В городе знойно, ни облачка, ни ветерка. Стены домов, салоны трамваев прокалились жаром. Над камнем и асфальтом дрожит струистый воздух. А за металлической оградой, в двух шагах от солнечного припека - лесок. Тень от провисших нижних веток лиственниц прохладнее, синее удушливой тени домов. Преждевременно желтеет хвоя.
Лиственницы завековались на этом месте. Если бы не молнии. Макушка одного дерева опалённая. Почему грозовые тучи разряжаются над ними, а не на громоотводах соседних многоэтажек?
Адрес вечных деревьев: Токмаков пер., д.21, офис "Общество купцов России".
История их такова.
Мужик в рваном овчинном полушубке смотрел на развалины бывшей шёлковой фабрики, принадлежавшей секунд-майору Белавину, пригорюнившись. Вот здесь всё и начиналось. Его и ещё нескольких мальчишек хозяин привёз из поместья на свою московскую фабрику в ученики к мастеру. Повезло Фёдору: мастер оказался честным, трезвым, добропорядочным человеком. Научил мальчика и ткачеству, и другим мануфактурным ремёслам. Заботился, хорошо кормил (потому, что держал корову - меньше трат на артельные харчи, да и молоко, творог, сметана - свежие. А слободской пастушок за хлеб работал.) Был мастер старообрядцем - федосеевцем. В одном из домов белавинской усадьбы, считавшимся цехом, размещался скит с молельней, где работники тайно отправляли богослужение (молитвы за царя не читались) по старопечатным книгам. И Фёдор - с ними. Мастер хорошему учил: "Не падай духом!", а ещё: "Кто копейки не бережёт, сам рубля не стоит." Он не только помог парню на ноги встать, но и у хозяйки-помещицы из крепости выкупиться. И деньги одолжил Фёдору на собственную мастерскую. Неподалёку. В Лефортове. Дело у Фёдора Гучкова хорошо пошло, потому что молодой заводчик начал выпускать не дешёвый ситец (таких мануфактур в Москве тогда больше десятка было), а шали шерстобумажные, похожие на индийские и турецкие, только ещё красивее.
Но пришла война. Солдаты Наполеона сожгли фабричку Фёдора, растащили товар. Насилу сам спасся. Только французы из столицы вышли, побежал мастера посмотреть. А нашёл его труп. Люди, разбиравшие мусор, рассказали, что солдаты, грабившие белавинские склады, сами пожар устроили, а расстреляли мужиков, бросившихся его тушить, будто те - поджигатели. Трупы к деревьям привязали для устрашения. Фёдор эти деревья когда-то с ребятами и с мастером во дворе посадили. Фабричным запрещалось усадьбу покидать, а по лесу скучали. Выбрали тогда лиственницу. Странное дерево: видом - сосна, а к зиме роняет свою хвою, будто листья. Мастер про неё сказал: "Бог и лист на деревьях не уровнял, что же мы от людей хотим одинаковости?!"
Фёдор на месте погибших деревьев новые посадил, чтобы люди о хорошем человеке не забыли. И сам не забывал его поучений: "Падай, да вставай! Не уступай беде!" Фёдор Гучков отстроил новую фабрику (помогли единоверцы Преображенской общины) на тысячу рабочих. Накопил капитал, поступил в гильдию купцов. Воспитал умных детей. Потом двое из них возглавляли Московскую думу. А внук стал председателем Третьей Государственной думы и министром Временного правительства.
Таких дельцов как он - много было. Москва-то недаром в то время то "мужицкой", то "купеческой" называлась.
"Самоварщики и аршинники" (Н.В. Гоголь), "Купчины толстопузые"
( Н.В. Некрасов), "Самодуры" (А.Н. Островский ), "Тёмное царство" (И.А. Добролюбов) - такими названиями писатели заклеймили предприимчивых выходцев из народа. Мол, в мире наживы и чистогона не может быть ничего положительного.
За своими вождями в литературе и публицистике и всё российское общество 19-го века: "Производительный труд? Выгода? Торговля? Фи... Гадко!"
Начали от русского предпринимателя лица отворачивать, прищуриваться презрительно и отдувать нижнюю губу: "Чумазые!"(М.Е. Салтыков-Щедрин).
А кто знает, где начало русской интеллигенции?
Произошла из "благородных"?
Первыми были декабристы, Пушкин. Правила чести, великодушие, жертвенность своими выгодами на пользу других. Если бы не их классовая отрешенность от людей обыкновенных... Шулер Толстой-Американец в их компанию принят, а купец - никогда!
А природа интеллигентности, мы знаем, не признаёт каст.
Может быть, исток в других сословиях?
Духовенство, городские обыватели, сельские мещане, крестьяне... Не они ли - родники, давшие начало потоку? Эти части общества и талантами, и духовностью богаты. И совестливы, и сострадательны. Жаль, что не хватало им силы жизни и просвещения.
А без этого - не осознать свой долг и цели не поставить!
Вот тут и вспомним о купце - "богаче-пузаче из голяков".
Работал до пота и нажил богатство. "Богатство ум даёт", - гласит старая пословица. На современном языке означает: дорогое образование и жизнь в хорошем обществе, где воспитывают и сердце, и нрав, и ум.
Это только первое поколение дельцов из народа, деревянными ложками из общей с работниками миски, щи хлебало, ломало шапки перед властями.
Второе - откупилось от господ, управляло фабриками, платило налоги
"товарного сословия", и много училось.
А внуки "чумазых" проводили вторую техническую революцию в России уже с университетскими дипломами в карманах.
Эти создали картели, синдикаты, тресты, промышленные конвенции и пулы, свой орган управления - "Купеческое общество" с Управой, Биржевое общество, Общество для содействия русской промышленности и торговли, Трудовое право для пролетариата, для него же - школы, библиотеки, курсы повышения квалификации, картинные галереи, театры.
А ещё, как гласные Московской Думы (и городские головы) управляли городским хозяйством. (Смешно вспоминать, как деды на прём к городничему с двумя головами сахара ходили).
"Внуки" доказали, что богатство и щедрость совместимы. В ведении Московского купеческого общества находились десяток богаделен, дома призрения, больницы, десятки учебных заведений. Ещё сотни тысяч рублей ежегодно ими отчислялось в фонды городского управления.
Благодетельствовали не потому, что чтили завет дедов-староверов: "По милосердию своему человек спасается", а потому, что деятельность на пользу ближнего, рвение к общеполезному стали обычаями и житейскими правилами нового поколения просвещённых московских купцов. Беспокоила их, не давала о себе забыть генетическая принадлежность более чем к стам миллионам жителей России.
Из среды предпринимателей вышли: художник А.Г. Венецианов, историк и публицист Н.А. Полевой, музыкант А.Г. Рубинштейн, юрист Ф.И. Плевако, поэт В.Я. Брюсов, писатель И.С. Шмелёв, И.А. Гончаров, братья Боткины, Алексеевы, Бахрушины, Третьяковы, А.П. Чехов и многие другие.
Российский предприниматель напитал собой интеллигенцию, превратив её в крупную социальную группу.
Чем же расплатилась интеллигенция с источником, из которого силы черпала? Литераторы и публицисты творили грех и дальше. Прежние стереотипы не разрушали, а продолжали обличать и осуждать "живоглотов", подогревая мстительность и злобу народа. Большевикам не пришлось заниматься воспитанием масс в этом направлении.
Пришёл срок. Обиженные свой гнев на "живоглотах" выместили, заодно, воздали интеллигенции по её заслугам. Справедливо?!