Николаева Александра : другие произведения.

Ни слова о любви

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  1 ноября
  Прошел месяц с тех пор, как я здесь.
  
  
  Эльза совершенно ненормальная, просто шизофреничка, я-то знаю. Я ее боюсь ужасно!
  Джон был так любезен, что дал мне "последний совет". Последний, потому что, если ему не следовать, то мне, по его словам, вообще ничего больше не понадобится. Совет таков: никогда, никогда не называть ее безумной. Ни при каких условиях.
  Сам бы я, конечно, не догадался!
  
  3 ноября
  Сидит в углу, пишет, карандаш скрипит ужасно. Эльза ненавидит печатать. Правда, почерк у нее идеальный, и ошибок она не делает, так что мне приходится тайком ставить ей лишние запятые. А иначе она просто взбесится. Пишет об эстетике Серебряного века. Об эстетике, Господи!
  У нее вообще пунктик на России. Когда Эльза расхаживает в кожанке и красной косынке, даже горничные теряют самообладание
  
  4 ноября
  То, что я здесь - последствие пары неудачных фраз, сказанных не там и не тому. Даст вообще не имеет чувства юмора. Он только поинтересовался, что я предпочту: быть живым врачом или мертвым трупом.
  "Мертвый труп" - наиболее бредовое из всех выражений, изрекаемых Дастом. Но оно работает.
  
  5 ноября
  Приехал Рузов. Улыбается. Ну-ну...
  
  
  Раньше все эти вопли и возня с санитарами меня здорово нервировали. Не то, что теперь. Рузова, конечно, жаль, но он сам виноват: знает же, что она бешеная, к тому же я лично его предупредил, что сегодня не лучший день для демонстрации манер.
  Ладно, у него все же осталось девять пальцев на руках из десяти возможных. Это научит его осторожности.
  Вон она, стоит за занавеской, облака разглядывает...
  Не знаешь, так не подумаешь, что чокнутая!
  
  6 ноября
  В доме затишье. Смог поработать пару часов, пока еще темно и не началась обычная беготня.
  Хомяк где-то в саду. Ненавижу хомяков! Ненавижу Эльзу!! А главное , что она дьявольски хитра, хоть и ненормальная. Словно ясновидящая. Стоит только мне что-то задумать...
  Господи, вот она!
  
  
  Заходила за сигаретами. То есть, она так сказала, но я не уверен, что это правда. Точнее, я уверен, что Эльза лжет. Она никогда не говорит правду, только если хочет напугать. Вот и сейчас, только я дух перевел, а она снова на пороге и мило так спрашивает:
  - Кстати, доктор, как продвигаются поиски? Вы ведь понимаете, как это важно? Я хочу сказать, для вас важно.
  А пальцы держит на дверной ручке, ногти обкусаны. Неужели опять начнется!
  Напиться бы...
  
  7 ноября
  Трижды обошел сад. Никуда этот чертов зверь отсюда не сбежит, но я уже весь на нервах. Замерз, промок, однажды чуть не попал в ловушку у левой колонны. А ведь сам ее туда ставил!
  Эльза все это время проторчала у окна: ногти догрызаны, руки за спиной. Улыбается.
  Надо прекратить даже мысленно называть ее Эльза, не ровен час вслух вырвется. Лиз, Элизабет, Лиззи. Нет, Лиззи тоже не годится. Это ей тоже не понравится. Не понравится, ха! Последним, кто ей не понравился, был Рузов.
  
  8 ноября
  Снова сад, холодный, промозглый, на дорожках кучи листьев. Иногда я стараюсь тайком пнуть некоторые из них, особо подозрительные, но пока без толку. Эльза идет рядом, держит меня под руку. Натянула длинные перчатки, может, все обойдется.
  - И что вы думаете? - внезапно интересуется она.
  - О чем?
  - Доктор...
  - Простите. О вашем ммм, ммм...
  - Называйте его просто хомяк.
  - Хомяк, да. Он здесь, разумеется. Ничего не случится. Может, вы пройдете в дом?
  - Помолчите.
  Идем дальше. В ловушке за привратницкой какое-то шевеление. Надеюсь, это не он. Впрочем, для хомяка это "нечто" маловато.
  
  
  Отвязалась пока. Ушла, не знаю, куда, жаль, что не на совсем. Ловушки пустые.
  Напишу Дасту, я не могу заниматься всеми проблемами в этом доме! Горничные, привратники, повара, охрана - все отказываются ловить ее хомяков, дьявольских синих тварей с зубами! Я-то понимаю их прекрасно: никто не хочет, чтобы эта дрянь вцепилась ему в палец. Может, однажды мне повезет, и этот пострадавший палец окажется пальцем Эльзы, а не Рузова.
  А если не повезет - то мой.
  Нет уж, если я и поймаю этого уродца, то только чем-нибудь длинным и острым!
  
  9 ноября
  Почти полтора часа покоя.
  Эльзы не видно и, главное, не слышно. Хотя, жаль, если бы она свернула себе шею, я бы точно услышал.
  Интересно, Дасту приходит в голову мысль, что врач должен больного лечить, а не прятаться от него? Не буду ему, пожалуй, писать, вдруг он и вправду задумается о том, чем я тут занимаюсь, кроме того, что отчаянно боюсь двадцать четыре часа в сутки. Впрочем, Даст - кто угодно, только не дурак. Чего же он хочет?
  
  11 ноября
  Разболелась голова. Откуда-то несет дымом, но датчики молчат. Спросил Грава, он только плечами пожимает.
  Эльза!
  Точно она, что-то задумала. Плащ валяется на кресле, самой не видно. Неужели она пошла в правое крыло? Ненормальная, ненормальная...
  
  12 ноября
  Все же открыл заначку. Единственная и уже не полная бутылка коньяка. Пойло - дрянь, и сегодня голове хуже, чем вчера. Валяюсь в кровати и думаю о том, что если бы Безумная Эльза захотела меня ночью придушить, то сейчас уже все было бы позади.
  В правом крыле ее не было. Ее вообще нигде в доме не было, это я понял, когда увидел в саду красную косынку.
  - Грав...
  Мой голос шел откуда-то из желудка, и до чего же он противно звучал!
  - Сэр?
  - Вы это видите?
  - Мисс Элизабет? Вижу.
  - Так сделайте что-нибудь!
  - Сэр?
  - Грав, я к ней не пойду, предупреждаю. Что она там делает, а?
  - Сидит...
  - Сидит? Сидит??? Вы что, слепой, Вы не видите, как она вырядилась?
  Грав пожал плечами и смылся. А я до вечера крутился в галерее. Что мне было делать? Сидит там, в саду, как истукан, ручки сложила, уставилась в ограду. Молчит.
  И так до темноты. А потом ушла к себе. Просто ангел небесный!
  Не могу я так больше.
  
  
  Пошел искать, откуда снова тянет дымом. Оказалось, что привратник сжигает листья. Просто гора с плеч.
  Вон она, бродит! Столкнулась со мной в коридоре, ничего не сказала. Перчатки не снимает, курит без перерыва. Что-то задумала, точно задумала!
  
  13 ноября
  Пришла, когда я пытался работать: узкая юбка, рот накрашен красным, в руках пачка бумаги.
  - Доктор, я хотела бы, что бы вы это прочли.
  - Ммм, Эль... кхм, кхм... мисс Элизабет...
  - У вас все в порядке? Вам помочь?
  - Нет! Да! (смотрит, смотрит! Что делать-то?)Все хорошо, мисс, я хочу сказать, все в порядке.
  - Прошу вас, прочтите.
  - Да, да, конечно.
  - Сейчас.
  - Ммм... мисс, видите ли, я сейчас работаю...
  - Доктор, ваша работа - я.
  Знал ведь, что бесполезно! И пытаться не стоило.
  - Хорошо. Это ваша... о... о... простите, о Серебряном веке?
  - Именно.
  - Я в этом ничего не понимаю! Может быть...
  - Это излишне. Меня волнует правописание.
  И ведь с места не двинется, так и будет стоять. И ведь ни одной ошибочки, ни одной, об заклад побьюсь!
  Пачка толстая, страниц двести, может, больше. Ну ладно, вроде бы Эльза сегодня тихая, перчатки не снимает, разговаривать со мной начала. Может, обойдется, только как вспомню... Что это?
  Над ухом клац-клац. Ножницы!
  Мои ножницы!!
  Дурак, дурак, оставил на столе. А она так спокойненько берет и отрезает себе пряди волос, режет их на кусочки и аккуратно в пепельницу складывает.
  Даст меня убьет. Нет, Эльза раньше прикончит, вот этими самыми ножницами и прикончит.
  - Доктор, вы не хотите перевернуть страницу?
  Я не хочу. Я хочу испариться.
  - Я вам помогу.
  Снимает перчатки...
  - ...не надо...
  Грохот. Роняет ножницы! Господи! Успеваю подрисовать запятую, пока она за ними наклоняется.
  - Мисс... тут лишнее... знак лишний!
  Замерла, не дышит. Не знаю, как выглядит ее лицо, но руки сжала в кулаки. Стоит. А потом как выскчит в коридор, бац дверью!
  Фуууу. Боюсь в зеркало посмотреть, я, наверное, поседел.
  
  Грав сказал, что вечером со мной будет разговаривать Даст. По телефону. Обычно он дает инструкции письменно и требует от меня того же. Вероятно, я должен испугаться. Ага! Испугаться! Сильнее, чем дневной кошмар, меня уже ничто не испугает.
  Эльза не выходит. Видел ее мельком в библиотеке: серебряные клочки по всей голове. Сидит, скребет затылок карандашом, журналы так и летают. Курит. Я, конечно, заходить не стал, отправился в сад.
  Ловушки снова пустые.
  Скоро вечер.
  
  
  Поговорили.
  - Доктор, как вы могли это допустить?
  - Как я мог? Я? Вы что, воображаете, что это я ее оболванил?
  - Выбирайте выражения!
  - Я не могу выбирать выражения, я вообще не могу разговаривать. Я больше ничего не могу!
  - Не устраивайте истерик. Вы не пациент.
  - Так я и не врач!
  - В самом деле?
  - Ну, не психиатр. Мистер Даст, отпустите меня. Пожалуйста! Вам нужен специалист, профессионал, который...
  - Вы меня вполне устраиваете.
  - Я отказываюсь!
  - Доктор, вы не можете отказаться. У вас нет выбора.
  - Выбор есть всегда.
  - Конечно. Но позвольте вас заверить, варианты вам не подойдут: в земле слишком сыро, в воде слишком мокро. В воздухе ... в воздухе не за что держаться. Вы понимаете?
  Доктор, вы меня слышите?
  Слышите?
  - Да.
  - Прекрасно. Я знал, что вы человек серьезный и разумный. Мы договоримся, и, хотя ваши идеи показались мне немного странными, я надеюсь, вы все еще их придерживаетесь?
  - Да.
  - Замечательно, доктор. Сострадание, милосердие...
  - Да.
  - Отлично. Тогда, надеюсь, вы поймете, почему на этот раз я вас прощаю.
  - Да.
  - Доктор, вы невежливы.
  - Я... сожалею.
  - Отлично. Больше вы меня не разочаруете, не так ли?
  - Да...
  
  
  
  15 ноября
  С утра дождь. Сад почти облетел, к окну приклеился желтый листок. Долго смотрел на него, голова пустая.
  Собрался проверить ловушки, открыл дверь прямо в Эльзу. Смотреть на нее не могу.
  - Доброе утро, доктор.
  - Как скажете.
  Приподнимает бровь. Одну. Причесана, волосы забраны за уши, немного вьются на висках.
  - Вы чем-то расстроены?
  - Я? Да что вы, мисс Элизабет, что может случиться в таком раю! В таком обществе! Жизнь прекрасна! (Я спятил, спятил, заразился от Эльзы, не иначе).
  - В самом деле?
  Улыбается. Закуривает. Зубы у нее немного желтые, конечно.
  - Тогда я вас приглашаю сегодня на чай. Вечером.
  - Знаете, я..., я... немного занят вечером...
  - Тогда вам придется пересмотреть свое расписание.
  Уходит. Уходит. В сад, между прочим, уходит, значит, мне придется бежать на галерею. В саду ее лучше не оставлять без присмотра. Грав не пойдет, вон он стоит, с места не двинется, смотрит ей в затылок.
  На затылке у Эльзы волосы тоже немного вьются.
  
  
  Только что принесли факс от Даста. Хочет, чтобы я больше времени проводил с ненормальной. Это Грав настучал, точно он.
  Ладно, я знаю, что делать.
  
  
  Отправился к Марте. Она тоже с приветом, смотрит на меня, как на лягушку. Впрочем, все в этом доме странные, только с привратником и можно поговорить. Остальные...
  - Здравствуйте, Марта.
  - Здравствуйте, доктор.
  Это она острит? Нет? Ладно.
  - Скажите, пожалуйста, мисс Эльза... оум... Элизабет.
  - Что мисс Элизабет?
  Произносит каждый звук, как будто кирпичи складывает.
  - Я хотел сказать,.. спросить, что, мисс Элизабет... Это вы накрываете вечерний чай?
  - Да.
  - Что вы обычно подаете?
  - Чай, сливки, пирог.
  - Отлично. Марта, это очень важно! Видите эту таблетку? Вы должны положить ее в сливки.
  Стою, как дурак, с протянутой рукой, пока старуха прожигает во мне дыры глазами.
  - Мистер Даст знает об этом?
  - Да. (нет, нет, нет, нет...)
  - Хорошо.
  - Благодарю вас, Марта.
  На обратном пути прошелся по дорожкам. Мокро. Осень.
  
  
  Пришел, сижу. Эльза напротив. Молчит. Я стараюсь на нее не смотреть, просто не знаю, как себя вести. А как себя ведут в клетке с тигром? С курящим, ухмыляющимся тигром.
  - Из-за чего такое волнение? Я знаю, вы говорили с Дастом. Моя прическа?
  Я едва не подпрыгнул!
  - Да...
  - Вы считаете, так хуже?
  - Что вы, очень мило...
  Пауза. Повернулась к окну. Вообще-то, слово "мило" тут не годится совсем. Эльза похожа на кошку, породистую, но голодную: резкие скулы, впалые щеки, маленький подбородок. И глаза кошачьи, зеленые, один немного больше другого. Смотрит цепко. Безумная Эльза.
  Вот и Марта с тележкой: яблочный пирог - хорошо, чай - хорошо, сливки. Сливки - замечательно. Отлично. Надеюсь, все пройдет гладко.
  
  
  - Доктор, сливки?
  - Нет!
  Замерла, смотрит. Помогите!
  - Я хочу сказать спасибо, не надо.
  Наклонила голову, прищурилась.
  - Понимаете, мисс, у меня аллергия на сливки.
  Сейчас этот сливочник полетит мне в голову!!
  - Аллергия? На сливки? Никогда не слышала.
  - Да, знаете, такая редкость, прыщи, знаете... По всему телу. И волосы... Ужас!
  - Волосы?
  Господи, помоги, что я несу!!
  - Выпадают. Да, выпадают. (Пусть убивает, больше не слова не произнесу, хватит)
  - Какая жалость. Что ж, тогда я тоже не буду.
  Черт. Не получилось. Не получилось.
  Так и сидел, давился пирогом. Эльза тоже молчала, только пару раз поинтересовалась, не прошла ли моя аллергия. А у самой веко дергается.
  
  16 ноября
  Это случилось утром. Эльза зависла. Как я понял, это еще не самое страшное. А вот когда она придет в себя... Черт, хоть бы какую информацию.
  Сидит. Сидит, не шевелится. Пальцем толкни - упадет. Сейчас у нее на голове хоть костер разводи, ничего не заметит. Заманчиво...
  Глаза пустые, открыты, не мигают. Руки на коленях, указательный палец правой руки подрагивает.
  Сколько она так просидит, никто не знает. Может, день, может, больше. А потом очнется, и тогда надо от нее держаться подальше. Привратник, конечно, тоже толком ничего не рассказывал, но и так понятно, что цветочки закончились, ягодки пойдут.
  Что делать, не знаю... Уйти? Не хочется оставлять ее одну. Остаться? Да уж, вариантов не много. Но сяду я подальше. На всякий случай. Главное, сейчас не заснуть. После вчерашнего чаепития ночью не до сна было.
  
  
  Когда через два часа я проснулся, комната была пуста.
  Встать удалось с третьей или четвертой попытки. Колени как студень, сердце колотится. Черт, черт, черт!
  Мне говорили, что это не меньше, чем на день. Где она? В доме хоть кто-нибудь живой остался? Где она?
  Лучше стоять сразу на двух ногах, когда вес на одной, то вторая противно и мелко дрожит. Подсвечник лучше тоже поставить на место: нервы никуда, кто мне подвернется под руку, не знаю. Спокойно, спокойно, если она сзади, то лучше...
  Сзади!
  Нечего так прыгать, если бы Эльза стояла позади, ты бы ее расплющил. Жаль, что нет третьей руки, сердце придержать.
  Надо выйти в коридор. Так, пусто здесь... Мелко дрожит указательный палец, глаза пустые... О чем я думаю, ради всего святого, а если она с этими безумными глазами сейчас как...
  Она стояла сразу, как выходишь на площадку. Просто стояла, а губы шевелились, она что-то говорила, но я не слышал, потому что видел, как одной рукой с обгрызенными ногтями безумная Эльза поправляет сзади на шее узел красной косынки, а другая рука, в перчатке, почти скрытая широким рукавом кожаного плаща поднимается к моему лицу, а в ней слипшийся комок синей шерсти. С рукава капает, и с лица, и с плеч бегут прозрачные дождевые дорожки, а губы двигаются, двигаются...
  
  
  - Грав, что вы делаете?
  - Пытаюсь отлепить вас от пола, сэр.
  - Ээээ...
  - Вы всегда теряете сознание при виде дохлых хомяков?
  
  21 ноября
  Неделя тянулась преотвратно. Стоило мне увидеть Эльзу, как я вспоминал издевательское замечание Грава. Всегда ли я теряю сознание при виде дохлых хомяков... Да я поражаюсь, как у меня сердце не разорвалось!
  Шишка на затылке не проходит, о чем я всегда вспоминаю, когда ложусь спать. Ненавижу спать на боку! Эльзу ненавижу. Хоть она и чокнутая, придурком-то я себя выставил. Каждый раз, когда мы встречаемся за обедом, не могу отделаться от мысли, что она изучает меня, как редкое ископаемое. Вроде бы живи и радуйся - все наше общение сводится только к этим молчаливым двадцати минутам в день, но почему-то при этом я не перестаю чувствовать себя дезертиром.
  
  23 ноября
  Очередной факс от Даста. Я должен уделять мисс Элизабет больше внимания.
  За окном сад, залитый дождем и разоренный ветром. По стеклу кривятся водяные дорожки, отражение корчит мне рожи.
  Больше внимания.
  Больше внимания...
  Все же странно, что ее припадок был такой короткий: чуть меньше двух часов. Даст говорил, что ему не нужен психиатр. То есть, ему-то он, конечно, без надобности; Эльзе не нужен. Может быть, все лечение в том и состоит, чтобы встречаться с ней как можно реже. Надо бы намекнуть Дасту.
  
  25 ноября
  Второй факс за три дня. С упоминанием того, терпение мистера Даста не безгранично. Ладно, лучше умереть стоя, так, кажется?
  Вот только... только сначала пройдусь.
  
  
  Кленовая аллея. Опавшие листья еще не превратились в кашу, но уже не шелестят под ногами, смерзлись. Дорожки скользкие, так всегда бывает, когда заморозки наступают сразу после дождей.
  Если пройти весь прямоугольник вдоль ограды, мимо дома, гаражей и подсобок, то на это уйдет около десяти минут. Все это время можно не думать о капитуляции. Конечно, я пойду в библиотеку, где у Эльзы логово, может, даже спрошу о чем-нибудь... Нет! У меня есть десять минут. А когда-то я думал, что впереди целая жизнь! Сам виноват, нет, чтобы промолчать, так решил произвести впечатление. Даст - мерзавец! Не знаю, кто покрывает его выходки, но этот человек может позволить себе все.
  Как тихо... Слишком тихо для места, где живет безумная Эльза со своим безумным окружением. Кстати, об окружении. Где привратник?
  
  
  Джон нашелся у привратницкой. Его руки заняты ловушками, при взгляде на которые меня передергивает. Он швыряет их безо всякого почтения и всем своим видом дает понять, что не против поболтать.
  - Как поживаете, Джон?
  - Да уж получше вас, сэр.
  - Да уж.
  Собственно, дальше мне сказать было нечего. Сам не знаю, зачем я сюда пришел. Скорее всего для того, чтобы десять минут превратились в пятнадцать. Пару раз ковырнул ногой замерзшую землю, посмотрел на кирпичную ограду, на сорок, на большую ворону около клумбы.
  - Ладно, Джон, мне пора.
  Он схватил меня за рукав, схватил неожиданно цепко и потянул к себе. Я чуть не подпрыгнул, так привык шарахаться от каждого движения, но тут же рассмеялся, впрочем, немного нервно.
  - Сэр, вы тут недавно, а я такого насмотрелся, вам и не представить! Вы поосторожнее с ней. Смотрите, чтобы Грав был поблизости. А то врачи-то у нас долго не держатся, вот увидите, кого-нибудь точно вперед ногами вынесут. Вы крысу-то эту синюю видели?
  - Видел.
  - Я говорю, мисс, бросьте в кучу: листья-то буду жечь, вот и крысу вашу дохлую сожгу. А она посмотрела на меня, не дай Бог вам такой взгляд увидеть, сэр. И что?
  - Что?
  - Вот вы сами подумайте!
  - Джон, да говорите же, что такое, я ничего не понимаю!!! (Паника...)
  - Что она с крысой-то своей сделала, а?
  - Что сделала?
  Смотрит на меня, наклонившись близко, белки в красных прожилках, на радужке пятна, крепкий запах табака, сальные волосы...
  - Что сделала? - шепчу.
  Он неожиданно отпускает мой рукав и резко отстраняется, отворачивается и начинает собирать свое барахло.
  - Вот вы и спросите.
  Скотина!
  
  
  Дверь библиотеки немного приоткрыта. Прежде чем войти, некоторое время смотрю на Эльзу. Опирается щекой на руку, грызет карандаш. Листает какие-то журналы, заправляет волосы за ухо. Сидит тихо.
  Она вообще говорит очень редко. Никогда не слышал, чтобы она болтала просто так или напевала что-то. Как же, трудно представить жизнерадостного людоеда!
  Интересно, чем она Рузову палец оттяпала? Она? Или ее дьявольский хомяк? Хм, не слишком-то подходящее слово - интересно. А вот если... Стоп. Хватит, хватит. Все равно: или Даст меня прикончит, или Эльза.
  
  27 ноября
  Третий вечер проходит по привычному сценарию. Эльза не возражает против моего присутствия в библиотеке. Я что-нибудь читаю, она пишет. Мы оба молчим. Я даже не представляю, о чем с ней можно говорить. И, конечно, не спрашиваю про 'синюю крысу'. Мисс Эльза, а что вы сделали с дохлым хомяком? Джон себе так это представлял?
  Если подвинуть кресло поближе к камину, то можно думать, что я здесь один. Но лучше не спускать с нее глаз.
  
  
  
  
  28 ноября
  - Вы положили в сливки снотворное?
  - Да... Что???
  Я прокололся, как разведчик-недоучка на первом же допросе. Не знаю, сколько мы просидели в тишине и клубах сигаретного дыма, прежде чем я совершенно перестал контролировать свой дурацкий язык. Ведьма! Специально выжидала, тянула, и бац! Что делать-то?
  - Мисс... я ...понимаете, мисс Элизабет...
  - Да?
  Покусывает карандаш, короткие ногти обработаны пилкой, глаза, как лампы.
  - Как ваш врач, понимаете... это было необходимо... Так сказать, в целях мммм, ммм, ... лечение, понимаете?
  - Прекрасно понимаю. Я не думаю, что вы стали бы травить меня крысиным ядом.
  - Я не самоубийца! (Что я несу?)
  - Вот как? А я думала, что вы не убийца.
  Опирается подбородком о ладонь, смотрит, не моргая.
  - Мисс...
  - Прошу вас, доктор. Когда вы молчите, наше общение проходит гораздо интереснее.
  Черт, черт, черт.
  
  29 ноября
  Я ужасно устал.
  Устал от всего этого. От наших вечеров в библиотеке, от постоянного ожидания, от вежливых угроз Даста, от невозмутимости Грава, от намеков привратника и безукоризненности горничных, от великосветского тона Эльзы и ее испытующих глаз, от ее тонких пальцев, которые всегда еле заметно дрожат; от ее улыбки, в которой нет ни сердечности, ни веселья - ничего нет, одна пустота.
  Я устал от серой мути за окном, от карканья ворон, от собственного безделья.
  Не могу работать в четырех стенах и не могу делать то, чего не умею. Я не знаю, зачем я здесь. Может быть, Эльза попала сюда так же случайно и стала сумасшедшей в этой тишине?
  Тишина особенно непереносима; мне все время кажется, что то, что ее нарушит, будет слишком ужасным.
  Я устал так сильно, что мне было почти все равно, когда дверь моей комнаты открылась, и на пороге я увидел Эльзу: трижды безумную Эльзу, в ее нелепом кожаном плаще и неизменной косынке.
  
  
  Она всего лишь пригласила меня пройтись по саду.
  Снова оттепель, сыро. Эльза держит меня под руку: на раскисших дорожках легко поскользнуться. Я стараюсь на нее не смотреть. Как обычно. Странно, не думал, что буду воспринимать ее 'как обычно'.
  Дождь как-то незаметно закончился, и тучи на востоке посветлели. Может быть, к вечеру появится солнце. Сто лет не видел солнца.
  Эльза стянула с головы косынку и небрежно затолкала ее в карман. Ветер трепал ее волосы, и краем глаза я видел, как она пытается заправить за уши разлохмаченные короткие пряди, неожиданно резко и колюче хлестнувшие меня по щеке, когда Эльза запрокинула голову, следя за пролетающей сойкой.
  Это мимолетное прикосновение оглушило меня внезапным озарением: она вовсе не блондинка. Каким же надо было быть тупицей!
  
  
  -До свиданья, доктор. (...выдыхаю...) До вечера. (...не дышу совсем.)
  Итак, до вечера. Значит, на сегодня это еще не все.
  Ну и пусть. Ладно. Хорошо. Замечательно. А что, у меня есть выбор?
  Как же мне это надоело.
  Надоело!
  - Мисс Элизабет!
  Оборачивается, смотрит вопросительно.
  - Какого черта вы все время носите эту косынку?
  - Косынку? Повязываю, когда дождь. Не люблю шляпы.
  - И... все?
  - Что все? Что вы имеете в виду?
  - А почему она красная?
  Улыбается. Ненавижу!
  
  - Не знаю. Это важно?
  - Нет.
  Пожимает плечами и уходит.
  Надоело все...
  
  
  Вечером я пришел в библиотеку первый, побродил немного, наугад выбрал несколько книг. В одной из них между страницами обнаружился полароидный снимок. Качество, конечно, паршивое.
  На снимке молодая женщина: светлые волосы, высокая прическа, подбородок вскинут. Длинное, текучее платье, плечи и руки открыты. Никаких украшений. Ну надо же! Кто бы мог подумать? Эльза!
  Элизабет.
  На обороте ни подписи, ни даты. Пара лет назад, как минимум. Сколько она тут...
  - Добрый вечер.
  Сердце шарахается к горлу, я подпрыгиваю, роняю книгу. Никогда не привыкну. Снимок - в карман - успеваю.
  - Добрый вечер, мисс. Вы всегда так тихо ходите.
  Пожимает плечами:
  - Пожалуйста, присаживайтесь.
  
  Снимок не идет у меня из головы, и время от времени я ловлю себя на том, что поглядываю на Эльзу. Ничего нового: сигарета, губы сжаты, глаза прищурены. Иногда она потирает лоб, иногда откладывает карандаш, раскрывает правую ладонь и несколько раз сжимает и разжимает пальцы. Листает страницы. Заправляет волосы за ухо.
  Волосы...
  В свете лампы они действительно кажутся серебряными. Но теперь я знаю, что это не так. Что же произошло, что с тобой случилось?
  Странно, но, кажется, это первый раз, когда я испытываю к Эльзе какое-то человеческое чувство.
  За исключением ненависти, конечно.
  
  30 ноября
  Ночью выпал снег.
  
  1 декабря
  Сегодня холодно, и на Эльзе какая-то потертая лисья шуба. Снежная крупа под ногами рассыпается, не тает. Я наступаю на ветку, которая ломается с сухим треском.
  Зима.
  - Я изучала литературу и языки в N, вы знаете?
  - Нет.
  - Несколько лет, пока не случилось все это, - Эльза сгибает правую руку и водит ладонью перед лицом. Странный жест. Он меня тем более изумляет, что Эльза никогда не позволяет себе никаких неопределенных движений. Я смотрю на нее, вероятно, весьма озадаченно и даже пропускаю часть рассказа.
  - ... совершенно нечего делать. Разводить хомяков и сажать цветы. Но лето проходит слишком быстро.
  (кстати, о хомяках)
  - Кстати, о хомяках, - продолжает Эльза.
  Да что же она, мысли читает?!
  - Они мне надоели. Вы должны сказать Дасту, что мне нужна собака.
  - Я? А ... а ...что будет с этими..., ну...
  - С хомяками?
  - Да! С ними!
  Эльза останавливается.
  - И что, в конце концов, вы сделали с тем, с синим? - я почти ору, не веря собственной смелости. Плевать, все равно бы я спросил!
  - Закопала. Под дубом. А вы думали, подбросила в ваш суп?
  Она проходит еще немного, оборачивается. На ее лице улыбка, от которой меня начинает трясти.
  - Хотите проверить? Я покажу вам, где это.
  - Не хочу.
  Я хочу придушить привратника! Вот что я хочу сделать как можно скорее. Эльза внимательно изучает мое лицо.
  - Знаете, доктор, вы неважно выглядите.
  Да неужели?
  - Вам лучше вернуться в дом. И скажите Дасту о собаке. Сегодня.
  
  
  Кто вообще в этом доме сумасшедший?
  Целый час сочинял письмо для Даста. Я его напишу. Напишу, раз она хочет. Пусть будет собака. Собака, слон и крокодил!
  Возможно, мои страхи сильно преувеличены, иногда она ведет себя совсем, как нормальная. Возможно... Так ведь только иногда. Я же сам видел Рузова, его окровавленные руки; видел, как она сидела у себя в спальне, на полу; видел ее волосы в пепельнице, видел ее разноцветных тварей, один малиновый... Господи!!!
  ... я напишу Дасту. И отдам письмо Граву, пусть отправляет.
  
  
  Итогом всего этого стал лист с единственной фразой: "Эльзе нужна собака". Распечатал, прочитал, представил лицо Даста. Ничего, пусть поломает голову. В последний момент сообразил, что я все-таки осел, напечатал новый вариант, заменив Эльзу на мисс Элизабет.
  Что-то еще соображаю!
  
  2 декабря
  Правое крыло заброшено и забито всяким хламом: старая мебель, какие-то бумаги, фортепиано без ноги, битые статуэтки, люстра без подвесок. Зачем это все хранить?
  Дверь, отделяющая нежилые комнаты, никогда не запирается. Привратник говорил, что достаточно одной спички, чтобы все вспыхнуло. Говорил, что Эльза часто здесь бродит, и не только днем... Что бы ей тут делать?
  Захотелось снять покрывало со старого зеркала. Странное желание. Но, почему бы и нет? Холстина за что-то зацепилась, и мне пришлось дергать все сильнее, пока хлипкая конструкция из облезлого бюро и потрескавшейся рамы едва не свалилась. Я стоял в клубах пыли, чихая и кашляя, а зеркало отражало мою покрасневшую физиономию со слезящимися глазами. На локте паутина, рукав вымазан какой-то дрянью. Понесла же меня нелегкая!
  Сунув руку в карман за носовым платком, я нащупал фотографию Эльзы. Похоже, здесь ей самое место, среди забытых вещей и портретов уже никому не известных стариков в пудреных париках. Нет ни высоких причесок, ни струящихся тканей.
  У настоящей Эльзы кошачьи глаза, мешковатая одежда и седые волосы. Она смотрит пристально и никогда не смеется.
  Мне захотелось рассмотреть улыбку той, что была на снимке. Улыбку Элизабет. Среди унылого антиквариата не хватало света, и я стал пробираться к окну.
  За окном, в саду, была она.
  Снег уже покрыл и застывшие лужи, и смерзшиеся комья земли на клумбах, и толстые сучья деревьев. Он падал и сейчас.
  Эльза не надела перчатки и прятала руки в широких рукавах. Она немного наклонила голову к плечу и медленно переступала с пятки на носок по нетоптаной дорожке. Мне подумалось, что она прислушивается к тому, как скрипит снег под ногами.
  - Ненавижу, - привычно попытался я, но сейчас не получалось.
  Я не видел ее лица. Может быть, на нем сейчас та, прежняя улыбка Элизабет?
  
  3 декабря
  Рузов здесь.
  Эльза его тоже видела, но ничего не сказала, ушла к себе. Я тоже ушел ко всем чертям: если я Рузову нужен - пусть сам побеспокоится.
  
  
  Просидел в библиотеке до вечера, пока не появилась Эльза. Она стояла в темном проеме, не снимая ладони с дверной ручки, словно колебалась: стоит ли входить. Мне не было видно выражение ее глаз, но голос прозвучал мягко, как всегда:
  - Рузов еще здесь?
  - Нет. Уехал. Мне Грав сказал.
  Медленно зашла, зажгла свечи на камине. Я впервые задумался о том, почему никто не позаботился отобрать у нее спички.
  - Так вы с ним не встречались?
  Я попытался пожать плечами как можно небрежнее.
  - Не вижу необходимости. Мне не о чем с ним разговаривать.
  - Как и мне.
  Эльза улыбнулась, и я невольно хмыкнул в ответ. Как будто нам вместе удалось провернуть какое-то незаконное дельце.
  Я не испытываю к Рузову ни малейшей симпатии. Решения, конечно, принимает не он, но именно его довольная физиономия была тем последним, что я видел, прежде чем меня затолкали в машину и привезли к Дасту.
  - Может быть, хотите чаю?
  - Да, пожалуйста.
  - Со сливками?
  Стоит напротив, улыбается. Не дождешься, дорогуша!
  -С удовольствием, мисс.
  Наклоняет голову к плечу, улыбка делается еще шире:
  - Я думала, вы откажетесь.
  Второй раз изображаю светскую небрежность. Мое отражение в темном окне странно кривится, плечи вздрагивают. Признаться, выглядит все это довольно жалко. Эльза удовлетворенно кивает.
  
  4 декабря
  Рузов, конечно, меня не искал, разговаривал только с Гравом. Иногда мне кажется, я здесь вроде подопытного кролика: не имею ни собственной воли, ни голоса, ни желаний.
  Зачем же приезжал Рузов?
  
  5 декабря
  Я узнал это на следующий день, когда Рузов снова появился в холле и опустил на ковер рыжего щенка. Его "доброе утро" прозвучало совсем, как "доигрался, придурок". В моей голове одновременно родилось столько фраз самой разной направленности, что я просто не знал, с чего начать, и молча позволил Рузову помахать мне рукой, издевательски ухмыльнуться и скрыться за дверью. Помахать рукой... рукой... что-то в этом было непра...
  Я догнал его у выхода, дернул за предплечье и впечатал в стенку. Рузов метнулся в сторону, но я вцепился ему в локоть, перехватывая левой запястье, которым он пытался прикрыть лицо.
  - Вы что, сдурели? Отпустите меня! Отпустите!!
  - Стойте,.. - запоздало выдохнул я.
  - Грав! Да вы что, сами свихнулись? Грав!!!
  Его голос срывался на фальцет, Рузов кренился вправо и зачем-то поднимался на цыпочки.
  - Прекратите орать! Немедленно, ну!
  - Отпустите меня.
  Я разжал руки и отступил на шаг, медленно, не отводя глаз от его красного лица, хотя мне нестерпимо хотелось взглянуть на его правую ладонь. Из-за угла вылетел Грав, но тут же остановился, переводя глаза с Рузова на меня.
  - Сэр?
  Ой, не ко мне он обращался.
  - Все в порядке. Мне надо поговорить с мистером Рузовым.
  - Сэр??
  - Все хорошо, - пискнул Рузов. Грав исчез.
  Я видел, Рузов меня боялся. Он тяжело дышал, а когда вытирал пот со лба, его руки дрожали. Глаза смотрели на меня слишком напряженно, не мигая, и мне это нравилось. Нравилось. И была еще одна вещь, которую я собирался выяснить не откладывая.
  - Что она с вами сделала? Тогда. Что?
  - Когда?
  - В ваш последний приезд.
  - Вчера? - неуверенно спросил Рузов.
  - Да не вчера, черт возьми! Тогда.
  - Тогда...
  - Слушайте, вы, - я наклонился к его лицу. Рузов дернулся, но остался на месте, - не валяйте дурака! Санитары зачем приходили? А? Вам всегда пальцы в этом доме пришивают?
  Секунду он стоял неподвижно, а потом, словно очнулся, оттолкнул меня и провел рукой по волосам, поправил лацканы пиджака, нервно повел подбородком.
  - Незачем так орать. Она разбила мне лицо. А вы просто псих.
  - Лицо? У вас вся рука было кровью залита.
  - А чем мне прикажете держать платок? Ногой? Дайте мне пройти.
  Он сбежал, и довольно поспешно. А я остался в коридоре. В голове крутились рассказы Джона о синих тварях, об их зубах и ... и чувствовал я себя идиотом.
  
  
  Я обернулся и увидел Эльзу.
  Она стояла в конце коридора, смотрела в стену и грызла ногти. Мне понадобилась целая вечность, чтобы сделать несколько шагов, и еще одна, чтобы задать вопрос. Голос звучит противно сорвано:
  - Мисс Элизабет, вы давно здесь?
  Она помотала головой.
  Тишина.
  - Мисс Элизабет?
  Капли стучат по подоконнику. Оттепель.
  - Вы... Вам помочь?
  Эльза медленно поворачивает голову, так медленно, что я успеваю отступить и сжать кулаки, чувствуя, как волна холодного ужаса стекает от затылка к плечам, по спине, уносит дыхание, выкручивает желудок, бьет под коленки.
  На невозможном, ледяном лице мертвые глаза.
  (тишина)
  В них нельзя смотреть.
  Нельзя...
  
  
  Она просидела так до самого вечера: ни звука, ни движения. Как в тот раз, когда очнулась слишком быстро, а я повел себя, как дурак.
  Теперь она спит. Там же на полу, где провела весь день.
  Я не знаю, что мне делать. Просто сижу и смотрю на нее.
  
  6 декабря
  Чья-то рука трясла меня за плечо, тело ломило, правая нога занемела. Понадобилось некоторое время, чтобы сообразить, что я спал, привалившись к стене, и что старуха, нависшая надо мной, не дьявол во плоти, а всего лишь Марта, повторяющая с терпением механической кукушки:
  - Сэр, просыпайтесь, просыпайтесь, сэр.
  - Марта, я ... Что за черт? Что вы тут делаете? Который час?
  Я едва не упал, поднимаясь, растер руками лицо, охая, схватился за ногу. Марта стояла неподвижно, сцепив руки, ожидая, пока я не выпрямился и не уставился на нее вопросительно.
  - Мисс Элизабет ждет вас к обеду, сэр. И еще, что нам делать с собакой?
  - С собакой? С какой собакой??
  - С щенком, которого привез вчера мистер Рузов.
  Ах, да! Рузов. Жаль, что я ему не врезал по-настоящему. Эльзе, похоже, понравилось бы... Эльза!!
  - Марта, с мисс Элизабет все хорошо?
  - Да сэр. Так вы заберете собаку у Джона?
  - Она очнулась?
  - Собака, сэр?
  - Марта, вы прекрасно меня понимаете, не так ли?
  Поджала губы:
  - Мисс Элизабет встала. Собака в привратницкой. Что-нибудь еще, сэр?
  - Нет, спасибо, только если луну с неба. Когда обед?
  - Через десять минут, сэр.
  Старая ведьма!
  Я помчался к привратнику.
  
  
  Щенок совершенно нелепый: рыжий, какой-то весь квадратный, лапы толстые, морда простодушная. Вокруг глаза белое пятно.
  Эльза назвала его Сундук.
  
  8 декабря
  Эльза немного простудилась. Сидит в кресле, подобрав ноги, пьет горячий чай, накручивает волосы на палец. Я отправил Марту за лекарствами. Похоже, я в первый раз занимаюсь в этом доме своим делом.
  - Доктор, я серьезно больна?
  - Нет, ерунда. Пару дней не выходите на улицу, и все будет в порядке.
  - Я не об этом. Вы считаете, я смогу когда-нибудь полностью вылечиться?
  - Я... я не знаю.
  Эльза смотрит на меня поверх чашки, делает глоток, кашляет и морщится.
  - Доктор, вы ведь не психиатр.
  - Нет. Я терапевт.
  - Но почему вы здесь?
  - Так решил мистер Даст. Меня не спрашивали.
  Эльза молча кивает и переводит взгляд на камин. Видимо, в ее случае Даст тоже не слишком согласовывал свои решения.
  В огне щелкнуло и рассыпалось прогоревшее полено. Интересно, а кем она ему...
  - Мне трудно понять, чем руководствуется Даст. Всегда было трудно, раньше тоже. Но вы мне не мешаете. Вы ни о чем меня не спрашиваете.
  Вовремя я прикусил язык! А Эльза продолжала говорить, обращаясь исключительно к камину:
  - Сначала я хотела, чтобы вы исчезли, как и остальные. Жить с постоянным осознанием того, что тебя изучают и ставят эксперименты, невыносимо. Даже для сумасшедшей, - Эльза неожиданно подняла глаза и улыбнулась одними губами. - но вы мне не мешаете.
  Я не знал, что на это сказать. Она никогда еще не разговаривала со мной так откровенно и, кажется, не вела никаких игр.
  За окном тихо падал снег, темнело. Сундук бродил по комнате, наткнулся на клетку и зачарованно уставился на малинового хомяка.
  
  9 декабря
  Она спросила, почему я здесь.
  Сколько раз я проклинал свой дурацкий язык, те несколько лишних бокалов мартини, тот прием, на котором я болтал о каком-то неведомом гуманизме, о крахе старых традиций, о всякое нелепой ерунде, не имеющей никакого отношения к профессионализму. Удивительно, что это сработало, только впечатление я произвел вовсе не на того, на кого рассчитывал. На следующее утро голова трещала, и, конечно, думал я не о высоком молчаливом человеке, которому я даже не был представлен, и который, тем не менее, распорядился моей судьбой.
  Даст. Мистер Даст. Насколько он должен был отчаяться, чтобы остановить свой выбор на мне? Тем не менее, он опасен, очень опасен. Не знаю, что или кто обеспечивает ему полную безнаказанность.
  Конечно, я не могу рассказать об этом Эльзе. Достаточно того, что в ее глазах я и так выгляжу трусливым придурковатым олухом.
  Но я не настолько труслив, чтобы не потребовать разговора с Дастом: Рузов здесь больше не должен появляться. Ни при каких условиях. Эльза опять не снимает перчатки, и я могу представить, как выглядят ее пальцы.
  Я... мне не хочется думать об этом.
  
  
  12 декабря
  Два часа слоняюсь по галерее: за окном снег, солнце и Эльза.
  Вокруг нее, заходясь лаем, носится Сундук, пытаясь налету схватить снежки, которые Эльза лепит, как попало, и быстро швыряет во все стороны. Полы ее шубы и пестрые гетры облеплены снегом. Волосы лезут ей в глаза, Эльза нетерпеливо отбрасывает их локтем, теряет равновесие и падает на коленки. Сундук тут же бросается вылизывать ее лицо, затем валится на спину и, с бешеной скоростью колотя хвостом, перекатывается с боку на бок. Замирает на мгновение и уже несется облаивать любопытствующую ворону. Возвращаясь, подпрыгивает, клацая зубами, и разбивает в снежную пыль очередной летящий комок.
  
  
  - Хотите прочесть? - Эльза быстрым движением кисти разворачивает свою рукопись на сто восемьдесят градусов. Полированная поверхность стола слегка поблескивает, отражая расплывчатые очертания лампы.
  - Не знаю, мисс. Я уже говорил, я ничего не понимаю в литературе. Тем более в теории.
  Эльза постукивает ладонью по стопке листов:
  - Я надеюсь наверстать упущенное. Может быть, мы смогли бы поговорить об этом.
  - Хорошо, я почитаю, но не обещаю вам, что разберусь.
  Эльза привычно наклоняет голову и прикусывает губу. Болван.
  - Только прошу вас, не ставьте запятые, где попало. Кстати, зачем вы это делаете?
  Зачем? Хороший вопрос. Мысленно желаю привратнику провалиться ко всем чертям.
  Эльза улыбается.
  В темноте ворочается и вздыхает Сундук, тикают часы, в коридоре слышны осторожные шаги Грава. Пусть и он ко всем чертям...
  Я улыбаюсь в ответ и развожу руками.
  
  
  Самая настоящая зима. Оттепелей уже не будет, и несколько месяцев мы проведем среди тишины и белизны. Со вчерашнего вечера снег падает крупными хлопьями. Сундук время от времени пытается схватить те, которые норовят опуститься ему на нос, и наблюдать за его недоуменной мордой довольно забавно.
  Сегодня немного ветрено, и Эльза прячет волосы под косынку. Действительно, не разу не видел ее в шляпе.
  Мы медленно идем по заснеженной дорожке мимо дубов и занесенных клумб, на которых сейчас не видно ни птичьих следов, ни опавших желудей, ни тоненьких скелетиков летних цветов и листьев.
  Серое небо, черные деревья, белый снег.
  - Мисс Элизабет...
  Поворот головы, вопросительный взгляд.
  - Я все думаю... Синий хомяк, зеленый... Это понятно. Но малиновый! Чем вы его покрасили?
  Эльза останавливается, вздыхает, прячет руки в карманы. Поднимает голову к небу, и я не могу угадать, что выражает ее взгляд.
  - Ужасно глупо. Но здесь было так скучно.
  - Так чем?
  - Марганцовка.
  - Марганцовка??
  Наконец она смотрит на меня, и я впервые слышу ее смех: негромкий, чуть хриплый.
  - Марганцовка!
  Стою, как олух, раскрыв рот. Сундук носится вокруг, разбрасывая пушистые хлопья, пугая птиц и норовя сбить нас с ног. Джон расчищает крыльцо и косится неодобрительно. Синица сбрасывает снег, перелетая с ветки на ветку.
  Эльза смеется.
  Когда резкий порыв ветра треплет ее косынку, я протягиваю руку и аккуратно заправляю одну выбившуюся серебряную прядь, которая уже начинает намокать и темнеть, за холодную алую ткань.
  Эльза смеется, смотрит на меня, и в ее глазах плещется солнце.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"