Поднимавшееся солнце уже освещало все вокруг. Однако громада Дремучего леса тёмным пятном распростёрлась вдоль горизонта. Лишь редкие лучи Солнца прорывались сквозь переплетение веток и стволов к земле. Поговаривали, правда, что где-то там, в глубине леса можно найти места, освящённые солнечными лучами, на которых зеленела трава и росли цветы. Так ли это на самом деле никто сказать не мог, поскольку вот уже несколько десятков лет не находилось смельчака, который смог бы отправиться туда. А если кто и отваживался, то притаившаяся в глубине леса тьма пугала их и они возвращались обратно, рассказывая в своё оправдание все возможные небылицы о непроходимости леса и нежити, не дававшей им продолжить путешествие. Людская молва подхватывала эти рассказы, и они обрастали все более и более диковинными подробностями.
Кощей, стоявший на верхнем балконе своей башни и любовавшийся рассветом, невольно хмыкнул. В непроходимость леса он, конечно же, не верил. Когда-то давно весь этот лес вместе с замком принадлежал его предкам. Теперь от замка остались развалины, с чудом уцелевшей башней. А в лесу вовсю хозяйничала нечисть и ладно бы, если родные лешие, кикиморы, да волкодлаки. Баба-Яга говорила, что видели троллей, гоблинов, упырей, а кое-где даже темных эльфов. А она женщина серьезная, зря молоть языком не будет.
Баба-Яга, она же Глафира Аркадьевна Ягодина, приходилась Кощею дальней родственницей, так "седьмая вода на киселе". Однако в "годину черных дней", как выражаются некие мохнатые поклонники эпистолярного жанра, стала для маленького Кощея родной бабушкой, которая и вырастила его. Сам Кощей, еще недавно именовавшийся Кириллом Петровичем Кощеевым, никого кроме бабы Глашы из родственников не помнил. "Сгинули они", - отвечала она на его вопросы.
Все свое детство и отрочество, он провел с бабушкой в деревне "Большие Ухабы", став постарше отправился в город, где успешно поступил в институт. И вот теперь он стоит на балконе единственной уцелевшей башни некогда величественного замка и предается созерцанию бывших владений своего рода.
- Эх, люблю я эту пору, - раздалось за спиной у Кощея, - как там у Чехова? Уже рассвело и взошло солнце, засверкал кругом лес.
- Конец цитаты, - пробормотал, обернувшись, Кощей.
В проеме балконной двери стоял огромный белый кот.
- Жаль я тебя в детстве не утопил, а следовало, - со вздохом сказал Кощей, - вот взял да и почитал более достойную литературу. А то цитатами кидаешься, а к месту или нет уже неважно, еще и ученым себя называешь.
- Почитывал я, почитывал более достойную литературу, - голосом Матроскина произнес кот, - и ведь это, несмотря на то, что Вы "ваша Бессмертность" ничего, кроме сказок домой из библиотеки не носили. Ну а сказки я и сам сочинять могу. И Ученым не я, а молва народная меня величает.
Кот развернулся, собираясь уходить, но вдруг спохватившись, сказал:
- Вас там по блюдечку вызывают, серебряному.
"Эх ты цитатник пушистый", - беззлобно подумал Кощей. На самом деле никакой неприязни к коту или, если угодно, к Котофею Васильевичу, он не испытывал. Наоборот, во время долгих отлучек бабы Глашы кот являлся его единственным спутником и собеседником, а точнее сказать, слушателем. И кто мог подумать, что этот белый и пушистый еще и разговаривать умеет.
Еще раз, взглянув на утренний Дремучий лес, Кощей быстро направился внутрь башни. По "блюдечку" его могла вызывать только Баба-Яга, а ее заставлять ждать ему не хотелось.
Внутри несмотря на огромные размеры башни, находилась всего одна комната, спартанского вида. Небольшие выцветшие гобелены украшали стены, на двух окнах висели потрепанные занавески странного цвета, в котором все же угадывались фиолетовые оттенки. Как и на внешних стенах, внутри комнаты в некоторых местах виднелись следы бушевавшего здесь, когда-то пожара. В дальней от балкона части располагался камин, в котором сейчас догорала пара поленьев. Справа от него чуть ближе к окну стояла довольно большая кровать. Центр комнаты занимал массивный дубовый стол, за которым можно было разместить Черномора с половиной его богатырей. На столе лежало серебряное блюдечко в центре которого очень быстро кружилось наливное яблочко, при этом тарелка издавала легкий звон.
Кощей подошел к столу и нагнулся над этим сказочным средством связи. Яблочко среагировало на это, двинувшись по кругу от центра тарелки. Движения его все убыстрялись и на блюдечке стало появляться изображение. Сначала смутное оно по мере движения яблока становилось все четче. Наконец, на "экране" блюдца появилось лицо не молодой, но и не очень старой, женщины, которой сторонний наблюдатель дал бы лет 50 не больше. Естественно, это была Баба-Яга. Она ни капли не походила на тот образ из советского кино, который был запечатлен в памяти Кирилла, и столь удачно и даже гениально сыгранный Георгием Милляром. Нос ее не загибался крючком, а изо рта не торчали клыки. Волосы опрятно уложены под красный платок, а одежда нисколько не походила на лохмотья, в которые А.Роу наряжал свою героиню. Да и сам Кощей, надо заметить, не походил на двойник из фильмов, исполненный все тем же актером.
- Никак ты исхудал Кирюшенька, - всполошилась Баба-Яга, - кушаешь хорошо и вовремя? А то замоталась я тут, выбраться к тебе не могу.
- Да хорошо я питаюсь, - смутился Кощей, украдкой взглянув на кота.
Нужно сказать в последнее время питался он кое-как, не перебивался с хлеба на воду, конечно, но режим не выдерживал и ел что получиться. Баба-Яга в бытность свою бабой Глашей за режимом питания следила строго, да и сейчас постоянно присылала ему различных гостинцев, приготовленных самолично. А кот как ее правая рука следил, чтобы любимый внук, он же по совместительству гроза всех и вся, питался вовремя, соблюдая режим. Кот, умасленный частью присылаемых гостинцев, Кощею с этим не надоедал, разумно предположив что "сам мальчик большой, сам и разберется". Бабу Ягу в сей договор, естественно, не посвящали, ибо кара обоих ждала ужасная и неминуемая.
- Ну и хорошо. Я что звоню Ваша Бессмертность, - тон ее голоса сменился с заботливого на официальный, - тут в Триседьмом государстве Василиса пропала.
- Это какая же Прекрасная или Премудрая, а может, у вас и еще какие есть? - спросил Кощей.
- Премудрая, Василиса Прекрасная в Трипятом государстве живет. И, вообще, старших перебивать нехорошо, - поучительно сказала Баба Яга.
- Ну, пропала и пропала, нам то что? - пожал плечами Кощей.
- Да нашли в её опочивальне записку, в которой говорится, что похитил её никто иной как Вы, Ваше Бессмертное Кащеество, - глаза бабки сузились, и она пристально посмотрела на внучка.
Кощей никогда не мог устоять перед этим ее взглядом.
- Ну, я тут ни при чем, - поспешил откреститься он, - целыми днями сижу в этой башне, как Рапунцель, разве что косу не плету. Вон, кота своего спроси.
Позади послышалось возмущенное фырканье. Кот явно не хотел признавать свою филерскую роль.
- Вы уверены, что ни при чем? - не успокаивалась Яга, зыркнув для порядка еще и на кота, - ладно верю, верю.
- В общем, Кощеюшка, причем ты или ни при чем, а расхлебывать это нам предстоит. Поскольку муж Василиски, светлый принц Ильвандорил, собирается на тебя в поход.
- Кто? - удивленно спросил Кощей.
- Иль-ван..., тьфу ты, - в сердцах сплюнула Баба Яга, - Иван - царевич по-нашему.
- Его мама, двоюродная сестра нашего царя Гвидона, когда-то вышла замуж за принца заморского и уехала к нему жить. Но не срослось у них там и пришлось ей вернуться. Вот и пристроила сыночка к управлению, - разъяснил Ученый Кот
- Я же Василису не похищал, я ее в глаза не видел!
- Видел или не видел, это дело второе, а первым делом надо подумать как вам его встречать - привечать, - задумчиво проговорила Баба Яга, - уговор с Гвидоном помнишь? Вот то-то.
- Почему это "вам", - возмутился кот.
- Потому что я отправлюсь на поиски Василисы. Чую что не похищал ее никто, а сбежала она от супруга законного в незаконно полученный отпуск. И крутится сейчас в научных сферах. Поэтому вы вдвоем, - Яга пристально посмотрела на кота, который под ее взглядом сжался и взъерошился, получился такой хомяк переросток, - и устроите теплый прием Ивану-царевичу.
- Да как же мы его отвлечем, - возмутился Кощей, - недели не прошло, как королевич Елисей приезжал с "великой" миссией очищения. Змей Горыныч до сих пор две головы никак прирастить не может. Три ведра живой воды израсходовали, а бальзама чудодейственного и не сосчитать.
Как бы в подтверждение его слов во дворе послышался то ли всхлип, то ли стон трехглавого дракона. Кощей не на шутку тревожился за своего трехголового друга. Несмотря на то что с Горынычем знаком недавно, он привязался к нему всем сердцем. А Елисей, сто репьёв ему в сандалии, похоже, использовал заговоренный меч или святую воду. Вот головы и приживаются с большим трудом.
- Ничего, немаленький уже, - прервал его размышления голос Бабы Яги, - вон Котофей Васильевич тебе поможет.
Кощей посмотрел на кота, такое уважительное обращение о себе тот слышал нечасто. И поэтому сейчас готов рвать землю и есть когти, лишь бы угодить старушке.
- Ну, всё, пора мне. Ты, главное, не забудь то, чему я тебя учила, - в ее голосе проскользнули нотки беспокойства, - всё отбой.
Картинка на блюдечке моргнула и Яга пропала. Кощей несколько растерянно посмотрел на кота, тот пожал плечами.
Ильвандорил, он же Иван - царевич, был по не обыкновению своему весел и активен. Будучи племянником царя Гвидона, он прибыл в тридевятое царство по настоянию своей матушки, поднабраться опыта в правлении. Вот и правил теперь в этой глухомани, которую местные гордо именовали Триседьмым государством. Взвалив все дела по управлению на свою жену, Василису Премудрую, он маялся со скуки, не зная чем бы ему заняться. Охота, любимое развлечение, представлялось делом трудным и даже опасным. Так как в местных лесах не то, что лань подстрелить, зайца поймать было делом затруднительным. Лес, на опушке редкий, через пару десятков шагов становился практически непроходимым, как будто не хотел пускать внутрь себя никого. Да и зверье в лесу было какое-то дикое. Олени не убегали в страхе от охотника, а так и норовили поддеть его на рога. А еще поговаривали, что в глубине леса водилась нечисть. Сам Ильвандорил ее не видел, но до сих пор с дрожью вспоминал один случай приключившийся с ним в начале его правления.
Тогда будучи в изрядном подпитии, он со своими собутыльниками отправился на охоту. Они и не заметили, как забрели в чащобу. Вокруг становилось все темнее. Ильвандорил уже стал подумывать о возвращении домой, как вдруг все звуки в лесу разом смолкли. Стало не слышно щебета птиц и шума ветра. А в глубине леса вдруг затрещало, раздался то ли стон, то ли рёв. Ильвандорил похолодел от ужаса, а его спутники бросились без оглядки бежать. Потом они рассказывали, что это был Леший, смотритель здешнего леса. Некоторые уверяли, что даже видели его тогда в глубине леса. Сам царевич так и не понял, что он тогда увидел, может, спьяну померещилось, а, может, и нет. Но с тех пор он вглубь леса, ни ногой.
Другое местное времяпрепровождение, под названием рыбалка, всегда заканчивалось пьянкой. Поначалу Ильвандорилу это даже нравилось, но под влиянием супруги он на рыбалку ходить перестал. Других развлечений в округе не было. Ну не ходить же ему, царскому племяннику, высокорожденому эльфу хоть и наполовину, в лес по грибы да ягоды, или заниматься кулачными боями. Что каждую пятницу устраивало местное мужское население. Ильвандорил подумывал облагородить сие мероприятие, устроить турнир и возможно получать с этого какую-нибудь прибыль. Однако в голову, как всегда, не лезло ни одной умной мысли как провернуть все это в здешних условиях.
Но неожиданно его мольбы были услышаны, судьба посылала ему возможность совершить подвиг. Да не какой-нибудь, а всем подвигам подвиг, о котором можно будет и потомкам рассказать и обществе похвастаться. Местная страшилка об ужасном Кощее Бессмертном неожиданно обрела под собой почву. Василиса была им похищена. Ильвандорил так и не смог понять что же, а, точнее, кто же такой этот Кощей. Толи местный чернокнижник, то ли вурдалак, а, может, это восставший скелет некогда могучего колдуна. Местные легенды на сей счет давали очень противоречивую информацию. Но в одном они всё же сходились, убить сие чудо-юдо дело хоть и хлопотливое, но нетрудное и, главное, не очень опасное.
Оттого и пребывал сейчас царевич в благодушном настроении. Подвиг совершит, да и перед женой своей покрасуется. Втайне, конечно, сожалел Ильвандорил, что не со Змей Горынычем биться предстоит. Вот это подвиг, дракона победить, да еще и трехглавого. Но ничего поделать с этим он не мог, поэтому и не горевал он сильно.
Стал Ильвандорил собираться в поход. Местное боярство и купечество по сему случаю устроили пир. И как тут заведено, традиции понимаешь, длился он три дня и три ночи. Лишь к середине четвертого дня смог царевич избавиться от сильной головной боли и подняться с постели.
"Никак это происки злой силы", - подумал он.
Опрометью, бросился он на конюшню, повелевая принести ему доспехи ратные да оружие боевое.
Сидя в седле и осматривая толпу провожающих, которая возникла как по мановению волшебной палочки, Ильвандорил уже не раз ловил на себе восхищенный взгляд молоденьких барышень. И надо сказать не зря, чем - чем, а уж красотой его бог не обидел.
"Нужно что-нибудь сказать, достойное момента", - подумал царевич, - "чтобы было, потом о чем в летописях упомянуть".
Но, к сожалению, ничего путного в голову не лезло. Тогда он, многозначительно подняв руку, сказал:
- Н-но, поехали, - и пришпорил коня.
Толпа взорвалась восторженными воплями, на дорогу полетели охапки цветов.
* * *
- Он сказал, поехали, он взмахнул рукой, - нараспев продекламировал Ученый кот, отрываясь от "видеоблюдца".
Они с Кощеем вот уже битый час наблюдали за отъездом Ивана царевича.
- Таким Макаром он до нас и через месяц не доберется, - задумчиво сказал Кощей, покосившись на кота.
После разговора с Бабой-Ягой, Кот развел бурную деятельность. Тут же объявив о необходимости ввода чрезвычайного положения и созыва военного совета. Кощей спорить не стал, положение объявили, совет созвали. Кроме Кота и Кощея в совет вошел Горыныч, которому все же удалось с грехом пополам прирастить свои головы. И теперь с перебинтованными шеями он лежал на балконе, просунув свои головы в комнату. И вот уже три с половиной дня, с перерывами на еду и сон, следили они по "видеоблюдцу" за сборами царевича.
- И стоило панику поднимать, положения эти чрезвычайные объявлять. "Все пропало! Гипс снимают, клиент уезжает!", - на удивление писклявым голосом спародировал он кота, - три дня тут безвылазно сидим.
- Бабе-Яге виднее, когда панику поднимать, а когда нет, - прищурившись, промяукал кот, - да и положение чрезвычайное объявлять положение обязывает, традиции, так сказать.
- Ну, Бабе-Яге оно, конечно же, виднее, - троекратным эхом пробасил Горыныч, - но вот четвертый день уже сидим, совещаемся, а царевич еще со двора не выехал.
- Вот и я говорил, нужно бочку другую медку с вином им подогнать, тогда они еще дня три попировали, - проговорил Кощей.
- Что ты, что ты, - хором воскликнули три головы и кот, - неужто мы басурмане какие-то, царевичей опаивать, мы же русская нечисть, и положение нас обязывает бой принять.
- Да и где ты возьмешь золота на бочки эти, - добавил кот.
Кощей невольно нахмурился, золота у него было мало, хватало лишь на пропитание для них троих.
"Там царь Кощей над златом чахнет", - невольно вспомнилось ему, - " Эх! Почахнуть бы хоть немного".
В сокровищнице у него символически лежал один золотой.
- Ехал, долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли, - оторвал Кощея от грустных раздумий голос Кота, - а доехал всё-таки до городских ворот.
- Ну и нам пора собираться, - поднялся со стула Кощей, - в путь-дорогу, так сказать.
- Действуем по заранее намеченному плану! - приосанившись, начальственным голосом сказал Кот.
- Угу, - согласился Кощей и неожиданно добавил, - Вот только "в недрах моей системы, благодаря моему чуткому руководству".
- Нужно несколько усилить тезис о чуткости Вашего руководства, - парировал Кот, выходя из комнаты.
- Усилим, - сказал Кощей, выходя следом.
- Ну, вот и поговорили, - растерянно пробормотал Горыныч, переглянувшись сам с собой.
* * *
Долго еще стояли в ушах Ивана-царевича восторженные вопли толпы, а боевой скакун до сих пор дожевывал подобранный букет. Настроение у Ильвандорила было приподнятым. Жизнь представлялась царевичу безоблачной и пестрой. Вокруг дороги, по которой его направили знающие люди, разноцветным ковром лежали луга, на голубом небе не облачка, в дали изумрудной полосой простирался лес. Конь неспешно трусил по дороге, которая светлой лентой через зеленные поля добегала до опушки леса. Блаженствуя под солнышком и созерцая идиллическую картину природы, Ильвандорил и не заметил, как доскакал до леса. И тут новоиспеченный герой осознал, что в принципе не знает, куда держать путь. Все что ему известно, он почерпнул из местных сказаний. В них всегда главному герою в самый нужный момент кто-нибудь помогал. Однако дорога перед ним лежала одна и, рассудив, что хоть направление-то ему дали верное, решил он продолжить свой путь.
Дорога, поначалу бежавшая вдоль опушки, стала сворачивать в сторону леса. Ильвандорил заволновался, помня свое последнее посещение леса, но вокруг все так же щебетали птицы, светило солнышко, зеленела листва. С нетерпением высматривал он кого-нибудь или чего-нибудь, чтобы узнать, как добраться ему до Кощеева царства. Неожиданно дорога свернула влево, огибая небольшой холм, за которым взору царевича предстала полянка с пеньком прямо посередине. На пне в данный момент восседал некий старичок в зеленной рубашке, подпоясанной желтым кушаком, на ногах серые штаны и лапти. Всю картину довершала огромная соломенная шляпа, нахлобученная на голову.
"Вот оно, начинается", - радостно подумал Ильвандорил, направляя коня в центр поляны.
Он с усилием попытался вспомнить как же там, в сказках вели себя герои при таких встречах. Как нужно поздороваться и что говорить потом, дабы получить помощь. В голову, как всегда ничего не приходило.
- Здравствуйте, дедушка! - не придумав ничего получше, поприветствовал он незнакомца.
- Здрав будь и ты, гой еси, добрый молодец! Куда путь держишь? Дело пытаешь, аль от дела лытаешь? - ответил ему дед, - Как тебя звать, величать.
- Чего? - спросил Ильвандорил растерянно, поскольку из всего сказанного мало что понял.
- Как зовут тебя, куда едешь и зачем? - понятнее повторил свой вопрос старичок.
- А, понятно, - улыбнулся Ильвандорил, - зовут меня Ильван..., Иван - царевич, а еду я в поход на Кощея Бессмертного.
- Ух ты! Что ж, то дело доброе, не буду тебя задерживать, - ответил старичок, отворачиваясь от него.
- Ты дед - это, погоди, я чего спросить хотел, - затараторил Ильвандорил, - дорогу до Кощеева царства не подскажешь?
- Эх, молодежь, - повернувшись, ответил дед, - вот ты бы для начала спросил, как меня звать велича..., тьфу ты, как меня зовут. Что я тут делаю один в лесу, а вдруг мне помощь нужна. Продемонстрировал тем самым свою вежливость и уважение к старшим. А тебе сразу возьми да выложи путь к Кощею.
- Прости дедушка, - раскаянно, как ему казалось, проговорил Ильвандорил. Он вспомнил, что в легендах, слышанных им, от героя всегда требовалось выполнить небольшое поручение, после чего ему оказывали всестороннюю помощь.
- Как зовут тебя старче, чем ты тут занимаешься, - спросил он деда.
- Зовут меня, внучок, - последнее слово дед подчеркнул усмешкой, - Старичком-лесовичком. В лесу я грибы-ягоды собираю, запасы на зиму делаю. Может, поможешь мне старому?
- Так чем помочь, дедушка? В грибах да ягодах я не разбираюсь.
- Да вон гляди, там у края поляны лукошко мое с грибами лежит. Принеси ты мне его сюда, а то притомился я, - и дед устало опустил плечи.
Ильвандорил спустился с коня и бегом бросился в указанную сторону. Подбежав к краю поляны, он обнаружил там лукошко, доверху наполненное грибами, в которое без труда мог поместиться он сам, если бы свернулся "калачиком".
"Это как же он его сюда дотащил?" - почесав в затылке, подумал царевич. Он попытался поднять лукошко, однако, то даже не сдвинулось с места.
"Да что же там за грибы такие, по полпуда каждый?", - подумал он, прикладывая все усилия, чтобы оторвать лукошко от земли. Наконец ему это удалось и, пыхтя и сопя, он маленькими шажками понес его к деду. Несмотря на то, что расстояние между ними не превышало и десяти шагов, с Ильвандорила сошло семь потов. Но все же, хоть и с несколькими остановками, он преодолел разделявшее их расстояние.
- Вот твое лукошко дедушка, - сказал он, утирая со лба пот.
- Ой, спасибо тебе Иван царевич! Вот помог ты мне старому. За доброту твою и уважение помогу и я тебе советом дельным да словом добрым, - улыбнувшись, сказал дед.
- Мне бы дорогу к Кощею показать, пыхтя, повторил свою просьбу Ильвандорил.
- Ох, и не легкое это дело дорогу до Кощеева царства найти и словами-то ее не описать. Но и это еще не самое трудное. Трудно самого Кощея победить будет, бессмертный он. - В задумчивости проговорил дед, - Но есть у меня некие связи в тамошнем царстве. Попробую я помочь. Отправлю я тебя к знакомцу моему, а уж он все про всех знает и подскажет как Кощея извести.
- Вот это здорово! - не удержал своей радости Ильвандорил.
-Здорово да не совсем, остудил его пыл старичок-лесовичок, - дорога к нему посложнее, чем к замку Кощееву. Но есть у меня средство одно, волшебное, которое может тебе помочь в этом. Да вот обещал я ему, что отдам средство - это человеку мною испытанному.
- Какое еще испытание? - изумился Ильвандорил, покосившись на лукошко.
- Да не сильно трудное, надо загадку отгадать, поспешил успокоить его дед.
- Ну, давай сюда свою загадку, - несколько успокоившись, поспешил продемонстрировать свою готовность Ильвандорил.
- Конь стальной, хвост льняной, что это? - спросил дед.
- Не знаю, - еле слышно ответил царевич после некоторого раздумья, - я стальных коней отродясь не видел. Не водятся они здесь. Ты дед давай загадывай о чем-нибудь известном.
- Так ведь это образ такой, аллегория, - удивлено и в то же время несколько испугано сказал дед.
- Вы бы деда не обзывались, а другую загадку загадали, - обиженно сказал юноша.
- Ну, другую, так другую, - успокаивающе проговорил дед, - сидит дед, во сто шуб одет, кто его раздевает, тот слезы проливает.
- Это ты про себя, что ли, загадал? - изумленно спросил Ильвандорил, - Только я пот проливал, а не слезы.
- Нет, не про себя, - раздраженно ответил дед,- Ну так что есть отгадка?
Отгадки у Ильвандорила не было.
- Что Вы все сложные загадки задаете, а сами обещали помочь, - не на шутку обиделся он.
Ну, ты успокойся, успокойся, - дед не знал, что еще сказать, - сейчас задам тебе третью загадку. Третий раз он же самый верный.
Но и на третий раз не знал царевич отгадки. Затем последовал и четвертый, и пятый, а там и до десятого дошло, но разгадок так и не последовало.
- Зимой и летом одним цветом,- с некоторой обреченностью в голосе загадал дед.
- Знаю! - вскричал радостно царевич, - Это нос у дворцового конюха, у Митрича. Ну, точно тебе говорю. Он у него и зимой и летом всегда лиловый, а еще синяк под глазом. То его женушка старается, приукрашивает.
- Верно! - не менее радостнее вскричал дед, спугнув стайку птиц с окрестных деревьев, - Молодец, ты Иван-царевич! Вот тебе клубочек, да не простой, а волшебный. Брось его на дорогу он путь тебе к нужному месту укажет. А мне пора засиделся я тут с тобой.
И подхватив лукошко, дед заспешил прочь с поляны.
Ильвандорил удивленно посмотрел ему вслед, но вдруг клубочек в его руке вздрогнул и сам собой спрыгнул на дорогу. Немного покачавшись, он покатился вперед. Царевичу не оставалось не чего другого, как последовать за ним.
* * *
На следующее утро проснулся Ильвандорил по не обыкновению своему рано. Да и как ни проснутся, ночевать пришлось практически под открытым небом. Потратив вчера полдня на разговоры со Старичком-лесовичком, он лишь к вечеру смог продолжить свой путь. Клубочек изрядно потаскал его за собой и когда у царевича не осталось никаких сил, неожиданно привел его к избушке. Хотя это непонятное строение и избушкой-то назвать было сложно, так сараюшка. Но и этому Ильвандорил был рад практически без сил свалившись на соломенный тюфяк, заботливо оставленный кем-то внутри. Как заснул, он уже не помнил, но рано поутру его разбудили птичьи трели, настойчиво проникавшие внутрь избушки. И, возможно, в другое время Ильвандорил и не стал, подниматься, а просто продолжил спать. Но настойчивый стук в дверь не давал сосредоточиться на сне. Он поднял голову и увидел, как об дверь бьется клубочек, пытаясь выбраться наружу. Испугавшись, что тот вот-вот добьется своего, а потом ищи его в лесу, Ильвандорил поднялся и направился к двери. Клубочек как нашкодивший котенок бросился наутек и неожиданно юркнул в какую-то щель в стене. Ильвандорил опрометью бросился наружу. Клубочек в нетерпении катался у края леса, как бы призывая царевича за собой. Тому не оставалась ничего другого как последовать за ним.
Взобравшись в седло, Ильвандорил обратил внимание, что конь совсем не выглядел уставшим, а был скорее посвежевшим и отдохнувшим. Но думать над этим было некогда, клубочек звал в дорогу.
Солнце стояло высоко в небе, когда уставший и изрядно перепачканный царевич вслед за клубком выбрался из леса. С самого утра пробирался он за клубком по различным буеракам. Не раз задумывался оставить коня, поскольку боялся, что тот сломает себе ноги. В конце концов, спешившись и взяв коня под уздцы, продолжил он свой путь. Выйдя из леса, увидел Ильвандорил удивительную картину, его взору открылась огромная поляна, в середине которой возвышался дуб. Точнее сказать, Дуб. Никогда прежде не видел он таких деревьев. Вершина его казалось, уходила под самые облака, а чтобы обхватить его ствол понадобилось как минимум человек десять, а то и больше.
Но даже не это приковывало взгляд царевича. Под Дубом удобно расположился кот неимоверных размеров. Сидел он на скамейке как обычный человек и листал какую-то книжку.
Клубочек, выкатившись на поляну, подкатился к коту и замер. Кот посмотрел на него, затем перевел взор на Ильвандорила. Тот в растерянности мялся у края леса.
- Это что же за чудище лесное к нам пожаловало, - человеческим голосом проговорил кот.
Ильвандорил занервничал, отродясь не встречал он говорящих котов, и хотел уже убежать прочь, как кот поманил его к себе.
Ну не бойся добрый молодец подойди ближе. Вижу непросто так пришел ты, а с провожатым. Значит, прислал тебя Старичок-лесовичок по делу важному, - многозначительно произнес кот.
Немного замявшись, Ильвандорил робко направился к дубу.
- Царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной - кто ты будешь такой? - внезапно спросил кот, уперев взгляд в Ильвандорила.
- Царевич я, - обескураженный, таким вопросом ответил Ильвандорил и поспешил пояснить, - Иван-царевич из триседьмого государства.
- Ца-ре-вич, - нараспев протянул кот.
Ильвандорил вдруг вспомнил свой разговор со Старичком-лесовичком, как дед указал ему на его невоспитанность.
- А как Вас зовут? - поспешил он проявить вежливость.