Она кричала. Кричала каждую ночь от страха и боли. Нет, она не вскакивала на кровати, не подпрыгивала под одеялом и даже не открывала глаз. Ее страх был иным, она знала его имя и боялась, что он рано или поздно настигнет ее. Но пока черные паучьи лапы держат ее, закутывают в свою белую, мягкую паутину и тащат в темную нору, она забывала обо всем на свете.
Но здесь она, конечно, утрировала, возможно даже излишне и глубоко иррационально. Нора не была норой, темнота не была темной и непроглядной, а скорее имела серебристый отблеск и свежий цветочный аромат. Паутины, конечно, тоже отсутствовала, в классическом понимании этого слова, а паук, что ж ... паук оставался пауком, правда своей липкой паутиной он обволакивал не мух, а реальных людей, вполне успешных, богатых, некоторые из которых имели аристократическое происхождение, но объединяло их то, что попадая во власть паука, они все ощущали себя его куклами, которые попались невовремя на глаза своему хозяину, когда тот был в дурном настроении.
Но, нужно ему отдать должное, рушил жизнь он только одной мухи, а вот ее семейство он не трогал. позволял тому сбежать за незримую черту его владений, если только эта черта была в реальности, а не в их пораженном страхом воображении. К сожалению, у меня не было даже малой надежды пересечь эту незримую черту, какой-нибудь жалкой иллюзии, никому не нужной фантазии, никому, даже мне. Вы спросите причем здесь я? А при том, что мне повезло попасть в поле зрение моего паука. Тогда, конечно, он еще не был моим, да и я не звала его пауком, но время шло и мое восприятие, отношение к этому человеку, человеку- пауку менялось.
Сначала я не верила в то, что о нем говорят, считала все что слышала порождением злых языков завистников, не могла сопоставить образ своего милого парня, позже мужа с тем, что говорят о нем люди, передают новостные каналы, вещает радио и пишут газеты. Газеты! Черт возьми, да это же последнее чему верит современный человек! Глупая- глупая желтая пресса. Глупая- глупая я или, возможно даже жалкая.
Но какую меня можно считать более счастливой, молодую школьницу, не знавшую забот, кроме сдачи ЕГЭ и будущего поступления в городской ВУЗ? Или меня теперешнюю молодую женщину 25 лет, имеющую ребенка от страшного, ядовитого паука, проживающую за городом в большой золотой клетке, не имеющую возможность покинуть ее при первом же своем желании без охраны, в полном одиночестве. А может быть, я была счастлива в утробе матери, или только в первые, неосознанные месяцы своей жизни?
Я не знаю ответа на этот вопрос и возможно мне никогда не получить его. Но мне хотелось бы верить, что я счастлива, здесь и сейчас, проживая в норе своего черного паука, вытащившего меня из той злополучной дыры, в которой я прозябала.
А кошмары, что ж, я знаю, что смогу их преодолеть, ведь под одеялом меня держит и не отпускает мой невозможный паук.