Аннотация: Попаданец в стандартную ситуацию. Про что - не знаю. Как дальше будут развиваться события - не знаю. Когда будет прода - не знаю. Просто свёл в одно несколько отрывков написанных год назад.
Кризис... среднего возраста.
Вместо предисловия.
Ближе к концу:
Майкл что-то орал, беззвучно разевая рот и махая руками, а я не мог двинуться. Эвакуация заканчивалась, оба танкера и сухогруз были уже довольно таки далеко от берега. Здесь же нас оставалось всего несколько человек, оставшихся прикрывать отход основной группы. МИ-24 крутил винты, собираясь взлетать. С захолодевшим нутром я было дернулся в сторону взлетки, но обезьяны снова начали стрелять, прижимая нас... я посмотрел на дергающегося от попадания пуль Джони... уже меня одного, к земле и заставляя откатиться под прикрытие подбитого бэтра.
С тоской посмотрев на вертолет, я оглядел акваторию. Подыхать не хотелось, а уж в котле - тем более.
- Сожрут и не поморщатся, - отстраненно подумалось мне. - Дикари-с.
Выпустив еще короткую очередь, я прикинул возможные пути спасения, каковых практически не оставалось. К вертолету не пробиться, сушей не уйти. Деваться некуда.
***
Восстание оказалось полной неожиданностью не только для нас, технического персонала, но и для службы безопасности. Мы не ожидали от всегда миролюбивых и улыбчивых нигеров никаких враждебных действий. Всегда спокойные и улыбчивые, в просторных платьях, похожих на матрасные наволочки с прорезанными дырками для рук, ног, головы - они работали в обслуживающем персонале. Горничные, водители, официанты в барах, чернорабочие. Мы принесли этим людям спокойствие и порядок и вот чем они отплатили нам. Первые пленные, захваченные ими, очень долго кричали на той стороне, нам самим только случайно удалось выжить и объединиться для отпора. Мы смогли освободить ту часть белого персонала, которая оставалась в живых, после недели пребывания в застенках. Что с ними делали, рассказывать не хочется. Знаю только что Леночку, веселую толстушку из отдела сбыта - съели. Сомали, Зимбабве, Нигерия, возьми любую страну - эти твари просто органически не могут жить нормально, не воюя между собой или с "внешними поработителями". Правда, от внешних они берут только самое плохое, за все время пребывания здесь мне так и не удалось подготовить себе смену. Эти чертовы обезьяны не способны научиться более менее осмысленной работе, требующей чуть больше мозгов, чем простой конвейер.
Немного отвлекшись, я высунул ствол и всадил в белый свет как в копеечку короткую очередь. В мое укрытие начали стрелять из всего, что только можно. Корпус подбитой машины трясся от тяжелых ударов.
- Не стоило стрелять, - мелькнула запоздалая мысль. - Они же меня мертвым посчитали.
Перекатившись в другую сторону, я увидел быстро перебирающего кривыми ногами Мбангу, нашего бывшего водителя, с занесенной в руке эфкой. Не думая быстро кидаю приклад к плечу и короткой очередью стреляю. Видимо попал, поскольку это чудо наряженное в перья валиться а через несколько мгновений на том месте вспухает столб грязного песка. Меня хлещет по лицу, а я запоздало прячу голову. Я растянул в невеселой усмешке пересохшие губы:
- Вот уж действительно, обезьяна с гранатой.
Майкл, решил не дожидаться меня. Ввалившись в вертолет, он махнул мне на прощанье рукой. Винтокрыл медленно оторвался от земли, на мгновение зависая, словно думая свалиться или подняться повыше и вдруг, решившись, быстро пошел вверх с набором высоты. Обезьяны оживились, забегали, что-то крича и тыкая в его сторону пальцами. Два шумных дымных следа нащупывали вертолет в воздухе. Возможно если бы там были бы тепловые ловушки все и обошлось, но это казалось лишним. Ракеты не попали в вертолет, они рванули рядышком, я искренне надеялся, что у них все хорошо, но моим мечтам н суждено было сбыться. Вертолет затрясся как припадочный, а потом... Огненный шар вспух, беззвучно раскидывая в стороны куски метала, брызги пламени, какие то обломки. А потом пришла ударная волна и звук. Я воткнулся головой поглубже в песок, уподобляясь страусу. Когда ж поднял голову, то уже все было кончено.
Оглядев песчаный берег дикими глазами, я отметил в уголке сознания остановившийся вдалеке КамАЗ, высыпавших из него обезьян с автоматами, тыкающими пальцами в останки и громко говорящими между собой. На меня внимание никто не обращал, быстрым движением ладони смахнув пот со лба, я оглянулся. Кораблей уже не было видно, вертолет должен был забрать оставшихся, так что ждать меня никто не будет. У меня два выбора: умереть быстро и сдохнуть медленно, мечтая о смерти как о глотке воды в пустыне. Выжить, при любом раскладе мне не грозило. Бежать? Куда? Пара - тройка тысяч километров по джунглям, саванне, пустыне, горам - убьет меня вернее, чем эти дикари.
- Долбанная африка, - прошептал я со злостью и затаил дыхание. Стараясь обратить свою злость во что-нибудь полезное. Плохо, что я оставался один, лучше меня первым пристрелили, а не Джонни. Джонни...
Все началось внезапно, и Джонни жаловался, что не успел прибраться в лодочке, которую парковал на краю пирса, чтобы запах тухлятины, которую он использовал вместо наживки не действовал на нервы окружающим. Дальше уже пошли другие думы:
- Шансов у меня немного, но если рвануть вдоль стеночки, то дым от горящего вертолета скроет меня, и даже если и не скроет, то по крайней мере прицелиться в меня будет сложнее. Снайперов среди них нет, дикари только на крючок умеет жать. Да и отвлеклись они от всего, радостные от своей победы, вон уже некоторые танцевать начали, в воздух стреляют, придурки. Думать нечего, делать надо - я затаил дыхание и рванул вдоль берега к пирсу, возле которого возились негры.
То ли они не ожидали, что кто-то живой есть, то ли что, но стрелять в меня начали только когда я уже пробежал половину пути. Те же кто активно ломал технику на пирсе, только только подымали недоуменные глаза, пытаясь понять, что за придурок бежит и с какой целью. Автомат дернулся выплевывая горячие подарочки и разумеется, я ни в кого не попал. Но этого хватило, чтобы испуганные нигеры попрыгали в воду с мостков. Неглядя я выпустил очередь в воду, по черным кудрявым шарам, чтобы они от меня отстали. Задыхаясь, я добежал и свалился на горячие доски, не думая ни о чем. Вонь от свежей крови и сгоревшего пороха забивала все вокруг. Быстро отвязав веревку, я повернул ключ у штурвала и двигатель заработал. Небольшое суденышко, которое я даже не знаю как называлось и к какому классу относилось, завелось на счет раз. По мне стреляли, а я нёсся в открытое море, пытаясь догнать своих...
Глава 1.
- Ёкарный кризис, - мысль не нова и не оригинальна, но тем не менее не потерявшая своей актуальности.
Я брёл под дождём, глотая воздух, вперемешку с дождевой водой и думал, а думы все были не весёлые. Чёртов кризис пока лишь краем зацепил Россию, но даже этого края мне хватило за глаза. Специалистов с моей квалификацией стало неожиданно много, причем молодые и вырывающие изо рта кусок мяса. До биржи дело еще не дошло. Но предложения шли, мягко говоря не соответствующие моей квалификации или за такие гроши, что я задумывался о карьере разнорабочего, которые получали много больше. Нет, безработицы не было, наоборот рабочие руки требовались везде. Но опять таки рабочие, врачи и так далее. Больше всего пострадал офисный планктон, но и нас, работающих в около нефтяной отрасли, начали потихоньку сокращать. В семье тоже возникла небольшая напряженность, связанная вплотную с материальными проблемами. Вот именно тогда и нарисовался один знакомец.
- Здравствуйте.
- Да, я Вас слушаю, - боюсь, что все таки раздражение прорвалось в моем голосе достаточно отчетливо, поскольку голос в трубке переспросил.
- Сергей Борисович?
Хотелось сказать гнусность, но я сдержался:
- Да, это именно я.
Голос в трубе обрадовался:
- Это Вас Айбек беспокоит, помните, мы с Вами в Астане пересекались...
Фраза требовала продолжения. Разумеется я должен был сейчас фальшиво обрадоваться, заорать что-то восторженно невнятное в трубку, но, повторюсь. У меня было ужасно плохое настроении поэтому я ответил правду:
- Извините не припоминаю, - и положил трубку.
Звонки следовали один за другим. Жена раздраженно швырнула ложку и сказала:
- Да возьми ты наконец то трубку, скажи, что ошиблись.
Труба зазвонила снова, я приподнял её, собираясь рявкнуть, и оборвать назойливого приставалу, как услышал в трубке:
- Салам, курдас!
- Алтынбек?
- Конечно, братишка!
Это меняло дело. Раньше, мы успели провести парочку дел, к взаимному удовлетворению собой и получившимися результатами.
- Калай?
- Джаксы. Сильно занят?
Я пожал плечами, будто бы он мог меня видеть, а в трубу сказал:
- Не так чтобы сильно... В общем время есть...
- Давай встретимся.
- Давай.
***
Что говорить, посидели мы очень неплохо. Возвращаюсь домой поздно, не пьяный. С недавних пор, перевалив середину жизни, мое общее состояние сменилось с "чуть датый" на "не совсем пьяный". Вероятно именно из-за этого состоянии, а может из-за того, что мне необходимо было все обдумать, я и пошел пешком. Мельком отметив негорящие фонари, я направился энергичной походкой корабля идущего противолодочным зигзагом.
Думать особенно было нечего, просто я в очередной раз собирал все плюсы и минусы.
К минусам относилось то, что кризис, несмотря на активную борьбу с ним - набирал ход. Если в начале борьбы у многих настроение было в целом плюсовое, мол хватит одной России в кризисе сидеть, нате как вам этого же говна, да еще большой ложкой, то сейчас постепенно выяснялось, что мы тоже заняли место у котла с этим продуктом, причем заняли место не с большой ложкой, а с половником, жадно давясь слишком большими порциями. Нет, в целом, на фоне остальных стран, Российская экономика выплывала, оздоравливаясь и становясь мощнее, но это экономика, а люди - нет. Из вариантов работы у меня оставался один, которым мне очень не хотелось пользоваться. Даже два, но второй вариант был самым крайним. Он предусматривал полный переход на натуральное хозяйство, как в суровые девяностые. Тут же мне предложили выход, поработать на импортную фирму за хорошую зарплату, причем предложил человек, к которому я относился с большим доверием. Это не норвежские буровые платформы, за работу на которых надо платить и не сетевой маркетинг, а обычная, нормальная работа. Как он мне пообещал, денег у семьи будет нормально. Единственным минусом мне казалось, необходимость поездки в Москву на собеседование, хотя с другой стороны - это плюс, несерьезная конторка на все бы наплевала. В общем и целом, курдас меня убедил, и я согласился попробовать работать не совсем по специальности, быть не только нефтяником, а обычным химиком - аналитиком.
Ничего не говоря жене, просто бросив фразу:
- Буду послезавтра, - и не ожидая никакого ответа, я потихоньку собрал свой дорожный рюкзак и без двадцати шесть выскочил на улицу с изрядной долей фатализма: успею - хорошо, не успею - не судьба.
***
Выскочив на улицу, я еще раз в душе матерно выругался, дождь меня достал. После того, как я перестал ездить в командировки, меня стало все раздражать. Моя на четверть цыганская кровь, требовала простора, дальней дороги, и, хоть не коня, так хотя бы машины и скорости. Четверть немецкой крови с её страстью к ordnung`у не могла побороть хаос, царивший вокруг меня. За всю свою долгую жизнь, я очень мало работал с 8 до 5 и привык совсем к другому режиму. Полная расслабленность и внезапная резкая и лихорадочная деятельность, без оглядки на время, еду и сон, с целью достижения скорейшего и оптимальнейшего результата. В общем авральщик.
Вышел к углу хозяйственного, где днем стоят такси, а вечером их не бывает, нащупал сигарету, закурил и моментально подъехала свободная машина. Скажу так, я настраивал себя против этой поездки, и если бы хоть что-то сорвалось, то я бы плюнул на эту идею и остался дома.
Как назло, шеф, к которому я сунул голову в салон, сказал:
- Хрен с тобой, шестьдесят потянешь?
Это дешево, поэтому я утвердительно кивнул головой и уселся в машину. Водила вел быстро, но аккуратно и доставил меня без десяти шесть. Рассчитавшись, я пошел внутрь здания вокзала, втайне ожидая огромную очередь, но и здесь обломился. Кассы были свободными, билеты в плацкарт были, да еще нижние полки в середине вагона. Все для человека, мля. Я даже успел в продуктовый магазинчик, где затарился минералкой и роллтоном, не позволяя себе больше ничего.
Из соседей попалась старушка, едущая в Москву к дочке, да молодой парень, смурной и недовольного вида. Поужинав, я завалился спать, ни о чем не думая.
***
- Граждане пассажиры, наш фирменный поезд, приезжает в столицу нашей Родины, город-герой Москву.
Длинной геморройной кишкой поезд втягивался под своды Казанского вокзала. Посмотрев на своих, суетливо собирающихся соседей, я покачал головой, настроение было поганое. Когда то я ни за что бы не поехал в плацкартном вагоне, а сейчас пожалуйста. Еду и не жужжу, весь вечер слушая негромкие разговоры попутчиков и не имея возможности нормально отдохнуть.
Столица нашей родины город-герой Москва! Приезжаю на казанский вокзал и сражу же минуя вокзал и ошарашенное верчение головой ныряем в метро. Длинная очередь к кассам продажи карточек, стоим спокойно, абстрагируясь от действительности. Доходим:
- На пять поездок, пожалуйста...
Вместо отданной купюры получаем кусочек картона и груду мелочи, вот теперь можно и нырнуть в недра всепогодного метро, отстраненное выражение лица. Мне насрать на всех. Внешне кризис никак не проявляется, те же люди те же цены, даже ещё дороже. Все тоже самое, но какая то неуловимая обреченность присутствует вокруг. Вот наконец-то и моя остановка, я вываливаюсь из вагона где-то ближе к окружной дороге. На бумажке, нарисованный от руки планчик, с кривыми зданиями углом, трамвайными путями и стрелочками. Чувствую себя как на занятиях по спортивному ориентированию, не хватает только компаса, чтобы сориентироваться по сторонам света.
***
Улица. Сырая московская зима с пронизывающим ветром. Я машинально передергиваюсь, сейчас бы посидеть немного в теплом, уютном кафе; попивая кофеек и сыто отдуваясь от хорошего завтрака. Мечта. Сглотнув слюну я решительным шагом направился к светофору, изображенному на моем плане квадратиком и корявыми буквами - свет. Сплошной поток машин, которых не стало меньше из-за кризиса, даже на зеленый свет перебежать проблематично. Оглянувшись я краснею, и направляюсь к подземному переходу, на ходу обзывая себя лохом и дяревней. Вот и другая сторона, прохожу мимо кричащих красок продовольственного маркета и заворачиваю в обычные помоечные дворы. Пробираясь между машин, припаркованных абы как, ищу глазами третий подъезд, на котором висит обшарпанная табличка с непонятными письменами. Машинально думаю, что для криптолога здесь скрывается широчайшее поле деятельности. На домофоне надо нажать цифру три, по крайней мере именно это сообщает написанный от руки листок. Ну что ж, пробуем:
Нехорошие, если честно, ассоциации. Рип Ван Винкль, народ холмов и подобная чушь, да еще Дикие Охоты.
- Здравствуйте, я хочу устроиться на работу.
Вот почему, я нагибаюсь к домофону, чтобы это сказать? Привычка к прогибам? Вроде бы замечен не был?
- Секундочку, - голос так же вежлив.
Домофон начинает попискивать и я протискиваюсь в темное нутро коридора. Дальше лифт, опять коридор и железная дверь. Стучусь, вежливый парнишка с ослепительной улыбкой и в костюме. Сразу видно, что он профессионально рад мне, прям таки брызжет счастьем!
- Здравствуйте! Вы совершенно правильно ступили, что обратились в наше агентство!
- Здравствуйте, - немного суховато отвечаю я. - Мне сказали подойти сегодня к одиннадцати ноль ноль на собеседование.
Улыбка тускнеет, но профи есть профи:
- Вы к представителям фирмы "Стикс"?
- Не знаю. Кабинет 7.
- Совершенно верно, - былая жизнерадостность снова начинает появляться на лице, - в этом кабинете и проходят собеседование с представителями фирмы.
Опять плохо.
- Тогда к ним.
- Пройдите в 7 кабинет. Солидная фирма, вот уже пятнадцать лет на рынке России из них порядка восьми лет мы плотно сотрудничаем.
За такими разговорами подходим к дверям в кабинет. Где должна проходить конфиденциальная беседа.
Стучусь, захожу, прохожу на середину комнаты и останавливаюсь, упершись глазами в сидящих за низеньким столиком двух людей. Комната средних размеров, кресла, как я только что упомянул низенький столик и люди в костюмах.
- Беседа, стало быть будет доверительная, - мелькает мысль в голове.
- Присаживайтесь, - делает приглашающий жест здоровяк в белоснежной рубашке с галстуком и такой же белоснежной улыбкой.
Я присаживаюсь, стараясь устроиться поудобнее, но не расслаблено, однако не получается. Либо я откидываюсь полностью и утопаю в мягких подушках, либо выгляжу просителем, устраиваясь на краешке. Эти двое молча смотрят на мои мучения, у них кресла немного другие. Ааа, к чёрту!
- Мне не комфортно, - говорю я, - с вашего позволения я хотел бы взять стул.
Все это я говорю, уже вставая с кресла, и на последней фразе уже нависаю над столиком и собеседниками. Отвечает также здоровяк:
- Конечно, конечно - возьмите себе стул.
Вот зараза, вроде бы разрешил хамство, но точно обозначил действие - неприятно.
Я подставляю стул поближе к столу и устраиваюсь поудобнее.
- Кофе, чай?
- Нет спасибо, - отказываюсь я, и вновь отдаю инициативу в разговоре.
Ничего, мне помолчать не сложно, а так, глядишь, за умного сойду. Парочка спокойно смотрит на меня, словно взвешивая и оценивая. Наконец начинаются вопросы: меня просят рассказать "как я докатился до такой жизни"; просят подробнее о моем месте работы, о людях, с которыми сталкивался; о моем опыте; мне предлагают заполнить несколько анкет, потом снова возвращаются к разговору. Тесты, располагающие жесты; молодой бегает как ошпаренный, то подрываясь из кабинета, то протягивая бумаги. Опять тесты, достаточно дебильные кстати, например, астрономия, знаете ли вы карту звездного неба? Вопросы из моей прошлой жизни, причем те, о которых я хотел бы забыть. Вопросы о семье, о детях, о жене, о моих любовницах - боже, откуда он знает тех, о которых и я уже забыл.
Но хорошо, что все когда-нибудь заканчивается. Я уже с хорошим уважением смотрел на хозяев кабинета; профи, он всегда профи. Меня только что весьма качественно вывернули наизнанку, разложили на составляющие, просмотрели под микроскопом и собрали обратно. Потихоньку осматриваясь, я оценивал безликий стиль кабинета, отсутствие раздражителей, нерезкое освещение. Не удивлюсь, если меня и в транс вводили, потому как я такие вещи рассказывал, про которые и вспоминать бы не хотелось. Нет, ничего серьезного, но все мы хотя бы раз в жизни прошли мимо нуждающегося в помощи, не покормил голодного котенка и не пустили его в подъезд, ибо насрет, а сегодня мое дежурство. Ну и так далее, не хочу вспоминать. Кто вы такие, чтобы я еще и перед вами выворачивал свою душу или что там у меня вместо неё. Двое что-то просматривали на экране компьютера, даже не тыкая никуда пальцами и вообще были до безобразия корректны. Мне захотелось пить, глянув на часы, я обнаружил, что собеседование заняло около трех часов. Наконец они оторвались от экрана: младший исчез в соседней двери, с какими-то распечатками, а постарше уселся напротив меня.
***
Он смотрел на меня, я на него - молчание затягивалось. Наконец он заговорил:
- Знаете Сергей Борисович, Вы скорее не подходите нам чем подходите.
Видя, что я не цепляюсь в паузу, не теряю сознание, а все так же молча выслушиваю его он продолжил:
- Видите ли в чем дело, мы хотя и молодая, но динамически развитая компания, сумевшая найти свою нишу на рынке в это непростое время экономической нестабильности и не простой политической обстановки...
Вы знаете, мне стало легче. Не надо ничего придумывать, можно встать и уйти, но поскольку я стараюсь всегда дослушивать до конца, я остался на месте. Вы себе представить не можете, сколько развелось крепких семейных пар, разбилось крепкой мужской дружбы, похерено хороших проектов, даже не из-за непонимания, а из-за того, что люди элементарно не могут выслушать друг друга.
Мой собеседник меж тем совсем окосноязычился. Долгое ээээ, сменялось словами паразитами, понимаешь и так далее и тому подобнее. Он ловил меня на возражении, по ходу он добивался, чтобы я обозначил реакцию на его слова, но не получалось. Поэтому он внезапно прекратил бесполезный треп и сказал:
- Но я решил Вам дать шанс. Вы пройдете второй этап отбора, где будет проведен медицинский осмотр и дополнительное профильное обучение.
Я поднял голову чтобы возразить, но он продолжил:
- Все это будет оплачиваться дополнительно и Вы фактически ничего не теряете, кроме своего незанятого времени. Оплата Ваших усилий будет достойной, проживание и обучение за счет компании.
Я опять задумался. В принципе, терять я ничего не терял, мне просто не хотелось. Дело в том, что мне иногда не хочется что-то делать и за годы своей жизни я убедился, что всякий раз когда я поступаю наперекор этому чувству, то получаю такую плюху от жизни... в общем я склонен был отказаться. Когда я поднял глаза на собеседника, собираясь все это высказать - вежливо, но непреклонно, то обнаружил на краю стола некий предмет.
- Это аванс, который ни на что не повлияет. Мы считаем, что Ваше решение должно быть взвешенным и ответственным, а не спонтанным. Вас, повторюсь еще раз, это ни к чему не обязывает.
Видя мои колебания, он продолжил:
- В любом случае, решите ли Вы принять мое предложение, либо отказаться, эти деньги Ваши. Если Вы согласитесь, то позвоните по этому телефону и получите дополнительные инструкции, - с этими словами он протянул мне карточку с логотипом компании, на которой был написан единственный сотовый телефон, с пояснением - диспетчерская служба, телефон по странам СНГ бесплатный.
Сидеть и молчать становилось просто неприличным, человек напротив меня не торопил, давая достаточно времени на принятие решения. Мысли скакали хаотично, не желая устаканиваться и приходить в свои стройные ряды.
Тоненькая пачка долларов лежала возле моей руки, внезапно мне снова захотелось есть, причем очень сильно и так, как я это себе недавно представлял: кафе, белые салфетки, чашечка свежезавареного кофе, десерт... Прикинув на глаз сумму, я поднял глаза на кадровика, занимавшегося со мной. Если бы эта сука улыбалась, то я врезал бы ему в зубы, чтобы стереть его поганую белозубую ухмылку, а потом посыпал его деньгами из этой пачки. Ну, или он меня. Но он не улыбался, он смотрел на меня серьезно и чуть тревожно, словно все еще не мог решить что то. Я неуверенно посмотрел на деньги, но рука сама взяла пачку и начала запихивать её в нагрудный карман. Он сопротивлялся, заставляя одуматься, но я был более настойчив.
- Позвоните мне и сообщите о вашем решении, - сказал он поднимаясь и протягивая руку.
Я пожал холодную ладонь и пошел к выходу.
- Аванс возвращать не надо, - догнал меня голос около дверей.
Я потоптался около выхода, неловко кивнул и вышел.
Глава 2
Промозглая московская зима, погань льющаяся с неба мешается с кашей под ногами. Ни мороза, ни тепла, странно - Москва, а погода типично питерская. Я уже никуда не торопился, медленно загребая ногами в сторону метро.
Все мои разумные доводы, которые я себе приводил в процессе беседы пошли темным лесом. Мне выдали аванс, который не требовалось возвращать, что само по себе настораживало. Она не была безумно большой, которую хочется отдать обратно и больше никогда не связываться с людьми раздающими такие деньги, но и не была такой маленькой, чтобы не почувствовать заинтересованность в будущем работнике и не оценить работу, которую будут спрашивать за такие деньги. Меня элементарно покупали и я это прекрасно понимал. Надо было определиться, посылаю я их нахрен или ввязываюсь в это предприятие.
Метро, лавочка, я уселся и тупо уставился в одну точку, игнорируя проходящих мимо людей и поезда.
Давай ка еще раз все плюсы и минусы. Первое - они вышли на меня сами. Тот звонок Алтынбека - это не просто так. Или как говорил один из моих мульт героев: "Это жжжж - неспроста"! именно на это и указывала их подготовленность к беседе. Можно разделить на три этапа. Мою готовность к перемене мест, для чего они заставили меня приехать в Москву. Второе - составили личное впечатление о человек при беседе. И третье - оценить мою продажность, то есть за сколько меня можно купить.
А теперь вопрос! Нахрена им все это надо!? Я не такого высокого полета птица, чтобы из-за меня городить весь этот сыр-бор. На роль крупного начальника не гожусь, чего доказано экспериментами прошедшими много лет назад и закончившимися моим полным фиаско, на среднее звено - еще туда-сюда, а из-за начальника низового звена или тем более простого специалиста строить такую схему просто не рентабельно.
Единственное за что я мог зацепиться в своих рассуждениях, так это за коммуникабельность и адаптацию. Это у меня всегда было на высоте. Раньше. Сейчас же я мне становиться не интересно искать точки соприкосновения и пути поиска компромиссов. Мне насрать, пусть это делают молодые.
К тому же если именно эти качества привлекли внимание работодателей к моей персоне, то идут они в жопу. Я невольно поежился, вспомнив один из эпизодов своей богатой на события биографии.
***
На меня упала тень подошедшего человека.
- Сержант Петров, Ваши документы пожалуйста, - небрежно кинутая к форменной шапке рука.
Парень молодой, вид пока еще, подтянутый - вполне вероятно, что работает, а не пытается выцыганить мзду. Достаю документы и протягиваю их милиционеру. Тот старательно изучает бумаги:
- Таак, Алексеев Сергей Борисович? - пронзительный взгляд, призванный смутить и заставить нервничать.
Ну это вряд ли, не первый раз в такой ситуации, и посерьезнее зубры потрошили. Я вспомнил, как меня кололи, пытаясь повесить на меня чужие грехи, и невольно поежился. От пристального взгляда сержанта это не укрылось:
- Что-то не так?
Моя извиняющая улыбка:
- Да так, сержант, прохладно здесь как-то...
- Ясно, - и он снова углубляется в мои документы. Через какое-то время он передает их напарнику, но тот просто держит их в руках, со скучающим видом наблюдая за мной и окружающими. Я кидаю взгляд влево-вправо. Ничего ребята, молодцы, блокируют меня нормально, чтобы сбежать, мне надо прорваться через скучающего бойца, а там еще парочка человек ошивается. Будем стоять как законопослушный гражданин, каковым впрочем и являюсь.
В документах не находиться ничего такого, за что можно зацепиться, но сержант не торопиться отдавать мне документы.
- Вы в порядке? - интересуется он. - Ну ка дыхните.
Я недоуменно дышу на него и он до кучи светит мне в глаз фонариком, чтобы посмотреть на мой зрачок. Я невольно дергаюсь и недовольно срашиваю:
- В чем дело, сержант.
- Подозрительно, - поясняет он, - сидите слишком долго.
Я кидаю взгляд на часы и невольно охаю:
- Ох, мааать. Это ж я сколько просидел.
Сержант выжидающе смотрит на меня.
- Да вот, - я неловко улыбаюсь, - на собеседование приезжал. Работу предложили, вот я и присел подумать стоит соглашаться или нет. Напряжно как-то. Не по себе.
Ну не знаю зачем я объясняю все это молоденькому пареньку, случайная встреча и все такое.
- Да мы и подумали, что не ладно с Вами. Час сидите и не шевелитесь, думаем наркоша или суицидник, да еще в нашу смену. Вот и подошли проверить.
Он отдает мне документы и снова кидает руку к шапке:
- Ну что ж, удачи! - он направляется дальше, но оборачивается и спрашивает: - А с работой? Определились?
- Да, - киваю, - пожалуй соглашусь.
И понимаю, что несмотря на все свои умозаключения, действительно соглашусь.
***
Звонок, по тому номеру, который мне выдали при собеседовании. Длинные гудки. Странно, ещё совсем недавно я буквально заставлял себя позвонить и согласиться на эту работу, а сейчас боюсь, что все сорвется.
- Алло?
Странно, не представились именем фирмы, но ладно, эту странность мы потом обдумаем:
- Здравствуйте, это Алексеев беспокоит...
- Да-да, мы с Вами сегодня разговаривали, - голос меняется с нейтрального на вполне доброжелательный. - Вы определились?
- Я решил принять Ваше предложение.
Ни капли удивления на подобную реакцию и то же спокойствие и непоколебимая уверенность:
- Тогда мы предлагаем неделю на решение всех Ваших домашних проблем, и вышлем на Ваш электронный адрес приглашение, электронный билет и краткую инструкцию.
Я хотел было сказать, что готов уехать хоть сейчас, но опомнился. Вдруг тут ещё америкозы или другие импортные козлы участвуют. Одного моего знакомого не взяли на работу только из-за того, что им видите ли показалось, будто бы он с пренебрежением относится к семейным ценностям и гомофоб. Кстати, какая причина имела больший вес - он не знает до сих пор
Я гомофоб, но меня на это не тестировали, насколько мне удалось понять, а вот на семейные ценности - возможно.
Я забежал в фастфуд на ленинградском, где раньше работали наши девчёнки, а теперь стоят красавицы с волоокими очами, чёрными бровями, переспрашивающие самые обычные непонятные слова, а на шаверме (сори, как говорят в Маскве шаурме, или теперь мяса по арабски) работает ни черта не понимающий по русски молодой человек, общающийся с кассиршей и подавальщицами непонятными гортанными выкриками.
Взяв борщ, голубцы и бутылку пива, я старательно растягивал время до вечернего поезда. Ехать домой не хотелось, было чуть тревожно и радостно, как всегда перед непонятной командировкой. Я не стал звонить никому из своих, более удачливых коллег и друзей, сумевших уцепиться за первоперстольную. Это сидеть с человеком, с которым темы разговор появятся только после совместно выпитого пузыря, да и заключатся они будут в основном:
- А ты помнишь...
- Не хочу! - меня аж передёрнуло.
Именно поэтому я и сидел один с бутылочкой пива сначала в кафе, а потом в плацкартном вагоне нашего поезда. Односложно отвечая на вопросы попутчиков и с тоской оценивая вероятность лечь спать прямо сейчас, на свою нижнюю полку. Пока не получалось, да и не хотелось, ещё Вековка, станция на которой впаривали лохам дешёвое стекло, фужеры, глиняные горшки и другую некондицию гусь-хрустального завода. Навяливали так, что иногда даже хотелось купить, чтобы этот продавец отвязался. Другое дело, что этого нельзя было делать ни под каким соусом. Потому как в этом случае ошалевшие от наличия пассажира, а вернее лоха с деньгами, к нему ломились все остальные продавцы. Я сам видел, как один мужчинка, зажав в потной ладошке что-то вроде пасхального яйца, бежал бегом вдоль поезда к своему вагону. Бежал поддерживая рукой спадающие треники в шлёпанцах на босу ногу, а за ним гнали здоровенные тётки с люстрами, бра, стеклянными фигурками, наборами рюмок, фужеров, стаканов и горшков. Как апофеоз, в конце очереди шустро ковыляла бабуля с огромным крокодилом противного сиреневого цвета.
Я вздохнул: пока эта станция не кончится, о нормальном сне можно только мечтать.
***
Утро, полседьмого. Проводница, с радостной, обязательной улыбкой, бегает по вагону и орёт, чтобы сдавали бельё и что скоро санитарная зона и что она потом никого не пустит. По радио крутят:
- Уважаемые пасаажиры. Железная дорога - зона повышенной аапаснаасти...
Я пристраиваюсь в край сортирной очереди.
Вот и любимый город. Сегодня, ради разнообразия снег, поёжившись, выскакиваю на улицу и иду на остановку маршрутки.
***
Вечер того же дня, старший унёсся по своим делам, младшая пошла в гости к бабушке, я один с женой, которая в очередной раз смотрит на меня, как на... Я прекрасно понимаю, что ей трудно, что она устала и я не возражаю. Просто в душе появляется тихая радость от того, что я скоро уеду и гори они всё синим пламенем.
Жена что-то говорит, я делаю вид, что внимательно слушаю: отвечаю, поддакиваю и прерываю её.
- На следующей неделе я возможно уеду...
Тяжёлое молчание повисает на кухне. Потом сорванный голос жены, изо всех сил старающейся не расплакаться:
- Ты же в прошлый обещал, что это будет в последний раз!
Я тупо молчу, опуская глаза. Главное перетерпеть первые несколько минут разговора, чтобы не сорваться и не наговорить глупостей, а потом будет легче. Вот и сейчас я сижу и выслушиваю о себе много не новой, но не менее интересной информации. Если опустить все слова, которыми меня награждают, выясняется, что я совсем не думаю о семье. Что за все эти годы я не заметил как выросли дети и не участвовал в их воспитании, что вся тяжесть свалилась на её плечи. Кто женат или был женат, знает всё, что мне сказали дальше. Я не встречал ни одной женщины, довольной своим браком. Ага, скоро конец, уже пошло, что я не могу устроиться на нормальную работу, что мне лучше в дороге, чем дома.
Я покаянно киваю головой, даже не пытаясь вставить слово. А зачем? Ведь всё это правда. К сожалению, моя жена не может понять, что либо я зарабатываю деньги, либо хожу на работу с восьми до пяти, просиживаю штаны и тихо зверею. И опять. Кому я тут нужен, мужчина среднего возраста, обладающий специфическими рабочими навыками, не могущими пригодиться в нашей маленькой республике.
Жена обижается и уходит спать, демонстративно постелив мне на диване. Я остаюсь один на кухне, допивая остывший чай и глядя остановившимся взглядом на старенький маяк, давно уже играющий только одну программу. Потом встаю и со вздохом начинаю мыть посуду, действо, которое всю жизнь успокаивает меня.
***
Утром я занялся делом, созвонился с парочкой друзей, до сих пор служащих в органах, пусть не в очень больших чинах, но не оторванных от действительности позадавал им разные вопросики, касающиеся очень интересной компании, в которую я вроде бы как устроился на работу. Потом сделал парочку звоночков ребятам, с которыми пересекался раньше по роду основной деятельности, задавая те же самые вопросы, ну а сам уселся около компа, с твёрдой решимостью узнать как можно больше.
Через три дня у меня было море информации и никакой конкретики. Всё что мне удалось узнать, выглядело многообещающе надежно. Фирма стикс, представители которой беседовали со мной, входила в огромный транснациональный холдинг, который занимался всем на свете. В сети море мусора относилось к его подразделениям, причём всё взаимоисключающее друг друга положение. Так иногда получалось, что одна из контор финансировала зелёных, которые протестовали против другой конторы, в конечном итоге относящейся к этому же холдингу.
Ещё более интересным был список того, чем они занимались: нефть газ - это моя специфика; строительство крупных объектов, типа отелей, заводов по переработке и так далее; спонсирование разных фондов: от экстремальных, до вполне нейтральных; и ещё куча всякой всячины, не нужной ни мне ни вам. Так и не выяснив ничего интересного, я снова отправился в Москву.