Осень опадала с деревьев пожухлой листвой, накрывая землю желто-красным шуршащим покрывалом. Осень призывала северные ветра, которые с каждым днем становились все холоднее, пронзительнее, они обнажали деревья все яростнее, срывая с них последние, трепещущие листочки, оголяя черные стволы. Осень ползла по небу бесконечной пеленой серых туч, то и дело проливаясь на землю дождями, собираясь в лужах, отражая в них саму себя и свое непомерное эго. И не было спасения от этого безраздельное правления осени. Она вступила в свои права, сжигая дотла в своем холодном костре останки умершего лета. Так было почти все время. Почти. Но иногда случались и другие дни, когда осень, эта капризная дурнушка, вдруг просыпалась в хорошем расположении духа. В такие дни она не плакала, и серые тучи, наконец, уползали прочь, а в зеркалах луж, по которым путешествовали бесчисленные кораблики опавших листьев, отражалось голубое небо. Солнце преображало осенний пейзаж, дарило ему краски. Серость уходила, и мир вспыхивал удивительной красоты пожаром, в котором сгорала природа.
Такие дни случились редко, но сегодня был как раз такой, чудесный день. Осеннее солнце, совсем слабенькое, сонное, все же, как могло, пыталось дарить тепло, лаская своими лучами опушку леса, и опустевшее поле с которого крестьяне уже собрали весь урожай, и дорогу, изрытую колеями, размытую осенними дождями, тянущуюся от леса к небольшой деревушке, лежащей в низине реки. Солнце играло на крышах ее домов, отражаясь в окнах и поблескивая во флюгерах. В его лучах тут и там нежились деревенские коты, сощурившись в чуткой дневной дремоте. Все прочие жители деревушки были так же очень рады солнечному дню, но не могли позволить себе тратить время на праздное любование погодой, обремененные своими заботами. Разве что дети, чей звонкий смех и громкие споры разносились по всей округе, могли позволить себе использовать этот погожий денек в свое удовольствие.
И вот, в самым разгар этого чудного дня, на опушке леса появился громадный волк диковинного окраса. Шерсть его была преимущественно черной, но по спине тянулась светло-серая полоса, от хвоста до загривка, с которого она спускалась по пышному волчьему воротнику на грудь. Того же цвета был и кончики его передних лап. Удивительнее его необычной окраски были глаза волка. Левый глаз был желтым, как у большинства других селенианских волков, а правый почти черным. Чернота поглотила всю радужку и белок, и все же глаз был почти черным, а не черным, потому что в нем присутствовал зеленый отлив, глубокий и темный, как на дне мутного лесного болота.
Такой вот странный зверь вышел из-за деревьев, и остановился, внимательно вглядываясь в скопление приземистых домиков, из труб, на крышах которых поднимался черный дымок. Навострив уши, он слушал звуки деревенской жизни: стук молотков по металлу и дереву, скрип колес у старых телег, фырчанье лошадей, лай собак и голоса людей, сливающиеся в единый гомон. Однако волк обладал достаточно хорошим слухом, чтобы разобрать в этом гомоне отдельные звуки и голоса, пусть он и не собирался услышать что-то конкретное. Он вслушивался, потому что привык слушать. И по той же причине он, чуть задрав морду к небу, поводил черным носом, ловя запахи, в которых смешивался аромат сена, спелых яблок, парного молока и меда. Были, конечно же и другие запахи, куда менее приятные, но волк предпочел отбросить их, наслаждаясь лишь этими четырьмя, которые будили в нем воспоминания о том далеком времени, когда он жил в деревушке, совсем такой же как эта и при том совершенно на нее не похожей. Мысль о том, как разные места могут быть одновременно похожи и не похожи друг на друга, такие одинаковые и при том абсолютно разные, рождала в нем некую лирическую грусть.
"Точно так же и с людьми" - подумал он - "Со всеми живыми существами. Да вообще со всем на свете".
Но волку не хотелось долго над этим размышлять. Он и так, день за днем, в своем затянувшемся путешествии, только и делал что думал, не мог не думать. И он думал обо всем, что только есть в этом мире. Но теперь нет, теперь ему следовало сосредоточиться на деле. Ведь он, наконец, достиг цели. Вот та самая деревня, к которой он шел так много дней, через леса, поля, болота. И вот пришел в другой конец мира, а что здесь обнаружил? Очередную деревушку, одну из многих, разбросанных по всей Селении, а может и по всему миру.
Еще раз оглядев окрестности, он быстрой рысью побежал через поле к домикам. Он не боялся быть замеченным людьми, которые редко радуются волку на своем заднем дворе и, завидев серого зверя, тут же хватаются за оружие. Но дело в том, что люди его попросту не замечали. Все потому что он был не обычным волком. Его звали Сизым Пеплом, и был он фамильяром. Родившись простым волчонком, вот уже почти пять лет назад, он был избран своим хозяином для иной, куда более великой судьбы. Он должен был стать компаньоном, связующим звеном между мирами, он должен был стать другом, защитником, источником силы и всем этим он стал. И потому его не пугали люди, не пугали и собаки, которые, как правило, за версту чуют волка. Он не был обычным волком, и искусно пользуясь дарованными ему силами, он обманывал и людей и собак, и всех других существ, чей разум не был подготовлен к встрече со сверхъестественным. Однако в окрестностях деревни обитали не только обычные люди, в ней были и те, кто без труда почуял Сизого Пепла и поспешил поприветствовать его.
Когда волк пересек поле и добрался до покосившегося забора, высотой почти в два метра, за которым виднелся небольшой яблоневый садик, его уже ожидал другой фамильяр. На ветке одной из яблонь восседал громадный ворон.
- Пепел! Пепел! - закаркал ворон и то ли расхохотался, будто сумасшедший, то ли закашлялся как старик, при том продолжая выкрикивать - Пепел! Пепел! Пепел!
Все фамильяры чем-то выделяются среди своих звериных сородичей, их внешность часто претерпевает некие изменения. Чаще всего это сказывается на размере, так Сизый Пепел был значительно больше прочих волков своей породы, достигая в холке примерно ста двадцати сантиметров. Окрас его шерсти, за который он и получал от хозяина свою кличку, так же стал следствием превращения из простого животного в фамильяра. И ворон у него над головой тоже не был похож на обычного ворона. На его черных перьях виднелись багрово-красные тонкие прожилки, словно кровавые дорожки. Клюв ворона отливал этой краснотой, будто был обагрен кровью. Тот же цвет присутствовал и в его глазах, мерцая в них словно далекий костер в черноте ночи.
- Пепел! Пепел! - звучал гаркающий голос ворона. Само собой ворон ничего не говорил. Он не умел говорить, он просто каркал. Но голос его звучал у Сизого Пепла в голове, где карканье превращалось в слова. Так фамильяры общались со своими мастерами и друг с другом.
- Скорбный Плач - так же мысленно произнес Сизый Пепел имя ворона, в очередной раз подумав, как же ироничен тот факт, что его инициалы и инициалы его заклятого врага идентичны. Правда для них, для фамильяров, инициалы, как и имена, не имели такого большого значения как для людей. И все же, за годы проведенные во служение у человека, хочешь не хочешь, а станешь на него похожим. Люди имеют такое странное свойства, придавать всему на свете свои собственные черты, что, конечно же, далеко не всегда сулит что-то хорошее.
- Привет приятель, Сизый Пепел - прокаркал ворон - Ты пришел, пришел. Признаюсь, не ожидал тебя увидеть вновь, после того, что сталось с твоим мастером. Вижу у тебя новый глаз. Неплохо смотрится. Хочешь, я и второй вырву из твоего черепка? Вкус твоей плоти мне никак не удается забыть. О, этот чудный вкус!
- Спускайся же, и попробую отведать ее вновь - пригрозил Сизый Пепел и зарычал, опустив уши и обнажая белые клыки.
- Здесь и сейчас, ты предлагаешь нам вступить в бой? Думаешь, я так глуп? Считаешь, я лишился разума, пока ты где-то пропадал? О нет. Нет, нет, нет. Совсем нет, приятель, Сизый Пепел. Я в своем уме.
- Тогда проваливай к своему хозяину трусливый голубь. И скажи ему, что я за ним пришел.
- Он знает. Я приветствую тебя от нас обоих. И предостерегаю. Не суйся к нам, Сизый. Не стоит.
- Предостерегаете, значит чувствуете, что загнаны в угол.
- Брось городить чушь, мой сизый друг. Раскрой глаза. Ты не смог побороть нас вместе со своим мастером, так что же, думаешь, что сдюжишь в одиночку? О нет. Но нам совсем ни к чему тот шум, который ты собираешься устроить. Ты ведь понимаешь, что это все равно приведет к твоей смерти? Итог будет один, ты лишь помеха на пути. Но мы взываем к твоему благоразумию, хоть и сомневаемся, что в тебе оно осталось.
- Я не отступлю, пока ты и твой мастер не предстанете перед законом, или пока вы не умрете. Любой из этих двух вариантов меня вполне устроит, но именно второго желает мое сердце. Так что остерегитесь и подумайте, не лучше ли сдаться самим, пока еще не поздно?
- Ты хоть понимаешь, насколько глупо звучать твои угрозы, дворняга? Или нет? Ты ведь, в конечном счете, лишь собака, верный пес Университета, что ты можешь понимать? Ты делаешь только то, что приказано и не задаешь вопросов. Тебе не ведом вкус свободы. Ты просто раб, мой сизый призрак. Ты просто раб, и не чем тут гордиться.
- Твое чириканье меня утомило. Проваливай прочь, коль не собираешься спуститься и дать мне бой. Больше с тобой мне не о чем говорить.
- Ты крайне глуп - заключил ворон.
- Пусть так.
- И ты умрешь.
- Увидим.
- Пепел! Пепел! - вновь расхохотался ворон и сорвался с ветки - Глупый Пепел! Мертвый Пепел!
Продолжая хохотать и осыпать Сизого Пепла оскорблениями, ворон умчался прочь.
"Скоро встретимся, индюшка. Посмотрим тогда, кто будет смеяться" - подумал Пепел, и эта мысль успокоила в нем гнев, вызванный встречей с враждебным фамильяром.
Сизый Пепел побежал дальше, вдоль забора, ища подходящее место для того, чтобы юркнуть внутрь. Один забор сменился другим и третьим. Вот и подходящая дыра - одна доска выпала, открывая широкий проем. Сизый Пепел быстро протиснулся в него и оказался на небольшом огородике, где в изобилии росли громадные оранжевые тыквы. От них исходил приятный землистый аромат.
Аккуратно пробравшись меж тыкв, Пепел перемахнул через следующий забор и оказался в курятнике. Птицы, до того чинно выхаживающие по своей территории в поисках чего съестного на земле, бросились от него врассыпную, громко кудахча. Пепел не видел смысла затуманивать разум столь глупых существ, признаться честно он вообще сомневался, что у птиц есть разум, особенно у этих кудахчущих недоразумений. Очень вкусных кудахчущих недоразумений, стоило признать. В его животе заурчало. Он не ел со вчерашнего вечера. Приближение к заветной цели заглушало голод, у него просто не было времени думать о еде. Но сейчас, оказавшись в окружении такого количества потенциальной пищи, волк не мог не подумать о сытном обеде. И все же Пепел переборол свои звериные инстинкты. Дело превыше всего. А потом, если останется в живых, он наестся досыта и проспит несколько дней подряд. Однако подобный радужный исход грядущей битвы казался фамильяру невероятно далеким и призрачным.
Он побежал дальше, оставляя несчастных куриц оправляться от неожиданного шока. Перебрался через следующий забор, и еще один. Путь Сизого Пепла пролегал через всю деревню, и однажды он даже пересек главную улицу, на которой был замечен маленькой девочкой, лет пяти, не старше. Златокудрая, розовощекая девчушка вертелась возле своей матери, которая делилась последними сплетнями со своей подругой молочницей, стоя возле ее лавки. Ребенок был предоставлен самому себе и, завидев волка, перебегающего улицу, ничуть не испугался. Потому-то разум детей и сложнее обмануть, чем разум взрослых. Дети еще не знают как устроен мир, точнее как он должен быть устроен по мнению большинства людей, какие у него правила и где пролегают его границы. Дети просто смотрят на мир и все, принимая его таким, каков он есть.
- Мама, волк! - девчушка задергала свою маму за юбку, тыча пухлым пальчиком в Сизого Пепла - Смотри, смотри, мама! Там волк!
Ее мама и молочница быстро обернулись в сторону, куда указывала девочка. Их лица выражали обеспокоенность, но когда женщины не увидели никакого волка, она тут же сменилась снисхождением.
- Что ты говоришь, Мария? - одернула девочку мать - Нет там никакого волка.
- Вон же он смотри! Вон бежит! - уверяла девочка, усердно указывая на Сизого Пепла - Большущий! Смотри мама! Вон он, смотри!
- Прекрати Мария - сказал ей мать уже строже - Сейчас пойдем домой. Постой спокойно.
Лицо девочки исказила гримаса обиды, она вот-вот собиралась расплакаться, чем однозначно прервет столь важную беседу своей матери, за что без сомнения будет наказана. Но Сизый Пепел уже скрылся за поворотом, и мог лишь предполагать, чем закончится эта история.
"Прости, малышка Мария" - искренне извинился он перед девочкой - "Скоро ты подрастешь, и тоже перестанешь замечать что-либо кроме своего отражения в зеркале. Просто потерпи немного. Скоро мама научит тебя смотреть на мир правильно".
Сизый Пепел спустился к берегу бурной реки, на котором лежали лодки и сушились весла. Здесь же несколько пожилых мужчин, о чем-то переговариваясь и громко смеясь, распутывали сети.
Сизый Пепел побежал вдоль течения, мимо старой водяной мельницы, натужно скрипящей, но продолжающей усердно трудиться, мимо заводи, в которой женщины стирали белье, мимо большой плакучей ивы, склонившейся над рекой подобно столетнему старцу. Вода блестела в лучах солнца, слепя ему глаза, словно заигрывая с ним, приглашая скинуть оковы серьезности и немного порезвиться. Но Сизого Пепла было не так-то просто сбить с намеченного пути.
Скоро берег стал более диким. Он пробежал под деревянным мостом и покинул границы деревни. Впереди река резко поворачивала вправо, и по мере приближения к этому изгибу Сизый Пепел наблюдал, как из-за поворота показывается небольшое строение из серого камня, с остроконечной крышей, окруженное со всех сторон высокими соснами, не позволяющими солнечным лучам освещать его стены. То была заброшенная церковь Властителя Циклов. Под самым конусом крыши еще виднелся символ этой веры - закрученная спираль. Здание выглядело старым, потрепанным, и довольно зловещим. В окнах не было стекол, каменная кладка местами потрескалась и раскрошилась. Намеренно построенное на возвышенности, это здание, в окружении своих безмолвных стражей-сосен, мрачно довлело над рекой. Сизый Пепел не сомневался, что по задумке тех, кто взялся возводить этот дом веры, не весть сколько десятилетий назад, он должен был величественно возвышаться над всеми, кто проплывал по течению этой реки, вызывать у них благоговейный трепет и страх своим гнетущим величием, напоминая, что Властитель Циклов могуч, что он всегда бдит, неустанно следит за людьми. И у них это получилось. А теперь, когда церковь забросили, этот эффект лишь усилился. Должно быть, деревенские жители старались держаться от этого пугающего места подальше, а подростки без сомнения проверяли бесстрашие друг друга, по ночам подбираясь как можно ближе к этим стенам, но едва ли кто-нибудь из них оказывался настолько смел, чтобы забраться внутрь.
Именно туда вела дорога Сизого Пепла, но в нем не было страха. Он знал чего ждать в этой церкви. А когда увидел своего пернатого противника, Скорбного Плача, сидящим на верхушке одной из сосен, и вовсе преисполнился решимости ворваться внутрь и как можно скорее со всем покончить.
И все же он остановился. Решимость решимостью, но торопить события было никак нельзя. В чем безумный ворон был прав, так это в том, что ему одному не удастся одолеть двух сильных противников. Ему следовало дождаться помощи.
Сизый Пепел свернул в сторону и, поднявшись по берегу, забрел в небольшой пролесок. Отсюда церковь отлично просматривалась, и он, притоптав лапами полог из сухих опавших листьев, улегся на него и стал ждать.
Какое-то время он неотрывно наблюдал за покинутой церковью, в стенах которой притаился его враг. Сизый Пепел неподвижно лежал, слушая журчание воды в реке, где время от времени плескалась рыба, деревенские звуки все еще долетающие до него, и жужжание сонных мух у себя над головой. Затем, пригретый солнцем и убаюканный царящим здесь спокойствием, Сизый Пепел провалился в сладкую дрему. Любая опасность, даже слабый намек на опасность, тот час же вывели бы его из этого состояния, Сизый Пепел не утратил бдительности, в любой момент готовый отразить атаку.
***
В полусне Сизому Пеплу явились дорогие сердцу воспоминания: теплый и влажный, шершавый язык матери, писки братьев и сестер, копошащихся рядом с ним в волчьей норе. Так все начиналось. Но его мать покинула своих детей слишком рано. Охотники, убившие ее, быстро отыскали нору с волчатами. Сизый Пепел помнил их голоса, пусть тогда и не мог понять, что это за гаркающие страшные звуки доносятся из мира за пределами его теплой и уютной темноты. Теперь он думал, что тогда охотники решали их судьбу, и все могло бы повернуться иначе, пожелай они убить щенков, а не забрать их в свою деревню, чтобы затем использовать в собачьих боях или продать какому-нибудь высокородному любителю экзотики, скучающему от собственной жизни полной удовольствий и вседозволенности.
Там, на деревенской ярмарке он и повстречал своего мастера, будучи уже полугодовалым волчонком, озлобленным на весь мир и более всего на людей. Он сидел на цепи, вместе с сестрой и братом, когда высокий пожилой мужчина в длинном черном пальто, шедший мимо, вдруг остановился, обернулся на волчат и на пару секунд о чем-то задумавшись, подошел ближе.
- Осторожнее мистер - предостерег его старый седой охотник, дымя трубкой.
- Волчата? - спросил мужчина, присаживаясь на корточки и внимательно разглядывая зверей.
- Они самые. Дикие и злые как черти. Их родители доставили нам много хлопот этой зимой. У меня всех овец перегрызли, сволочи.
- Как у них с дрессировкой?
- Плохо, сэр. Это ж волки, а не собаки. У меня есть щенки селенианской гончей, чистокровные, породистые. Зверя умней и преданней вам не найти, можете мне поверить. Хотите взглянуть?
Но мужчину не интересовали гончие. Более того, его не интересовали и другие волчата. Он остановил свой взгляд на Сизом Пепле, ведь когда их глаза встретились, они оба, волчонок бессознательно, а человек вполне осознанно, выбрали друг друга, и ничего уже здесь нельзя было изменить.
- Сколько стоит этот? - он указал на Сизого Пепла.
- Этот самый лютый, сэр. Сущий демон. Для чего он вам?
- Разве это вас касается? Я спросил цену, и хочу ее услышать.
И старый охотник назвал цену, намеренно завысив ее почти вдвое. Но мужчина расплатился без торга, после чего подошел ближе к Сизому Пеплу и когда тот бросился на него, преисполненный желания впиться человеку в горло, даже не дернулся. Сизый Пепел остановился сам, в последнюю секунду потеряв вдруг всякое желание атаковать, а старый охотник ахнул от удивления. Волк замер возле ног своего нового хозяина, не смотря на то, что цепь позволяла пробежать еще почти полметра, и поднял голову кверху.
На Сизого Пепла бесстрастно взирало худое лицо, изрезанное рано проявившимися морщинами. Таким он его и запомнил, ведь именно таким это лицо и оставалось все то время, пока Сизый Пепел рос, обретал разум и силу, пока он превращался из простого волчонка в фамильяра. То было лицо, запечатлевшее на себе великую усталость, пришедшую к его мастеру вместе с громадной силой и знаниями. Более всего это читалось в серых глазах, взирающих на все вокруг из глубины глазниц, из под густых, словно всегда нахмуренных бровей. В этих глазах Сизый Пепел видел печаль человека знающего как устроен мир, и которому это знание не принесло ни капли удовлетворения, а наоборот, стало тяжким бременем. Он смотрел на людей со снисхождением мудреца, но на него, на Сизого Пепла, он смотрел с добротой и любовью, не пламенной и дикой, какая свойственна молодым и горячим умам, а с любовью спокойной и твердой, несокрушимой как гора, любовью отца, друга и наставника. Всеми ими он стал для Сизого Пепла и еще много большим. Он выбрал озлобленного волчонка, в тот солнечный летний день, чтобы подарить ему иную жизнь, преисполненную смысла и значимости, и Сизый Пепел очень гордился оказанной ему честью.
Уже к концу того года Сизый Пепел, обретший свое имя, обрел и интеллект сопоставимый с человеческим. Он стал настоящим фамильяром и был посвящен в истинную суть вселенной, постигнув знания доступные лишь крайне малому числу живущих. От своего мастера он узнал, что этот мир не единственный, что есть другие, подчиняющиеся иным законами и населенным чуждыми, диковинными созданиями. Все эти миры кружатся вокруг друг друга, незримые, но всегда присутствующие рядом, они оказывают колоссальное влияние друг на друга. Так создается прочная сеть, с нанизанными на нее бусинами измерений, вздрагивающих от каждого, даже самого незначительного действия, как капли росы в паутине. Те, кому удается познать техники взаимодействия с одним из таких миров, зовутся мастерами. Они способны черпать из иных пространств силу и сверхъестественные возможности, заключая контракты с их могущественными жителями.
Мастер Сизого Пепла посвятил свою жизнь борьбе с мастерами, использующими свои навыки в опасных и противозаконных целях. Таким преступниками не способны противостоять обычные люди, и для борьбы с ними Университет обучает собственных охотников за головами. Сизый Пепел со своим мастером по праву считались лучшими из таковых. Кто-то сдавался добровольно, как только слышал их имена, другие же оказывались достаточно глупы чтобы ввязаться в битву, что зачастую приводило к их гибели. Естественно, не всегда все шло гладко и бывали моменты, когда они сами оказывались на волосок от смерти, однако Сизому Пеплу и его мастеру всегда удавалось выходить победителями из всех сражений, не редко преумножая шрамы на своем теле, и все же оставаясь в строю, с готовностью тут же начать новую охоту.
Так было до того рокового дня, когда им поручили поймать некого Арчибальда Кейна, мастера, похитившего секретные документы из самого Университета - главного храма науки Конгломерата. Поначалу работа казалась не слишком сложной, но первая же встреча изменила все. Арчибальд Кейн оказался мастером, практикующим взаимодействие с пространством по праву именующимся антимиром. В этом измерении нет и не может быть никаких живых существ, оно до краев заполнено разрушительной и крайне нестабильной материей - красной энергией, которую уже не одно десятилетия пытаются укротить в стенах Университета. Паровые машины, газовое освещение и даже новомодные чудеса электрического тока, все это станет далеким прошлым, как только удастся направлять, подчинять и использовать силу красной энергии. Но этот день пока не наступил.
Первая схватка с Арчибальдом Кейном, дала понять охотникам, что эта добыча не достанется им просто. Изворотливый как змея и хитрый словно лис, Кейн совершенно не страшился использовать силу красной энергии в бою, что приводило к крайне разрушительным последствиям. Более того, Кейн был одержим ею, не менее чем пироман одержим пламенем. Он любил свое пространство и был уверен в его абсолютном превосходстве над всеми прочими измерениями.
Первая их встреча произошла в столице Конгломерата - Мистрейде, городе, пестрящем расовым и религиозным разнообразием, шумном, перенаселенном, сияющем роскошью и пафосом. Сизый Пепел не любил этот город, равно как не любил и все остальные города-полисы Конгломерата, где терялась связь с природой и казалось, что активно развивающаяся индустриализация уже поглотила собой весь мир, не оставив ни лесов, ни полей, ни речушек, столь дорогих его сердцу.
Они настигли Арчибальда Кейна в его мастерской, под крышей одного из высотных зданий в самом центре города, откуда, через круглые панорамные окна открывался поразительно красивый вид на Мистрейд. Там Кейн пытался соорудить установку, чертеж которой своровал из Университета. Сизый Пепел и его мастер смогли помешать этому, однако Кейну и его фамильяру удалось скрыться, а в ходе битвы были разрушены два верхних этажа высотки.
Поняв, что ему сели на хвост, Кейн стал умнее и больше не совался в города. И все же спустя почти пол гексала (примерно тридцать дней), они снова напали на его след. В этот раз он нашел себе пристанище в заброшенной угольной шахте, где снова принялся за создание своей машины. Тот бой был долгим, и крайне изнурительным, в конце чуть не стоив охотникам жизней, так как Кейн, сбегая, обрушил шахту, оставив их умирать в душной темноте и одиночестве. Ситуацию усугубляло то, что мастер Сизого Пепла сломал ногу во время обвала и не мог никуда идти. Сизый Пепел в одиночестве бродил по заброшенным тоннелям, составляя в голове карту этого каменного лабиринта, ища хоть какие-то намеки на возможное спасение. И в итоге, спустя двое суток блужданий, изможденный и оголодавший волк все же сумел найти выход через старый грот. Он позвал помощь, и в тот раз его мастер был спасен, но Пеплу показалось, что он так и не смог окончательно вернуться из этих пещер. Сизый Пепел увидел в своем хозяине то, что отказывался замечать вплоть до рокового финала. То был надлом, трещина в душе и воле. Никто еще не уходил от него дважды, никто еще смеялся ему в лицо так громко, как Арчибальд Кейн. И старый охотник совершил главную ошибку, принял эту охоту за свою личную вендетту. Он стал одержим Кайном не меньше, чем тот был одержим своим пространством.
Кейн не появлялся достаточно долго. Он залег на дно, и мастер Сизого Пепла днями напролет искал его следы по всему Конгломерату, отслеживал покупку редких и сложных деталей, необходимых Кейну для создания своей установки. И вот, спустя почти полгода, смог отыскать его на арендованном судне, в Северном море. Там и случилась их последняя схватка, которую Сизому Пеплу не суждено забыть никогда.
И без того не спокойное море, в тот день разбушевалось не на шутку. Серые волны вздымались словно горы, стараясь дотянуться до клубящихся черных туч, которые то и дело разрывали молнии, а шквалистый ветер заставлял льющийся с неба потоки дождя хаотично кружить в воздухе, вопреки всем законам притяжения. Им следовало остаться на берегу, следовало переждать, когда последний шторм уходящего лета оставит море в покое. Но мастер Сизого Пепела не хотел ждать. Выяснив местоположение Арчибальда Кейна, он потребовал выйти в море немедленно и даже нашел того умалишенного капитана, который согласился за внушительную сумму, доставить их в нужное место. Сизый Пепел не попытался остановить его, не смел возразить, за что без устали корил себя с тех пор каждый день и час. Но он привык верить своему мастеру, привык идти за ним не спрашивая дороги, выполнять все его приказы беспрекословно, потому что был убежден, что его мастер мудр, и что он всегда знает что делает. И разве можно за то винить Сизого Пепла? Ведь, в конце концов, он только фамильяр, не ровня своему мастеру, он ученик, которому никогда не суждено превзойти своего учителя. Как можно требовать от него неповиновения? Никто и не требовал, и никто не винил его в случившемся, кроме него самого.
Они настигли небольшую шхуну, вставшую на якоре, среди острых как бритва черных скал, торчащих из моря подобно шипам, к середине дня, темного как ночь. Им почти удалось подобраться к шхуне незамеченными, когда их корабль подхватила очередная волна, капитан не сумел вырулить во время, и беспощадное море швырнуло их на камни, вдребезги разбив судно. Они выжили, и даже сумели отделаться лишь синяками и ссадинами, но тот эффект неожиданности, на который рассчитывал старый охотник, выбрав для атаки столь скверную погоду, был потерян. Когда они добрались вплавь до шхуны, Арчибальд Кейн ждал их там во всеоружии. Взбешенный тем, что охотники в очередной раз пытаются сорвать его планы, он вознамерился покончить с ними раз и навсегда.
Завязался бой. Мастера сражались с мастерами, а фамильяры сцепились друг с другом. Скорбный Плач, умело используя силу красной энергии, с легкостью маневрировал в царящем вокруг корабля хаосе, неподвластный шквальному ветру. Он вновь и вновь вылетал на Сизого Пепла из темноты, как демонический призрак, безумно хохоча, словно вторя грохоту волн и раскатам грома. Пепел же, оказавшись в не самом выгодном положении, выбрал оборонительную тактику, одну за одной отражая атаки ворона и выжидая, когда тот допустит ошибку. Но в итоге допустил ошибку он сам, когда услышал истошный крик боли своего мастера, донесшийся до него из глубин корабля, куда переместились противники в ходе схватки. Скорбный Плач умело использовал замешательство своего соперника и, проведя стремительную атаку с воздуха, лишил своего противника глаза.
Никогда еще прежде Сизый Пепел не испытывал такой жгучей боли, чуть не лишившей его сознания. Но, не смотря на то, что он сумел устоять на лапах и даже был готов продолжить поединок, очень скоро это стало уже не важно. Бой мастеров в итоге разорвал корабль на части, и Сизый Пепел оказался в ледяной морской воде. Он пытался плыть, но полностью лишившись ориентирования в пространстве, был отдан во власть стихии и захлебываясь соленой водой, теряя сознание, он успел принять свою смерть, как логичное завершение пути. На иной исход он никогда и не рассчитывал, как и его мастер, который не редко говорил, что однажды найдется такой враг, которого ему не суждено будет одолеть, и тогда его охота прервется. Он никогда не хотел уйти на покой, и поселиться в Университете, обучая новых охотников, или уединиться в каком-нибудь тихом месте и завести семью. Нет, он планировал охотиться до тех пор, пока не встретит свою смерть. Так в итоге и вышло.
Сизого Пепла нашли моряки, пережившие крушение того корабля, на котором они с мастером прибыли к шхуне Арчибальда Кейна. Волны выбросили фамильяра на скалы, он сломал несколько ребер, но выжил, и был доставлен в Университет. Его мастер же сгинул в холодных морских пучинах. Поиски длились много дней, но Сизый Пепел с самого начала знал, что они не увенчаются успехом, он понял, что его мастер мертв, сразу как очнулся. Ощутил эту пустоту внутри себя, такую же темную и холодную, как воды моря, который забрали к себе его мастера и не собирались его возвращать.
***
- Пепел - услышал он сквозь дрему приятный женский голос, который звал его по имени, ласково и мягко - Милый друг. Пора просыпаться. Час настал.
Сизый Пепел открыл глаза и обнаружил, что уже спустилась ночь. Воздух был прозрачен и чист, он приятно холодил легкие. В темно-синем небе, в россыпи звезд, взошел величественный Рунон, чей серебристый диск, изрезанный темными отметинами, словно старыми шрамами, метками нескончаемых боев с черной пустотой космоса, заливал окрестности холодным белым светом.
Над ним склонилась совсем юная девушка, белокурая, кареглазая и красотой своей способная затмить всех прочих женщин, которых Сизому Пеплу доводилось встречать в своей жизни. Хотя, что он мог знать о красоте? Он же волк, не человек. И все же по его скромному мнению Джульетта была особенно красива, нежна и женственна. Она стояла перед ним в легком бело-голубом платье, и на шее ее красовался кулон - овальный красный камешек, на тонкой золотой цепочке. На тыльной стороне правой ладони Джульетты можно было увидеть вытатуированную на коже регистрационную метку мастера - сложный символ, хитросплетение узоров, которые издали можно принять за много конечную звезду, заключенную в круг.
Сизый Пепел поднялся на лапы.
- Я же просил тебя, не подбираться ко мне так тихо - сказал он, чувствуя себя неловко и виновато от того, что не смог почуять ее приближения. Только Джульетта, обладая столь выдающимися способностями, которыми так восхищался его мастер, могла проделать с бдительным волком подобный фокус.
- Прости, пожалуйста - извинилась Джульетта, однако в глазах ее он прочел отнюдь не извинение, там искрилось юношеское озорство. И он бы с радостью поддался ему сейчас, как они делали много раз в прошлом, когда его мастер решал заглянуть на денек другой к своему старому армейскому товарищу, отцу Джульетты. Сизый Пепел особенно ценил эти дни, наполненные теплом домашнего очага и невероятным спокойствием, столь необходимым им обоим в этом бушующем океане жизни. Он с радостью придавался беззаботным шалостям, весело резвясь с Джульеттой на лужайке перед домом, пока старые друзья вели нескончаемые беседы о том, что было и том, что есть. Он придавался им и позже, в Университете, где последний год Джульетта проходила принудительное обучение, после трагической кончины своего отца. Мастер Сизого Пепла не был ее официальным наставником, но часто навещал девушку и следил за ее успехами, в отличие от большинства других профессоров и академиков, способный преподать практическую сторону работы с иными мирами. И Джульетта была хорошей ученицей, готовой впитывать новые знания. Они были очень близки, сначала все четверо, потом трое. А теперь их осталось только двое, и больше не было времени на озорство и дурачество. Не здесь и не сейчас, а может быть и вообще никогда больше.
- Я рад видеть тебя, Джул - сказал он, уткнувшись носом ей в живот - Боялся, что ты не придешь.
От девушки исходил легкий и очень приятный аромат луговых цветов, рисующий в памяти волка бескрайнее поле зелени, заполненное мириадами жужжащих и стрекочущих насекомых и залитое мягкими и ласковыми лучами весеннего солнца.
- Ты, наконец, нашел Кейна. Пришло время последней битвы - сказала Джульетта, ласково гладя волка по голове, проводя пальцами по его жесткой шерсти - Как же я могла не явиться и оставить тебя одного?
- И все же, если бы ты не появилась, я бы понял. На кону твое будущее. Мастер не хотел, чтобы ты нарушала запреты Университета, даже в столь благих целях.
- Они могут отнять у меня свободу и заточить на своем острове. Но лишить шанса отомстить за близкого человека я им не позволю. Чего бы мне это не стоило.
- Спасибо тебе, Джул. В одиночку, я бы нашел там лишь свою смерть.
- Отринь мрачные мысли, друг мой. Мы пойдем туда вместе и станем драться бок обок.
- Они знают, что я пришел.
- Мы на это рассчитывали.
- Меня встретил Скорбный Плач. Предостерегал не приближаться к ним.
- Значит, они боятся.
- И я так считаю.
- Ты готов?
- Давно готов.
- Тогда пойдем, мой друг. Покончим с ними раз и навсегда.
Они двинулись через поле по направлению к церкви. Сизый Пепел усердно выглядывал Скорбного Плача, но злобного ворона нигде не было видно.
Девушка и волк поднялись на холм и оказались возле дверей церкви. Одна створка была на месте, другая же покосилась и, распахнувшись, повисла всего на одной нижней петле. Внутри царил кромешный мрак, но Сизый Пепел чувствовал, что там что-то происходит. Он ощущал движение метафизической энергии, волнами отходящее от здания. В его стенах что-то творилось, но что именно, определить ему не удавалось.
Сизый Пепел взбежал по ступеням и уверенно шагнул во мрак. Под его лапами захрустели осколки стекол и каменной кладки. Джульетта вошла следом, ступая мягко и почти бесшумно.
В главном зале церкви царил хаос. Скамьи для прихожан были свалены в углу, напротив двери виднелся алтарь, за которым пастырь должен был читать свои проповеди, но теперь здесь лежала массивная стальная спираль, которая прежде должна была висеть над ним.
- Что произошло в этом месте? - спросил Сизый Пепел, не рассчитывая получить ответа.
Но Джульетта рассказала:
- Местный пастырь сошел с ума, как говорят. Начал проповедовать иную веру. Утверждал, что Властитель Циклов являлся ему во снах, говорил с ним, требовал изменить устоявшиеся каноны. Пастырь начал склонять людей к истинной вере. Об этом прознали в Суверенной Земле и сюда прислали священника, чтобы тот расследовал это дело. Местный пастырь убил приезжего с особой жестокостью, и повесил его тело на одной из сосен. Как ни странно, но к этому моменту он уже обрел ряд сторонников среди жителей окрестных деревень, и когда шериф пришел, чтобы арестовать пастыря, те забаррикадировались в церкви и дали вооруженный отпор. Шерифу пришлось вызывать подмогу из города. Никто из спрятавшихся в церкви людей не сдался живым. Погибли все до единого. Они умерли как раз в этом самом зале.
- И пастырь?
- Нет. Его нашли внизу, в подземельях церкви.
- Покончил с собой?
- Не ясно. Говорят, что на нем не было ни одного ранения, и следов яда не обнаружилось. Словно он просто умер и все. А на лице застыла блаженная улыбка.
- Ушел к своему богу?
- Вполне возможно.
- Жуткая история. Понимаю, почему Кейн поселился здесь. Страх, лучшее прикрытие.
- Согласна. Нам сюда - Джульетта указала на распахнутую дверь, за которой виднелась каменная лестница уходящая вниз.
Не зажигая ни лампы, ни факела, ни даже свечи, чтобы хоть как-то осветить эту тьму, Джульетта и Сизый Пепел начали спускаться вниз. Винтовая лестница, сделав два оборота, привела их к закрытой двери, сквозь щели которой, обрамляя ее, пробивался слабый свет.
- Они там - уверенно сказал Сизый Пепел - Я чувствую обоих.
- Так не будем же заставлять их ждать - Джульетта схватилась за почерневшую от времени круглую дверную ручку и, надавив на нее, толкнула тяжелую дверь вперед.
- Пепел! Пепел! - хрипло завопил ворон, как только дверь открылась - Вот и Пепел пришел! Пришел умирать!
Перед ними предстало просторное помещение: мастерская со множеством деревянных столов и шкафов с инструментами, освещенная дрожащим пламенем несколькими свечей на стенах. Скорбный Плач восседал на одном из шкафов, устремив свой взгляд на дверь. Его хозяин же наоборот, стоял спиной ко входу, а перед ним возвышался высокий конусовидный агрегат бронзового цвета, из которого торчали разнообразные вентили и рычаги, а снизу от устройства к двум, утробно гудящим электрическим генераторами тянулись по полу толстые черные кабели, словно щупальца некого механического чудовища. Именно от этого странного конуса исходили потоки метафизического излучения, отчетливо улавливаемые волком.
Когда Скорбный Плач завопил, возвещая о появление Сизого Пепла, Арчибальд Кейн обернулся лицом к вошедшим. Это был низкого роста мужчина, с копной черных волос, пребывающих в абсолютном хаосе у него на голове, от чего создающих стойкую ассоциацию с вороньим гнездом. Кейн был одет в серые брюки и темно-красную рубашку, рукава которой закатал до локтей. В руке он сжимал массивный гаечный ключ, а на глазах у него были надеты огромные очки с толстыми защитными стеклами, плотно прилегающие к лицу и стягивающие голову упругим кожаным ремнем. Арчибальд поднял очки на лоб и уставился на волка своими буро-красными глазами. Его тонкие губы расплылись в ухмылке.
- Плач сказал, что ты явился за нами. Мы оба были искренне удивлены твоему появлению. Вот уж не думал, что ты явишься за мной после гибели своего мастера. Настойчивый фамильяр.
Сизый Пепел шагнул в мастерскую и грозно зарычал на Кейна, опустив голову и прижав уши к голове, совсем как обычный волк может рычать на человека. Он ненавидел Арчибальда Кейна всей своей душой, ненавидел и боялся его, и ничего не мог с собой поделать. Шерсть у него на спине встала дыбом.
- Вижу, что ты пришел не один. Позвольте же мне проявить учтивость и спросить имя этой юной леди.
- Джульетта Ламберт - представилась Джул, входя следом за Пеплом - Вы же мистер Кейн, можете не утруждать себя представлением. Мне хорошо известно кто вы и что из себя представляете.
- Я польщен.
- Не стоит. Вы мне отвратительны мистер Кейн. И с каждым мигом, что я смотрю на вас, это отвращение все возрастает.
- Вы тоже слуга Университета, как я понимаю?
- А это важно?
- Ничуть. Но позвольте узнать, перед тем как послать на мою поимку столь юную особу, ваши хозяева рассказали, что случилось с предыдущим охотником?
- По тому я и здесь. Но никто меня не посылал. Я здесь по собственной воле, и потому вы, мистер Кейн, можете не рассчитывать на пощаду, я не планирую отдавать вас на суд Университета.
- Вот значит как - его глаза хищно блеснули - Месть значит. Кем вам приходился покойный мастер?
- Хватит разговоров, мистер Кейн. Время, потраченное на них, вас никак не спасет.
- Уверены в своей победе, как я погляжу. Излишняя самоуверенность губительна. Вашему волку эту известно, правда ведь, Пепел?
- Это и к тебе относится Кейн - прорычал Пепел.
- Да, пожалуй - ухмыльнулся Кейн - Но твой мастер был самоуверен сверх меры. И что с ним стало? Но главное, знал ли он, догадывался ли, почему преследует меня? Что, из раза в раз он мешал мне создавать? Скажи мне, волк, знал он это? Уверен, что нет. Вот оно! - Кейн указал на машину за своей спиной - Вот то, чему я посвятил свою жизнь! И мне жаль, волк, что ты появился слишком рано. Установка будет готова через пять-шесть дней и приди ты тогда, смог бы стать свидетелем того...
- Как два мира станут одним - закончила за него Джульетта, и Кейн замер пораженно взирая на девушку.
- Ни к чему твои слова, Кейн - проговорила она - Нам и так все о тебе известно. Мы знаем, что ты создаешь машину, которая откроет врата в антимир. Врата, какие не способен удержать ни один мастер. Врата, что будут открыты достаточно долго, чтобы антимир выплеснулся. Вот чего ты так хочешь, безумец. Соединить два мира, которые не могут сосуществовать вместе.
- Значит ты ментат - заключил Кейн, скривив губы - Редкая птица. И все же я встречал таких раньше. Думаешь, что знаешь все обо мне? Думаешь, способна читать мои мысли? Моя воля тверда и тебе не по зубам девчонка! Ты видишь только то, что я позволяю тебе видеть!
- О, поверь Кейн, с такой как я ты никогда прежде не встречался. Я вижу тебя насквозь. Всего тебя. Воля говоришь? Нет в тебе никакой воли. Лишь одни страхи и постыдные желания, которые ты всю детство топил на дне своего сознания, пока твоя обезумившая мать кричала в комнате на чердаке, изрыгая проклятия, а твой бесхребетный трусливый отец напивался вдрызг в одном из баров Меркаты, где сношался с дешевыми шлюхами ночи напролет в поисках мимолетного забытья.
- Не смей! - сквозь зубы прошипел Кейн - Ты не знаешь, о чем ты говоришь, Университетская девка!
- Поверь, знаю. Не хуже тебе, а может и лучше. И я знаю, когда в тебе зародилась твоя мания. В тот самый день, когда ты больше не смог выносить крики своей матери. Тогда врата открылись впервые, верно? И ты спалил ее, свою кричащую, агонизирующую мать, вместе со всем вашим домом...
- Замолчи! - завопил Кейн и Скорбный Плач громко каркнув сорвался со своего насеста, принявшись кружить под потолком.
В следующую секунду Сизый Пепел ощутил, что распахнулись врата миров. Джульетта добилась своего, вывела Кейна из равновесия, лишила контроля, и это оказалось не сложно. Теперь дело было за Пеплом.
Кейн метнул в них гаечный ключ, который засиял алым светом, растворяясь в красной энергии и в полете превращаясь в сгусток разрушительной материи антимира. Сизый Пепел успел среагировать, открыв врата в пространство противоположное антимиру - пустоту, которой красная энергия не могла причинить вреда, потому что в пустоте нет ничего, и ничем неизбежно становится все, что туда попадает. С помощью силы этого пространства Сизый Пепел исказил законы физической реальности, и сгусток красной энергии, не долетев всего полметра до Джульетты, вдруг завертелся в гравитационной ловушке, словно мячик принялся отскакивать от невидимых стен, а затем лишился стабильности и взорвался, не причинив никому вреда.
- Убей волка! - закричал Арчибальд своему фамильяру - Убей их обоих!
Сизый Пепел взглянул на Джульетту, которая не сводила взгляда с Арчибальда Кейна, оставляя все остальное волку. Так они и планировали. Она будет нападать, совершать ментальные атаки, а он защищать ее от физических нападений.
Скорбный Плач спикировал на Сизого Пепла, и глаза его сияли красным пламенем. Волк успел отскочить в сторону, и Плач промчался в полуметре над полом. При этом от его когтей метнулся красный всполох, оставляя на каменном полу глубокий черный след.
Кейн схватил револьвер, лежавший на верстаке рядом с ним и возможно специально приготовленный к их встрече. Он направил оружие на Джульетту и выстрелил. Заряженная красной энергией пуля угодила в очередную ловушку Сизого Пепла. Однако она была слабее предыдущей, и та лишь сменила направление, промчалась по комнате и, оставляя за собой быстро тающий ярко-красный след, словно миниатюрная комета, ушла в стену.
- Вон из моей головы!! - закричал Кейн и выстрелил еще раз. Но фамильяр продолжал выполнять свою главную задачу - защиту мастера, и вторая пуля, сменив курс, угодила в потолок.
Сизому Пеплу приходилось следить за двумя противниками одновременно, ведь Скорбный Плач, описав круг снова кинулся на волка. Прожилки на его перьях теперь ярко светились, возвещая о том, что двери в иное пространство широко распахнуты.
Сизый Пепел попытался уйти в сторону от атаки, но когти Скорбного Плача, сияющие красной энергией, все же успели полоснуть его по левому боку. От неожиданно сильной, обжигающей боли Пепел взвыл, потерял равновесие и упал.
Скорбный Плач зашел на третью атаку, сияя пуще прежнего. Он метил прямо в голову волка, видя, что его противник на полу и намереваясь покончить с ним одним ударом. Но Сизый Пепел был готов к такому повороту событий. Вновь пришла на помощь сила из иного мира, и ворон на лету столкнулся с невидимой преградой, за мгновение выросшей перед ним. Волны красной энергии разошлись по ней в стороны, с легкостью разрезая напополам столы и стеллажи, оставляя глубокие отметены в стенах.
Ворон повалился на пол. Он был жив, но на какое-то время точно выведен из боя, и Сизый Пепел намеривался воспользоваться этим временем. Он вскочил на лапы и ринулся в атаку на Кейна.
Мастер, завидев разъяренного волка, несущегося на него по столами и обломкам мебели, направил револьвер и выстрелил в фамильяра, и снова его пуля была отражена в сторону. Она угодила в одну из труб машины Кейна, из которой тут же со свистом забила белая струя пара.
- Нет! Нет! - закричал он - Только не снова! Только не теперь!
Кейн, словно потеряв всякий интерес к битве, бросился к своей машине, принявшись крутить какие-то вентили, и рывками тянуть за рычаги. Сизому Пеплу осталось добежать до него лишь несколько метров. Всего пара прыжков и он вцепиться в шею убийцы своего мастера.
- Остановись, мой друг! - раздался у него в голове голос Джульетты и он тут же замер - Нам нужно немедленно уходить.
- Но как же Кейн! Я хочу расквитаться с ним! - Пепел смотрел на своего врага, который отчаянно пытался залатать машину. Что-то действительно начало происходить в ней. Кейн привел в действие собранный им механизм: завертелись шестеренки, стрелки на индикаторах бешено запрыгали, по комнате пошла вибрация, сопровождаемая низким гулом, а генераторы стали плеваться снопами ярких искр. Но Сизого Пепла это не заботило. Вот он, его враг, который причинил ему столько боли. Вот он, столько раз уходящий от мастера и в итоге сгубивший его. Вот он. Осталось лишь прыгнуть и покончить с ним.
- Нет, Пепел! Нет - продолжала твердить Джульетта - Отступи!
- Я не могу. Я должен отомстить! Должен!
- Ты уже это сделал. Поверь мне, родной. Отступи! Прошу тебя. Нам нужно уходить немедленно.
Волк обернулся на Джульетту, стоящую в дверях. В ее глазах он увидел мольбу и страх. В них стояли слезы. Она действительно боялась потерять его, боялась, что он не внемлет ее словам и броситься на Кейна.
Гул становился все сильнее. Скорбный Плач пришел в себя, вскочил на лапы, отряхнулся, и снова взлетел.
- Мастер! Мастер! - завопил он - Что ты делаешь, мастер?! Это опасно! Машину нельзя включать!
Но Кейн, похоже, перестал слышать даже собственного фамильяра. Увидев его безумие, Сизый Пепел наконец принял нелегкое решение, и развернувшись, кинулся прочь.
- Мастер, остановись! - кричал фамильяр, кружа над машиной.
Комната начала наполняться красным светом, источник которого находился внутри установки.
- Мастер, остановись! - кричал ворон.
Вверх по винтовой лестнице взбежали Джульетта и Сизый Пепел и бросились прочь от церкви. В ее черных окнах скоро появилось и стало стремительно усиливаться красное свечение. Затем, сквозь крышу, в небо ударил алый луч, разрывая темноту ночи. Он стал расширяться, полностью поглотив здание, и сосны вокруг него и холм. Но в какой-то момент остановился, на секунду задержался в таком состоянии, а потом исчез так быстро, словно и вовсе никогда не существовал, оставив после себя лишь выезженный кратер, который стали быстро заполнять воды реки.
***
Сизый Пепел стоял на краю кратера, глядя на свое отражение в воде. Бок, который зацепил ворон, сильно болел, но он ощущал боль как-то отстраненно, не предавал ей значения на фоне всех прочих событий и наступившего в его душе штиля.
- Их больше нет? Они точно сгинули?
- Точно - ответила Джульетта, садясь рядом с ним - Они стали частью антимира, как того и хотели. Вот только наш мир при этом остался цел.
- Думаешь, миру действительно грозила опасность?
- Едва ли всему миру, здесь Кейн явно переоценил свою машину. Однако масштабы катастрофы могли оказаться пугающе большими. Но мы с тобой это предотвратили. Арчибальд Кейн отныне не угрожает миру, потому что его здесь больше нет.
- Ты как будто бы грустишь о нем.
- Немного. Только пойми меня правильно. Я была в голове этого человека, видела то, что им движет, видела боль которую он испытывал. И я... - Джульетта запнулась.
- Ты поняла его? - предположил волк.
- Нет. Вовсе нет. Но я увидела, как мы похожи. Мы оба очень рано потеряли семью. Оба, по мнению Университета, обладатели выдающихся способностей, и за это его, как и меня, заточали на острове, боясь выпустить в мир. И увидев все это, я вдруг подумала, а не смотрюсь ли я в зеркало?
- Ты не похожа на Арчибальда Кейна. И я не думаю, что ты когда-нибудь решишь создать машину, что поглотит мир.
- Нет, пожалуй, что я, в отличие от Кейна, слишком люблю этот мир. Но в отличие от него, стоит признать, мир показывал мне лучшую свою сторону.
- Возможно, это и дало тебе сил победить. Сам мир сегодня был на нашей стороне.
- Пожалуй, что так.
- И все же я не совсем понял, что там произошло. Ты свела его с ума?
- Арчибальд Кейн уже был сумасшедшим. Безумие его ширилось год от года, и чем ближе он был к своей цели, тем крепче оно становилось. Мне стоило лишь слегка подтолкнуть его в бездну, и я сделала это одной простой мыслью.
- Какой?
- Машину нужно запустить.
- Она ведь не была закончена?
- Именно. Врата открылись, но не смогли стабилизироваться. А лишившись рассудка, он забыл о том, что не успел довести свое творение до ума. Ты, кстати, очень помог, когда отразил пулю в его машину. До того ему действительно удавалось защищаться от меня, ставить ментальные блоки, и пока ты сражался с вороном, мы вели ожесточенную борьбу воли. Но когда пуля попала в машину, все его мысли сконцентрировались на ней, обнажился страх, с помощью которого мне легко было исполнить задуманное.
- Это вышло случайно.
- Случайность сыграла нам на руку.
- Теперь ясно, почему мастер так ценил тебя, и почему так боится Университет - Сизый Пепел устало опустился на траву - Твоя ментальная сила и вправду не знает равных. Она бьет по самому незащищенному месту, по разуму. Разве способно хоть что-то этому противостоять?
- Много чего, если честно. Любовь например, ее очень сложно побороть. Если она настоящая конечно. Истинная вера и твердые убеждения так же мощная преграда для меня. А у некоторых людей и без того воля крепче каменной стены. Не так-то просто искать нужные рычаги в людском сознании, и уж поверь, в этом нет совсем ничего приятного.
- Но ты ведь не воздействовала на меня, там, внизу? Ведь не ты внушила мне мысль уйти?
- Нет, мой милый волк. Я могла бы, но... Нет. Я лишь попросила тебя, но позволила самому принять это решение.
- Спасибо за это.
Джульетта потрепала волка по загривку, затем опустила глаза на его рану.
- Тебе очень больно?
- Заживет - заверил он ее - Она не первая, и не последняя. Просто еще один шрам.
Какое-то время они сидели молча, на краю обрыва, в котором сгинул Арчибальд Кейн и его фамильяр. Они просто сидели там, наслаждаясь прикосновения холодного ветра и тишиной ночи. Сидели и думали каждый о своем, но так вышло, что мысли их были очень схожи.
- Мне пора возвращаться - сказала, наконец, Джульетта - Пока меня еще не спохватились.
- Спасибо тебе, Джул - сказала Сизый Пепел, продолжая глядеть в воду - Спасибо за все. И для меня было большой частью сражаться с тобой бок о бок.
Джульетта поднялась:
- Пойдем со мной - сказала она вдруг - В Университете тебя примут.
- Что мне там делать?
- Быть... - она, словно решалась на что-то, что никак не могла произнести - Быть моим фамильяром, конечно.
Сизый Пепел взглянул на нее.
- Разве это возможно? У фамильяра может быть только один мастер, тот кто сотворил его. Таковы правила.
- Да, но, знаешь, дядя Джек не слишком-то любил следовать правилам.
- Но дело не в этом. Дело в том, что это законы мира, их невозможно нарушить.
- Так ли это? Мы в Университете разве не тем занимаемся, что нарушаем законы мира каждый день, разрывая ткань реальности снова и снова? Может просто никто не пытался нарушить конкретно эти законы?
- Может быть - согласился Сизый Пепел.
- Друг мой, скажи мне лишь одно. Хочешь ли ты этого?
Сизый Пепел поднял на нее глаза и их взгляды встретились. И в тот момент, на один короткий миг, волк почувствовал, что и правда у мира нет никаких границ, и несокрушимых правил тоже не существует. А еще он подумал, что возможно именно так все и было задумано вселенной, что они будут вместе, скрашивать одиночество друг друга. И пусть даже если не смогут стать фамильяром и мастером в привычном понимании этого тандема, кому какая разница как это называть? Дружбой, родством, связью двух душ. Как не назови, а суть одна - два существа делят одну судьбу.
- Я бы очень этого хотел - ответил Сизый Пепел и отвел глаза, боясь затеряться в собственных мечтах.
- Тогда пойдем со мной.
- Не сейчас. Мне хотелось бы немного побыть одному, если ты не против. Подумать обо всем что случилось, и попрощаться с прошлым. Тебе не нужен тот, кто волочит за собой груз вины и тоску по ушедшим дням. Позволь мне проститься с этим.
- Конечно. Я понимаю. Но ты только обещай, что придешь.
- Я приду.
- Ты обещаешь?
- Я клянусь тебе, Джульетта. Я приду. Однажды. Может быть скоро. Я приду, ведь если и есть смысл хоть куда-то идти в этом мире, то только домой. А дом мой теперь там где ты.
- Я буду ждать тебя, милый друг.
Она пошла прочь, к тому месту, где, должно быть все еще открыты врата, через которые она пройдет в Университет, находящийся за много сотен километров отсюда.
Джульетта ушла, и остался только волк. Он еще долго сидел, наблюдая за тем, как Рунон покидает небосвод, как в черном небе умирают звезды, как мир постепенно начинает наполняться, поначалу таким слабым и пугливым, но крепнущим с каждой минутой, солнечным светом. Наступал рассвет, и вот уже солнце показалось из-за горизонта на востоке, а волк все сидел на краю обрыва и размышлял.
Затем поднялся и улыбнулся восходящему солнцу. Мысленно конечно, ведь он всего лишь волк, не человек, и не был наделен способностью улыбаться. Но не для всех это является помехой.
"Это будет отличный день" - подумал он и устремился прочь.