Вставать не хотелось. Давно я не чувствовал себя таким отдохнувшим и полным сил. Хотелось лежать, пялиться в потолок с глупой улыбкой и нежиться в тепле, закутываясь в одеяло по самый нос. Единственное, что меня тревожило, как мне относиться к такому реальному сну? С одной стороны, я точно знаю, это был лишь сон, а сны я как-то не привык воспринимать всерьёз, а с другой, уж больно он был реален, даже сейчас я ощущал на губах привкус поцелуя Тора. Ладно, не буду над этим задумываться, даже если что-то и было, то я ничего конкретного не обещал, сказав, что подумаю. Но всё же интересно, разве может кто-то другой попасть в чужие сны? Надо будет покопаться в своих приобретённых знаниях на эту тему, да и вообще, провести полную инвентаризацию, а то у меня так до этого руки и не дошли. Эта затянувшаяся депрессия вытягивала из меня все силы, и мне ничего не хотелось, а сейчас я вроде как в себя пришёл, и нужно разобраться с накопившимися делами. А в первую очередь разобрать тот бардак, что образовался в моей голове. Но вот во вторую....
Хотя додумать мне не дали. С кухни раздался грохот и звон бьющейся посуды, заставивший меня от неожиданности подпрыгнуть на полметра над кроватью.
"Там что - война? И без меня?", - думал я, соскакивая с кровати и несясь не место происшествия. - "Вроде Кузя с Леоном вчера поладили и не должны устраивать разборки с разделом территории. А больше у нас в квартире никого нет. Хотя может, пока я спал, ещё кто-то в гости явился".
Забежав на кухню, я еле смог сдержать смех, увидев представшую передо мной картину: на полу валялись разбитые чашки и тарелки, среди которых сидел Леон. По его волосам стекала недожаренная яичница, а он с какой-то детской обидой и недоумением смотрел на Кузю. Рядом стоял Кузя со сковородкой в руках, и, видимо, сам был в шоке от того, что натворил, растерянно хлопая глазами.
- Ну. Что у вас случилось?- не выдержав, я всё же рассмеялся.
- Да я всего лишь подошёл посмотреть, что у нас на завтрак, а он меня сразу сковородкой по голове, - стал оправдываться Леон.
- Не подошёл, а подкрался, - обиженно начал рыжик, - да ещё и со спины, а потом обниматься полез. А у меня, между прочим, рефлексы. Я же не знал, что это ты, вот и ударил тем, что было под рукой.
- И вовсе я не обнимался, - возмутился вампир. - Подумаешь, приобнял чуть за талию, чтобы удобнее было через плечо смотреть.
- Всё с вами понятно, - отсмеявшись, сказал я. - Один не подумал, как это будет выглядеть со стороны, а другой не ожидал.
- Леон, - обратился я уже к вампиру. - Ты в следующий раз предупреждай Кузю, что собираешься сделать, во избежание таких вот недоразумений, он всё же не совсем простой человек. Впрочем, кто он такой, он сам тебе потом расскажет, а сейчас, думаю, тебе стоит пойти помыться.
- А ты Кузя, - взглянул я на насупившегося рыжика, - приберись тут. Так и быть, с меня завтрак.
За едой я поделился планами на сегодняшний день:
- Сегодня я буду занят. Нужно будет разобраться в себе, с тем, что мне досталось от обряда, и с тем, что я сейчас знаю и умею. Меня не отвлекать и вообще не беспокоить. Когда освобожусь, не знаю. Скорее всего, это будет долго, так что весь день в вашем распоряжении. Из квартиры не выходить, - и напоследок, уже вставая из-за стола, не удержался от шпильки в адрес этих двоих, припомнив им утрешнее происшествие. - И да, мне как-то не хочется после отсутствия возвращаться к руинам, тем более, кроме как здесь, жить нам больше негде, - и на эту отповедь получил два возмущенных взгляда.
Сказать всегда легче, чем сделать. Вот и я не представлял, с какой стороны браться за завал в моей голове. Придётся довериться интуиции и своему богатому воображению. Но, что поделаешь, другой способ мне неизвестен.
Для начала я лёг на постель, постарался расслабиться и представить содержимое моей головы в какой-нибудь зрительный образ. Мне представился большой, особняк в готическом стиле: серый камень стен, большие витражные окна, статуи горгулий, уместившиеся под козырьком крыши, в общем, мрачно, но достаточно величественно. Отрешившись от всего, я, в буквальном смысле, ушёл в себя.
Осторожно открыв входную дверь, я заглянул внутрь дома. Ничего страшного или пугающего не было: большой светлый коридор, в котором много закрытых дверей. Вдоль стен иногда пробегали какие-то мелкие животные. По виду они были похожи на котёнка и мышку одновременно, больше напоминая суриката, только с пушистым хвостом, и скачущие со скоростью тушканчика, а так такие же маленькие, юркие и довольно милые. Мелькнёт, и вот уже пушистый кончик хвоста скрылся за поворотом. Если я правильно понимаю, эти забавные зверьки - мои мысли.
Ладно, нечего стоять на пороге, я сюда не для этого пришёл. Набравшись смелости, я открыл ближайшую дверь.
Светлая комната, залитая солнцем, в лучах которого пляшут мелкие пылинки. На окнах жёлтые шторы, чуть колышущиеся от лёгкого сквозняка, на столе бордовая скатерть с бахромой и кисточками по бокам, а так же стеклянная ваза с большим букетом ромашек. Под ногами, нагретый солнцем, тёплый деревянный пол, покрытый домоткаными половичками. Всё видится словно сквозь золотистую дымку, вызывая чувство уюта, покоя и защищенности. Первое воспоминание детства.
Но мне здесь нечего делать, и я закрываю дверь.
Следующая дверь ведёт в небольшой чулан, забитый всевозможными вещами: статуэтки, старые, потрёпанные игрушки, книги, засохшие цветы, какие-то папки, - чего здесь только нет. Беру с полки большую пухлую папку. Такие теперь редко встретишь: картонная, с матерчатыми тесёмочками, завязанными на бантик и с надписью "дело N___". Развязываю тесёмки, но папка набита туго, и открывшись, часть содержимого высыпается на пол. Старые детские рисунки, пожелтевшие открытки, фантики и обертки от шоколадок, которые я когда-то собирал. Наклоняюсь что бы собрать и положить всё обратно. Сверху лежит открытка-поделка, и только я до неё дотронулся, меня пронзила мысль-воспоминание. Маленькая девочка-первоклашка идёт из школы домой, прижимая к груди собственноручно сделанную открытку. Она радуется, ведь её поделку признали лучшей в классе и поставили пятёрку. Открытка для папы на двадцать третье февраля, и она представляет, как подарит её ему, а он похвалит и скажет, что она у него самая лучшая и самая талантливая. Но дома отец даже не взглянул на вручённый подарок, отмахнувшись делами. Обида и непонимание: "Как же так, ведь она так старалась, так хотела, чтобы на неё обратили внимание и похвалили".
И снова старый пыльный чулан, после детского яркого и эмоционального воспоминания выглядевший ещё более тёмным и тесным. Не став собирать остальное, разбросанное по полу, я положил ополовиненную папку обратно на полку, взглянув на находящиеся здесь вещи по-новому. Каждая вещь - какое-то воспоминание, маленький кусочек моей жизни. Пройденной жизни. Некоторые вещи я даже узнаю: большая кукла с длинными волосами в клетчатом платье, мне так нравилось заплетать у неё косички, а ещё она могла говорить мама и закрывать и открывать глаза. А этот нож, с потёками засохшей крови на лезвии, я никогда не забуду, именно им меня убивали. И, пожалуй, до него я дотрагиваться не буду, не хочу пережить всё заново. Как же здесь много всего, сколько полузабытых воспоминаний хранится. А вот эту засохшую розу, обвязанную алой шелковой лентой, я не помню. Дотрагиваюсь, что бы освежить воспоминания. И снова мысль-вспышка. Молодая девушка сидит на скамейке. Он опаздывает уже на полчаса, но она терпеливо ждёт, и только уже измочаленный и помятый платок в руках выдаёт её нетерпение. Вот, наконец, он пришёл. Она соскакивает со скамьи и тянется обнять и поцеловать его, но он отстраняется. Отводит глаза, глядя в сторону, не на неё.
- Знаешь... Я понял, что мы не подходим друг другу... и нам лучше расстаться, - медленно, подбирая слова, говорит он. - Ты не та... Не о такой я мечтал.
Растерянность, непонимание, обида, "Как это? Полгода подходили, а сейчас вдруг нет. Почему?". Но она промолчит, не высказав свои мысли. Не будет умолять, и просить остаться, не будет бегать за ним, - слишком гордая для этого. Не хочет, что бы с ней были из одолжения, из жалости, и потом, раз он однажды уже решил так, то где гарантия, что это не повторится вновь. Затаённая мысль всегда будет разделять их стеной.
- Хорошо, - слышится холодный ответ.
Отступить, словно возвести между ними гранитную стену, вздёрнуть подбородок и уйти, не оглядываясь. Уйти, пока в глазах не появились предательские слёзы, пока плечи не стали вздрагивать от сдерживаемых рыданий. И лишь дома, запершись в своей комнате, где никто не увидит и не узнает, она заплачет. Усевшись на полу возле кровати, уткнувшись в согнутые коленки, она будет беззвучно всхлипывать, оплакивая свою первую любовь.
Роза упала на пол. Что-то уж больно не радостные воспоминания здесь хранятся: обиды, переживания, страдания. Хотя, если подумать, все мы заталкиваем свои плохие воспоминания в такие вот тёмные чуланчики своей памяти, чтоб поскорее забыть об них. Я ушёл. Зачем ворошить то, что я сам постарался запихнуть как можно глубже. Не эти воспоминания мне нужны.
Идя по коридору, я разглядывал всевозможные двери, ведущие в мои воспоминания. Некоторые из них я открывал и заглядывал внутрь, мимо других проходил, не дотрагиваясь даже до ручки. Нарвался я тут на одну, хранящую мои страхи, до сих пор потряхивает так, что я теперь с большой осторожностью заглядываю внутрь. Благо по внешнему виду дверей можно различить, что за ними находится. Красивые воздушные и всевозможных приятных цветов, - это мои положительные воспоминания. Маленькие и тусклые, ведущие в небольшие чуланчики - это то, что я со временем забыл или сам постарался запрятать как можно глубже внутрь. И последние, довольно редко встречающиеся, перекошенные и искореженные, словно измятые чей-то гигантской рукой, все в потёках кислотно-неонового цвета на темной поверхности, с гротескными картинами, проступающими сквозь текстуру - это мои страхи. В них я точно не собираюсь заходить, одного раза хватило.
Но всё же, где нужная мне информация? Так и до скончания века можно бродить, хоть и пожил я не так уж долго, но воспоминаний накопилось много. Поймать, что ли, какую мысль и попробовать заставить её провести меня в нужную сторону?
- Не, не получится, - раздался вдруг насмешливый голос. - К тому же, когда их в руки берёшь, они скользкими становятся, и так и норовят вывернуться и убежать.
Передо мной стоял парень. Вот только секунду назад его не было, а теперь стоит смотрит на меня, улыбаясь. Если бы не дикий наряд и причёска, а-ля "я упала с самосвала, тормозила головой", можно бы было назвать его моей точной копией. Но мне так одеться не приснится даже в самом ужасном моём кошмаре: строгий костюм-тройка чёрного цвета, ярко-синяя рубашка в зелёную полоску и огромный бант красного цвета, завязанный вместо галстука на шее, а на ногах пушистые розовые тапочки-зайчики. Вот глядя на эти тапочки, я и завис, так как большей несуразицы представить просто не смог.
- Чего смотришь? - продолжил между тем парень. - На мне узоров нет. А! Тебе мои тапки понравились, - проследив за моим взглядом, сказал он, - согласен, я сам от них в восторге.
- Ты кто? - немного отойдя от шока, спросил я.
- Я - твой внутренний голос, - ответило мне это чудо. - Неужто не признал?
Так вот ты, оказывается, какая, моя шизофрения.
- И вовсе я не шизофрения, - обиделся он. - А в моём внешнем виде ты сам виноват, всё-таки я - отражение твоего внутреннего мира, а значит и тебя.
Мамочки, оказывается дополнение ко всему я ещё и полный псих. Не-хо-чу-у-у-у! Зажмурившись и помотав головой, я понадеялся, что когда открою глаза глюк пропадёт, но этого не случилось. Жаль.
- Ну, если ты хочешь, я, ведь могу и уйти, - сцепив руки за спиной и глядя в потолок, сказал парень. - Только тогда тебе здесь придётся бродить, пока шарики за ролики не заедут, то есть очень и очень долго.
- Ладно, шизофрения, не уходи, - смирился я с его присутствием.
- Повторяю: Я НЕ ШИЗОФРЕНИЯ! Я твой внутренний голос!
- А я так и сказал, - пожал я плечами. Парень рассержено глянул на меня, но в этот раз ничего не ответил. - Ты мне лучше покажи, где мои знания хранятся, а то я пока только свои воспоминания да страхи нашёл.
- Зачем показывать? Где захочешь, там и окажешься, это же твоя голова и ты здесь хозяин.
- По-видимому, нет, - я задумчиво взъерошил волосы на затылке. -Я хочу, но двери попадаются всё время какие-то левые.
- Значит, слабо хочешь. Ладно, помогу. Мне самому устроенный тобой бардак жить мешает.
И помог. Буквально минуту назад этой двери не было, а стоило мне моргнуть - и она тут как тут. Да и судя по всему, мы очутились совсем в другом месте, свет тут был более приглушённый, да и стены другого цвета.
- Прошу, - открыл передо мной массивную дубовую дверь парень.
Большой зал, заставленный полками для книг, большинство из которых были пустыми, а посередине, на свободном от полок пространстве, возвышалась гора сваленных в кучу книг. Гора настолько огромная, что от верхушки до потолка оставалось совсем немного.
Черт, и это всё мне?! Да я это до старости разгребать буду.
- Может, поможешь? - с тоской спросил я свой внутренний голос.
- Не, - замотал головой тот. - Я отражение твоего внутреннего мира, а внутреннему миру физические нагрузки не положены. К тому же, тебе самому эту информацию разобрать нужно, чтобы, так сказать, лучше усвоилась. Но ты не расстраивайся, мысленно я с тобой, и буду тебя морально поддерживать.
- Да мне ни в жизнь за один раз эту кучу не разгрести!
- А кто говорит про всё сразу? Помаленьку, полегоньку, разгребешь, в конце концов.
- Может у меня дела важные, и я не могу сюда каждый день приходить, - насупился я, - ну помоги, что тебе стоит. За один раз с тебя не убудет.
- Я же сказал, что не могу, но кое в чём я тебе всё же смогу помочь. Мысли, они ведь разные бывают, какие-то могут содержать часы, но сжимаются до секунды, а в других секунды, растягивающиеся в часы. Вот я и растяну для тебя время, чтобы ты мог за один раз успеть.
- Ладно, хоть на этом спасибо.
- Всегда - пожалуйста, - улыбнулся парень, с удобством устраиваясь в вынутое из воздуха кресло. Ещё и коктейль зараза достал и сейчас тянул его через трубочку, с интересом следя за мной.
- Ты давай работай, работай, - махнул он мне рукой. - Время хоть и растянутое, но идёт.
Пыхтя от злости как кипящий чайник, я всё же принялся разгребать завалы, под ехидные замечания своего внутреннего голоса.
Как только я брал какую-либо книгу в руки, я тут же словно вспоминал её содержание. Так бывает: соберёшься сделать уборку в доме, протираешь пыль на полках, и вдруг тебе в руки попадается книга, о которой ты давным-давно забыл, но достаточно взглянуть на обложку, и её содержание всплывает в твоей памяти. Так и тут: все проходящие через мои руки книги прочно укладывались в моей голове, без каких либо усилий с моей стороны, словно я их уже когда-то читал и вот сейчас вспомнил.
Сколько я так провозился - не знаю, но гора книг уменьшилась от силы на треть, даже внутренний голос, устав прикалываться надо мной и комментировать мои действия, сейчас свернулся клубочком и тихонько дремал в своём кресле.
Стою, смотрю на эти книжки, а у самого от бессилия руки опускаются. Да что же это такое, я что, не хозяин даже в своей голове, раз не могу здесь за раз убраться?! И такая злость вдруг обуяла, растерзал бы кого, жаль - некого, не свою же шизофрению, он и так, судя по всему, богом обиженный. А злость требовала выхода, скребя по нервам как пенопластом по стеклу, и вызывая дрожь во всём теле. Ну, я и направил её на эти книжки. Зажмурился, да как грянул:
-Грррау!, - гаркнул я, что, кажется, сам оглох на несколько секунд.
- Что это было? - как только ко мне вернулся слух, услышал я заикающийся голос своей шизофрении.
Открываю глаза, книжек нет, парнишку, очевидно, отнесло звуковой волной к самому входу, и сейчас его растрёпанная макушка испуганно выглядывает из-за перевёрнутого кресла.
- Это я разозлился, - пожимаю плечами.
- Ик, - круглые от изумления глаза уставились на меня, - буду знать, что тебя злить нельзя.
- Ага, - кивнул я. - Я белый и пушистый, но только пока не разозлили. Но меня сейчас интересует совсем другой вопрос: куда книжки-то делись? Я здесь прибрался или как?
- Ну судя по моим ощущениям, - окончательно осмелев и вылезая из-за кресла, сказал парень. - Большинство знаний встали на положенные им места, но некоторые, особо пугливые, попрятались в самых дальних уголках твоего мозга. Так что не удивляйся, если они вдруг всплывут в совершенно неподходящих ситуациях.
- Ладно, разберусь, - махнул рукой я. - Главное здесь мне больше нечего делать и можно возвращаться к своим.
- Пока шизофрения, - попрощался я, закрывая глаза и настраиваясь на свою комнату.
И уже на грани слуха, сквозь проступающие размытые очертания комнаты, до меня донёсся возмущённый вопль: "Я не шизофрения!"
А здесь был уже вечер. Это что получается, я в своей голове целый день проторчал? Ничего себе! Желудок предательски заурчал, тихонько скребясь о позвоночник. Бедненький, он наверно уже устал подавать сигналы своему хозяину, что его пора покормить, и сейчас урчал только по инерции. Ничего, сейчас мы его покормим.
Попытавшись резко встать с кровати, я тут же повалился обратно. Ёлки-палки, а голова-то как кружится, и тяжёлая, как будто, туда свинец залили. Вторая попытка была более удачной: в этот раз я сползал осторожно. Постепенно головокружение прошло, и я даже смог выползти из своей комнаты.
Э, а где все? Здесь, можно сказать, явление меня народу, а никто меня не встречает.
В зале тихонько бурчал телевизор, вот туда-то я и направился.
Идеалистическая картина, я бы прослезился от умиления, если бы кушать так не хотелось. Мои гаврики сидят в обнимку на диване и тихонько сопят, уснув. Леон собственнически приобнял Кузю, притянув его к себе и зарывшись носом в его макушку. А рыжик, уткнувшись лицом в его грудь, неслышно причмокивал губами во сне, улыбаясь. Наверно им снится что-то приятное, вон какие лица довольные, и хоть мне не хочется их будить, но надо. Не буду же я тут один страдать?
- Подъём, - негромко сказал я, ещё и по двери постучал, чтоб уж точно услышали.
Как они подскочили!
- И чем это вы тут занимаетесь? - с подозрением спросил я, а сам кое-как держусь, чтоб не рассмеяться, больно уж у них лица виновато-ошарашенные.
- Ничем, честно-честно, - ответил Кузя, потихоньку отползая подальше от Леона. - Мы просто фильм смотрели и тебя ждали.
Угу, так я и поверил. Но, в общем-то, это их дело и их жизнь, так что лезть не буду.
- Ладно, хватит валяться, давайте поужинаем, раз уж обед я пропустил, а потом пойдём гулять. Вам ведь, наверное, скучно было целый день тут сидеть, - и тихонько под нос добавил, - да и мне стоит проветриться. Надеюсь, на свежем воздухе голова хоть немного пройдёт и мне станет полегче.
За ужином я снова пристал к парням с расспросами. Ну нравится мне их смущать, нравится, что тут такого.
- Так всё-таки, что вы весь день делали? Неужели только телик смотрели?
- Ну почему, - ответил Кузя, - мы ещё и уборку сделали. Разве ты не заметил, как вокруг чисто?
- Он меня пол мыть заставил, - обиженно буркнул Леон. - И пыль вытирать. Представляешь, меня, вампира, возраст которого перевалил уже за сотню лет, заставили ползать на коленках с тряпкой и вытирать грязь.
Да уж, Кузя в своём репертуаре. Кроме того, что постоять за себя может, он у меня ещё и чистюля. Это я не слишком слежу за чистотой: пройти можно, за мусор не запинаешься, и ладно, а рыжик такого не приемлет, вон даже вампира припахал.
Я иногда задумываюсь: кто он для меня, и кто я для него? Попал Кузя ко мне как раб, но даже спустя время, когда он давным-давно стал для меня другом, рыжик не захотел снять ошейник.
"Как бы ты не относился ко мне, какие бы вольности ни позволял, ты всё равно останешься для меня хозяином. Любимым хозяином. А ошейник..., это как знак..., символ, что я принадлежу только тебе. И я буду с гордостью носить это украшение", - сказал он тогда. Я не стал настаивать. Раз хочет - пусть носит.
Огненный, взрывной и беспокойный как внутри, так и снаружи, он, однако, всегда оказывался рядом со мной, когда мне было особенно плохо. И всегда знал, когда нужно что-то сказать, а когда стоит промолчать. Кузя мог дурачиться, вести себя как клоун, но это только для того, что бы вывести меня из депрессии и хоть немного поднять настроение. Если бы не он, даже не знаю, что бы я с собой за это время сделал, наверное, руки бы наложил. А так, по-детски наивная улыбка, большие, изумлённые, глаза и множество вопросов: отчего, почему и зачем? Он не давал мне погрузиться в себя, постоянно тормошил, что-то спрашивал, а потом выдавал очередную глупость. Как я понимаю, всё это делалось не потому, что он действительно что-то не понимал, а лишь за тем, что бы отвлечь, заставить переключиться на другое.
Вот и сейчас я с улыбкой слежу за их перепалкой с Леоном.
- Посуду моешь ты, - дожевывая свой омлет, сказал Кузька.
- Почему это я? - отложив вилку в сторону, вопросительно посмотрел на него Леон. - Я и так сегодня столько наубирался и намылся, сколько за все свои сто лет не делал.
- И ещё будешь, - спокойно добавил рыжик, запивая омлет чаем. - Ты же должен оправдать наше доверие. И потом, я готовил, значит, тебе посуду мыть, или прикажешь это сделать хозяину? - саркастически взглянул Кузька на вампира.
Мне конечно приятно, что мои ребята даже мысли не допускают, что я должен что-то делать по дому, хоть совесть и жужжит где-то на периферии сознания, о том, что это не хорошо, что так неправильно, но я старательно её задавливаю - мыть посуду мне тоже не хочется.
Леон всё же пошёл мыть посуду, правда, при этом недовольно бурча себе под нос:
- Я всё понимаю, только никак не возьму в толк, что общего между доверием и мытьём посуды.
- Ну как же, - ответил Кузя, вольготно развалившись на стуле. - Всё начинается с малого, сегодня я тебе посуду доверил мыть, завтра может быть, комнату доверю пропылесосить, а там может и до чего большего дойдет.
- До чего же? - заинтересовано спросил Леон.
- Ну-у-у, - задумчиво глядя в потолок, протянул рыжик. - А там я тебя может и до стирки допущу.
Фарфоровая чашка, до этого спокойно намыливаемая Леоном, выпала у него из рук, и упав на пол, разлетелась осколками. По-видимому, перспектива превратиться в домохозяйку не очень прельщала вампира.
-Эй, ты посуду-то не бей, не переводи хозяйское добро, она, межу прочем, не казённая, а купленная на кровные денежки, заработанные потом и кровью, - отчитал Леона рыжик. - Вот видишь, ты даже посуду нормально вымыть не можешь, а ещё на что-то большее претендуешь. Вот и скажи, как тебе после этого доверять? - укоризненно посмотрел Кузя.
Тихонько посмеиваясь, я направился к себе в комнату, оставив этих двоих разбираться в вопросах доверия. Я-то знаю, что Кузька так прикалывается, а вот понимает это вампир или нет, могу только догадываться.
Пока я переодевался для прогулки по городу, парни видимо пришли к взаимному согласию, так как, выглянув из комнаты, я увидел их уже одетыми и готовыми к нашему дальнейшему времяпровождению.
Совершенно обычный подъезд городской многоэтажки: тусклые лампочки слегка светят, запыленные окна на площадках между этажами, старые облупившиеся стены. Ребята идут позади меня, шутят и подтрунивают друг над другом, я же только улыбаюсь, слушая их разговор.
И вдруг...
Он сидел на грязном подоконнике, задумчиво глядя вдаль и отрешенно выводя рукой на мутном стекле какие-то только ему ведомые письмена. Он выглядел так тоскливо и одиноко, так потерянно, а я... Я не мог ничего сказать. В горле, словно ком встал, мешая вздохнуть и не давая словам вырваться наружу.
- Вел, - сипло выдохнул, сам не узнав своего голоса.
- Я волновался, - услышал я в ответ его усталый голос.
И взгляд... Смотрит, словно в последний раз, и никак не может насмотреться, запечатлевая в памяти всё, до последней детали. Словно я сейчас исчезну или оттолкну, и он уже смирился с этим, только вот сейчас, в последний раз увидеть. Ни упрёков, ни обвинений, ничего.
Я растерян, мне стыдно. Ведь я тогда вспылил, обиделся, убежал, бросив всё, как какой-то малолетка, не подумав, что могу этими действиями причинить боль своим близким.
- Прости.
Опускаю голову не в силах посмотреть Велу в глаза. Как же мне стыдно, ведь даже потом я не вспомнил, продолжая жалеть лишь себя.
А он подходит, обнимает за плечи, притягивая к себе, зарываясь лицом в мои волосы:
- Не исчезай так больше. У меня кроме тебя никого нет.
Простил, не злится и даже не осуждает. И от этого я чувствую себя ещё более виноватым.
Сколько мы стояли так на площадке, я не знаю, Лео с Кузей ушли, деликатно оставив меня наедине с братом.
- Вел, а как ты меня нашел?
Было приятно стоять так и чувствовать родное тепло рядом, но ещё было чувство неловкости, словно я присвоил себе чужое. Ведь я не совсем брат Вела, а это значит, что я опять обманываю его.
- По крови малыш, по крови. И, что бы там ни было, но кровь у нас общая.
Да, общая, только вот душа уже совсем другая. И наверно я поступлю сейчас неправильно, но мне хочется, чтоб любили и с обожанием смотрели именно на меня, а не на ушедший призрак прошлого. И словно в омут с головой.
- Вел, прости меня, - сказал, отстраняясь, - я не мог тебе раньше сказать, что ты не совсем мой брат. То есть брат, но... так получилось, что я не совсем я, в общем, я сам запутался, - обреченно опустив голову, я боялся взглянуть на Велиара.
- Глупышка, - взъерошил он мои волосы, - я знаю, но для меня это мало что меняет.
- Правда? - счастливо посмотрел я на него.
Знаю, я эгоист, и опять думаю лишь о себе, но мне не хотелось терять Велиара. Он стал для меня семьёй, тем якорем, к которому мы всегда возвращаемся. Каждому нужен кто-то, кто примет его таким как есть, кто будет ждать, любить, не за что-то, а просто так, и потерять это - значит снова остаться одному.
- Правда, ведь ты же брат мой. Брат...
Как в кино, поймал я себя на мысли, хотя с некоторых пор вся моя жизнь один большой фантастический фильм.
- Я люблю тебя, - совсем тихо прошептал Вел, снова обняв меня.
- Как брата? - посмотрев на него, улыбнулся я, даже не сомневаясь в положительном ответе. Ведь по-другому не может быть, ведь правда. Правда? Иначе это будет слишком много для меня.
- Да, как брата, - вернул мне улыбку Вел. Только вот почему глаза такие грустные, почему он отводит взгляд?
- Братик ты чего, - забеспокоился я.
- Устал немного, пока тебя искал, всё-таки ты хорошо спрятался.
С силой проведя рукой по лицу, он снова посмотрел на меня, на этот раз ничего такого я не заметил.
- Вот я свинтус. Ты же, наверное, есть хочешь, да и отдохнуть тоже, - всполошился я.
- Да нет. Не то, что бы очень, я скорее не физически, а психически устал. Всё-таки переживал, да и думал много, - и сразу же, не давая мне снова заняться самоедством, на тему, какой я плохой и сколько беспокойства я успел причинить близким, спросил. - Вы куда-то шли, можно я с вами?
- Да мы с ребятами просто погулять пошли, - пожал я плечами. - И, если ты действительно не устал, то можешь пойти с нами.
- Не устал. По крайней мере, ещё пару-тройку часов на ногах продержусь.
Вэлиар
Огромные дома похожи на муравейники. В них много норок-квартир, они набиты под завязку людьми, такими же злобными как муравьи, и где-то тут сейчас живет его Эл.
Найдя нужный дом, Велиар долго не решался войти. Во-первых, он банально не мог попасть внутрь, так как двери открывались только по коду, который он, естественно, не знал, во-вторых, он боялся. Боялся, что Эл не захочет его видеть. Ведь в том, что Элизар исчез из их мира, есть и его вина. Недоглядел, не уберег, и сейчас приходится стоять и смотреть на окна дома, гадая за которым из них находится его Эл и мучаясь сомнениями. А окна смотрят на тебя, словно распахнутые в беззвучном крике рты беззубых старух, и жутко становится, чувствуешь себя букашкой, окруженной многоглазыми великанами с укором смотрящими чуть ли не в самую душу.
Но вот дверь открылась, кто-то из жильцов решил выйти наружу, и Велиар проскользнул внутрь. Поднявшись на нужный этаж, он уже было занес руку постучать в дверь, но опять остановился в нерешительности. В конце концов, так и не постучав, устроился на подоконнике этажом ниже ждать, решив, что если судьба будет благосклонна, то Эл сам скоро выйдет к нему, а нет - то когда нужно демоны могут быть очень терпеливы.
День постепенно сменялся сумраком вечера, а Велиар всё так же сидел на одном месте, мысленно представляя свою встречу с Элом, думал, что скажет ему, но каждый раз мысленный диалог заканчивался, так и не начавшись, он просто не знал что сказать, как начать разговор.
Может быть, слаб я?
Может быть, трус?
Трудно в себе самому разобраться.
Был, и не раз,
В непростых ситуациях
И не боялся,
А тут вот - боюсь
Велиар так задумался, что пропустил тот миг, когда на лестнице появился Эл. Очнулся только тогда, когда почувствовал на себе его взгляд.
Парнишка смотрел на него так виновато, словно это он был в чем-то виновен.
- Вел, - то ли всхлип, то ли стон.
А горло перехватывает спазм, и вдруг понимаешь, что вот это белобрысое чудо совсем одно здесь, в этом чужом и враждебном мире. Один, и его некому было закрыть, защитить, уберечь или хотя бы просто поддержать в трудную минуту. Смотришь и видишь, как он изменился: бледная, почти до прозрачности кожа, синие тени под глазами, а ещё Эл как будто, подрос и стал старше. Смотришь и снова боишься потерять.
Взглядом задеть
Или словом обидеть,
Жестом неловким спугнуть тебя:
Вдруг
Чудо закончится -
И не увидеть,
Как рассыпается сказочный круг.
Удается только сказать, что волновался, а он, глупышка, просит прощения, и нет силы удержать себя, чтобы не подойти и не обнять.
Новая встреча...
О, как же ты близко!
Смотришь в глаза, словно в душу, -
Насквозь,
Я замираю на лезвии риска
И ничего не беру на "авось".
А он как котенок ластится к твоим рукам, требуя внимания и тепла. И вдруг отстраняется... Не брат, что ж, он это уже знает. Эл опускает голову, словно это он виноват в этом. Но ведь это не так! Заверяешь его, что ничего не изменилось, лжешь, конечно, но эта ложь стоит той улыбки, такой открытой, тёплой, словно солнечный лучик. Радуешься вместе с ним, заразившись его весельем, и пусть сердце щемит от невысказанных чувств, одно то, что он рядом, согревает тебя.
Эта открытость - без капли сомнений.
Вводишь в свой мир -
Замирает душа!
...Падают листья под ноги, шурша, -
Воспоминания светлых
Мгновенья.*
*Стихи Андрея Белянина.
Элизар
Мы гуляли до поздней ночи. Просто ходили по улицам города, изредка забегая в небольшие кафешки, чтобы согреться и выпить что-нибудь горячее. Говорили обо всем и ни о чём, или просто шли молча, и я как маленький ребенок держал за руку Вела, радуясь, что он рядом.
Лео с Кузей шли позади нас, даже не думая вмешиваться. Кузю Вел и так знал, а Лео я ему представил.
- Знакомься братишка, это Леонхард, он вампир, но ты не пугайся, кусаться не будет, он мне клятву верности дал.
Я хотел удивить брата, ошеломить таким соседством, но ничего не получилось, он лишь только кивнул на учтивый поклон Лео и всё. Даже как-то неинтересно стало.
А потом, нагулявшись, мы сидели на кухне, и пили горячий сладкий чай с лимоном. Было так по-настоящему тепло и уютно, словно мы все большая дружная семья, даже мои парни. Дальше я всех раскладывал спать. Квартиру, конечно, я снял большую, но она не дворец, где каждому свои покои, так что некоторым пришлось потесниться. Хотя, мне кажется, что Леонхард с Кузей были совсем не против спать в одной спальне, уж Лео-то точно.
Ну вот, всех спать уложил, а самому не спится. Уже весь извертелся, а сна ни в одном глазу. Потихоньку встав и одевшись, я на цыпочках вышел из квартиры. Говорят, дышать свежим воздухом перед сном полезно для этого самого сна, вот и проверим.
Поднявшись на верхний этаж, я открыл люк на чердак. Правда там было закрыто на замок, но что мне он - дёрнул посильнее, он и отвалился.
Час волка, где-то между трёх и четырёх часов ночи. Говорят, в этот час наружу выползает вся нечисть. Не знаю, не видел, но город в это время затихает, словно боясь кого-то вспугнуть, или сам прячась от кого-то. Лёгкий морозец пощипывает кожу, свет фонарей большого города, отражаясь от лёгких перистых облаков, мешает разглядеть звёзды, только самые крупные видны на небосклоне. Тишина, и только изредка где-то вдалеке проносится по дороге запоздалая машина.
И в этой тишине особенно чётко слышен скрип открывающейся двери нашего подъезда. Мне стало интересно, кому это тоже ночью не спится. Странно, Леон. А он-то куда собрался? Я-то думал, что до утра их с Кузей из спальни ничем не выманишь, но видно ошибся. Интересно. И хотя говорят, любопытство сгубило кошку, но я-то не кошка, так что прослежу-ка я за ним, тем более всё равно спать не хочется, а делать нечего. Сказано - сделано, раскрываю крылья и, как какой-нибудь бэтмен, следую за Леоном по крышам.