Аннотация: Безгранична человеческая фантазия. Но порой она играет с нами злую шутку. А может это и не фантазия вовсе...
"А я и не думала, что это бывает так. Еще вчера ты чувствуешь к человеку симпатию, ты общаешься с ним, дружишь, улыбаешься ему. А уже завтра он превращается в твоего заклятого врага. Ты ненавидишь его, ты хочешь выколоть ему глаза, расцарапать лицо. А прошло меньше суток. Одна нечаянная фраза, один необдуманный поступок и все может измениться. Или коварный, заранее спланированный план. А вся дружба была лишь иллюзией. Необходимостью пустой и противной для того, чтобы втереться в доверие, подобраться поближе, а потом нанести удар в момент, когда жертва ничего не ожидает. Но я оказалась вовсе не такой простой. Я крепкий орешек, а раскусить меня еще надо суметь. А это еще никому не удавалось. Так то".
Элли, как ее сокращенно звали от полного имени Элина, улыбнулась сама себе. Она была не простой девочкой. Ну, в плане мальчиков, шмоток и вечеринок, конечно, что-то общее с другими представительницами женского пола у нее было. Но на этом сходства заканчивались. Элли всегда жила на своей волне. У нее был свой мир. Волшебный огромный, но закрытый для других людей. Она жила в нем одна. Попеременно чувствуя себя то прекрасной принцессой, то доброй волшебницей, то каким-нибудь сказочным существом. Но это не значило, что он был пуст и не интересен. Да это был театр для одного актера и без зрителей, но он был жив. Его населяли существа и люди, выдуманные чудесной богатой на фантазии головкой Элли. Это был дар, талант, который она считала самым прекрасным подарком, которым только ее могли одарить при рождении. Не будь этого, и жизнь была бы пуста и неинтересна. Элли даже не хотелось думать, что бы она из себя представляла, чем бы она тогда занималась.
"Попробовав это однажды, остановиться уже невозможно. Это часть тебя, частичка твоей души и избавиться от этого значит тоже, что отрезать какую-нибудь часть своего тела или пытаться насильно изжить какие-то свои чувства, привычки и устои".
Она была задумчива, молчалива, по большей части слушала, мало говорила о себе. Она была не любопытна, но терпелива. Когда ее пытались достать, она уходила в себя, черпая энергию и силу из собственных неограниченных запасов. Она жила своим миром, он был для нее всем.
Элли знала, что она не такая как все. В ней была таинственность, загадка, непостижимая никому. Это привлекало к ней внимание, порождало зависть и даже злобу. Кто-то называл ее просто сумасшедшей, чудачкой. Кто-то считал ее изгоем. Они думали, что это они не приняли ее в свое общество, но на самом деле все было совершенно наоборот. Она никогда не входила ни в чье общество и ни в чью компанию. Это она никого не принимала к себе, не пускала в свой мир, не открывала свою душу. Не считала никого достойным знать и видеть. Молодые люди, мужчины находили ее интересной и необычной. Она не шла ни в какое сравнение с остальными девушками, такими одновременно простыми и понятными. Она была иной, являя собой неразрешимую тайну. И эта тайна влекла, манила своей неразгаданностью. У Элли была яркая внешность, но отнюдь не писаной красавицы. Она была сообразительной, но не умной. У нее была хорошая память и отличный вкус. Она знала, что такое чувство меры и у нее было прекрасное чутье на вранье. Он чуяла его за милю.
" Так почему же я сразу не раскусила ее, - недоумевала Элли, - Не поняла, что это все напускное и все не так прекрасно и замечательно".
Элли не искала подруг, но никогда не отталкивала от себя людей, тянущихся к ней. А если кому-то удавалось заинтересовать ее, то это было надолго и по-настоящему. Элли принимала роль подруги и пыталась ей соответствовать настолько, насколько у нее это получалось. Она сострадала, поддерживала и помогала. Она рассказывала чуть больше, чем остальным, но ненамного. Ее тайны были для нее святы.
Элли была творческим человеком до глубины души. Это было ее светом, ее отдушиной, ее всем. Этим она жила в самые трудные дни своей жизни, когда только-только начинал формироваться ее характер. Этим она спасалась в худшие свои дни, когда не все в ее жизни было гладко. Элли не всегда была такой хладнокровной и закрытой. Она не всегда сторонилась людей, не доверяя им самого дорого, что у нее есть.
Элли с детства мечтала дарить свой свет другим людям, посвятить свой талант другим. Чтобы его узнали, увидели. Она хотела поделиться своим миром с другими, чтобы его увидели, знали и поняли. Элли начала писать. Это было велением души, страстным желанием. Она находила себя в этом. Элли выплескивала на бумагу, то, что приходило ей в фантазиях. Игры переросли в нечто большое. Это был зов, это было стремление, это было выражением ее естества. Ее продолжением. Перерождением ее собственной души в новом качестве, доступном для других людей.
"Я вижу сон, и я дарю его другим".
Много дней она работала над своими творениями, жила лишь ими, боготворила их, считая своими детищами. Она долго сомневалась, стоит ли выпускать их в свет, давать кому-либо. Получат ли они признание, будут ли поняты, найдут ли отклик в чьих-либо сердцах. Впервые в жизни Элли серьезно испугалась. Она струсила в самый важный момент. Но это продолжалось недолго. Желание нести свет оказалось сильнее. Первая работа попала в руки первого человека, второго, третьего. Элли была на высоте. Ее хвалили, просили продолжать и ни в коем случае не бросать это занятие. Она заставляла людей переживать чувства, навеянные ею. Отчаяние, злость, любовь, сострадание, печаль, слезы, утрата, радость. Ее велению подчинялись сердца, порождая иную реальность. Заставляя думать и представлять тоже, что и Элли. Она запевала, они подхватывали, подчиняясь заданному ею ритму. Раскрывая людям себя такую, какая она есть. Делясь своими мыслями, открывая свои рассуждения. Она перекраивала реальность по своему вкусу, это дарило ни с чем не сравнимые эмоции. А успех вскружил ее голову.
Элли размечталась. Элли перестала быть такой как раньше. И это ее подвело. Она слишком возгордилась собой. За свои умения, за свой талант. Но ей этого не простили. И ее поставили на место. Ее растоптали, унизили, сбросили в канаву собственной гордости. Элли как будто оглянулась на себя старую и удивилась, как могла она допустить подобное. Ее мир был на краю краха, но она спасла его. Ничто не должно было уцелеть, но он выжил.
Элли закляла себя и всех. Она зареклась больше не писать. Никогда и ничего. Гнала прочь свои фантазии. И они ушли. Элли жила как в тумане. Как чужая, попавшая в неизвестный и враждебный ей мир. Она ничего о нем не знала, она никого не узнавала. Но это был первый шок. Первое время все было нормально. Элли привыкала к обычной жизни. К жизни обычного незаурядного человека. Но это был самообман. Ей никогда не стать такой как все. Разговоры и самобытность людей были не для нее. Она была далека от этого. Мелочность и суетность людей были ей противны и непонятны. Она старалась отстранить от этого. А потом вернулась жизнь. Вернулись ее способности. Она вновь стала видеть яркие насыщенные сны, думать о несбыточном, фантазировать волшебное и увлекательное. Она вновь стала уноситься прочь от мира на волнах собственной фантазии, которая, застоявшись за время самоотречения, казалось, полилась с новой удвоенной силой, явив себя в новом неизведанном амплуа.
Элли пережила перерождение. Она вновь стала той, кем была. Пройдя круг, она вернулась в начальную точку. И с нее она начала новый путь. Она отреклась от всего, чем жила раньше. Она поняла, что ее свет только ее и не стоит его еще перед кем-либо раскрывать. От этого он только меркнет. Это портит, это развращает, это губит. Ее талант только для нее. Это ее спасательный круг, ее ниточка, позволяющая не потеряться в этом огромном мире, пережить все тяготы и невзгоды.
У нее и имя было какое-то волшебное и необычное Элли. Имя Элина ей не очень нравилось. Ее стали звать как девочку из "Волшебника из изумрудного города".
Элли потянулась и зевнула. Лекции в институте всегда навевали на нее лишь тоску. Она не слушала лектора, а позади тетради писала очередное свое творение. Но делала она теперь это не для кого-то, не для того, а для себя. У нее дома скопилась уже приличная пачка исписанных листов и тетрадок. Она занималась этим в свободное время и в любом месте. В транспорте, на лекциях, в очередях, в больнице, порой даже в магазине.
"А что время зря простаивать. Оно не бесконечно", - всегда думала Элли в такие моменты.
Сегодня настроение у нее было несколько подавленным. Она поругалась с одой из своих подруг из группы. И, похоже, что навсегда. Та пыталась подставить ее, но Элли выкрутилась, а девчонка обвинила во всем ее. Как будто это Элли была виновата в той пакости, которую та затеяла.
- Не переживай, - на ухо шепнула Ольга, ее соседка по парте единственный человек, который всегда оставался ей верен, что бы ни произошло.
- А я и не переживаю, - Элли равнодушно пожала плечами.
Ссоры в группе были не редкостью. Элли всегда с кем-нибудь ссорилась. Это случалось довольно часто. Не было в группе такого человека, с кем бы она ни поругалась. Все уже привыкли к ее странному резко меняющемуся характеру. То она проносилась, как ураган, по всей группе сметая всех и все на своем пути, то лишь молча выслушивала нападки своих однокурсников со снисходительной улыбкой.
Элли старалась не вступать в конфликты, считая это выше своего достоинства. Она не видела смысла в том, чтобы орать друг на друга и поливать грязью, как базарные бабы. И от этого ее поведения на нее злились еще больше. Они бились в своей бессильной злобе. Пытались достать ее, вывести из себя, но это не имело смысла. Элли было все нипочем. Она уходила в свой мир, а оттуда ее достать было просто невозможно.
- Может, ты все-таки расскажешь, что у вас произошло? - Ольга выжидательно посмотрела на свою соседку по парте.
Звонок на перерыв выгнал всех из аудитории. Остались только они вдвоем, и еще пара ребят копошилась на задней парте.
Элли поморщилась. Ей не очень хотелось говорить об этом. Ссоры были для нее обычным делом, которое ее совершенно не трогало. Но когда в это начинали вмешиваться, ей это не нравилось.
- Да ничего особенного, - ответила Элли как можно равнодушнее, пожав плечами, - Просто Алина решила, что если помогла мне один раз, то ей можно все. А я решила по-другому, вот она и взбесилась.
- И не надоело вам, - Ольга усмехнулась.
Она прекрасно знала нрав обеих однокурсниц:
- Ну, все само собой получилось. Просто Алина очень хитрая. Влезла, куда не просили, а потом еще и жертву из себя состроила. Мол, это я такая нехорошая ей все испортила. В чужом глазу и соринку заметишь, а в своем и бревно не увидишь.
- Ладно тебе. Она порычит, да успокоится, - уверенно сказала Ольга.
- Да я то в этом и не сомневаюсь. Просто это такой человек. Она не может жить, чтобы никого не ненавидеть. На работе у нее все плохие. И сменщица ее, и девчонка, которая рядом дисками торгует. И девчонки, с которыми она жила, тоже на удивление все сволочами были. А сейчас она с Лилькой живет, так она мне такое про нее говорила, что удивительно как это она ее еще не убила. И на однокурсниц она на всех по очереди срывалась. То ее Олеська не устраивала, то Диана. Прям, она одна вся такая замечательная, а вокруг все одни сволочи и придурки. Она вообще никого кроме себя не любит. А своих минусов она не замечает. Не такая уж она добренькая, какой хочет показаться.
- Ты выговорилась, - Ольга снисходительно посмотрела на подругу.
- Тебе то хорошо так говорить, она не тебя нападает.
- Что мы с ней ругались мало в свое время. Ты правильно заметила, что она все время на кого-то срывается. Подожди, ты ей надоешь, она за кого-нибудь другого примется.
- Больше всего меня бесит, что она Лильку против меня настроила. То, что она ей все в самых ярких красках расписала, я не сомневаюсь. Все сделал так, чтобы жертвой выглядеть.
- И что, так тебе надо это Лилькино общество. Она только ржет все время и все. От нее толку-то нет.
- И самое смешное, что Диана и Олеська с ней вместе теперь на меня нападают. Знали бы они, как еще совсем недавно о них отзывалась. А теперь я смотрю, они прям так общаться стали.
- Это их трудности. К тому же они все друг друга стоят, что Олеська, что Диана, что Алина.
Элли пришла домой и сразу же прошла в свою комнату. Настроение было не очень. Ей не хотелось, чтобы к ней приставали со своими извечными расспросами. Делать тоже ничего не хотелось. Элли просто сидела на своем диване и смотрела в черный монитор компьютера.
"Все-таки удалось этой гадине подпортить мне настроение", - поджав губы, подумала Элли.
Но дело было вовсе не в том, что они теперь стали врагами. Раздражало Элли совсем другое. То, что все приняли ее сторону. Лиля даже не удосужилась узнать, что на самом деле произошло. Когда они с Алиной устроили разборку, та сказала, что всех в группе от нее тошнит. Что из-за ее поведения и отношения с ней общаются через силу.
"Как будто Алина у нас идеальная. Ангелок с крылышками, которые по мановению волшебной палочки превращаются в дьявольские кожистые".
Алина с пеной у рта утверждала, что Элли легко пройдет по головам, если ей это потребуется, переступит через всех, даже через друзей. И что с таким отношением ко всем она скоро останется одна. Она поливала ее грязью без остановки. Половину придумывала на ходу. Элли хотелось напомнить ей о ее положении, но это было не в ее правилах. Это у Алины были проблемы с обществом. Парень, с которым она жила, лишь пользовался ею. По-хорошему она была ему ни к чему. Он приходил и уходил тогда, когда ему хотелось. Он бросал Алину в самые трудные минуты ее жизни. И возвращался, когда у нее все налаживалось. Алина говорила, что любит его, но это была всего лишь привычка. Ее наркотическая зависимость, от которой у нее не было сил избавиться. Ее малодушие. Она содержала его за свой счет, ничего ему не предъявляя. А он помимо нее, имел и другие связи с представительницами женского пола. Он издевался над ней, иногда даже начинал распускать руки. Но это ни чему не научило Алину. У нее почти не было подруг. Лилька, с которой она жила, не испытывала к ней особо теплых чувств. Она жила с ней потому, что ей было это удобно и жить, по большому счету, ей больше было не с кем. Она также пользовалась Алининой добротой. Делая вид, что в доме она всего лишь гость. За порядком всегда следила Алина. За тем, чтобы дома не кончались необходимые средства гигиены, и прочее также следила Алина.
Элли было это не понятно. Элли было это дико. Но таков был выбор самой Алины, и Элли лишь пожимала плечами, когда та, в очередной раз начинала ей жаловаться на свою нелегкую.
- Все легко изменить, стоит лишь захотеть, - обычно говорила ей на это Элли.
Но Алина лишь пожимала плечами и смотрела грустными глазами. Честно говоря, Элли не понимала, что в такие минуты Алина ожидала от нее. Зачем она все это ей рассказывала. Но она всегда выслушивала, зная, что человеку необходимо выговориться, чтобы ему стало легче сносить свои невзгоды. В плане этого Алина была слабым безвольным человеком. Она страдала от этого, от собственной чрезмерной доброты. По-своему Элли было даже ее жалко. Она знала, что уж у себя такого никогда не допустит. А чужая жизнь всегда останется для нас непонятной, ибо чужая душа потемки.
" Что-то слишком часто я стала о ней думать, - оборвала себя Элли, - Не к добру это".
Первое время после ссоры Элли думала об этом постоянно. Она в уме прокручивала этот момент. А также все, что было до этого. Их встречи, разговоры. О чем, когда, при каких обстоятельствах. Как им было весело, как они грустили вместе. Элли было даже, немного жаль, что все так закончилось. Но она не считала себя виноватой в том, что между ними произошло. Частичкой души она подозревала, что рано или поздно это должно было произойти. Их дружба не могла продлиться долго. Но чем дальше они отходили от этого дня, тем реже Элли думала о ней. Ей даже стало неприятно ее общество. Она стала им тяготиться. Стала меньше вспоминать их прошлую жизнь, общение, общие дела. Это отдалялось, становилось каким-то чужим и неправдоподобным. Тоже казалось и Лили. Она даже не смотрела в ее сторону на ее вечно улыбающееся лицо. Элли иногда даже казалось, что она и во сне улыбается и хихикает. Но на самом деле, Лиля вовсе не была такой простушкой-хохотушкой, какой казалась. Это была очень хитрая, и себе на уме девчонка. Она знала, что такое хорошо и что такое плохо. Что и когда можно, а что и когда нельзя. Она легко привыкала ко всему хорошему и долго отучивалась от этого. Она любила пользоваться чужим, и обожала все то, что было на халяву. Никогда не упускала случая воспользоваться этим.
Элли иногда задумывалась, а как она жила до того, как переехала к Алине.
"Наверно дома у нее был вечный срач. Вот почему она никогда не звала никого к себе в гости. И в этом не было ничего удивительного. Ей порой даже что-то приготовить себе лень. Ели уж ей себя обслужить лень, то, что же об остальном-то говорить".
С тех пор как Лиля устроилась на работу, она ходила сморщенная, как печеное яблоко, изображая дикую усталость. Как будто она днями и ночами просиживает там. Ворочает тракторы, разгружает вагоны, таскает кирпичи. Но на самом деле она просто сидела на заднем месте ровно и иногда забивала то, что ей диктуют по телефону в компьютер.
"Этот человек совершенно не приспособлен к работе. Если она от этого - то устает, что же дальше то с ней будет".
Но это были ее проблемы. И Элли они не касались. По крайней мере, теперь.
"Конечно, все хорошее, что делается, очень быстро забывается. Ни Лиля, ни Алина и не вспомнили ни о чем, что я им хорошего сделала. Но это вполне естественно. Зачем нам об этом вспоминать. Это все перекрылось одним плохим поступком. Однако никто не проанализировал поступок, который до этого совершила сама Алина. Лично она была уверена, что она поступила правильно. Хотя думала она в этот момент только о себе, а на меня она махнула рукой".
Элли все время вспоминала, как она после этого поворачивалась к ней с таким довольным, от сделанного лицом. Радовалась, что забрала у Элли. Счастливая она даже не подумала, что она совершила сама. Она считала, что все сделала правильно. Элли же, аж перекосило от этого. Пришлось даже соврать, что голова разболелась. Но Алине было этого мало. Она продолжила. И Элли решила, что фиг ей. И лишила Алину всего. Это и было причиной ссоры. Алина не посчиталась с Элли и решила, что та лишила ее того, что по праву принадлежало ей. Она и не вспомнила, что до этого сделала сама.
"Ну, хватит. Надоело! - Элли неожиданно разозлилась, - Она этого не стоит, чтобы еще голову всякими мыслями и воспоминаниями забивать. Займусь, пожалуй, своим любимым делом".
Элли включила компьютер и открыла папку со своим очередным недавно начатым произведением. Это была волшебная сказка. Прекрасная и необычная. Иногда Элли не понимала, откуда она все это берет. Как в голову могут сами собой, приходить подобные видения, которые она потом укладывала в ряды строк. Слова, мысли, образы, чем все это навеяно, откуда она это знает. Это было ее силой, ее талантом, ее даром. Но она никогда не называла это проклятием. Это было прекрасно. Это было ни с чем несравнимо. Давать жизнь миру новому и прекрасному. Такому, которого, нигде нет. Создавать по крупицам с самого начала из ничего и доводить его до совершенства, добавляя каждый раз что-то новое и необычное. В эти минуты Элли полностью отрешалась от своего земного мира и уносилась далеко. Она чувствовала себя на вершине блаженства. Она была сосредоточена и внимательно следила за всем, что выходила из под ее руки, чтобы не было неточностей и повторений. Она всегда радовалась рождению новой мысли, доведению до логического конца очередного произведения. Старалась не делать слишком кратким и рваным, как и слишком долгим и затянутым. Это было одинаково неинтересно. В ее голове постоянно теснились какие-то мысли. Рождались новые идеи, которые она спешила записать, пока они не убежали слишком далеко. Они могли быть навеяны чем угодно и когда угодно. В ванне, на кухне за мытьем посуды, в институте на лекции, при прослушивании музыки, при взгляде на какую-нибудь вещь. Толчком могло послужить и случайно оброненное слово, которое давало росток в ее сознании, подпитанном неиссякаемой фантазией. Это мог быть и какой-то фрагмент из жизни, из фильма, рисунок, да что угодно. Мысли посещали ее неожиданно и вытесняли собой все остальное. И так было всегда. Это было ее частью, и оно могло умереть только с ней.
"Запоздалая реакция", - такая мысль посетила Элли после ссоры с Алиной.
Самое интересное было то, что скандал она закатила через неделю события, ставшего их камнем преткновения. Она даже не говорила, а просто орала как потерпевшая. Обвиняла, ругалась. Это был не разговор, а один сплошной вой. Алина не могла простить того, что Элли щелкнула ее по носу. Она пылала злобой и желанием отомстить. Элли по началу тоже начала ругаться, но потом остановилась.
"В конце концов, что я, как базарная баба. Уподобляюсь ей".
И она замолчала и стала просто выслушивать, ожидая, когда у Алины закончится запал или словарный запас слов. Больше всего Элли не любила, когда отношения выясняют демонстративно, у всех на виду.
"Для самореализации она, что ли это устроила. Решила, что она круче всех. Что может пригибать всех по очереди. Заставлять ходить строем".
Элли слушала молча, не выражая никаких чувств. Ей по большей части было наплевать. А фигура однокурсницы визжащей и брызгавшей слюной от пожиравшей ее обиды и злости, совершенно не пугала ее. Кто такая Алина она прекрасно знала. И что она хочет тоже. Это был такой человек, которому просто необходимо изливать свой яд, свою озлобленность, копившиеся у нее внутри, иначе она отравится. Фишками были все, кто ее окружал. Она спускала всех собак, стоило ей только заметить малейший огрех, как будто это было нечто ужасное и отвратительное и заслуживало страшнейшего наказания. Забывая, что люди не идеальны. Жить среди людей можно только, смирившись с этим. У каждого есть что-то, за что его хочется порой убить, повесить на ближайшем суку. Но Алине было плевать. Она не замечала ничего, ни на что не желала обращать внимание кроме собственной желчи, заливающей все пространство вокруг себя. Она уже давно убила все чувства вокруг себя, оставив лишь равнодушие.
"Именно поэтому всем плевать на нее. Алина это просо человек, у которого можно взять все, не давая ничего взамен. Лишь выслушивать ее постоянные истерики на тему: "Да ты просто тварь неблагодарная. Да ты такой сякой, а я ради тебя" и далее в том же духе. Это не доброта. Ей просто нравится думать о себе, как о добрейшей и всепрощающей. Может она считает себя ангелом. Таким белокрылым с опущенной в смирении головой".
Элли вдруг стало смешно от своих мыслей. Она знала, что ангел живут только на небесах. А если и опускаются на землю, то ведут себя не так. А Алина думает только о себе. Ее цель показать всем, какая она хорошая, задобрив банальной мелочью. Показав, какая она несчастная, как часто над ней издеваются. Смотреть грустными глазами и делать вид, что она не хотела, что она жалеет, что люди вокруг нее такие. Чтобы оправдать свое собственное поведение.
Выйдя из института, Элли вдохнула морозный воздух, обжегший ей легкие. Сейчас она почувствовала себя хорошо. Она даже и не понимала, как ей хочется вырваться из стен, где все пропиталось ядом слов Алины. Элли ловила на себе ее ненавидящие взгляды исподлобья. Она следила, она сравнивала, она ненавидела. И для нее это было нормальным состоянием. Она ненавидела всегда. Менялись лишь объекты ее ненависти. Пускай Элли и не зацикливалась на этом внимание, понимала, что это для нее лишь досадное недоразумение. Ну, есть Алина, и нет ее. Но все же было, крайне неприятно находится с таким человеком в одном помещение. Она сидела сзади слишком близко. Элли чувствовала ее взгляд, сверливший пустой и безжизненный. Когда приходит ненависть, она выжигает все дотла, не оставляя после себя ничего. Алина слишком отдалась этому чувству. А оно растет, требуя больше и больше пищи. Не оставляя места чему-либо другому. Если в сердце живет ненависть, там нет радости и позитива. Любовь не может ужиться рядом с ненавистью, как птичка не сможет жить в клетке с котом. Она просто сразу выпархивает оттуда, улетает прочь.
"Иллюзия это довольно грубая пища. Но ею питаться приходится тем, у кого нет иного выхода".
Истоки понятны, но было непонятно желание мириться с этим. Алин сама не желала вытравить это из себя. Наслаждаясь этим чувством, сгорая в нем без остатка. Отдавая себя ему полностью. Отключая сознание в своей слепой всепоглощающей ненависти. А позже это стало уже невозможно. Это настолько срослось с ней, что стало ее сущностью. Для нее уже ничего нельзя было сделать. Ей можно только посочувствовать. Как и любому человеку, насильно лишившему себя всего самого прекрасного и замечательного, невозможности радоваться простому и очевидному, нежелания прикоснуться к доброму и великолепному.
Элли не заметила, как подошла к дому. Тряхнув головой, она взглянула на синее с голубым предвечернее небо, и улыбнулась. Она радовалась, что она не такая. Что ей недоступно это чувство. Она умеет любить, пускай и по-своему, и совсем не умеет ненавидеть. Это чувство никогда не расцветало в ее сердце огненным цветком, опаляя ее сознание, наговаривая на других гадости и заставляя посмотреть на них в ином свете. Секундные вспышки злобы были лишь мимолетны, после них она вновь улыбалась и пыталась загладить свою вину перед человеком, на которого только что накричала. И так было всегда. Подобное надолго не задерживалось в ее сознании. Она по настоящему никогда и ни на кого не злилась. Но это было легко объяснимо. Из-за ее отношения к людям, из-за ее ненормальности, как некоторые это называли, из-за того, что она принимала людей такими, какие они есть. Но было то, что Элли не прощала. Это предательство. Она не любила вранье и чуяла его за версту. Но знала, что есть ситуации, когда это необходимо. Но людей, которые знали, что она видит их неприкрытое пошлое вранье и продолжавшие изгаляться, она не прощала никогда. Нет, она не начинала их ненавидеть. Она просто навсегда удаляла их круга своего общения. Она теряла к ним уважение и интерес, они опускались в ее глазах. Она разочаровывалась в людях, а это означало, что им не подняться в ее глазах никогда.
Элли вошла в подъезд. Как только она оказалась дома, все посторонние мысли мгновенно исчезли у нее из головы. Ее ждал незаконченный роман.
Вечером позвонила Нина - староста группы. Спросить расписание.
- А что у вас там с Алинкой? - в конце спросила, с неприкрытым интересом, староста.
Нина была любопытной, но не болтливой. И у Элли сложились с ней хорошие отношения. Ей она могла довериться.
- Слухи смотрю, быстро расходятся, - хмыкнула Элли.
- Быстрее, чем ты думаешь. Диана тоже, уже давно в курсе.
- А вот это я уже знаю. Они уже устроили мне совместным трио головомойку.
- Жаль, меня не было. Самое интересное пропускаю.
- Не переживай, это не последний раз. Дианка как обычно припрется на следующей неделе на свою любимую пару и опять начнется.
- Она девчонка отходчивая. И через пару дней о тебе уже даже не вспомнит.
- Да ладно. Мне-то все равно. Даже забавно.
- Ну, ты как всегда в своем репертуаре, - усмехнулась Нина.
- Ладно, Нин, если у тебя все, то тогда до завтра.
- Ага, увидимся.
Элли положила трубку. На сердце у нее немного потеплело. Все-таки хоть какое-то участие было приятным и грело душу. Пускай Алина и многие утверждают, что у нее отвратительный характер, но ведь люди к ней тянутся. У нее много знакомых. И у нее есть молодой человек, который ее просто обожает.
"А кто есть у Алинки? Хороший вопрос. Но мне кажется, что кроме мамы с папой, ее вряд ли кто-то любит".
- Сорвались с облака два ангела вниз. Встретились на белом мосту, - пел солист группы "Пилот".
У Элли было грустное настроение, и она слушала соответствующую музыку. Песня "Два ангела" как никак подходила ей в этот момент. Она как наяву представляла их. Высоких красивых с белыми крыльями. Как они сливаются в немом танце. Как они парят в воздухе в его продолжении. Слетаются и бросаются прочь.
Элли лежала на кровати. Ее оставила муза. Голова была пустой, без единой мысли. И это угнетало, это душило. Это было для нее ненормально. Сев за компьютер, она лишь смотрела на чистый лист. Она силилась выдрать из себя хоть единую мысль, но натолкнулась на пустоту внутри. Сознание было чистым. За всю жизнь Элли так было лишь один раз. Когда она сильно влюбилась, но через несколько месяцев счастья и боли, она потеряла его. Тогда она перестала мечтать, думать, фантазировать. Она потеряла себя и безумно страдала от этого. Раньше она слышала музыку своим внутренним "я". Но в эти дни она стала неспособна и на это. Она пропускала ее через себя, порождая новые картины, идеи, образы, навеянные сочетанием звуков. А потом все ушло. Она слушала музыку, но не слышала ее. Так продолжалось день, два, неделю. Элли тогда всерьез испугалась, что так теперь будет всегда. Что ради мимолетного чувства она лишилась всего. Своей жизни, души, самой себя. Но ее дар вернулся к ней. Элли поняла, что такого больше никогда не допустит. Она чувствовала себя ужасно все эти дни. То, что отличало ее от других, то, что было истинным ее счастьем, ушло. И однажды может не вернуться. Им нельзя расшвыриваться, махать на него рукой. Его надо беречь, любить и постоянно его использовать. Иначе огонек будет уменьшаться. А в один прекрасный день просто потухнет. И никакая сила уже не сможет вновь возродить его, вернуть к жизни.
Элли не хотела больше об этом думать, вспоминать те мучительные дни. Даже за любовь не готова она была отдать всю себя. Продать за сомнительное удовольствие то, что дороже жизни. Что есть для нее сама жизнь.
Но сейчас эта пустота внутри нее была вызвана иной причиной. И Элли не переживала по этому поводу. Она знала, что это временно. Дело лишь одного дня. Возможно она намного чувствительней, чем ей казалось. Но это будет ее маленькой тайной. Еще одним пунктиком, о котором никто не узнает. А эта передышка, даже к лучшему. Отдыхать тоже нужно, а в последнее время Элли совсем забыла, что это такое. Она отдавала все свое время писательству. Выжимала себя до капли. А это не проходит бесследно.
Элли сжала подушку, как ее сердце неожиданно, сжали тиски мучительного предчувствия. Всегда внезапное, это чувство всегда доводило ее до слез. Поселяло в сердце тоску, ввергая в пучину сладкой боли и отчаяния. Она вновь начала вспоминать свой путь. Как она была успешна и знаменита. И как разрушила все собственными руками. Творческие люди тоже падки на власть, деньги и прочие соблазны мирского происхождения. И Элли была такой же. Она сознавалась себе в этом в минуты бреда, сквозь слезы. Тогда же она и решила поставить на всем точку и вернуть свою нормальную жизнь. Это было не для нее. Это лишь портило и развращало. К этому быстро привыкаешь и требуешь еще и еще. Еще любви, восхищения и поклонения. Тебе нравится быть идолом, эталоном. Но Элли опомнилась, она смогла бросить все и стать прежней. Пусть не до конца, но и это далось ей с большим трудом. Творческая личность слишком зависима. Она примеряет на себя множество нарядов за всю жизнь, не желая останавливаться на чем-то одном. Ей нужно постоянное развитие, иначе она зависнет в одном положении и это ее уничтожит. Творческая личность всегда ищет чего-то нового, необычного, того, что насытит ее, удовлетворит, но никак не может найти. И когда все ее пресыщает, она понимает, что это бег в никуда. В мире нет того, что способно сделать его счастливым. И она останавливается и замыкается, и начинается губительный процесс разложения. Что есть физический конец по сравнению с угасанием души? Эти два понятия переплелись гораздо сильней, чем может показаться кому-либо. Если человек дышит, это еще не значит, что он живет. Организм отвечает совсем за другие функции.
Элли покачала головой. В слишком глубокие дебри она полезла. На ресничках неожиданно выступили слезы. Задержавшись там, на долю секунды, они упали вниз. Элли быстро и даже зло стерла их тыльной стороной ладони. Ее добрая душа металась и Элли явственно это чувствовала, но сделать ничего не могла.
Элли вновь положила голову на подушку, устремив грустный взгляд вдаль.
Элли проснулась с тем настроением, которое никак не было похоже на вчерашнее. Уверенная и насмешливая - так она решила, посмотрев на себя в зеркало. Все было написано в ее глазах. Одно и тоже настроение не задерживалось надолго. Состояния ее души были как погода в океане. То тихое и сонное, то бушующее и убийственное, с десятком переходных состояний. Никогда нельзя было заранее предугадать ее реакцию. Когда она накинется с кулаками, а когда лишь грустно улыбнется.
Улыбнувшись своему отражению в зеркале, Элли вышла в подъезд. Внутри она почувствовала бурление энергии. Неожиданно легкое, но странное состояние было прекрасным чувством. Элли вспомнила мелодию одной заводной песенки и стала напевать ее себе под нос. С таким настроением она и заявилась в институт. Увидев, что у Элли хорошее настроение, Алина поспешила тут же его испортить и начала говорить всякие гадости. Элли окинула ее скучающим взглядом и отмахнулась как от назойливой мухи. Ее внимание привлекла Лиля. Та распаковывала, распространяющий призывно аппетитный аромат на всю аудиторию запах, гамбургер. Она смотрела на него голодными жадными глазами и смеялась, слушая неостроумные и пустые оскорбления, посылаемы Алиной.
Элли смотрела на нее долгим немигающим, изучающим взглядом. Словно почувствовав его, Лиля подняла голову. Они смотрели друг на друга несколько секунд.
- Когда-нибудь, ты умрешь от своего смеха, - тихим бесцветным голосом сказала Элли.
Это было сказано без смеха, без угрозы, вообще без всяких чувств. Словно Элли сказала то, что на самом деле должно скоро случится. Элли посмотрела, как глуповатая улыбочка медленно сползла с лица однокурсницы и отвернулась. Она недоверчиво посмотрела на ее спину, потом перевела взгляд на соседку по парте, нервно теребя в руках кулечек с завтраком. Алина тут же разразилась новой порцией брани. Но Элли было не до ее пустого трепа. Она размышляла над тем, что только что сказала.
"Интересно, с чего это я так решила? - недоуменно спросила она сама у себя, - Или я просто решила немного отомстить ей за то, что она приняла сторону Алины? Но ведь если подумать по-хорошему мне на самом деле не горячо и не холодно от того есть ее общество или нет. Может, меня стал раздражать ее этот вечный действующий на нервы смех".
Элли брезгливо повела плечом. Она решила, что, скорее всего так оно и есть и не стоит больше об этом думать.
Лиля же успокоенная словами соседки по парте, что Элли всего лишь угрожает, вновь вернула на лицо свое вечное выражение полуулыбки полусерьезного лица, что представляло довольно комичное зрелище. Покончив, наконец, с ненавистным пакетиком, отделявшим ее от желанного гамбургера, Лиля вцепилась в него всеми своими зубами и чуть ли не слюной закапала. С полным ртом, неживописно пережевывая полгамбургера, Лиля ткнула в спину Элли, и что-то прошамкала на ухо Алине. Обе девчонки тут же засмеялись. Но веселье продолжалось недолго. Лиля неожиданно открыла рот и выпучила глаза. Она пыталась сделать вдох, но у нее ничего не получалось. Из горла доносились лишь хрипы.
- Боже, ей нужна помощь. Скорее, - Алина вскочила с места и начала заламывать руки, призывая всех.
- Она наверно подавилась, постучи ей по спине, - предположила Нина.
Алина тут же сделала то, что посоветовали, но результат был нулевой. Лиля продолжала задыхаться. Ее руки судорожно дергались, а лицо посинело.
Сзади подбежал Денис, и, что было сил, нажал ей куда-то в область живота. Злополучный кусок гамбургера выскочил и шлепнулся на пол. Лиля, тут же закашлялась. Успокоившись, она упала на парту и пыталась придти в себя. Алина в это время побежала в кафе за соком.
Сделав маленький глоток, Лиля откинулась назад. Она была бледной и напуганной.
- Вот что, значит, смеяться и болтать во время еды, - наставительно сказала Нина.
- Отстань, не до тебя сейчас, - резко оборвала ее Алина, метнув в нее, полный злобы и презрения, взгляд.
- Смеяться, - выдавила из себя Лиля.
Слова вышли вместе с хрипом.
- Что? - не поняла Алина.
- Она сказала, что я умру от смеха, - слабым голосом пояснила Лиля, кивнув в сторону Элли.
Взгляды всех присутствующих тут же были обращены на нее. Сама же Элли, как сидела, так и осталась сидеть, не шелохнувшись и не дрогнув ни единым мускулом. Ее щеки покраснели, а по спине пробежали мурашки. Она поняла, что хотела сказать Лиля, и это испугало ее. Не в плане того, что кто-то начнет обвинять ее в том, что произошло. Откуда Элли знать, что Лиля подавиться из-за смеха. Этого она понять не могла и это пугало ее. Элли помнила, что когда она сказала это, то чувствовала внутри какое-то странное чувство, уверенность, некую силу. Но откуда это пришло к ней, она не понимала, не могла понять.
"Как? Как я могла знать? Предугадать?"
Конечно, можно было сказать, что это случайность, но в мире не происходит случайностей. Бывает лишь действие и последствие, причина и следствие. Все, что нашло свое отражение в будущем, имеет свои истоки в прошлом. Элли это знала и потому продолжала задаваться мучительным вопросом.
- Чушь, - наконец сказала, словно выплюнула Алина, - Она всего лишь сказала. - Это случайность.
- Быть может, - многозначительно произнесла Ольга, продолжавшая странно смотреть на соседку.
Остальные тут же потеряли всякий интерес к происходящему и занялись своими делами. Алина принялась успокаивать Лилю, а Нина начала давать советы, как нужно правильно питаться. Диана начала рассказывать Марине подобные случаи, которые произошли с ее знакомыми. Майя посоветовала Лиле быть поаккуратней. А главный болтун и умник Данила начал травить всем про мнение ученых, про еду, где попало и как попало. В общем, жизнь вошла в свою привычную, протоптанную за много лет колею. Через пять минут, никто уже не заморачивался над этим инцидентом. Все, но только не Элли.
Осмыслить произошедшее в спокойной обстановке она смогла только дома. Она была уже почти на взводе, взвинтив себя домыслами один другого страшнее и необычнее. Ее фантазия была в этом хорошим подспорьем, но плохим советчиком. У Элли уже начала болеть голова, когда она решила позвонить своей лучшей и единственной подруге и поговорить с ней о произошедшем. Это был человек, к которому она обращалась в самых сложных и запутанных случаях, и который помогал ей найти правильное и единственное решение. Она никогда не ругала ее за странные мысли. Выслушивала и начинала анализировать, выводя Элли из тупика. Найдя телефон, Элли начала искать в списке номер подруги.
- Ась привет, это я, - голос Элли потеплел, от нахлынувших на нее чувств.
Она и представить себе не могла, что так соскучилась по подруге.
- Привет Элли. Как дела? - отозвался не менее дружелюбный голос.
- Дела..., - Элли замолчала, вспоминая все произошедшее с ней за последнее время.
- Понятно, - Ася усмехнулась, - По телефону расскажешь или встретимся?
- Лучше встретимся. Давно тебя не видела, - поспешно сказала Элли.
- Хорошо. Давай. Вечером тебя устроит?
- Вполне. Я буду дома.
- Тогда как освобожусь, заеду.
- Буду ждать.
Элли нажала на отбой. Ей не терпелось все выложить Асе, но она понимала, что это совсем не телефонный разговор. Придется подождать.
Ася приехала, как и обещала вечером. Элли, не изменяя своим привычкам, накрыла стол и поставила перед подругой полную чашку чая. Сев напротив, она подперла подбородок ладонями и стала смотреть на подругу. Ася с удовольствием пила чай, отогреваясь после холодной и сырой улицы. Пока она чаевничала, подруги говорили о всякой ерунде, делились мелкими незначительными новостями. Ася рассказала, что с ней произошло за все то время, что они не виделись. Наконец, когда чашка была отставлена в сторону, Ася выжидательно посмотрела на подругу.
- Я очень внимательно тебя слушаю, - медленно и раздельно произнесла она, не сводя с Элли любопытного взгляда.
Та помялась, думая с чего бы лучше начать. Как-то летом Ася и Элли вместе заглянули к ней на работу. И она была от однокурсницы подруги, мягко говоря, не в восторге. Элли понимала, что ничего удивительного в произошедшем Ася не найдет. Все, что она думала об Алине, она высказала тем же днем, как только они ушли.
- Элли, - Ася напомнила о себе, выдирая подругу из нелегких мыслей.
Та рассказала ей все по порядку. Начиная с того, как они сдружились в последнее время. Как она ходила в гости к Алине и Лиле. Как им было хорошо и весело вместе. И как потом Алина все это перечеркнула одним единственным своим наглым поступком.
- Весело живете, - брови Аси взлетели вверх.
Элли лишь поджала губы и опустила голову. Ей все еще было грустно из-за произошедшего. И это ненадолго оттеснило самое главное из-за чего она собственно, и захотела поговорить с подругой.
- Но это еще не все, - сказала Элли.
Перед тем как начать Элли, прикусив губу, внимательно посмотрела на подругу, прикидывая, не сочтет ли она ее сумасшедшей после первых же слов рассказа. Или на крайний случай совсем заигравшейся в свои детские фантазии, как она порой называла чересчур богатое на всякие выдумки воображение Элли. Но, поняв, что больше ей об этом поговорить не с кем, она быстро, на одном дыхании выпалила всю историю, все, что ее мучило все это время, все свои подозрения и сомнения.
На этот раз Ася ничего не сказала. Она задумчиво вертела в руках ложечку, обратив на нее все свое внимание. Казалось, что она не слышала ничего из сказанного. Элли молча ждала, не торопя подругу. Безмолвное ожидание было хуже всего, но торопливость не выход.
- Даже не знаю, что тебе сказать, - наконец отозвалась Ася, небрежно отбросив ложку в сторону, - Как-то все очень странно.
- А что тут вообще можно сказать, - Элли уронила голову.
Она знала, что подруга, аккуратная во всем, скажет что-нибудь в таком духе. Но это было совсем не то, в чем она сейчас так нуждалась.
- Почему ты не хочешь верить, что это случайность, - Ася посмотрела ей в глаза, - Да, я помню, что ты всегда говоришь, что случайностей не бывает. Но это твое субъектное мнение. Случайности очень часты в нашей жизни. На нас может попасть то, что было предназначено другому. А это и есть случайность. Мы может сказать то, что очевидно. Просто не все это понимают. Мы можем просто убедить человека в том, что хотим ему пожелать. И он сам, не ведая того, сделает все за нас. Сила убеждения это сильная и непредсказуемая вещь. Кто-то от этого умирает, а кто-то наоборот продолжает жить вопреки логике вещей.
- Но это все не случайности. Это все запланировано и понятно, - горячо возразила Элли.
Ася снисходительно улыбнулась:
- Это да тех пор, пока ты так думаешь. Это своего рода тоже само убеждение. К тому же, если человек засмеется с набитым ртом, велика вероятность, что он подавится. И ты здесь совсем ни при чем.
Элли молчала. В словах Аси была логика, с которой сложно было поспорить. Но все же что-то не давало ей покоя. Что-то поселилось внутри после этого случая и росло и росло. Но пока не могло оформиться во что-то конкретное. Дать всему произошедшему название. И Элли это сильно мучило. Она не могла привести никаких фактов, говорящих в пользу ее теории, и это несмотря на то, что и сама Ася была голословна.
"Сейчас Ася мне не поверит. Ей нужны доказательства. А их у меня пока нет. Мои собственные доводы ей ни о чем не говорят", - не без сожаления подумала Элли.
Она поняла, что сейчас лучше с Асей не спорить. Все равно ей подругу не переубедить, а зачем попросту сотрясать воздух. Лучше просто согласиться и продолжить, когда доказательства будут на лицо.
"Тогда Ася заговорит по-другому. Ей придется внять моим рассуждениям и откинуть свой извечный практицизм", - утвердившись в своем мнении, подумала Элли.
Улыбнувшись подруге, она сказала, что да возможно ей показалось, и она зря себя накручивает. Ася заметно расслабилась после этих слов и обстановка окончательно разрядилась.
Элли, зевая, поплелась в ванную. Ей безумно хотелось спать. Она ничего особенно за сегодняшний день не сделала, но чувствовала себя паршиво. Словно весь день работала как сумасшедшая.
"Это все напряжение. Надо поменьше нервничать. Все болезни только от нервов", - увещевала она себя, чистя зубы.
Сонными глазами она оглядела себя в зеркале. По краям губ обозначились шелушинки, губы были обветренными, а все лицо казалось сухим.
"Этак я скоро буду, как старушка выглядеть", - с грустью подумала Элли.
Когда она уже взбивала подушку, предвкушая, как она сейчас нырнет под теплое одеяло и погрузится в мягкость и блаженство, завибрировал телефон.
- Кому не спится в такое время, - проворчала Элли.
Это было сообщение. И было оно от Алины.
"Что ей еще от меня понадобилось", - недоуменно подумала Элли, нажимая на прочтение.
Конечно, не мириться. Все отношения они уже выяснили раз и навсегда. Ни о каком мире между ними больше не может быть и речи, после всего, что произошло. И они обе это прекрасно понимали.
"Принеси завтра все мои диски", - значилось в послании.
"О-о-о! Вспомнила. Неужели. О своем - то, как же забудет она".
Эли отправила ответное сообщение с просьбой вернуть ее вещи в обмен на диски. Широко зевнув, она положила телефон на место и нырнула под одеяло. Через пару минут трубка вновь задребезжала, сообщая о новом послании, но Элли было плевать. Она больше не собиралась вставать.
"Завтра прочитаю", - решила она, закрывая глаза.
Как она и думала в сообщении Алина спрашивала ее, какие такие вещи она должна ей принести.
"Про свои помним и ладно. А зачем нам о чужом помнить", - Элли усмехнулась.
Сегодня настроение было несколько иным. Не как вчера. Исчезла агрессивность. Осталось лишь ленивое равнодушие и полная безмятежность. Губы то и дело растягивались в презрительной ухмылке. Это было не привычно. Обычно Элли так себя не вела. Но она не придавала этому значение. Человек постоянно развивается, совершенствуется. И не было ничего удивительного в том, что иногда в нем начинают проступать несвойственный ему черты. Человек постоянно ищет себя. Ту основополагающую, при которой он будет чувствовать себя вольготно и удобно в любой обстановке. И эти проявления либо приклеиваются к нему намертво, либо уходят также быстро и незаметно, как и появились.
Ольга что-то быстро-быстро строчила в тетради. Элли она лишь слегка кивнула и вернулась к прерванному занятию. Взгляд ее был мрачен и сосредоточен.
- Что пишем? - поинтересовалась Элли.
- Домашку, - лаконично ответила Ольга.
Элли лишь хмыкнула. Она знала, что подруга почти ничего не делает дома, а предпочитает на скорую руку прямо перед занятием. Разложив вещи, она закрыла глаза и задумалась. На землю ее вернул надоевший до тошноты грубый голос:
- Принесла?
Он не был вопрошающим. Он был требующим, бесцеремонным и властным. Как будто Элли должна была ей миллион долларов и не отдает уже целую вечность. А это были всего на всего какие-то жалкие диски. Элли медленно открыла глаза и посмотрела на Алину. Та стояла рядом с их партой и смотрела прямо на Элли. В ее взгляде больше не было дикой ненависти. Лишь в глубине поселилась затаенная недосказанная злоба.
- А как на счет тебя? - брови Элли невозмутимо поднялись вверх, не удивляясь, а вопрошая.
- Ты про эту мелочь, - Алина тут же вывалила на стол несколько вещей из своей необъятной сумки.
На крашенную в противный коричневато-желтый цвет поверхность опустилась маленькая заколочка и дискета. Взгляд Алины вновь метнулся на Элли, словно спрашивая: "Что-нибудь еще?"
- Как на счет кодекса, - тем же бесстрастным тоном поинтересовалась Элли, разглядев свое нехитрое имущество.
"Да, теперь понятно, почему все, что она мне возвращала раньше, было в безобразном состоянии и даже сломано", - мелькнула безразличная мысль.
- Тебе так нужен этот сраный кодекс, - зло выдохнула Алина, и глаза ее злобно прищурились.
- Тебе так нужны несколько сраных дисков? - последовал аналогичный ответ.
- Диски, - снова потребовала Алина, - Иначе мы будем говорить с тобой по-другому. Некоторые из них моих друзей.
- Да ты большая сказочница, - Элли усмехнулась.
Она прекрасно знала, что диски принадлежат самой Алине. Но то, что она начала прятаться за друзей ее позабавило.
- Диски, - чуть не заверещала Алина, и глаза ее вспыхнули.
- За то, что ты принесла, я отдам лишь половину. Принесешь мой кодекс и получишь остальное. А со своими друзьями сама разбирайся, меня это не интересует.
Элли вытащила из сумки три диска и аккуратно подала их Алине. Та резко выхватила их из руки и побежала на свое место.
- Ты еще пожалеешь, - гневно сказала она.
Элли повернулась к ней. Внимательно оглядев ее, она посмотрела прямо ей в глаза. На губах у нее заиграла полудоброжелтельная, полу ядовитая усмешка, отчего ее лицо стало жутким и отталкивающим.
- На своих костылях ты дальше порога не убежишь, - насмешливо сказала Элли и отвернулась.
После ее слов Алина напряглась. Она помнила, как после подобного пожелания Лиля чуть не подавилась. Но уже через пару секунд отошла, понимая, что все это чушь и Элли лишь удачно ввернула свою фразочку.
Элли потянула шею и зевнула, прикрыв рот ладонью. Ощутив на себе чей-то взгляд, она повернулась и встретилась глазами с Ольгой. Та тут же отвела взгляд. Но Элли успела уловить в нем что-то странное. Но тут же отмахнулась от этого, не придавая значения.
Элли всю лекцию рисовала позади тетради всякие геометрические фигуры. Без смысла и без всяких мыслей. Хотя мысли у нее были, но не из-за того, что она рисовала. Ими она находилась очень далеко отсюда и совсем не слышала лектора. Не знала, какая тема и о чем вообще идет речь. Элли не любила учиться. Считала это пустой тратой времени. Она хотела всю свою жизнь посвятить своему творчеству, но по известным причинам не могла этого сделать. Поэтому приходилось искать альтернативные пути, а писательство оставить как хобби на втором месте. Добросовестная ученица в Элли просыпалась лишь к сессии. Там уж хочешь, не хочешь, но надо было мобилизоваться и бросить все свои физические и душевные силы на сдачу экзаменов и зачетов. А то недолго так и вылететь из института. А это было бы печально. Родители ей этого никогда не простят, да и кем бы она стала после этого. Какой-нибудь поломойкой или маляршей. А это было равносильно смерти. Уж лучше сидеть в каком-нибудь тухлом офисе и выполнять скучную, несложную работу и называться человеком, чем пасть до такого уровня.
Перерыв был встречен всеми с огромной радостью и облегчением. Похоже, учеба тяготила не только ее. Лиля встала и с удовольствием потянулась.
- Алин, в кафе пойдешь? - зевая, спросила она.
- Ага, - девушка стала копаться в сумке в поисках кошелька.
- Только сначала покурить сходим, - Лиля, непринужденной походкой направилась к дверям.
- Подожди, - Алина вскочила и поспешила за скрывшейся из виду подругой.
Ее высокие каблуки стали выстукивать дробь по полу. У самого порога Алина неожиданно запнулась. Она чудом успела схватиться за дверную ручку, и спасла себя от позорного падения на глазах у однокурсников. Алина так и замерла, держась за двери и чуть наклонясь. В ее голове словно молот по наковальне, стучали последние слова Элли, обращенные к ней. Оправившись от шока и удивления, Алина распрямилась и отцепила, наконец, руки от двери.
- Что с тобой? - удивленно спросила подошедшая Лиля.
Алина ничего ей не ответила. Она вошла в аудиторию и подошла к столу Элли и Ольги.
- На своих костылях дальше порога не уйдешь? - спросила она.
Ее взгляд был затравленным и агрессивным одновременно. В нем метался страх, пытавшийся спрятаться за гневом и ненавистью. Алина прищурила глаза, чтобы ее состояние не было заметно. Но Элли и так знала, она успела все прочитать. Она молча смотрела на нее. Выражение на ее лице было все тем же. Безразличное, слегка отстраненное. Но внутри пылал пожар. Страх затопил ее сознание. Все усыпленные подозрения вновь всплыли наружу, грозясь раздавить ее своим весом.
Алина оглядела ее пренебрежительным взглядом и отошла. Элли показалось, что та кое-как удержалась, чтобы не плюнуть в нее. Но теперь в ней поселился страх. Она не понимала и боялась. Как Элли удалось предвидеть два события. Стоит ей что-то сказать, как оно тут же сбывается.
Лиля с задумчивым лицом мялась в сторонке. Ей безумно хотелось курить, и она не понимала, почему Алина торчит рядом со столом Элли.
Элли облизала пересохшие губы. Ее невидящий взгляд блуждал по листку с каракулями.
"Я предвижу, что с ним произойдет или с ними происходит то, что я скажу", - это была единственная мысль, которая терзала сознание Элли.
То, что в ней открылась странная способность, Элли нисколько не пугала. Скорее вызывало интерес. Хотя способностью предвидеть, Элли называть это не хотела. Будучи человеком трезвомыслящим, она все же слабо верила в существование чего-то волшебного в реальном мире. Фантазии были всего лишь фантазиями, и не надо было их смешивать с жизнью. Иначе это могло сильно усложнить ее. Скорее Элли была склонна согласиться с Асей, которая утверждала, что некоторые люди видят то, что очевидно. И в этом нет ничего необычного и волнующего.
Элли гипнотизировала листок и не заметила, как в аудиторию, потихоньку вернулись однокурсники, и лекция продолжилась. Алина о чем-то шепталась с Лилей. Обе многозначительно посматривали в сторону Элли. И не только они, Ольга тоже не сводила с нее взгляда. Но он был совсем иным. Изучающим, испытывающим. Но не непонимающим и не испуганным.
Алина, не согласившись с доводами Лили, громко стукнула по столу тетрадью. Ее лицо выражало брезгливость, а рот кривился в подобии усмешки.
Элли решила пока больше ни о чем с Асей не говорить. Та опять начнет ей рассказывать, что случайности в жизни не такая уж и редкость. И произошедшее лишь яркий, тому пример. Но если можно было худо - бедно поверить в единичный случай, то два подряд в голове никак не желали укладывать под названием случайность.
Элли откинулась на спинку стула. Вот уже больше получаса она сидела перед компьютером, пытаясь продолжить свою повесть. Но у нее ничего не выходило. Вернее из головы у нее все никак не желало выходить все происходящее. Мысли текли лишь в одном направлении и никак не желали его сменить. Элли было тяжело оттого, что она ни с кем не может об этом поговорить, поделиться терзающими ее сомнениями. Элли было жаль, что единственный человек, которому она могла рассказать все, не понял ее. Мягко говоря, она намекнула о том, что от слов Элли попахивает бредом. Но что она могла сделать, если так оно все и есть. Элли не могла разжигать пламя щелчком пальцев, заставлять вещи двигаться усилием мысли, а людей вводить в состояние шока одним взглядом. Нет, это было иным, но это было. И оно имело несколько другую природу, нежели то, что поддавалось логическому осмыслению и объяснению, к которому Ася все склоняла. Она говорила, что если чему-то нет логического определения, значит нужно посидеть и подумать еще, и оно обязательно появится. У Элли не изменился характер. Она не стала раздражительной или легковозбудимой. Все было как всегда. Она не металась из угла в угол как психопатка, кусая губы до крови и повторяя словно заклинание, что ей никто не верит. Нет, ее лишь немного разочаровало то, как к этому отнеслась лучшая подруга. В ее физиологии тоже не произошло ничего. Она не ела сырого мяса, не бросалась на прохожих, не жаждала крови. Это было неуловимо, неосязаемо. Это нельзя было увидеть обычным зрением. Это можно было лишь почувствовать, и Элли чувствовала это внутри себя.
Все рассказы о магии, мистике и прочей чертовщине были, не более чем чепухой. Полеты на метлах, тайные шабаши у костра до неба, волшебные зелья. Но к Элли это не имело никакого отношения. Она-то знала, что это порождение фантазии мастера своего жанра. Такого же фантаста-сказочника, как и она сама. Легкий ничего не знающий слух пополз по земле, обрастая все новыми пугающими и неправдоподобными деталями, и вот вам очередная легенда. Еще одна история местного фольклора. Такие истории есть везде. Без них людям было бы слишком скучно.
Элли засмеялась. Она и сама не поняла почему. Просто это стало такой насущной и естественной потребностью.
Тишину прорезал телефонный звонок.
- Алло, - Элли была в приподнятом настроении, несмотря на полное отсутствие, сегодня музы на ее рабочем месте.
- Это я, - без приветствия сказали в трубке каким - то надтреснутым голосом.
- Привет Ольга, - не замечая ее тона, весело сказала Элли.
- Мне нужно тебя кое о чем спросить. И...это важно.
- Спрашивай, - Элли нахмурилась.
Ей все это показалось странным. Этот голос, эти фразы. Как будто она сделала что-то страшное и противоестественное, а Ольга позвонила, что бы спросить об этом.
- Как ты это делаешь? - после небольшой паузы спросила Ольга.
- Что я делаю? - подозрения Элли оправдались.
Она сразу поняла, о чем говорила Ольга, но решила не сознаваться в этом.
- Не делай из меня дуру. Ты прекрасно понимаешь, о чем я тебя спрашиваю.
- А, по-моему, это ты пытаешься сделать из меня дуру. Либо ты скажешь, что тебе нужно, либо я кладу трубку. Мне некогда тут с тобой болтать, - в конце фразы Элли чуть было не сорвалась на крик, но вовремя сдержалась и закончила спокойным тоном.
- Как ты сделала так, что Лиля чуть не подавилась, а Алина чуть не упала, - медленно проговорила Ольга.
Элли на секунду замешкалась, не зная, что ответить. Не правду же.
- А если где-то рухнет дом или на голову прохожему упадет кирпич, ты тоже обвинишь в этом меня?
- Это другое. С ними произошло то, что ты им предвещала, и произошло сразу после твоих слов.
- И что? - Элли усмехнулась, - Слишком слабый повод, чтобы посадить меня за это в тюрьму.
- Не говори глупостей, - оборвала Ольга, - Никто не собирается сажать тебя за это. Просто я хочу разобраться в случившемся. Понять, что происходит. Я не хочу стать следующей.
"Для этого нужно поменьше совать нос в чужие дела", - мелькнуло у Элли, но вслух она сказала совсем другое:
- Если у тебя все, то я пойду, - холодным голосом сказала Элли.
На том конце трубки было тихо. Ольга никак не прореагировала на ее слова. Она все еще надеялась на то, что Элли расскажет, покается, скажет, что никогда больше так не будет. Но у самой Элли были несколько другие планы.
- Пока Ольга, увидимся завтра, - делано веселым тоном сказала Элли и, не дожидаясь ответа, положила трубку.
В голове у нее билась лишь одна мысль: "Я не хочу быть следующей".
Элли неприятно удивил тот факт, что Ольга отсела от нее. Теперь ее место было рядом с болтушкой Дианой. Когда Элли вошла в класс, Ольга уткнулась в тетрадку и сделала вид, что не заметила ее. Не успела Элли сесть на место и разложить вещи, как к ней подскочила главная сплетница группы Марина.
- Что у вас произошло? Почему Ольга отсела? - тут же затараторила она, усаживаясь напротив Элли.