В обед пошёл снег. Обычное явление для декабря. И никакого чуда. И всё-таки чудо было. Безмолвно, в тишине и безветрии падали крупные пушистые снежинки. Обеляли грязный город, сглаживали его грубые очертания, вносили недосказанность. Быстро опускающиеся сумерки добавляли романтики. Хотелось встать посреди улицы, вывалить язык лопатой и, как в детстве, ловить летящие снежинки. Казалось, они будут сладкими, эти необыкновенные небесные подарки. А они оказывались холодными и мокрыми. Но это, странное дело, никого не разочаровывало. Снегопад под Новый год дарил надежду всем -- и детям, и взрослым, что в этом году праздник будет самым настоящим, с всамделишными чудесами. Конечно, каждый вкладывал свой смысл в это слово. Для кого-то и плотный ужин - чудо, а кому-то и бриллианты - не сюрприз. Вообще говоря, до праздников была ещё неделя. И этот так своевременно выпавший снег, напомнил всем об этом. Потому что последние годы такая в нашем многомиллионном городе суета, что даже обильная иллюминация, распродажи и ярко украшенные витрины настроения не создавали. Новый год - это всё же интимный праздник. Требует уединения, хотя бы на время. Ведь не зря нам интуитивно хочется сначала встретить его с самыми близкими, а уже потом слиться с какой-нибудь компанией и праздновать с шумом, треском до самого утра.
К вечеру город основательно выбелило, и он стал похож на настоящую новогоднюю декорацию. В одном из безлюдных московских двориков, напротив своего подъезда трехэтажного старого, ещё дореволюционных времён, дома стояла женщина в белом пальто, простёганном белыми цветами и веточками, которые, собираясь все вместе, удивительным образом напоминали морозный узор на оконном стекле. И шапочка на ней была беленькая, вязаная, и даже в сапожках она была белых! Белых! Зимой! Вы подумайте, это же предел щегольства.
Женщина стояла, подняв лицо к небу, и была похожа на пожилую Снегурочку. Она жадно вдыхала морозный влажный воздух. Это было такое удовольствие, после целого дня сидения в душном кабинете, а потом -- дороги в душном вагоне метро! Пожилой Снегурочке страшно хотелось вывалить, как в детстве, язык и ловить снежинки. Останавливали её не соображения экологического характера, а опасения быть застигнутой внезапно появившимися соседями. Со стороны казалось, что она пристально вглядывается в небеса, ожидая, что облака внезапно разверзнутся и в прогал, как в окошко, выглянет румяный Дед Мороз, рассмеётся лукаво, бросит горсть снежинок, приложит палец к губам: "Т-с-с... Не сломайте волшебство!"-- и закроет своё окошко. Хотя по большому счёту, пожилой Снегурочке желательнее было бы явление не краснощёкого старичка, а не по сезону голенького Купидончика с его колчаном и стрелами. Ведь через неделю - Новый год! И дома, одной, Марьяне (а именно так именовалась пожилая Снегурочка) встречать его казалось невыносимым.
Был вариант: пойти в гости к друзьям. Но они все люди семейные. Женщине без кавалера как-то неудобно. Если мужчины с ней, одинокой, начнут разговаривать в игривом тоне (а именно так разговаривать они и имеют привычку, слегка выпив за праздничным столом), то их женщины будут недобро посматривать на Марьяну, как на хищницу, способную увести чужого мужа, как цыган - чужого коня. Как там, в песенке поется? "Спрячь за высоким забором... выкраду вместе с забором!" Почему замужним женщинам их мужья представляются таким бесценным сокровищем? Прямо-таки антиквариат: частенько ни красоты, ни художественной ценности, только возраст. И ладно бы - благородная старина, так нет! В основном пошлая облезлость. И так это досадно: двусмысленности на пустом месте. Из-за этих глупостей сиди теперь дома! Марьяна боялась из-за праздников потерять душевное равновесие. Ведь, как ни верти, Новый год - праздник семейный, сентиментальный. Весь вечер идут фильмы про жгучую любовь, герои ссорятся, мирятся, целуются. Ну и каково на это смотреть одинокому человеку? В будни пожилая Снегурочка одиночества не ощущала: уставала на работе, после которой - побыть одной оказывалось желанным подарком, общалась с друзьями, иногда бегала в театр, периодически затевала генеральные уборки и без того идеально убранной квартирки.
-- Да что же это такое?-- рассердилась вдруг она.-- Всё нужно соответствовать каким-то стандартам, играть по чьим-то правилам. А когда же по своим? И наплевать мне на этих соседей!
И Снегурочка решительно высунула язык и тут же к нему прилипла восхитительно холодная и мокрая снежинка. "Вот счастье-то!"-- только и успела подумать Марьяна, как открылась с шумом дверь подъезда, и из неё шагнул на морозец её сосед. Он же бывший одноклассник Володька Воробьёв.
-- Эх, Иванченко,-- обрадовался встрече он,-- ничто тебя не берёт: ни возраст, ни образование! Ну как увижу тебя, совершенно не изменилась ты с четвёртого класса! Поразительной сохранности интеллект! И даже привычкам своим не изменяешь, смотрю! Двери-то на морозе по-прежнему лижешь? Или только ещё собираешься, да я тебя отвлёк? Ты ничего, лижи, я могу подождать, нужно же кому-то будет потом на ручку горячую воду лить, чтобы спасти тебя, бедную.
-- Нет в тебе, Воробей, благородства!- вздохнула Снегурочка.-- Раз в жизни спас меня от повешения на дверной ручке и до сих пор успокоиться не можешь. Что, самые светлые воспоминания твоей жизни? Лучше ничего совершить не получилось?
Да, был такой эпизод в младшей школе. Марьянку девчонки из класса постарше подбили лизнуть блестящую, тогда ещё медную ручку подъездной двери на трескучем морозе, а когда она приклеилась насмерть тонкой кожицей языка, разбежались со смехом. Марьянка плакала от стыда за собственную глупость и доверчивость, от обиды на девочек, которых считала своими подругами, от унижения, от невозможности позвать на помощь. На помощь можно было только уповать. Спасительным Ангелом явился Воробей. Он быстренько сбегал домой за теплой водичкой, лил её на ручку двери, пока язык не отошёл и всю дорогу приговаривал:
-- Терпи, Иванченко, я тоже на двери висел. Сейчас тебя спасём. У меня опыт есть. Ну пару дней болтать не будешь. Так это же хорошо! Хоть мне доставаться от твоего острого язычка не будет! Какая ты, Иванченко, хорошая, когда молчишь!
Когда Марьянка освободилась, она вместо благодарности ткнула ни в чём не повинного Воробья в бок, посмотрела недобро и убежала домой, доплакать своё горе в одиночестве. "Вредный этот Воробей! Небось всем в классе завтра расскажет! Засмеют теперь до смерти!"-- в отчаянии думала она. Ошеломлённый такой неблагодарностью, Воробей остался стоять с чайником в руке.
-- Эй, вернись на грешную землю, Снегурочка! С кем Новый год встречать собираешься? Присмотрела для себя богатенького Деда Мороза с подарками?
-- По старичкам не специализируюсь!- отбрила одноклассника Марьяна.-- А ты как? В смысле нашёл себе принцесску?
-- С принцессками теперь плохо. Сказочных и бескорыстных нет. Про то, что лучшие друзья девушек - бриллианты, всех осведомили. На лучших друзей девушек я пока не зарабатываю.
-- Страдаешь, значит, благородный и нищий жених. А я вот с богатенькими старичками не знаюсь по идейным соображениям. И вообще, зачем мне старички? Я предпочитаю Новых годов!
-- Чего с ними делать?- Рассмеялся Воробей.-- Они же новые и бестолковые. Ну разве что с восторгом неофита познают жизнь! Лучше роди себе новенького годика и с умилением познавай жизнь, глядя как он слюни пускает и ходить учится!
-- Деловой,-- обиделась Марьяна, которая действительно мечтала о ребёнке и не хотела, чтобы её красивую мечту вот так грубо опошлили,-- чего сам-то не родил? Сто двадцать раз женился и всё мимо!
-- Во-первых, не сто двадцать, а всего два,-- поправил её Вова,-- во-вторых, первый брак длился пятьдесят шесть дней, поэтому браком может и не считаться. И в-третьих, моя вторая жена Аллочка, как тебе известно, была актриса, звезда нашего дома, красавица, и фигуру портить родами не собиралась, потому что я у неё, как опять же известно, был не окончательным вариантом, а тренировочно-предварительным. Судя по тому, что после меня она ещё четыре раза вышла замуж (и это только официально!),-- не без гордости добавил он,-- и до сих пор без детей, и этот её последний режиссёр тоже не последний.
-- Подумаешь,-- ревниво отозвалась Марьяна,-- насчет режиссёра не знаю, а по поводу детей скажу, что твой, как ты её называл, воркующий голубок, Алчонок уже давно пересекла границы детородного возраста. Играет роли пожилых старух. Причём, без грима! Говорят, особенно ей удаётся роль мачехи, которая под конец пьесы превращается в собаку и гавкает до бульканья. Помнишь этот детский триллер? "Двенадцать месяцев" называется! И как после этого рожать детей? Вырастет, пойдет в театр, увидит твою Аллочку на сцене без грима и заикаться начнет!
-- Чего ты загинаешь?- заступился Воробей за супругу, хоть и бывшую, хоть и вероломно его променявшую на театрального деятеля мелкого ранга. И согласитесь, это говорило о нём в лучшую сторону.-- Она наша сверстница. За собой следит, актриса всё-таки. Чего ты злая такая, Иванченко? Красивая, а злая. Так быть не должно. Красивые должны быть добрыми!
Марьяна растерялась. Злой ей казаться не хотелось. Да она и не была на самом деле. Так же, как не была и красивой. Ну симпатичной, самое большее. Она начала рисовать круги на снегу своим белым сапожком. Так делают дети, когда стесняются. Немного помедлив и справившись с внезапным смущением, пожилая Снегурочка подняла свой взор на бывшего одноклассника:
-- Вов, извини! Что-то я увлеклась! Мы с тобой, правда, как в четвёртом классе! Я так хотела поймать снежинку на язык! Думаю, да гори всё синим пламенем! Почему нужно вечно соблюдать приличия? Только, значит, изготовилась ловить и ты тут как тут! Вроде того, Марьяна, какая же ты до сих пор дура! Ну и понеслось!
-- Да нет,-- настала пора смутиться Воробью,-- я это не имел ввиду. И никогда так не считал. Ты мне нравилась в школе. Я тебя когда от ручки дверной отпаривал всё думал, что вот спасу тебя, ну и ты благодарно бросишься мне на шею, и -- любовь до гроба, короче... А ты мне кулаком в живот,-- обиженно засопел он.
-- Воробей,-- ошеломлению Марьяны не было предела,-- так ты до сих пор на меня обижаешься?
-- А как ты думала? Я, может, женщинам с тех пор не верю! Я к тебе как рыцарь с чайником, а ты так вероломно поступаешь! Может, поэтому у меня и семейная жизнь не задалась?
-- Ой, не припутывай! Хитрый ты, Воробей! Я уши развесила, а он тут глобальные обобщения строит! Но по факту удара по твоему детскому и тогда ещё толстенькому пузу, вину признаю! Чем замолить? Хочешь, вина тебе хорошего куплю?
Воробей замотал головой, отказываясь от бутылки.
-- Хочешь упиться моим унижением? Фиг с тобой! Приду и пол в твоей холостяцкой берлоге вымою! Найдём заодно много полезных вещей под диванами и столами!
-- Уж можно подумать мужчины такие дураки безрукие, что пол вымыть сами не могут или обед сварить! Нет, уж раз ты решила искупить вину, то выбор за мной! Я буду тебя использовать по-другому.
Марьяна поёжилась. Больно уж неприятная формулировка: использовать! А, впрочем, она всегда могла пойти на попятную. Подумаешь, обижался двадцать три года - и ещё столько пообижается.
-- Пойдешь, Иванченко, со мной в гости Новый год встречать! А то я один как дурак! Меня все сватать начинают. Шутки всякие глупые! Ваш брат, женщины, как выпьют - начинают скользкие намёки делать. Дескать, такой мужчина и один! Руки свои случайно как бы кладут на всякие места! А их мужья потом, без всякого моего согласия, без всякого автозагара доводят моё лицо до цвета "баклажан". И только через пять дней лицо моё приобретает цвет средиземноморского загара, и то - неравномерный! Так что будешь меня, Иванченко, охранять!
-- Ладно,-- внезапно для себя согласилась Марьяна,-- только уговор: меня по фамилии не называть, историю эту дурацкую про ручку и волшебное спасение не упоминать. И ещё, костюм новогодний нужен?
-- Это я уточню,- озадачился Воробей. - Только тогда и ты меня Воробьем не называй. Владимир я.
-- Обойдёшься. Владимир... Володенька! Или Вовусик.
-- Пойдёт,-- согласился он,-- время сообщу дополнительно. Ну гудбай вам, милая Снегурка, и большое русское мерси за уступчивость!
Володя заспешил по своим делам, а Марьяна, которой уже расхотелось ловить снежинки, отправилась домой. Тем более что ей сегодня было о чём подумать: костюм для праздника, это неожиданно свалившееся признание в детской влюбленности... Ну и пусть, что сто лет назад, всё равно приятно!
Начиная с момента их разговора, предпраздничное время стало двигаться с ещё большей скоростью, чем всегда. Маскарадный костюм действительно оказался нужен. Марьяна пребывала в приятных размышлениях по этому поводу. Что-нибудь игривое не подходило. Она же идёт со своим кавалером! Ей больше ничьё внимание не нужно. А вообще, если честно, игривое ей никогда и не было близко. Всякие там голые коленки, спущенные бретельки... Лучше что-нибудь нейтральное. Купить готовое? Выйдет дорого и ради одного выхода жалко тратить деньги, Марьяна справедливо предполагала, что немалые. Покопавшись в старых журналах и распотрошив узлы старых тканей на антресоли, она решила, что нечего особенно умствовать, проще всего и уместнее будет костюм Снегурочки. Благо, фигура позволяет. Соорудила беленькую многослойную юбочку из фатина. Прикрепила её к белому платью. Склеила кокошник, расшила его бусинами, расписала гуашью. И поняла, что ужасно довольна собой! Как будто ей снова 15, на дворе застойные времена, в ходу всё самодельное и особенно ценится выдумка и находчивость! Помимо костюмов, хозяева оговорили ещё одно условие для гостей: стол готовят в складчину. Каждый приносит какой-нибудь салат и из выпивки то, что будут пить сами. Горячее хозяева брали на себя, а также культурный досуг: конкурсы, розыгрыши, призы.
По меню Марьяна и Володя разделились вполне естественным образом: она готовила салат, а он брал выпивку для себя и для неё. Меню вот тоже привело Марьяну в напряжённое размышление. Хотелось блеснуть -- это с одной стороны, нужно было всех накормить -- это с другой стороны. Ну и по финансам, конечно... чтобы салат не заправлялся там итальянской земляникой вперемешку с чёрной икрой. Кстати, так бы хотелось чёрной икорки... Ну ладно, на такие мысли она старалась не отвлекаться.
Через три дня суматошной подготовки к Новому году вечером забежал Воробей. Марьяне сразу бросилось в глаза, что подозрительно смущённый.
"Всё,-- опустилось у неё сердце,-- объявилась какая-нибудь зазноба и предъявила свои законные права на совместное проведение праздника! Ну что ж, всё слишком хорошо складывалось! Да и пусть! Спасибо за то, что я встрепенулась, оживилась, а костюм мне пригодится! Пойду к кому-нибудь в гости!"
Они стояли в коридоре, оба пригорюнившиеся. Она не решалась спросить его, в чём дело. А он виновато прятал глаза.
-- Может, зайдёшь? Я сегодня пирог испекла. С рыбой. Мне одной его много будет. Спасай мою талию, одноклассник!
-- Марьяш, я пирог-то, конечно, умну. Меня и уговаривать не нужно. Но тут, знаешь, такое дело... короче, друзья-то мои,-- он кашлянул от напряжения,-- гриппом они заболели. Температура сорок и всё такое. Вчера он, а сегодня и она. Сама понимаешь, за три дня им не выздороветь. Я так расстроился! Может, в ресторане столик закажем? Дороговато будет, но,-- заторопился он исправить положение,-- я -- приглашающая сторона! Ты ведь не будешь вести себя разнузданно и заказывать омаров и чёрную икру вёдрами?
-- Не буду,-- счастливо засмеялась она,-- без икры обойдёмся! К моим друзьям пойдем! Салат я сочиню, напитки ты уже купил, за твою секс-безопасность - отвечаю лично!
-- Не секс-безопасность, а секс-неприкосновенность!-- поправил её он, быстренько разуваясь и явно нацеливаясь на пирог.-- Безопасность я тебе не гарантирую, а вот ты, как приглашающая сторона, должна биться за мою юношескую честь и невинность!
К друзьям Марьяне пойти было ещё приятнее. Она всех знает. Кое-кого поразит тем, что придёт с кавалером. За Воробья стыдно не будет: он не дурак, вполне справный, образованный. Как бы ещё действительно не пришлось обеспечивать ему секс-неприкосновенность!
За сим прошло ещё три дня. И вот он настал, великолепный предновогодний день! Уже был готов салат. И завёрнуты подарки для друзей и, конечно, для Воробья! Марьяна лежала с косметической маской на лице, долженствующей вернуть ей утраченные двадцать лет юности. Мысли её скользили приятно и неспешно. Замечательно пахли смолистые ветки канадской ели, распространявшие запах праздника. Гости - гостями, а для настроения Марьяна всегда ставила дома ветки в вазу. Что, интересно, подарит ей Воробей? И какой он всё-таки милый! Чего они всё собачились целыми столетиями? Платье висело на плечиках, воздушное, волшебное, искрящееся. А всё-таки в том, чтобы быть пожилой Снегурочкой тоже что-то есть!
Потом она встала, тщательно подкрасилась. Надела свой наряд и удовлетворённо покрутилась у зеркала. До выхода из дома оставался час.
Володя, однако, зашел за ней пораньше. Увидел её и остолбенел с открытым ртом. Вообще, он вошёл с мыслью поторопить Марьяну, потому что ехать им на такси. А кто ж его знает, как там будет с такси, в Новогоднюю-то ночь? Она улыбнулась с хитрецой, довольная произведённым успехом.
-- Что у вас, сударь, за костюм?
-- Да что я париться буду с костюмом что ли? Кота в сапогах изображать? У меня был вариантик: почтальон Печкин. Да как прикинул, что в ушанке всю ночь париться, думаю, надо быть проще! Прошу любить и жаловать: Новый год!
-- Лентяй! Решил отделаться колпачком из супермаркета!
-- Главное - результат! Лучшая пара Новогоднего вечера: Новый год и Снегурочка!
В комнате зазвонил телефон. Марьяна метнулась снять трубку.
-- Алло! Марьяш! Хорошо, что застала тебя дома!
-- Кто это?- строгим голосом спросила та, не узнавая хриплого голоса. Даже непонятно: мужского или женского.
-- Это я, Тамара. Знаешь, всё как нарочно. Вчера Виталик вечером затемпературил. Ну я его распарила, напичкала таблетками. Думаю, до завтра отойдёт. А у него сегодня температура подскочила под сорок. И я его "догнала". Лежим теперь как две свёклы рядом, и карнавальные костюмы не нужны. Вот обзваниваю всех по списку, когда из полубреда вырываюсь. Я и говорить-то толком не могу. Ты не обижайся, ладно? Ну так получилось. Встретим вместе Старый Новый год! Я тебя поздравляю и желаю не болеть!
Марьяна в сердцах бросила трубку. Ей искренне было жаль подругу. Винить её она не собиралась. Просто досадно, что сорвались такие блестящие планы.
-- Ты чего?-- С тревогой, вглядываясь ей в лицо, спросил Володя. Он обнял её за плечи и развернул к себе.
-- Смеяться будешь, типа, хохотать,-- криво улыбаясь, ответила она.- Есть такая новогодняя болезнь, грипп называется. Хозяева лежат в лёжку. Дают нам полный отлуп. Приглашают на Старый Новый год.
-- И в чём кручина? Салат у нас есть. Напитки - есть. Будем гулять вдвоём. Расслабимся, наконец. Тебе не нужно охранять мою секс-неприкосновенность. А мне не нужно охранять девственно белую Снегурочку от грязных взглядов всяких...-- он скрипнул зубами и сделал страшные глаза.
Как это предусмотрительно, держать дома еловые ветки в вазе! Просто так. Для красоты и запаха. Для настроения. Нашлись и свечи. А к ним и старинные подсвечники. В старинной жизни в них, возможно, не было никакой романтики. Ходили с ними, например, ночью в туалет. А теперь это уже стали предметы старины, носители старой культуры и всё такое.
С закусками, правда, было не очень. Пировать-то планировали не дома. Но нарезали хлеба, поставили приборы, как положено, разметали по тарелке художественно сто грамм докторской колбасы. Открыли шпроты из воробьёвских стратегических запасов. Венчал застолье пятилитровый салатник с салатом из копчёной трески (забытые рецепты предков). По гордой марьяниной мечте, он должен был порадовать огромное количество приглашённых к Тамарочке гостей своим количеством, нажористостью и вкусом, имевшим свои корни в доперестроечном детстве. Теперь это богатство досталось им на двоих.
Воробей с шумом и треском открыл шампанское. Оказалось, что за суетой и внезапным изменением планов они еле-еле успели подготовить стол к Новому году. Выпили по бокалу, уже в другом настроении, способные иронизировать над ситуацией. Переглядываясь и улыбаясь, заслушали речь президента, в которой он призывал всех жить долго-весело-богато. А потом грянули куранты, и наступил настоящий Новый год! На всех телевизионных каналах шли праздничные концерты, в которых одни и те же певцы исполняли одни и те же песни. От этого оставалось ощущение, что вся страна сидит за одним праздничным столом. Весь салат Воробью и Марьяне одолеть не удалось. А шампанское они "приговорили". Потанцевали. Вышли во двор посмотреть, как запускают петарды. Фейерверки взвивались над их головами, и казалось, что всё это лично для них. Они стояли, задрав головы и взявшись за руки.
-- Знаешь,-- задумчиво протянула Марьяна,-- похоже, это самый лучший Новый год в моей жизни.
-- В моей, пожалуй, тоже,-- согласился с ней Володя.- Хотя, если честно, для полного счастья мне не хватает одного штриха. Нет, лучше не будем рисковать. Я боюсь всё испортить.
Она искоса глянула на него, чтобы убедиться, что поняла его правильно. Коротко подумала, вздохнула, как бы набираясь решимости, взяла его за руку и повела домой.
Ничего они, конечно, не испортили. Хотя и нового слова не сказали. Да и какие могут быть новые слова в этом деле? Новых слов нет, а чудеса случаются, когда совпадают чувства, эмоции и количество здоровья. Тогда получается незабываемая поэтика любви.
-- Какие же мы дураки!- в сердцах воскликнул Воробей.
-- Ты чего?- не поняла Марьяна.
-- Столько времени потеряли!
-- Действительно,-- удивилась она этому открытию.
Позже они стояли у окна. Он курил, а она так, за компанию, стояла рядом, обняв его за талию и, по сути дела, мешая ему курить. В окнах колыхалось море огоньков. В домах загадочно мерцали ёлки. Везде царил праздник, принося дух радости и надежды. Пелена любви накрывала их, всех людей, весь город, всю страну, весь мир. А как же иначе? Ведь именно для этого и существует Новый год с его новогодними чудесами!