась... даже после суток. Спасибо бабушке-таранке...
  
  Дохожу до родного подъезда с неизменным пропускным пунктом:
  
  - Добрый вечер! - неоправданный оптимизм в голосе.
  
  - Здравствуйте, Екатерина Андреевна, - слегка вопросительно, с сомнением в моем здоровье (косметика сжевана потом и пылью, опущенные плечи раздвигают вязкий воздух), - как отработалось? - скучно ему день у двери сидеть, душа стукача со стажем просит общения.
  
  - Да ничего, Тарасович, ничего, - кнопка лифта вдавлена пальцем, эффекта - ноль.
  
  - Никто не помер? - нездоровый интерес здорового ветерана конвойных войск. Он всегда задает мне этот вопрос,... статистику, что ли смертей на моих дежурствах пишет? Он такой, с него станется.
  
  - Никто, Тарасович, все живы, поправляются, - лифт, ну где ты?
  
  - Не скажите, Екатерина Андреевна, лекарства сейчас такие дорогие, не все купить могут, вот раньше пенсионеров и инвалидов забесплатно лечили... - ура! ... спасительный летающий шкаф открывает дверь.
  
  - Счастливо, Тарасович, спокойно отдежурить! - скрежет заглушает последнюю реплику почетного коммуниста о сволочах демократах.
  
  Поднимаясь на родной двенадцатый этаж, вспоминаю, как Тарасович года два назад сломал ногу. Воровал ночью цемент с частной стройки (партийно-политические убеждения не мешали тырить у буржуев, - вдохновляли). Залез на забор, но не сбросил добычу вниз, а прыгнул вместе с мешком, который и впечатал его в асфальт. Кости, пережившие недоедание ананасов и рябчиков, не выдержали тяжести ворованного - сломались.
  
  За четыре месяца пребывания в травматологии (соседней с моим хирургическим отделением), он так достал медсестер, что те молились на день его выписки. К заветной дате, даже водка была закуплена. Накануне знаменательного события, мочевой пузырь нашептал Тарасовичу, что пора бы отлить. В туалете, поскользнувшись костылями на собственной моче - а строители коммунизма всегда ссали мимо унитаза - он упал на кафельный пол, благополучно сломав вторую ногу.
  
  Траур продолжался неделю, водки выпили в четыре раза больше закупленной, а заведующий отделением взял больничный для консультации у невропатолога.
  
  Люблю Тарасовича - нескучный старик.
  
  Сына с невесткой дома нет. В раковине - оккупация грязной посуды. Ну, у моего оболтуса это наследственное, - я ненавижу мыть посуду. А вот Дарья могла бы и убрать. Так, мать, сама себе напоминаешь героиню анекдота. "Кто виноват? - невестка!".
  
  Засыпаю, не дождавшись молодежь домой.
  
  Опять утро. Ординаторская, Пашка Есипов рассказывает шепотом о вчерашней ссоре с женой. Доцент, по-прежнему мучимый недостатком тестостерона, изливает желчь на нового дежурного. Все как всегда.
  
  - За сутки в отделении умерло двое больных. Больная Щербина, клинический диагноз...
  
  Пашкино шипение исчезает.
  
  Эх, Ефросиния Антоновна, что ж вы,... зачем? Устроили себе похороны по заказу.
  
  Иду в палату, у окна пустая койка... белье перестелили. Ждем новых поступлений...
  
  - Екатерина Андреевна, спасибо. Мы знали, что вы все понимаете, что поможете, - волосатая родинка возникла из сумрака коридора.
  
  - Да вы с ума сошли, я тут не причем!
  
  - Да, да, конечно, - ухмылка, - но мы же взрослые люди. Сколько я вам должен?
  
  Как трудно сдержать желание, в память о покойной, скусить эту наглую волосатость у него на носу.
  
  Отворачиваюсь, иду к ординаторской.
  
  - Мам, - сын на стуле у сестринского поста.
  
  - Сынок! Что случилось? - сердце падает куда-то вниз. Коля не любит больницы, в детстве насиделся в ординаторских. Что ж могло статься если пришел?
   - Ма, только не волнуйся, все хорошо. Я просто хочу тебя порадовать: ты скоро станешь бабушкой!
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"