Аннотация: Правопорядок Постмодернити напоминает соты с мёдом, которым лакомятся трутни
В "спальном районе" Братиславы, застроенном оцененными ныне по достоинству "хрущёвками", одна упрямая пенсионерка шестнадцать лет (!) оглушала соседей по дому одной и той же оперной арией из акустических колонок, выставленных ею в открытое окно. И никакая администрация, никакие суды ничего не могли поделать с этим форменным рукотворным бедствием. Аналогичные примеры из современной российской жизни каждый легко приведёт сам.
Легко сообразить, что словацкая старушка, воспитанная в советской социалистической Чехословакии, выражала таким способом свой публичный протест против сакраментального "имею право!", которое она слышала из уст представителей нового отвязного поколения, и, в частности: "имею право шуметь с 7-ми утра до 11-ти вечера". Действуя по принципу взаимности, присущему отношениям между суверенными сторонами, она противопоставила поганому рок-н-роллу под своими окнами классическую оперу.
Разумеется, при советской власти, такой фразы как "имею право" вообще не существовало в гражданском обиходе, поскольку советский человек имел ОБЯЗАННОСТИ, и был сосредоточен на их неукоснительном исполнении. А его права наблюдало и охраняло государство, администрации и общественные организации.
Таково нормальное нравственное состояние общества и личности: я исполняю свои обязанности, свой долг перед отечеством, человечеством, обществом, семьёй, коллективом и самим собой как человеком и гражданином; а общество и государство обеспечивают беспрепятственное исполнение мною моих обязанностей - в чём и заключается моё право.
"В истинной нравственности, или в тождестве всеобщей и особенной воли - пишет Гегель в "Философии Права", - обязанность и право совпадают, и человек обладает правами постольку, поскольку у него есть обязанности, и - обязанностями, поскольку у него есть права".
Но существует и другое состояние общественной нравственности, характеризующееся, согласно Гегелю, внешним формальным правом. Когда "нравственность, по словам Гегеля, переходит в утрату своего единства, в раздвоение и в точку зрения относительного; и есть, таким образом, гражданское общество, объединение членов в качестве самостоятельных, единичных в формальной, таким образом, всеобщности на основе их потребностей и через правовое устройство в качестве средства обеспечения безопасности лиц и собственности и через внешний порядок для их особенных и общих интересов".
"В этом абстрактном праве всё перевёрнуто с ног на голову: я имею право, а другой -- обязанности в отношении этого права", - пишет Гегель в параграфе N 155. В самом общем виде эта моя обязанность заключается в толерантности, или терпении по отношению к выходкам другого в публичном пространстве, выгороженном для него формальным правом.
При этом о моём праве речь вообще не идёт, невзирая на тезис о равноправии. Так, в ответ на мою жалобу о том, что я вынужден ежедневно с утра до ночи слушать блатную "мурку", уполномоченный по правам человека при президенте РФ сказал мне: "А вы поезжайте в тайгу, там и живите!".
Извращённость положения состоит в том, что имярек, заявляющий "имею право" и отсылающий вас к закону, вовсе не интересуется законом и не озабочен торжеством законности в мире. Нет, он хочет лишь потакать себе, развлекаться, осуществлять свои сиюминутные проекты, приносящие личные бонусы разного вида. То, что он называет "законом", есть на деле ЗОНА БЕЗНАКАЗАННОСТИ, которую он выбирает; а слова "имею право" означают "делаю что хочу, потому что мне за это ничего не будет, и ничего ты не сделаешь". Такое возможно и есть потому, что государство сидит за своим забором и в зоны правового вакуума не входит. А если и входит, то лишь для того, чтобы обуздать возмущение страждущего и принудить его терпеть свободу имеющего право.
Но, чёрт возьми! Я открываю Декларацию Прав Человека и не нахожу там подобного права. Открываю Конституцию и читаю, что осуществление гражданином своего права не должно входить в противоречие с осуществлением права другого гражданина. Как же так? Почему это не работает?!
Для ответа на вопрос нужно обратиться к историческим истокам современного "свободного общества". На заре Нового Времени государство было объявлено врагом человека и общества - при этом имелся в виду так называемый "старый режим"; но последнее со временем вымылось из политической практики. В итоге получилось, что чем МЕНЬШЕ в нашей жизни Государства, тем ЛУЧШЕ для нас. И всё новейшее законодательство оказалось направлено против государства как имеющее целью максимально ограничить его функции и возможности. Соответственно, и закон оказывается предназначен не к тому, чтобы определять волю имярека, но к тому, чтобы начертить линию забора, за которым в рамках общества должно отсиживаться государство, не смея высунуть носа за него. И умонастроение законодателя таково, что он стремится к расширению зон безнаказанности.
Мы не говорим здесь об экономической подоплёке такого правопорядка, о так называемом "свободном рынке". Читатель и сам здесь прекрасно осведомлён.
Что же касается нравственности, то имярек, заявляющий: "имею право", вовсе не нацелен на Добро, хотя может говорить о нём, ибо творящий Добро всегда исполняет свой Долг. По-другому быть не может! Всякая прочая благотворительность не имеет отношения к добру, и есть свободное предпринимательство, нацеленное на получение бенефиций, - не обязательно материальных или финансовых. В большинстве случаев деятельность имярека в зонах безнаказанности носит характер саморазвращающей и отчуждающей его от ближних на пути максимальной индивидуации.
А в правоприменительном диалоге с вами имярек, заявляющий "имею право!", просто ВРЁТ: предъявляет вам закон, регулирующий функции общественной власти, вместо закона, управляющего его собственным поведением. А между тем эти законы есть - и сакральные, и моральные, и правоустанавливающие. Но почему-то в правосознание имярека гражданское общество вкладывает законы, к нему не относящиеся, субъектом исполнения которых являются государственные институты, этим законам подчинённые. А законы, которым должен подчиняться всякий гражданин - только через это подчинение и достойный свободы - замалчиваются или перемещаются в сферу частного быта и личного произвола. Таким образом формируется личность, в области права нацеленная только на соблюдение границ невмешательства в её персональную волю.
Как получилось такое? Истоки всё там же, в идеологии Просвещения. Как мы помним, государство было не только объявлено врагом человека, но также отделено от Церкви. Спрашивается, зачем? А затем, чтобы всяк мог без ущерба для себя отделиться от Церкви. В итоге государство лишилось идеологии, носителем которой была Церковь, а Церковь лишилась политической власти.
Но что же произошло тогда с нравственностью человека, отделённого от церкви и отгородившегося от государства в пространстве частной инициативы?
А её вовсе не стало! Добрым было провозглашено "естество" человека как "доброго от природы", которого все цивилизационные учреждения только портят. Так что, чем более ты непосредствен в своей блажи, тем более ты добр, сиречь нравственен.
Так что наша словацкая пенсионерка была и права, и добра. Непонятно, о чём с ней безуспешно судились соседи по дому целых шестнадцать лет? Как говорится, только смерть разлучит нас...
