Ник Нэл : другие произведения.

Пыль веков

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Маленькое путешествие влюблённых пар по планетам Солнечной системы не предвещало беды. Вот разве что одинокий пассажир привлекал внимание, но быть красивым и загадочным не запрещено.

  
  Пыль веков
  
  
  
  Глава 1
  
  Сумерки уже сгустились, но огни космопорта придерживали спешащую в мир ночь. Казалось, что ей так и придётся смиренно стоять на пороге, пока заря не подкрадётся с другой стороны.
  Мистер Грегори Браун подивился внезапно возникшему в сознании образу. Человек сугубо деловой и прагматичный он мало внимания обращал на красоты окружающего мира. Особенно после того, как женился. Брак был заключён по расчёту, и расчёт оказался верным: поддержка могущественного тестя поправила пошатнувшиеся дела. Жаль, что неизбежной частью сделки оказалась сама миссис Браун.
  Грегори покосился на супругу. Эдна злилась. Сквозь умело наложенный макияж силилась пробиться приторная улыбка, но кислая гримаса недовольства чувствовала себя на лице гораздо увереннее. Правду сказать, миссис оказалась сварливой дамочкой.
  Ну да, приехали они немного раньше, чем следовало: мистер Браун ошибся со временем, но сам не считал большим несчастьем подождать пятнадцать минут в этом интересном месте. Тут здорово, а свободная рубашка, джинсы и плетёные туфли сообщают своей невесомой лёгкостью, что он в отпуске, и нужно получать удовольствие от каждого момента отдыха, как выгоду от каждой минуты работы.
  - Торчим тут как плебеи, - зудела миссис Браун. - Респектабельные люди приезжают последними.
  Грегори её привычно не слышал. Большинство пассажирских площадок работало днём, но порт и ночью уверенно гудел напряжением грузовых механизмов и отчасти заглушал ворчание супруги. Душа жаждала приключений, прежде он не слышал зова, но здесь, где земная пыль казалась принесённой прямо со звёзд, неожиданно пробудилась и отряхнула крылья душа. Грегори с радостным удивлением прислушивался к тому, как трепещут нервы, и дыхание учащается от предвкушения приключений. Почему он раньше не додумался отправиться в путь? Мог ведь выдать поездку за деловую и не брать с собой жену. Стать на время сбежавшим с уроков мальчишкой.
  Мистер Браун вздохнул и рассеянным взглядом обвёл площадку. Можно было и присесть, даже заказать напитки, но все пассажиры так и остались на ногах, словно отдавая дань мимолётности своего пребывания здесь. Юная парочка миловалась у самого ограждения, пожилые мужчина и женщина просто смотрели на порт. Пока негусто. Вот было бы здорово если бы нашлась подходящая компания для Эдны, и она оставила его в покое. Тогда путешествие имело шанс стать чудесным.
  Спину одел лёгкий холод, и, хотя появление других пассажиров прошло для Грегори незамеченным, сейчас он невольно обернулся. Даже супруга примолкла, словно увидела, наконец, нечто достойное внимания.
  Из портала вышел ещё один человек. Высокий, весь в чёрном. Не то длинное пальто, не то мантия ниспадает с широких плеч и мерно колышется при каждом шаге. Разгулявшаяся ночь тепла, почти душна, и странно выглядит эта тяжёлая одежда. Длинные чёрные волосы блестят в свете фонарей, показавшимся вдруг не таким ярким, словно последний пассажир привёл с собой недостающее количество мрака. Белое лицо благообразно, и кажется вознесённым на такую высоту, словно обладатель его великан, а не просто рослый мужчина. Взгляд сверху из-под устало полуопущенных век всех вокруг делает ниже.
  Мистер Браун невольно посторонился, хотя стоял не на дороге, супруга его присмирела. Истовое презрение к простым людям сочеталось в ней с преклонением перед верхними, а этот парень явно сошёл с социальных небес, а не просто появился из портала. Захотелось склонить перед ним голову. Поймав себя на этом невольном желании, Грегори специально задрал нос. Супруга жадно ела взглядом царственного аристократа, и появилась надежда, что попавшись на эту приманку, она оставит в покое законную половину. Мистер Браун нисколько не переживал по поводу светских упражнений Эдны, успел убедиться, что при всей любви к показному блеску, она относится к семейным обязанностям с поистине пуританским уважением.
  Зашевелилась космодромная обслуга, словно ждали именно прибытия странного пассажира. Подъёмник плавно вознёс всю компанию к раскрытому люку. Корабль выглядел огромным, но мистер Браун знал, что на самом деле он по меркам эпохи невелик. По-настоящему большие суда не садились на планеты, а плавали исключительно в безвоздушном пространстве. Грегори предлагал совершить путешествие именно на таком лайнере, но супруга воспротивилась.
  - Это сейчас может позволить себе любой дурак, и вокруг будут сновать толпы плебеев. Мы совершим камерную экскурсию.
  Стоила такая поездка дороже, но реклама уверяла, что оно того заслуживает. "Вам не придётся переходить на борт неуютных посадочных модулей, на любой планете с вами будет уже обжитой дом". Может быть и так. Мистер Браун не стал спорить. Если Эдна хочет эксклюзивный вояж, пусть получит, глядишь, ненадолго оставит его в покое.
  Только оказавшись в роскошной каюте, Грегори начал понимать, что влип глубже, чем предполагал. Следовало самому заниматься подготовкой к путешествию, а не доверять это дело жене. Один лишь взгляд на монументальное ложе, потолочное зеркало и прочие унылые банальности подсказал, что Эдна купила места на одном из кораблей серии "Медовый месяц". С тех пор, как началось увлечение свадебными путешествиями в космосе, суда этого класса появились во множестве. Отступать было некуда, мистер Браун порадовался, что на борту они оказались, по крайней мере, не вдвоём. В компании Эдна нуждалась или в зрителях, Грегори не задумывался.
  Услужливый парень из экипажа показал, как пользоваться стартовым креслом и тщательно проверил, всё ли уяснили пассажиры, а потом из динамиков зазвучал голос.
  Тревога, которую Грегори испытывал перед первым в жизни космическим перелётом, сразу отступила на второй план. Бархатное контральто словно мягкой лапкой провело по нервам. Слышалась в нём такая спокойная уверенность, такая сила, что следовало окончательно убедиться в безопасности путешествия.
  - Девица - пилот, - пренебрежительно фыркнула миссис Браун.
  Грегори лишь теперь сообразил, что говорила с ними не стюардесса, а командир корабля. Из всей обязательной речи он уловил только имя. Лана Вильневская. Как же волшебно это звучало! Капитан Лана Вильневская.
  Эдна ворчала что-то ещё, но он не слышал. Душа жаждала романтических переживаний и пыли других планет, и вот он уже отчасти попал в сказку. Попытался представить себе эту женщину, но воображение спасовало. Чудесный голос обещал красоту богини, а здравый смысл настойчиво твердил, что в космосе, скорее всего, трудятся вполне земные люди, далёкие от совершенства. Миссис бормотала что-то нелестно о девушках, которые делают мужскую работу, и Грегори вздохнул с облегчением, когда стартовые неудобства заставили её замолчать.
  
  Взлёт отчасти разочаровал. Грегори ожидал чудовищных перегрузок, но тело потяжелело незначительно, словно придавила мягкая ладонь, а потом наступила волшебная лёгкость. Искусственная гравитация оказалась чуть меньше земной, и сразу захотелось танцевать или вытворять другие глупости. Интересно, как отнесётся к таким чудачествам Эдна?
  Прожив в браке больше года, они знали друг друга плохо. Грегори большую часть времени проводил на работе, жена, имея обширнейший круг знакомств, вращалась в нём. Да, встречались за обедом и, разумеется, в постели, но даже интимная близость их, если так можно выразиться, не сближала. Жаловаться мистеру Брауну не приходилось: супруга никогда не отказывала в сексе, но то ли он её не зажигал, то ли она была холодна в принципе, получалось так, словно оба выполняют обязательный и потому унылый долг. Прекрасно понимая, что семейное счастье - атрибут случайный и миллионы пар живут без него, Грегори давно смирился с тем, что получил.
  После перегрузки наступила удивительная лёгкость, и сердце запросило новых чудес. Грегори представил на миг некую катастрофу, в которой он всех спасёт и покажет себя героем, но тут же устыдился мальчишеских мыслей. В тридцати четыре года пора быть умнее. Почему только так странно на душе, словно действительно отправился в путешествие, а не в унылый тур, где люди изображают счастье, которого не испытывают на самом деле.
  В салон пригласил тот же чудный волнующий голос и мистер Браун сердился на супругу, которая придирчиво выбирала платье, словно отправлялась на светский раут. Всего-то несколько человек. Он попытался припомнить тех, кого видел в порту. Юная парочка. Только поженились и не склонны замечать никого вокруг. Пожилые супруги. Он лысеющий плотный коротышка, а его половина совершенно неприметная - второй взгляд не кинешь, да и первый не задержится - женщина. Настолько невзрачная, что невольно возникал вопрос: каким чудом она ухитрилась стать с кем-то перед алтарём? Тот аристократ с гривой волос. Приехал один, быть может, дама его задержалась? Обычно таких мужей не выпускают надолго из поля зрения. Ну да всё выяснится уже через минуту.
  Эдна крутилась перед зеркалом. Новое платье несколько скрадывало худобу и сидело отлично. Глаза жены блестели, Грегори подумал, что наверняка она предвкушает удовольствие от поездки, и устыдился собственных равнодушных мыслей. Как бы там ни было, но они - пара. Надо с этим жить.
  - Прекрасно выглядишь, - сказал он вполне искренне, и Эдна вдруг зарделась, словно на её тридцатилетних щеках распустились запоздалые маки ушедшей юности.
  Грегори размышлял об этой странной метаморфозе, шагая по недлинному коридору, но едва вошёл в салон, как супруга вместе с неуместными случаю цветами разом вылетела из головы. Собственно говоря, исчезли все мысли кроме одной: чудеса бывают, и в них надо верить.
  Он много раз потом вспоминал, как увидел Лану Вильневскую впервые и поражался остроте собственного восприятия - словно выдали свежий взор и впустили в новый мир. Как же она была хороша, причём он даже и не мог сказать, чем именно. Да стройна, женственна: тонкая талия, высокая грудь, изящная линия бёдер, да, вместо унылой стрижки - красиво уложенные косы, но разве дело в этом? Облик этой женщины отзывался в душе так, словно именно её ждал всю жизнь. Каждое движение, жест, наклон головы звучал в сердце музыкой, а когда она посмотрела прямо на него, улыбнулась и сказала что-то, вероятно, приветствие, Грегори и всего-то смог деревянно поклониться и сглотнуть пересохшим ртом.
  Он влюбился. То есть всегда полагал, что это сопли для юных и бестолковых, а взрослые люди не подвержены наваждениям, но теперь словно опомнился от долгого сна и узрел, наконец, настоящую жизнь. Так вот значит, как это бывает, когда от женщины сносит крышу и готов творить глупости всего лишь ради лишнего её взгляда!
  Он сел в предложенное кресло, едва сознавая, что делает. Просто напасть! Красота этой женщины подействовала или романтичность космического путешествия, но он потерял голову до такой степени, что забыл об окружающих и не сразу понял, что Эдна смотрит на него, кажется, обращается с вопросом.
  - Да, дорогая, - сказал он машинально.
  Жена, как ни странно, умолкла и отвернулась к огромному экрану, где плыла близкая и очень красивая Земля, которой пассажирам предлагали любоваться.
  Мистер Браун всё же был не юношей, чьи романтические бредни нежданно сбылись, а вполне взрослым человеком, потому смог взять себя в руки. Он вежливо познакомился с попутчиками. Новобрачных звали Коралия и Дэш. Они казались таким юными, что Грегори усомнился, исполнилось ли им по двадцать лет. Пожилая пара выглядела на все шестьдесят, вероятно, решили отправиться в поездку, пока врачи ещё разрешают подобные безумства. Представились просто: Надя и Пётр и держались с мягкой естественностью, которая сразу к ним располагала.
  Экзотический пассажир в салон не явился, возможно, у него тоже был медовый месяц, и он предпочёл уединиться с супругой? А может быть, там, наоборот, семейная ссора?
  Мистер Браун бросил забивать голову чужими проблемами и принялся со вниманием созерцать планету на экране и слушать пояснения, которые давала леди-капитан.
  Всё-таки здорово, что отправились в путь не на огромном лайнере, а на этом маленьком корабле, где едва знакомые чужие люди уже чувствуют себя, как одна семья, и командир не гнушается лично рассказывать гостям о мире, что им предстоит наблюдать вблизи. То есть Грегори видел картины изученной людьми вселенной по телевизору, но здесь, сидя перед экраном, который легко было представить окном наружу, он невольно замирал от волнения, когда за краем земли наливалась яркая, как протёртая заря и появлялось солнце, плыли внизу материки и океаны, заботливо прикрытые теплом облаков, сияли огни городов на ночной стороне. Грерори и представить себе не мог, что родная планета выглядит со стороны так ярко. Вот ведь, прожил на ней всю жизнь, а узрел только теперь - откровением почти таким же, как любовь к женщине. Эдна притихла и не доставала брюзжанием, но мистер Браун не задумывался - почему. Спокойно - значит, всё в порядке.
  Потом пассажиры разнежено наблюдали, как их родная планета остаётся за кормой, а впереди вырастает белый диск Луны. То есть заметить эти изменения пока не удавалось, но ведь они происходили. Путешествие началось. Леди-капитан ушла в рубку, и мистер Браун с трудом сдержал вздох сожаления. Космос без неё выглядел тусклым и непонятным.
  Эдна уже завозилась в кресле, собираясь, как видно, покинуть общество (Грероги решил, что с ней не пойдёт) как дверь опять бесшумно ушла в пазы, но вместо Ланы появился экзотический пассажир. Длинное пальто он снял, зато облачился в сюртук из блестящей материи, кажется, бархата, а когда назвал своё имя, Эдна завистливо вздохнула. Должно быть, подумала, что поспешила с замужеством. Стоило делаться миссис Браун, когда судьба сводит с аристократом. Грегори мысленно улыбнулся. Князь Лесьяр Авиленка! Мало ему быть высоким, да статным, так ещё и звонкий титул при нём - есть от чего потерять голову несчастной супруге средней руки предпринимателя. Бедная Эдна!
  Любопытно, что князь пришёл один. Холостяк в поисках приключений? Самое для этого неподходящее место. Мистер Браун без тени ревности наблюдал за тем, как его половина тотчас поднялась, чтобы первой познакомиться с аристократом. Вид у этого Авиленки был насторожённый, даже чуть растерянный он с опасливым любопытством смотрел на экран и не сразу заметил, миссис, которая возникла перед ним, протягивая ладошку лодочкой.
  Неплохой он, наверное, парень, но теперь попал. Грегори охотно пожал крепкую прохладную руку князя и сразу вернулся на место. Пётр поздоровался с удивительным достоинством, словно ростом выше стал, плотная фигура уже не казалась неказистой. Юные влюблённые приветливо помахали издали, вполне уверенные в особенности своего положения, хотя Грегори не мог не заметить, что Кора задержала взгляд на статном незнакомце чуть дольше, чем прилично новобрачной. Конечно, для дам князь был как для детей - рождественская ёлка - неотразим.
  Наскучив смотреть на экран, Грегори наблюдал за тем, как его супруга увивается около знатного пассажира. Рой мух клубится возле помойки, испытывая того же сорта неодолимое влечение. Лесьяр взирал на неё сверху вниз с вежливой скукой. Эдна не замечала, что её терпят исключительно из учтивости и отчаянно занимала аристократа светской беседой. Её худая фигура словно вытянулась в неумолимом стремлении возвыситься до собеседника, ягодицы и без того едва заметные окончательно сплющились. Следовало, конечно, приструнить половину, но мистер Браун желанием не горел. Пусть супруга развлекается, как хочет, меньше будет к нему приставать с глупыми разговорами. Авиленка сам виноват: нечего было рождаться на свет таким высоким, красивым, да ещё и князем.
  Экзотическая внешность невольно привлекала внимание. Среди деловых знакомых тестя был один граф, но ничем не отличался от нормальных людей. Авиленка же словно нарочно старался выделиться. Грегори подумал, сколько же лет и зачем отращивал этот мужчина волосы, тогда как и большинство дам теперь предпочитает короткие. Странно, конечно, но с другой стороны, если он живёт на проценты с капитала, то чем ему заниматься ещё? Зависть пробудилась и сразу погасла. Мистер Браун был уверен, что заскучал бы уже через месяц. Замок на холме среди лесов и прочая буколика казались привлекательными только издали.
  Так мирно текла жизнь в салоне, когда вошла леди-капитан, и что-то произошло. Грегори всеми разом обострившимися чувствами ощутил, как затрепетало в воздухе нервное электричество, как будто кто-то высыпал его прямо с небес. Взгляды Ланы и Лесьяра встретились, задержались, словно для обоих перевернулся мир. Кажется, они здоровались, знакомились, но слова осыпались как осенние листья ненужным ворохом к ногам. Осталось только сияние глаз. В эту странную минуту Грегори ощутил огонёк не ревности, а беспокойства. Разве не совершают мужчины безумств из-за женщин? Разве женщины не сходят с ума от любви? Запертые внутри стального корабля, благополучно ли пассажиры доберутся до порта? От нахлынувшей тревоги сжалось сердце. Инстинктивно мистер Браун шагнул к жене и стал рядом.
  
  
  
  Глава 2
  
  Затеянная после долгих раздумий поездка казалась то приключением, то безумием. Тревог она доставила немало. Пройдя к себе, князь Авиленка почти без сил опустился в кресло. Роскошная каюта, безопасная как стальной гроб. Здесь можно отдохнуть от людей, их голосов и запахов, от которых голова начинала быстро равномерно кружиться. Побыть самим собой, старым вампиром, которого сняла с места смутная надежда на лучшую жизнь.
  У него и в мыслях не было куда-то срываться, жил себе спокойно в родовом имении - захолустному углу, куда новшества прогресса докатывались как случайные волны, оставляя после себя эфемерную тающую пену. Замок князь благоустроил, хотя не очень понимал, зачем это делает, в нём завелась горячая вода и современные вещи. Банковские вклады приносили стабильный доход, и Авиленка мог жить на широкую ногу, но привыкнув к скромному обиходу, не видел причин его менять.
  Питания хватало. Вокруг имения росли как грибы селения и городки, дымили какие-то фабрики. Молодые люди в блестящих одеждах бесстрашно бродили ночами, взять от них малую толику крови не составляло труда. На большее князь не покушался. Века вампирского существования сделали из него аскета, но без фанатизма. Он взрастил в себе строгую сдержанность и чётко следовал правилам, которые сам же и придумал: не убивать без крайней нужды и всегда помнить, что тоже был когда-то человеком.
  С собратьями Авиленка встречался редко. Иногда навещал кто-то из старых друзей, таких же чопорных и закостеневших в привычках, и вампиры проводили время в неторопливых беседах и прогулках под луной, а однажды на его территорию забрёл Назар.
  Кто он был по человеческой национальности, Лесьяр так и не понял. Хотя вампиром этот юноша стал относительно недавно, успел уже постранствовать и нахвататься чужих слов и понятий. Космополит с пыльной дороги вселенной. Князь и не заметил, как нерастраченный темперамент нового знакомца очаровал его и поселил в душе сомнения.
  Правильно ли сидеть в своём углу, когда и мир, и вечность к его услугам? Стоит ли отворачиваться от неведомого вокруг, если оно сулит новые знания и удовольствия?
  Назар, погостив в имении, уехал, но князь часто вспоминал его, хотя понимал, что долго с таким приятелем ужиться бы не смог. Слишком разными сделала их природа, или бог, как Авиленка ещё по старинке иногда думал. Он стал чаще смотреть телевизор и с любопытством следил за тем, как человечество, освободившись от привычки к войнам, постепенно завоёвывает вселенную. Назар иногда навещал, иногда звонил и вот как-то, когда над горами разлеглась тихая августовская ночь, его голос в трубке прозвучал особенно торжественно:
  - Ты хоть знаешь, где я, старый замшелый пень?
  Это была его любимая шутка. Невысокий коренастый, он доставал статному князю едва до плеча и сам гораздо больше напоминал задиристый пенёк, но ничуть не расстраивался по этому поводу. Прекрасно зная, что Назар не станет слушать, пока не выговорится сам, Авиленка терпеливо ждал.
  - Пусть эти тормозные радиоволны неспешно ползут сквозь космос, у тебя как раз появится время придумать ответ. Я на Марсе, друг мой! Это планета. Если ты выйдешь на свой роскошный старинный балкон, мы сможем встретиться взглядами.
  Назар сделал паузу, словно дожидаясь, когда Авиленка последует его совету, и князь решил не разочаровывать приятеля. Звёздное небо сияло над головой, покалывая глаза острыми лучиками далёких светил. Облака разошлись, и планета горела на бархате космоса как дорогая брошь, Назар точно высчитал момент. Как всякий вампир князь хорошо разбирался в рисунках созвездий и сразу отыскал красную точку Марса.
  - Ну встретились взглядами. Дальше что?
  Назар его не слышал. Сигнал ещё не вернулся обратно.
  - Я здесь уже месяц, - продолжал молодой вампир и теперь в его интонациях появились осторожные нотки, вероятно, из опасения, что этот публичный разговор кто-нибудь услышит. - Здесь замечательно. Можно не бояться загара, потому что солнце далёкое и холодное. Я разгуливаю, где и когда мне вздумается, мало сплю.
  Посторонний услышал бы лишь восторги туриста, но Авиленка моментально сообразил, какого сорта информацию пытается донести до его сознания молодой друг. Неужели это возможно? Всего-то улететь на другую планету и спокойно игнорировать смертоносное светило?
  Разговор закончился, а князь всё не мог поверить, что Назар его не разыграл, но даже этот вечный странник не решился бы шутить по такому серьёзному поводу. Стоя на балконе и следя за полётом светил, Лесьяр мечтал о путешествии и одновременно его страшился. Слишком привык он тихо существовать на задворках цивилизации, поглядывая на кипящий мир сквозь экран телевизора. Наблюдать со стороны.
  Днём он не спал, бродил по затемнённым залам, прислушивался к смутно доносящимся снаружи звукам и грезил о прогулке под солнцем.
  Потом Назар прислал письмо, где описал всё подробно, и снимок от которого у Авиленки захватило дух. Его приятель стоял посреди марсианской пустыни в лёгком скафандре, а над головой его сияло в тёмном небе маленькое солнце. Оно пугало даже на картинке, но Назар прекрасно чувствовал себя в ярких лучах, и князь решился.
  Он купит билет на экскурсионное судно и посмотрит на всё собственными глазами. Если на Марсе действительно хорошо и безопасно, просто останется там. Жизнь, когда не страшишься дневного света и можешь не прятаться в нору, казалась волшебной сказкой. Рай для вампиров, и он существует. Решено: в путь.
  Перед поездкой Авиленка почитал о Марсе всё, что мог найти, посмотрел фильмы, ругая себя за то, что так и не решился освоить компьютер, отчего теперь возникают затруднения с доступом к информации. Оказывается, пока он дремал в своём замке, который, щадя от невзгод, неслышно обтекала река времени, люди успели создать на Красной планете целые города. Они называли их полисами, и старинное слово подбодрило князя перед долгой дорогой.
  Нарядиться в экзотический костюм тоже посоветовал Назар.
  - Чтобы хорошо что-то спрятать, надо оставить это на самом виду. Посмотри, как выглядят киношные вампиры, и изображай существо насквозь готичное Ты ведь не острижёшь свою великолепную гриву? Так я и думал. Выстави напоказ всё, вплоть до клыков, и тогда даже твоё плохое знание нынешних реалий пойдёт на пользу. Все вокруг будут думать, что ты отменно вжился в роль.
  - От титула отказаться?
  - Не вздумай! Людям нравится регалии, кроме того ты, как ни смешно это звучит, настоящий князь, а не современная подделка. Я много повидал на своём веку и, должен заметить, ты один из немногих аристократов, кому действительно идёт вышеназванная приставка к фамилии. Тебя взяли бы на роль князя в любой театральной постановке.
  Авиленка отнёсся к советам молодого приятеля со всей серьёзностью. Поначалу его смущало внимание, с которым разглядывали люди, но потом сообразил, что оно скорее одобрительное, чем осуждающее. Приятно было сознавать себя привлекательным. Надо сказать, что он не единственный в толпе выглядел эксцентрично, так что подозрений не вызывал. Князь решил, что приятель дал ему отличный совет и поверил, что и великолепная жизнь на новом месте окажется реальностью, а не вымыслом.
  Старт он едва заметил, перегрузки не напугали и не доставили неудобств, а вот вращение вокруг Земли, когда солнце выскакивало из-за её края стремительно, как мотоциклист из тёмной аллеи заставило поволноваться, но к счастью и здесь не возбранялось держаться в стороне от общества. Самые страшные минуты Авиленка переждал в своей каюте и лишь потом подумал, что попутчики созерцали картину околоземельного пространства не через окно, а посредством внешних камер, так что и вампиру, вероятно, не грозили ожоги.
  Мимолётно он пожалел, что упустил красивое зрелище, но утешил себя тем, что сможет наблюдать то же самое в записи. Люди и их техника сделали мгновения вечными, хранящимися для будущих поколений как мухи в янтаре.
  Потрясение от начала путешествия, лавина впечатлений оказались так сильны, что князь поначалу едва разглядел спутников. Запомнил, пожалуй, только худую назойливую женщину, чей муж, похоже, от души ему сочувствовал. Она завладела князем как неприятель трофеем и досаждала пустым разговором. Авиленка получил в своё время достойное воспитание и держался с дамой учтиво, но уже подумывал о том, как, не теряя лица, избавиться от нежелательной компании, когда вошла Лана.
  Князя всё ещё слегка шокировала эмансипация, и он плохо представляя, как следует держаться с женщиной командиром корабля, но увидев её, забыл о пустяковых сомнениях. Он ощутил странное волнение словно школьник, впервые пригласивший возлюбленную погулять в парке. Удивительное это было чувство. Прожитые века свернулись в один день. Время, тогда ещё нетерпеливое и юное, вздохнуло рядом. Есть вещи, которые следовало забыть, хотя в них заключена суть бытия. Их взгляды сплелись, словно золотая проволока в мастерской ювелира, и отвести глаза получилось не сразу. Авиленка ещё ощущал прикосновение её тонких пальцев к своей ладони и тихо радовался, что вампиры совсем не такие холодные, как говорят о них легенды.
  Госпожа Вильневская не заметила его нечеловеческой природы, тёплая приветливость ни на миг не смазалась страхом, скорее она излучала сдержанную симпатию, словно разглядела за вычурным нарядом - сдержанность, за экстравагантными манерами - робость неофита.
  Почему-то Авиленка безотчётно проникся доверием к леди-капитану, словно это несущийся сквозь космос корабль был уютным домом, где главенствует всегда хозяйка. Наверное, люди правы, доверив женщинам водительство мирных судов. Мужчины - воины, и если не кипят вокруг сражения, им по нраву тропы первопроходцев. Вот и пусть устремляют к звёздам острые носы дальних ракет. Обустраивать завоёванные пространства - право женщины.
  - Я расскажу вам о первом объекте, который мы посетим. Это Луна.
  Князь читал путеводитель, но красивый глубокий голос расцветил скучные сведения живыми красками. Спутник Земли, озарявший нежным сиянием ночные тропы вампира, кусок камня из унылых статей энциклопедии превратился в небесное чудо, которое можно будет потрогать руками. Больше всего радовало, что посадка и основные экскурсии пройдут на ночной стороне, так чтобы туристы могли наблюдать во всей красе хорошо освещённую Землю. Прогулка под ослепительными лучами не смягчённого атмосферой солнца не привлекала. Такая тоже предусматривалась, но князь полагал, что найдёт повод её избежать.
  Вопросы задавали, в основном, женщины, мужчины, большей частью, молча внимали пояснениям капитана. Это поклонение делало атмосферу в салоне почти неуместно интимной и вместе с тем будоражащей. Авиленка чувствовал странное единение с людьми, пустившимися в общий путь. Звуки их дыхания, запахи тщательно, по-современному, вымытых тел, ауры страстей, дремлющих в душе, делали вампира добрым и пьяным. Он плотно насытился перед стартом и голода не испытывал, зато медленно проникался живым любопытством.
  Вот юноша и девушка, вернее муж и жена, их терзают желания, им кажется, что они недостаточно близки. Нежные слова, улыбки, взгляды - всё призвано сплести две судьбы в одну, да так крепко, чтобы не могли растворить эти нити едкие кислоты буден. Питая глубокое уважение к супружеству, Авиленка пообещал себе не трогать новобрачных.
  Брауны тоже связаны обетом любви и верности, но их союз выглядит усталым, будто эти двое слишком быстро бежали к цели и потеряли её в пути. Его саркастичная отстранённость и её суетливая светскость - словно дешёвые копии подлинных чувств. Стоило бы приложить немного усилий и насытить увядшее единство, но они продолжают смотреть в разные стороны как два лица барельефа, и однажды брак распадётся, подточенный коррозией накопленных обид. Теперь люди могут развестись и жить дальше как ни в чём не бывало. Авиленку подобная беспечность шокировала.
  Чувство пожилой пары неярко, но подлинно едино, словно за долгие годы супружества их души соединились в одну. Стёрлась суета, и на первый план вышли главные вещи. Вот самое дорогое счастье, что может заполучить человек, но при этом большинство бегает в поисках недолговечных игрушек.
  Покупать билет на судно для влюблённых было, конечно, опрометчиво. Князь плохо разбирался в современной жизни. Он надеялся, что люди, занятые своими чувствами, мало внимания обратят на нелепого попутчика, но сладость, напитавшая атмосферу корабля, подействовала как отрава.
  Взгляд вновь остановился на ясном не испоганенном красками лице Ланы, и под кожей словно забегали колючие пузырьки. Женщина из прежних несуетливых времён, когда существовали уважение, закон и порядок. Князь вздохнул и опять поймал себя на том, что слушает её мелодичный голос, но не сознаёт смысла слов. Что за наваждение нахлынуло, или это слабое тяготение пробуждает в мыслях непозволительную лёгкость?
  Мистер Браун встал и непринуждённо пересел ближе к капитану, делая вид, что с прежнего места ему было плохо слышно. Не успел Авиленка сделать вдох-выдох, как рядом с ним тут же плюхнулась Эдна Браун. Умело раскрашенное лицо источало отрепетированную сладость.
  - Вы впервые в космосе, Ваша Светлость?
  Авиленка давно отвыкнув даже от титулования Ваше Сиятельство, слегка вздрогнул. Ему казалось, что дама задала все возможные вопросы ещё при предыдущей беседе, такое сложилось впечатление. Правда, слушал он невнимательно.
  - Да, мадам. Называйте меня просто Лесьяр.
  - Ах, какое чудесное имя! Я - Эдна. Мы с мужем решили отправиться на камерную экскурсию, предвидя, что общество здесь будет более изысканным, чем на большом лайнере и не ошиблись.
  Авиленка вежливо улыбнулся. По поводу своего титула он никогда не обольщался. Величие его рода, если о таковом вообще могла идти речь, осталось в далёком прошлом. Собственно говоря, Лесьяр был состоятелен лишь потому, что долго жил и мало тратил. Он не придумал, что сказать в ответ. Предпочёл бы слушать, но не Эдну, а Лану. К несчастью она замолчала. Должно быть, уже изложила господам туристам всё, что им следовало знать.
  Наступила странная минута. Капитан Вильневская тихо сидела в кресле, наслаждаясь, должно быть, редкими мгновениями отдыха, и в салоне образовалась атмосфера семейного уюта, когда домашние, всё друг о друге зная, просто коротают вечерок у очага. Князь, случалось, заглядывал в окна, странствуя в силу своей природы по ночам, и наблюдал такие картинки. Каждый раз они пробуждали в нём зависть отверженного, но грустя о том, что утратил, он никогда не опускался до мести. Наоборот, ему нравилось вспоминать эти видения, когда уходил в одинокую берлогу на холме.
  Как-то набредя на дом, где от этого незаметного счастья буквально лучились стены, он приобрёл привычку навещать время от времени людей, слушать беседы, радоваться их удачам, печалиться невзгодам. Да, он был по другую сторону оконных стёкол, но хоть частично обладал чужим теплом, и вот теперь его словно пустили внутрь, усадили за общий стол и налили чаю.
  Мужчины молчали, неосознанно повернувшись к леди-капитану. Женщины вели себя по-разному. Надя добродушно позволяла супругу очароваться красавицей, новобрачная, пожалуй, слегка нервничала, а вот чувств миссис Браун Лесьяр понять не мог. Она всё так же болтала, светски напряжённым голосом, её заученные интонации слегка царапали слух, хотя к словам князь не прислушивался, полагая, что дама хочет лишь произвести впечатление, а значит, не скажет ничего толкового. Неужели эти двое, соединённые законом и общей постелью настолько чужды друг другу, что лишены даже естественной при таких обстоятельствах ревности? Что свело их вместе, как оказались на судне, предназначенном для радости?
  От размышлений отвлёк призыв к обеду. Один из стюардов, тот, от которого шёл неприятный запах слишком сладких для мужчины духов, пригласил в столовую, и князю пришлось покинуть компанию. Сидеть за столом и изображать приём пищи он не мог, потому что внушать людям не умел: то ли был плохим вампиром, то ли ночным охотникам вообще это не удавалось. Назар посоветовал "обедать" в своей каюте, и апартаменты купить подороже, чтобы иметь возможность пользоваться линией доставки.
  В человеческих блюдах князь не разбирался совершенно, но опять-таки по указаниям приятеля, заказывал только фрукты, орехи, овощи. Назар объяснил, что люди, от пресыщения или истово стремясь сохранить здоровье, увлекаются разнообразнейшей чепухой, да и пусть лучше считают чудаком, чем заподозрят истинную суть. Лесьяр с ним согласился и, кажется, никого не удивил. Достав из приёмного окна яблоки, апельсины и помидоры, он препроводил "обед" в утилизатор.
  
  
  
  Глава 3
  
  Скоротать вечерок, или что там было по корабельному времени, в компании не удалось, пассажиры как-то быстро разбрелись по каютам. Князь даже есть не стал, благополучно исчез, отчего поскучнела миссис Браун, уже успевшая наложить на него тяжёлую лапу светских обязательств. Кора и Дэш, поклевав чуть-чуть, тоже ушли к себе, сославшись на усталость. Пётр и Надя удалились в салон любоваться звёздами, и пришлось Грегори топать вслед за своей половиной в спальню.
  Эдна упорхнула в ванную, осуществлять преображение дамы в обычную женщину, а Грегори сразу разделся и забрался на монументальное ложе. Сделать вид, что заснул, не дождавшись Эдны? Так ведь она рассчитывает на ласки, не просто так тут специальный матрас и скользкие простыни, и это слабое тяготение, от которого кружится голова. Рейс для новобрачных! Почему он позволил втянуть себя в столь сомнительное мероприятие?
  Грегори повернулся и натянул одеяло на ухо. Может быть, действительно удастся заснуть, а то притворяться он толком не умеет, а тут усталость послужит оправданием, но стоило закрыть глаза, как перед внутренним взором возник образ Ланы, такой строго неприступной и восхитительно желанной в космическом наряде. Грегори поразился, как хорошо запомнил милые черты. Наваждение оказалось таким ясным, что он отчётливо представил, как губы могли бы коснуться гордого изгиба шеи, скользнуть вниз, нетерпеливо отодвигая воротник, как пальцы расстёгивали бы блестящие пуговицы форменной куртки.
  Видение так сладко отозвалось во всём теле, что Грегори застонал и повернулся с боку на бок, в тщетной надежде отогнать таким детским способом удручающий соблазн.
  Вот не следовало расслабляться, потому что теперь он оказался лицом к дверям ванной комнаты и узрел выходящую оттуда супругу. На худой фигуре Эдны громоздились облака кружев и прочей женской чепухи младенчески-розового цвета. Почему она считала его соблазнительным? Скорее отталкивают эти поросячьи колера, да ещё когда тела под ними немного. Грегори закрыл глаза. Ах да, у них же что-то вроде второго медового месяца, вот и прикупила, наверное, постельных тряпочек для общего ложа. Дома у них были раздельные спальни, и Грегори пожалел, что не может остаться один.
  Шаловливое воображение опять наполнилось сладкими картинами запретной любви, и пока не пропал настрой, он сгрёб взвизгнувшую Эдну и принялся целовать её, поспешно освобождая от кружев. Что-то поддавалось пальцам, где-то протестующее трещало, но желание уже разгорелось так сильно, что не было времени вникать в сложности. Ну порвёт бельишко - ничего страшного, новое купят.
  В угаре нахлынувшего вожделения Грегори едва понимал, которую из женщин подмял под себя на царском ложе для новобрачных. Перед внутренним взором плыли соблазнительные картины с Ланой и пусть видения не всегда совпадали с тем, что находили ладони, рядом была женщина. И он соединился с ней, содрогаясь, и едва не теряя сознание от сладости каждого движения.
  Когда схлынул туман страсти, и кислород вместе с кровью опять начал поступать в мозг, Грегори ощутил нечто вроде стыда. Разрядка вышла мощной, никогда у него не получалось так с женой, и уж наверняка не любовное путешествие и розовое бельё послужили дровами для этого костра. Он влюбился.
  Торопливо, по обязанности, целуя Эдну, он мог думать только о той другой, это её ведь представлял в объятьях, с ней мечтал остаться в тёплой близости постели. Совершенно перестала интересовать женщина рядом и возможность закрыть глаза и притвориться усталым и спящим порадовала как никогда.
  Честно сказать, Грегори немного испугался. Не ожидал от себя подобных безумств, приличных только мальчишкам. Он женат, и узы эти пока неразрывны. Нечего и мечтать, что такая женщина как Лана Вильневская снизойдёт до банального адюльтера. Если она захочет мужчину, то возьмёт его целиком, и каждый пожелает быть тигром рядом с этой тигрицей.
  Сердце стучало мягче ровнее, Грегори ощущал себя почти пьяным, словно не в космос отправился, а отплыл в море, и его укачало на волнах. Счастье как нежные пальцы перебирало нервы, трепетали жилки, но поднималась из глубины души тёмная муть вины, и от этого тоже некуда было деться.
  Разве не по доброй воле он взял за себя Эдну? Пусть не любил, но выбрал и, хотя теперь он ничего на свете так не хочет, как стать свободным, он обещал этой женщине беречь её и защищать, быть рядом в горе и радости. Нельзя вот так забыть обязательства, непорядочно, не по-мужски.
  Конечно, он не был святым. За этот год случались интрижки, мимолётные свидания, торопливый секс, когда один глаз видит женщину, а другой следит за стрелками часов. Признаться, эти приключения будоражили, пенили застоявшуюся кровь, но случались редко. Мистер Браун опасался, что измены откроются, и гнев тестя выметет из его жизни не только постылую жену, но и связанные с браком удобства. Конечно, он чувствовал себя виноватым, отдаваясь на час другой. И потом старался задобрить Эдну подарком или лишней лаской, хотя и догадывался, что поступает как любой мужчина на его месте и скорее сдаёт себя с потрохами, чем усыпляет женины подозрения.
  Всё же связи на стороне удавалось скрывать. Но не находя в себе конспиративного гения, Грегори решил исключить из жизни эти моменты, или хотя бы свести их к минимуму. Это выглядело простым, пока в интрижках участвовало только желание. Сможет ли он скрыть лавину нежности, что затопила его сейчас? Любовь это не приключение в тёмном углу, ну пусть это ещё не выстраданное чувство, пока только влюблённость, так её ведь утаить ещё труднее.
  В полубреду усталых терзаний. Грегори слышал, как Эдна тихо встала и ушла в ванную. Даже на таком ничтожном удалении от неё стало легче, и он заснул.
  
  Пробудившись корабельным утром, мистер Браун обнаружил, что это не совсем утро, хотя никакого значения время суток здесь не имело. Влюблённым, а других пассажиров тут не планировали, разрешалось жить в любом удобном им режиме. Еду можно было получить по линии доставки или взять в столовой, если возникало желание прогуляться. Пока Грегори приводил себя в порядок, Эдна красиво расставила стандартный набор для завтрака на столике в уютной гостиной. Хозяйкой она была хорошей, всё под её ведением происходит незаметно, как бы само собой. Жаль, что судьба определила её в жёны, а не в экономки.
  Сидеть в номере, наслаждаясь компанией друг друга, пристало юным влюблённым, мистер Браун твёрдо решил искать общества как только покончит с завтраком. Эдна как будто тоже расположена была выйти в свет. После завтрака супруги плечом к плечу как уличный патруль отправились сначала в пустую общую гостиную, потом в салон. Здесь сидели рядышком в свете несущихся мимо, а вернее всего неподвижных звёзд Пётр и Надя. Грегори поймал себя на том, что тоскливо оглядывается в поисках леди-капитана, а потом жену на том, что она тоже высматривает кого-то, не иначе князя. В салоне не было обоих, и Грегори невольно припомнил, что вчера между ними словно проскочила некая искра. Стоило ли удивляться, что два таких красивых человека обратят друг на друга внимание?
  Червячок ревности завозился внутри, неприятно покусывая самолюбие. Слабым утешением могла служить несвобода, выводящая женатого человека из гонки самцов за лучший приз.
  Надя добродушно предложила Браунам садиться, а Пётр тут же принялся рассказывать о звёздах, которые ярко сияли на экране таком большом, что он казался окном во внешний мир. Временами находиться рядом с ним было жутко. Грегори охотно присоединился к пожилой паре, любое общество было сейчас предпочтительнее уединения с супругой.
  Поначалу казалось, что неожиданная лекция быстро наскучит, но напротив, он увлёкся. Одно дело знать о том, что мир велик, когда сидишь на уютной Земле и совсем другое видеть эту бездну как сквозь тонкое стекло. Совершенно иначе звучат слова о протяжённости космоса и его невероятной пустоте. Зловеще и подавляюще величаво.
  Эдна попросила принести воды, и Грегори неохотно оторвался от приятного общения. В столовой оказалось пусто, но поскольку компания делал всё, чтобы пассажиры чувствовали себя как дома, найти нужное не составило труда. Грегори как раз призадумался, глядя на длинный строй бутылок, когда сквозь приотворённую дверь услышал явно не предназначенный для его ушей разговор:
  - Тебя навязали в последний момент! - сурово сказала Лана. - Шеф-организатор настаивал, а то я бы дождалась дежурного из смены, но если ты позволишь себе хоть крохотную бестактность, я не посмотрю на правила компании и вышвырну вон. Молись, чтобы в этот момент мы оказались на планете иначе вылетишь в открытый космос.
  Ответа мистер Браун не разобрал, только донеслось низкое мужское ворчание. Неужели кто-то способен спорить, когда такая женщина отдаёт приказ? Слова рассыпались словно льдинки, но слушал бы и слушал этот чудный глубокий голос, жил бы им и дышал. На мгновение Грегори охватило страстное желание бросить к демонам дурацкий бизнес и жердину-жену, наняться стюардом (когда выкинут нынешнего) на этот корабль и просто находиться рядом с Ланой, в одной команде, когда все товарищи и ближе друг другу, чем бывают долго пожившие вместе супруги.
  Что за наваждение? Он глубоко вздохнул. Не хватит отваги, привык он к положению, деньгам, большому дому, хотя, если подумать, так же вынужден угождать тем, кто богаче и сильнее. Велика ли разница? Наверное, простой служащий свободнее, он живёт и получает удовольствие, тогда как человек деловой - прибыль, а так ли она нужна? С собой на ту сторону ничего не унесёшь.
  Что, интересно, имела в виду леди-капитан? В каком грешке замечен парень? Который из двух? Мистер Браун обоих не разглядел. Обслуживающий персонал не мозолил глаза, словно его и не было. Грегори даже не задумывался, сколько помощников у Ланы, и какие они выполняют функции. Впрочем, кто бы обратил внимание на каких-то мужиков, когда сама леди-капитан царствовала на борту? Смешно, в самом деле.
  Грегори наполнил стакан и собрался уходить, когда, повернувшись, едва не налетел на князя. Как он сумел так быстро и бесшумно появиться в только что пустой столовой? Струйка воды выплеснулась за хрустальный край. Авиленка проследил за ней с любопытством, но с места не сдвинулся и действительно, вода безопасно плюхнулась на пол, никому не причинив вреда. Вот ведь выдержка, а костюмчик, хоть и выглядит небрежно художественным и богемным, стоит немало.
  - Решили перекусить, князь? - приветливо спросил Грегори.
  Он чувствовал себя немного обязанным, поскольку этот человек отвлекал на себя внимание Эдны.
  Аристократ поглядел со сдержанным интересом, словно пытался вникнуть в слова, которые произносят просто так, для социальной смазки. Ответить он не успел. Из служебного коридорчика появилась фигура в форме, не Лана, к сожалению, а один из парней.
  - Помочь, господа?
  Что-то в его интонациях заставило мистера Брауна присмотреться внимательнее. Выглядит юношей, но на деле старше, никак не меньше тридцати. Услужливость его отдаёт странным оттенком интимности. Мягкие манеры, взгляд задержался на красивом лице князя гораздо дольше, чем то предписывала обычная учтивость. Так вот что имела в виду прекрасная леди-капитан! Грегори стало весело. Он присел на край стола и отхлебнул из стакана, наблюдая за тем, как стюард наливает и подаёт воду Авиленке. Пока всё в рамках, но кто знает? Как же достала эта поездка с женой, если возможный скандальчик он готов считать развлечением.
  Появилась уставшая ждать обещанного Эдна, и сразу расцвела при виде князя. Она так ловко, совсем того не заметив, оттёрла стюарда от предмета их общих устремлений, что Грегори восхитился.
  - Я пойду к Наде и Петру, дорогая. Он так интересно рассказывает о вселенной.
  Пусть разбираются без него. Авиленка сам виноват, нечего было в одиночку садиться на корабль для влюблённых, где холостяки сладки как запретный плод.
  В салоне встретил уютный полумрак, лишь на экране сияли звёзды, да крохотная лампочка в уголке освещала ковровое покрытие пола. Пётр и Надя сидели тихо, и была в их неспешном уединении такая целомудренная чистота проверенной долгими годами любви, что Грегори ощутил неловкость. Вряд ли его даже заметили. Этим двоим не требовалась компания, и хотя, скорее всего, они ничуть не рассердились бы на вторжение, Грегори ушёл.
  Отправиться в каюту? Что если Эдна воспримет подобные действия как намёк? На маленьком судне вряд ли уместилось много помещений, но Грегори сумел отыскать тихую комнату с диванами, экранами и даже бумажными книгами на специальных полках. То что нужно. Положившись на удачу, он взял первый попавшийся том и удобно устроился в обширном мягком кресле.
  Судьба отвернулась от него и здесь, потому что роман оказался любовным, но искать другой не хотелось, и Грегори просто оставил книгу на коленях. Что ещё, в сущности, он ожидал встретить на судне для новобрачных, хотя, говорят, о чужих чувствах читают как раз те, кому со своими не повезло. Надя вряд ли уважает эти сентиментальные истории в розовых обложках. У неё есть Пётр. Вот пример тихого семейного счастья двоих вполне реальных людей. Было их взаимное влечение сильным самого начала или любовь и уважение воспитал длинный брак? Интересно. Грегори ощутил что-то вроде зависти. Долгие годы в его системе ценностей на первом месте стояли иные вещи, и лишь сейчас, встретив другую женщину, он осознал, как несчастлив в супружестве. Дома вереница обязанностей и дел создавала иллюзию общности затеянного предприятия, но нелепое желание Эдны устроить второй медовый месяц разбило заблуждение на мелкие осколки.
  Нет у них семьи, лишь присутствие двоих в одной точке пространства. И надо было набрать полную грудь свежего воздуха, чтобы понять, как задыхался прежде. Почему он не встретил Лану год назад? Ну не вышло с предприятием, на этом не кончалась жизнь, а ведь у неё есть итог, и легко понять это, глядя в глаза бездне. Вот он променял семейное счастье на выгоду. Неужели того стоило?
  Странная мысль заставила выпрямиться в кресле, так что книга с мягким стуком упала на ковёр. Он сожалеет о сделанном год назад потому, что лишь теперь узнал, что такое любовь. Серые строчки на страницах -всего лишь набор букв, но читая, человек видит живых людей с их поглощающей разум страстью. Так и чувство, что пробудила в нём едва знакомая женщина обменяло математически размеренную жизнь на полёт в неведомое.
  На душе стало тепло, словно там свернулась кошка. Грегори осознал, что жизнь не поздно ещё изменить. Какие его годы? Он полон сил. Вполне привлекателен внешне. Так ли он любит нынешнее своё занятие, чтобы посвящать ему целые дни лишь бы не возвращаться к постылой жене? Кто сказал, что упущен последний шанс, надо лишь бороться.
  Дверь отворилась и вошла леди-капитан. Это волшебное появление желанной женщины настолько соответствовало всем устремлениям мистера Брауна, что огонь прошёл по всему телу. Кажется, хватило даже щекам, пожалуй, они покраснели.
  Первых слов Ланы он не расслышал, в ушах грохотал пульс нежданной страсти, и Грегори лишь кивал и механически улыбался. Потом он всё же сумел невероятным усилием воли собраться и сообразить, что ему говорят.
  - Если вы любите читать бумажные книги, но не устраивает ассортимент, мы можем пополнить запас на Луне. Сообщите мне или одному из помощников, какого рода литература вас интересует.
  Отстранённые деловые слова из этих прекрасных уст. Грегори откашлялся.
  - Я не такой уж библиофил. Просто здесь спокойно и тихо. Сидел, размышлял. Вот влюблённые всех времён и народов обращали взоры к Луне, а мы скоро будем топтать её ногами.
  Нашёл что сказать! От сознания того, что наедине с красивой и желанной женщиной он говорит такие глупости, в жар бросило даже сильнее чем от страсти. Люди уже сотню лет ходят по Луне. И романтикам это ничуть не мешает. Неужели каждый человек, на которого находит это странное помешательство - любовь - несёт чушь и пылает, словно все грешники ада?
  Лана улыбнулась вежливо, так воспитанные люди реагируют на неудачную шутку, не желая обидеть остряка.
  - На Луне очень интересно. Наверное, прежде она казалась людям недостижимой как возлюбленная, и прикосновение к ней узаконивает достигнутую цель. Многие повторяют экскурсию и годы спустя.
  В голове сразу пронеслось так много мыслей, что Грегори и не пытался в них разобраться. Чувства его обуревали тоже разные. Понимать эти слова как надежду? Увы, страсть всё же не настолько ослепила. Красивое лицо Ланы было безмятежным. Она поддерживала учтивый разговор с клиентом, выполняла свой долг. Наверное, персоналу вообще категорически запрещены личные отношения с пассажирами, недаром леди-капитан так сердилась на того парня. Размечтался. Нечестно ставить Лану в сложное положение, некрасиво ухаживать за ней на глазах жены, он тоже повязан. Все люди повязаны социальными обязанностями и расставлены по местам как патроны в обойме. Вот несчастье, а без него никак.
  Капитан Вильневская ушла, и Грегори снова рухнул в кресло, вот ведь даже не заметил, как вскочил из него, едва появилась женщина его мечты. Если люди так несвободны, зачем Богу понадобилось вкладывать это горение в душу? Пылает внутри - плохо, сжигает и мучает, вырвется наружу - ещё хуже, потому что рушится всё вокруг. Даже ничего худого не сделав, Грегори чувствовал себя виноватым перед Эдной.
  
  
  
  Глава 4
  
  До Луны долетели быстро. Авиленка рискнул появиться в обзорном салоне, но остался возле двери, чтобы в случае опасности иметь возможность удалиться. Единственно, не сумел придумать подходящий предлог. Головная боль казалась слишком женственной причиной, а неотложных дел здесь быть не могло. К счастью солнечный свет, даже переданный камерами, почти не попадал в помещение. Панорама открывала сияющую во всём великолепии планету, подлинную драгоценность, камею, изваянную самим временем. Князь был очарован.
  Как часто, наблюдая земной спутник с балкона своего скромного замка, он представлял его истинное величие, но действительность превзошла ожидания. Пятна морей и морщины кратеров ничуть не портили лунной прелести.
  Забыв обо всём, он любовался диском, так похожим на солнце, но не кусающим нежную кожу вампира. Уже ради этих прекрасных минут стоило отправиться в путь. Даже навязчивая Эдна не отвлекала разговорами. В салоне воцарился мир. Затем все разошлись по каютам, чтобы встретить мягкую при здешнем притяжении посадку.
  Князь её и совсем не заметил, он не был чувствителен к неудобствам, но когда автоматика разрешила покинуть кресло, ощутил очаровательную лёгкость.
  Когда выяснилось, что пассажиры нормально перенесли спуск, к трапу подали нечто вроде летающей сигары, и все без затруднений перешли на борт нового судна.
  Экскурсия началась с осмотра поселения. Сказать по правде ничего особенно интересного там не было, но Авиленка вместе с остальными добросовестно бродил по лабиринту коридоров и залов, даже слушал пояснения гида из местных. Запутанность переходов и разнообразие помещений объяснялись тем, что строилось всё сооружение постепенно. К первоначальной маленькой станции, форпосту, ступившего во вселенную человечества, мало-помалу пристраивали объёмы, расширяли полость естественной пещеры, исследовали ещё неизученные ходы. Почти весь город, за исключением изолированной обсерватории, располагался под лунной почвой.
  Леди-капитан на экскурсию не пошла, и происходящее утратило значительную часть своей прелести. Авиленка просто следовал за остальными, чувствуя себя немного нелепо в слабом тяготении Луны. Особенно не вязался с обликом станции готический костюм. Длинные волосы, много потеряв от величавой тяжести, взлетали от каждого движения и выглядели, пожалуй, легкомысленно. Князь ощутил досаду на Назара за легкомысленные рекомендации и на себя за то, что последовал совету. Запастись обычным гардеробом? Наверняка здесь найдётся всё необходимое, но теперь выглядеть такой шаг будет принуждённым.
  Большая часть станции располагалась под поверхностью, чтобы, как понял Авиленка, укрыть персонал от метеоритов и жёсткого излучения светила, но и выйти наружу оказалось вполне возможным. Под защитой скал разместился специальный павильон, где присмиревшие от усталости и едва скрываемой робости экскурсанты облачились в скафандры.
  Князь, убедившись, что прогулка предполагается в местной ночи, тоже напялил на себя громоздкое на вид сооружение. Потаённые усмешки персонала немного раздражали, но бархатное одеяние не помешало, даже не пришлось снимать длинный сюртук.
  В шлюзовом пространстве стало тесно от нелепых фигур. Забыв о пустяках, князь трепетно ждал встречи с планетой. То есть он и летал над ней и ходил по станции, но подлинное событие обещало произойти только теперь. Из глубины веков, где осталась медлительность неторопливых эпох, он шагнул в сверкающее будущее мечты. Овладело нетерпение, захотелось первым ступить в лунную пыль, но естественно, князь не счёл возможным расталкивать женщин.
  Всё произошло гораздо будничнее ожиданий. Драгоценный лунный грунт уже истоптали ботинки тысяч предыдущих экскурсантов, да и местные наверняка выбирались наверх по делам. Тут и там торчали непонятного назначения мачты и растяжки. Князь уже вполне приноровился к низкому тяготению, не испытывал затруднений даже в скафандре, но спутники то ли от растерянности, то ли от неудобства защитной одежды двигались крайне неуверенно. Сотрудники станции помогали, и вскоре всё так перемешалось, что Авиленка перестал различать, где здесь кто.
  Радио доносило из наушников взволнованные голоса. Кора искусственно смеялась. Эдна вскрикивала непроизвольно, женщина её типа не позволила бы себе неподобающего поведения на публике намеренно. Лесьяр был благодарен Наде и Петру за то, что они молчали. И без того раздражали взвизги женщин и нарочито бодрые реплики мужчин. Разговаривать внутри скафандра - это ведь так странно: человек находится наедине с собой и в то же время доступен всему миру. То есть к телефону трудно было привыкнуть, но там всё же один собеседник, а тут услышат не только те, кто стоит рядом, но и множество иных людей, о существовании которых лишь подозреваешь.
  Мир стал так просторен и публичен, что Авиленка часто ощущал себя затерянной в нём песчинкой, чьё существование абсолютно никому не интересно, а иногда казалось, что все знают о том, что он вампир и внимательно следят, чтобы нанести удар в нужный момент.
  Как люди всё это выдерживают? Бесконечные перемены, невыносимую скученность столиц, жестокую стерильную чистоту вокруг, вездесущий резкий свет. Князя пугало настоящее, такое чужое рядом с уютным прошлым, а ещё больше неведомое будущее, где каждый окажется на виду, прозрачен и обречён. Этот страх настигал временами в замке, заставляя нервно бродить по запущенным комнатам, а теперь пробудился здесь, вонзил в нутро коготки неуверенности. Страшно, когда некуда укрыться от человеческого мщения.
  Если он выдаст себя, ему конец. Это на Земле можно было зарыться в почву и сухие листья, здесь существование беспощадно ограничивалось рамками скафандра, станции, корабля. Лесьяр постарался дышать ровнее, не забывать вообще это делать.
  Процессия неуклюжих туристов обогнула скалу и корпус обсерватории, открылась слабо светящаяся долина, а над ней висел слегка обглоданный с края шар: синий, зелёный, белый - удивительно яркий после однообразного уныния вокруг. Лесьяр не сразу понял, что видит Землю, планету на которой родился и прожил века. Теперь она смотрел на него, прекрасная как никогда, небрежно укутанная в покрывало облаков.
  - Как красиво! - воскликнул кто-то из женщин, кажется молчаливая Надя, а потом все замолчали, и Лесьяр слышал в наушниках лишь дыхание товарищей по путешествию.
  Говорить тут ничего и не следовало, экскурсовод и тот умолк. Просто люди смотрели сверху на родную планету и каждый, наверное, вот так же со стороны видел собственную жизнь. Князю так казалось. Он сомневался в разумности путешествия вот до этой самой минуты, но теперь думал лишь о том, что мир огромен и прекрасен, и каждому существу найдётся место в нём.
  Потом первое очарование прошло, и все наперебой принялись делиться впечатлениями и показывать пальцами, утверждая, что точно видят не только континент, на котором живут, но и собственный город. Авиленка невольно улыбнулся. Его зоркие глаза тотчас обнаружили захолустный уголок, где стоял его замок, хотя само строение, конечно же, не в силах был разглядеть даже он.
  Следующей частью прогулки было посещение обсерватории, где кому-то из экскурсантов предоставлялась возможность увидеть родной дом. Чьё-то жилище находилось на ночной стороне планеты, чьё-то скрывали облака, но одному или двоим непременно везло.
  Как только освободились от скафандров, Эдна оказалась рядом с князем.
  - Ох, простите! - воскликнула она шаловливо и, сделав вид, что не удержала равновесия, уцепилась за бархатный рукав.
  Авиленка мужественно улыбнулся и поглядел на мистера Брауна, в надежде, что тот приревнует супругу, но ничуть не бывало. Мужчина преспокойно осматривался, не обращая внимания на вольности своей половины.
  Резкие химические запахи - результат усердного наведения чистоты - глушили все природные ароматы, но когда женщина оказалась так близко, вампир почуял ток её крови. Жилки под тонкой кожей казались ослепительными, сердце стучало так часто и громко, что на миг этот неровные звук заглушил все прочие.
  Авиленка стиснул зубы, надеясь, что выглядит не слишком бледным. Он старался меньше бывать на людях, чтобы не дразнить воображение, но голод давал о себе знать. Конечно, существовал ещё тщательно упакованный и припрятанный от чужих глаз запас консервированной крови, но она давала слишком мало. Лишь ненадолго приглушала злобное терзание несытости и порождала тошноту. К сожалению, на космических кораблях не водились крысы.
  Техника доразвилась теперь до такой степени, что не было нужды трудолюбиво припадать глазом к окуляру телескопа, туристов усадили в удобные кресла, и на огромном экране они увидели с этой невероятной высоты знаменитые и красивые места на Земле, а потом им показали обычный город и дом на его окраине. Глядя на счастливые лица Нади и Петра, Авиленка порадовался за них, а заодно и за себя, потому что в его краях сейчас шёл дождь.
  - Как жаль, что мы не сможем увидеть ваш замок, князь Лесьяр! - воскликнула Эдна. Она и здесь устроилась рядом. - Наверное, он прекрасен!
  После этого заявления Авиленка твёрдо решил продать родовое гнездо, если найдётся покупатель. Когда переселится на другую планету, зачем ему будет нужен этот старый каменный урод на просевшем за века холме? Быть может, шустрые люди откроют там отель, и привратник за отдельную плату будет показывать постояльцам уцелевшие при ремонте мрачные подвалы.
  Овладевшее им странное лёгкое настроение не могла испортить даже прилипшая как банный лист миссис. Ещё недавно он ёжился от страха, а теперь ожил и посветлел душой, словно внимательный взгляд на родную планету, который подарили местные астрономы, позволил освободиться от прошлого как от кандалов и в будущее заглянуть не без надежды.
  Плановая экскурсия завершилась, теперь каждый мог погулять по лунной станции и осмотреть всё, что не запрещалось. Авиленка твёрдо вознамерился ускользнуть от миссис и, воспользовавшись случаем, отыскать среди сотрудников жертву. Перелёт до Марса предстоял долгий, и вампир опасался, что голод выдаст его или вынудит сделать глупость. Требовалось вкусить совсем немного, но непременно живой крови.
  Почти сразу он сообразил, как провернуть два дела сразу и решительно направился к одному из мужских туалетов. Внутри царила почти неестественная для подобных мест чистота, и здесь наверняка не было камер наблюдения. Люди при всей их тщательной скрупулёзности пока ещё стеснялись подглядывать друг за другом в такие минуты, по крайней мере, проделывать это официально.
  Риск, конечно, был. Пришлось понервничать и несколько раз тщательно вымыть руки прежде, чем в помещение зашёл мужчина. Схватить его и затащить в кабинку было делом мгновения. Сопротивление жертвы сразу ослабело, как только в горло вампира хлынула горячая сладкая от долгого воздержания кровь. Он умел брать людей под контроль лишь в такие минуты, и пока пил, затуманивал сознание человека с тем, чтобы тот забыл всё с ним случившееся или воспринимал как плод разыгравшегося воображения. Убивал князь лишь в крайнем случае, когда бывал неистово голоден, разъярён или жертва попадалась упрямая, неспособная оказаться в полной власти другого существа.
  Сейчас всё прошло гладко. Мужчина вёл себя как сомнамбула, и когда Авиленка отстранил прокушенное запястье, продолжал терпеливо стоять на месте, бессмысленно глядя прямо перед собой. Кровь почти сразу перестала сочиться из потревоженной вены, слюна вампира обладала сильным исцеляющим действием и помогала снимать подозрения, отодвигая событие в прошедшее время.
  - Выйдешь через пять минут и отправишься по своим делам. Ранка пустяковая, нет никакой необходимости обращаться к врачу.
  Авиленка тщательно осмотрел себя в зеркале, но беспорядка не обнаружил. Глаза ярко сияли на слегка порозовевшем лице. Кровь лунатика, то есть селенита, пошла на пользу. Осталось проконтролировать адекватность жертвы, и он свободен, решаться на вторую кормёжку было слишком рискованно. Князь покинул нужное помещение, неспешно пошёл прочь, и вскоре мужчина обогнал его, но даже не взглянул, никак себя с вампиром не связывая. Что ж, главное осталось позади, как же занять себя тут, в деловито оживлённом лунном городке? Едва Авиленка задался этим вопросом, как увидел Лану Вильневскую.
  Леди-капитан стояла у декоративной арки, ведущей, судя по запахам, в лабораторию или прямо в ад, и разговаривала с высоким мужчиной. Комбинезон с металлическим отливом выгодно подчёркивал крепкую фигуру, снятый шлем парень небрежно держал за край. Глаза отливали небесной синью, загорелая кожа выглядела на редкость здоровой, белокурые волосы растрепались - просто принц из сказки для девочек.
  Авиленка машинально подёргал одну из собственных длинных чёрных прядей, чувствуя себя несовершенным из-за того, что не носит вот эту блестящую космическую одежду, каску с надменно отражающим свет забралом, не умеет держаться уверенно в новом стерильно-упорядоченном мире. Наверное стоит того взгляд красивой женщины, а Лана смотрела на незнакомого мужчину вполне приязненно.
  То есть люди имеют обыкновение беседовать друг с другом, но что-то в манере, с которой эти двое общались, в особенной приглушённости голосов мгновенно подсказало князю, что встреча - не случайное общение коллег или знакомых. Вампир инстинктивно подобрался, словно учуял беду. Кто этот человек: жених, муж, возлюбленный?
  Возникло ощущение горечи не то в душе, не то на языке, и Авиленка с некоторым удивлением сообразил, что испытывает ревность. Смятение собственных чувств удивило и потребовало хоть какого-то осмысления, поэтому князь остановился и развернул буклет с поэтажным планом станции. На самом краю листа темнело крохотное пятнышко крови, и Лесьяр уставился на него как на личного врага.
  По коридору сновали люди, в лаборатории за толстыми стеклянными дверями с деловитостью приобщённых тайне перемещались сотрудники в таких же, как у собеседника Ланы космических облачениях. Шум мешал, долетали лишь отдельные слова, но подойти ближе значило выдать себя с головой, да и просто прервать беседу Лесьяр считал некрасивым. О чём они говорят так тихо и доверительно? Кажется, о чём-то обыденным. Глянув поверх листа, вампир обнаружил, что его попутчик, Браун, стоит чуть дальше и тоже меряет взглядом внушительного незнакомца. Вот ведь, как странно, похоже, они оба воспылали неуместной симпатией к одной и той же женщине, только она выбрала другого, или всё-таки нет?
  Мистер Браун решительно пересек пустое пространство и подошёл к Авиленке.
  - Как развлекаетесь, князь? Жену мою не видели случайно?
  - Боюсь, мы разминулись с миссис Браун.
  - Да, ну ладно.
  Авиленка удивился про себя, что не считает этого мужчину, складного и вполне привлекательного внешне, соперником, наоборот, человек этот начал вызывать симпатию, поскольку оба потерпели неудачу в одном предприятии. Теперь князь осознал, что самым неприличным образом пытается подслушать чужой разговор. Да, на охоте он частенько так поступал, но исключительно для получения нужных сведений, а здесь, какая информация способна пригодиться? Взаимоотношения этих двоих его совершенно не касаются.
  - Вот решаю, где здесь самые интересные места, - сказал Лесьяр, чтобы поддержать видимость общения. - Лаборатория какая-то, но туда вряд ли пустят.
  - Да, пожалуй, - пробормотал в ответ Браун.
  Он не сводил взгляда с Ланы Вильневской, и князь как никто понимал его чувства.
  Как же хороша она в этой лунной почти невесомости. Косы собраны в тяжёлый узел, лишь тонкая прядь касается стройной шеи, щека отливает нежным персиковым румянцем, глаза сияют, словно весь этот щедрый свет существует лишь для того, чтобы наполнять их бликами.
  Лесьяр глубоко вдохнул сухой стерильный воздух, надеясь уловить её земной аромат, но вместо сладкого женского запаха в ноздри приникла тонкая резкая нота беды. Горькая не от честного дерева, а от какой-то химической дряни гарь заставила поморщиться. Пожар? Да тут везде датчики, они не допустят огня. В следующий миг Лесьтяр сообразил, что мерзкий дух сочится из лаборатории, и почти сразу движения людей за стеклянной стеной сделались торопливыми, а над входом налился ровным, чтобы потом замигать тревожный красный свет.
  Ещё раньше, чем все эти ясные признаки несчастья проявились во всей полноте для окружающих, Авиленка начал действовать.
  - Беги! - крикнул он мистеру Брауну, а сам прыгнул к Лане и её красавчику кавалеру.
  В затылке звенел страх. Совсем близко Авиленка увидел её лицо, удивление, застывший на губах вопрос, но слишком напуганный угрозой, действовал скорее грубо, нежели деликатно. Схватив девушку, потащил прочь, ощущая её сопротивление, но и твёрдую уверенность, что сейчас не до манер. Надо убрать леди-капитана в траектории возможного огня. Красавчик сам справится, у него же специальная одежда.
  Князь не успел сделать и десяти неловких в слабом притяжении шагов, когда сзади треснуло, и содрогнулся под ногами пол. Чем же они занимаются в своих лабораториях? Это ведь может быть опасным.
  Впереди с противным лязгом схлопнулись створки люка. Князь, хоть и малосведущ был в технических новинках, сообразил, что автоматика отсекает таким способом зону беды от всех прочих. Разумно, хотя и не слишком гуманно по отношению к тем, кто остался внутри.
  Сзади опять бухнуло, хотя и слабее, и Авиленка машинально загородил Лану Вильневскую, крепче прижал к себе. Какая же тонкая у неё талия, он может обхватить её просто ладонями. Как нежно это сильное тело. Нарастало волнение, настолько не связанное с происходящим вокруг, что князь в смущении отстранился.
  Леди-капитан прыгнула к стенной нише, выдернула из специальных зажимов один из контейнеров, который тут же развернулся в защитный костюм.
  - Скорее, одевайтесь, раздавайте защиту другим!
  Романтическое очарование момента было безнадёжно погублено.
  
  
  
  Глава 5
  
  Почему-то мистер Браун сразу поверил экзотическому князю, хотя сам никаких признаков опасности не замечал. Авиленка - вот хитрец - с быстротой спецназовца прыгнул к Лане Вильневской, сцапал как Зевс Европу, и всё что осталось Грегори, это бежать следом. Когда прозвучал взрыв, он сообразил, что аристократ тревожился не зря. Всё-таки накосячили господа учёные или кто там бродил за стеклом.
  Страха не было, скорее какое-то мрачное веселье, как будто это происшествие - аттракцион, специально придуманный для развлечения туристов, и все об этом знают, потому пугаться всерьёз нет никакой необходимости. Грохот оглушил, зато обострились другие чувства. Грегори с неясным удивлением наблюдал тревогу на одних лицах, суровую собранность на других. Лана принялась вытаскивать из аварийного шкафа защитные комплекты. Авиленка выглядел растерянным, и Грегори посочувствовал ему от души. Только что был героем, спасал свою прекрасную даму, нежно держал её в твёрдых мужских объятиях и вдруг сам оказался на роли опекаемого. Обидно.
  Князь, надо отдать ему должное, удар судьбы принял стойко: мигом нырнул в комбинезон, оказавшийся ему впору, и хотя с механизмом шлема пришлось повозиться, справился почти без подсказки. Грегори облачился в блестящую ткань почти так же проворно. Ноздри уже тревожил едкий запах, пришлось задержать дыхание. Лана вернулась бывшему входу в лабораторию, и Грегори с князем, по всей вероятности, одновременно сообразили, что надо ей помочь. Плечом к плечу бросились в зону поражения и принялись натягивать дыхательные маски на тех, кто был без сознания.
  Красивому собеседнику Ланы досталось изрядно. Он хоть и смог надеть шлем, но оглушённый или надышавшийся продуктами взрыва заметно пошатывался. Главными работниками опять оказались два пассажира "Медового месяца". К великому сожалению Грегори, который уже начал входить во вкус приключения, быстро появилась команда спасателей. Люк разъехался, буквально на долю секунды, и ввалились в пострадавший блок люди в скафандрах.
  Тотчас стало тесно, самодеятельность оттеснили в сторону. Загудела система аварийной вентиляции, дым начал рассеиваться, из лаборатории им уже не тянуло, вероятно, там откачка была поставлена мощнее, чем в коридоре.
  Неодолимо хотелось заглянуть в помещение, где прогремел взрыв, и фактор поражения работал с особой силой, но Грегори воздержался, да и не пустили бы его. Эвакуация началась сразу после того, как воздух в отсеке немного очистился. По ту сторону двери ждала команда медиков, и хотя основное внимание досталось тем, кто серьёзно пострадал, Грегори и князь тоже не смогли уклониться от приглашения в госпитальный блок. Ничего страшного в этом не было, тем более что леди-капитан оказалась в соседнем кресле. Грегори бодро отвечал на вопросы, и уверял врача, что он в полном порядке, хотя голова побаливала и слегка тошнило.
  Каким способом князь вывернулся из железных лап лунной медицины, Грегори не заметил, увидел товарища по приключению, лишь покинув кабинет врача. В приёмной толпились родственники потерпевших, но экзотическая внешность князя без особого труда помогла разглядеть его в сутолоке. Мистер Браун подошёл ближе и тут только сообразил, что Авиленка не просто так болтается в тесной от людей комнате, а утешает Эдну. Супруга рыдала, судорожно всхлипывая, испуганное маленькое личико некрасиво сморщилось. Никогда ещё она не выглядела так непривлекательно, но что-то дрогнуло в душе. У миссис не было причин волноваться за себя, значит, переживала за мужа?
  Грегори ощутил смятение, увидев, как плачет по-детски, не стесняясь слёз, женщина, которую он привык всегда видеть холодной, словно эмоции были ей чужды. Князь гладил её то по плечу, то по растрепавшимся волосам, растерянный как большинство мужчин в такой ситуации. Наверное, он что-то говорил, губы шевелились, хотя слов Грегори в шуме не слышал. Застыв столбом, он смотрел на жену, словно увидел впервые.
  А потом Эдна заметила его. Радость брызнула из глаз, заставив их по-особенному заблестеть, неуверенно разъехался в улыбке рот. Эдна шагнула навстречу и тут же отпрянула, стараясь прикрыть платком зарёванное в поплывшей косметике лицо. Беспомощность супруги придала сил, и Грегори сам преодолел разделявшее их расстояние, обнял крепко, как мог, позволил спрятать у себя на груди покрасневший нос и опухшие веки, ощутил прилив отваги от того, что стал для своей женщины опорой. Хрупкое тело трепетало от последних всхлипов, и возбуждение совершенно немыслимое, казалось бы, в толпе, застигло врасплох. Вот чудеса, он испытывал к этой женщине не только нежность, благодарность за пролитые по нему слёзы, но и нешуточное влечение.
  Князь криво улыбнулся, должно быть, чувствительные сцены были ему не по нутру.
  - Я же говорил, миссис Браун, что с вашим мужем всё в порядке. Думаю, всем нам лучше вернуться на корабль. Полагаю, эту маленькую любезность нам окажут. У меня пропало желание бродить по лунной станции.
  Грегори кивнул, вполне солидарный с аристократом. Подумал мимоходом о том, какую часть страховой премии можно оттяпать у компании за понесённый ущерб, но потом решил махнуть на всё рукой. Капитан - женщина, неудобно как-то, пусть даже произошло всё не на борту, и сама она пострадала.
  Две пары, юная и пожилая, ещё развлекались где-то в недрах луны, но пересадочную платформу подали без звука и трое пассажиров вернулись на борт. Князь вежливо попрощался и ушёл к себе. Миссис Браун сразу же ринулась в ванную - надо полагать, избавляться от последствий незапланированного взрыва чувств. Грегори рассеянно сбросил слабо пахнущую едким дымом одежду, оставшись в одном белье. Роскошная постель, ложе новобрачных, неожиданно перестала казаться такой глупой. Когда люди заняты друг другом им нужно много удобного места.
  Огонь, вспыхнувший там, на станции никак не утихал, а из ванной всё доносился унылый плеск воды, поэтому Грегори решил событие поторопить. Он отворил узенькую дверцу и подхватил в объятия мокрую полураздетую жену. Она взвизгнула от неожиданности, но этот резкий звук сейчас не казался неприятным, напротив, возбудил ещё больше, словно жёсткой лапкой проведя от лопаток до копчика. Грегори уткнулся носом в тёплый женский затылок. Сквозь дорогой парфюм пробился отчётливый чистый запах кожи. Вдохнуть его оказалось приятно, а трепещущее тело в кольце рук так напоминало добычу, что желание овладеть им сделалось уже нестерпимым.
  Грегори бросил жену на роскошную кровать, навалился сверху, услышал, как она рассмеялась. В другой момент его смутило бы неуместное веселье, но сейчас возбуждающая истеричность разожгла ещё больше. Он раздевал Эдну с грубой энергией собственника и чувствуя, как охотно она поддаётся напору, вошёл сразу без лишних ласк, потому что боль собственного желания жгла буквально от макушки до пят.
  Окружающее исчезло. Осталась лишь всепоглощающая жажда и наслаждение, оказавшееся таким долгим, что кружилась голова и сухость жгла горло. Эдна стонала. Закрытые глаза, улыбка, что появлялась и исчезала, словно сама по себе, опухшее от слёз или поцелуев лицо. Сладкие мгновения полного торжества буквально сводили с ума, и когда настигло завершение, Грегори словно издали услышал собственный почти звериный рык.
  Потом он отдыхал, приходя в себя и с удивлением сознавая, что сейчас испытал самое сильное за всю жизнь наслаждение от близости с женщиной. Слабое притяжение случило причиной? Так вроде оно с ними не первый день. Пережитая опасность? Возможно, тот взрыв был пустяком. Одной из тех запланированных бед, которые время от времени происходят, но контролируются соответствующими службами.
  Что-то сложилось как мозаика, произведя волшебный эффект. Разбудило от изнуряющего однообразия быта. Путешествие в неведомые миры? Влечение к чужой прекрасной женщине? Сейчас он не представлял в объятиях Лану, видел и ощущал только Эдну, именно с ней достиг головокружительной вершины, от которой ещё тряслись коленки и в горле стоял горячий ком.
  Грегори спохватился, что надо бы приласкать жену хоть теперь, раз до секса не удосужился, но ощущал себя таким опустошённым, что просто не мог пошевелиться, да и Эдна уютно затихла рядом, и он боялся потревожить её покой.
  Сколько они лежали на разорённой постели, он так и не понял, возможно, проваливался иногда в короткий как обморок сон, но вновь выплывал в реальный мир: не потому что следовало соответствовать, а просто сам так хотел, а потом из неги только что пережитого наслаждения вырвал короткий истерический смех Эдны. Грегори приподнялся, недоумевая, что могло развеселить его чопорную супругу, и лишь теперь сообразил, что она плачет и слышит он всхлипы, а не хохот.
  - Что ты? - пробормотал Грегори, немедленно ощущая раскаяние от того, что вёл себя так по-свински. - Прости, Эд, я был груб, наверное, меня стукнуло сильнее, чем казалось в первый момент.
  Это неловкое стремление и пошутить, и оправдаться одновременно горю не помогло. Жена заплакала ещё громче, а потом обняла Грегори за шею и прижалась к нему с такой силой, что у него непроизвольно вытаращились глаза.
  Чувствуя, что выглядит глупо и ощущая боль в орбитах, он сграбастал Эдну и натянул одеяло на них обоих, словно опасался, что кто-то может подсмотреть эту минуту духовной близости, хотя когда они были вместе физически, его ничуть не волновало неприличие. Кажется, жена не сердилась, что-то здесь было другое, но Грегори не стал спрашивать, полагая, что прежде надо дать ей возможность успокоиться.
  В каюту не проникали внешние звуки, томная тишина погружала в транс. Кусочек пространства, где можно полностью отгородиться от шума цивилизации. Странно текли мысли - с чёткой последовательностью.
  Почему жена плакала? Тогда она испугалась за него, а сейчас? Если бы он её доподлинно обидел - получил бы пощёчину и вылетел из спальни. По крайней мере, одна из его прежних подружек вела себя именно так. Эдна ворчала, сердилась, но никогда не прибегала насилию. Раньше Грегори полагал, что по общей холодности натуры, но сейчас взгляд на вещи начал проясняться.
  Следовало задуматься много раньше. Он женился на ней потому, что брак решал сразу несколько проблем, то есть по расчёту, но почему пошла за него она? За целый год он ни разу, в сущности, не задался этим вопросом. Его планы осуществились, и это было главным, а она? От скуки, подвернулся случай, заопасалась вдруг остаться старой девой, ведь ей уже было двадцать восемь. Сам лелея выгоду, он точно так же судил о других, но если взять и разобраться честно, такой ли удачной партией был он для Эдны? С её деньгами она могла купить себе принца, почему же остановила выбор на обыкновенном человеке?
  А ведь как-то она поощряла избранника, разве посватался бы он, не наблюдай отчётливых знаков расположения? Неужели не только взаимная симпатия и стремление к жизненным удобствам толкнули Эдну на этот брак? Что если она любила? Спросить? Совершенно неуместная робость захлестнула, утопив слова в горле, но теплое женское тело, нежное и податливое согревало его объятья, и новый прилив страсти смёл собой любопытство.
  Стало совершенно неинтересно разбираться, что и почему, ведь и так всё было хорошо. Теперь он был осторожен и нежен, и Эдна охотно откликнулась на ласки. Она тоже целовала его, неуверенно, почти испуганно, но жадно. Маленькие ладошки робко скользили по плечам и спине, и мышцы словно сами собой гордо напрягались, отзываясь на прикосновения. Грегори был в хорошей форме, ему не приходилось стыдиться своего тела.
  Эта новая любовная игра оказалась долгой и сладкой, страсть разгоралась исподволь, совершенно сводя с ума. Стоны Эдны, торопливые неосознанные движения, уже утратившие ненужный теперь оттенок скромности - всё говорило о том, что она испытывает то же наслаждение что и он, жаждет его ласк всё более глубоких и резких.
  И потом, когда он дышал тяжело и порывисто, приходя в себя, выныривая из глубин удовольствия, почудилось или правда жена шепнула дыша так же ошалело и хрипло:
  - Я тебя люблю!
  Он снова обнял её, закутал в одеяло как ребёнка, и понял, что совершенно неважно, слышал ли эти слова наяву или они просто почудились. Ведь всё было правдой.
  Опьянение близостью, жаром любви и теплом нового товарищества никак не проходило, зато пробудился нешуточный аппетит. Кое-как нацепив на себя одежду, они, словно пара заговорщиков, пробрались в столовую и принялись искать еду, роняя всё подряд и хихикая над собственной неловкостью.
  Грегори казалось, что он слышит мысли и чувства жены, существует с ней в такт, и сознавать это было так здорово, что он не вспоминал их общее прошлое и не думал о будущем. Он едва не погиб сегодня и, как никогда, ощущал великолепную сладость жизни.
  Эдна готовила бутерброды, пальцы её двигались ловко, она всё умела, а Грегори заглядывал ей через плечо, обнимал, мешая, зарывался носом в ворох растрёпанных волос. Она отпихивала, но шаловливо, не всерьёз, смеялась и притворно сердилась, а сама прижималась к нему, томно вздыхая и будя воспоминания о только что пережитой страсти.
  Ни стюардов, ни других пассажиров не было и казалось, что Брауны очутились на необитаемом корабле, летящем сквозь бездны космоса прямиком в Эдем.
  Иллюзию полного уединения нарушил князь Авиленка. Он откатил дверь в отсек и остановился на пороге. Создавалось впечатление, что он смущён и эта старомодная стеснительность так хорошо сочеталась с бархатным одеянием, что Грегори невольно рассмеялся.
  - Входите, князь, у нас тут весело, празднуем моё спасение, присоединяйтесь.
  Почему он задержал попутчика, готового тут же скромно удалиться? Наверное, захотелось похвастаться своим счастьем.
  - Хотите бутербродов? - сердечно предложила жена.
  - Спасибо, я перекусил на станции, не голоден.
  Князь стоял посреди столовой, словно попал в музей, где прикасаться к предметам нельзя, а смотреть на них просто так не интересно. Мистер Браун проникся сочувствием к нему, сейчас он готов был отнестись с нежностью к любому существу во вселенной.
  - Как вам понравилась Луна? Надеюсь, это случайное происшествие со взрывом не отбило охоты продолжать путь? Кажется, никто не погиб.
  - Те трое, что были в лаборатории, пострадали серьёзно, - задумчиво сказал Авиленка. - Защитная одежда уберегла лишь отчасти. Нам бы тоже досталось, но леди-капитан быстро сориентировалась и снабдила нас дыхательными масками.
  - Да, с командиром нам повезло, - охотно поддержал Грегори.
  Жена заметно напряглась, он ощутил это ладонями, хотя так заметно не было, и тут же поспешил исправить оплошность. Хвалить чужую женщину можно, только если достаточно восхищаешься своей. Грегори обнаружил, что Лана ещё вызывает в нём нежные чувства, но в них уже присутствует отстранённость. То есть он и прежде мечтал издалека, хорошо сознавая, что не рискнёт нарушить свой супружеский долг прямо на глазах жены, а теперь окончательно отделил себя от ненужного чувства. Госпожа Вильневская прекрасна, ну и что? Счастье - это когда считаешь бесценным то, чем уже владеешь.
  Его так переполнял пережитый недавно взрыв эмоций, что прочий мир, хотя и вызывал сочувствие, оставался снаружи. Главным стала семья, их с Эдной союз, который начинался как сделка, но волшебным образом расцвёл любовью. Крепче обняв Эдну, Грегори улыбнулся князю:
  - Замечательная женщина! - сказал он убеждённо. - Я как-то сомневался прежде, что прекрасные дамы могут делать грубую мужскую работу, но теперь вижу, что был неправ. Госпожа Вильневская справляется отлично.
  - Да, - рассеянно согласился князь.
  - И знаете, Лесьяр, по-моему, у вас есть шансы. Там, в минуту опасности, мне показалось, что она поглядела на вас как-то особенно, и бросилась первым делом не к белокурому парню, а к вам.
  - Лана выполняла свой долг. Главное её обязанностью было спасть нас, пассажиров.
  - Ну, наверное, но мне кажется, попытаться стоит, а может быть, вы и отправились в одиночку на корабле для новобрачных именно потому что уже сделали свой выбор, хитрец вы этакий!
  Князь едва заметно улыбнулся, ещё бы, любому мужчине приятно, когда его заподозрят во взаимной симпатии с красавицей.
  - Я бы не решился на такое, да и по правилам компании у членов экипажа не может быть какие-то отношений с пассажирами.
  - Ну, запретный плод сладок и ничто не помешает вам потом встретиться в приватной обстановке. Чувства пройдут проверку вынужденным воздержанием и расцветут буйным цветом.
  Эдна расслабилась, ведь для неё Грегори и завёл этот разговор. В глубине души ему, конечно, хотелось, чтобы Лана не отдавала предпочтение никому, раз сам он уже занят. Переиграть бы заново жизнь, или не стоит ничего менять? Всё и так обернулось к лучшему.
  
  
  
  Глава 6
  
  Волосы были затейливо переплетены и высоко подняты, открывая затылок, и Лесьяр тут же представил, как они распускаются, текут по спине, а он запускает пальцы в эту тёплую сладко пахнущую лавину. Женщина обернулась, и он узнал Лану Вильневскую. Она смотрела без всегдашней отстранённости человека, облечённого властью, и потому стоящего как бы отдельно от других, а чисто по-женски - загадочно, словно решала для себя, стоит ли её внимания этот мужчина или следует гордо воздеть голову и спокойно уйти прочь, да так, чтобы у него во рту пересохло всего лишь от того, что глядел вслед.
  - Лана! - выговорил он, поражаясь, как вдруг охрип всегда звонкий голос.
  Чуть запрокинув голову, женщина взирала на него с безотчётным вызовом раздумья. Сладкое мгновение между отчаянием и восторгом легонько царапнуло нервы, а потом из глубины, не то груди, не то живота пошла яркая волна уверенности: предлагать - его право, её - оценивать, и сделать всё надлежит так, чтобы его приняли.
  Разделяли всего два шага, и Лесьяр их сделал. Это были танцующие, невесомые движения вампира, но когда ладони сжали плечи Ланы, такие крепкие и хрупкие одновременно, вышло это совершенно по-мужски. Он и ощущал себя мужчиной. Сохранилась лишь одна суть, всё прочее исчезло. Желание так горячо вздыбило кровь, что закружилась голова. Одуряющий женский запах забил ноздри. Глаза её оказались рядом, так близко, что он мог рассмотреть не только немые провалы зрачков, но каждый отлив на радужке, ресничку, складочки век. Взгляд сводил с ума, он всё ещё был полон раздумья, но Лесьяр больше не мог сдерживать переполнявших его чувств. Он коснулся невесомым поцелуем щеки, погладил языком бархат кожи. Из губы встретились так естественно, словно ничего иного и не могло случиться, и, не боясь уже, что его оттолкнут, Лесьяр принялся ласкать лицо и шею женщины, ощущая совсем близко трепет полных грудей, предвкушая их прохладную сладость.
  Ладони скользнули по тонкой талии, бережно обняли. Он всё ещё удерживал себя на грани романтических прикосновений, чтобы не поспешить, не ступить за порог слишком рано, дожидаясь момента, когда его огонь зажжёт её тело, и свободные ласки покажутся желанными, а не грубыми. Сам уже пылал неутолённой страстью и, находя отклик, становился смелее. Сильное тело трепетало в объятьях, и, ощущая каждый его изгиб, он пьянел от сладости обладания, от сознания того, что всё оно в его власти и можно целиком отдаться восхитительному моменту.
  Пальцы сами находили застёжки крючки, в ясном сознании и представить бы не смог, как со всем этим справиться, но сейчас не было преград, одно всепоглощающее предвкушение близости, и вот уже твёрдые пики сосков оказались доступны губам, а ладони ласкали нежную кожу ягодиц и бёдер.
  Лана отдавалась ему, и в голове плескалось радостное безумие, а низ живота горел словно ад, так пылал, что испарились бы даже привычные к огню черти. Лесьяр застонал перед тем, как проникнуть в доверенную ему глубину, а потом уже не мог издать ни звука, лишь задыхался от удовольствия, переполняясь наслаждением, отчётливым как боль.
  Взрыв завершения наступил неожиданно. На бесконечно долгий миг остановилось время, в конвульсии восторга растворилась личность, и весь он стал одним наполненным до краёв вместилищем счастья, а потом радость пошла на убыль, и он осознал себя. Очнулся.
  На разорённой постели среди влажных комков простыней он лежал совершенно один. Вначале подумал, что Лана ушла, сбежала потрясённая произошедшим, пока он валялся в облаках беспамятства, но разум стремительно трезвел, и Лесьяр понял окончательно, что не было этой упоительной близости, ему всего лишь привиделся эротический сон.
  Всего лишь? Он подскочил на постели, оглядывая собственное почти целиком обнажённое тело, словно не видел его никогда. Триста лет не посещали стыдные видения, с тех самых пор, как он стал упырём, и он старался не думать о тех частях своего тела, что дарили наслаждением в человеках. Забыть, чтобы полно довольствоваться новыми возможностями, торжествовать над смертными и получать удовлетворение иным способом, быть вампиром, вылупившись из людской сути, как бабочка из кокона.
  Сейчас же нервы пылали как в былые времена и на них как в те годы, когда был ещё живым юношей, отзывалась плоть.
  Не решаясь пока прикоснуться к собственному телу, он лихорадочно пытался понять случившееся. Что произошло этой ночью, ну или днём - совершенно невозможно определить точно, когда находишься на космическом корабле, летящем в пространстве? Он развоплотился? Язык неуверенно прошёлся по зубам, они оказались всё теми же - острыми, хищными. Он всё ещё вампир.
  Смущённый, почти испуганный, Лесьяр вскочил с постели и торопливо оделся, нагота вгоняла в краску, причём не метафорическую, а самую что ни на есть реальную. Он убедился в том, глядя в зеркало над умывальником. Да, щёки не цвели маками, но и едва заметный румянец, проступивший на их мраморном совершенстве, был форменным скандалом.
  Вернувшись в комнату, Лесьяр рухнул в кресло, словно над ним вновь утвердили власть человеческие немощи и попытался понять, что с ним случилось.
  Мастер много лет назад, сразу объяснил, что излюбленные мужчинами плотские удовольствия станут недоступны или же редки, но Лесьяр, тогда ещё юноша, полный страстей и кипучей уверенности в себе, ему не поверил. Не может быть, ведь он ещё трепещет от томных женских взглядов, его неудержимо влекут скрытые под пышными юбками тайны, но время шло, и правота старшего вампира всё яснее проступала во тьме. Да женщины привлекали, Лесьяр видел в них добычу, только теперь манила горячая кровь из жил, и удовольствие обладания стало иным.
  Он смирился. Просто существовал такой судьбой, научась ценить приобретённое и не плакать по утраченному, но наверное, тоска по мужской силе дремала внутри, иначе пережитое в чётком как явь сне, не дёргало бы нервы как струны.
  А ведь бродили среди бессмертных легенды. Вампиры, как и люди, стремились верить в чудеса и рассказывали друг другу сказки о любви, которая одна только могла возродить в обращённом прежнюю суть, соединить красоту ушедшей и новой жизни. Любовь! Значит, он горит этой страстью, и легенды правда, а не утешительное чудо. В одни миг поменялся мир, и вся жизнь пошла иной дорогой. Нет, она вернулась! Бессмертный, обладающий человеческим счастьем - вот он теперь каков, и это самое прекрасное, что только могло с ним случиться.
  Чуть скрипнула, откатываясь, дверь и вошёл этот парень из обслуги. Стюард. Лесьяр никак не мог запомнить его имя, хотя легко отличал от напарника. Запах был другим, сладковато-неприятным, словно от больного диабетом, но вампир почти сразу понял, что причина тому не плохое здоровье, а косметика или парфюм. Дорогая, но неудачная для мужчины линия. Разобравшись с недоумением, Лесьяр и забыл тут же о нём, сейчас лишь слегка поморщился, потому что человек явился не вовремя, сбил восторженный настрой, помешал ясно мыслить. Впрочем, у него ведь работа и сердиться глупо.
  Авиленка привычно надел поверх рубашки бархатный сюртук и вышел. В гостиную следовало явиться в надлежащем виде. Быть может, помеха и к лучшему, сейчас он слишком взволнован, чтобы рассуждать здраво, а общение с людьми вернёт утраченное равновесие и позволит оценить произошедшее трезво, как и подобает старому хладнокровному вампиру.
  В коридоре едко пахло искусственными отделочными материалами, здесь не распыляли ароматизаторы, которые для изощрённого обоняния были ничуть не менее противны. В стенах на равных промежутках поблёскивали спинки аварийных скоб, которые помогли бы людям передвигаться в невесомости. Утопленные сейчас в покрытие они и заметны-то были внимательному или осведомлённому взгляду. Лесьяр коснулся пальцами чуть шероховатой поверхности. Нелепо он, наверное, выглядел бы при полном отсутствии притяжения с его ростом, длинными волосами и дурацким сюртуком. Надо обновить гардероб на Марсе и завязать хвост, как делают многие мужчины и женщины тоже.
  Почему мысли вдруг свернули в странное русло? Не иначе понадеялся стать чуть ближе к Лане, если произойдёт нечто из ряда вон выходящее. Несчастья объединяют, в противном случае между ним и возлюбленной леди всегда станет порог капитанского долга.
  Конечно, мистер Браун прав. Путешествие завершится, и, сложив с себя обязанности пассажира, Лесьяр сможет открыто заявить о чувствах к капитану корабля. Любить не запрещено, возбраняется нарушать правила компании, но такой невыносимо долгой показалась вдруг эта обязательная отсрочка, что он застонал от внутренней боли. То новое, что родилось в последние дни сжигало нервы куда сильнее пресловутого вампирского голода, которого, кстати говоря, Лесьяр сейчас совершенно не ощущал. В нём ширилось и расцветало страстное желание обладать этой женщиной и себя отдать на её власть, быть не только тем, кто всегда рядом, но и тем, кто более всех нужен - возлюбленным.
  Бродя ночами по холмам родного поместья, он часто даже не замечал мужчины или женщины попадаются на его пути, все они были для него просто "люди" - источник насыщения, а вместе с тем и краткого покоя, но сейчас он как бы заново произвёл оценку себя и всех вокруг, и ощутил как это восхитительно снова быть в игре. В нём словно притихла чисто вампирская спесь, и пробудились почти забытые инстинкты пола, те сладкие переливы чувств, которые прежде наполняли жизнь до краёв, придавая ей вкус и цвет.
  Оставаться бессмертным и вновь обрести в себе человека - это ли не предел мечтаний? Теперь, когда он пробудился, жажда нового просто сводила с ума.
  В гостиной собрались все пассажиры. Новобрачные миловались в дальнем полутёмном уголке. Их воркование, прежде так раздражавшее, сейчас показалось приятным. Пётр и Надя играли в шахматы, обмениваясь привычными репликами и шутками, понятными только двоим. Брауны молча сидели на диване, прислонившись друг к другу, словно их сердца наконец-то нашли правильную дорогу, да судя по тому, что Лесьяр наблюдал недавно, так оно и было.
  Он остановился у порога, спохватившись, что вновь нарушает сакральный порядок своим одиноким вторжением - неустроенный мужчина среди пар, хотел развернуться и уйти в звёздный салон, но ему приветливо улыбнулись и Надя с Петром, и Брауны. Наверное, на тусклом фоне его грусти их радость казалась ярче.
  Лесьяр опустился в кресло, ощущая странное удовольствие от простого человеческого движения. Он готов был полюбить этих людей как братьев и сестёр лишь потому, что они оказались рядом в такое важное для него время. Чувства переполняли, смыв из сознания слова, которые можно было произнести просто так, для поддержания светских приличий, и вампир улыбнулся попутчикам, отвечая на их сердечность, но помня, что клыки лишний раз демонстрировать не стоит.
  Молчала, пригревшись возле мужа, даже болтушка Эдна. Надо же ещё недавно казалось, что для этой женщины нет ничего важнее обыденной суеты, пустых фраз, но страх, пережитый за мужа, стёр ненужный блеск, сохранив истинное сияние. Любовь. Скрытая и явная, спрятанная в сердце и выставленная напоказ - как же она прекрасна во всех проявлениях, цвет жизни и души. Недавно он ощущал себя холодным призраком ночи, чьё унылое нутро ненадолго отогревает чужая кровь, и вот сейчас тепло плескалось под мышцами и кожей, словно сердце вновь начало биться и разгонять по жилам собственную волну жизни.
  Здесь, среди чужого умиротворения, Лесьяр немного пришёл в себя и начал рассуждать трезво, как и положено вампиру. Любовь пробудилась в нём, открыв путь к новым возможностям, но это не значит, что дорога будет лёгкой. Лана Вильневская не походила на легкомысленных девчонок, что стайками и поодиночке болтались в городке возле поместья и во всех отношениях служили лёгкой добычей. Их юная ветреность и неразумная жажда удовольствий с такой же готовностью приводили в объятия вампира как в постели неразборчивых мужчин. Лесьяр иногда жалел их, как проникаются сочувствием к неразумной зверушке. Тонкие шейки были словно хрупкие стебельки в сильных пальцах. Всякий брал от этих девочек желаемое, чтобы затем бросить для продолжения жалкой, в сущности, жизни.
  Любую из них Лесьяр мог покорить привлекательной внешностью, блеском титула и звоном монет, но и стоила такая любовь гроши. Другое дело Лана Вильневская. Занимая высокую должность, она знала себе цену. Женщина, уверенно проложившая дорогу в суровом мужском мире, казалась почти королевой. Для князя, полагавшего капитанов звёздного флота почти небожителями, она была воплощением света. На несколько трагических мгновений он пришёл в отчаяние - разве может Лана смириться с поклонником, пришедшим из ночного мрака? Тысячи мужчин предложат себя с ожидаемой готовностью, есть из чего выбирать!
  Долгие века существования остудили кровь и разум, Лесьяр быстро пришёл в себя. Да, у него есть недостатки, но это не значит, что следует отступать. Сейчас какие-либо нежные отношения между ними неуместны, наверняка леди-капитан дорожит работой и не позволит себе нарушить правила, но однажды они перестанут быть членом экипажа и пассажиром на одном корабле и вот тогда он сможет выразить все надежды своей души, предложить страсть, на которую оказался способен. Однажды придёт момент истины, но чтобы не упустить шанс тогда, надлежит разумно и осторожно повести себя сейчас.
  Вот здесь Авиленка растерялся. То есть он привык ухаживать за женщинами в той отгремевшей великолепной юности, когда был ещё человеком, помнил стремительную прямоту своей натуры, но сейчас ведь требовалось нечто иное. Заинтересовать, чтобы потом, когда он сможет предложить себя открыто, почва уже готова была к посеву совместной любви.
  Спросить бы совета, да хоть у Назара, куда увереннее чувствующего себя в большом человеческом мире, но князь не знал, можно ли заказать такой разговор на борту корабля и будет ли он в достаточной степени приватным, чтобы стоило рисковать судьбой. Думать предстояло самому.
  Входная дверь легко откатилась в сторону и по тому, как забегали по коже сладкие мурашки, и затуманилось сознание, Лесьяр сразу догадался, что в гостиную вошла царица его грёз. Он научился ощущать её присутствие, выделяя среди других людей, и в душе робко зародился праздник.
  Машинально Лесьяр встал, хотя вряд ли подобные проявления учтивости были приняты в нынешних поколениях, и решился посмотреть на Лану. Она улыбнулась, благодаря за любезность, и дежурная эта учтивость словно ледяное дыхание севера остановило кровь в жилах вампира. Он вновь пришёл в отчаяние, затем выправился, пытаясь соображать быстро и здраво. Если леди-капитан сейчас уйдёт, он проиграл. Надо немедленно приводить в действие хитрый план предварительной подготовки, не терять лишних минут, ведь дорога до Марса так коротка.
  Едва название планеты пришло на ум, Лесьяр сообразил, как ему следует действовать. Предложив даме кресло (воспитание выручало, когда отказывало всё остальное), он тут же завёл разговор о путешествии. Что может быть естественнее подобной беседы? В обязанности экипажа входит снабжение пассажиров различными сведениями и надо начать с этого, чтобы придать общению невинный характер.
  - Марс представляется мне планетой столь удалённой, что дорога туда должна занимать немало времени. Так трудно поверить, что пройдут дни, а не годы.
  Собственные слова показались фальшивыми до такой степени, что наверное эту неестественность ощутили и другие пассажиры. Лесьяру почудилось, что поморщились даже плотно занятые собой новобрачные в уголке. Разучился он разговаривать с людьми, быть на высоте положения, одичал на просторах поместья. Как же исправить это несчастье? Присоединить к одной глупой фразе несколько других? Лана навсегда потеряет к нему интерес, сочтя болваном, и нельзя не признать, что будет права. Как же подвела любовь, возродив вместе с человеческим естеством людскую беспомощность!
  Теперь Лесьяр испугался уже не только собственных слов, но и этих нечаянных мыслей. Представив на миг холодную бездну прошлой жизни, он отчаянно захотел остаться таким как сейчас, ощущать биение нервического пульса, растерянность и восторг рядом с любимой женщиной. Он посмотрел на Лану, словно ждал поддержки, а не скучных пояснений, которые она давала. Вид у него, вероятно, был такой растерянный, что леди-капитан запнулась.
  У Лесьяра остановилось в груди то, что он считал своим сердцем.
  - Эти бездны кажутся такими непостижимыми, - прошептал он.
  Прекрасное лицо Ланы смягчилось улыбкой, не дежурной, а настоящей. Князь вспомнил, как Назар сказал ему однажды: "Когда я объясняю тебе, балбесу, чудеса новой жизни, в глазах у тебя появляется беспомощное выражение, как у маленького оленёнка. У меня-то оно вызывает стойкое желание поиздеваться всласть, но глядя таким образом на женщин ты можешь выиграть многое, если не всё". Авиленка не придал большого значения словам друга, но кажется, тот не ошибался. Женщины так трудны, непостижимы, когда хочешь получить их целиком и навсегда, а не на одну случайную ночь.
  - Можно взглянуть на экране, - предложила Лана.
  Она развернула планшет, и князь вынужден был придвинуться ближе, чтобы смотреть и видеть то же, что она. Разумеется, это показалось ему приятным. Прочие пассажиры перестали существовать. На тёмном мониторе зажглись маленькие искры планет, и крохотный кораблик начал игрушечный полёт от одной цитадели человечества к другой. Его отважный путь завораживал. Лана говорила что-то о масштабе, но Лесьяру достаточно оказалось картинки, где бездна пролегла между одинокими шариками планет, но корабль не пугался её и совершал свой путь.
  - Это потрясающе! - искренне сказал князь. - Мне кажется, теперь я понял это не только умом, но и сердцем. Наверное, вы потому и захотели стать звёздным капитаном, что преодоление не может не волновать душу.
  Безумно хотелось не только разговаривать с Ланой, но и прикасаться к ней, вдыхать её запах открыто, а не украдкой, проявлять как-то свою любовь, но Лесьяр понимал, что не время, нельзя, нужно соблюдать правила человеческой игры, потому что он вышел сейчас на их поле. Здесь он надеялся завоевать лучший приз во вселенной, но и потерять мог всё вплоть до жизни. Он сумел удержать себя в руках.
  
  
  
  Глава 7
  
  Как же выматывала необходимость всегда быть благожелательно сдержанным! Отстранённое высокомерие после сладких безумных снов - как двойная жизнь. Казалось, вампир должен был привыкнуть к осмотрительности, но сейчас его душа так изменилась, что он с трудом сдерживал восторг. Поначалу, встречались лишь на людях, в невинной атмосфере светских приличий, но однажды Лесьяру удалось увлечь Лану в обсервационный зал, где никого не было, и там они долго-долго смотрели на звёзды, но случайные прикосновения, жесты, ритм дыхания говорили, что лишь часть души возлюбленной летает среди пространств, а другая неравнодушна и к тому, что происходит здесь.
  Это странное общение тоже напоминало полёт, мужчина и женщина словно преодолевали бездны своего одиночества, чтобы корабли их сердец встретились в пустоте.
  Беседы становились дольше, и не было в них деловой сухости. Лана с растущим интересом смотрела на пассажира, и он чувствовал как это внимание, поначалу всего лишь благожелательное, постепенно наполняется нежностью. Князь радостно говорил себе, что желанен, и лишь условности сдерживают страсть как плотина воду, но сомнения настигали, разбавляя надежды. Как же велика любовь и многочисленны её проявления! Лесьяр жаждал взаимности, упоительного обладания, но временами начинал сознавать, что уже обогащён сверх меры, что те переживания, что наполнили его, когда рядом появлялась Лана, сами по себе прекрасны и полны.
  Любить - это значит быть живым, тоже счастье, хотя людям всего мало и они постоянно хотят большего. Лесьяру казалось, что он пробуждается весь, как дерево весной, и как соки под покровом коры пробирались от корней к ветвям, так чувственная красота расходилась от сердца по нервам.
  Жажда крови успокоилась настолько, что временами он вообще забывал о собственной сути и недоумевал, почему человеческая еда не вызывает аппетита. Здесь, где надёжные стенки корабля защищали его от всё более далёкого солнца, он почти перестал быть вампиром.
  Иногда он впадал в отчаяние, надежда покорить красавицу выглядела призрачной, временами холодное осознание своей нечеловечности остужало голову как ветер с севера. В одну из минут слабости он вспомнил, что возлюбленным положено читать стихи. Люди считали поэзию неплохой смазкой для нежных чувств. Лесьяр был не слишком привержен к изящной словесности, в багаже нашёлся лишь томик, присланный кем-то из собратьев. Вампиры почему-то чрезвычайно гордились тем, что создавали и делились этим с подчас неуместной щедростью. Лесьяр прихватил книжку в дорогу, но так и не открывал. Развернув её сейчас, он прочитал с растущим недоумением:
  И пыль веков не коснётся глаз
  Пусть время пролетает мимо.
  Мы в мир вернёмся ещё не раз,
  Странники, судьбой хранимы.
  Разверзнув намертво ставни век,
  Шагнём в портал вечной жизни.
  И пусть погиб в нас человек,
  Не выправим прощальной тризны.
  Раздражённо захлопнув томик, он бросил его на стол. Подобной самодовольной чепухой не добьёшься расположения женщины, да и просто не стоит шагать через дремучий лес литературы, если ориентируешься в нём так скверно. Можно, конечно, поискать достойную лирику в библиотеке, но самый верный способ - быть собой, в нём нет обмана.
  Князь страшился будущего и оттого каждый миг настоящего казался всё более прекрасным. Вампир, чьим предназначением было прожить долгую холодную жизнь, сгорал сейчас в огне страстей и ничуть не удивился бы, скажи ему кто-нибудь, что любовь проглотила его вечность, оставив от неё лишь куцую человеческую судьбу. Пусть. Он отхлебнул бессмертия сполна, но лишь сейчас осознал, насколько горек напиток.
  Душа плавала в невесомости грёз, тело всё настойчивее просило ласк, а не крови, и так Лесьяра поглощали эти переживания, что он едва замечал, что происходит вокруг. Когда обязанности командира корабля разлучали с Ланой, он пытался вынырнуть на поверхность, проявить интерес к чужим делам, но получалось неважно, и он уходил в свои комнаты, чтобы здесь, оставаясь наедине с собой, мечтать о том, что однажды обязательно случится. Он и представить не мог, как опасен и хрупок его новый мир.
  
  Мужчина, чей запах вызывал отвращение, заходил в каюту так часто, что Лесьяр постепенно привык к чужому присутствию где-то неподалёку. Он понятия не имел, сколь скрупулёзного присмотра требует оборудование, потому визиты выглядели естественными, и только когда этот всегда молчавший человек заговорил, князь осознал, что всё это время вокруг него сворачивался клубок угрожающих событий.
  А начиналось всё так красиво! Стюард подошёл вплотную, но задумавшись к кресле, вампир не сразу это осознал и пришёл в себя, лишь когда на подлокотник легла роза. Алая, словно сотканная из кровавых капель она вспыхнула на серенькой невзрачности ткани, и вместе с ней загорелись жарким костром надежды. Это знак! Лана, не имея возможности объясниться сама, прислала сотрудника с многозначительным подарком, робко и решительно одновременно объявила о своих чувствах. Конечно, мужчина должен преподносить цветы своей даме, но люди сейчас всё так запутали и придумали столько новых правил, что Лесьяр тут же отмёл прочь крохотное сомнение. Не всё ли равно? Лана любит его и даёт понять, что надо лишь терпеливо дожидаться осуществления общих желаний.
  Радость захлестнула, прошлась по телу до кончиков пальцев, пьяной волной ударила в голову. Лесьяр едва не выскочил из кресла, из шкуры, чтобы тотчас кинуться куда-то и совершить нечто безумное, но прекрасное. Даже этот человек, который прежде присутствовал в его жизни, лишь едва заметным ощущением неудовольствия, показался милым и славным. Вестник любви, которого захотелось вознаградить по-царски.
  Лесьяр поднял глаза и наткнулся на восторженный, слегка плывущий взгляд. Хриплый голос стюарда проник сначала в уши и лишь потом в сознание, слова царапали разум.
  - Я больше не хочу ждать и терпеть! Я с трудом могу соображать, когда ты рядом! Милый, любимый, дорогой, единственный, разве ты не догадался, что я по тебе с ума схожу? С первой минуты как увидел, понял, что никого мне больше не надо, все другие мужчины мусор рядом с тобой. Сейчас, когда ты смотришь на меня с таким восторгом, соображаю с трудом. Вижу, как ты сгораешь от страсти к этой ледышке Вильневской, но она только играет с тобой, а я дам всё что захочешь. Всё! Лесьяр, сердце моё!
  Князь в первую минуту ничего не понял. Захотелось потрясти головой в надежде, что морок сам собой рассеется, но вряд ли здесь могло помочь такое незамысловатое средство.
  - Что? - спросил он, ощущая себя героем глупого фильма.
  Это какой-то спектакль, розыгрыш? Входит в ассортимент экскурсии?
  - Не отвергай меня сразу! - продолжал безумный человек. - Подумай, я помогу тебе осуществить самые заветные желания, буду ласкать, как никто никогда тебя не трогал, забудешь со мной об этих глупых девках, которые не способны оценить красивого мужчину и подлинное чувство!
  Он шагнул ближе, ладони легли на колени князя, дерзко поползли по бёдрам. Лесьяр до такой степени растерялся, что несколько мгновений просто смотрел на это немыслимое представление, а потом мутная волна ярости возделась, сжимая горло, сметая плотину разума.
  Он ударил мерзкого человечишку несильно, и странным показалось, что отбросило его чуть ли не к противоположной стене. Только вскочив на ноги, чтобы усмирить гнев, загнать злобный порыв глубоко под плиту привычного терпения, князь понял, что совершил убийство.
  Умирание долгий процесс, это в фильмах человек падает и всё - готов, в жизни тело сдаётся долго и постепенно. Стюард таращился в пространство бесцветными радужками обессмысленных глаз, развевался в судорожных попытках вздохнуть рот, конвульсивно дёргались руки и ноги, но всё равно это был уже труп. Вампир разбирался в предмете. Грудная клетка смята как пучок соломки, сердце внутри - комок разорванных мускулов, бессильно затихающих нервов. Кончено. Это больше не человек, это никому не нужное мясо.
  Лесьяр попятился. Мгновения текли медленно как вязкий студень из опрокинутой миски, мысли путались и сбивались. Гнев ещё плескался в душе, разум силился осознать произошедшее. Вампиру показалось, что его самого сейчас разорвёт на части давление ужаса, что нарастал внутри. Он убил человека. На борту судна в открытом космосе, где все и каждый наперечёт. Никакое вампирское искусство не поможет скрыть ущерб. Люди спохватятся быстро. Он пропал.
  Только что радость омывала душу, возносился в небеса хрустальный замок мечты, и вот всё рухнуло в один миг. Сочувствия к убитому Лесьяр не ощущал, только мутный комок ненависти бесполезно затаился в груди. Чего там хотел этот смертный, перестало иметь значения. Следовало просто выставить его за дверь и не марать руки даже пощёчиной. Как же накатила эта ярость? Как он до такой степени утратил власть над собой?
  Любовь размягчила его словно умелые пальцы гончара комок глины. Вампир, чья суть всегда быть настороже, защищать себя щитом ледяного рассудка, потерялся в тепле чувств. Он наполнился человеческим духом и утратил меру. Забыл, что при всей проснувшейся нежности души тело обладает прежней силой чудовища.
  Лесьяр застонал, стиснул ладонями череп, пытаясь выбраться из мешанины чувств и мыслей, что сводили с ума, но простое средство не помогло, а потом он осознал, как нелепо выглядит со стороны и сразу взял себя в руки.
  Сделанного не воротишь. Надо рассмотреть проблему - вдруг шанс выйти из этой истории живым всё ещё не потерян?
  Первым делом, спохватившись, князь поднял тело и забросил в ванную. На покрытии пола остались кровавые пятна, но с этим он ничего поделать не мог, понадеялся, что аппарат, который убирал помещение, когда в нём отсутствовали люди, как-нибудь справится с задачей.
  Как долго он сможет скрывать произошедшее, скоро ли хватятся парня? Если он рассчитывал на взаимность, то, наверное, позаботился обеспечить себе запас свободного времени. Лесьяр содрогнулся от омерзения. О таких вещах даже думать неприятно. Ошеломляющее впечатление этого отвратительно признания проистекало как раз из полной невинности князя в этом вопросе. В нём разом оказалось задето и вампирское самомнение, и мужская честь, и чистота влечений. На Земле он ни минуты не сожалел бы что свернул шею столь порочному существу, да и здесь тревожили порождённые убийством проблемы, а не моральные терзания.
  Что же делать? Существует какой-либо способ избавиться от трупа или любая попытка заранее обречена на провал? Князь растерянно огляделся. Что он знает о судне? Да практически ничего, а ведь следовало внимательнее отнестись к полёту и изучить место столь длительной изоляции заранее.
  Найдутся тут какие-то служебные помещения, которые редко посещаются персоналом и могут послужить тайником? Даже если и есть, что толку, вряд ли туда пускают пассажиров, кроме того исчезновение члена экипажа будет обнаружено очень быстро, и корабль обыщут. Опять же, в рабочих отсеках наверняка установлены камеры слежения, да и в жилых коридорах они могут быть.
  Всё же от трупа надо избавиться, выбросить его хоть куда-то, криминалистов на борту нет, до порта вряд ли удастся произвести расследование. Уничтожить тело он не сможет, потому что не знает химии, да и вряд ли реально раздобыть нужное количество препаратов для растворения восьмидесяти килограммов плоти. Расчленить и убрать в холодильник? Тот, что в каюте слишком мал, да и обыск быстро выявит столь неумелый тайник. Без охлаждения же тело начнёт разлагаться, вампирский нос уже ощущает неприятный запах, люди уловят его нескоро, зато многочисленные автоматы спохватятся и попытаются убрать беспорядок.
  Лесьяр понял, что мысли путаются и блуждают совсем не там где надо, он слишком растерян, чтобы решить задачу. Надо привести себя в порядок и выйти осмотреться, а потом уже соображать, как и куда он уберёт труп.
  Стюард неопрятной грудой лежал в ванне, кровь почти унялась. Вот зачем было сердце пробивать, если можно аккуратно свернуть шею? Совсем лишняя теперь мысль. Лесьяр быстро ополоснул ладони, поглядел на себя в зеркало. Бледность и растерянный блуждающий взгляд напугали. С великим трудом он заставил разгладиться черты лица, постарался чуть опустить веки, как часто делал на людях.
  Где они сейчас? Ночь теперь или день на корабле? Удаляясь от солнца, он почти перестал спать и не мог сообразить, что застанет за дверью каюты. Кажется, был вечер, когда он ушёл к себе, наверное, на борту ночь и все мирно спят, даже экипаж, поскольку большую часть времени судно летит на автоматике.
  Лесьяр выскользнул в полумрак коридора, стараясь двигаться ещё бесшумнее, чем прежде, не легконогий вампир, а буквально призрак. Вокруг царила мирная устоявшаяся тишина. Конечно, работали многочисленные механизмы, что поддерживали весь этот жилой порядок, но к их негромким голосам Лесьяр привык. Ему повезло, кажется, всё немногочисленное население корабля отдыхает в своих кроватях. Салоны, гостиные, библиотека, столовая - помещения маленькие и уютные или достаточно просторные - он осмотрел их все и нигде не нашёл подходящего для тайника места. Невесомая полупрозрачная мебель, лёгкие занавеси, призванные создавать уют, а не скрывать следы преступления - всё слишком доступно для взора и не даёт шанса утаить секрет надолго. Князь почти пришёл в отчаяние, но потом в голову пришла здравая мысль. Надо отнести тело в каюту. На сердечный приступ такую смерть не спишешь, но если она останется загадочной, то у вампира будет шанс неузнанным дотянуть до планеты, а там... Что будет дальше, он пока не думал.
  Двери кают персонала выходили в отдельный коридор, Лесьяр скользил вдоль стены, замирая иногда в тревожном ожидании неприятностей, но корабль спал так мирно, словно ничего страшного на нём не случилось. У двери Ланы князь задержался. Здесь свежо и отстранённо пахло её духами, припав к холодному пластику, он даже различил лёгкий звук дыхания. Она ещё ничего не знала, и желание войти в эту дверь и обнять ту, что он навсегда потерял, овладело с неистовой силой. Когда всё откроется, кончится бесславно любовь, не лучше ли осуществить свои желания теперь? Он будет так пылок и нежен, что она просто не сможет оттолкнуть. Одна единственная ночь, а дальнейшее пусть решает судьба.
  Так силён оказался порыв, что едва не замутилось сознание, но мысль о том, что уже сотворил в порыве безумия одну непоправимую вещь и сейчас готовится совершить вторую остановила. Получит он свой глоток счастья, а потом? Когда всё откроется, отвращение Ланы к нему вырастет многократно ещё и потому, что он обманом добился взаимности и ласкал её едва отмытыми от крови руками.
  Чтобы окончательно не пасть духом, Лесьяр резко отстранился и шагнул дальше. Вот нужная дверь. Сладковатый немужской запах был так узнаваем, что опять передёрнуло от отвращения. Не заперто, хорошо. Теперь осталось главное: отнести тело в каюту и оставить там. Единственное что он может предпринять, то есть, так ему кажется. Лесьяр быстро вернулся, забросил на плечо податливый ещё труп и пошёл обратно. Этот короткий путь, на маленьком корабле не было длинных, показался долгим как непрожитая вечность. Вампир даже не дышал до тех пор, пока не затворил за собой дверь служебной каюты и не свалил на пол мертвеца.
  На Земле он закапывал тела так, чтобы их никогда не нашли, да и убивал по необходимости и так редко, что просто не обзавёлся опытом уничтожения улик. Что он может сейчас? Только уйти и надеяться на чудо. Никто не проснулся, пока он скользил сквозь мягкий сумрак в свои апартаменты. Тихо щёлкнул замочек. Иллюзия безопасности опьянила, но только на мгновение. Лесьяр никогда ещё не ощущал себя таким усталым, даже когда был человеком. С трудом переставляя слабеющие ноги, он поплёлся в ванную.
  Автоматика уже обнаружила беспорядок и смыла следы крови с блестящей поверхности. Подозревая, что перепачкался, когда нёс тело, Лесьяр снял с себя всю одежду и забросил её в корзину. Робот справится и здесь - к утру всё уже будет сухим и чистым. Осталось вымыться под душем.
  Холодная вода или горячая, этого он так и не понял, немного успокоила нервы. Влажные волосы обрамляли всё ещё бледное, но уже почти обыденное лицо. Надо немного поспать. Улечься на огромную нелепую постель и закрыть глаза. Бархатная тьма укутает со всех сторон, увлечёт в безусловную безопасность, он придёт в себя и выход найдётся. Сейчас он просто не способен задуматься о том, что может случиться.
  Пятно на покрытии тоже успела обработать вездесущая автоматика, остался лишь едва заметный влажный след. От него шёл запах чистящего порошка, но и слабую ноту крови вампир уловил. Для верности он вылил на пол бутылку шампуня, добавил немного воды. Техника справится, и так будет надёжнее, говорят, сейчас умеют находить самые слабые следы, но тут он ничего поделать не может. Ковёр приклеен к полу и его нельзя свернуть в рулон и просто выбросить в окно.
  Лесьяр огляделся, стремясь обнаружить любой подозрительный беспорядок раньше, чем это сделает кто-то другой, но всё было нормально, только лежал возле кресла розан, не имеющий запаха стойкий к увяданию продукт новой эпохи. Ощутив как вновь поднимается со дна души утихшая было ярость, Лесьяр шагнул ближе и растоптал цветок как отвратительную и опасную гадину.
  
  
  
  Глава 8
  
  Брауны завтракали у себя, поэтому начало неприятностей не застали. Грегори с Эдной как раз собрались пообщаться с попутчиками в одной из гостиных, когда внимание привлекли голоса из отсека персонала. Прежде там всегда бывало тихо, и, не считая нужным сдерживать любопытство, Грегори свернул в боковой коридор. Лампы горели приглушённо, и потому падавший из открытой двери свет сразу бросался в глаза. Парень из экипажа, не тот что пользовался сомнительным парфюмом, а другой стоял на пороге и такое ошеломление было на его лице, что Грегори ускорил шаг и став рядом с помощником капитана заглянул в проём.
  Завтрак подскочил к горлу, стремясь выбраться наружу раньше положенного времени, и Грегори поспешно зажал рукой рот. Труп он увидел сразу и моментально понял, что этому человеку помочь уже ничем нельзя. Дело было даже не в тёмных пятнах, скупо проступавших на полу, не в мертвенно бледном лице с трагически заострившимся носом. Грудную клетку несчастно пробил какой-то тяжёлый снаряд, да так что она оказалась буквально вмята в позвоночник. Из дыры лезли коричневые и фиолетовые ошмётки, но самым страшным были не сизые комья ливера, а лоскут рубахи, вырванный так, словно удар был нанесён мгновенно, и эластичная ткань не успела промяться.
  Рядом с телом стояла Лана Вильневская. На лице её застыла маска сосредоточенности, и Грегори понял, что она тоже борется с тошнотой, но ей приходится труднее, потому что здесь надо не только совладать с чувствами, но и предпринять определённые действия.
  Вспомнив, что не один здесь, Грегори быстро повернулся.
  - Эдна, иди к себе.
  Жена тотчас повиновалась, и, несмотря на трагизм ситуации, Грегори едва рот не разинул от удивления, глядя ей вслед. Его строптивая, вечно ни с чем не согласная супруга проявила чудеса здравого смысла. Воистину, это путешествие станет дорогой открытий.
  Отвлёкся на минуту, и помогло: тошнота меньше давила на горло, а голова начала соображать. Несчастный случай? Только так и можно, наверное, объяснить столь чудовищное ранение. Какие-то неведомые космические силы или сошедшее с ума оборудование?
  В коридорчик свернули Пётр и Надя. Беспечное выражение на лицах обоих тотчас сменилось тревогой. Пётр слегка кивнул, и его половина немедленно развернулась и ушла прочь. Наверное, долгая совместная жизнь делает слова излишними.
  Грегори с удивлением понял, что попутчик его совсем не так взволнован, как это выглядело бы естественным. Лишь чуть дрогнули удивлённо брови, когда Пётр разглядел неординарное содержимое каюты - вот и всё. Пожилой неприметный мужчина словно стал выше ростом, когда уверенно переступил порог.
  Лана Вильневская встрепенулась, вероятно, потому, что на борту творилось форменное безобразие, и посторонние вторгались, куда не следовало, но Пётр показал её блеснувший в ярком свете жетон на цепочке, и леди капитан отступила.
  - Хорошо, что на борту оказался криминалист, - выдохнула она, подчёркнуто деловой, сухой тон выдавал сдерживаемое волнение. - Я даже не знаю, как взяться за дело. Мы не можем оставить здесь труп, но и убрать его без первичного выяснения обстоятельств было бы неправильно.
  - Я займусь, - сказал Пётр. - В отставке, но опыт есть, и вы совершенно правы, происшествие выглядит настолько нетривиальным, что консервация события может затереть улики.
  Не прошло и минуты, как вернулась Надя с небольшим футляром в руках. Передавая его мужу, взглянула на тело, но если даже испытывала какие-то эмоции ничем себя не выдала, ушла так же молча. Наверное долгая совместная жизнь делает людей как бы одним целым, когда каждый из супругов выполняет свою задачу и не мешает половине делать свою.
  Пётр развернул миниатюрную полевую лабораторию и деловито склонился над телом. Грегори тихо стоял в проёме, не стремясь приблизиться, но и уходить не спешил. Первое потрясение прошло и теперь мучило любопытство, здесь ведь какая-то тайна, а как уйти, не узнав разгадки?
  Леди-капитан, должно быть, спохватилась, что на месте происшествия многолюдно, подняла глаза, но обратилась к помощнику:
  - Нед, посмотри, чтобы нам не мешали, да и пассажирам может потребоваться помощь.
  Грегори не прогнала, и он сообразил, что, наверное, по правилам при таком самодеятельном расследовании должны быть свидетели, и он вполне подходит на эту роль, потому что не лезет с помощью, которая обернулась бы помехой и вполне довольствуется местом на заднем плане.
  Пётр тщательно изучил рану сканером, взял несколько проб. Его скупые деловитые движения успокаивали, и уже не такой ужасной казалась смятая как картонка грудь и вбитый в серёдку дыры лоскут. Метеорит? Так дыра была бы и в стенке, воздух бы свистел, уходя в пространство, хоть какой-то хаос наблюдался в каюте. Грегори лишь теперь разглядел, что всё в ней аккуратно и на своих местах, благо комната оказалась невелика. Любой взрыв, а как ещё могла образоваться столь внушительная вмятина, задел бы предметы, что-то опрокинул, что-то сломал, здесь же царил унылый почти казарменный порядок. Быть может, парень делал гимнастику и уронил на себя гантель? Даже не смешно.
  А вдруг так и не удастся выяснить, что произошло, и тайна будет отравлять дальнейшее существование, дразня неутолённое любопытство? Грегори жадно следил за размеренными действиями Петра. Тот изучал тело с помощью своих крохотных инструментов, сосредоточась на работе и не замечая ничего вокруг. Не только рану, но и одежду, лицо, ступни, затем обратил внимание на покрытие на котором лежал труп и подсохшие уже почти чёрные пятна.
  Грегори и Лана следили за его действиями с напряжённым вниманием дилетантов. Один раз они посмотрели друг на друга, и Грегори постарался ободряюще улыбнуться. Лана слегка кивнула. Нуждалась в поддержке или нет, она её оценила.
  Между тем Пётр закончил исследования и свернул оборудование. Выглядел он таким же сосредоточенным, но заметно помрачнел: веки тяжело нависли над глазами, углубились крупные морщины на лбу. Подойдя к двери и убедившись, что поблизости никого нет, он оглядел безмолвных свидетелей.
  - Быть может, самонадеянно с моей стороны давать окончательное заключение, но обстоятельства против нас. Как я понимаю, до порта ещё несколько дней пути и вряд ли поблизости найдётся группа поддержки, способная заняться нашими проблемами.
  - Вы хотите сказать, что смерть моего подчинённого не является несчастным случаем?
  - Почти наверняка это убийство. Сейчас объясню. Взгляните на труп, повреждение обширно, но крови натекло совсем мало, есть специальные формулы, это легко доказать. Убили его не здесь, тело переместили уже после смерти и достаточно быстро, раньше, чем началось трупное окоченение.
  - Автомат мог подчистить покрытие, - робко заметил Грегори.
  Он всё ещё опасался, что его удалят с места происшествия. Смысл речей Петра трудно проникал в сознание, никак не вязался с убийством сам мирный, романтический характер путешествия. Погибни кто-то из супругов, ещё можно было бы списать преступление на приступ ревности, но одиночка, неприметный стюард, который всего лишь обслуживал пассажиров?
  Хотя, что за чушь приходит в голову? Этот удар - ни один человек не способен нанести такой, разве что монстр из фильма кошмаров, но откуда они на борту?
  - Роботы-уборщики не включаются, когда человек находится в комнате, чтобы не потревожить его или не нанести случайно вред, - возразила леди-капитан.
  - Тем не менее неестественное положение тела в пространстве сенсоры должны были отметить и дать сигнал на пульт: вдруг пассажиру стало плохо, и он не успел сообщить об этом сам?
  Лана кивнула.
  - Такой сигнал поступил, но я не сразу обратила внимания. Парень часто делал специальные упражнения - что-то со спиной было неладно - и именно на полу.
  - Потому вы не сразу отреагировали на странность. Впрочем, большого значения это не имеет. Час прошёл с момента смерти или пять - преступник всё ещё на борту, потому что не имел возможности скрыться. Или имел? Спасательные катера на месте?
  - Разумеется! - ответила Лана, в голосе даже прорезались сердитые нотки, но она их быстро подавила.
  Пётр рассеянно кивнул, разглядывая комнату. Затем он откатил дверь в ванную и с порога оглядел крошечное помещение.
  - Скажите, в коридоре есть камеры слежения? - спросил он, повернувшись к свидетелям.
  - Нет. Как вы понимаете, мы старались обеспечить максимум комфорта пассажирам, чтобы они чувствовали себя как дома.
  Грегори вспомнил, как они с Эдной полуодетые болтались по судну в поисках еды и мысленно тезис одобрил.
  - Неважно, - пробормотал Пётр. - Слишком всё было бы просто. У нас есть другая возможность установить место преступления и тем сузить круг возможных участников. Там, где убили вашего служащего, натекло изрядное количество крови, и кто-то должен был этот беспорядок ликвидировать. Или что-то. Безусловно, ваш главный компьютер учитывает, где и в какое время работали роботы-уборщики.
  - Идём в рубку! - тотчас сказала Лана.
  - А разве автоматы включаются по ночам? - спросил Грегори.
  Насколько он помнил, чистоту наводили, пока их с Эдной не было в каюте.
  - Да, - ответила Лана. - Если в помещении никого нет и грязи много. Гостевые каюты состоят из нескольких комнат. Пока вы находитесь в одной, другая может подвергаться чистке, ведь роботы работают практически беззвучно.
  - То есть они знают, кто из нас, где и когда находится?
  - Вот именно! - отозвался на этот раз Пётр. - Обычно эти данные никто не просматривает и после окончания рейса их стирают, но мы ещё в пути и можем воспользоваться случаем.
  Дорога до рубки много времени не заняла. Лана первой склонилась над пультом и занялась раскодировкой доступа, а Грегори задал вопрос, который лишь теперь пришёл в голову:
  - А чем же была нанесена эта страшная рана? Как может выглядеть орудие преступления? Вам удалось это выяснить?
  - Да, - ответил Пётр. - Кулаком. Остался отчётливый отпечаток, хотя частиц эпителия я не обнаружил.
  Грегори не сразу переварил новую информацию, она просто не укладывалась в голове. Он потрясённо поднял собственные руки и принялся разглядывать, словно видел в первый раз, потом сжал кулаки. Боксом или тяжёлым физическим трудом он никогда не занимался, и результат не вышел внушительным. Чтобы нанести удар, способный сделать из человека лепёшку, следовало обладать чудовищной мощью или специальными боевыми навыками. При мысли о том, что по судну разгуливает преступник такого масштаба, по спине прошёл холодок.
  - Но он должен был повредить кожу! - воскликнул Грегори, вспомнив последние слова Петра.
  Тот кивнул, нимало не смущаясь.
  - Возможно, воспользовался защитой.
  - Там женщины, я пойду к ним, - спохватился Грегори, вспомнив, как сам отослал Эдну с места происшествия.
  - Минуту, - попросил Пётр. - Сейчас мы проверим данные, снимем с вас подозрение, и тогда пойдёте.
  - То есть, вы думаете, что это мог сделать и я?
  - Маловероятно, - улыбнулся Пётр, но заглянув в маленькие глазки, Грегори понял, что этот человек, бывший криминалист, держит в поле зрения всех, и каждый должен быть настороже, когда он рядом.
  Вот ведь несчастье. За что им всё это? Уныло начавшись, путешествие обернулось взрывом чувств, отчаянно не хотелось гасить вспыхнувшую негаданно радость.
  Пароль доступа сработал, и Пётр уселся в рабочее кресло на место Ланы. На экране появилась схема, но такая сложная, что разобраться в ней Грегори и не пытался, зато двое других буквально впились взглядами в переплетение одинаковых линий.
  - Кто? - не выдержал Грегори.
  Ничуть не сомневался, что они с Эдной не виноваты, но сердце заколотилось в груди, словно норовило выпрыгнуть наружу. Перед внутренним взором снова замаячило изуродованное тело, и Грегори невольно поморщился от разлившейся под рёбрами боли. Нельзя всё же нормальному человеку смотреть на такие вещи.
  Пётр откинулся в кресле, словно что-то для себя решив, Лана выпрямилась. Грегори хотел посмотреть на криминалиста, но взгляд задержался на прекрасном лице женщины, в которую он ещё недавно был пылко влюблён. Такой ужас отразился в огромных глазах, так исказились милые черты, что Грегори похолодел, страшась уже не за себя и Эдну, а за Лану Вильневскую. Она не испугалась мёртвого тела и всей ответственности связанной с должностью капитана, что могло привести её в состояние панического ужаса?
  Ответ пришёл на ум даже раньше, чем Пётр открыл рот для пояснений. Грегори живо вспомнил неустанную заботу князя Авиленки, его стремление всегда быть рядом с Ланой, её неявный, но легко угадываемый отклик на столь заметно, хотя и робко выраженное чувство. Любовь, нет никаких сомнений, что эти двое уже запали друг на друга.
  - Лесьяр, - прошептал Грегори.
  Он ощутил кожей, как мимолётное касание насекомого острый взгляд Петра и заговорил торопливо, не зная чем помочь горю всё ещё небезразличной ему женщины:
  - Это погибший парень ведь был геем? Я заметил, он всё время посматривал на Авиленку так, словно влюбился по уши. Если он рискнул сделать авансы, да ещё в слишком откровенной форме, князь легко мог его прибить, любой на его месте, был бы на это способен..
  Грегори сообразил, что говорит совсем не то что следует и смешался, но его речь произвела благотворное действие. В глазах Ланы проснулась жизнь, дрогнули губы. Она ничего не сказала, но кажется, начала внимательно слушать.
  Безусловно, такая версия отчасти оправдывала князя, если убийцей был он, но по-прежнему неясным оставалось, как смог обычный человек причинить столь чудовищное повреждение.
  - Быть может, он в спецназе служил, там же чему только не учат, или у него боевой экзоскелет под одеждой?
  Грегори бормотал очевидный вздор, сердясь на то, что Пётр ему совсем не помогает, но Лана слушала, словно и отважному капитану иногда требуется простое человеческое участие.
  - Главное, он не маньяк какой-нибудь, а сорвался, в такой ситуации каждый может наделать глупостей, о которых потом пожалеет.
  - Возможно, - сказал Пётр, но что-то в его интонациях не успокоило Грегори, а устрашило ещё больше.
  - Вам что-то известно?
  - Пока не берусь утверждать. Раз мы уже залезли в систему, допуск в которую ограничен, поглядим, где наш фигурант находится сейчас.
  Пётр опять повернулся к пульту, пальцы легко заскользили по сенсорной панели. Лана порывисто вздохнула, должно быть криминалист в отставке нарушал правила, но ситуация не располагала к соблюдению буквы закона, следовало помнить только о его сути.
  - В своей каюте, похоже, спит, - Пётр откинулся на спинку кресла, задумчиво глядя на экран. - Запереть его там, я так понимаю, нельзя. На дверях только внутренние замки, да и не удержат его эти легкомысленные панели из пластика. Нет на судне места, где мы могли бы отгородиться надёжно?
  Леди-капитан покачала головой. Она уже взяла себя в руки и выглядела спокойной, собранной, только расширенные зрачки выдавали внутреннюю боль или Грегори так казалось.
  - Это путешествующий отель для новобрачных, а не тюрьма или военный бот. На борту есть сейф для драгоценностей и наличных, но это единственный здесь неприступный бастион. Компания стремилась обеспечить максимальный комфорт пассажирам, а людей беспокоят внутренние стальные переборки и замки.
  - Пётр, вы хотите спрятать всех, чтобы преступник не взял заложника? - рискнул поинтересоваться Грегори.
  О подобных вещах он знали лишь из новостей и романов, плохо представлял, как всё происходит в действительности, хотя и догадывался, что не так, как показывают.
  - И это тоже, - пробормотал Пётр.
  Он выглядел так, словно дошёл до предела, за который заступать нельзя. Лана молчала, и Грегори опять не выдержал: ощущение опасности, суть которой страшнее, чем кажется на первый взгляд, сводило с ума. Рефлексы требовали бежать и что-то делать, а не просто стоять на месте.
  - Вы знаете больше, чем говорите, - повторил он. - Поделитесь с нами. Никуда мы не денемся с космического корабля, вместе придётся выпутываться из беды.
  Пётр взглянул на него, потом на Лану.
  - Пожалуй, вы уже отчасти подготовлены. Рана сама по себе впечатляет, и, даже если вы посчитаете меня сумасшедшим, то ненадолго.
  Грегори покачал головой.
  - Я знаю вас недавно, но успел оценить незаурядный уравновешенный ум. Говорите, время течёт, и мы должны знать, как защищать наших женщин.
  Пётр, кажется, решился окончательно. Наверное, и в его затылке звенел этот таймер смерти, звал к ясности во имя спасения.
  - Подозреваю, что наш князь не совсем человек. Понимаете, сталкивался я в своей работе со случаями, которые не мог объяснить, очень они напоминают то, что произошло здесь. Чудовищная сила, обескровленный смещённый с места расправы труп. Улики если и есть, не поддаются объяснению.
  - Обескровленный? - прошептала Лана.
  - Да, словно действовал вампир и уродовал тело, чтобы скрыть следы своего питания.
  Грегори попятился и машинально пошарил рукой сзади в надежде, что там окажется стул, но потом вспомнил, где находится и просто прислонился к стене. Пробитая грудная клетка парня вновь предстала перед внутренним взором, а главное вырванный из ткани рубашки лоскут.
  - Ну хорошо хоть не сам Сатана, - пробормотал Грегори.
  Какую же глупость способен произнести человек, если его вот так огорошить. Грегори и не думал шутить, он поверил сразу. Вампир затесался в их компанию или другое легендарное существо, важно, что не человек, и действовать надо, учитывая этот фактор.
  Вот только как? И спецназовец доставил бы немало хлопот, а проще говоря, справился бы со всеми, чего же ждать от упыря, что предпринять для спасения? Ответила на этот риторический, как казалось, вопрос Лана Вильневская.
  - В случае возникновения на борту опасности, суть которой неясна, правила предписывают эвакуировать пассажиров на спасательном катере, предварительно подав сигнал бедствия открытым текстом.
  Она помолчала, потом добавила:
  - Только я не знаю, как обозначить опасность для других судов. Сказанное здесь публично лучше не повторять. Физическое воздействие неизвестной природы?
  Пётр энергично кивнул.
  - Разъяснять детали можно потом, сейчас главное спасти людей.
  - Тогда начинаем действовать.
  Лана решительно уселась за пульт, пальцы её двигались быстро, она стала тем отважным капитаном, которые преодолевают невзгоды в героических фильмах, и только лицо, слишком застывшее, чересчур спокойное выдавало, что в сердце, за бронёй долга, умирает разбитая вдребезги любовь.
  
  
  Глава 9
  
  Пётр следил за работой капитана, одобрительно кивая, Грегори, ничего в этом не смысливший, отошёл к двери.
  - Разве нам не надо спешить?
  - Надо! - сразу ответил Пётр. - Только если нас не подберут в ближайшее время, мы погибнем. Автономная жизнь катера непродолжительна. Ещё повезло, что нас мало, это даёт дополнительный шанс.
  Грегори кивнул, но слова Петра с трудом проникали в сознание. Только что он ощущал себя относительно уверенным, спокойным, задавал вопросы, здраво рассуждал, но вдруг накатила волна животного страха, от которой зудело всё тело. Он и не знал, что так бывает, что хрупкая оболочка самообладания может лопнуть без предупреждения и затопит рассудок непредсказуемая стихия паники.
  Осознав, насколько сейчас близок к тому, чтобы сорваться как истеричная девица, Грегори постарался взять себя в руки. Надо держаться и ради себя, и ради других, но как трудно. Лана и Пётр выглядят такими спокойными, словно всё под контролем, а ведь никто не знает, что произойдёт дальше. Нетерпеливое желание скорее добраться до Эдны, обнять её, защитить, увидеть в здравии и благополучии милую Надю и этих молодых идиотов Кору и Дэша, которые с таким усердием старались доказать всем и каждому, как велика их любовь, что временами раздражали - буквально сжигало. С внезапным стыдом Грегори вспомнил, что есть ещё помощник Ланы, парень, лица которого он даже не помнил, а имя сегодня услышал впервые, Нед, кажется. Вот ведь столько дней человек работал, чтобы доставить пассажирам удобства и покой, а его даже не замечали. Напарник и то удостоился большего внимания, потому что вёл себя странно. Да что такое сделалось с людьми, что они выделяют только пороки?
  Лана закончила работу и уверено поднялась из кресла. Грегори почему-то подумал, что она сентиментально попрощается с кораблём, но ничего подобного. Она лишь отперла незаметный за одинаковыми панелями шкаф, достала оружие. Пистолет выглядел несерьёзно, даже слабо разбиравшийся в предмете Грегори понял, что это парализатор, а не боевик. Вряд ли он способен противостоять вампиру, но на мирном судне и не предполагалось чего-то существенного.
  - Пошли!
  Пётр шагнул к двери, Лана кивнула Грегори, и он повиновался: покидать корабль последним - неотъемлемое право капитана. Короткий служебный коридор, и все трое оказались в гостиной, где Надя и Эдна, склонясь друг к другу, беседовали о чём-то быстро, но вполголоса. Нед стоял чуть в стороне.
  Убедившись, что с женой всё в порядке, Грегори вздохнул с облегчением, сразу прибыло уверенности в благополучном завершении исхода. С мимолётным раскаянием он поглядел на помощника Ланы. Почему-то важным стало разглядеть хоть напоследок: брюнет юноша или блондин, статный или приземистый. Конечно, и на катере будет время познакомиться и узнать друг друга лучше в несомненной скученности, но казалось, что если он сделает это сейчас, то искупит некую часть вины и тем поможет делу.
  Осуществить своё намерение Грегори не успел, сообразил, что Коралии и Дэша нет на месте, и тревога вновь вымела из души посторонние побуждения.
  - Я схожу за ними!
  - Нет, я сама. Когда в дверь постучит капитан, они быстрее поймут, что дело не пустое.
  Новобрачные занимали лучшие апартаменты по левому борту, туда вёл отдельный коридор. Лана скрылась в нём. Секунды на дорогу, сколько уйдёт на объяснение ситуации? Грегори совершенно не представлял, он не присматривался к этой парочке - милуются и милуются, их проблемы, но теперь от благоразумия юнцов зависела и его судьба, и в душе мутной волной встало раздражение. Он шагнул к Эдне, собираясь объяснить, что происходит, чтобы и секунды лишней не потерять когда все соберутся, но краем глаза заметил движение сбоку и быстро повернулся.
  
  Князь Лесьяр Авиленка появился как всегда неслышно. Раньше это только раздражало, да и то отчасти, но теперь напугало до судорог. Грегори попятился, едва не потеряв равновесие. Он уже настолько уверился, что пассажиры несчастного корабля смогут ускользнуть раньше, чем проснётся монстр, что запаниковал. Мысли метались в голове, колотилось сердце. Больше всего беспокоило, что Эдна не осведомлена о сути князя и по-прежнему считает его милым человеком, с которым приятно и престижно пообщаться. Что делать он не знал, да и можно ли было здесь что-то сделать?
  - А, князь, - заговорил Пётр. - У нас тут происшествие неприятное на борту, вот обсуждаем. Вы ночью не слышали ничего странного?
  Непринуждённые интонации, всегдашняя добродушная улыбка, озабоченное, но вполне нейтральное выражение лица. Грегори мгновенно сообразил, что Пётр ведёт правильную игру и надо поддержать её, а не падать духом в самый неподходящий момент. Хорошо, что женщины ничего не знают, счастье, что он не успел внести смятение попыткой объяснить происходящее, которая наверняка вышла бы сумбурной и маловразумительной.
  Собранность Петра помогла Грегори хоть отчасти вернуть хладнокровие. Наверняка криминалист тоже переживает за жену и других людей, но делает всё возможное, чтобы избежать опасной конфронтации. Что на уме у вампира, никто не знает, но если делать вид, что всё в порядке, быть может и удастся усыпить бдительность чудовища?
  - Мы вот спали и ничего не слышали, правда, Эдна?
  Грегори сумел произнести это спокойно, голос самому показался немного хриплым, но что из того? Может из окна продуло. Чтобы выглядеть непринуждённо, надо представить себя в привычной ситуации, например на деловых переговорах, где тоже полезно следить за каждым вздохом собеседника, а самому казаться беспечным. Пётр задействовал свой опыт, Грегори использует свой.
  - Ну мы так и не знаем, что там случилось, - немного недовольно произнесла Эдна.
  - Несчастный случай, - сразу же заговорил Пётр, и Грегори охотно предоставил ему возможность создавать отвлечённую и достаточно интригующую легенду происходящего. - Удивительное дело: погиб человек, а как это произошло, мы понять не можем.
  Грегори сказал удручённо:
  - Вот, ожидаешь от космоса только добрых чудес, а они иногда оказываются пугающими.
  Пётр не взгляну на него, не дал знака, что действуют заодно, но и так это было понятно. Заинтересовались все. Грегори подумал, что теперь есть шанс усыпить бдительность вампира, ведь столь сильная взволнованность, которую тот наверняка обнаружил в обоих мужчинах, могла быть вызвана и потрясением от неумолимости природного явления, а теперь и обе женщины смотрели на Петра, излучая жгучее любопытство.
  Криминалист принялся со знанием дела рассуждать о физических явлениях, общей непознанности вселенной. Грегори не представлял, имеют ли его речи какой-то смысл, поскольку давно забыл всё, что знал по этому поводу, но заметил, что Надя насторожилась. Наверное, у супругов был какой-то оговоренный заранее знак на случай возникновения опасной ситуации.
  Грегори рискнул посмотреть на князя. Признаки, что прежде проходили мимо сознания сейчас просто бросались в глаза. Бледность, совершенно неестественная для живого человека, тонкая бескровная линия губ, застывший взгляд. Авиленка так удачно прятал за готическим обликом подлинную суть, что мог и дальше бродить незамеченным среди людей, не соверши он убийство. Момент истины - труп с пробитой грудью. Вампир, так же как и все, слушал разглагольствования Петра, но по неживой пустоте его лица невозможно было понять, улавливает ли он суть, да и разбирается ли в предмете. Он молчал. Плотно сжатый рот ни разу не дрогнул. А ведь у него и, правда, клыки - вспомнил Грегори, но кто обращает внимание на такие детали, когда весь мир сошёл с ума и мечется в поисках развлечений?
  Что придумать, чтобы отвлечь вампира, как незаметно увести людей теперь, когда он явился воочию, Грегори совершенно не представлял и жгучая тревога опять начала подогревать изнутри рассудок и путать мысли. Неужели придётся вести этот безумный спектакль весь долгий день? Непринуждённо обедать и вести пустые разговоры, следить, чтобы те из спутников, кто ни о чём не осведомлён, не совершили непоправимой ошибки? Удалось ли вообще усыпить бдительность вампира, ведь он-то точно знает, что натворил, и поневоле должен быть настороже?
  А потом в гостиную нехотя вошли недовольные ранним подъёмом молодожёны и за ними Лана Вильневская. Наверняка она не пыталась рассказывать Коре и Дэшу о внезапно объявившейся на борту нежити: пока ещё тупым спросонья людям что-то втолкуешь, да насколько поверят, поэтому выглядели супруги вполне естественно. Сама же леди-капитан не сумела полностью скрыть владевшее ей волнение. Бледна она была, черты лица заострились, усталость тенями залегла в глазницах и на щеках.
  Грегори её понимал. Одно дело опасность, тут можно собраться с силами, но Лана ведь любила этого прохвоста князя, а когда чувство размягчают душу для счастья сохранить идеальную выдержку уже за гранью возможного.
  Авиленка тоже не вполне владел собой. Грегори увидел, как сжались в кулаки и вновь расслабились его пальцы, морщинки пробежали по чистому лбу. Страх им владел или копимая против людей ярость, или любовь к женщине не была подделкой, а честно затронула сердце?
  Волнение этих двоих, хоть и выраженное неявно, наэлектризовало воздух. Пётр едва не сбился на одном из пассажей своей усыпляющей академической речи. Эдна тревожно зашевелилась в кресле, взгляд её растерянно пробежал по лицам присутствующих, потом она обернулась посмотреть на мужа. Доверчивая нежность, сияющая в её глазах, едва не лишила Грегори остатков мужества. Как он сумеет защитить свою леди, если вампир поймёт игру и кинется уничтожать всех? Невозможно ведь противостоять существу, которого не берут пули, да и нет здесь ни настоящего оружия, ни защитительно серебра. Что же делать?
  Новобрачные, недовольно нахохлившись, озирали собрание. С одной стороны неведение большинства людей держало панику в берегах, с другой делало ситуацию вязкой и почти неразрешимой. Следовало что-то предпринять, но как при этом не встревожить противника? Предложить эвакуацию в связи с опасностью неясного происхождения? Вампир будет очень удивлён тем, что его не пригласили на борт катера и сразу поймёт, что раскрыт.
  Как же поступить? Может быть, Пётр уже придумал план? Должен ведь он иметь опыт борьбы с преступниками, хотя, кажется, его работа больше связана с лабораторными исследованиями, а не с погонями и перестрелками. Грегори с надеждой посмотрел на товарища, но вероятно, следовало всё внимание уделить другому объекту.
  Эдна вскрикнула и вскочила с кресла прежде, чем кто-либо успел её остановить.
  - Лесьяр, что с вами? На вас же лица нет?
  Синюшная бледность расплылась по лбу и щекам Авиленки, кажется, он даже пошатнулся, вот Эдна, добрая душа и кинулась к нему на помощь. Грегори отчаянно потянулся следом, но не успел. Вампир схватил женщину, словно добычу, прижал к себе. Совершенно потерявшись от страха, Грегори закричал отчаянно:
  - Отдай, не смей её трогать, мерзкий вампир!
  Слово вырвалось само, не следовало его произносить. Глаза Авиленки ожили, загорелась в них ярость или что-то другое столь же опасное. Он отступил на шаг, потащил за собой ничего не понимающую Эдну, оскалился.
  Мир завертелся перед глазами, словно готовился разлететься на куски. Выражение недоумения на лице жены, упавшая вдруг тишина, потому что Пётр замолчал, жемчужно блеснувшие между белых до синевы губ клыки. Грегори услышал злобное рычание, не сразу осознав, что озверел сам, и кинулся вырывать подругу из лап чудовища.
  Пальцы бессильно скользнули по гладкой ткани рукава, кулак онемел, словно встретил стену. Грегори показалось, что он летит, и выяснилось, что так и есть, когда спина больно врезалась в переборку. Пётр ринулся в атаку с другой стороны. Яростно сведённые в линию брови совершенно преобразили его лицо. Словно во сне Грегори оторвался от обивки, шатаясь, шагнул вперёд. Вмешался тот юноша, помощник Ланы, но сразу оказался отброшен прочь. Массивный Пётр, словно дитя, завертелся волчком и отлетел прямо на Грегори. Оба запутались друг в друге и едва удержались на ногах.
  Ударов Грегори не замечал, всё происходило словно само собой, как будто они разыгрывали здесь комическое шоу, но оттого происходящее казалось особенно страшным.
  На миг князь полностью открылся (Эдну он небрежно удерживал одной рукой), и тогда щёлкнула пружина парализатора. Грегори, успел увидеть и Лану с оружием в руках, решительную, уверенную в себе, и Авиленку, чьё лицо неожиданно выразило удивление. Князь двумя пальцами вытащил иглу из шеи и растерянно её оглядел.
  На несколько мгновений все замерли, пробудилась надежда, но вампир, как ни в чём не бывало, стоял на месте. Грегори знал, что лекарство должно было подействовать практически сразу, да и отчаяние исказившее красивые черты леди-капитана говорило о том же самом. Жалкая попытка остановить чудовище окончилась неудачей, но пытаясь использовать эту паузу замешательства, Грегори схватил Эдну за руку и потащил к себе. Ему удалось! Жена оказалась прямо в объятиях, но не теряя ни секунды, Грегори задвинул её за спину, прикрыл собой. Надя, он успел заметить, уже оказалась рядом с Петром, и тот поспешно оттолкнул её к стене. Мужчины стали плечом к плечу, готовые по мере сил защищать своих женщин.
  - Я не хочу причинить вам вред! - произнёс Авиленка.
  Слова выходили с трудом толчками, и слышался в них незаметный прежде акцент.
  - Лжёшь! - яростно произнесла Лана. - Ты уже убил стюарда, ты ему сердце расплющил в лепёшку, выпил кровь, её ведь почти не было в теле, мы видели!
  - Неправда! - сказал князь.
  Он попятился, наверное, слова любимой женщины причиняли ему сильную боль. Грегори разглядел красные огни в его зрачках. Быть может он сдастся? Лана опять выстрелила, но на этот раз князь просто уклонился от снаряда, причём с такой лёгкость, словно не пуля летела, а ребёнок бросил в него воздушным шариком. Опять свирепо оскалились клыки. Быстрота, с которой, как оказалось, умеет двигаться вампир, привела Грегори в ужас.
  - Выслушай меня! - воскликнул князь.
  Он смотрел только на Лану, шагнул к ней. Руки его возделись, словно хотел схватить новую жертву, Грегори показалось, что на пальцах топорщатся когти, и тут нервы не выдержали у юного Дэша.
  Трудно сказать, что молодой человек понял в происходящем, но тягостный ток опасности в воздухе наверняка уловил. Он завизжал на высокой ноте и с почти вампирьим проворством толкнул Коралию навстречу князю. Девочка, даже не вскрикнув, шатнулась вперёд, едва устояла на ногах. Авиленка удержал её как будто даже не заметив немалой инерции летящего на него тела, и на миг в душе Грегори мелькнуло сомнение: всё ли они поняли верно, действительно ли перед ними враг, но Пётр закричал:
  - Не смей, отдай её! - и выставил вперёд как оружие свой полевой анализатор.
  Наверное, не обрати никто внимания на пленение Коры, Авиленка расстался бы с ней с такой же лёгкостью, с какой отпустил Эдну, но теперь крепче прижал девочку к себе.
  - Чтобы вы убили меня? - спросил он тихо со странным в такой момент бесстрастием. - Нет!
  Ну вот, они допустили захват заложника, теперь всё кончено. Грегори уже не помнил мелькнувших сомнений, лишь ощутил всепоглощающую горечь поражения. Люди всего только люди, они ошибаются, творят глупости, а потом наступает время последствий.
  И тут вперёд выступила Лана Вильневская.
  - Хорошо, - сказал она так же спокойно. - Твои опасения понятны, но отдай девочку и позволь людям покинуть корабль. Отпусти их, я останусь с тобой.
  Мгновения наставшей за этими словами тишины показались Грегори оглушительными. От страха неизбежной гибели до надежды на спасения металась его душа, сердце колотилось так, словно прыгало, отталкиваясь от рёбер.
  - Я согласен.
  - А мы нет! - воскликнул Пётр
  Неизвестно, что он хотел предложить, события уже развивались помимо воли большинства. Едва князь отпустил Кору, как Лана тотчас прошла вперёд и стала за его спиной. Парализатор она отдала помощнику. Тот лишь теперь поднялся на ноги, возможно, сильно ударился головой и не смог сразу прийти в себя.
  - Нед, уводи всех на катер, это приказ!
  Помощник кивнул и лишь в этот момент Грегори разглядел его по-настоящему. Отчаяние исказило совсем юные черты, на смуглом лбу блестели капли пота. Наверное, как и все мужчины вокруг, парень был влюблён в Лану Вильневскую и охотно отдал бы за неё жизнь, но ослушаться не посмел.
  - Вперёд! - сказал он решительно.
  По щекам сбегали слёзы и голос дрожал, но рука, сжимавшая оружие, осталась тверда. Питая невольное уважение к этой отваге, Грегори пошёл, куда указывал Нед, подталкивая впереди себя Эдну, прикрывая спиной, сам уже не зная от какой опасности. Пётр замешкался, но Лана кивнула ему, улыбнулась спокойно.
  - Всё будет в порядке, мы договоримся.
  Мешая друг другу, пассажиры вывалились в тесный коридор. Как открылся люк, и один за другим люди поднялись на катер, Грегори помнил смутно. Он крепко держал за руку Эдну, страшась выпустить даже на минуту и, когда они оказались внутри тесной скорлупки, обнял жену, прижал к себе.
  Ещё недавно она казалась слишком худой, но сейчас он радовался её хрупкости, потому что всю мог сберечь в кольце своих рук, прикрыть спиной, защитить от беды. Она тихо плакала на его плече, в душе опять проснулась робкая надежда на счастье, да что там - просто на жизнь.
  Люк за спиной звонко щёлкнул, отгораживая от беды.
  - Разве мы не подождём Лану? - резко спросил Пётр.
  - Я обязан спасть пассажиров, - ответил юноша. - Корабль - забота капитана.
  Голос звучал деревянно, словно сердце парня осталось на судне. Справится Лана с монстром? Сумеет обмануть его бдительность? Очень может быть, ведь он отчаянно влюблён, а руки у неё теперь развязаны.
  Катер дрогнул, отваливая от корабля. Нед сидел за пультом, упрямо глядя вперёд. Угрюмый Пётр смотрел через его плечо, Надя держала его под руку. Грегори крепче обнял Эдну и, не желая отпускать её даже в соседнее кресло, усадил на колени. Коралия устало опустилась на самый край диванчика, с ней рядом тут же оказалась Надя, погладила по голове.
  - Ничего, всё пройдёт.
  Ещё недавно счастливая прекрасная новобрачная превратилась в маленькую испуганную девочку. Материнская нежность Надиного голоса или тепло её ладней помогли, шок отпустил послышались судорожные рыдания. Дэш тоже был здесь, на корабле, но на него никто не взглянул. Не один только Грегори, наверное, полагал, что именно его следовало оставить на судне на растерзание вампиру. Человека, предавшего свою любовь.
  
  
  
  Глава 10
  
  Заснуть так и не удалось. Скажи ему кто-нибудь, что вампир может не сомкнуть глаз, когда стремится к покою - ни за что бы не поверил. Время словно скопилось вокруг, как вековая пыль на крышке гроба. Лесьяр уже забыл те дни, когда дневать приходилось в склепе, но сейчас они вдруг пришли на память. То ли совершённое невзначай убийство вернуло в прежние годы, то ли осязаемый страх.
  Теперь, сделав всё, что мог для своей защиты, он особенно отчётливо понимал, что положение безнадёжно. Раньше, когда люди вооружались кольями и серебром, он остерегался их, но знал и как предвидеть удар, и как уйти от него, сейчас же растерялся полностью. За ним ведь следили неотрывно тысячи неживых глаз, обмануть которые куда сложнее, чем несовершенные человеческие. Более того, он даже не знал толком, насколько они вездесущи и зорки. Даже теперь, когда мирно лежал на постели в своей спальне, не отпускало ощущение холодного механического внимания и приходилось успокаивать себя, напоминая, что частная жизнь всё же имеет для людей определённую ценность.
  Что будет, когда они обнаружат труп? Оставят расследование происшествия до ближайшего порта? Здесь ведь нет властей, которые этим занимаются. Вдруг он успеет ускользнуть, спрятаться на Марсе, где укрыться, конечно, сложно, но судя по тому, что он читал о полисах-городах вполне реально? Надежда ненадолго согрела, но едва вспомнив рану, которую оставил его кулак, Лесьяр опять пришёл в отчаяние. Никто не поверит, что сотворить такое способен обычный человек, а кто здесь меньше всего на него похож? Дурацкий маскарад не даст и шанса отвертеться. Люди, конечно, склонны не видеть очевидного у себя под носом, но только до тех пор, пока их этим носом в это очевидное не ткнут. Стоит им пошире открыть глаза, иллюзии развеются. Кто-нибудь на судне наверняка ценит логику выше досужих суждений, хотя бы капитан.
  Отгонял от себя мысли о Лане, всеми силами старался о ней не думать, но стоило впустить в голову её образ, как тотчас в сердце вцепились непрошенные чувства. Боль разлилась такая, что он испуганно повернулся на постели в нелепом порыве от неё убежать.
  Он вампир, он не может всего этого испытывать, это просто дурная шутка! Решил бы, что развоплотился ненароком, но кто, как не ночной охотник, способен размазать в пятно рёбра и сердце человека, нанеся лёгкий (он помнил это!) удар кулаком. Он же бил в четверть силы, несмотря на свирепый гнев, хотел лишь отбросить сквернавца прочь от себя и не более того. Как же так вышло? Получается, он просто не знает своей мощи, она копилась неведомо, исподволь и ждала часа, ничем себя не показывая, потому что у него многие годы и нужды не было её проявлять!
  Лана не простит. Никогда. Более того, сам он не посмеет больше претендовать на её внимание, потому что даже если удастся скрыть всё сейчас, однажды правда неизбежно выйдет на свет, и презрение в её глазах окажется страшнее безжалостного взгляда солнца. Как он упустил свой единственный шанс на счастье? Погаснет любовь, и уйдёт вместе с ней возродившееся было влечение. Воспитанный в строгой религиозной семье он и наедине с собой стеснялся называть вещи своими именами, но ощущал непрерывную боль утраты. Быть вампиром и полноценным мужчиной, да, такое дозволяли только легенды. Он попал в сказку, но не сумел удержаться в ней. Всё кончено, даже жизнь у него могут отнять, не только любовь.
  Время сжалилось над ним, неспешно отсчитало минуты, скупо укладывая их в часы. Лесьяр понял, что корабль начал просыпаться. Эти звуки людских шагов и голосов ещё недавно звучавшие мирной музыкой, сейчас гремели в голове, как поступь рока. Он невольно съёживался внутри кожи, сжимал бессильно кулаки. Заметив, во что его пальцы превратили ни в чём не повинную ткань покрывала, сцепил их в замок.
  Что бы ни случилось, он никого больше не убьёт. Тот парень, быть может, заслужил свою судьбу, но эти люди не сделали ему ничего плохого, согревали добром его дни, и он не позволит себе более ни одного безумного шага. Наверное, и они не тронут, если докажет, что намерения его самые мирные. Пусть захотят изолировать до поры, он примет и это. На планете, как только прилетят на неё, сумеет освободиться, и даже если нет, всё равно не покусится на жизнь и безопасность спутников, словно любовь сделала их неуязвимыми для клыков вампира.
  Выдержка изменила внезапно. Он просто не мог долее оставаться в неведении своей судьбы, вскочил и решительно вышел за порог каюты.
  
  Ноги так стремительно вынесли в гостиную, что ни одной мысли не успело мелькнуть в голове. Четыре человека. Эдна и Надя сидели на диване, их мужья стояли напротив, словно только что пришли. По тому, как отшатнулся от него Грегори, Лесьяр сразу понял, что раскрыт. Насмотрелся он людского страха, знаком ему был тот, что сочился из глаз мистера Брауна. Знает. Судя по тому, как глянул на жену, она не осведомлена, да и вторая женщина тоже, а вот Пётр в курсе, но и полностью владеет собой.
  Его непринуждённый тон и лёгкая болтовня не обманули Лесьяра, но вселили надежду. Если люди стараются сделать вид, что верят в несчастный случай, быть может, не рискнут связываться с ночным хищником - вампиром. Решат, что смогут однажды застать его врасплох, дождаться пока он уснёт, точа тем временем кол. Надо подыграть, тоже попробовать ничем не выдать сути, просто вести себя как обычно, принять тот выход, что предлагают люди.
  Лесьяр попытался улыбнуться Петру, осторожно не разжимая губ. Произнести что-либо пока не решался, просто кивал иногда, словно соглашаясь с каждым сказанным словом. Надо вести себя предельно мирно, пусть все расслабятся, и тогда кошмар закончится хорошо. Грегори тоже вступил в разговор, выглядел уже не таким потерянным и взволнованным. Лесьяр побоялся думать о том, как смотрится сейчас сам. Вряд ли его природную бледность и малую подвижность черт спишут теперь на готические игры, скорее, ещё больше утвердятся в подозрениях, но с этим ничего не поделаешь, не в его воле нагнать на щёки румянец.
  А потом в гостиную вошла Лана. То есть она привела новобрачных, зачем-то людям требовалось собраться всем вместе, но Лесьяр их едва заметил, почти не почувствовал, весь сосредоточившись на осязании тонких нитей любви, что связывали его с лучшей в мире женщиной. На краткий миг он взлетел в невесомость надежды, но тут же осознание истины вдавило в пол как стартовая перегрузка. Лана знала. Он словно собственную ощутил её боль и подумал отстранённо, что не выдержит, этого уже точно не перенесёт, не понадобятся серебро или осина. Не может тот, кто хоть отчасти и ненадолго стал человеком вновь опуститься до вампирской бездушности. Лучше сразу финал.
  Наверное, он даже пошатнулся, так велика была мука. Возможно, лицо его окончательно утратило признаки жизни, потому что волшебно подобревшая от пролившейся на неё мужниной любви Эдна вскочила и кинулась к нему с тревожным криком:
  - Лесьяр, что с вами?
  Собрав в мысленный кулак остаток воли, чтобы прийти в себя и успокоить женщину, пока её порыв не сломал хрупкое равновесие обмана, Лесьяр уже открыл рот, чтобы усыпить тревогу миссис Браун каким-нибудь невинным замечанием, но не успел.
  В добродетельном порыве женщина так спешила, что споткнулась и полетела прямо на Лесьяра, а он рефлекторно её подхватил, чтобы не дать упасть, уберечь от маловероятной, но травмы. Он слишком поздно понял ошибку. У Грегори сдали нервы.
  - Отдай, не смей её трогать, мерзкий вампир!
  От неожиданности, от того что назвали настоящим именем, Лесьяр испуганно попятился. Вопреки всему он ещё верил, что удастся сохранить этот хрупкий безумный порядок, но события пошли развиваться по законам кошмара. Грегори бросился на него, потом Пётр, к ним неразумно присоединился этот паренёк из обслуги. Лесьяр только отталкивал их, изо всех сил стараясь не причинить подлинного вреда, но Лана вскинула странного вида пистолет и выстрелила.
  На миг ужас неминуемой смерти остановил мысли в голове и муку в душе, словно заморозил тело, но лишь безболезненно врезался в шею невесомый снаряд. Лесьяр выдернул его пальцами. Усыпляющее лекарство? Человеческие снадобья не действовали на вампиров, но решимость Ланы лишила сил. Она крикнула ему что-то жестокое, и он знал, что не сумеет оправдаться. Предрассудки и случайность уже сделали своё дело. Все были против него. Грегори и Пётр стояли плечом к плечу, защищая своих жён, и бесполезно стало говорить им, что он никому не желает зла. Лана опять выстрелила, и он машинально уклонился. У людей не было настоящего оружия, и в душе опять проснулась надежда. Раз они не могут убить, вероятно, всё же выслушают. Несколько внятных слов, толика здравого смысла. Надо попытаться. Он шагнул к ним, бессознательно пытаясь сократить разрыв, стать ближе показать, что он в их власти и бояться не нужно, но тут Дэш швырнул прямо в протянутые руки свою новобрачную.
  Боль почему-то сразу ушла, осталась только тишина недоумения. Животный ужас на лице парня, его видимое желание пожертвовать любым из присутствующих ради спасения своей жалкой жизни, словно освободили от всех обязательств. Вместо отчаяния снизошла, спасая рассудок, прозрачная невесомость равнодушия.
  - Я не хочу, чтобы вы убили меня, только и всего, - сказал Лесьяр.
  Он произнёс оправдание так тихо, что возможно, его и не слышал никто. Лана решительно выступила вперёд и потребовала, чтобы он отдал девочку, отпустил людей и позволил им покинуть корабль. Слова с трудом проникали в сознание, Лесьяр словно начал забывать современный язык. Он повиновался с тем же равнодушием. Теперь, когда боль отпустила, он хотел только, чтобы оставили в покое, позволили погрузиться в тишину и переждать столько сколько нужно, чтобы в нём вновь пробудился интерес к какой-никакой жизни.
  Люди исчезали, испуганные, взволнованные. Кажется, на борту имелась спасательная шлюпка или нечто подобное, Лесьяр не задумывался. Почему-то последней в его мыслях задержалась девочка Коралия. Он от души пожалел, что её муж повёл себя так подло, а потом подумал, что может быть это и к лучшему.
  Лишь когда затихли шаги и голоса, он обнаружил, что Лана стоит рядом. Она неловко наклонилась вперёд, ловя должно быть столь явственные для вампира звуки, и столько в её позе и выражении лица было холодной непреклонности, что боль проснулась опять и уверенно ударила изнутри. Лесьяр попятился, глядя на любимую женщину и ощущая, как копится под рёбрами страх.
  Без оружия, без поддержки мужчин, она сохраняла ту отвагу, что уже перешла в опасный разряд ожесточения. Он не вдруг решился заговорить.
  - Пожалуйста, выслушай меня. Да, я убил этого человека, он сделал непристойное предложение и я не совладал с собой, но я не хотел причинять ему вред, всё вышло случайно.
  Она не ответила, слушала далёкие звуки, словно самое важное решалось там.
  - Прошу поверь, я слишком люблю тебя, чтобы солгать сейчас.
  Слово слетело с губ, и он испугался, что чувства, выраженные так обыденно, утратят живительную силу, выцветут и не защитят от губительно солнца ненависти. Лана молчала, и только когда едва заметно дрогнул под ногами пол, знаменуя, вероятно, уход спасательного судна, выпрямилась и посмотрела на Лесьяра.
  - Что бы ты ни сказал теперь, я не поверю.
  - Почему?
  - Потому, что ты вампир, а я командир этого корабля.
  Сердце, одетоё ледяной бронёй долга не позволит достучаться до себя. Лесьяр растерянно смотрел, как Лана уходит, потом бросился следом, всё ещё надеясь, что сможет объяснить что-то, доказать, убедить. Она побежала, и только тут он сообразил, что напрасно напугал её. Оглушённая внезапно открытой истиной, она видит в нём врага, который жаждет лишь крови из жил, а не забытой в суете нежности.
  Дверь в рубку задвинулась, щёлкнули замки. Лесьяр остановился перед ней, не зная, что предпринять дальше. Подождать, дать Лане время прийти в себя, осознать, что он мог бы сто раз убить её за те короткие минуты, когда они оставались наедине и десять раз выпить кровь? Вот только время работает против. Ещё недавно оно было на его стороне, позволяя пережидать любые беды, но в космический век скорости и стали безопасность стала иллюзорной.
  Лесьяр тихонько поскрёб холодный пластик.
  - Лана, прошу тебя, выслушай, разговор ведь не причинит ущерба, дай мне время, дай шанс доказать, что я не так уж виновен и прощения заслуживаю не меньше, чем наказания. Почему мы не можем поговорить?
  Из-за двери не доносилось ни звука. Лесьяр сообразил, что Лана его, скорее всего, просто не слышит, наверняка тут толстая броня. Не будет у него шанса доказать что-то, они по разные стороны понимания, и его ждёт судьба узника, пусть камера весь остальной корабль. Горечь расползлась почти такая же неприятная как боль, снова сменилась равнодушной усталостью. Что ему предстоит теперь: относительный покой до расстрельной команды на Марсе или серия экспериментов на выживание? Тут можно, наверное, повысить температуру и понизить её, пустить в комнаты забортную пустоту, проверить взорвутся ли у вампира лёгкие и сердце, застынет ли в жилах ворованная кровь?
  Почему всё так обернулось? Он ведь хотел лишь немного тепла, неужели не заслужил их за долгие века одиночества? Забывшись, ощущая лишь, как вновь нарастает отпустившая было боль, Лесьяр яростно ударил кулаком ненавистную преграду, навсегда спрятавшую от него любимую женщину.
  Результат потряс. То, что он считал неприступной твердыней, разлетелось на неопрятные куски, просто превратилось в обломки. Лесьяр растерялся так, что едва не отступил, но потом решился и шагнул в образовавшийся проём.
  Он никогда прежде не был в рубке космического корабля, лишь видел изображения по телевизору. Всё здесь оказалось странно знакомым, только не очень большим: сияющие переливы огоньков, гладкие экраны. Лану он увидел не сразу, она стояла сбоку у одного из пультов. На светлом форменном костюме темнели кляксы одинаковых пятен.
  Лесьяр испугался, что с ней произошло что-то непоправимое, но ближе подойти не посмел. Странный прыгающий свет искажал черты, и не сразу он понял, что Лана смотрит теперь на него как бы сверху вниз, с неосознанным или сознательным торжеством.
  - Не двигайся, - сказал она.
  - Хорошо.
  Надо быть послушным, это её успокоит, хотя после того, как разлетелась на куски дверь, леди-капитан не поверит никаким словам. Никогда. Всё, что он делал, было к худу. Всё не так.
  - Людей спасут, я отправила сигнал бедствия и успела связаться с катером. Там всё в порядке.
  - Хорошо, - повторил Лесьяр, чувствуя, что боится слов, которые не помогали ему, а раз за разом подводили в этот страшный затянувшийся день.
  - Не надейся, что это поможет. Ты чудовище, и мой долг капитана не допустить твоего появления ни на одной из планет.
  Лесьяр огляделся, пытаясь понять смысл речей. Это невозможно. Корабли всегда возвращаются в порт, ну или идут на дно, но и тогда их нетрудно достать.
  - Я подготовила всё заранее, только не сказала никому, надеялась, что все мы сможем уйти, пока ты спишь, но обернулось немного иначе.
  Лесьяр молчал, вполне уверенный, что теперь ему и так всё скажут. Лана продолжала, и её голос звучал чётко, почти звенел как на параде или торжественной церемонии. Люди любят блеск.
  - Я ввела в компьютер программу максимального разгона и заблокировала входы. Теперь это судно полетит в бесконечные просторы вселенной и будет разгоняться до тех пор, пока не иссякнет горючее. К тому моменту оно уже выйдет за пределы досягаемости всех человеческих кораблей.
  - Зачем? - тихо спросил Лесьяр.
  - Тысячи, миллионы лет ты будешь лететь среди звёзд, мечтая, чтобы одна из них тебя сожгла, но я слишком хорошо рассчитала маршрут.
  - А ты?
  - Я выполнила свой долг командира. Инструкция предписывает уничтожать опасные для человечества сущности любой ценой.
  Лесьяр хотел подойти ближе, хотя и не знал, что тут можно сказать, и можно ли что-то вообще.
  - Стой на месте! - закричала Лана с прорвавшейся сквозь остатки бесстрастия ненавистью.
  Её взгляд был страшнее света тех неведомых светил.
  - Видишь что на мне? Это аварийная гирлянда, с её помощью убирают заклиненные люки и другие препятствия. Я выполнила свои обязанности, осталось позаботиться только о том, чтобы ты не смог меня обратить и опасных для людей сущностей не стало больше.
  Взрывчатка. Нет! Он не успел сделать шаг, прокричать это короткое слово. Всё, что осталось от счастья, один последний взгляд, в котором сквозь ненависть и холодную рассудочность на мгновение проступила любовь.
  Детонация ударила в уши, в нос шибануло запахом крови, пролитой столь обильно, что это казалось кощунством. Всё, что осталось от самой прекрасной женщины... да, это нельзя было обратить.
  Лесьяр посмотрел на праздничные огоньки пульта, словно сумел бы хоть что-то в них понять, потом повернулся и вышел, ощущая, как устало опустились плечи. Он даже не знал, чувствует боль или всё растворилось в равнодушии обречённости. Там за спиной утекала безвозвратно последняя в его вечности кровь, но он не мог к ней прикоснуться и, хотя знал, что возможно будет проклинать себя потом, когда безумие голода накроет с неудержимой силой, просто не вернулся в рубку.
  Наверное, Лана выслушала бы его, не опасайся, что чувство к вампиру может сломить решимость. Всё-таки она любила, и эта обманом завоёванная склонность определила судьбу обоих. Нельзя было лгать. Ему показали, что такое подлинная честь, и помимо воли, вопреки горю, которое топило сердце и разум, Лесьяр ощутил гордость за род человеческий, к которому некогда принадлежал сам. Не всё ещё потеряно для людей, хотя это и слабое теперь утешение.
  Отчаяние медленно пропитывало душу, стучала в виски разгулявшаяся кровь, и почему-то звучали в голове прочно, казалось бы, забытые стихи:
  
  И пыль веков не коснётся глаз
  Пусть время пролетает мимо.
  Мы в мир вернёмся ещё не раз,
  Странники, судьбой хранимы.
  Разверзнув намертво ставни век,
  Шагнём в портал вечной жизни.
  И пусть погиб в нас человек,
  Не выправим прощальной тризны.
  Наш путь овеян ночною мглой
  И все препятствия одолимы
  Почти как боги мы с тобой
  Хоть ненавидимы, нелюбимы,
  Но жизнь закончится на Земле
  Лишь наша кровь пребудет вечно
  И на неведомом корабле
  Уйдём в прекрасную бесконечность.
  
  Наверное, однажды звучащая в них издевка станет невыносимой, и он сойдёт с ума, повторяя раз разом пророческие строки. Как безжалостна жизнь. Его возлюбленная умерла, почему он нет? Потому, что вампир и заслужил этот медленный ад.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"