Аннотация: У вас внезапно появился дар:помечать человека поцелуем на расстоянии.Хорошо это или плохо?И как с этим "поцелуйным" даром жить?
МАРТА
Единственное правило в любви - то,
что в любви нет правил.
Превеликою слыву - поцелуйщицей.
Марина Цветаева
Марта уже минут пять яростно мыла вазу из-под цветов. Она терла её, крутила в руках с такой энергией, что если бы это была волшебная лампа с джинном, заключенным внутри, то тот сам, раскаленный до цвета меди, вылетел бы без всяких заклинаний, чтобы исполнить любые её желания! На данный момент у Марты было два желания: одно - долгосрочное, выйти замуж; второе - мелкое и краткосрочное - чтобы замолчала её закадычная подруга Люсьен. Ну, в детстве Люська, понятное дело. В Люсьен она превратилась после четырех законных браков, как бы дававших ей развитие статуса и обогащавших, каждый брак по-своему, бесценным жизненным опытом. К сегодняшнему дню Люсьен была совершенно согласна с древне-шумерской мудростью, гласившей, что "Счастье в женитьбе, а если подумать - в разводе!" У нее вообще была привычка цитировать кого-нибудь через слово. До такой степени, что это производило впечатление уже не эрудиции, а отсутствия собственной мудрости, из-за чего постоянно приходится прибегать к чужой. Сейчас она с видом превосходства, которое давали ей её четыре замужества, излагала свое понимание психологии мужского племени. Марта, замужем не бывавшая, слушала её, сдерживая раздражение, хотя в чем-то Люсьен была, безусловно, права и некая логичность и стройность в ее теории присутствовали.
- Видишь ли, Марта, почти все книги по психологии посвящены мужчинам. И описывают их бесконечные кризисы! В три года они хотят утвердить свое "я" и становятся "мальчиками наоборот". Потом этот их безумный пубертат... Из кожи вон лезут, чтобы доказать, что они не такие как все. А чуть что - оправдания типа "ну мужики пошли, и я за ними"... И всю дорогу так. Про кризис среднего возраста я вообще молчу: неудовлетворенность собой, капризы, хандра. Стандартный способ утешиться: коньячок, молоденькая любовница и демонические страдания... дома воцаряется полноценный и нарядный семейный психоз. Через какое-то время оказывается, что кто-то должен выслушать про терки на работе, предложить теплую грудь для сдавленных рыданий и капель для успокоения. А также сварить суп для нормального пищеварения... А мы?.. Почему о женщинах никто так подробно не пишет? А ведь огромная тайна заключена в женщине среднего возраста! Не зря же говорят "45 - баба ягодка опять". Какие химические реакции бурлят в нас, женщинах среднего возраста! Какие демоны и ангелы рвутся наружу!
Люська разглагольствовала... Но Марте не было особенно интересно ее слушать. До 45 Марте предстояло еще 6 лет. С ангелами-демонами она умудрялась жить так, чтобы не иметь репутации ни того, ни другого. Так, приятная женщина. Симпатичная внешне, милая душой и легкая по характеру. Вообщем, ее друзья диву давались, почему она одна? Марте досадно было слушать Люськины рассуждения, потому что отчетливо становилось ясно, какой огромный пласт жизни прошел мимо нее. А она старалась об этом не думать. Глупо сожалеть о том, что не сложилось. Неконструктивно. Это так мужчины писали в умных психологических книгах. Правы, конечно. Только женские эмоции трудно пришить к этой теории. Вот Марта и злилась так, что эмоции, как пар из-под крышки чайника, вырывались наружу. Она пригласила подругу, чтобы обсудить с ней одну странность, которая происходила с ней последнее время. Но теперь сильно сомневалась, что стоит это делать.
Странность эта была, как бы лучше выразиться, странного свойства. Впервые это произошло вот при каких обстоятельствах. Она спускалась в полутемном подъезде своего дома. Выскочила на минутку в булочную. Ее еще стройные ноги мелькали на лестнице. Она сбегала по ней, как девчонка! Потому что знала каждую выбоинку на ступеньке, каждую выщерблинку за годы жизни в этом доме и с этим домом. Почти все жильцы предпочитали пользоваться лифтом. Поэтому упрекнуть в несолидности Марту будет некому. Все ж таки не девочка уже... Хотя лестница помнила себя еще новенькой и целой, а Марту именно что девчонкой: конопатой, нескладной и смешливой... Не боялась Марта кого-нибудь встретить, а встретила. Снизу ей навстречу поднимался мужчина приятной наружности. Двигался бесшумно, грациозно, немного по-кошачьи... Нет, скорее, по-тигриному... Она глянула ему в лицо, отметив про себя: "Симпатичный!", смутилась и, опустив глаза, шмыгнула мимо. Оттого и не увидела, как на его щеке расцвел след поцелуя. Он недоуменно потер щеку, запылавшую невесть от чего. И пока поднялся до нужного этажа, поцелуя этого нечаянного уже и след простыл. А шел он к любовнице. Можно сказать, крался, чем и объяснялись его тигриные повадки. И поцелуй этот совсем бы ему был без интереса. Впрочем, ничего этого Марта не знала.
Вот, собственно, с этого все и началось. Способность отмечать людей поцелуями Марта обнаружила у себя несколькими днями позже, в той самой булочной, что упоминалась выше. Она, как человек верный привычкам, без колебаний двинула к своим любимым багетам, которые позволяла себе раз в неделю, решительно наплевав на диету. Пока она взглядом выбирала багет порумяней-понарядней, за спиной закипела семейная ссора. Марта обернулась. Обладательница неприятного резкого голоса - судя по всему, законная супруга. Тот, что пытался урезонить её, краснел и стеснялся - судя по всему, муж. Марта прищурилась: ну надо же! Такой приятный мужчина, а достался такой стерве.
Она посмотрела на него оценивающе, пытаясь представить себя рядом с ним... И вдруг у него на щеке появился след женских губ, который становился все отчетливее. Марта перевела взгляд чуть выше - и там тут же заалел еще один. Увидела это и жена. Она на секунду задохнулась, а потом перешла на ультразвук. Как жена крыла его! И бабником, и еще кое-как (из области зоологии), а муж недоуменно тер щеку, ни в чем не виноватый... Марта не стала дожидаться исхода этой битвы и покинула поле боя в растерянности. Она изнеможенно села дома на галошницу. А потом ринулась к компьютеру, как всякий современный человек, надеясь найти в Интернете объяснение своему внезапному... таланту? дару? наказанию?.. В Интернете ничего не нашлось, зато сама Марта успокоилась и решила поставить эксперимент, чтобы понять: не случайность ли имела место?
В качестве подопытного кролика коварная Марта избрала своего начальника по кличке Тушкан. Кличка его происходила не из того, что он был похож на тушканчика. Вовсе нет. Скорее в нем была какая-то фальшивость, как в Эллочкином мексиканском тушкане. Не говоря уже о том, какой он был зануда! Назавтра предстояла утренняя планерка, где Тушкан устраивал разборки полетов. Тоскливые это были часы. Он по мелочам придирался то к одному, то к другому... Особенно то и было противно, что по мелочам. И все это время нужно было выдержать, изображая подлинный интерес. Вот его-то (время!) и собиралась скрасить Марта, справедливо полагая, что если не удастся изукрасить Тушкана поцелуями, то в попытках сделать это оно все равно пробежит побыстрее.
Редкий случай, когда она не опоздала. Пришла заранее. Села, выбирая место по центру, как в театре. Рядом с ней обосновалась секретарша Леночка, готовая записывать все мудрые мысли руководства. Да-да, Тушкан еще вел протоколы планерок! Видно, комсомольское прошлое не давало ему покоя. А Леночка - да! Леночка была по-своему талантлива, потому что протоколировать бессвязную Тушканову речь, придавая ей вид законченных мыслей - это искусство. Однозначно! В час означенный, Тушкан вышел на арену. Марта подперла щеку рукой, как снайпер готовит свое оружие. Прищурилась-прицелилась... Уже, по идее, дырка должна была прожечься в Тушкановской щеке. Но ничего не происходило.
"Ну и ладно. Что не делается - всё к лучшему! - Со смешанным чувством облегчения и разочарования подумала она. И мысли её заструились не по-научному. - И как с ним жена живет, с таким нудным? Хотя он дома, может, и не такой! Вообще, если посмотреть, то он симпатичный мужчина. И не нахал. Даже не без галантности. Дверь, например, откроет и тебя вперед пропустит. И без сальностей. И своим служебным положением не пользуется. А другие, говорят, ужас, что творят! Нет, если с этой точки зрения, то Тушкан очень даже ничего..."
Всё так же опираясь на щеку, Марта уже по-другому смотрела на Тушкана: оценивающе и не без нежности. Противоречивая женская натура. Вот тут и расцвел на Тушкане поцелуйчик. Народ замер. Тушкан сначала ничего не понял, продолжал нудить, только щеку почесывал. Поцелуй становился ярче. Народ волновался все явственнее. Заелозили на стульях, и ропот прошелестел. Босс понял по изумленным взглядам, что что-то с ним не то и перевел вопросительный взгляд на Леночку. Леночка, потерявшая дар речи, но всегда имевшая в кармашке зеркальце, чтобы убедиться в своей эталонной секретарской красоте, протянула его Тушкану. Тушкан схватился за щеку. Во взгляде его прочиталось что-то безумное... Собственно, на этом планерка и закончилась. Тушкан заперся в кабинете, куда-то звонил, а потом уехал, сказавшись больным. Да, собственно, почти так оно и было.
А в кулуарах кипели обсуждения. Марта сидела с задумчивым видом и в дискуссии не вступала. Ей было интересно выслушивать версии - не без тайного самодовольства, потому что правду знала только она. Ситуация экстраординарная - с этим согласились все! Научного объяснения не было. Ненаучную трактовку предложила Светлана, которая зачитывалась журналами с гороскопами, обожала всякую мистику и в силу тонн прочитанной макулатуры на эту тему считала себя знатоком. Наконец-то, багаж ее познаний можно было применить, так сказать, на деле.
- Первый поцелуй, девочки, это знак любовницы. А второй - второй любовницы. Находится ближе к носу, потому, что она его бросит. Натянет, так сказать, нос!
- Ну тогда уж второй поцелуй должен был быть на лбу. - Возразила Лидочка.
- Это почему же? - удивилась Светлана.
- Так к рогам поближе! - под общий смех парировала Лидочка.
Н-да, несерьезные люди работали в коллективе у Марты. Кроме разговоров, эта история имела и другое продолжение. Не все, оказывается, потеряли дар речи и соображение при виде Тушкана в поцелуях. Кто-то под шумок сфотографировал его в таком виде на телефон и отправил фотки законной супруге героя. Дома разразился скандал. Жена, рыдая, собрала детей и чемоданы и укатила к теще. Совершенно несчастный Тушкан был безутешен, в нем, наконец, проглянуло что-то человеческое.
Марта испытывала жгучее чувство вины. Она, конечно, недолюбливала Тушкана, но не до такой степени, чтобы развалить его семейную жизнь! В маленьком коллективе все про всех всё знают. Потому что работают нынешние любовники, бывшие любовники, друзья друзей, дальние родственники. Короче, через несколько дней стало известно, что они помирились. Удалось убедить жену, что это фотомонтаж, шантаж и вообще... какая-то женщина хочет их разлучить. После этого жена Тушкана, прежде не больно-то баловавшая его вниманием, взялась опекать его, и стеречь, и, представьте, ревновать к каким-то гипотетическим дивам... Так что, по большому счету, он даже выиграл.
Однако эта ситуация заставила Марту поволноваться и серьезнее отнестись к своей такой способности. Она, получается, заимела оружие, обращаться с которым нужно с осторожностью. А как, собственно, с ним обращаться? Инструкций на этот счет не предусмотрено. Она старалась поменьше обращать на мужчин внимание. Глаз лишний раз не поднимать. Чтоб там юбку, открывающую симпатичные еще коленки, надеть - Боже упаси! Вдруг кто окликнет? Она вот так раз вскинула глаза на мужчину и раз тебе - весь в поцелуйчиках, как в веснушках! В метро - как монашенка, опустив глаза. Как пограничник, стерегущий военную тайну, все время начеку. Это так изматывает, как оказалось. Что делать - непонятно. К доктору не пойдешь. Подругам - и тем не решалась признаться. Скажут, ну все, Марта наша с приветом! А нервишки уже начали сдавать.
На работе тоже заметили разительную перемену в прежде такой веселой и доброжелательной сотруднице. Заметили необычную её тоску. Кончилось тем, что Тушкан вызвал ее к себе в кабинет.
- Марта, знаете, меня последнее время беспокоит ваше состояние. У вас проблемы в семье? Что-то со здоровьем? В коллективе не знают, что и думать! Сплетни ходят, что вы в секту какую-то определились. Я, конечно, не верю. Потому что вы всегда такая рассудительная. И в вашем возрасте...
"И что ему дался мой возраст? - С тоской подумала Марта. - Я не дряхлая старуха. Почему у меня не может быть проблем личного, например, порядка? Ну да, не институтка. Но, как известно, любви все возрасты покорны. И если "ее порывы" будут "благотворны", то можно еще родить ребенка. Нет, это уже под большим вопросом. Но замуж выйти - легко!"
Она подняла тоскливый взгляд на Тушкана.
- В чем дело, Марта? - По-отечески мягко выговаривал ей шеф. Он вообще сильно умягчился сердцем после того, как безвинно пострадал в семейных баталиях. - Марта, ну что вы молчите? Может, вы устали? Может, вам в отпуск пойти?
Ага, добренький какой! Середина апреля. Куда сейчас податься? Хотя... куда угодно, лишь бы подальше. Пора обдумать плачевное положение в спокойной обстановке, подвести итоги и решить, что делать.
- У меня, - продолжал Тушкан, - есть друг, владелец турбюро. Я тут говорил с ним недавно. У него горит путевка на остров в южном море. Стоит поэтому - копейки. Ну я вам готов как старейшему сотруднику премию выписать...- Неправильно истолковал он ее молчание.
Да, сомнительный, конечно, комплимент для женщины... Насчет старейшего сотрудника. Но перспектива поехать на остров, побыть в одиночестве. В конце концов, безбоязненно смотреть вокруг. Марте казалось в тот момент, что остров - это нечто малонаселенное... Опять же остров, какая-никакая романтика... И Марта, конечно, согласилась.
Так Марта оказалась на острове. А ночью после её приезда на остров налетел ветер. Он гнул ветки деревьев, скручивал листья, срывал и швырял оземь недоспелые плоды, хулиганил в женских прическах, вспенивал морскую воду, нес по дорогам тонкую песчаную пыль. Она проникала в дома сквозь невидимые щели и устилала подоконники и мебель. Насекомые пытались укрыться от ветра, набиваясь в комнаты несметными полчищами. Шум моря и деревьев, шуршание сухих завихряющихся листьев, сливаясь, все вместе порождали звук, похожий на кипение воды в гигантской кастрюле. Все шумело и качалось. В конце концов, начинало казаться, что раскачивается вся Земля, как будто шар на новогодней елке. Ветер дул несколько дней кряду, не переставая. Для Марты неожиданным открытием оказалось, что от ветра сильно устаешь. К концу третьего дня она окончательно впала в тоску. Романтикой не пахло. Это еще мягко сказано. Мысли как будто тоже разметывало ветром.
Она сидела на веранде небольшого ресторанчика, обхватив голову руками. Сегодня даже великолепно сваренный кофе не радовал и не бодрил своим чудесным ароматом. Местный старик, хозяин кафе, собственноручно варил его для Марты, непонятно почему проникнувшись симпатией к этой грустной иностранке. Впрочем, отдыхающих пока не было. Поэтому он ценил даже саму возможность поболтать со свежим человеком. Старик неутешительно рассказывал ей местную байку о том, что ветер дует число дней, кратное трем. Если, к примеру, сегодня к вечеру не утихнет - значит, будет дуть еще три дня. Если еще через три дня не утихнет, пробушует еще три. У Марты сделалось совсем кислое лицо, потому что он поспешил завершить тираду:
- Да ты не грусти. Дольше двенадцати дней все равно никогда не бывает. Ты здесь надолго?
- На две недели...
- Н-да! - крякнул дед. - А приехала когда?
- Накануне ветра.
- Ну тогда ничего! - подбодрил ее старик. - Тогда хоть сколько-нибудь дней хорошей погоды поймаешь! Да ты сама виновата, - всплеснул он руками. - Чего так рано приехала? В это время часто ветра налетают. Удивительно было бы, если бы не налетали. Вот месяцем позже - другое дело!..
Чего приехала так рано? Конечно, Марта знала ответ. Но всего ее словарного запаса не хватило бы, чтобы объяснить. Все вместе пригнало ее на этот остров в это неурочное время. Усталость. Одиночество. Страх перед непонятным и таинственным даром помечать человека поцелуями. И желание разобраться в себе, в своей жизни. При её простой, как ей казалось, даже примитивной жизни хотелось расставить все точки над "i". Она, конечно, была несправедлива к себе, как и все мы. Несправедлива со знаком минус. Её назвали Мартой, потому что она родилась весной, в марте. Ну и в память о маминой подружке детства, обрусевшей маленькой немочке с кукольным личиком и белыми кудряшками. Что-то весеннее в Марте было: милая и обаятельная в свои почти 40. Конечно, некая возрастная убыль наметилась, но легкость походки и движений осталась. Жизненные бури вроде любовных неудач и карьерных терний закалили ее, но не сделали бесчувственной или недоверчивой. Согласитесь, это удается не каждому!
Старый абориген не унимался.
- Ну чего такая унылая, девочка?
- Ночью плохо сплю. - Пыталась отговориться Марта. - Сны замучили.
- Это из-за ветра, - нашлось у него простое объяснение, - неспокойно на море - неспокойно на суше - неспокойно на душе, на сердце. Что, небось, снилось про любовь? - Лукаво подмигнул он. Её ответ был лишен романтики и деда разочаровал:
- Работа мне снится, отец. Как будто люди сидят в очереди. Я должна решить их вопросы. Тороплюсь, ничего не выходит. Все делаю неправильно. Сегодня вообще бред приснился... - Внезапно припомнилось ей. - Будто я на работу пришла голая!
Он наморщил и без того изборожденный морщинами лоб, подумал.
- Это стыд.
- Стыд? В смысле? - Опешила Марта.
- Стыд тебе приснился. Что-то мучает. Или за что-то стыдно. Сама знаешь, за что. Но, наверное, боишься об этом думать или себе признаться. Это, девочка, зря, - старик покачал головой. - Единственный человек, перед которым нужно быть честным, это ты сам! Над этим стоит подумать. Именно, между прочим, в ветреные дни. И тогда ветер унесет все твои печали. Так у нас говорят. Так что подумай, дорогая, я искренне тебе советую.
Ну что ж. Марта находила, что в этом есть свой резон. В такую тоскливую погоду сидеть и передумывать свои тоскливые мысли. И, чем черт не шутит, вдруг они и в самом деле улетят от нее вместе с ветром? Ведь именно ради этого она сюда и приволоклась.
- А знаешь что, отец... принеси-ка мне красного вина! И кувшин холодной воды. Я буду разбавлять вино водой, пить его и думать. Скажи, это не будет вызывающе выглядеть? Ну если женщина будет пить вино, к тому же в одиночку. К тому же до наступления темноты.
- Э, девочка... - махнул рукой он. - Я бы и сам к тебе присоединился. Но, знаешь, возраст есть возраст. Давление, подагра, будь она неладна! Но рюмку я с тобой выпью. Да! Из солидарности, - торжественно завершил он.
Старик принес ей вина и воды. От щедрот добавил орешки в крошечной вазочке. Махнул свою рюмочку, судя по ее наперсточному размеру, с содержимым покрепче, чем у Марты, и удалился. Ему нужно было вершить бизнес. Крошечный, межсезонный, допотопный, островной, но все-таки бизнес!
Марта пыталась думать. Но как-то не получалось. Сердце щемило немного от невнятной тоски. В пустой голове мыслям было бы просторно. Да вот они не спешили приходить. "Угораздило же меня с этим поцелуйным даром! - горевала она. - И спросить не у кого. Это, наверное, свойственно людям моего поколения. Интересные мы люди: утеряли связь с прошлым, не живем настоящим, стараемся не думать о будущем. А ведь, возможно, в прошлом и кроется какая-нибудь тайна. Пылкая прапрабабушка или сердцеразбивец дедушка... Спросить некого. Как в революционном гимне "Отречемся от старого мира!", отреклись когда-то от пращуров, начали все с нуля, а последующие поколения все равно закольцевались с предыдущими, но грубым швом, с потерей звеньев. Какая тут может получиться красота?.."
Рассуждая так, Марта имела в виду себя конкретно. Своих прабабушек знала по фотографиям. Настоящим не жила. Торопилась работать, чтобы поменьше думать об одиночестве. Она уже несколько лет готовила себя к тому, что едет не на ярмарку, а с ярмарки. Еще с десяток лет назад Марта жила предвкушением счастья, а недавно спохватилась, что если оно не наступит в ближайшие год-два, то потом уже и вовсе не поймаешь эту быстрокрылую птицу-любовь. Объективно говоря, шансы у нее были. Выглядела она хорошо. Легкая сеточка намечающихся морщин вокруг глаз не портила, потому что была следствием улыбок. А в остальном... Она, видно, была из той породы, что в сорок пять становятся ягодками опять. Мы же понимаем, что это удел немногих. Некоторые, например, становятся фуриями. Брызжут вокруг себя ядом. Но Марта явно шла "ягодной" тропой. И поэтому сеяла вокруг себя поцелуи. Да и те доставались не всем, а только избранным.
Возраст возрастом, а сказать, что Марта хорошо разбиралась в мужчинах - это было бы преувеличением. Ну да, был роман с женатым мужчиной. Поначалу ей казалось, что пусть женатый, лишь бы был. Жену он, разумеется, не любил. Зато любил актрису Скарлетт Йоханссон. Ему нравилась она внешне, конечно, в том числе и тем, что походила на великую Монро. Тем, что во всех интервью скромно признавалась, что у нее никогда не было вредных привычек вроде пристрастия к алкоголю или наркотикам. Можно подумать, что они были у его жены! Ему нравилось, что Скарлетт находила, что финал романа - это всегда слишком больно и печально... Жизнь его пролегала в решении проблемы сложного выбора между женой, с которой его не связывало ничего кроме долга, Скарлетт Йоханссон, с которой, собственно говоря, его не связывало вообще ничего в физическом плане, кроме небольших денежных расходов на покупку журналов с ее портретами и интервью, ну и мечтаний о том, как с ней все было бы гораздо лучше. Марта в этих списках не числилась вообще. Это потом, когда страсти-мордасти поулеглись, она поняла, что чувств у него к ней нет. Она нужна была ему как приправа к обеду. Ну, специй маловато, но от супа же никто не отказывается! А от специй - запросто. Пресно - зато предсказуемо.
- Высокий у тебя полет, Марта, - смеялась над ней Люсик (она так любила называться иногда, на французский манер: МонИк, ФелИкс, ЛюсИк). - Все-таки выбирают между женой, тобой и самой Скарлетт Йоханссон!
Романтический флёр опал. Расставили все точки над "ё" да и расстались. Не вышло великой любви всей жизни. Все-таки Марта оказалась совсем не похожа на Йохансонн: после окончания романа не было ни больно, ни печально. Грустно - это да! И ощущение потерянного времени. И почти никаких ярких воспоминаний. Видимо, чтобы было печально и больно, нужно встречаться и любить совсем других мужчин.
А другой роман и того смешнее. Или грустнее. Даже не знаю, как точнее выразиться. Познакомилась по аське с мужчиной. Началась переписка, день ото дня все более пылкая. Он оказался с чувством юмора, с хорошим слогом. То да се, Вы женщина высокой души, пришлите мне Ваше фото. Марта компьютер позже включит, а он уже со своими беспокойствами: дескать, Марта, все ли в порядке? Я таааак переживаааааю... Переписывались про высокие материи месяц, другой. Уже узнали всяческие привычки друг друга и увлечения. Ну у нее, там, кошка Мошка. У него - попугай Кешка. Что мамам пожилым от нервов давать и от давления обсуждали. Сплетничали про сослуживцев. Словом, переписывались уже как давно знакомые и вполне близкие люди. А чтоб встретиться - это нет. Марта отринула свою женскую гордость и стыдливость и предложила встретиться где-нибудь. Но Костя все откладывал и откладывал встречу. Марта не могла сначала взять в толк, что происходит? А потом поняла. Костику нужны были романтические виртуальные отношения... Он вроде бы и был привязан к ней, и волновался за нее и местами переживал... Но при этом можно было ничего не делать, за нее не отвечать и не разочаровываться. Да, пожалуй, именно это было главным - сохранить свои возвышенные представления о Марте, как о женщине высокого полета. Встречаться - это означало рисковать образом прекрасной дамы. А ну как Марта сказала бы что-нибудь не то, или неэлегантно оказалась бы одета, или неграциозно повернулась бы... Ведь все равно земная женщина имеет земные плотские проявления. Да вот хоть, например, в туалет ходит. Фу, какая проза жизни... А по аське - и не хлопотно, и низкобюджетно, и языками почесали, и мозги повострили.
Конечно, в разрушении, можно даже сказать, сокрушении грез поучаствовала и Люсьен. Она как раз была без романтических заморочек, крепко стояла на земле, в воздусях не парила, поэтому ей сразу стало ясно, что свиданий Марта не дождется. Надо признаться, Марте непросто оказалось закончить отношения с Костей. "Не могу же я вот просто так, без видимых причин, взять и перестать общаться с человеком!" - вяло отбивалась она от Люськи.
- Ой, видимые причины нужны для твоего невидимого кавалера. Тоже мне, страдаешь о его тонкой душе! А он вот о твоей -нет! Сколько переписываетесь, сколько он времени у тебя отнял... И ты еще рассуждаешь о том, прилично ли перестать глупые какие-то записки писать человеку, который тебя за нос водит! Ну сама подумай, если он здоров и романится с тобой уже вот полгода кряду, значит, кто-то у него параллельно есть. Для здоровья хотя бы. Это честно, по-твоему? А если никого у него нет, значит, он больной какой-нибудь. Или маньяк.
Напрасно Марта приводила в пример великого поэта Блока с его чистой любовью к Любочке. Пример и правда был неудачный, если вспомнить, чем закончились эти высокие отношения. Общими с Люськой усилиями приговорили роман с Костей к смертной казни. Марте, с одной стороны, жалко было, а с другой - она и сама понимала, что если оставить роман в его эпистолярном жанре, без развития, то нервы у нее не выдержат. Покручинилась-покручинилась, удалила его из списка. Конечно, ждала некоторое время, что он, как герой сказки, отыщет её по всяким приметам, которых было полно. Не говоря о том, что она прозаически писала ему номер своего телефона, которым он, кстати, так и не воспользовался. И на том постепенно успокоилась.
Грустноватый, конечно, список любовных историй. Но вот у нас так. В смысле, у разных людей по-разному складывается. Не у всех же получается, как у Люськи: многочисленные свадьбы и всегда в белом платье и с фатой. "Но это же в последний раз и навсегда!" - поражалась она недогадливости тех, кто спрашивал её, не смешно ли быть вечной невестой?
Но в общем к острову это отношения не имело. Думать Марте нужно было о настоящем и будущем. Взгляд её скользил, машинально перемещаясь с одного на другое. Глазом зацепиться было не за что. Недавно еще свежие, но сейчас от ветра посеревшие кусты, пара таких же пропыленных собак, что спали в тени пожухлого дерева - пейзаж не из самых прекрасных. Даже море, после нескольких дней шторма выбрасывавшее на берег грязноватую желтую пену и обрывки водорослей, красотой не радовало."И что я себе думала? Какого принца надеялась тут встретить? "Рапунцель, Рапунцель, покажи свои косоньки!" Тоже мне, сказочная героиня! Волос - на одну драку, а все туда же. - иронизировала она сама над собой. - Этот остров достался мне, конечно, не случайно. Странный такой, пустой. Такое ощущение, что я, да дед, да пара этих бродячих собак под кустом составляем все народонаселение этого острова. Хотя ресторанчики и летние кафе уже открыты - посетителей еще нет. Персонал находится где-то внутри помещений - это понятно, но кажется, что никого нет. По вечерам идешь по освещенной улице, одна среди огней, и жутко делается. Как на вымершей планете. И сам остров, и его скудная растительность, и ветер, и кривые старинные улочки - все это создано как какие-то декорации к фильму. Про меня? Для меня? Понятно, что это иллюзия. Через пару недель начнется сезон. И все уже вычищено и готово к нему. Здесь воцарятся толкотня, бойкая торговля китайскими сувенирами, одинаковыми на всех курортах мира, разноязычный говор наполнит улицы, а еще ее станет разрывать треск мотороллеров, на которых так любит рассекать молодняк.
Но сейчас... Все как будто создано для того, чтобы побыть в одиночестве. Все обдумать. И красиво расстаться с частью своего прошлого. И придумать, наконец, как укротить свой поцелуйный дар. Кое-что про него Марта все-таки поняла. Поцелуями она одаривала не всех подряд, хотя вроде бы и спонтанно. На самом деле, это происходило, когда она смотрела на мужчину как на мужчину: предполагаемого мужа, любовника, отца будущих детей. Если удавалось остаться в рамках дружеских или человеческих отношений, короче говоря, вне половых пристрастий, то ничего и не происходило. Но эта грань так тонка, так эфемерна, сознание так текуче, воображение неудержимо, что и происходили постоянные осечки, когда она то в метро, то на работе, то в толпе метила кого-то любовным знаком. И боялась потом, что человеку это осложнит жизнь.
Немного событий происходило на ее глазах на этом унылом острове. Поэтому маленькая, совершенно бытовая сценка привлекла ее внимание. По пустынной улице шла, судя по всему, мать, подталкивая в спину сына-подростка. Она шумно, с южным темпераментом, ругала его неизвестно за что, подталкивала его в спину, пошлепывала в сердцах, воздевала руки к небесам, призывая их в свидетели... Но во всем ее сиюминутном негодовании чувствовалась такая любовь к сыну, что, кажется, посмей кто-то обидеть его и мать порвет в клочья обидчика. Мальчик, да что там, уже юноша не сопротивлялся, не возражал. Во всей его фигуре было смирение перед материнским гневом, и обида в лице (видно, мать была не совсем справедлива, по его мнению), и стыд, что вся улица, все эти невидимые, но существующие в глубине магазинов и кафе зрители потешаются над ним. Это было видно, как в кино. Реализм... "А ведь пройдет немного лет, станет сын мужчиной, и материнское отношение сменится на глубочайшее почитание. Здесь, на южном острове - так! Самое глубочайшее несчастье женщины - одиночество. Пусть муж пьяница и гуляка, но если есть семья, дети и статус замужней женщины - жизнь удалась. Мужчина - особое существо - воин, созидатель, создатель, у него нет границ в творчестве и возможностях. Как женщина, детьми он не опутан. Мужчина - странник в этой жизни. Хочет, может путешествовать с женой, а нет - налегке. Красивый из мальчика выйдет мужчина! Чуть раздастся в плечах, чуть огрубеют черты лица, станут больше руки..." - так размышляла Марта, пока они шествовали мимо нее.
На шум выглянул старик-хозяин. Усмехнулся, видно, знает эту парочку. Да и понимает, за что мамаша так кроет отпрыска своего. А Марта вглядывалась сквозь время и видела мальчика мужчиной... И он начал расцветать поцелуями. Первой увидела их мать. Остановилась в изумлении. Потрогала его лицо руками. Юноша недоумевал, потому что ее ругань вдруг сменилась таким же неистовым восторгом. Она уже обнимала его и снова воздевала руки к небесам, но уже с благодарностью. Как перевел старый хозяин, мать кричала, что всегда знала, что ее сын - необыкновенный ребенок, что его отметила поцелуями сама мадонна, что он избранник небес. Пусть теперь все видят это чудо! Он покрыт небесными поцелуями! Этому чуду было много свидетелей, действительно исподтишка наблюдавших за матерью и сыном из-за занавесок и из глубины магазинов и кафе (это любопытство так понятно и простительно на острове, где даже такая маленькая семейная сценка становится событием!). Мальчика уже фотографировали, толпились вокруг него, пытаясь дотронуться до чудесного ребенка. Сам того не зная, он сейчас стал сенсацией и чуть ли не символом острова, центральным событием этого курортного сезона. "Хоть кому-то мой поцелуйный дар принесет удачу!" - почему-то с тоской подумала Марта. А ужасно взволнованный дед пританцовывал вокруг нее:
- Марта, девочка, ты не просто так приехала к нам на остров! Не в сезон и в этот ужасный ветер! Ты стала свидетелем чуда! Чуда!.. Ты понимаешь, что судьба принесла тебя именно ради этого? Ты стала свидетелем чуда и в твоей жизни тоже произойдут чудеса!
Марта только улыбнулась. Знаю я, кто сочинил эти чудеса! До отъезда оставалось три дня. Три дня для исполнения чудес - это не много, и не мало. Если суждено - они исполняются мгновенно. Или готовятся годами. Наверное, каждый раз по-разному их организует небесная канцелярия.
Марта шла по проходу салона самолета. Взгляд скользил по лицам. Она обратила внимание на то, что, как ни странно, большинство пассажиров оказались мужчинами. И ни один из них не нравился ей. Впрочем, она им, наверное, тоже не нравилась. Чего уж там. Она и самой себе не нравилась.
Во время полета Марта пыталась заснуть - и не могла. Интересно, а что испытала бы она сама, покрывшись внезапно поцелуями под чьим-то пристальным взглядом? Поди, была бы польщена. Хотя это в том случае, если бы знала, что поцелуйчики цветут от произведенного ею, женщиной, впечатления. А иначе могла бы и испугаться. Но недоумевала бы уж как минимум. А если бы помнительнее оказалась, то замучила бы врачей и родственников. И так нехорошо, и этак не ладно. Ей было грустно. Она мечтала зависнуть в воздухе, попасть во временную яму и остаться где-то между островом и домом навсегда.
Она так и не увидела остров во всей красе в разгар туристического сезона, когда тот, может быть, и действительно напоминал рай земной. Ей не хотелось возвращаться домой, где придется опять стеречь себя каждую минуту. Такой тоскливый взгляд был у нее, что сидевший рядом пассажир не выдержал.
- Не грустите! Хотите, я угощу вас конфетой?
- Не хочу, - кисло отозвалась Марта.
- А я не простой конфетой вас угощу, - он лукаво прищурился и наклонил голову набок. - Знаете кто я?
- Неужели волшебник? - не могла не улыбнуться она.
- Отчасти да. У меня такая профессия, что сама звучит как сказка. - Интриговал мужчина.
- Не могу придумать такой профессии...- вынуждена была признаться Марта.
- Это можно было предположить, - самодовольно улыбнулся он. Он вообще почти все время улыбался. - Я - шоколатье. Конфеты сочиняю. Вот сейчас угощу вас одной, собственного сочинения. Иногда мне кажется, что моя профессия похожа на музыку, иногда - что на волшебство.
Он предложил ей круглую конфетку из небольшой баночки, на которой названия не было.
- Зовут меня Всеволод, для краткости - Сева. А вот у конфет названия пока что нет. Что предложите? - поинтересовался он.
- Не знаю даже. - Растерялась Марта. И не могла опять не улыбнуться. - Вы - сладкий мужчина, получается.
- Ну шоколад бывает и горький.
- Но все равно, он ведь сладкий. Значит, Сева, в вас намешано как в жизни - и горькое, и сладкое.
- Не без того! - согласился он. Они смаковали конфеты. Сева ликвидировал пробелы в ее шоколадном образовании рассказками про то, что дерево какао создал в райском саду ацтекский бог Кетцакоатль. Как Кортеса - завоевателя принятого за бога, угощали горьким напитком из отваренных какао-бобов со специями, перцем и мёдом, взбитыми до густой пены, который дымился в золотой чаше. Про то, как шоколад проник в Европу. Какие смешные суеверия были связаны с его использованием. И много другого всякого занятного. Так что долетели с разговорами приятно. Марта, конечно, на коротком поводке держала свои мысли и чувства. Но в этот раз все получилось у нее. Наверное, все-таки она отдохнула.
В аэропорту простились, обменявшись телефонами.
- Знаешь, - за время полета они перешли на "ты", - назову-ка я конфеты "Марта" - в твою честь. Конфеты с добавлением изюма, и ты - с изюминкой. В конфетах есть орешки, и ты тоже такая, чувствуется, крепкий орешек. Надеюсь, ты не против?
- Я еще не знаю, против или нет. В мою честь конфеты еще не называли никогда! Только праздники - 8 марта. Что, на фантиках теперь напечатают мой портрет?
- Посмотрим. Сделаем из тебя шоколадную принцессу!
- Не выйдет, - отмахнулась рукой Марта. - Я же не шоколадного цвета!
- Придумаем что-нибудь...
Знакомство на этом, как ни странно, не закончилось. Сева позванивал время от времени. Вспоминать его было приятно. На волшебника он похож не был. А на игрушечного целлулоидного пупса - был! Такое же несколько вытянутое лицо с выраженным подбородком. Ямочки на щеках. Немного детская улыбка. Даже по телефону слышно было, что он часто улыбается. И такой стружечкой кверху заворачивающийся вихор смешной: детский, непослушный. Совершенно, короче говоря, вид несерьезный и ни на какого шоколатье не похож.
Уже май заканчивался, как Сева свидание назначил. Поехали в Ботанический сад. Смотреть японский садик. Что такое в Москве есть, Марта, конечно, знала. А выбралась первый раз. Да ничего удивительного! В Москве много всего заманчивого. Сева и тут оказался на высоте. Практически провел экскурсию. Рассказал про сам Ботанический сад, пока шли по центральным аллеям. И что упоминается он в хрониках со времен царя Алексея Михайловича, отца Петра I. И про искусственно созданные пруды. И про оранжерею с ее диковинками. Потом свернули в боковые аллеи. Сева как-то увлекал Марту направо-налево, она и дороги потом вспомнить не могла. Неожиданно оказались у ворот Японского сада. Небольшой, как поведал Сева, созданный по проекту японского архитектора Накадзима. Но Марту уже увлекло и очаровало другое: очевидная гармония растений, камней, воды и лягушачьего кваканья. Она попала в другой мир. Большая беседка, каменные фонари и тринадцатиярусная пагода как будто напоминали что-то из прошлого. До боли знакомое, родное, умиротворяющее. Они сели в беседке, созерцая красоту и слушая природу. Марта поворачивалась то в одну сторону, то в другую и замирала... Сева замолчал. Но не обиделся, что Марта сосредоточилась не на нем. А будто даже обрадовался. Странноватое такое свидание получилось у них! Ближе к восьми сторож начал шумно обходить владенья. Не прогоняя - ни Боже мой! - но так с укоризной посматривая на посетителей, что те нехотя потянулись к выходу. Очнулась от непонятных своих грез и очарований и Марта. Сева как всегда посмеивался.
- Марта, ты была просто самое прекрасное изваяние Японского сада! Я в тебе не ошибся!
- В чем? - удивилась она.
- Да вот загадал, что если ты фыркать начнешь и скучать, или скепсисом обольешь мой выбор...
- И что тогда? - покосилась на него Марта.
- Значит, выбор мой неверный. А теперь бери меня под руку, мой верный выбор, и пойдем ко мне в гости.
В гости! - Оторопела Марта. Она не была готова к такому обороту событий! Кавалеры у нее прежде были размеренные. Ну большее, что она планировала - это кофе в кафе выпить... для первого-то раза. Сева расценил ее задумчивость по-своему.
- Марта, да ты не бойся! Я приставать к тебе не стану.
"Может, это и обидно! - противоречиво подумала она. Может, взять да и рассказать ему про мои таланты? Ну испугается и сбежит - так даже к лучшему. С моей любовью настроить планов, намечтать себе человечище размеров с небоскреб... Чем скорее, тем безболезненнее. Вон я уже жду его телефонных звонков. Японский сад этот..." - не к месту вспомнилось ей. Нет, сегодня признаваться не выходило никак! Что ж он, из собственной квартиры от нее сбегать будет? Не смешно... А поспешно натягивать туфли в прихожей, хватать сумку... Унизительное расставание. Пусть уж лучше Сева из её квартиры сбегает! Так решила Марта и на этом успокоилась!
Отношения продолжались, затягивая Марту в свой водоворот. "Ну что ж, этот роман лучше предыдущего. Есть динамика: мы не только переписываемся, но и созваниваемся. Иногда даже встречаемся! Нечасто...- вздыхала она. - Это не виртуальный, а настоящий человек. По крайней мере, не придуманный, как персонаж из переписки. Из всех трех моих романов этот - самый приятный".
Её мысли все больше были заняты Севой. Она и вообще не любила разбрасываться. Случай поговорить с ним на волнующую её тему все не представлялся. При встречах Марта старалась держать свой талант под контролем. По телефону, она решила это однозначно, такое обсуждать нельзя. Нужно только при личной встрече, глядя в глаза. "Глаза не обманут!" - патетически восклицала Люсьен. В данном случае, Марта была с ней согласна.
- Знаешь, Сев, - немного застенчиво косясь в сторону начала она разговор, - у меня странность есть. Или дар... Или талант... Я вот смотрю на мужчин и иногда у них на лице проявляются следы поцелуев. Не знаю, откуда это и как управляться с этим. Ты только не считай меня сумасшедшей! - умоляюще посмотрела она на него. - Я не могу по заказу тебе продемонстрировать, оно само как-то проявляется. Ну если мужчина мне симпатичен, например. Я стараюсь контролировать себя каждую минуту!
Сева выглядел озадаченным. Но не шокированным.
- Вот почему ты такая напряженная бываешь...- протянул он. - Понятно. Бедная моя! Значит, я тебе как мужчина не нравлюсь? - с грустью спросил Сева. - Я не был ни разу тобою отмечен.
- Ну что ты! - с горячностью откликнулась она. И сама смутилась, что проболталась. - Я каждую минутку себя в руках держу. Боялась, что ты сбежишь от такой странной женщины. Очень даже нравишься!
Нежного взгляда было достаточно, чтобы Сева расцвел, как розовый куст. Марта скользила взглядом по его лицу. Потом подвела его к зеркалу. "Видишь?" - положила руку ему на плечо и принялась рассматривать его лицо уже в зеркальном отражении.
- Удобно, - улыбнулся Сева. И рассмеялся в ответ на ее недоуменный взгляд. - Я ревнивый такой! А тут совершенно наглядный тест. Раз расцвел мужчина, значит, Марта милая моя глаз на него положила. И не отвертишься, дорогуша! Давай что ли я тебя тоже в ответ поцелую. А то ты меня вон прям всего как веснушками усеяла, а я и думать не моги! Несправедливо получается!
Да и поцеловал ее. Да и не раз! Ну в общем и правильно. Долг платежом красен. Когда долги были окончательно розданы, лежали обнявшись на диване и шептались. Вот чего было, спрашивается, шептаться, когда дома они были одни?
- Как же ты все это выдерживала, бедная моя? - спрашивал Сева, гладя ее по щеке. - Это уму непостижимо: бдительность и сверхбдительность... Да другая на твоем месте возненавидела бы весь род мужской, все наше адамово племя. Невроз, психоз и больничная койка... Вот до чего могло дело дойти. Слушай, как хорошо, что ты мне все рассказала. По крайней мере, при мне можешь не напрягаться. Ну расцвету - да и пусть! А встречаться нам надо по домам: то у тебя, то у меня. Без лишних глаз. Хоть будешь отдыхать.
И они стали встречаться. Все чаще и чаще. И, так как в любой истории всегда есть место хэппи энду, то в конце концов поженились. Сорокалетняя новобрачная, кроме своего шоколатье никого уже не замечающая и не воспринимающая, как-то незаметно утеряла свои необычайные способности. Обсудив, они решили никому об этом не рассказывать. Все равно не поверит никто. А репутацией людей с нормальной психикой решили не рисковать. Только однажды, во время внепланового визита к гинекологу, Марта нарушила обещание, данное Севе.
- А Бог его знает! - легкомысленно отмахнулась врачиха от ее вопроса о том, почему может случиться такое. - Гормональные дела. Это все по небесному ведомству. На свете и не такое случается...
Она склонилась над картой, что-то в ней записывая, и Марта не увидела, как прищурились и хитренько блеснули при этом ее глаза. Как будто сама она знала такоооое!.....