Если врага нельзя одолеть мечом - впусти в его юрту змею !
Восточная мудрость
Природа стояла на страже границ Чечни, делая почти вовсе недоступными её аулы. Прямо за Сунжой начинались огромные, непроходимые для русских войск леса, в которых каждое дерево служило равнозначно вооруженному человеку. Для кавказца, да и вообще для горца, набег - это не только способ разжиться, но и способ повысить свой статус. Чем более дерзким был набег, тем привлекательнее был он для чеченца.
Генерал Ермолов прекрасно понял, что самое действенное средство борьбы с непокорной Чечнёй - это сделать доступными её внутренние поселения, и время его стало началом медленно- го, но прочного завоевания страны посредством завоевания природы. При Алексее Ермолове в первый раз возникла система рубки лесов.
Широкие просеки легли от одного аула к другому и мало-помалу начали делать возможным доступ русским в самые недра чеченской земли, в тот очаг, где закалялась ненависть к сильным пришельцам и жили "преданья вольности", волновавшие и взрослого мужа, и юного джигита. И эта система до самых последних дней Кавказской войны стала необходимой основой всех действий, главнейшим средством покорения Кавказа, и жестоко поплатились те, которые от неё отступали.
Подавить горский бандитизм чисто военными средствами не удавалось, даже несмотря на строительство генералом Алексеем Ермоловым крепостей: Форт - Петровский, Грозный, Владикавказ, Нальчик и других. Метод его управления был прост и гениален: создание связанных между собой фортов и изоляция завоёванных территорий. Он построил и создал серию укреплённых крепостей, которые получили намеренно устрашающие названия.
Они использовались как плацдарм для его кампаний террора против горцев с целью приведения их к покорности. Кроме того, наряду с чисто военными акциями Россия применила политику разделения чеченцев на "мирных" и "немирных", а также наделения части горцев землёй на равнине и укрепления административных органов. Но целенаправленной работе России на Кавказе противостояла вековая привычка к дикости, которая предопределяла поведение дагестанцев, чеченцев и представителей других северокавказских народностей.
Проконсул Кавказа Алексей Ермолов говорил: "Я лучше от Терека до Сунжи оставлю пустынные степи, нежели в тылу укреплений наших потерплю разбои. Я - то уж знаю здешних народов свойство, угрожающее стране закоренелой необузданностью. Знаю, что тишина и некоторое устройство здесь удерживаются одним страхом, и повсюду пребывание войск наших необходимо. А потому вознамерился я открыть кратчайшие дороги и прорубить леса".
В этих словах - вся система генерала Ермолова. Он смотрел на все мирные и немирные племена, населявшие Кавказские горы, если не как на подданных России, то рано или поздно долженствующих сделаться ими, и, во всяком случае, требовал от них безусловного повиновения. Прежняя система подкупа и задариваний в его руках сменилась системой строгих наказаний, мер суровых, доходящих до жестокости, но всегда неизменно соединённых с правосудием и великодушием.
В 1818 году в письме графу Михаилу Воронцову, которому много лет спустя придётся продолжить дело своего друга и соратника, Алексей Ермолов отмечал: "Я заложил тут крепость, именуемую Грозная. В ней будет гарнизона до тысячи человек и страху для чеченцев на пять. В будущем году устрою ещё одну не столь большую крепостцу и в нескольких пунктах при удобнейших через Сунжу бродах редуты, и чеченцы станут сговорчивее.
Потом деревни чеченские, в которых укрываются под именем мирных разбойники по соседству наиболее вредные, истреблю. Раздам прекраснейшие их земли казакам нашим, которые или совсем в них нуждаются или имеют весьма неудобные".
Итак, следуя намеченному плану, войска переправили за Терек, где 10 июня 1818 года торжественно заложили шестибастионную цитадель, получившую говорящее имя "Грозная". Через пятьдесят лет на месте крепости Грозной возведут город. А ещё через сто тридцать лет он превратится в руины...
С крепости Грозной началось возведение Сунженской военной линии. Дюжина свежевыстроенных редутов (по-нынешнему - блокпостов - прим. от авт.) соединялась между собой широкими просеками, по которым беспрестанно курсировали казачьи патрули. Таким образом, чеченцев отрезали от единственной своей плодородной равнины и загнали в бесплодные горы, в голод и нищету.
При строительстве крепости Грозной чеченцы постоянными набегами изнуряли солдат генерала Алексея Ермолова, и тогда он решил их проучить. Он приказал пятидесяти отборным казакам из своего конвоя выехать вечером из крепости на назначенное место и затем, подманив к себе чеченцев, бросить пушку, а самим уходить врассыпную... Перед выдвижением казаков местность внимательно осмотрели, тщательно измерив расстояние для орудий. Как только казаки вышли из лагеря, артиллеристы с пальниками в руках стали ожидать появления горцев.
"Старым охотникам весь этот манёвр напоминал хорошо знакомую с детства картину волчьих засад. Пушка стала отличной приманкой, и вскоре горные волки попались в засаду. Чеченские караулы, заметив незадачливых казаков, дали знать в соседние аулы. Горцы вообразили, что могут отрезать казакам путь к отступлению, и тысячная их партия бросилась в атаку. Казаки, проворно обрубив гужи от пушки, бросили её и быстро поскакали в лагерь.
Чеченцы их даже не преследовали. Обрадовавшись редкому трофею, они столпились вокруг пушки и, спешившись, стали прилаживаться, как бы её увезти. В этот момент шесть батарейных орудий ударили по ним картечью, а другие шесть - гранатами. Что тогда произошло в толпе чеченцев, описать невозможно: ни одна картечь и ни один осколок гранаты не миновали цели...
Сотни истерзанных трупов, и людских и конских пали на землю. В первые минуты паники, они потеряли даже способность бежать от страшного места и машинально стали поднимать убитых. Между тем орудия зарядили, снова и грянул новый залп и только тогда очнувшиеся чеченцы бросились бежать наутёк в разные стороны. Двести трупов и столько же раненых, оставшихся лежать на месте катастрофы, послужили для горцев хорошим уроком и надолго отбили охоту к ночным нападениям".
Правда, далеко не всегда решения Алексей Ермолова носили столь радикальный характер, по возможности всё решалось переговорами, где генерал Ермолов выступал с понятной для горцев позиции силы и не пытался заигрывать с местной знатью, сделав её своей опорой в управлении. Хотя бывали и исключения, когда требовалось заручиться поддержкой влиятельных и уважаемых лиц в горских обществах, но в этом случае действия носили, по признанию самого же Алексея Ермолова, тайный характер.
Чечня с её родовым строем, словно примитивный механизм, имела единственный рычаг управления - совет старейшин. В записках Ермолова есть строки: "...слёзы жителей наших на Линии, где редкое семейство не обошло убийство или разорение от хищничества... его руководством на новом месте службы стал девиз: "Ни один набег не должен остаться безнаказанным".
Не желавшие сдаваться кавказцы, которые состояли в боевых отрядах, подлежали уничтожению, как, впрочем, и те, в чьих домах они скрывались. Согласно его директиве, если чеченская семья отказывалась выдавать уличённого в противоправной деятельности против русских или казаков родственника, то задержанию должен был подвергнуться весь род. Если жители аула вставали на защиту подобной семьи, укрывали её или способствовали бегству, то селение подлежало полному истреблению.
Целью плана Ермолова умиротворения стала очистка прилегающей к Тереку территории от враждебного населения. Зная менталитет местных, проконсул понимал, что мирной эвакуации не получится, добиться этого можно только принудительно "примером ужаса". Для проведения показательной карательной акции выбрали аул Дады-Юрт, бандитский притон всех окрестных абреков.
05 сентября 1819 года на рассвете российские войска под командованием походного атамана генерала Сысоева расположились близ Дады-Юрта. Отряд атамана состоял из пяти рот кабардинских пехотинцев, роты Троицкого полка, семисот казаков и пяти орудий. Жителям аула предъявили ультиматум и предложили добровольно покинуть селение с уходом за реку Сунжа.
Но жители, посчитав ультиматум пустой угрозой, отвергли его и приготовились к обороне селения. Начался отчаянный, кровопролитный бой, одно из первых жестоких сражений российских войск на Кавказе. Каждый двор в ауле был обнесен каменным забором, который приходилось расстреливать из пушек, перетаскивая орудия на руках к каждому дому под ураганным огнём чеченцев, стрелявших почти в упор. В проделанные пушками бреши бросались бойцы, и начиналась жестокая и кровавая рукопашная схватка.
Солдатам отступать было некуда, а чеченцы бились за свои семьи. Отчаянное ожесточение нарастало с каждой секундой кровопролитного боя, но напор русского войска остановить было невозможно. Чеченцы, поняв, что аул им не отстоять, на глазах нападающих закалывали жён и детей и бросались в бой. Потери с обеих сторон быстро росли, а в бой вступили спешившиеся казаки.
Штурм села продолжался несколько часов и закончился только после полного поголовного истребления всех защитников села. Из живых жителей Дады-Юрта осталось только сто сорок женщин и детей, и несколько тяжелораненых мужчин. Аул сожгли и разрушили огнём артиллерии полностью. Общие потери русских войск составили четверть от своего первоначального состава. Кроме того ,ранение получил и сам генерал Сысоев.
Уничтожение Дады-Юрта заставило жителей остальных аулов отправить свои семьи в горы. И уже следующее селение - Исти-Су - русские войска взяли всего за тридцать минут без особого сопротивления в штыковой атаке. Только в мечети аула произошла ожесточённая схватка с группой религиозных фанатиков, отказавшихся сдаться, и их всех перебили в штыковом бою.
Далее без особых проблем взяли села Наин-Берды и Аллаяр-Аул, а вот жители следующего аула - Хош-Гельды - встретили генерала Ермолова уже хлебом-солью, и их простили. Оставшиеся села местные жители покинули. Разбои и грабежи временно прекратились. В 1819 году во время Кавказской войны русские солдаты нашли в чеченском ауле Дади-Юрт мёртвую женщину и умирающего трехлетнего ребёнка. Главнокомандующий Алексей Петрович Ермолов приказал армейским медикам сделать всё возможное, чтоб спасти ребёнка, несмотря на то, что последние утверждали, что это невозможно.
Но мальчик выжил, и его отдали на воспитание казаку Захару Недоносову, где воспитывался до 1823 года. От имени казака ребёнок получил свою фамилию и отчество. Затем его взял на воспитание генерал Пётр Николаевич Ермолов. В раннем возрасте мальчик стал проявлять способности к рисованию. Уйдя в отставку и переехав с семьёй в Москву, Пётр Ермолов отдал своего приёмного сына на обучение к художнику-портретисту Льву Волкову.
В 1833 году Петра Захарова зачислили вольнослушателем в Петербургскую академию художеств. В 1836 году Пётр Захаров окончил Академию художеств, получил аттестат, право почётного потомственного гражданина и звание свободного художника. Жестокое отношение российского проконсула к чеченским аулам повлекло взрыв ярости и распространение мюридизма на всей территории Северного Кавказа.
Но надо понимать, что такие действия Алексея Ермолова основывались не на варварском отношении к чеченцам, а на горьком опыте переговорных процессов, задабривании горцев, которые ни разу не привели к конструктивным результатам. Хотя и такая практика кровавых зачисток не дала значимых результатов в установлении добрососедских отношений.