Аннотация: Если друг не отвечает на письма, остается считать ступени... Рассказ впервые опубликован в "Листве", в Вологде.
Мой хрустальный дворец стоит на вершине горы и заметен издалека. Чтобы подняться в гору, надо преодолеть ступеней - как от сентября до февраля. Ты этому не рад, подниматься наверх - сущее наказание. Поэтому когда оказываешься у парадного входа, лицо твое становится хмурым и усталым. А я как всегда тебя жду и ласково беру за руку при встрече...
− Доброе утро, − с надеждой шепчу я.
− Утро закончилось еще вчера, − отвечаешь словно между делом.
Ты ходишь ко мне раз в неделю, несмотря на неудобства. Реже - я спускаюсь к тебе. Мне совсем несложно пробежаться по хрустальной лестнице вниз. Но я боюсь, что ты меня не ждешь. И преодолев несколько метров по откосу лестницы, сажусь на ступень и плачу. Плакать в одиночестве - мое любимое занятие. Когда глаза мокрые, хрусталь дворца сияет, очень редко можно увидеть подобную красоту! Мне тошно оттого, что даже самые искренние чувства привязаны к рационализму. Преломление света заинтересует тебя намного скорее, чем мои чувства. Быть может, мне одиноко во дворце и грусть жрет сердце гадким червем. Ты не спросишь, потому что не захочешь услышать ответ. Гораздо проще придти выпить чаю, потрепаться о ерунде и, сославшись на срочные дела, распрощаться. Напоследок кинув обещание заглянуть снова. Через неделю. А услышь ты нечто непредвиденное, пришлось бы вникать и разбираться. Проблем никто не любит, не только ты. Хотя именно тебя это и не оправдывает...
Я вижу твой силуэт издалека, когда ты поднимаешься на гору. Перед встречей надо успеть вывернуть платье наизнанку, чтобы оно стало белым. Я бросаюсь в гардероб, хочется выглядеть если уж не безупречно, то, по крайней мере, сносно.
- На горе стало ветрено, - говоришь ты, хмурясь, - на следующей неделе не приду, иначе простужусь.
Я киваю и, волнуясь, несу всякую чушь о погоде, ветрах и теплых шарфах. Ты смотришь на меня неодобрительно, но больше не ворчишь, опасаясь обидеть.
- Красивое белое платье. Ты выглядишь, как невеста, - говоришь, пытаясь поднять настроение. А я в спешке скрываю вывернувшийся край рукава, чтобы ты не заметил черную изнанку. Двухцветность привела бы тебя в замешательство. Тут уж ни один не удержался бы от расспросов, не только ты. Хотя именно твои распросы из всех мне небезразличны.
Ты подхватываешь меня под руку, и мне становится легко. Словно влюбленная пара, мы проходим внутрь дворца. Это истинный момент счастья - редкий и оттого ценный. Зеркало раскрытой книгой встречает в тесной прихожей. С каждым твоим визитом пространство дворца уменьшается. А двойное зеркало здесь явно неспроста. Но я не хочу засорять мозги ненужными догадками, я наслаждаюсь, видя тебя всюду - рядом со мной и в двух отражениях - хоть какая-то радость среди скуки. Три тебя намного лучше, чем ни одного.
В одном зеркале ты улыбаешься и целуешь меня в щеку. Во втором ты такой, каким уже стал мне привычен и каким я тебя боюсь - равнодушный.
Мы глотаем горячий чай с конфетами, и ты вскользь бросаешь слова, погрузившись в себя. Незамеченной тобой остается и та странность, что изнутри дворец черный, а не белый, как снаружи. Когда поднимаешься по ступеням, то видишь перепутанный на балконах бело-зеленый вьюнок, от дверей исходит музыка. Изнутри все выглядит иначе. Окна зарешечены, тишина бьет по вискам и растекается болью до самого затылка. Но ты не замечаешь изменений, ты всегда торопишься, и детали ускользают от взгляда.
Давно уже я хочу спросить тебя, куда ты спешишь. Но не хватает смелости.
− Мне пора, - виновато произносишь ты, - прости, может, в следующий раз подольше, а сегодня никак, тороплюсь.
− А если следующего раза не будет? - на глаза наворачиваются слезы.
- Не время рассматривать, как сияет хрусталь, - отшучиваешься ты, думая, что я затеяла привычную игру.
- Прощай, - говорю я, но ты уже бежишь по ступеням вниз и, конечно, не можешь расслышать.
Оставшись в одиночестве, я переодеваю платье настоящей его стороной - черной. Хорошо, что ты не видишь реальных цветов. И страшно, если однажды осмотришься и вздрогнешь... И вслед за испугом твои глаза с непониманием и ужасом устремятся на меня... Тогда придется объяснять, что много лет уже в этом дворце траур, что музыка тут не звучала с тех времен, когда мы были вместе. Что однажды пришел день, в который ты забыл все, что связывало нас. Но воспоминания еще остались где-то глубоко, неясные и бледные. Они-то и заставляли тебя возвращаться раз за разом. Но среди суеты и обыденности ты терял последнее, что связывало нас - память. И дворец уменьшался, ему становилось тесно...
Ветер на горе воет, стонет. Если подниматься вверх, можно легко простудиться и слечь на неделю с насморком. Если спускаться вниз, простуда не важна. Но страшно, что ты не ждешь. Поэтому я вздыхаю и, как всегда, возвращаюсь обратно. Смотреть на бурю из окна намного теплее, чем быть частью стихии. Я раскрываю книгу и обмакиваю перо в чернильницу. Почти законченная книга сохранит остатки воспоминаний...
Когда-то давно у меня был ты. Живой, небезразличный, близкий. А теперь остались только два зеркала в прихожей дворца, еще хранящие твое отражение. Одна половина тебя улыбается, тихо, по-доброму - она еще помнит, не утратила чувства. Другая равнодушна. Но это всего лишь сон, сотканный из моих воспоминаний. Утром я открою глаза, и из двух отражений не остается ни одного.