Николенко Александр : другие произведения.

Федор

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    О людях, их болезнях и врачах

  
   Посвящается моей жене Антонине
  
  
  
  
  
   Глава 1. Серые будни
  
  
  
   Жизнь наша была такой невзрачной и убогой, что очень часто и очень многих из нас просто доводила до слез, но этим же не удивишь уже совершенно никого. Так было задолго до нас, так есть сейчас при нас, и, мы знали, что так будет всегда, мы были уверены, и в этом нет ничего удивительного. Это стало столь же привычным, как восход солнца или его закат. Изо дня в день мы приходили на работу и изо всех сил старались как - то дожить, каждый по своему, этот длинный день до вечера и, выдохнув с большим облегчением, наконец- то, побыстрее уйти вечером домой. Так ведь довольно часто бывает и вы это очень хорошо и без меня знаете. Так что не будем притворяться и назовем вещи своими именами. У нас была скотская работа в казалось бы престижном и приличном месте. И представляете, нам еще многие открыто завидовали. Да, откровенно завидовали, и хотели попасть на наши места, но не тут то было, мы не спешили сниматься с привычного места. Рано или поздно, но все должно было наладиться, ведь эти невыносимые условия не могли длиться вечно. Один раз даже вызвали батюшку для освящения помещений и изгнания всего плохого, он обошел наш центр по кругу, снаружи и внутри, все тщательно окропил святой водой, по особому чину призвал благословение божие, была прочитана молитва честному кресту:
  
   - Да воскре́снет Бог, и расточа́тся врази́ Его́, и да бежа́т от лица́ Его́ ненави́дящии Его́. Я́ко исчеза́ет дым, да исче́знут; я́ко та́ет воск от лица́ огня́, та́ко да поги́бнут бе́си от лица́ лю́бящих Бо́га и зна́менующихся кре́стным зна́мением, и в весе́лии глаго́лющих: ра́дуйся, Пречестны́й и Животворя́щий Кре́сте Госпо́день, прогоня́яй бе́сы си́лою на тебе́ пропя́таго Го́спода на́шего Иису́са Христа́, во ад сше́дшаго и попра́вшего си́лу диа́волю, и дарова́вшаго нам тебе́ Крест Свой Честны́й на прогна́ние вся́каго супоста́та. О, Пречестны́й и Животворя́щий Кре́сте Госпо́день! Помога́й ми со Свято́ю Госпоже́ю Де́вою Богоро́дицею и со все́ми святы́ми во ве́ки. Ами́нь. -
  
   Однако, положительного результата после этого благочинного действия так и не последовало, и уже теперь то вы, надеюсь, понимаете, насколько тяжелая была у нас аура.
  
   Наш республиканский реабилитационный центр располагался почти в центре нашего небольшого, но красивого столичного южного города. Мы занимали большое здание старой постройки, давным давно не видевшее даже самого плохого ремонта. Здание было очень огромным, но мало приспособленным под нужды больных, которые к нам еще умудрялись попасть, совершенно точно зная, что их здесь ждут плохие бытовые условия и такая тяжелая, черная аура. Нам каждый год обещали сделать ремонт, и это длилось так долго, что в это уже никто и не верил. Мы мечтали, вы представляете, что в этих скотских условиях мы даже могли мечтать, так вот мы мечтали о хотя бы исправной канализации. Что же долго говорить о всем остальном, оно просто соответствовало нашему захудалому месту. Говорили, что у нашего здания очень большой и крепкий фундамент и несущие стены, иначе все было бы давным - давно снесено подчистую.
  
   Справа от фасада, обезображенного следами неумелого ремонта, находились большие въездные деревянные ворота, осевшие от старости на землю. Входная дверь в воротах, со следами давнего взлома и не менее варварски прибитыми неструганными досками, очень большой двор, на всю пятидесяти метровую длину нашего здания, по правой границе двора длинный, как китайская стена, видавший виды и собравшийся падать двухметровой высоты забор из кирпича , кирпич был настолько старым и ветхим, что его мелкие части на наших глазах отстреливались самостоятельно, в конце здания стационара стоял домик сторожей, посредине двора, за ним уличный туалет, очень часто выручавший нас в безвыходных ситуациях, которые часто случались. Далее находился, отгороженный невысоким деревянным заборчиком, большой участок хозяйственной части. Там находились гаражи, холодные складские помещения и две машины, легковая и грузовая, обе в печальном состоянии вечного ремонта. Тротуарная плитка перекладывалась уже много раз, причиною тому были частые засорения временной канализации проложенной по двору, и в последний раз была уложена столь небрежно, что опасно было ходить, не обращая на нее пристального внимания. А что толку красиво укладывать, отвечали нам, ведь скоро наверное будет очередной ремонт. Три, видавшие виды, ступеньки массивного, но ветхого деревянного крыльца, приводили нас в пустое большое помещение, находящееся посередине самого здания. Здесь в свои времена размещалась сначала регистратура и раздевалка, затем зал для занятия лечебной физкультурой, снова была раздевалка, а последние пять лет не было совсем ничего.
  
   Большой коридор тянулся налево и направо, потолки были под четыре метра, стены снизу до середины были покрашены в ужасный зеленый цвет и обшарпаны, верхняя часть белилась грубым способом много раз, в глаза бросалось очаговое вспучивание и осыпание побелки. Потолки сильное обветшалые, местами выглядывала деревянная обрешетка, были видны следы давних протеканий. Громадные, трехметровой высоты, старые деревянные двери дополнялись сверху старым и некрасивым остеклением. Свисавшие с потолка помятые и поржавевшие светильники были явно еще довоенных лет. Деревянные полы были крепкими, частью покрашенными в разные цвета, частью застеленные линолеумом. Оконные рамы пересохли, открывались с трудом, зимой через щели сквозил холод и в палатах было чрезвычайно прохладно и неуютно. Правая часть была технического назначения, там размещалась раздевалка, бухгалтерия, столовая, далее кухня, пустое помещение спортзала, две пустующие палаты для водолечения, склад сестры- хозяйки, склад и он же кабинет завхоза, женский и мужской туалеты, левая же часть была отдана под палаты для больных, в конце находился кабинет заведующей. Все номинально, что положено лечебному заведению, у нас было, но выглядело настолько бестолково и не ухоженно, хоть плачь, а ничего не сделаешь, даже если сильно захочешь. Большие палаты, большие окна, большие дверные проемы и двери, все в стационаре было большим, как и все наши накопившиеся проблемы и недостатки. Одна только медная крыша здания, сильно потемневшая от времени, с земли казалась нам прочной и надежной.
  
   Коллектив нашего стационара сформировался очень давно, и даже маленькие зарплаты не были поводом для увольнений. Заведующую Сару Камбалетовну все уважали и любили, и хотя характер у нее был очень вспыльчивый, но решения она принимала справедливые и была быстро отходчивой. Нашему коллективу только сильно не везло с завхозами, они незаметно, но поразительно быстро и умело спивались, проворовывались, между тем все здание ветшало и приходило в негодность. Авторитета у них не было совсем, от них ничего нельзя было добиться, но на них можно было многие недостатки и грехи попросту свалить, мы их называли мальчиками для битья. Очень плохо обстояло дело с туалетами, они часто засорялись, стояла неимоверная вонь, с самой канализацией, пришедшей в полную негодность и подключенной по временной схеме к ливневке, все длилось очень давно и было столь запутанным, но от этого всем нам было не легче. И если плохо было сотрудникам, но они хотя бы могли ходить в уличный туалет или в туалет соседней школы, то только представьте себе, каково же было нашим больным. Стационар был предназначен для реабилитационного лечения больных с постинсультными нарушениями, многие из них, как правило, даже не могли самостоятельно ходить. Двое охранников пенсионного возраста с функциями сторожей, а именно Шапошников, которого все звали Шапкиным, чтобы не позорить известную фамилию, и Богомолов, на службе постоянно выпивали, приставали с сотрудницам и даже оскорбляли пациентов. Видимо было, что служба в военно- морском флоте наложила на их менталитет такой мощный отпечаток, что они не могли от него отвыкнуть, это, скорее всего было уже пожизненно. А что делать, и кому сейчас легко, скажите, пожалуйста, мне? И даже этим охранникам, ежедневно испражнявшим словесную бурду, тоже было не сахар:
  
   - А морэээ?, - вопрошали они, почему - то это выражение они произносили особенно громко, просто орали.
  
   - За Ростовом!, - это был единственно правильный ответ, и его также нужно было произносить очень громко. Тогда господа бывшие матросы оставались особенно довольными.
  
   - Да! Море всегда было и будет за Ростовом! -
  
   - Полундра, по местам стоять, отдать швартовы, с якоря сниматься! -
  
   - Зашхериться, старпом авианосца " Киев " не любит бездельников! -
  
   - Падлы, вам бы дать, как нам довелось, морской воды глотнуть из плафона и посмотреть на ваши рожи!-
  
   Дикие невнятные вопли, призывы непонятно к чему и вопросы, не требующие ответа, были не только фольклором, а стали составной частью нашей будничной жизни. При этом эти горе - охранники интуитивно умело заискивали перед заведующей, льстиво показывали ей свою преданность, и она их терпела.
  
   Поступающим для реабилитации больным совершенно никто не завидовал, им надлежало не только выздоравливать, но еще и выживать в очень непростых бытовых условиях, при нехватке посуды, постельных принадлежностей и совершенно плохом качестве еды. Стационар просто нуждался в хорошем завхозе, способном ежедневно решать текущие проблемы и разгрести авгиевы конюшни, с которыми так и не справились предшественники. Должность завхоза последние два месяца была вакантной, и по сути расстрельной, самого последнего завхоза увезли на машине скорой помощи с диагнозом белая горячка. Да, иногда приходили редкие претенденты, но едва они узнавали только маленькую часть всех проблем, как тут же быстро исчезали, так и не приступив к выполнению обязанностей. Где же их взять то хороших, если большей своей частью они или пьющие или болезненные до невозможности. И так же было везде, не только у нас, мы это прекрасно понимали и терпели, куда же мы денемся с подводной лодки, как выражались наши доблестные охранники, становившиеся после приема алкоголя особенно мужественными и воинственными. Потерпим как миленькие, может уже совсем немного нам осталось ждать, вон уже столько времени без завхоза. Где же их взять то хороших, если остались одни убогие, а остальных разобрали и придерживают для себя, так мы думали, и продолжали нескончаемо долго и протяжно ждать.
  
   Да и что понапрасну говорить, ведь описывать нашу сегодняшнюю жизнь так же бездарно, как и видеть ее, и уж тем более, ею жить.
  
  
   Глава 2. Новый мальчик для битья
  
  
  
   Новый претендент на должность завхоза пришел в стационар первого марта, он был невысок ростом, и даже худощав до аскетизма, возрастом за пятьдесят. Серьезное лицо с правильными чертами, черные короткие волосы со стальной сединой, жесткий взгляд, выдавали в нем человека, уж по крайне мере совсем не склонного к алкоголизму. В своей простой, сильно застиранной, но аккуратной одежде, он чувствовал себя чрезвычайно уверенно, хотя и пребывал в некоторой отрешенности или сильной задумчивости. Пришел неожиданно, без всяких звонков и предупреждений от нашего или вышестоящего руководства. Придя к восьми утра, он представился нашей старшей медсестре, и узнав, что заведующей еще нет на месте, спросил, когда она может быть, посмотрел на настенные часы и попросил разрешения издалека посмотреть хозяйство. Сделал он это очень вежливо и тактично, тембр голоса был красивым, мягким, но достаточно властным, старшая медсестра немного растерялась и разрешила ему пройти по всему коридору. Претендент вынул из небольшого пакета белый халат, уверенно его одел и спокойно пошел осматриваться. Что именно он хотел увидеть и увидел ли, так и осталось для нас загадкой. Старшую медсестру тут же начали донимать:
  
   - Нинуля, тебе сильно попадет, Саре очень не понравится, что он ее не дождался, а вдруг он все про нас разузнает и просто уйдет до ее прихода? И что мы ей тогда скажем ? -
  
   - Даха, что нам тут скрывать, не знаю, но мне кажется, что он очень серьезный человек, я бы хотела, чтобы у нас был такой завхоз! -
  
   - К нам многие уже приходили, и где все они сейчас, наивная же ты стала! -
  
   - Да, многие приходили, приходили и уходили, убегали, но этот не такой, он самый настоящий завхоз, вот всем своим нутром чувствую. Он как посмотрел на меня, у него такой взгляд, прямо насквозь, и сразу аж под коленками послабело, точно как в молодости. Это точно настоящий мужик, серьезный, помяните мое слово! -
  
   - Тогда, что ему здесь делать, серьезному мужику, какие коленки, а если он аферист? -
  
   - Нет, я просто уверена, что он никуда не убежит, и дождется заведующей. Я вам прямо скажу, просто чувствую, он без пяти минут уже точно наш завхоз. -
  
   Претендент действительно никуда не убежал, посмотрел то, что его интересовало и незаметно пришел, был уже без халата, стоя дожидался заведующую около двери ее кабинета. Он совершенно не обращал внимания на посторонние взгляды, слегка опустил голову, был сосредоточен на чем то своем. Пришла заведующая, выслушала доклад медсестер, пошла к своему кабинету, со стороны был хорошо виден момент, когда она подошла достаточно близко и они встретились глазами. Ее уверенная походка на миг сломалась, что произошло конкретно, было непонятно, но к своему кабинету она подошла как - то по другому, медленнее и даже неувереннее. Они поздоровались и зашли в ее рабочий кабинет, полчаса было совершенно тихо, мы все уже обрадовались, но затем проявился громкий, до крика, голос заведующей. Нам сразу поплохело:
  
   - Не взяла значит, ну что ты будешь делать, нам не везет, так не везет, такого мужика и она не взяла! -
  
   Дверь открылась, и наш несостоявшийся завхоз невозмутимо и неторопливо пошел к выходу. Заведующая, спешащая сзади, быстро и громко оправдывалась не столько перед ним, сколько перед нами:
  
   - Как вы все не можете меня понять, я ведь должностное лицо и просто не имею права. Вы поймите, да, нам нужен специалист, очень нужен. Вы понимаете, даже крайне нужен! Но есть же трудовой кодекс и я, как заведующая, не могу его нарушать! Как вас оформлять, у вас же нет документов, а эти ваши справки, что мне с ними делать? Вы меня слышите, что вы молчите? Я понимаю, что вам очень нужна именно эта работа, но что я могу сделать? Я не могу вас принять, слышите, не имею такого права! -
  
   Претендент с невозмутимым уже проходил стойку поста дежурной медсестры, поднял голову , видимо хотел попрощаться. Но увидел пакет, оставленный им ранее на уголке стойки, взял его, уже собрался уходить, но о чем то вспомнил. Вынул большой , красивый белый конверт из хорошей бумаги и передал его, ничего не говоря, заведующей. Внизу конверта были большие, строгие буквы штампа:
  
   АДМИНИСТРАЦИЯ ПРЕЗИДЕНТА РЕСПУБЛИКИ, ХОЗЯЙСТВЕННОЕ УПРАВЛЕНИЕ
  
   Сара Камбалетовна аккуратно взяла его в руки, конверт был не запечатан, руки ее даже задрожали, начала громко вслух читать, становясь все более и более растерянной:
  
   - Настоятельно просим и рекомендуем... принять... ввиду острой необходимости... на зачисление... вакантной должности... заведующего хозяйственной части... республиканского стационара... стационара центра реабилитации... с правами заместителя заведующего... по указанным вопросам... в порядке исключения... исполнения статей.. Трудового кодекса.. по согласованию... с судьей конституционного суда... министром здравоохранения... под мою... личную ответственность... гражданина... Машкина Федора Васильевича... с испытательным сроком... шесть месяцев... или до решения нами вопроса... в компетенции получения... необходимых документов... управляющий... хозяйственным управлением... печать администрации... подпись... число сегодняшнее.. уже сегодняшнее.
  
   Настроение ее резко переменилось, хотя растерянность осталась, она еще и еще раз перечитывала столь высоко титульный текст, адресованный лично ей.
  
   - Что же вы... не показали сразу... под их ответственность.. временно... с испытательным сроком... конечно, же... в связи... мы можем.. если согласовано... с министром... почему он меня... не предупредил.. . в порядке исключения... шесть месяцев... или... до оформления... с правами заместителя... по указанным вопросам...
  
   Ее красивые брови поднимались все выше и выше, претендент на должность смотрел на настенные часы, было ровно десять часов утра.
  
   - Вы знаете, Федор Васильевич... мы вас берем... конечно же не обязаны взять.. но берем... с испытательным сроком... шесть месяцев... временно!
  
   Уже теперь наш завхоз все также молча вынул из папки еще два листа бумаги, протянул ей.
  
   - Что это... приказ о назначении, понятно... зачем второй экземпляр... в адрес отправителя... да, да, конечно.. я сегодня его подпишу... сегодня же...
  
   - Сара Камбалетовна, здесь прибыл курьер специальной связи администрации президента, говорит, что вы что - то должны ему срочно передать, говорит, что вы уже в курсе ! -
  
   - Уже приехали... за документами... да, безусловно, уже в курсе... девочки... вот моя подпись... поставьте красиво... печать... и отдайте... отдайте им быстрее... быстрее, пожалуйста.. их экземпляр... надо же такое... уже приехали. -
  
   - Федор Васильевич, идите к сестре - хозяйке, расспросите ее подробно о ваших обязанностях, если будет что непонятно, тогда зайдите ко мне.
  
   - Сара Камбалетовна! Вот новые обязанности завхоза, рекомендации разумеется, сегодня подписаны вашим министром, вам надлежит их рассмотреть и утвердить или отклонить. Возьмите , пожалуйста, я уже знаю их наизусть, вот моя подпись в том, что я приступил к их исполнению. Разрешите мне принять должность должность завхоза! Я должен это сделать, и спасибо, мне очень нужна эта работа, я вас не подведу. -
  
   Федор Васильевич стоял навытяжку, уже в белом халате, смотря прямо в глаза заведующей.
  
   - Разрешаю, вам разрешаю... да, безусловно, вам лично... да, принимайте мою... вернее, вашу должность. -
  
   Так у нас появился новый завхоз, как мы сначала думали, очередной мальчик для битья, но уже с полномочиями заместителя заведующей, это было уже новым, не входящим в обычную колею, событием. Он тихо обошел весь медицинский и технический персонал, выслушал пожелания и жалобы, аккуратно записал их в маленькую тетрадь. Все потом рассказывали друг другу, при случае, будто от нового завхоза ощутимо шло тепло и доброта и чувствовалось, что он очень сильный духом. Одна из наших бессменных уборщиц, Раиса Степановна, после беседы с ним упала на колени и начала кланяться, пыталась поцеловать ему руку, а затем, всякий раз при его виде сразу начинала быстро и много креститься и долго крестила его спину вслед:
  
   - Свят, свят, свят... пресвятая богородица... впервые своими глазами святого человека вижу... перед собой, как сказано было в писании божьем... это неспроста... это за наши молитвы тебе, господи, ты дал нам знак... никогда бы не поверила, но своими глазами вижу... в образе и одежде людской истинного святого... как нам повезло, святой человек в больнице... это к большим переменам, это к выздоровлению... нужно сказать батюшке.. и помощи страждущим... блажен верующий, и неверующий станет верующим... даст выздоровление многим... и не верующим даст, и верующим многим... отец наш небесный, спасибо тебе... прости меня грешную, я уже разуверилась в тебе вовсе, так все было плохо и больно... прости меня и всех нас... ты прислал нам свою помощь... во имя отца и сына, ты услышал наши молитвы... не зря я поставила свечку Николаю чудотворцу... нужно было раньше это сделать, какая я старая дура... ты же сразу услышал, и прислал нам своего человека... скажу внучке, что исцеление ее уже близко... пришел нужный человек, господь сам прислал его к нам, услышал мои молитвы... заходила я к нему сегодня, хотела полы помыть... кабинет уже пустой, кровати и дивана нет, один стол и стул... был босиком, сказал, что так ноги отдыхают... полы не разрешил вымыть, чистые говорит... и сам, говорит, любит полы мыть, дела... хотела сказать ему за свою внучку, но оробела, стою дура дурою, не знаю, что делать и плачу... а он подошел, взял меня за руку... и говорит, знаю я про вашу беду, и скажите своей внучке, Ксении... будет ей новая жизнь, и новое имя будет... только, если она захочет сама жить, такие дела... и новое имя, сказал, обязательно будет, как же тут не волноваться и не радоваться... такую надежду дал мне по моей внучке, так сильно обнадежил... спасибо тебе господи, что ты услышал наше горе и прислал своего человека. -
  
   Раису Степановну, что с нее сильно спрашивать, пусть говорит, что хочет, тихий, пожилой и больной человек, ее сильно подкосила рано умершая дочь и, в особенности, единственная внучка, ставшая наркоманкой, это и неудивительно, все считали, что наша уборщика помешана умом в легкой, безобидной для окружающих, стадии. Хотя она и часто жаловалась на головные боли, но никогда не болела и всегда подолгу задерживалась на работе, имея всего половину рабочей ставки, помогая другим вне всякой связи со своими обязанностями. После работы в стационаре она еще успевала зайти в церковь, натереть полы, батюшки ее хорошо знали. Все к ней относились с большим уважением, но это был явно больной, пожилой человек, а он может много и такого наговорить.
  
   Уже при новом завхозе все было очень спокойно ровно одну неделю, это настораживало и одновременно пугало, у нас за таким затишьем обычно следом случался скандал, или очень большой скандал. Хотя нет, скандал был уже на следующий день, но маленький, его можно было бы и не считать. В восемь утра комиссией был вскрыт склад завхоза, так как ключей от него не было, и склад был совершенно пуст. Федор, так мы за глаза стали звать нашего нового завхоза, дал на подпись заранее заготовленный акт в двух экземплярах, на втором экземпляре был адресат - в прокуратуру. В качестве членов комиссии подписалось десять человек, хотя желающих было гораздо больше, но Федор сказал, что этого достаточно. Сара Камбалетовна, получив акт на подпись, очень громко и долго кричала, что ее подставляют, хотят посадить, и дошла до истерики. Но кто - то услышал тихие слова Федора, что заведующую не тронут, просто мы начинаем новую жизнь с чистого листа, спокойно так сказал и красиво, с чистого листа, лучше и не скажешь в этой ситуации. Заведующую действительно не тронули, ни в этот момент, ни позже. Стационар продолжил жить, начав свою новую жизнь с чистого листа.
  
  
  
   Глава 3. Скандал в благородном семействе
  
  
  
   В следующий понедельник, рано утром, по приходу на работу, у наших бывших въездных ворот, пугающих всех своим большим и неуклюжим видом, толпились озадаченные сотрудники. Ворот самих уже не было, от слова совсем, их вывезли в неизвестном направлении. Тротуарная плитка, ранее так неуклюже лежащая, была снята и сложена несколькими кучами в конце здания. Весь двор был ровно и аккуратно заспан мелким гравийным отсевом, очень красиво, но как по нему пойдут женщины в туфельках? И тут становилось понятно, почему у ворот небольшая очередь. На отсев была положена узкая, не более одного метра, ровная как на картинке, деревянная дорожка до самого входного крыльца. Доски были очень тщательно подогнаны друг к другу, лежали так весомо красиво, что завораживали взгляд. Мы неуверенно шагали по дорожке, пробовали ногами ее устойчивость, но доски лежали как влитые, никоим образом не давая повода усомниться в их надежности.
   Входная дверь самого стационара была еще заперта, сотрудники толпились у входа, тут же рядом, громко и до хрипоты, спорили друг другом два сторожа, в восемь утра менялась смена.
   По всей видимости, дежуривший ночью Шапкин проспал и, объясняя Богомолову, который не мог разобраться с происходящим, сейчас пытался эти события реконструировать по своему пониманию:
  
   - Нес службу как обычно, понимаешь, все как обычно, и все было сначала нормально, никого не было, ты же знаешь как я несу службу! -
  
   - Ты что, вчера засадил больше обычного и тебя совсем вырубило, совсем ничего не помнишь? -
  
   - Да нет, все было в норме и никого не было, никакого подозрительного шума. А уже под утро, уже под самое раннее утро, смотри сам, что тут наворотили. -
  
   - А ворота наши въездные, как и кто их снимал, ты тоже не видел? И куда их увезли, и кто насыпал отсев и выравнял его, ты не видел? Да тут же около десяти машин будет, ты ничего не видел и не слышал? А настил деревянный кто уложил, ты их хотя бы видел? Да тут работы для большой бригады на двое суток, ты это понимаешь? -
  
   - Да, и ворота, видишь, тоже сняли, это все без меня, я никому разрешения не давал! И никого не было, это все проделки завхоза, давно под нас копает, отъявленная сволочь, я же тебе давно говорил, что это не наш человек! -
  
   - Не гони пургу, ответь только, что мне теперь докладывать заведующей, она в курсе всех этих дел?
  
   - Не знаю, пока ничего не докладывай, мы в конце концов, охраняем объект, а не ворота. Объект на месте, а за ворота пусть спрашивает с завхоза, я поехал домой, держись. -
  
   - Ну ты и сволочь, нажрался по полной программе и все проспал, а отвечать придется снова мне? Тут же чугунная труба лежала, временной канализации, была проложено пятьдесят метров, через весь двор, ее тоже вытащили, получается, и увезли? Куда дели одну тонну чугуна, посоветуй, что мне говорить нашей богине? -
  
   - Все давай, не паникуй и не зли меня, чувствую, недолго нам осталось отвечать при таком бардаке, ты же сам видишь, что тут скоро начнется. Сон мне сегодня плохой приснился, очень плохой сон, уволят нас с тобой обоих сразу, вот помяни мои слова, этот сон не к добру. -
  
   - Сон тебе приснился плохой, и не спал при этом, что ты городишь! -
  
   У самого конца нашего длинного здания, ближе к уличному туалету, два пожилых мастера не спеша перебирали снятую тротуарную плитку. Плитка, сложенная в четыре большие кучки, перегораживала путь к самому туалету. А вот это вы зря ребята сделали, не подумали о нас, что мы теперь будем делать, снова придется бегать в школу, и так над нами все там уже смеются. От заднего торца здания показался завхоз, с двумя сварщиками, они в аккуратных брезентовых фартуках, с газовыми резаками. Внутри стационара что - то ощутимо ухнуло, сварщики довольно улыбнулись. Федор достал из нагрудного кармана старинный портсигар из серебра, открыл его и протянул, угощая. Сварщики, чуть ли не кланяясь, взяли по две красивой папиросе, по одной за ухо, закурили и, с явной своей виной, стоя непонятно почему навытяжку, начали тихо оправдываться перед ним:
  
   - Федор, ты прости нас, что вчера не получилось, мы бы могли и без проекта тебе все сделать, но это же государственное учреждение, ты понимаешь, и с нас бы шкуру сняли и тебе бы досталось, не сильно мы тебе навредили? -
  
   - Да, Федор Васильевич, ты уж нас извини, мы теперь все таки люди подневольные, не то, что раньше. Только моргнул бы глазом и все было бы сделано, а теперь видишь, приходится оглядываться на начальство.
  
   Федор молча и понимающе кивнул головой, затем немного отошел и, как бы со стороны, оценивающе внимательно посмотрел на них и чуть - чуть улыбнулся, было ясно, что они уже очень давно и хорошо знакомы друг с другом.
  
   Дверь стационара открылась изнутри, вышли еще двое, в красивой синей униформе, с чемоданчиками.
  
   - Федор Васильевич, все ваши указания исполнены, мы оставляем одного человека, он тщательно приберется до конца, извините за задержку, персонал можно запускать. -
  
   Внутри здания было все как обычно, но не совсем, двери обеих туалетов были открыты настежь, громко работал моечный аппарат и тянул свежий воздух.
   Неужели сделали канализацию, мелькнула мысль, не может быть, что бы так быстро восстановили, ведь ее ремонтировали годами.
   Все начали собираться у стойки дежурной медсестры и слушать ее восторженные слова:
  
   - Ой, что тут было всю ночь, тут такое было! Вы посмотрите в окна на север, нам протянули центральную канализацию, две трубы, такие толстые, новые, длиною сто метров! Сказали, что будет лучше всех в городе! Что тут было, все такие вежливые, так тихо все и так аккуратно все делали! Оба туалета, по очереди, всю ночь, меняли трубы, и сказали, что у нас теперь все новое будет, и будет работать как часы, без сбоев! И такие культурные все, и не ругались даже между собой! -
  
   В окна, выходящие на северную сторону, действительно была видна длинная траншея с двумя черными трубами, работал автокран, заканчивая укладывать плиты, весело крутился небольшой импортный бульдозер, тщательно выравнивая землю. Небольшая бригада в фирменных куртках, с надписью сзади " Водоканал", дружно заделывала следы вмешательства лопатами и граблями. Все делалось аккуратно и было видно, что все будет закончено без перерыва, и действительно, через полчаса все тихо и незаметно исчезли. Остался один, по видимому старший, он с бумагами на подпись подошел к Федору, который сел пить чай с мастерами. Закопченный чайник, без заварничка, без сахара, закопченные алюминиевые кружки, по видимому, не доставляли им никакого неудобства. Чай пили сидя на корточках, подошедшему тоже подали чашку и он присел в круг, довольно долго и тихо о чем то разговаривали. Никто ни перед кем не заискивал, но по тем взглядам, по тому, как смотрели на Федора, было очевидно, что все признают за ним старшинство, хотя по годам он был не старше остальных.
  
   Пришла заведующая, настороженно молча подошла к охраннику Богомолову, слушая его громкий, но бестолковый и сбивчивый доклад, и с удивлением оглядывая двор, по ее внешнему виду было очевидно, что она тоже была не в курсе произошедших событий, что она заводится и сейчас должна была уже сорваться, но в этот момент к ней подошел старший от ремонтников водоканала, снял фуражку, к поклоном головы поздоровался.
  
   - Вот вам на подпись, уважаемая Сара Камбалетовна, документы, ваш Федор Васильевич уже подписал. Вот приложено распоряжение мэра и нашего руководства о проведении срочных, аварийных работ, вот сам акт выполненных работ. Извините, не стали вас ночью отрывать от семьи, у вас и так много дел, и хозяйство большое, и больных лечить нужно без перерыва. В се согласовано с вашим министерством, очень прошу нас извинить, что столь запоздало реагируем на ваши жизненно необходимые просьбы. Все восстановлено в полном объеме, ваше проектное подсоединение к центральной канализации, все трубы новые, первой категории. -
   Заведующая столь же быстро переменилась в лице, хотя удивление и осталось на лице, но злости уже не было.
  
   - Ну что вы извиняетесь, ну что вы, мы же понимаем, что вы без дела не сидите, пройдемте в мой кабинет, там и подпишем все акты. Пригласите и нашего завхоза, если вы его увидите. -
  
   Завхоз стоял от нее в десяти шагах, но Сара Камбалетовна уверенно пошла ко входу, не замечая его, обернулась назад, оценивая масштаб выполненной работы и красивую деревянную дорожку.
   Уверенно и быстро пошла налево по коридору, к своему кабинету, высоко подняв голову, но очень внимательно слушая бегущую рядом старшую медсестру, которая торопливо докладывала о произошедших за ночь событиях и новостях.
   Ремонтник потом быстро вышел из кабинета, Федор не надолго задержался, громкие до истеричности крики заведующей были слышны далеко от кабинета.
  
   - Вы что себе позволяете, кем вы себя возомнили! Вы что, уже стали Наполеоном! Почему молча, без разрешения, как посмели! Да, это давно нужно было сделать, очень давно, и это в ваших обязанностях. Да, я знаю, что это находится в ваших обязанностях, но не так же! И куда делись наши ворота, и где чугунные трубы, пятьдесят метров, ведь с меня спросят, а не с вас? Водоканал забрал обратно, а где акт возврата? У меня в руках? Лучше бы вы... молчите, у вас же испытательной срок, вы что, уже о нем забыли... вылетите у меня в два счета, я не посмотрю... идите, и впредь предупреждайте меня... так же до инфаркта можно довести... идите, не нужно мне воды, хотя, давайте. -
  
   Было не слышно, что отвечал ей Федор и отвечал ли он, но заведующая достаточно быстро успокоилась, проявив, так сказать, свой характер и власть. Далее начался обход больных, назначения по лечению, другие распоряжения и день пошел своим обычным чередом. А разговоров то, разговоров, было на весь день, который прошел непривычно весело и быстрее обычного.
  
   - Девочки, идите быстрее в туалет, там все так красиво и даже туалетная бумага и жидкое мыло есть, быстрее, вы не видели такой красоты у нас! -
  
   Действительно, к всеобщему большому удивлению, в туалете присутствовала бумага, которую к вечеру всю растащили, мало ли чего бывает, на всякий случай. Но уборщицы на следующее утро наложили ее еще больше, с запасом. Сигнал был понят правильно, всего у нас теперь будет вдосталь и персонал вскоре быстро успокоился.
  
   Плиточники во дворе не спеша сортировали плитку, обрабатывая ее попутно наждачной шкуркой, эта работа затянулась у них до следующих выходных. Заведующая несколько раз явно хотела, намеревалась сделать им замечание, уже поворачивалась в их сторону, но они очень умело в этот момент принимали такой согбенный и жалкий вид, что она только махала рукой, ну что с них взять. Подходил Федор с тетрадкой и рулеткой, они профессионально быстро давали ему нужные расстояния, водяным уровнем проверяли наклон двора, несколько раз измеряли высоту и длину забора, часто сходились все вместе у низко обрезанных, некогда мощных виноградных лоз, пришедших в полную учахлость. Федор видимо хотел понять, способен ли виноград далее расти, раскапывая и очищая его от лишних камней, обломанных кирпичей , бетонных останков и мусора. Приезжал прораб из водоканала, с Федором внимательно осматривали уличный туалет, тихо совещались. Вид у прораба был напряженный, очевидно, что нужно было что - то согласовать с заведующей, но он не решался, наслышавшись о ее крутом нраве. Так тянулось до пятницы и было видно, что нужное согласие так и не получено. Но в пятницу вечером приехал сам директор водоканала, красивый седой черкес, галантно взял под руку нашу заведующую и повел ее к машине, наклоняясь близко к ней и что - то ей быстро и много говоря. Уже у самого выхода, они обернулись, заведующая громко и счастливо смеялась. Адыг несколько раз энергичным жестом руки показал в направлении уличного туалета , давая ей какие - то пояснения, затем нашел глазами своего прораба, радостно улыбнулся и дал ему отмашку:
  
   - Давайте, работайте, дальше все по нашему плану, мы поехали! -
  
   - Ну все, Федор, уговорили наконец то вашу богиню, надеюсь, что теперь сделаем все без большого шума, без последствий? -
  
   - Посмотрим, Иван Макарович, как оно получится, до понедельника еще дожить надо и дело сладить, да и СЭС еще документы не подписала. -
  
   - Какая к черту СЭС, все откачаем, так сказать, полностью утилизируем остатки загрязнения. Плиты вынем и заполним весь объем чистым грунтом, акты уже готовы на подпись. При чем тут они, если этот туалет стоит здесь совершенно незаконно. -
  
   - Так вот я говорю, что тем более все нужно сделать по закону, раз оно тут находится незаконно. -
  
   - Что оно, о чем ты? -
  
   - Да о туалете нашем, уличном, а ты сейчас со мной о чем толк ведешь? Они ведь пять раз за прошедший год штрафовали стационар, за неудовлетворительное состояние этого самого туалета. Очередная проверка предстоит ровно через месяц. Представляешь, они приедут для проверки, а объекта проверки нет, а что они раньше тогда проверяли? Я им выслал предложение, чтобы они сами дали нам указание о его ликвидации. -
  
   - Ну ты и замудрил, Федор Васильевич, ой замудрил! -
  
   - Как говорил мой начальник штаба, чем больше бумаг, тем чище задница. -
  
   Что и говорить, кожей чувствовалось, на следующий понедельник видно вновь ожидались необычные события в нашей обители.
  
   И они снова действительно случились и были для нас большим и крайне радостным сюрпризом. Кованые из стального квадрата, черного цвета, въездные ворота, с французской сеточкой в нижней части и украшениями вверху в виде кувшинок и острых пик с позолотой, смотрелись настолько красиво, что трудно было оторвать глаза. Народ заходил внутрь двора и останавливался при виде еще большей красоты, весь двор был заново выложен плиткой. Все было сделано за два дня настолько тщательно, без единой промашки, что просто не верилось, что так красиво можно сделать из той же самой прежней плитки. По самой крайней правой части была оставлена полоска земли, четко отбитая еле заметным бордюром и аккуратной, отполированной гранитной сточной канавкой, красовались более четырех десятков роскошных роз, все уже с бутонами. Нам не верилось, что это наш прежний зачуханный дворик, мы не сразу заметили, что исчезли ступеньки на входе в стационар. Их просто не было вовсе, плитка подводила нас с небольшим подъемом сразу к дверям, что исчез уличный туалет, что был закрыт лесами и пленкой фасад здания. Мне даже на какое то мгновение показалось, что круглый домик охраны , окруженный этой красотой, стал похож на маленькую часовню. Полоска черной, свежей, увлажненной земли сама по себе смотрелась очень сочно, а тут еще и розы и чудесным образом уложенная плитка, все смотрелось чрезвычайно роскошно. Мы в растерянности ходили, снова и снова все более детальнее рассматривая. В крайнем правом дальнем углу остался пятачок влажной земли с небольшим остатком плитки. Наши сторожа на этот уже были в курсе всех произошедших изменений, чувствовали себя даже причастными к ним, и , наряду с прежними сальными шутками, выражали некую даже гордость.
  
   - А что, вы думаете, что мужики могут только много пить, нееет девки, нееет, врете! Мы тоже можем кое - что сделать очень толково, если захотим!
  
   - Морээ за Ростовом! Кто в армии служил, тот в цирке не смеется! -
  
   - Да не стойте вы во дворе, заходите и сразу идите все направо, для вас настоящий французский женский туалет сделали! Смотрите, не потеряйте сознание! -
  
   - Не забудьте Федору спасибо сказать, он вас видно всех сильно любит! -
  
   - Да не шутим мы, бежите быстрее, вы в жизни еще такого не видели. И когда вы строем научитесь ходить! -
  
   Действительно, женский, а еще через неделю и мужской туалет, смотрелись как скромное, стильное и чрезвычайно дорогое обаяние буржуазии. Все было в нежном, бежевом кафеле, с ослепительно белой сантехникой, полный отпад, хромированные детали, тихо работающие, мощные вытяжные вентиляторы, шикарные зеркала по всей левой части, одним словом, полный комфорт. Снова заведующая вызывала Федора, иногда он приходил не сразу, был занят срочными делами, тогда он сама находила его и начинала высказывать самым громким тоном все свои предположения.
  
   - Почему вы не советуетесь со мной, я что, уже посторонняя здесь? Вы что, уже метите на мое место? Докладывали, да, вы докладывали мне, это я хорошо помню! Но не так же быстро и зачем было закупать такую дорогую сантехнику? Вы могли бы спросить и мое мнение, что мне хочется. Так вот учтите, я в тюрьму одна не сяду, вы будете рядом! Объяснительные мне на стол, на стол, я сказала! Я не видела ни одного счета - фактуры, одни только акты, акты. Как мы будем отчитываться по бухгалтерии? Ну зачем так быстро? -
  
   На тихие ответы Федора, что все установленное оборудование это спонсорская и шефская помощь, она заводилась еще больше. Иногда ситуацию спасал неожиданный телефонный звонок:
  
   - Сара Камбалетовна, тут Федора Васильевича срочно просят к телефону, из министерства! -
  
   - Вы ничего не путаете, может это мне звонят? -
  
   - Нет, не путаю, звонит сам министр Рустем Батырбиевич, и очень срочно просит на пару слов нашего завхоза, Федора Васильевича, если только он не сильно занят. -
  
   - Нет, вы все сейчас свидетели, дожили, завхозу звонят из министерства, завхозу, а не мне, сейчас пойду проверю. -
  
   Вечером, перед самым уходом дневной смены домой, приехал и сам министр здравоохранения Меретуков. Немного придержав у въездных ворот сотрудников, министр выразил благодарность всему коллективу и лично заведующей, сказал, что есть большие надежды на наш центр и к осени планируется удвоить число койко - мест. Отпустив всех, министр попросил охранника проводить его к завхозу. Сара Камбалетовна рванулась за ним, но он решительно отказал ей, приказав ехать домой и не лезть в мужские дела. Несколько обиженная заведующая около часа стояла у входных ворот в ожидании, затем тихо уехала. С завхозом Меретуков что - то обсуждал до часа ночи. На следующий день он снова приехал, только очень рано, в половине восьмого утра, долго ходил с Федором по двору, что - то тихо обсуждая. Все сотрудники пришли вовремя, кроме нашей богини, как выразился министр. Богиня приехала через полчаса, явно ей позвонили, в это время Меретуков и Федор, сидя на корточках, пили свежезаваренный чай. Она тихо подошла, боялась прервать разговор и стояла неподалеку как провинившаяся школьница. Стояла долго, наконец мужчины встали и пожали друг другу руки. Министр поцеловал богине руку и они пошли к его машине, тихо о чем то разговаривая. С той поры Сара Камбалетовна очень сильно переменилась, стала вовремя приезжать на работу, совершенно перестала повышать голос и все чаще она сама стала приходить к Федору.
  
   Охранники всячески пытались зацепить или спровоцировать Федора, взять его, так сказать, за сурдинку, или за цугундер, как они любили выражаться. После безуспешных попыток поздороваться за руку, предложений вместе выпить за новый коллектив, или проставиться за должность, они обозлились за то, что их открыто игнорировали. Посыпались их угрозы о том, что они его все равно подставят, и предсказания о скором увольнении завхоза. Федор смотрел на оракулов без всякого интереса, как на пустое место, лишь однажды выразился не очень понятно для окружающих, и явно загнав охранников в тупик:
  
   - Салаги, вы еще в штанишки ложили по крупному, а я уже трюмы мыл в Баб эль мандебском проливе. -
  
   - Он что, наш флотский? Не может быть такого, это ряженый гусь, ты слышал, что он понес? -
  
   - Все может быть, но он явно человек не наш, и лучше было бы для всех от него избавиться. -
  
   Но жизнь распорядилась иначе, так часто бывает, по своему разумению. Днем на склад привезли очень много комплектов нового постельного белья и принадлежностей, жизнь явно начала меняться в лучшую сторону. И уже на следующий день неожиданно, быстро, вынужденно написали заявления и уволились два наших сторожа - охранника. Произошло это событие совершенно буднично, тихо и просто, при их утренней смене. К восьми утра вместе с сотрудниками зашло двое в штатской одежде, с короткими прическами и серьезными лицами. Они подошли к сторожам, предъявили свои удостоверения и попросили открыть их сумки. В каждой сумке было по пять комплектов нового постельного белья со штампами стационара. Лица Шапошникова и Богомолова были крайне растерянные, объяснения наспех придуманные. Через полчаса сторожа тихо покинули наш стационар и мы их больше не видели. Федор передал их заявления об увольнении богине и заселился в сторожку. На следующий день сторожку полностью освободили от всех вещей, весь хлам вывезли вместе с шаткой деревянной дверью. Федор босиком, закатив штаны, руками, без швабры, несколько раз мыл пол и стены. Совершенно пустой, без входной двери, мебели и прочих вещей, домик еще больше стал походить на часовню, скорее всего из - за неожиданно проступившей из под грязи подсиненной белизны стен.
  
   Функции сторожа взял на себя выполнять неожиданно появившийся у нас большой, серого окраса, пес. Его, временного бездомного, пробегавшего по улице и остановившегося на мгновение в проеме ворот, чтобы осмотреть наш двор, заметил Федор. Он и пригласил его внутрь, пес оказался умным и покладистым, бдительно несущим службу в ночное время.
  
   Через два дня намеревался случиться еще один скандал, но, удивительное дело, и здесь обошлось и без него. Дело обстояло так, что после обширного инфаркта из городской больницы привезли лежачего шестидесятилетнего Толика Смигунова, по прозвищу Смигун, известного местного авторитета. С ним были трое его подручных, они потребовали одноместную палату, тут проблем не было, свободных палат было много. Но они начали требовать палату, как они выразились, человеческую, с туалетом и душевой кабиной, а у нас таких отродясь никогда не было. Намечались неприятные разборки, нам показывали толстые руки с наколками:
  
   - Кто у вас здесь старший, кто в состоянии решить наш вопрос, покажите нам и побыстрее! -
  
   Сара Камбалетовна была на месте, но мы, интуитивно, авторитетов направили к Федору, он просто в этот момент шел по коридору с чайником, чтобы попить чай во дворе. Качки решительно рванули за ним:
  
   - Стоять Зорька! Не торопись от нас бежать, все равно сейчас догоним и заналыгаем! -
  
   - Может милицию вызовем, изобьют нашего Федора втроем, вы видели их рожи и наколки! -
  
   - Они тебе потом так вызовут, что маму забудешь как звали, не пробуй даже! -
  
   Но через пять минут трое авторитетов и Федор, вместе сидели на корточках, пили чай, весело смеялись, потом сидели с серьезными лицами, снова пили чай и длилось это достаточно долго. Затем подручные Смигуна тихо уехали, оставив молодого парнишку, он явно был из их команды, но был тихий обликом, и женщину сиделку, для ухода за больным. Федор спокойно объяснял богине, что выхода нет и придется смириться с таким больным:
  
   - У нас нет никаких оснований отказать ему в лечении, он же не сам прибыл, по направлению, и они, кстати, обещали нам помочь с оборудованием. -
  
   - Да господи, Федор Васильевич! Мы же его и за пол года не поднимем, у него обширный инсульт! Не сможем совершенно, мы в состоянии только медикаментозно, его же надо только в Москву. Там есть аппаратура по профилю, его за месяц могут поднять. Да за что нам такое наказание, чем мы провинились, мы же только с легкими формами можем работать! Ну зачем нам это, у нас же нет еще условий. Но вы не берите у них ничего, это же такие люди, вы понимаете? -
  
   - Сара Камбалетовна, а что больше всего нам нужно из аппаратуры, чтобы вот таким, тяжелым больным, была реальная помощь? -
  
   - Да Федор, кто же нам это все даст, это дорогая техника, откуда мы ее возьмем, вы что? Это есть только в Москве, и не во всех больницах!
  
   - И все таки, давайте попробуем, вы можете сказать, что нам нужно в первую очередь, а я запишу? Так, аппарат транскраниальной магнитной стимуляции, производитель Дания, понятно, в первую очередь, один, так как очень дорогой, импортный, понятно. Прибор для электронейростимуляции мышц рук и ног, желательно два, пневмо опорно стопные стимуляторы, желательно два. Вертикализатор типа имитрон или ему подобные, один или два. С чего то же нам надо начинать. Так, вы их сами видели, в прошлом году в МЕДСИ, а фактическим владельцем МЕДСИ является Евтушенков, закачавший туда много денег, вроде бы слышал про такого, спасибо. -
  
   - Федор, дорогой, это все несбыточная мечта, нам ничего не удастся получить, это все баснословно дорого! -
  
  
   Через день нам привезли две современные механизированные кровати, одну для больного Смигунова, вторую, сказали, в подарок. Приехал и очень пожилой, но подвижный и энергичный человек характерного облика, очень разговорчивый. Немного задыхаясь от заметной одышки, он быстро озвучивал все свои мысли и предстоящие действия.
  
  
   - Меня зовут Яков Соломонович, местная еврейская постоянная диаспора... вас как зовут, просто Федор... очень хорошо... тогда для вас , я просто Яков... вы какого года, юноша... пятьдесят четвертого... я так и знал... по вашим глазам понял... а я вот сорок восьмого... и еще живой... вы отсюда родом... а под кем вы ходили Федор раньше... вы ходили за центровых... ни под кем... понятно... так вот просто и ходили за центровых и ни под кем... очень мило... с вашей стороны... понятно... вы понимаете, почему я здесь и стою перед вами... поясняю, очень серьезные люди оторвали меня от очень серьезных дел... попросили, и я не смог им отказать... проконсультировать вас, по вашим проблемам... я архитектор, кто меня не знает, меня в городе знают все, по архитектуре... скажите, что вас интересует... и я вам сегодня все скажу, бесплатно скажу... вы я вижу немногословны, понимаю, не хотите сказать лишнего... так... понимаю, тогда говорить буду я... а вы только кивайте головой, я пойму... и значит у вас есть вопросы, и они только по этому зданию... очень хорошо, я думал, будет что - то серьезнее... все имеющиеся документы на стол, и прикажите подать чашечку кофе... будет только чай, спасибо за откровенность, пойдет и чай... что вам нужно конкретно... протянуть трубы канализации и водопровода... ой, как мило, как трогательно... но нет... нет, протягивать вы будете женщин... долбить и штробить мы тоже не будем... а ваши трубы мы аккуратно... подвесим к потолку... на всю длину вашего здания... к потолку... очень аккуратно и грамотно... подвесим к потолку, в вашем подвале, где же еще... а подвал тут должен быть, точнее, целый цокольный этаж должен быть... он тут обязательно есть, если мы его, конечно, найдем... а мы его найдем, рано или поздно, но найдем... иначе я уже буду не Яков Соломонович, не архитектор. -
  
  
   Получив от Федора на руки все кальки и бегло их посмотрев, Яков Соломонович откровенно удивился, но не растерялся и начал брать след. Через четыре часа на него было жалко смотреть, он весь вспотел и запыхался, но не унывал, проверяя все свои возможные гипотезы. Вдвоем они обошли все, без исключения, помещения стационара, простукивая все стены, полы и потолки, это со стороны было похоже на клоунаду или на то, что человек слегка тронулся умом. Но чутье не подвело Якова Соломоновича, подвал у нашего стационара был, точнее был искусно замаскированный цокольный этаж, обнаружили и два входа, один большой, как выразился архитектор, парадный вход и рабочий, технический вход с торца здания, который они с Федором технично открыли, аккуратно и быстро вынув кирпичную кладку из проема.
  
  
   - Федор, а что я говорил... Федор, что я вам говорил, это вам сам Яков говорил... хорошо еще, что я сам лично приехал... это здание, очень крепкое здание постройки еще 1871 года... очень крепкое, сейчас так не делают, я вас умоляю... такие высокие фундаменты, как со стороны фасада... смотрите, это вообще прелесть, фундамент рустован редким камнем... все исполнено так богато... знаете, без необходимости... вот скажите, думаете просто поставить цокольный этаж, это же целая наука... я сомневаюсь, что они знали гидрологию, но грунты они знали хорошо... почти сто пятьдесят лет прошло и все сухо... такая же, как и наверху центрально - коридорная система, как просто и чудесно... коридор шириною в четыре метра, это изумительно... тогда ничего просто так не делали... вам крупно повезло, молодой человек... что перед вами, сижу я... это очень редкий случай, вы очень везучий... вот вам и сразу все карты в ваши руки ... это все так, хорошо запрятали... цокольный этаж... совершенно сухой, без плесени, какие мощные вытяжки, все в таком шикарном состоянии... тут могут быть и ценные картины, попомните мои слова... и винный погреб исключить нельзя... железную дверь с замком поставьте уже сегодня... только ради бога... но, мы с вами осмотрели, всего одну комнату... проходной коридор пуст... мы дошли до середины коридора, увидели парадную лестницу, ведущую наверх... но дальше то дверь замурована, это как шкатулка в шкатулке... жаль, что у меня так мало времени, было бы очень интересно взглянуть, что там находится... и вы все равно, смотрите под ноги... чтобы не было сюрпризов... по вашей выправке я вижу, вы бывший военный, поэтому будьте внимательнее... вы понимаете, о чем я... ... нам с вами повезло... мне тоже повезло... я уже думал, что задержусь здесь... еще на день... нет, Федор, вы не так поняли... просто важные дела еще... нужно успеть закончить... а по поводу планировки... палат для больных... завтра к вам приедет... один талантливый... бездельник... студент, мой племянник... вы только построже с ним... он сделает все идеально... у него теща в комитете по архитектуре... все найденное нами... узаконят в короткие сроки... я ее лично попрошу... теперь по палатам для больных... у вас будут три варианта, он все нарисует и напечатает в цвете... эти бездельники... на большее пока не способны, но это дело смогут... сразу будет рабочий проект, с отметкой архитектуры... не смешите меня, вы же ничего не ломаете... водопровод и канализация, да это же детские шалости... у вас же сохранена в полной мере существующая конструкция.. вы не собираетесь ничего восстанавливать из конструкций, ни возводить новые... поэтому, смело подвешивайте к потолку... трубы отопления здесь тоже очень удобно подвести... чтобы все было без аварий... вот смотрите... вы выйдете по канализации с превышением ноль пять метра... будет совершенно идеально, и обслуживать очень просто... самая большая проблема может быть с крышей, там может быть медь, вот ее будет найти очень дорого стоить.... от профнастила все же очень постарайтесь уйти, его ветровая стойкость очень и очень низкая... да вы отделались достаточно легко... и еще, тоже главное, поаккуратнее с фасадом... сюда бы реставраторов... да где их сейчас найдешь... фасад должен быть очень богатым... это точно так, уверен... знаю даже... найдите людей... с чуткими руками... кто вам укладывал плитку... во дворе... вот их попросите... только еще нежнее... руками... все ощупать... там много интересного... и вот по этому небольшому строению, по этой красивой загадке... вижу... что вы тоже... догадались... может быть... ничего невозможного, или часовня здесь спрятана или... церковь малая... греческая... ее запрятали сильно... но виден замысел... тоже не спешите... ради бога, не спешите, все нужно делать аккуратно... теперь речь о моем родном племяннике... просто этому барану подпишите потом... из- за моих личных заслуг перед вами хороший отзыв... оформим как курсовую работу... отвечаю, как за себя... до свидания Федор... рад был нашей неожиданной встрече... вот моя визитка, она только вам, никому более... вам можно, вам верю, хотя людям верить нельзя... вам верю, ведь я не только архитектор, но и живой человек. -
  
  
  
   Глава 4. Рабочие майские будни
  
  
   Так у нас неожиданно появился громадный цокольный этаж, и все были в откровенной прострации, как об этом никто раньше не мог догадаться, или просто даже представить себе подобное. Что с ним делать, пока толком никто не знал. Но он был наш и в этом ни у кого не было сомнений. И еще, у нас появился свой архитектор, его звали Илья, он же был и проектировщик, такой молодой человек красивой наружности, откровенно побаивающийся нашего Федора. Он осмотрел все помещения, лазерным дальномером уточнил все их истинные размеры. Все заносил в свой компьютер, специальные программы рисовали объемные изображения палат и кабинетов, он показывал их заведующей, потом почти всем сотрудникам, начиняя виртуальные помещения проекта мебелью, аппаратурой, табло, сантехникой. Над проектом нового пищеблока все замирали в восторге, настолько все смотрелось красиво, что не верилось, неужели такое возможно и тем более у нас. А проект нашего большого входного помещения стационара с рецэпшэном, плазменной панелью, мягкими креслами, картинами на стенах, встроенными в потолок кондиционерами, мрамором на стенах, большими белыми плитами керамического гранита на полу, можно было смотреть часами. Илья был так же энергичен, и говорлив, как и его дядя.
  
   - Девочки, мой дядя проектировал... юсуповскую клинику в Москве... можете посмотреть в интернете...девочки... это не секрет... так вот... мы сделаем... еще лучше, еще круче... да, и потом... посмотрим еще... пока не могу всего сказать, конкуренты не спят, но у нас будет лучше, мы им всем утрем нос... если мой дядя решил, что я еще что- то могу сделать хорошего, то я точно сделаю... и еще он сказал, запомни Илья, дяде Федору сделай хорошо... тогда и тебе будет хорошо, это я помню очень хорошо... и сделаю... дяде Федору... будет даже лучше... чем хорошо.
  
   Через две недели были отремонтированы две палаты, под люкс, с туалетом, умывальником и душевой кабиной, смотрелось все шикарно, в одну сразу же заселили Смигуна. Смотреть приехал сам министр вместе с заведующими городской и республиканской больниц, устроил им показной выезд. Меретуков был весел, строг, и не стесняясь Федора, дрючил уважаемых руководителей.
  
   - Смотрите внимательно, смотрите! Вы все хорошо помните состояние этого стационара полгода назад. Да, я их сильно ругал, и было за что. А сегодня мы видим, да пока всего две палаты, но под люкс. Да у нас в городе гостиничных номеров такого уровня нет! Посмотрите на этого завхоза и эту заведующую! Спросите, сколько мы денег из бюджета сюда впихнули? Ноль, вы понимаете? Люди устали жить плохо, и еще больше устали болеть в плохих условиях. Это не очередная показуха, завхоз обещает через три месяца, к первому сентября, еще пятнадцать таких палат. Хорошо, пусть они будут классом ниже, пусть будет не пятнадцать, а десять палат. Я вас всех сюда привезу первого сентября, запомните мои слова. Будем учиться жить и лечить, не воруя, по человечески. Ладно, думайте, пока вас не задерживаю. И я вас пока не трогаю, но только до осени, хватит воровать, идите. Мне еще нужно с завхозом, решить вопросы, Федор Васильевич, пойдем с тобой, попьем чай и поговорим. -
  
  
   Но министру пришлось приехать к нам гораздо раньше, уже через две недели, дело в том, что известная московская клиника МЕДСИ передала нашему стационару аппарат транскраниальной магнитной стимуляции, новый, во временное пользование, сроком на один год, с возможностью последующей передачи в постоянное пользование, при наличии положительных результатов. Груз прибыл " Деловыми Линиями ", его сопровождал один из серьезных братков, как они умудрились это провернуть, было неизвестно никому. Пакет документов был вместе с аппаратом передан Федору, при этом на него вопрошающе мрачно, но с большой надеждой смотрели.
  
   - Федор, брат, ты нас просил, мы все сделали. Ты нам обещал, и мы тоже сейчас просим, очень просим тебя. Аппарат перед тобой, очень просим, поторопи заведующую, ее в Москве знают, помнят, она проходила там курсы повышения. Сказали, что она хорошо работала на аппарате. Федор, попроси ее, по человечески, чтобы не спугнуть, ты понимаешь, помягче. Мы бы конечно могли, но лучше ты. И спасибо тебе за Смигуна, без тебя было бы совсем плохо, в Москву его никак нельзя было вести. Ты понимаешь, никак нельзя, иногда лучше дома. Надеемся на тебя и на врачей, в долгу не останемся, дело за тобой!
  
   Аппарат установили, Сара Камбалетовна провела диагностику, все работало исправно, нужно было разрешение министерства здравоохранения республики. Снова приехал сам министр, но теперь уже со своими заместителями, смотрели аппарат, больше времени ушло на документы. Звонили в Москву, просили подтверждение, там удивлялись звонку, вы же настоятельно просили, чего вы еще хотите. Снова министр вызывал Федора, смотрел уже третью готовую палату люкс, брал его под руку и уходил с ним надолго пить чай. Высокопоставленные заместители терпеливо толклись, не зная, что делать дальше, заведующая не терялась, смотрелась молодцом. Потом Меретуков с Федором появились, Федор шел прямо, министр на полшага сзади, как его подчиненный. Вытерев пот белоснежным платком, тихо и быстро начал давать указания:
  
  
   - Так вот... начинайте лечить...записывайте... разрешаю... даем официальное разрешение... в пределах полной... компетенции... пока Сара Камбалетовна... только лично вы... попробуем быстро найти... еще специалистов... если не сможем, пять человек на обучение в Москву... срочно... получить корочки... аппарат действительно нашего профиля... я посмотрел статистику МЕДСИ... у них все уже давно на потоке... все отлажено... хорошие результаты... столько хороших отзывов... чем мы хуже... ничего сложного... у нас столько инсультников... вывозят на лечение в Краснодар, в Ростов, в Москву... а чем мы хуже... хорошо, что врачи не разбежались... зарплаты поднимем... приказываю... уже с первого июня... если будут хорошие результаты у нас... закупим сами еще один аппарат... но не это главное... не это... это еще мелочи... поймите... к осени могут быть готовы все... двадцать палат стационара... вы можете себе представить... нам нужно только... пока их не загружать больными... всего три месяца по минимуму... вот у меня проект... видите... три рабочих варианта... да мы всем покажем... что можно сделать... всего за шесть месяцев... республика наконец то получит... образцовую реабилитацию... вы сами видели... в каком ужасном состоянии... они были... а тут роскошные розы... виноград начал цвести... и ничего не воняет больше... не воняет... вы же меня заверяли... что ничего уже ... сделать нельзя... и что... сам до конца не могу понять... но я очень верю этому человеку... посмотрите, какая у него сетка... сколько он получает в месяц... девять тысяч рублей... вы понимаете... человек так работает... за девять тысяч рублей... по глазам вижу, что нет... я же вам всегда говорил ... и буду говорить... перестаньте... воровать... и у нас все будет... смотрите мне в глаза... вижу, не понимаете... поехали... не трогать его... всем передайте... я, Меретуков... порву сам лично... любого, кто станет мне... нам мешать... завтра иду... докладывать наверх... у президента сейчас мать после инсульта, так вот ее дома лечат... нам уже не доверяют... после инсульта... будем готовиться ее принять... нет, это не простой завхоз... его сам бог нам прислал...
  
  
   Первым этим новым аппаратом начали лечить больного Смигунова, процедуры шли через день, продолжительностью сначала была двадцать, затем тридцать минут, магнитом стимулировали голову. Его братва собиралась у дверей кабинета ТМС, такую повесили табличку, и с большим удовольствием слушала четкие и громкие тонированные звуки, посылки импульсов, сопровождающие работу аппарата транскраниальной магнитной стимуляции. Через неделю Смигун впервые смог открыть уже осмысленные глаза, еще через неделю начал медленно, почти мыча, что - то невнятно говорить, еще через неделю он начал медленно, но уже разборчиво, разговаривать и шевелить руками. У нас вскоре появились пневматические имитаторы подошвенной нагрузки, приборы для электронейростимуляции ног, программируемые тренажеры для ног, вертикализаторы. Через месяц Смигун начал ходить с ходунками, заниматься с логопедом, самостоятельно кушать, выходить с посторонней помощью на прогулки во двор. Однажды он медленно, подтаскивая больную ногу поворотом туловища, подошел к завхозу, который в это время пил чай.
  
  
   - Федор, привет, вот и свиделись, неожиданно, тридцать годков прошло, а ты по прежнему чай пьешь сидя на корточках, как в детстве, совсем не изменился, меня ты то хоть сразу узнал или потом уже мои ребята сказали? -
  
   - Узнал сразу, как тебя не узнать, привет! -
  
   Федор подвинул ему стульчик, помог присесть, налил полчашки чая и они долго о чем то говорили, как потом сказал Смигун, перетирали жизнь.
  
   - Спасибо за то, что помог мне, не дал загнуться, мои ребята все рассказали, я снова твой должник! -
  
   - Брось, Толик, это лишнее, я ведь только простой завхоз, а не господь бог. Тебе и твоим ребятам большое спасибо за помощь, я тоже тебе снова должен. -
  
   - Не скажи, все таки я тебе должен больше. Ты надолго в наши края? Как ты здесь оказался, с твоим послужным списком? И ребята говорили, что ты тоже сидел? -
  
   - Пришлось немного и мне посидеть, всего десять лет, а было назначено пятнадцать. Подставили начальники, дело обычное, чтобы самим не загреметь, по полной. Но что - то провернулось мне навстречу, иногда и так бывает, хотя очень редко. Сейчас дело находится на пересмотре в ростовском военном гарнизонном суде. Хочу все свое себе вернуть, звание, награды , честное имя и пенсию. Говорят, что небольшой шанс есть, осенью все решится, или уже нет. А здесь и родина, и до Ростова три часа ходу, пересижу думаю, в тихом месте, чтобы занятым быть. И мама умерла после инсульта, никто и не думал, и не мог ей помочь. Чувствую, должен что - то сделать, обязан, для самого себя, но больше для людей, притянуло меня сюда, может и сделаю, если получится. -
  
   - Федор, я тебе помогу...в твоем деле, и в в судебном тоже, есть очень хороший адвокат, очень сильный ... скоты, такого человека подставить, под такие срока, твари... не волнуйся, подключу прямо сегодня... а здесь в центре все тебя хвалят, скоро начнут молиться... ты сам то в бога... по прежнему не веришь... уже начал верить... я вот так и не смог... но тебя сюда привели большие дела, это я нутром чувствую... не спроста мы с тобой сейчас пересеклись, поверь старому волку.. в восьмидесятом году мы чуть с тобой не свиделись... тогда, там за речкой, наш батальон стоял рядом с твоим... твой, помню позывной был, отец... такие позывные зря не дают, тебя уже тогда все уважали... я тоже воевал, и ранен был... но больше всего тогда хотел вернуться обратно домой живым... понимаешь, хотел вернуться домой живым... и вернулся, а ты остался сам, вернее вернулся в Союз и пошел на второй срок заново, из за чего, брат?-
  - Да все из за своих ребят, я ведь только после двух лет сумел кое чему научиться, нужно было сохранить их жизни, помочь им вернуться живыми домой.-
  
  - А второй раз, это было в восемьдесят третьем году, мы с тобой тоже были близко друг к другу. Помнишь целинную кампанию того года, мы ведь с тобой были в одной оперативной группе Закавказского военного округа? -
  
  - Ордена Ленина Тургайская область?-
  
  - Да, ты тогда командовал третьей ротой второго батальона, но сначала ведь ей командовал кто - то другой, ты появился позже. Рота считалась сильно залетной.-
  
  - Мне пришлось ее принять в начале августа, прежний ротный Володя Силуянов подцепил желтуху, заменил его. Порядок навел просто, в первый же день отправил в части нашего корпуса три десятка оборзевших срочников. Взвод партизан не трогал, просто разместил их отдельно, в двадцати километрах.-
  
  - В Казахстане вы стояли в совхозе Каракольском Есильского района, а я был водителем командира роты четвертого батальона, мы стояли в трехстах километрах от вас, в Жаксы... помнишь транспарант над станцией -" Есиль-ворота целины! " - я все никак не мог отпроситься у своего ротного, всего на один день, представляешь... твоя рота, помню, все время плелась сзади, а к концу второго этапа неожиданно для всех вышла на первое место по перевозкам, и ни одного трупа... тебя хоть наградили за эти дела... а я тебя искал, еще десять лет назад, следов не было никаких... передали, что тебя, в списках живых, уже может не быть... никого из наших прежних центровых не встречал? -
  
  
   - Встречал Толик, было дело. Сашку Котельникова помнишь, так вот, он был начальником оперативной части в местах моей отсидки, десять лет рядом друг с другом. -
  
   - И как он, не скурвился на этой работе? -
  
   - Да нет, остался человеком, уволился обычным майором. Он получил квартиру в Волгограде, сейчас приехал сюда, продает отцовский дом, можем увидеться с ним. -
  
   - Помогал тебе, или не замечал? -
  
   - Да нет, помогал, книги по медицине выписывал через него. -
  
   - Изучал медицину, что ли, ну ты даешь! -
  
   - А чем еще заняться, если впереди был такой срок? -
  
  
   Через две недели Смигуна выписали, но он еще все лето, три раза в неделю, приезжал долечиваться амбулаторно, все время подолгу задерживался с Федором. Ходил он уже самостоятельно и уверенно, с красивой тростью, заметно оседая на правую ногу и подтягивая ее всем корпусом.
  
   Для сотрудников стационара запомнилось, что новый завхоз все таки начал свою работу с реорганизации столовой, запоминаются приятные вещи, касающиеся каждого человека. С питанием у нас всегда было очень плохо, качество пищи было сомнительным, больных подкармливали родственники, а сотрудники приносили обед из дома. Так вот, изменилось все резко за один или два дня. Большую комнату давно закрытой столовой незаметно отремонтировали, большие плиты белого керамогранита лежали на полу, нежный кафель и светлые обои украшали стены, теплые красивые светильники и уютные занавески на окнах, все было по домашнему уютно. Новые, очень удобные столы и стулья, шкафы с посудой, аппараты для приготовления кипятка, большие емкости с бутилированной водой. В первый день, когда завхоз по громкой связи очень просто, но с большой душой, пригласил всех сотрудников на чай, многие из интереса пошли посмотреть, и действительно пили только чай, но чай был очень вкусным, в красивых чашках с блюдцами, рядом салфеточки, на столах было много булочек, печенья и маленьких бубликов с ванилью. И все это было бесплатным, очень вкусным, и на следующий день сюда уже пришли со своими продуктами из дома, и кушали все вместе. Сам пищеблок пока еще не работал, Федор закрыл его на ремонт , а сам начал искать хороших поваров.
  
  
  
   Глава 5. Исцеление Ольги
  
  
  
   Через два, или три дня, правый дальний угол нашего двора начал еще больше замокать, на плитке появились капли воды, потом ее стало больше и она начала стекать по канавке. Приехал отец Иван из Богоявленского храма, молодой еще, и тридцати лет не было. Очевидно, что он услышал о этом событии от Раисы Степановны, захотел увидеть. Он с Федором долго стоял в том самом углу, смотрел и читал какие то бумаги, крестился сам и крестил место выхода воды. Приехали прежние плиточные мастера, все вместе долго что - то обсуждали, затем вчетвером, сидя на корточках, пили чай. Ладно бы миряне, но совместное чаепитие с отцом Иваном было необычным и непонятным, выходило за рамки привычного, все по очереди бегали мельком посмотреть. Сам отец Иван держался просто, иногда шутил, но более всего внимательно смотрел на Федора, расспрашивая его и изучая очень пристально. Интуиция подсказывала воображению, что скоро произойдет важное событие. Действительно, через неделю в углу двора стояла красивая, высотой чуть более метра, каменная тумба, из ключа, оказывается, столбиком била, самотоком поднималась вода. Можно было помыть руки, умыть разгоряченное лицо, напиться. Пробы воды, отправленные в СЭС, показали ее полную питьевую пригодность, с наличием больших следов серебра. Была повешена табличка " Для технических нужд ", но через неделю она исчезла. Снова приехал отец Иван и сам настоятель епархии, источник был освящен. Долго освящали и домик сторожей, пошли тихие разговоры, что на самом деле это может быть спрятанная от разрушения часовня. И это уже никому не показалось чем - то невозможным, но трогать тогда ничего не стали и разговоры затихли сами собой. Вода из источника была вкусной, потом пошли слухи, что он может быть и целебной, но большинство к этому относилось критически, сказывалось наша близость к медицине. Но двор стационара стал еще красивее, когда по желобку гранитного слива стала течь проточная вода. В десятых числах июня Раиса Степановна пришла на работу с внучкой Ксенией, молодой девушкой, неимоверной худобы и с растерянными глазами. В воскресенье, на светлую Троицу, когда в стационаре было меньше всего сотрудников, Федор провел с ней сеанс водолечения. Никто этого, разумеется не видел, поскольку все началось в пять утра, с восходом солнца и сама Раиса Степановна бесчисленное число раз путалась, рассказывая и пересказывая об этом:
  
  
   - Набрал он сначала полный ковш воды от ключа, опусти, говорит руки свои ... и набери воды, полную горсть, полную новой жизни... держи ее, говорит, крепко, не выпускай, сама пусть медленно стекает... подливает ей в руки из ковша... держи говорит, еще крепче, не выпускай напрасно, это жизнь твоя... целиком твоя, и никого более... и так было бесконечно, я потеряла счет времени... стояла рядом и смотрела на воду... ты хочешь жить, спрашивает Федор, я дам тебе новую жизнь, твою жизнь, настоящую... ответь, ты хочешь жить... и внучка ответила, да, хочу жить... тогда он говорит, бери ее и держи крепче, из всех сил... и подливает ей воды ковшом, в ладони... держишь, спрашивает ее... держу, отвечает... держи крепче, не выпускай напрасно... удержишь сама, он спрашивает... теперь удержу, Ксения говорит... какое имя ты хочешь взять себе для новой жизни... она отвечает, так тихо отвечает, Ольга хочу, как мама... скажи громче, как твое имя... Ольга!.. отвечала она... скажи еще громче... Ольга!... и дал он ей воды умыться и сказал... живи, Ольга, новой жизнью и не выпускай ее никогда больше из своих рук, держи крепче... и повели мы с ним ее в часовню... сказал Федор мне постелить на пол мешковину... и сказал, ложись Ольга, отдохни... а мне приказал сидеть у входа и молча молиться, за новое имя, и за саму Ольгу... и сказал, чтобы не потревожил ее сон никто... и ушел, а я сидела с ней, до самого обеда... а она свернулась в комок, на боку... и спала, пока не приехал отец Иван сам лично... перекрестил он ее, три раза перекрестил... вставай говорит, новоявленная раба божия, Ольга... и причастил ее, и спросил он ее твердо и громко, как звали тебя раньше... она ответила ему, Ксения... а как зовут тебя сейчас... она отвечает, Ольга... живи говорит, раба божия Ольга , новою жизнью и укрепляйся духом, и молись богу, что дал он тебе новую жизнь... тут подошел наш Федор, и я упала на колени перед ним ... меня толкнуло что - то изнутри, упала я в ноги ему, Федору, и начала молиться ему... спасибо, говорю, тебе господи, за внучку мою, за Ольгу... отец Иван рассмеялся и погладил меня по голове... и сказал он, отец Иван, что один месяц ей... урок такой, для новой жизни, мыть здесь полы и рукой показал, в часовне и во дворе... здесь, говорит,в часовне зародилась твоя новая жизнь, держи ее в чистоте... и внучка моя , вся такая радостная, начала жить заново... а вы говорили, не может быть, а я верила ему, он не зря пришел к нам. -
  
  
   С середины июня начался период отпусков, больных стало поступать значительно меньше, стационар готовился к большому ремонту, первому за долгие годы. Что удивительное, никаких приготовлений, никаких запасов материалов не было видно. Наш Федор все планировал так, чтобы приезжала бригада одновременно с оборудованием, все делали в течении рабочего дня, не оставляя никаких работ на следующий день. Следы старой штукатурки, остатки кирпича и пыль тут же убирались начисто. Ольга трижды за день руками мыла плитку во дворе. В больших промежутках она мыла часовню, все медленно, руками, старательно и лицо ее выпрямлялось, становилось живым, радостным, и, казалось, что вся она светилась. Все не могли нарадоваться и за Раису Степановну, она и здоровьем поправилась и повеселела, а Федора, Федора она открыто и вслух боготворила. Перед уходом в отпуск нашей богини, Федор устроил конкурс по отбору новых оконных рам, отбирала Сара Камбалетовна, одна лично. Из четырех вариантов три она забраковала , причем три были хорошими изделиями из качественного металлопластика, показав рукой, что ей нравится четвертый вариант. Самый дорогой, выполненный из ясеня, с двумя створками с импостом, наличниками цвета красного итальянского ореха и маленькой форточкой. Федор утвердительно кинул головой, глазами нашел счастливого директора фирмы, которому улыбнулась честь изготовить нам оконные рамы, тихо подозвал его:
  
  
   - Иди к заведующей, Николай Сергеевич Баринов, тебе сегодня очень повезло, счастливчик. Тебе выпала большая честь изготовить нам новые окна, в сентябре твою фирму назовут лучшей в республике, сам президент назовет. Посыпятся заказы и никто тебя трогать не будет, пока ты с нами. Иди к богине и поцелуй ей руку, но аккуратно, не слюнявь, это ей не понравится, потом подойди пожалуйста ко мне. -
  
   - Так вот, Николай Сергеевич, по поводу оплаты, будет такой расклад. Ты знаешь этого человека, точно, это сам Смигун перед тобой, он сейчас тебе, как спонсор передаст сразу за двадцать твоих комплектов пятьсот тысяч рублей, это их себестоимость, ты сам посчитал. И это все деньги, что ты от нас получишь. Да, это верно, ты ничего не заработаешь, это правда, ни копейки. Но, подумай, речь о другом , о более важном. Ты сразу обретешь имя, хорошее, правильное имя и репутацию, а это тоже дорогого стоит. И еще, у тебя на сайте сегодня утром висело объявление - изготовим два окна по цене одного, было же? Было, ты подтверждаешь, и вот мы у тебя заказываем не два, а двадцать окон, и это ничего не должно менять, не правда ли? Я тебя не развожу, а посвящаю в то, что мог бы и не говорить, вот телеграмма из Минска, читай, пришла от Алексея Ваганова, он там большой человек, в Беларуси, читай вслух.
  
   - Командир, за мной большой должок, хочу погасить хотя бы часть, - Он служил со мной старшим сержантом, чтобы ты знал, - Двадцать комплектов из металлопластика, выбери на сайте любой, точные размеры подтверди сам, месячный срок исполнения, моя доставка. И еще ящик ирландского виски тебе лично, за все тебе большое спасибо, подпись," Алексей ". Посмотри в интернете, кто такой Алексей Ваганов! -
  
   - Вот видишь, какие большие люди нам сами предлагают сделать бесплатно, со своей доставкой. Но я сегодня даю возможность именно тебе сразу обрести себя, свое имя. И мы же не себе в дом или на дачу, все это для государства и для людей. Ты молодой еще, совершенно здоровый, а вот он уже лежал здесь, лечился, и знает, как это непросто болеть в скотских условиях, это для больных людей просто горе. Не буду тебя долго задерживать, но иногда лучше так начать бизнес, чем медленно раскручиваться и загнуться. У тебя уже есть оборотные деньги, а будет еще и имя. Бери заказы, смело делай, а нам потихоньку будешь ставить, по одному окну, через день, нам спешить некуда, успеваем. Не волнуйся, твоим рабочим будем платить мы, по две тысячи рублей за окно, наличными, сразу в этот же день. Если ты согласен, тогда давай по рукам, Смигунов Анатолий Валентинович свидетель контракта. И отливы нам сделай белые, красивые и прочные, одним словом, правильные, и смотри, пожалуйста, не запори ничего, надеемся на тебя. -
  
  
   Богиня, тихо и задумчиво смотрела на рабочую сутолоку, с завтрашнего дня она уходила в отпуск, уходила всего на две недели, решила отгулять отпуск по частям. Ее мысли разбегались, влекомые уже и приятными домашними заботами и подготовкой к отлету за границу. Она там никогда не была, очевидно многого боялась, но внешне храбрилась, не показывая свой внутренний страх на всеобщее обозрение. Она нашла глазами Ольгу, долго на нее смотрела, откровенно любуясь, затем сама подошла к Федору и отозвала его в сторону, для доверительного разговора.
  
  
   - Дорогой Федор Васильевич... мне трудно вам говорить эти простые слова, но это очень важно для меня... Федор... вы так много сделали для всех нас, за столь короткий срок.. мне сейчас стыдно за себя, лично, я вам сначала не поверила... а сейчас хочу вас поблагодарить, за все, за все ваши хорошие дела... спасибо вам, и извините меня за все... но сейчас хочу сказать о Ольге... положительный результат безусловно налицо, очень хороший результат... я за ней наблюдала, все это время, и осмысливала, что больше на нее повлияло... вы мне не рассказывали, может мягкий гипноз, это в отдельных случаях дает положительный отклик... конечно же, и трудовая терапия... внушение, и авторитет отца Ивана... ее желание самой покончить с той жизнью... но вы не забывайте, мозг человека так сложен, что никто не может понять, от чего может пойти обратный процесс... у вас нет специальных врачебных знаний... хочу вас попросить, не злоупотреблять этим, не спешите, понаблюдайте за Ольгой... может придется скорректировать, еще раз... одним словом, вы, надеюсь, поняли меня, очень надеюсь... повторяю, то что сделали вы и отец Иван, это еще предстоит глубоко осмыслить, чтобы понять... дайте мне слово, что вы без меня, пока не будете продолжать лечение... и открою вам очень личное, у меня в близкой родне, по линии мужа, тоже молодой, еще мальчик... такой же, типичный, тяжелый случай, это такой позор для нашего рода... пробовали лечить... и здесь... и в Москве... и куда только его не возили, а зависимость от наркотиков только возрастала... уже опустили руки, не знаем, что делать... так вот, к чему вас подвожу, если вдруг, а город у нас маленький... безусловно скоро узнают... так вот, если к вам обратятся с просьбой об излечении... без меня ничего не делайте, понимаете, я беспокоюсь о вас... менталитет у нас, адыгов, он немного другой, и вас будут сначала возносить до небес, а в случае неудачи, рецидива, или обострения, обвинят во всем... пусть я буду как гарант... вашей жизни... хорошо... обещайте мне, поберечь себя лично, вы нам очень нужны... спасибо... и по ремонту стационара... вы сделали очень много... не спешите... вам тоже нужно отдохнуть... вот как есть по временному графику... пусть так и идет... вы и так нас уже много раз удивляли... не сорвитесь... снова имею ввиду здоровье... берегите себя... если это возможно... не спешите... я быстро слетаю с семьей... в Турцию... так долго мечтали... быстренько отдохнем и... вместе продолжим. -
  
  
   Ее брови внезапно высоко приподнялись, лицо побелело, она кого то увидела, подходящего к ним сзади, от калитки, Федор тоже обернулся. Кого она так испугалась, к ним подходил один человек, в возрасте, он шел буднично спокойно, но за ним маячил Меретуков, делая руками какие то извинительные жесты. Неужели сам президент, где же охрана и свита, не было никого, это был точно он, вежливо пожал обоим руки, начал с извинений:
  
  
   - Я перед вами как частное лицо, ни какого протокола, все по быстрому, никто и не должен знать. Я приехал посмотреть ваше новое оборудование, условия. Мне тут министр вас расхвалил, приехал, чтобы сам лично все увидеть и узнать от вас, без приукрашивания. У моей мамы был инсульт, состояние не очень хорошее. Покажите, пожалуйста, мне быстро все, что у вас есть, и коротко дайте свою оценку. -
  
  
   Он с заведующей быстро прошел в стационар, отослав Меретукова рукой в сторону, не мешай. Министр подошел к Федору, вытирая пот и осматриваясь по сторонам, начал торопливо возмущаясь, извиняться и одновременно давать указания :
  
  
   - Не дал даже позвонить... понимаешь... сказал, надоело твое ежедневное вранье... поехали смотреть...сам хочу увидеть... лично... если что... говорит, не так, если снова врал... уволю с позором... да поехали, говорю... тебе никогда не врал... дай сделать один звонок, прошу.. нет, говорит, едем так.. на такси... представляешь, приехали к вам на такси... доехали до школы и пешком сюда... телефон отобрал, вырвал из рук, и свой не взял... не верит мне... сам видишь, хочет увидеть... вот и стою перед тобой снова, как твой подчиненный... что тут у тебя сейчас за выставка происходит... а, богиня выбирала окна... конкурс устроили... хорошо стали жить, уже выбираем... валишь все на меня... хорошо, вали... я прикрою... но и ты не подводи меня, мы должны друг верить и не подводить... так вот, завтра его мать положим в стационар... никто не должен знать... чтобы все тихо, он просил... Сара никуда уже не полетит, никакого ей отпуска... потом, все будет потом... ты тоже, смотри в оба... охраны у тебя так и нет, и ты не напомнил мне... завтра с утра будут двое в штатском... вот здесь будут внутри, поставим пост после входа в стационар ровно на одни сутки... нужен журнал посетителей, всех только по паспорту, все твои по пропускам... сделаешь за ночь всем, кто потерял... утром сам на входе раздашь... этот бардак нужно заканчивать... есть камера с регистратором... тогда еще лучше, к утру наладь... регистратор в стол, ключи только у тебя в кармане... и ничего никому не объясняй, это приказ... уже послезавтра к тебе приедет охрана из областной... из республиканской больницы... тут и останутся, надолго... пост круглосуточный будет в коридоре... а у палаты будут дежурить комитетчики... ты присматриваешь со стороны... вот тебе телефон, здесь всего одна кнопка, тревожная... только бы ей помогло... как ты думаешь, сможем мы ей помочь... будем молиться.-
  
  
   Через пять минут гость с богиней вышли из центра, лица обоих были довольные, хотя уже нет:
  
  
   - Меретуков, голубчик, я им верю, люди делают все возможное. Но и ты тоже не будь скотиной, не стой в стороне, открой им счета, дай деньги на оборудование и ремонт, я им верю, они точно не разворуют, пусть работают. Я увидел здесь настоящего врача, а не менеджера в белом халате, каким ты тоже стал. Поощри их завхоза крупной денежной премией, я прикажу проверить, поехали, чего ты застыл. -
  
  
   Наша Сара Камбалетовна так и не полетела на отдых в Турцию, а в стационаре появилась новая пациентка, тихая скромная женщина, ее привезли на каталке.
  
   Никто никому ничего не говорил, но все уже все знали, это самого его, показывали вверх пальцем, мама. Она была худенькой, очень простой и совсем не капризной женщиной, подолгу задерживала в палате то медсестру, то уборщицу, подробно расспрашивая их об условиях работы, оплаты труда и щедро угощая их фруктами. Достаточно быстро у нее начались положительные изменения, она быстро встала на ноги, с полной отдачей занималась на тренажерах и, очевидно, аппарат транскраниальной магнитной стимуляции все таки давал хороший эффект, богиня была очень довольна. В скором времени пациентка, видимо, наслушавшись многочисленных отзывов Раисы Степановны о Федоре, попросила вывозить ее во двор, на прогулки, стояла очень хорошая летняя погода, причем вывозить просила именно в то время, когда Федор пил чай. Не приближаясь к нему и ничего не спрашивая, она внимательно наблюдала за ним и иногда немного плакала, но совсем немного, а затем у нее поднималось хорошее настроение. Вскоре она начала говорить и ходить с ходунками, а затем и самостоятельно, под контролем методистов, шедших в пол шаге сзади ее. Увидев, моющую плитку нашего дворика, Ольгу, она очень заинтересовалась ей, подозвала к себе. Познакомившись и понравившись друг другу, они быстро подружились. Теперь Ольга часто катала ее на коляске по дворику, иногда быстро, иногда даже бегом и обе счастливо смеялись. Затем незаметно отошел в сторону методист по ходьбе и Оля уверенно заняла его место, в пол шаге сзади. Через неделю они уже были неразлучными, Оля стала круглосуточной няней - сиделкой, и мало того, ее официально зачислили в штат стационара. Да и как тут было не зачислить, если все так сложилось хорошо, никто и не посмел бы сделать по другому. Но Раиса Степановна каждый день, как на доклад, появлялась у нее и утром и ближе к вечеру, непонятно было, кто в ком более нуждался - говорящий или слушающий.
   Результаты лечения у других пациентов, между тем, были налицо, и они были достигнуты за достаточной короткий срок. Все были очень довольны, было видно, реально видно, что все таки мы можем лечить больных, имея ввиду, что постинсультные состояния раньше очень трудно было сдвинуть в лучшую сторону, почти невозможно. К нам уже началась предварительная запись, по условиям проводимого ремонта мы их всех принять не могли. Но люди терпеливо соглашались немного подождать, в маленьком городе новости разносились очень и очень быстро, кто, где и как лечился. Если уж столь высокопоставленные люди здесь были, не погнушались, то обычным сам бог велел. И ждать велел, куда же деваться простым людям из нашего маленького, но красивого столичного города.
  
  
  
   Глава 6. Жаркие летние дни
  
  
  
   Сотрудников продолжали отпускать в положенные по трудовому кодексу отпуска, а вот нашей богине просто не везло. Сначала пришли две медицинские сестры, обе со средним медицинским образованием, и она начала обучать их работе на аппаратуре. Затем министерство спустило новые штаты стационара, их вводили с первого сентября, нас расширяли и нужно было добрать двадцать человек. Был объявлен республиканский конкурс, для помощи приехал кадровик из министерства, и ввиду того, что зарплата по сетке снова увеличивалась, желающих попасть к нам было предостаточно. Сара Камбалетовна махнула на отпуск рукой, до октября ей ничего не светило. Ее утешало лишь появление в штате заместителя заведующей по медицинской части, но его еще только предстояло отобрать. Ее рабочие обязанности никто не отменял и ей удавалось обстоятельно побеседовать лишь с пять претендентами за один день. Отбор был очень жестким, наша богиня хотела взять лучших, от всех требовала пятилетнего стажа, сама звонила на их прежние места работы, от всяких советов отмахивалась.
  
   Федор, по мере сокращения числа пациентов, увеличивал интенсивность ремонта, привлекая все больше различных специалистов. Но суматохи и беспорядка никогда не случалось, потому что , как говорил наш завхоз, дирижером нужно тоже уметь работать, а не просто размахивать палочкой. Уж что, что, а очерчивать круг обязанностей и обозначать линию ответственности он умел. Одновременно с переоборудованием палат, с их подключением к водопроводу и канализации, проводилась замена электропроводки, прокладывались короба с силовыми и сигнальными проводами, закладывалось будущее под видеонаблюдение, интернет, телевещание, аппаратуру контроля жизненной активности пациентов. Началась реставрация фасада здания, так долго бывшего укрытым строительными лесами, по совету Якова Соломоновича, Федор здесь не торопился. Большая задержка назревала с материалом для крыши, инспекция показала необходимость ее частичной замены, в профнастиле проблем не было вовсе, но нужна была медь. Именно медь, подобная той, что сто сорок лет исправно служила ранее, определенной толщины, определенного цвета и твердости и такое сумасшедшее количество листов по баснословной цене. Федор все чаще стал задумываться, еще раз просчитывая все варианты и в который уже раз все равно отметая современные материалы.
  
   Помог случай, все тот же капризный и очень ненадежный, его величество случай, он все таким же неимоверно сложным, замысловатым и неожиданным образом вложил все козырные карты в руки лично нашему завхозу. В воскресенье, ранним, очень ранним утром к нам приехали адыги, пятнадцать мужчин из одного рода, сели в круг рядом с источником, в центре круга был поставлен ослепительно красивый большой медный чайник, рядом лежала черкесская шапочка, на ней боевая адыгская шашка. Охранники центра доложили Федору о нежданных гостях, он вышел к ним, зашел в центр круга, внимательно посмотрел каждому в глаза, безошибочно определил старшего из них, сел напротив него.
  
  
   - Салам алейкум, братья адыги, да продлится ваш род вечно!
  
  
   Все одобрительно зашумели, правильно поздоровался, как старший, знает обычаи, начали в ответ здороваться.
  
  
   - Как твое здоровье, Давлет? Я знаю тебя и что привело тебя и твой род ко мне, меня предупреждали.
  
   - Наш отец, Федор! Мы так называем уважаемых людей. Я жив и здоров, но мучаюсь из - за болезни моего родича, ты уже все знаешь. Наш отец, я знаю, ты давал слово, и ты его не нарушишь. Прими от нас в дар святые для нас вещи, пусть они послужат тебе. Не откажи нам, наш отец! И посмотри нашего больного родича, вдруг ты сможешь и ему помочь.
  
  
   Федор молча смотрел ему прямо в глаза, не моргая, жестко и цепко, трудно выдержать на коротком расстоянии такой взгляд.
  
  
   - Наш отец, не откажи нам!
  
  
   Федор снова молча смотрел старшему в глаза.
  
  
   - Наш отец, не откажи нам!
  
  
   После третьего обращения Федор взял чайник, прикинул его вес рукой и опустил на место, одел низкую адыгскую шапочку, взял шашку и встал. Адыги тоже поднялись и расступились, расширили круг, Федор сделал несколько пробных резов, разминаясь, перехватил шашку другой рукой, она со свистом чертила страшной быстроты узоры, присел и, из положения сидя, очень резко и совершенно неожиданно для все окружающих, без остановки и замаха, ударил не глядя назад, по фонтану воды, в пяти сантиметрах выше каменной тумбы, все одобрительно зашумели, струя не расплескалась, удар был точным.
  
  
   - Хорошо... можно, я посмотрю на него?
  
  
   Открылась задняя дверь стоящей у ворот машины, вышла Сара, в длинном платье, голова укрыта платком, рядом с ней шел молодой адыг. Сара остановилась, не заходя в круг мужчин, адыг вошел и стал напротив Федора. Глаза в глаза, в упор, молча. Стояли достаточно долго, пока испытуемый не кивнул головой, затем Федор сел и сделал приглашающий жест, все сели.
  
  
   - Давлет, твой племянник Мурат... я его спросил, и он дал ответ... он начнет новую жизнь, и он обретет себя и свое имя, я вместе с вами дам ему эту возможность... только ответь мне и ему, и отец его пусть скажет... что для вас главнее, чтобы он жил, как настоящий человек... или, чтобы был рядом?
  
   - Чтобы жил настоящим человеком.
  
   - Так вот, он обретет себя и свое имя... но будет жить далеко, всю жизнь, он воин и будет служить... будет приезжать один раз в год в отпуск... если вы согласны, хорошо, тогда начнем сегодня, сейчас...
  
   Федор взглянул на Сару, та утвердительно кивнула, сняла с себя большой, видно еще старинный, ручной вышивки платок и постелила его на плитку двора.
  
  
   - Ложись Мурат, навзничь, навстречу солнцу и встречай свою новую жизнь...
  
   Федор начал лить воду ковшом на Мурата, лежащего одетым на платке.
  
   - Пусть твоя жизнь будет такой же свежей и чистой... передал ковшик Давлету и дал знак, передавать ковшик по часовой стрелке... Давлет начал медленно лить воду прямо на лицо, глаза Мурата были открытыми, он вовсе не замечал ничего... отвратись от зла и ты будешь прощен... будешь прощен и очищен водой очищения... отвратись от зла и обрети себя и свое имя, дай продолжение своему роду... уважай старших более себя, не поддавайся слабостям ... ты мужчина и всегда будь им, держи в памяти образ отца своего и матери, живи, как жили они... не гонись за славой... не гонись за деньгами... они придут и уйдут... люби свою семью... держи крепко свою честь... крепко держи... и слава придет к тебе... ковшик переходил по кругу, из рук в руки... святая вода... и наше желание и воля... пусть помогут тебе... обрести себя и свое имя... - ровный до монотонности голос Федора, это все таки гипноз, отметила Сара... ее тоже повело в сторону и она чуть не упала, пошатнулась... - ... Мурат, готов ли ты... при всех мужчинах твоего рода, при своем отце, под святой водой... обрести себя и свое имя, ответь...- да!... ответь громче...- да!... ответь еще громче... - дааа!... Федор остановил обретение... пусть отец или старший брат дождутся, когда он проснется, пусть отдохнет... он должен остаться у нас в стационаре до сентября, под наблюдением, и лечение еще не закончено, это было самое начало... Сара Камбалетовна поддержит его витаминами и антидепрессантами, чтобы не было возвратного рецидива... я буду сам с ним заниматься, лично готовить его к службе, каждый день... смотрите на него, только недолго, и пусть он отдыхает.
  
  
   Все родственники вскоре ушли, а Давлет и отец Мурата остались, видимо у них было еще какое то дело, и точно, дело было деликатное и необычное:
  
  
   - Федор, спасибо тебе за помощь нашему роду... мы не хотим оставаться у тебя в большом долгу... это Нальбий, мой родной брат, отец Мурата... он кровельщик хороший, лучший в наших местах... так получилось, что после одной большой стройки... очень высокой стройки ... осталось немного меди, но достаточно прилично... ее должны были ее вернуть назад, за границу, те отказались... короче, медь стала ничьей... Нальбий сказал мне и мы вдвоем решили... попридержать ее, а потом продать... прошло уже десять лет, десять лет, ты можешь себе представить... в этом году думаем , настал наш час... уже решили... продадим мелкими партиями... и тут появляешься ты... да... я сначала не верил своей жене... ну не может такого быть... не может... сколько за свою жизнь мы повидали таких сказочников... потом происходит один кидок... и человека нет и денег нет... когда Сара сказала, что люди отдают тебе... дорогое оборудование... сантехнику, все... без оплаты... я подумал и Нальбий согласился... или больной или... а ты очень простой... оказалось, что мы ошиблись... так вот, Федор, не для тебя, а для твоего дела... для нашего города и народа... мы отдадим тебе свою медь... Нальбий прямо сказал, что это ему наказание сверху пришло... не упало прямо на него, а на сына пришло наказание, чтобы больнее было отцу и семье... так вот Нальбий просит, чтобы ты доверил ему самому перекрытие кровли... да, конечно, оформим все работы по подряду... Меретуков не откажет, нам семьи тоже нужно кормить... но ты посчитай, сколько стоит эта медь... как тебе наше дело, если ты согласишься?
  
   - Давлет, это очень хорошее дело вы придумали... очень нужное дело, медь нужна позарез... я уже много времени думал о кровле, не хотел профнастил... а тут вы все в руки даете, без денег, фактически только за работу... это по людски, я очень рад и согласен... есть только одна большая проблема... да, очень большая... понимаешь, наш заведующий, очень не любит, когда материалы приходят без документов, сильно злится, ругает меня... ты не мог бы ему сказать, намекнуть, что в данном случае, тут свои дела, родственники... и что именно так нужно для дела.
  
   - Нальбий!... ты слышал, точно все слышал... я еле понял, про какого заведующего он говорит... ну сказал, молодец, наши обычаи знаешь... что про жену и детей ни слова.. я сначала и не понял, что ты о Саре говоришь... ну молодец, конечно я ей все скажу, еще как скажу, сегодня прямо скажу... но она упрямая иногда, как начнет грызть... у нас все такие, красивые, как ангелы, но характер... да ты уже знаешь, какой у них характер... если узнает, что сосед получает на сто рублей больше, загрызет, живого загрызет... Федор, хорошо, что ты согласился... мы такой народ, мы простые люди, сегодня сделаем, а завтра начинаем жалеть, ругать себя, зачем мы так поступили... так вот, шаланда с медью и кран стоят по правую сторону... давай, пока все еще горячее, перегрузим тебе во двор, к заднему торцу здания... заедем через интернат, мы уже с ними договорились... у тебя тут охрана, камера стоит, так будет надежнее и спокойнее, для нас... а завтра Нальбий начнет демонтаж... и за сына у него будет душа спокойна, когда он будет на виду каждый день... Меретуков если тебе позвонит, а он сто процентов позвонит, скажи ему, что это твой приказ... давай по рукам, все, мы погнали... спасибо тебе за Мурата, выправь его до конца, ты сможешь, мы тебе верим.
  
  
   Так судьба постаралась удивить, так вывернулась в этот раз, так вышло из одного и зашло в другого, кто кому теперь должен, было уже не до конца понятно. Снова случай, а вот случаен ли он, сам это случай, мне не верится до сих пор, но разве дело в этом, в конце то концов. Медленно начала пламенеть новая красная медь на крыше стационара, смотрелась, как влитая, как вдавленная в податливое сливочное масло, без изгибов и надломов, как одно целое, хорошо прирастала медь, Нальбий знал свое дело. Каждый жаркий летней день, находясь наверху, весь в бликующих отсветах красивой меди, он напрягал глаза, чтобы увидеть среди этого сияния, внизу своего меняющегося на глазах родного сына. Сын каждый день бегал с Федором, занимался гимнастикой, остатки дурной склонности вытягивали из тела силой, так было нужно. Через неделю, получив разрешение, он стал подниматься к отцу, пытался помогать и Нальбий сдерживал слезы, чтобы не разрыдаться от счастья, так на глазах выздоравливал его сын. Выздоравливая, сын изменялся, стал жестче взгляд, Нальбий помнил от самого себя, так становятся мужчинами. Выходил Федор и громко им свистел, ведь на высокой крыше своя акустика, сильный ветер и слабо слышны низовые звуки. Мужчины спускались вниз, все вместе, сидя как Федор, пили вкусный чай из нового чайника. Этот сладкий вкус от воды,- говорил Нальбий, и от чайника, - добавлял Федор, и от хороших людей, - прибавлял Мурат. Сын отпустил бороду, взрослел на глазах, Федор махнул рукой, пусть немного поносит, вреда не будет. Нальбий начал курить по одной папиросе в день, попросил у Федора, сын смотрел и только улыбался, может и хотел попросить отца, чтобы тот не курил, но не принято у адыгов, чтобы младшие даже просто намекали на недостатки старшим, или вспоминал, сколько раз отец просил и умолял его самого.
  
   Закончился июль и начался август, самый благословенный месяц в году, что у русских, что и у адыгов. Первого числа воздух прогрелся так сильно, что стал особенным, прозрачным. Все предметы становились видимыми совершенно иначе, ярко, выпукло, по настоящему. Крыша отливала красной медью, стояла такая жара, что все истекали потом. Нальбий не сдавался, не захотел делать большой перерыв, отпустил тех, кто действительно не мог уже жить при этой жаре, а не то, что работать. Не выдержала и приехала его жена , захотела увидеть своего единственного сына, почувствовать сердцем, так ли все хорошо, как рассказывал ей поздними вечерами ее муж. Собрала продукты и приехала без спроса, адыгские женщины не сродни остальным кавказским, у них более независимый уклад жизни. Захотела и приехала, ну подумаешь, может разозлиться муж, я ведь тоже могу разозлиться, в конце то концов, думала она. Увидела сына, своего настоящего сына, которого не видела более месяца, прежнего увидела сына, настоящего, каким она его и всегда помнила, до его болезни. Увидела его со своим мужем на высокой крыше, они что - то ладили, весело улыбаясь. Дрогнуло сердце, и чуть не подкосились ее ноги, но удержалась. Зашла в красивый внутренний двор, хотела посмотреть своими глазами, где и как, в каких условиях живет ее сын. Двор был по настоящему красивым, хотя и шел ремонт, дошла до красивой часовни, обошла ее, увидела исходящую воду, намочила руки, освежила лицо и напилась. Вышел худощавый, ниже среднего роста мужчина, в рубашке, штанины подвернуты, босиком, с чайником в руке. Перехватил ее взгляд на верх крыши, понимающе улыбнулся и поздоровался.
  
  
   - Вы, наверное к Нальбию и Мурату, сейчас они будут, - и громко свистнул.
  
  
   Наверное, это был сам Федор. Первым спустился сын, придержал лестницу отцу, увидели ее и растерялись, затем сын подбежал к ней, стал на колени и охватил ее за ноги.
  
  
   - Мама, прости меня дурака, поверь, сейчас будет все по другому... отец уже знает, и ты должна знать... я уже нашел и обрел себя, дядя Федор подтвердит... все будет по прежнему, я снова ваш сын, прости меня за все.
  
  
   Она передала ему сумку с продуктами, сын быстро отошел к сидящим отцу и Федору, вытащил лепешки, сыр и помидоры, начали весело есть. Отошла в сторону, нельзя женщине быть близкой ко всем. А сын незаметно, без нее, стал мужчиной, уже с бородой. Вышла Сара Камбалетовна , увела ее к себе в кабинет, там она и расплакалась.
  
  
   - Поплачь Нафсет, поплачь, воды в Белой больше будет... ты же видишь, ты же чувствуешь, что уже все хорошо... мы анализы повторные взяли, уже и следов даже нет, все проходит хорошо... молись о Федоре... что - то есть у него , необъяснимое, какая то внутренняя сила... я вот врач и не могу сказать, не понимаю как он это сделал... просто вижу, вытащил он его в наш мир... как не знаю, только предполагаю, да и зачем нам это знать... твой сын уже совершенно другой, почти здоровый ... просто Федор сказал, до сентября побудет здесь... и с отцом он вместе, каждый день, это же тоже много значит... я как врач ничего бы не смогла сделать сама... это все Федор, наша уборщица Раиса Степановна говорит, его нам послал сам бог.
  
  
   Приехал Меретуков, привез своего финансиста, новости были хорошие, открыли бюджетное финансирование:
  
  
   - Федор, здравствуй... давай, хотя бы раз поговорим в спокойной обстановке, а то все бегом, бегом... устал я сильно и меня отпустили, иду в отпуск с завтрашнего дня... жена пилит, давай слетаем куда нибудь, ты же министр... лети, говорю, как вольная птица, ни капли не обижусь... знаешь, что хочу, о чем мечтает министр... съездить домой, я сам с Шовгеновского аула, родителей уже нет... хочу побыть в тишине, покосить траву, говорят, там все уже заросло... побыть маленьким, простым человеком, подумать о родителях... вспомнить их, иногда даже мелкая деталь, а вспомнишь и хочется плакать... думаю, почему раньше не сделал то или это... старею, Федор, старею... привез тебе финансиста, он подробно объяснит тебе все, в деталях... я хочу, чтобы ты представлял общую картину... и не наделал ошибок, за которые могут спросить... на вас открыты два специальных счета, на каждом по десять миллионов рублей... не суди строго, все не так просто и быстро делается... деньги нужно освоить до конца года по целевому назначению... только на реконструкцию стационара и оснащение современной техникой... ни на что другое... я знаю твой характер, тебе не нужны ворованные деньги... но будут люди, которые идя навстречу тебе, будут предлагать разные схемы... так вот знай, нельзя, категорически... наш сам прошел налоговую инспекцию, у него везде свои люди, спалишься... работай только через визирование финансового отдела... я тоже хотел, можно было, вдвоем с тобой что - нибудь закрутить... но нет, просто кожей чувствую, опасно горячо... и не хочу подставлять тебя, работай честно... и еще хочу тебя спросить, не по работе, по нашей с тобой жизни... ты родился здесь, долгое время отсутствовал, сейчас вернулся обратно... Федор, как ты себя чувствуешь сейчас, здесь , на нашей земле... ведь много с тех пор изменилось, ты здесь чувствуешь себя как свой, или пахнет чужим... ведь в городе нас, адыгов, стало значительно больше.
  
  
   - Рустем, ты с высшим образованием, хороший хирург, сейчас министр, тактично задаешь очень правильный вопрос... он тоже меня волнует, как мы будем жить дальше, по прежнему ровно... или нам, русским, нужно будет ежегодно каяться за понесенные вами неимоверные потери... со стороны еще царской России... я отвечу на твой вопрос так, я вернулся домой, на свою родину... чувствую себя очень хорошо, ты же хорошо знаешь, дураков в каждом народе всегда хватало во все времена... нам всем нужно меньше слушать держателей истины и больше опираться на факты...у адыгов говорят, хочешь увидеть, смотри лучше... пойдем, кое - что тебе покажу, видишь домик сторожей... ты его хорошо знаешь, подойдем к нему ближе... это отец Иван, ты его должен знать, он многое для твоей медицины сделал... смотри, он стоит на коленях и моет пол... для чего это он делает, не я же ему приказывал, я ему не начальник... он отмывает плиту на полу, смотри, еще нечетко, но прочесть уже можно...- св. Ольга и Феодора... смотри ниже, четко видны цифры... высокие, четкие, хорошо различимые, пощупай пальцами... 1048 р.х. ... ты сможешь все это осмыслить и сказать... кто здесь был до вас или, скорее всего при вас, при адыгах ... имена греческие и русские... не делай поспешных выводов, будем думать, думать вместе.
  
  
   Второго августа приехали трое друзей Федора, двое рослых, третий ниже всех и совсем молодой, все в тельняшках, в городе тихо отмечали день ВДВ. Федор тоже одел тельняшку, сели в круг, пили чай, разговаривали, вспоминали службу. Не глядя и не оборачиваясь назад, завхоз вынул из водяной ниши охлажденную плоскую бутылку коньяка, пустил по кругу, из горлышка. Пили тихо, молча и глаза в глаза, Нальбию с высоты было все хорошо видно. Пили чай дальше, также тихо разговаривали, как будто и не опьянели. Русские, а ведут себя также, как и мы, подумал Нальбий, не орут, не матерятся, культурно ведут себя. Перед уходом станцевали лезгинку, немного по своему, на казачий манер, руками держась за пояс. Самый молодой из них взял деревянный табурет, начал отбивать такт, танцевали трезво, быстро, лихо. Совсем как мы, мелькнуло у Нальбия. Подошел Мурат, Федор подарил ему тельняшку, подождал, пока он ее оденет и пригласил в круг, мужчины остановились, помогая отбивать ритм хлопками ладоней. Мурат еще быстрее завертел танец, отец чуть не заплакал от гордости за своего сына. Танец закончился, снова сели в круг, уже впятером, что - то решали, сын был равным с ними, Нальбий вытер пот со лба, давняя и постоянная тревога наконец совсем отпустила его, сын окончательно вырос.
  
   Фасад здания от многих слоев штукатурки очищался медленно и осторожно, поверхность аккуратно простукивали и смачивали водой. По верху уже четко проступили красивые, строгие, вырубленные по камню буквы:
  
  
   - ОТ БР ГАВЕРДОВСКИХ ДАР ГОРОДУ
  
  
   Ниже шла красивая кладка, старинная, в разбежку, красивым кирпичом, он почти весь, до фундамента, остался целым. Прорезались контуры четырех оконных проемов арочного типа, узких, высоких, ранее они были заложены наглухо и небрежно оштукатурены. Их пропорции были идеальными, и после остекления смотреться должны были просто чудесно. Яков Соломонович оказался совершенно прав, проступающая часть фасада, то что было уже видно, говорила о том, что фасад будет смотреться богато. Два мастера, Алексей Кузьмин, сам из обрусевших немцев и Виталий Кудрявцев, из его учеников, но уже давно превзошедший своего учителя, хорошо знали свое дело. Они были известными в городе мастерами по кирпичной кладке, как обычной, так и с фигурной обточкой кирпичей. Их привел Смигун, сказал, что они в городе лучшие, что это его должники, и пусть свой долг они отработают здесь, поскольку отдать его сами они так никогда и не смогут, ушли в лету богатые времена. Увидев предстоящий им сделать объем работы, мастера озадачились, но не впали в уныние. Сделаем и сделаем очень хорошо, хотя мы и не реставраторы, заверили они, только не подгоняйте нас. Мы работаем как хирурги, любили повторять они, медленно, ошибки в этом деле тоже недопустимы. И еще Алексей Кузьмин обговорил свое право на две бутылочки холодного пива на день, тогда я буду способен на чудеса, сказал он, да и приятнее так в эту жару работать. Обговорили и время работы: с пяти часов утра и до десяти, и три часа под вечер, иначе не вытянем, передохнем, как кони. Стамеска с деревянной ручкой в левой руке, молоточек или топорик в правой, старую поверхность удаляли малыми частями, металлической щеткой очищали лицевую часть. Удаляли часть известкового раствора самой кладки, готовили пазы под новую расшивку. Медленно, но уверенно, слышалось так... так...так...так, с небольшими перерывами, их часть работы зримо продвигалась. Хорошая работа, так и хотелось им сказать, но оба мастера были в своем деле суеверными и на полном серьезе просили их только ругать, похвалить еще успеете, было бы за что. Критически профессионально оценивая качество старой кладки и самого кирпича, они тихо восторгались и недоумевали, кто же так в те времена могли хорошо положить кирпич и что - то хотели найти, как потом оказалось, клеймо завода. Нашли и было чему удивиться, клеймо было забавным. Внутри овала хорошо различимы вдавленные буквы: з-д KUZMINA - 1868. Было о чем призадуматься Алексею Кузьмину, кирпич был местным, очень высокого качества, и не его ли деда был этот заводик по отжигу кирпича. Веселый и говорливый Алексей заметно приутих и начал соображать, что к чему и кому он обязан своим мастерством и своим неподдельным стремлением, неудержимой тягой работать именно с кирпичом, с измальства. Он долго спорил с Виталием, затем однажды признался Федору:
  
  
   - Мы простые парни, Федор, учились своему мастерству в ПТУ, а затем нарабатывали практику в славном военном стройбате, за свою жизнь поставили много красивых домов. Сейчас, когда смотрим на работу других мастеров и ищем изъяны, скажу, что душа радуется, нет халтуры. Хотели тебе сказать, не знаем, как ты отнесешься, но для нас это важно. Мы решили поменять арки окон, на вид они целые, но если делать по принципу, делай как для себя, и чтобы не краснеть потом, лучше поменять. Сделаем так, как нужно, просто поверь нам, мы это умеем делать. Кирпичи аккуратно вынем и также вставим обратно, просто другим способом, не обвалятся уже никогда. Будет задержка около недели, но зато будет навечно, еще что предлагаем, кирпичи выступают немного, всего на один сантиметр. Мы их углубим обратно, сделаем заподлицо, это будет лучше для верхней части ряда, будет попадать меньше влаги и, соответственно, будет меньше разрушений. Сделаем бесплатно, только хочу попросить у тебя, вот этот кирпич, с клеймом завода моего деда взять на память, что скажешь Федор?
  
  
   - Спасибо мужики за честность, за правильные мысли, за подсказку, сделайте, как для себя!
  
  
  
   Одна лишь только Ольга смогла уловить незримую, тонкую нить связи своей бабушка с высокопоставленной пациенткой, и подошла за советом к Федору, отошли с ним к источнику:
  
  
   - Дядя Федор, мне у вас, у нас вернее, здесь очень хорошо, но иногда становится по настоящему страшно... хочу , чтобы вы знали... тетя Фатима считает и искренне верит, по их обычаям, что моя бабушка обладает даром предвидения смерти... она уверена, что смерть предрекает знамение, может быть одно лишь всего, или будет еще... и знамение, обычно, не дается тому, для кого оно предназначено, а передается через других людей... понимаете, никто не может умереть без знака, без знамения... знамение идет впереди самого события как беззвучное предупреждение, как первая волна тени смерти... а за нею уже сама смерть, как таковая... и нужно только это знамение уметь увидеть... тетя Фатима думает, что моя бабушка видит знамения, давно видит... поэтому у нее такие изменения в ее психике... и вот она всегда слушает маму утром, она уверена, что утреннее знамение предрекает скорую смерть, уже в течение недели... и слушает обязательно вечером, ведь вечернее знамение идет вреди события с отсрочкой до года... я поняла это все только сегодняшней ночью, когда задумалась о смысле ее простых вопросов к маме... она и меня один раз просила опустить маленький крестик в воду нашего святого источника... но это было всего один раз, она посмотрела потом в мои глаза и видно поняла, что я о чем то начала догадываться... и теперь просит только бабушку, предварительно отослав меня по делам... так вот, что самое страшное, тетя Фатима полагает, что моя бабушка может даже повлиять на ход событий, предшествующих смерти... может обмануть, пустить по ложному следу знамение и саму смерть, даже как то договориться об откупе... она очень боится умереть не дома, а под крышей нашей больницы, боится того, что ее сын и родные не будут видеть как она умерла, и это для нее страшнее самой смерти... что они не запомнят ее в самый ответственный момент ее жизни, при переступлении порога, последнего жизненного предела, за которым будет только сама смерть... она считает, что большая занятость сына на высокой должности и есть причина ее болезни, что он отодвинул ее в сторону и не хочет задуматься даже на миг... а важно ли ему, как она умрет, - или достойно держась за его руку,- или тихо и незаметно угаснет... и она так хочет оплатить свой долг перед ним до смерти, сказать ему, как она его любила и любит всю жизнь, просто не могла раньше ему в этом признаться, упустила момент... она боится опоздать, боится не успеть, ей кажется, что смерть может опередить ее на один короткий миг... а не оплаченный долг будет принадлежать теперь только смерти... и она боится уже своего состояния, ей кажется, что сын начал стесняться ее старческого вида, ее тяжелой болезни, но не подает вида... а сама она не может ему об этом сказать только потому, что он уже старший в роду, да еще и на столь высокой государственной должности, не принято так... и более всего сейчас она хочет знать, когда ее может застать момент прихода смерти, чтобы не быть растерянной и вдалеке от сына, успеть предупредить и позвать его, чтобы он был рядом с ней и видел, как она перейдет смертный порог... но она уверенно идет на поправку, ее состояние улучшается, она радуется моему появлению в ее жизни и я буду все делать, чтобы ей становилось только лучше... со мной, она говорит, совсем забывает о своей болезни и годах... уже трижды моя мама рассказывала вечерние знамения, значит ей осталось жить немногим более года... она уже чувствует угрожающую близость и ясность смерти... это как открывшаяся пока только ей истина, постигнутая в отведенное для этого время... она не будет, не хочет открывать ее сыну, не хочет причинять ему боль... не знаю, права ли она и можно ли решить за него... и еще, самое неприятное, непонятное и страшное... она об этом сама не говорит, но по ее поведению я вижу точно, знаю... она считает, что в ее голове поселилось что - то чужеродное и уже начинает там обживаться помимо ее воли... и это чужое ночью запускает червячков, они начинают спускаться внутри тела, от головы вниз и ниже, по шее и зашли уже в правую руку... днем этого шевеления нет, червячки видимо спят, считает она, и только подрагивают пальцы правой руки, большой палец постоянно подрагивает... вы не могли бы сказать об этом нашей заведующей, я этого сделать не в силах... или посмотрите ее сами, она давно наблюдает за вами и хочет... не знаю, что точно, но очень хочет, чтобы вы посмотрели ее... она уверена, что врачи могут из самых лучших побуждений не сказать ей всей правды, она считает, что врачи лечат только ее тело, и лечат как всех... а у нее есть еще что - то свое, внутреннее... и они этого не могут увидеть... а вы врач человеческих душ, и вы скажете ей правду.
  
  
   Федор, постепенно мрачнел и слушал все более внимательно, смотря Ольге в глаза, отметив про себя, что она так же худа, как и ранее.
  
  
   - Спасибо за доверие, передай, что я все понял и...
  
  
   Федор интуитивно развернулся, коляска пациентки, о которой шла речь, стояла в пяти шагах сзади от них, больная приехала сама.
  
  
   - Пока иди, только недалеко и будь рядом, и пообещай кушать лучше, хорошо? Я разберусь и все скажу сам, кому это нужно.
  
  
   Он подошел к Фатиме, поздоровался, внимательно смотря ей в глаза. Присел и взял ее за кисти рук, начал их осматривать, кисть правой руки было зримо тоньше, со хорошо знакомым ему знаком птичьей лапы. Начал проверять цепкость больших пальцев, разрывая их, сложенные в кольцо, своими пальцами. Его тревожно озадачила уже явно видимая, заметная слабость правой кисти. Ощупал через носки стопы ног, попросил несколько раз их поднять и опустить. Обняв голову ладонями, долго так ее держал.
  
  
   - Я понял, что вы хотите от меня, и сделаю это как можно быстрее... сейчас буду вас спрашивать, а вы молча отвечайте кивком или поворотам головы... у вас сейчас ничего не болит... ничего не болело ранее и ни чего не болит сейчас... вы чувствуете в правой руке уколы булавкой, холод и тепло... но шить вам стало труднее еще год назад... и еще до инсульта, вы уже не могли вдеть нитку в иголку... только левой рукой получается сразу... обе руки стали истончаться, похудели, но правая похудела заметно больше... речь стала замедляться еще до инсульта, стало немного труднее выговаривать , слова начали дольше тянуться... в правой руке еще год назад и теперь пробегают мурашки, червячки... особенно ночью... и в верхней части груди и в области шеи... тоже мурашки... после инсульта они не прошли... вам стало труднее кушать, можно уже не все есть... часто, когда кушаете не то, начинает першить в горле и вы задыхаетесь... и вам стало заметно труднее дышать, тяжелее... стало как бы не хватать воздуха... и зевать вы стали по другому, рот открывается больше чем обычно и медленнее закрывается... иногда приходится даже помогать ему ладошкой.... смеяться стали по другому, тише... и вы стали беспричинно всплакивать... от неясной тревоги или даже без видимой причины... и вы не стали об этом никому говорить, даже сыну... подумали, что это уже возрастные явления... хотели сказать врачам, но вас постоянно спрашивали о других вещах и отвлекали... и эти вопросы вам ранее никто из врачей не задавал... но то, что изменения начались уже давно и продолжают происходить... несмотря на лечение, на то, что вы стали ходить и разговаривать... и это вас тревожит более всего... и тревожит то, что никто не слышит вас, не хочет услышать... постарайтесь сейчас повернуть свою голову влево, я буду несильно ее удерживать... теперь вправо, кое - что мне понятно... теперь по поводу стопы левой ноги, она начала у вас слабеть задолго до инсульта... вы несколько раз зацеплялись ею за неровности и падали... и сейчас эта слабость в стопе сохранилась и постепенно увеличивается... многое понятно, но мне нужно будет еще спросить Сару и вашего сына... его уже три дня не было, вы ему позвоните, хорошо... тогда сегодня до вечера, потерпите, пожалуйста, и вы все узнаете.
  
  
   Федор подозвал Ольгу, вверил ей пациентку, шутя попросил катать коляску чуть помедленнее, пошел к заведующей. Богиня, была вся в ударе от работы по отбору нужных сотрудников, вопросительно подняла брови.
  
  
   - Сара, притормози, выйдем, срочное дело, ты мне нужна на десять минут.
  
   - Федор Васильевич, не забывайтесь, тут же посторонние люди, давайте на вы, есть же субординация!
  
   - Хорошо, будем на вы, бросьте все дела на десять минут, я вас жду во дворе.
  
  
   Вышли во двор, богиня была вся взвинченной и злой.
  
  
   - Говорите, что случилось, вы оторвали меня от важной работы.
  
   - Да оторвал, и на это есть веские причины... скажи, но только не ври мне, Сара... Меретуков все знает?
  
   - О чем ты... вы... что знает, и что должен знать Меретуков?
  
   - Сара, не ври мне, ей будет только хуже .
  
   - Да кому ей, объясните , не понимаю.
  
   - Сара, я о матери президента, делали ли ей томографию мозга до и после инсульта?
  
   - Конечно же делали, только один раз, уже после инсульта, в реанимации. В чем дело, скажите наконец.
  
   - Сара ты врач, ты невролог, и с тебя будет самый большой спрос, ты понимаешь... такой вопрос тебе ... нет ли у нее опухоли?
  
   - Там есть, конечно же изменения, они неизбежны в таких случаях, сейчас мы сгустки растворяем медикаментозно и с помощью аппаратуры.
  
   - Сара, я говорю о раковой опухоли, она могла быть в мозгу еще до инсульта... ты уверена, что ее не было... и нет сейчас, одновременно с постинсультными образованиями?
  
   - Федор Васильевич, мы не можем этого достоверно знать, у нас нет аппаратуры соответствующего разрешения... ее просто в республике пока нет.
  
   - Как вы тогда лечите, на ощупь, что ли, ты говорила, что томографию делали в реанимации.
  
   - Делали, но это не то, такой аппаратуры, такого нужного разрешения нет даже в Краснодаре.
  
   - То есть и ты и Меретуков знали об этом... догадывались, но дружно промолчали... что нужно еще одно исследование... Меретуков попросил тебя, чтобы ты не сболтнула лишнего?
  
  
   Сзади кто - то подошел, совсем близко, Сара сделала жест рукой, не мешайте, заняты.
  
  
   - Да, он мне сказал... и я сама это хорошо знаю и понимаю... но наши возможности... мы не боги, Федор Васильевич.
  
   - Где есть такой ближайший аппарат... в станице Ленинградской, надо же, есть... не понимаю ничего, в станице есть, а в столичном городе нет... как вы лечите больных?
  
   - Федор Васильевич, не лезьте не свои дела, вы не медик, многое не понимаете.
  
   - Сара, тебя при мне назвали хорошим врачом, так будь же им... ведь если есть опухоль, а вы ее просто не захотели увидеть... тебе не стыдно будет ... как ты ему сможешь смотреть в глаза, Сара... и ей, ты сможешь ей в глаза смотреть?
  
   - Федор Васильевич, отчасти вы правы, но иногда так в жизни бывает, что не всегда мы можем сделать все, что нужно.
  
   - Сара, последний вопрос к тебе, он тоже напрямую касается пациентки... ей в реанимации делали спирометрию?
  
   - Точно знаю, что не делали... такая аппаратура и у нас есть... но не было к этому никаких показаний... и не делалось назначений.
  
   - Аппаратуры у нас нет, ведь то что есть, это неисправное железо... ты уже подписала нашу заявку на новый аппарат?
  
   - Федор Васильевич, еще не подписала, у меня куча дел, не лезьте пожалуйста не в свои дела!
  
   Человек, стоявший сзади, сделал еще шаг ближе, кашлянул, Федор и Сара обернулись, это приехал ее сын, очевидно по звонку матери:
  
  
   - Федор, я слышал большую часть вашего разговора... скажите до конца, что может быть не так с моей мамой, что ей угрожает... пройдемте в кабинет заведующей, и вы тоже с нами.
  
  
   Зашли в кабинет, в воздухе застыло угрожающее молчание, будет взрыв, отметило создание.
  
  
   - Сара Камбалетовна, сначала вы доложите коротко, только самую суть, как идет лечение моей мамы?
  
   - Все анализы, без исключения, очень хорошие, динамика положительная... уже способна самостоятельно передвигаться... на короткие расстояния, с опорой... сознание четкое, речь стала связной... нужно еще немного времени для закрепления результата.
  
   - Ваш... заместитель... говорил о том, что не помешала бы еще одна томография головного мозга... для более надежного определения наличия или отсутствия опухоли... Меретуков в отпуске... почему вы не подняли трубку... и не сказали, что это очень нужно, для дела... раз у нас нет такой техники, нужно поехать в Ленинградскую... что тут сложного, поднять трубку и позвонить... вам лично... почему вы молчите... автомобиль можно взять мой личный, она к нему привыкла или взять карету из реанимации... это же вопрос одного дня... почему вы затягиваете время?
  
  
   Сара сильно покраснела:
  
  
   - Извините, я побоялась, всегда эти вопросы решаются через министра, нельзя через голову прыгать!
  
   - Как бы вы вдвоем, с Меретуковым, не допрыгались... Меретуков, что же ты со мной делаешь... почему же ты не сказал мне...... хотя нет , в январе он просил, я вспомнил, он просил много денег на такой аппарат... очень много, я тогда ему отказал, давай сказал, на следующий год... и видите, как быстро понимаешь, что был неправ... Сара Камбалетовна, позвоните в станицу Ленинградскую, запишите нас на завтра... Федор, скажите, что еще вас тревожит в состоянии моей мамы?
  
   - Я хотел сначала все обсудить с заведующей, ведь я не врач по специальности.
  
   - Говорите прямо, считайте, что мы одна семья.
  
  
   - Хорошо, если здесь все свои, тогда скажу, что меня тревожит... Сара Камбалетовна, как опытный невролог, скажет потом свое мнение... это все, повторяю, только повод для исследования, я не имею права ставить диагнозы... но я очень внимательно осмотрел вашу маму, подробно расспросил ее, как врач обычно делает в таких случаях... понимаете, есть много знаковых совпадений, слишком много и они в худшую сторону... у вашей мамы, еще год назад, начали происходить медленные, совершенно незаметные изменения, на уровне нейронов... двигательные нейроны начали разрушаться вместе с путями их прохождения... от чего это началось, никто, повторяю, никто , сейчас не может сказать... в ночное время, в одной только правой руке начались подергивания... ассиметрия, это первое и оно важное... и в верхней части груди и шее начались подергивания, тремор... медленно, очень медленно правая рука начала слабеть, были затронуты сначала нервы - сгибатели кисти... затем сама правая кисть начала истончаться... сейчас виден патологический знак... птичья кисть, так его называют медики... это второе и тоже важное... далее, ее речь начала замедляться, был затронут речевой аппарат... ей трудно стало дышать полной грудью... возникли проблемы с питанием, очевидно также, стала меньше кушать и сильно похудела.
  
  
   Богиня еще раз сильно покраснела и закрыла лицо ладонями, ее руки заметно дрожали.
  
  
   - Очень хотел бы ошибиться, но здесь не может быть ошибок, не должно быть. Почему все так сложно, эта болезнь маскируется под другие формы, много схожего, очень трудно сходу диагностировать. Врачи всегда обращают внимание на главную причину, на явно видимую и очевидную, а здесь параллельно могут, могли развиваться два процесса, независимо от друг от друга совершенно. Об этом не думают, упускают, начинают лечить явно видимую причину, а вторую не могут длительное время увидеть и распознать, тут нужен большой опыт. Болезнь раньше была очень редкая, один или два случая на сто тысяч человек, но сейчас число заболевших начало возрастать. И еще, тоже не менее важное, все анализы будут хорошими всегда, и ничего не будет болеть, будет сохранена чувствительность полностью, чувствительность к боли, теплу и холоду. Так же и тоже знаковое, повторю, хотел бы ошибиться, но очень много совпадений, для полноты картины осталось сделать спирометрию. Мы с Сарой как раз говорили о ней, когда вы подошли к нам. Томография также очень важна, чтобы исключить опухоль. И сделать электромиографию обеих рук и ног, это важнее всего. Мы увидим значения нейроимпульсов, будет даже локализована область поражения. И это подтвердит или опровергнет методом исключения основной, скрытый диагноз. У нас в стационаре этой аппаратуры нет, сломана, и еще важно, чтобы был хороший специалист по диагностике - невролог, это крайне важно для понимания, чтобы не ошибиться. Затем нужно вызвать всех лучших неврологов и нейрохирургов, может даже и из соседних регионов, для исключения ошибки, как вы решите. Почему я зацепился за это, все объясняется просто, у меня в жизни один раз уже было такое, я это прошел до конца и в конце пути потерял жену.
  
   - Какой может быть диагноз, вы можете мне прямо сказать?
  
  
   Сара плакала навзрыд, мотая головой, не в силах ничего произнести.
  
  
   - Выйдите из кабинета и успокойтесь, возьмите себя в руки, вы же все таки врач. Федор, говори!
  
   - Подозрение на болезнь двигательного нейрона, в простонародье БАС, может быть верхняя, так называемая бульбарная форма, очень тяжелая.
  
   - Эта болезнь лечится или нет?
  
   - Нет, современные лекарства позволяют только затормозить ход болезни.
  
   - Насколько замедлить, сколько ей осталось жить, какой жизненный предел, только говори, пожалуйста, прямо.
  
   - Если это то, о чем мы говорим, то это около пяти лет, с момента ее начала.
  
   - Значит осталось четыре года, скажите прямо, неужели нет врачей и лекарств, способных бороться?
  
   - Врачи есть, только по этой болезни их очень крайне мало. Лекарства тоже есть, из Франции, Японии, и много фальсификата, людишки стремятся заработать. Наших лекарств нет, импортные не одобрены Минздравом, все приходится закупать на свой страх и риск за границей или закупать здесь. При правильном применении качественные лекарства всего лишь могут продлить жизнь всего до полутора лет. И в принципе пока все лечение, насколько я смог понять, сводится к облегчению симптомов протекания болезни, а болезнь очень страшная, в невралгии хуже ее наверное уже ничего нет. Много откровенных аферистов, обещающих исцеление, их много у нас в стране и еще больше за рубежом, в таком тяжелом состоянии хочется ухватиться за любую возможность, но им верить нельзя, бизнес есть бизнес, и ничего, как говорится, святого.
  
   - Сара знала об этом, могла знать и не сказать, побояться?
  
   - Уверен, что нет, не знала, она сильно перегружена работой, и у нее ни разу еще не было таких больных, и тут еще я появился, с этим ремонтом. Она не знала, точнее , не успела охватить, я ее только немного опередил, уверен. И то только потому, что ваша мама сама почувствовала неладное в себе, и захотела, чтобы я ее осмотрел свежим взглядом непричастного к лечению человека.
  
   - А этот наш министр, Меретуков, он мог знать и не сказать мне?
  
   - Об этом? Нет, точно не мог знать, да и сам он хирург, очень далек от этого. Он мог знать, что следует сделать томографию мозга высокого разрешения, а мог и не знать.
  
  
   Президент нажал кнопку селектора, вызвал пост дежурной медсестры:
  
  
   - Попросите заведующую, если она успокоилась, пусть приготовит нам два кофе, спасибо.
  
  
   Пришла Сара, вся бледная, но уже спокойная, приготовила кофе.
  
  
   - Сара Камбалетовна, вы осматривали мою маму при ее поступлении к вам?
  
   - Да, осматривала, но у нее уже были все назначения из республиканской больницы, и мне следовало их все строго выполнить.
  
   - Она вам не говорила, что ее в настоящее время особенно беспокоит?
  
   - Мне она ничего не говорила, я собиралась с ней детальнее поговорить позже, и закрутилась.
  
   - Вы слышали все доводы Федора, скажите, что вы думаете о них.
  
   - Я вынуждена с ними согласиться, то, что заметил он, должны были раньше заметить мы, врачи. Но случай очень редкий, у меня такой встретился первый раз в жизни. Страшно признаваться, но мы, если получим плохие результаты электромиографии и спирометрии, можем иметь такой страшный диагноз. Все внешние признаки, которые описывал Федор Васильевич, характерно присущи этой болезни. И нужен будет широкий консилиум, чтобы избежать ошибок.
  
   - Подведем итоги... завтра ее нужно отвезти на исследование в Ленинградскую, машина будет... там же, если будет возможность и специалисты, сделать электромиографию... и спирометрию заодно... пусть везет сам министр, исправляет свои ошибки... Сара, вашей вины, как Федор утверждает, не усматривается... спланируйте, если в Ленинградской не будет возможности, спирометрию и электромиографию на послезавтра в Краснодаре... если будут проблемы с техникой, Федор, вот номер телефона... только для тебя, прямой... подождем результатов и затем уже определимся... Федор, еще ты сказал, что прошел свой путь до конца... ты можешь вспомнить и сказать мне, что ты не успел тогда сделать... что - то особенно важное, что могло бы повлиять на ход болезни?
  
   - Постараюсь все вспомнить и рассказать... помню, не успел попробовать, как действуют воды из термального источника около хутора Кубанский, это недалеко от нас... сам источник невзрачный, зачуханный, но при неврологиях творит чудеса, много хороших отзывов.
  
   - Хорошо, придется договориться о ежедневном завозе воды к вам, будем пробовать. Свои минеральные источники загубили, придется просить помощи у соседей. Что еще?
   - Нужно вспомнить, хотя это будет непросто, прошло десять лет, но сказать будет что.
  
   - Да, мне говорили, что у тебя есть проблемы... я позвонил в Ростов и Москву, своим друзьям ... попросил их помочь, лично для меня, по твоему делу... пока результата нет, ответили, нужно подождать... теперь по нашему разговору, я сейчас пойду к ней и все сам наедине расскажу... и сделаю все возможное и невозможное, чтобы ей помочь, с вашей помощью... Федор, еще буду рассчитывать на тебя... работайте.
  
  
   Двое реставраторов, один от министерства культуры, второй от церкви, оба высокие, худые и длинноволосые, начали работы в часовне. Отмачивали известковую штукатурку, неспешно, слой за слоем, смывая ее водой и специальными растворами. Проступающие фрески сразу же фотографировали, зарисовывали, описывали. Тихо спорили между собой о возможном периоде возведения часовни, и находились они в своем, оторванном от реалий, мире. И не существовало для них никаких авторитетов, кроме истины, которую они должны были постичь. Но приходя к Федору пить его чай, долго не могли приспособиться сидеть так же на корточках, не умели садиться, их неуклюжие тела сильно корежило, они стали смотреть на завхоза, сидевшего прямо, не напрягаясь, как на наместника бога, с благоверным трепетом. Постепенно и они научились сидеть почти как он, и сам этот факт приводил их в неописуемый восторг. Приезжал отец Иван, смотрел результаты их неспешной, но безошибочной работы, садился вместе со всеми в круг пить чай. Реставраторы, на работу которых впервые за их потрепанную жизнь обратили столь значимое внимание, сидели гордые и счастливые. Тот факт, что отец Иван приезжал и советовался с Федором, оказался для них знаковым. Если уж Федор был авторитетом для отца Ивана, то и реставраторы приняли это как данность. Жизнь славной богемы однако на поверку оказалась далеко не слишком радостной, им негде было жить и нечего кушать. Федор предоставил им пустую палату с двумя узкими кроватями, ничего, сказал, привыкайте к солдатскому образу жизни, и поставил их на котловое довольствие. Королевская уединенная палата спартанского уклада и трехразовая горячая перловая каша с крымской килькой в томатном соусе превзошли все их трепетные ожидания. Первый, после бога, на земле - так они теперь смотрели на нашего завхоза, и это очень даже походило на правду.
  
  
   Приехал Меретуков, вызванный из отпуска раньше срока, привез результаты исследования матери президента, был непривычно молчаливым. Подошел к Федору за советом, кого можно из грамотных практикующих врачей дополнительно вызвать и привлечь на консилиум. Записал невролога Китник Сергея Геннадьевича из Кропоткина и нейрохирурга Потапова Валентина Филипповича из Кисловодска.
  
  
   - Федор, спасибо, что прикрыл меня. Он так прямо и сказал, что если бы не ты, он уже выгнал бы меня по статье. И хирургом я не смог бы уже устроиться на работу, республика маленькая. Буду вызывать врачей, это приказ самого. Сказал, что сам оплатит все их расходы.
  
  
   Разобрали не спеша и аккуратно, по кирпичику, падающий забор, строгая и, одновременно, изящная ограда из квадрата холодной ковки, с французской сеточкой внизу, украсила и одновременно открыла вид на стационар и часовню, они предстали полностью во всей своей красоте. Виноград дал неожиданно длинные побеги, среди сочных, зеленых листьев виднелись привлекательные, синие, плотно набитые кисточки. Двор был ярко освещенным при утреннем солнце и становился заметно затененным густой листвой после полудня. На метр позади роз в плотном порядке были высажены кусты шикарных гортензий, на фоне их зеленых листьев еще более выигрышно засмотрелись красные розы.
  
  
   Первым в воскресенье, в свой выходной день приехал на машине невролог Сергей Китник из Кропоткина. Он сразу узнал, подошел и поздоровался с Федором, попросил показать больную и все снимки томографии, результаты электромиографии. Бегло почитал результаты исследований, затем более часа осматривал и занимался с больной. Ощупал внимательно весь позвоночный столб, руки и ноги. Осторожно проверил все неврологические тесты, долго занимался с шейными позвонками. Поздоровался с приехавшим президентом, хмуро начал докладывать:
  
  
   - Весь позвоночник в норме, все рефлексы сохранены, есть небольшая нестабильность первого позвонка. По внешнему состоянию практически все великолепно, так и хочется сказать, что она практически здорова, но болезнь уже началась. Болезнь двигательного нейрона, мягкая, медленно протекающая, нижняя форма, начальная стадия. Это первый случай в моей практике, когда удалось на такой ранней стадии ее обнаружить, это просто или чудо или большое везение. Обычно этот диагноз вырисовывается в течении трех лет, когда уже слишком поздно лечить. В вашем случае это чрезвычайно хорошая возможность начать своевременное лечение. Только нужно не затягивать, начинать лечение сразу, если захотите, можно дообследоваться далее, может быть в более высоких инстанциях. Но не наоборот, ни в коем случае, не наоборот. Ежедневный легкий массаж, короткая, без нагрузок физкультура, плавание сколько захочет. Не болезненные физиопроцедуры. Питание с учетом начавшейся потери веса следует скорректировать, кормить маленькими порциями, но почаще, спрашивать, что она хочет кушать, но увеличить жиры и углеводы. Она должна часто, но с перерывами, двигаться без утомления и отдыхать. Чрезвычайно полезна дыхательная гимнастика, еще лучше, если она начнет почаще петь, одна или с кем то. Это самое главное, а медикаменты, лекарства пойдут только как дополнение и никак иначе. Нужно обустроить ее жизнь так, чтобы она не чувствовала себя больной, чтобы она хотела жить, и чтобы жила полноценной жизнью. Чтобы она сама помогала другим больным и радовалась этому. Ее лечение после инсульта практически закончено, и ее нужно вернуть в домашние условия. Я заметил, что она привязалась вот к этой молодой няне сиделке, желательно, чтобы эта связь сохранилась. Очень желательно, чтобы она возвращалась сюда хотя бы два раза в неделю на физиопроцедуры амбулаторно и чувствовала себя выздоравливающей, а не больной. Вся сложность в том, что это очень редкий случай, опыта реабилитации у врачей практически нет, его нужно нарабатывать. Вот только такие люди, как он, рукой показал на Федора, имеют практический опыт и знают, что делать. Но у вашей мамы есть временное преимущество, может быть, удастся его реализовать. Не теряйте драгоценного времени, начинайте лечение. И спасибо за то, что вспомнили обо мне. Сейчас мне нужно время, чтобы все документально описать. Если разрешите, будет один вопрос к вам. Кто все - таки этот процесс первым заметил. Федор? Другого ответа я и не ждал.
  
   - Нет, это заслуга нашей Ольги, у нее очень чувствительная душа и острый взгляд. Она обратила мое внимание, попросила посмотреть и выслушать ее подопечную.
  
   - Тогда ей сам бог показывает, что это ее жизненная дорога, трудный путь врача.
  
  
   После оформления заключения Китник пошел в кабинет Федора и задержался там более чем на два часа. Обеспокоенная Сара Камбалетовна пошла за ним, в пустом кабинете завхоза одна стена была полностью изрисована. Полная анатомическая схема человека, мозг, позвоночник, спинной мозг, все нервные волокна , передние рога, передний пирамидный путь. Федор и Китник, сняв от жары рубашки, закатив штанины, босиком, уже очевидно очень долго спорили, и спорили профессионально, в возбужденном споре не замечая заведующую. Терминами оба владели блестяще, как академики в аспирантуре, мелькнуло у Сары, она с сожалением констатировала, что сама многое уже подзабыла. Китник заметил ее появление, сбавил громкость, рукой показал на область их спора.
  
  
   - Сара Камбалетовна, выслушайте этого умника.
   Он утверждает, что всем нарушениям главного пирамидного пути, практически во всех случаях, предшествует поражение периферических мотонейронов.
   И предлагает, уже на самом раннем этапе выявления этого поражения периферических мотонейронов на любом участке пути, будь то передний рог, или корешок, или сплетение, или периферический нерв , начинать стимулировать пирамидные клетки посредством возбуждения интернейронов коры большого мозга.
   При этом будут активироваться наиболее быстро проводящие пирамидные волокна и сам двигательный, пирамидный путь останется в рабочем состоянии.
   То есть, предлагает начинать раннюю стимуляцию для сохранения самого центрального пирамидного пути.
   И что само по себе поражение периферического мотонейрона не так страшно, как неизбежно идущие следом за ним нарушения пирамидного пути. Какой умник у вас завелся!
   Здравый смысл небольшой есть, но у нас же нет данных статистики, так ли это на самом деле.
  
   - А чем можно стимулировать интернейроны мозга, чтобы было безопасно для его владельца, вы думали над этим, Федор Васильевич?-
  
   - Так мы ведь уже давно в нашем стационаре проводим его стимуляцию аппаратом ТМС, и он хорошо помогает больным после инсульта.
  
   - Но ведь нужно знать значения мощности при воздействии этим аппаратом, а таких данных у нас нет.
  
   - Да, таких данных у нас нет, как нет и наших отечественных аппаратов. Но вот есть издание известной немецкой клиники, смотрите, здесь я переводил важные детали. Здесь описана сама методика, мощность посылок электромагнитных импульсов, вот видите, до 70 процентов, их длительность и частота, количество процедур. Но они все это используют в основном для лечения последствий инсультов и анализа состояния самого пирамидного пути, их интересуют М - ответы. Так вот, по поводу статистики, данных нашей статистики нет, откуда им взяться. Но есть статистика по Германии, и что удивительно, у них очень много случаев поражения инсультами. Может все лучше отлажено, может учитывают даже микроинсульты, что у нас могут пропустить. Что самое интересное, среди пациентов, перенесших лечение с применением аппаратов ТМС, нет ни одного случая появления болезни двигательного нейрона. Что вы скажите по этому поводу, вот данные за последние девятнадцать лет, Сергей Геннадьевич?
  
   - Скажу, Федор, что ты времени зря не терял, подготовился очень хорошо. Мне нужно все это осмыслить в более спокойной обстановке, ты меня загнал в тупик своими аргументами. И практический вопрос, как вам удалось получить аппарат ТМС, он же не дешевый?
  
   - Помогли хорошие люди и он нам был очень нужен, так уж получилось.
  
   - Тогда вам и карты в руки, и нужно вести свою статистику, потому что эта болезнь становится уже не такой и редкой. Сара Камбалетовна, при лечении матери президента вы этот аппарат использовали?
  
   - Да, провели десять стандартных процедур, проходимость центрального пирамидного пути хорошая.
  
   - Вот вам и первый случай для статистики, а вот нужно ли повторно и в течении какого времени проводить повторную магнитную стимуляцию, нужно будет дополнительно изучать вопрос. И даст ли все это положительные результаты, это и будет самым важным ответом на твои вопросы, дорогой Федор. Сара Камбалетовна, а ваш завхоз неплохо подготовлен по части неврологии, берегите его.
  
   - Да как же его беречь, Сергей Геннадьевич, если он ночами не спит, и ему даже пульс невозможно проверить, говорит, боюсь.
  
   - Пульс мы ему сейчас проверим быстро, давай невролог, свою руку. Пятьдесят два? Не волнуйтесь, это нормально, десять лет назад у него было сорок восемь, и не удивляйтесь, у него очень хорошее сердце. А вот насчет сна нужно разобраться.
  
   - Да сплю я хорошо, но только ровно четыре часа, высыпаюсь полностью. И это длится уже более двенадцати лет, видно такая особенность организма.
  
   - Это не нормально, у тебя в голове нужно выключить будильник. Хотя бы на время, чтобы организм пришел в себя. Сара Камбалетовна, я уеду, а вы с ним находитесь рядом каждый день, помогите ему немного. Он мужик сообразительный, вы его только направьте в нужном направлении.
  
  
   В среду приехал нейрохирург Потапов из Кисловодска, в солидном возрасте, уже за семьдесят, заслуженный врач сразу двух республик. Он вел прием в нашем городе по субботам, но если уж пригласили от имени президента и оплатили все накладные расходы, то он не утерпел, выбрался к нам пораньше. Начал с того, что решительно отмахнулся от всех бумаг, не сбивайте с толку, давайте сразу пациентку. Остался с ней наедине, всех остальных удалил. Осматривал недолго, не более двадцати минут, затем ее отпустил и пригласил только ее сына. Это вопрос врачебной этики, сказал он, если захотите, все кому нужно расскажите, вот мое заключение. Беседовали более часа, после его отъезда президент вызвал Сару и Федора.
  
  
   - Не изучая сделанных исследований, совершенно ничего не зная о выводах Китник, он после осмотра сразу подтвердил наши худшие предположения. Болезнь двигательного нейрона, нижняя форма, начальная стадия. Прямо сказал, что от нее никто еще не вылечился. Но можно растянуть период, при котором мама будет активной до десяти лет. Также сказал, что нужно начинать не с лекарств, а с легких движений, массажа, плавания. Все это он сказал прямо и моей маме и знаете, она очень спокойно приняла его приговор, с достоинством, не испугалась, а наоборот, даже успокоилась. Теперь, когда картина стала предельно ясной, я хочу согласовать с вами наши дальнейшие действия. Федор Васильевич, я выделю специалистов и средства, введите в кратчайшие сроки обе палаты для водолечения и зал для занятий оздоровительной физкультурой. Завоз воды из хутора Кубанский обеспечит Меретуков, для начала одна цистерна, пять тысяч литров на одни сутки. Сара Камбалетовна, ванны назначать всем, кому они предписаны. Также составьте подробный план, рекомендации по лечению моей мамы, имея ввиду ее скорую выписку и уже только амбулаторные посещения, посоветуйтесь с Федором. Учтите, что Ольга должна будет находиться с ней неразлучно, ей нужно будет очень подробно рассказать смысл и содержание ее работы и ее важность, сделайте это вдвоем. Давайте все вместе помнить, что нам сказали оба врача, не будем терять времени.
  
  
   К середине августа Нальбий почти закончил монтаж медной крыши, позвал Федора наверх.
  
  
   - Одень войлочные тапочки, здесь горячо, как на сковородке, поднимайся, покажу, как обещал, тебе свои секреты.
  
   Федор поднялся, лестница продолжала вздрагивать, посмотрел вниз, следом поднимался отец Иван. Крыша из сплошной красной меди смотрелись завораживающе красиво.
  
  
   - Вот смотри, нас наверху работает четверо... трое постоянно готовили очень ровное основание... хотя почти все доски были целыми... тем не менее, провели ревизию и все, что было нужно, заменили... обработали раствором олифы и антисептика... поверх положили листы фанеры, двадцатку... идеальная поверхность... снова обработали раствором... крыша холодная, поэтому, положили по одному слою пленки тепло и гидроизоляции, будет достаточно... картины из меди укладываю и закрепляю только я один... да, эти листы называются картинами... мы работаем как художники, просто называют нас иначе, кровельщики... картины крепим к основанию вот этими медными кляммерами... между собой картины связаны двойным стоячим фальцем... все делаем очень аккуратно... и все дело вот в этом тепловом зазоре... его нужно выдержать очень точно, в этом вся суть... учитывая температурное расширение... мы начали в тридцати пяти градусную температуру и все закончим при этой же температуре... это самое важное, маленький секрет есть, он в том, что сейчас зазор был равен толщине ногтя большого пальца моей левой руки, зазор выдержан идеально, это и было моей основной задачей... дальше, с течением времени температура будет меняться, будут холодные зимы... картины останутся целыми, не будут наезжать друг на друга, их не будет коробить, изгибать при следующем жарком лете... это столетняя гарантия... вот так все просто... геометрия этой двухскатной крыши очень проста, наклон идеален... работать было легко... поэтому мы и сделали все без перерыва, на одном дыхании... смотрите сами, ни одного удара молотком, ни одной царапины... крыша тяжелая, выдержит любую ветровую нагрузку... в здании нет печных труб, только вентиляционные шахты, не будет выброса золы и серы, она будет красивой очень долго... и с годами будет еще только красивее.
  
   - Молодцы, большое спасибо тебе Нальбий и твоим мастерам, сделано шикарно. Одно дело, когда все делаешь на ровном столе, и совсем другое дело, когда все на большой высоте. Сделано ювелирно, действительно, вы работаете как художники.
  
   - Да, но мы кровельщики, и не стесняемся этого. Наша задача состоит в надежном укрытии и украшении дома. Тут вот еще, Федор, мы работали аккуратно, отходов почти нет. Медь снова осталась, и нужно пустить ее в дело, это мой долг перед всевышним, чтобы он не посылал мне больше наказания. Ты понимаешь, о чем я? Я смотрю на часовню, ее тоже можно украсить этой медью, если вы доверите это дело нам.
  
   - Отец Иван, что ты скажешь по этому поводу?
  
   - Вы значительно опередили меня в моей просьбе к вам. Вот, я привез чертежи, крыша фигурная, и очень сложная. Посмотрите, пожалуйста, сможете ли вы взяться за это дело.
  
   - Ничего здесь сложного нет, ставятся крепкие, несущие балки, вот ваши размеры указаны, балки стягиваются. Измеряем размеры. Жесткий каркас свяжем с часовней анкерами и вязальной проволокой. Затем делаем обрешетку, все можно сделать из ясеня. Очень мягкая и плотная древесина, пропитываем балки и обрешетку, обшиваем всплошную доской, тоже пойдет ясень, затем начистую фанерой. Измеряем размеры, допуск два миллиметра. Снова пропитки, снова пленки тепло и гидроизоляции. Только потом нарежем картины из меди, вычислим тепловой зазор. И будет смотреться, как нарисованная. Ничего сложного нет , нужна обычная аккуратность. Вы доверите это нам, или своим мастерам?-
  
   - Нальбий, наш бог един, это мы люди, называем его по своему, а он один. И это богоугодное дело мы доверим тебе и твоим мастерам, если вы за него возьметесь.
  
   - Слава аллаху, что не отказали мне, грешнику.-
  
   - Даже если ваш грех большой, но вы помните о нем, то бог даст свое прощение. Оплату вашего труда возьмет на себя полностью церковь, мы тоже хотим внести свой вклад.-
  
  
   Заходящее к закату августовское солнце слепила глаза, отливая жаркой, красной медью. Федор открыл портсигар, достал папиросу Нальбию и себе, подумав мгновение, протянул и отцу Ивану.
  
  
   - Искушаешь меня, Федор?-
  
   - Так вы же сказали, что если помнишь о своем грехе, а мы с Нальбием грешим всего один раз в день и это хорошо помним, то может бог нас и простит?-
  
  
   Отец Иван весело, по доброму рассмеялся, закурили втроем. Мастера, сидевшие почти рядом, замерли в изумлении.
  
  
   - Давно не курил, с самой армии.-
  
   - Где пришлось служить?-
  
   - В Чечне, два года и один месяц, минером.-
  
   - Неплохое начало для священника.-
  
   - Ответь мне, Федор, на серьезный вопрос, ты делаешь много хороших дел, а вот думаешь ли ты иногда о боге, и часто ли?-
  
   - Думаю, отец Иван, как не думать, уже двенадцать лет думаю, каждый день несколько раз обращаюсь к нему, и каждый день прошу его поправить меня, если я делаю что - то против его воли.-
  
   - И что, отвечает ли он тебе?-
  
   - Нет, пока молчит, не отвечает.-
  
   - И что ты думаешь, есть бог в нашей жизни?-
  
   - Да, бог есть, точно есть, я в это верю. Но он или живет своей жизнью, или не может углядеть за всеми мелкими делами каждого из нас. Или он принимает участие только в особо исключительных случаях, или же он считает нас не божьими чадами, а взрослыми людьми, которые должны жить сами, имея его в качестве именно бога, примера для своей жизни. Или у него сейчас более важные и насущные дела, и он, как освободится от них, то обязательно обратит внимание и на нас, но бог точно есть.-
  
   - Да, бог нам ничего не обязан, ничего нам не должен, он может и не отвечать на наши вопросы, если мы все делаешь правильно. Почему не заходишь в церковь?-
  
   - Было много грехов, отец Иван, а сейчас много дел. Как освобожусь от своего груза, зайду обязательно. Хотя скоро и у нас будет своя часовня, как думаешь?-
  
   - Будет, Федор, часовня обязательно будет, ведь больным, кроме исцеления тела, нужно еще и духовное исцеление и укрепление духа.
   Так что, обязательно будет. И вот, что я думаю по поводу ответов бога. Эта часовня может и предстала зримым божьим ответом тебе и всем нам.-
  
  
  
  
  
   Глава 7. Неожиданные находки
  
  
  
   Отец Иван был непривычно рассерженным, разъяренным, если даже не возведенным в состояние совершенной озлобленности. Он размахивал факелом в темноте столь хаотично, что не давал никакой возможности разглядеть, что же находилось у него за спиной. И к кому он апеллировал, громко крича отрывистые и непонятно кому адресованные фразы, и к чему настойчиво призывал, было не понятно.
  
  
   - Как было сказано мессией нашим, задолго до нас и до наших родителей... не имей ни денег, ни рабов, ни домов, ни земли, не скота... живи трудом на общую пользу, и в горячую жару и в холод, вставай всегда до восхода солнца и умоляй его взойти, как и прежде, для всех нас ... трудись весь день с любовью... бойся жадности, расшатывающей родство наше кровное... бойся хитрости, питающей вражду к своим братьям... презирай богатство как самый большой грех... не слушай клятв, не произноси их сам и не говори ими, а говори простое обычное слово, сильное само по себе... не ешь больше обычного, посмотри вокруг и накорми голодного рядом... не бойся бедности, но бойся своего богатства рядом с бедностью... не оскверняй плохим словом и шумом тишины нашего мира... и не жди от меня ответов на твои глупые вопросы, их не будет вовсе... тебе надлежит выполнить свою работу, а ты совсем забыл про нее, вставай... уже скоро взойдет солнце.
  
  
  
   Вязкий, в мельчайших деталях, сон прокручивался очень быстро, не давая ни малейшей возможности провести оценку обстановки, ведя по своему жесткому заданному пути, но Федор успел увидеть, что они в подземном помещении, и отметить некую, неявную, но все равно нелепую абсурдность слов, не перегрелся ли отец Иван, случаем. Звук колокольчика, которым ранее его будила больная жена, надежно вырвал из утреннего сна, пять часов ровно, проспал сегодня на один час больше обычного, скоро восход солнца. Охранник, спавший по ночному регламенту, сидя в кресле, не проснулся, босые ноги не издают шума. Федор вышел в предрассветное, прохладное утро, опустил руку, в нее тут же ткнулся теплый нос собаки. Медленно розовевшие шапки гортензий стали уже почти красными. Упавший недавно виноградный лист частично перекрыл сточную канавку, вода переливалась через бортик, нисходя к розам. Не будем осквернять тишину раннего утра нашего мира, усмехнулся Федор, это не отец Иван, а я вчера перегрелся. Дверь, ведущая в цокольный этаж была на ночь открытой для пса, Арчи, лежа в проеме двери, все очень хорошо слышал, оставаясь почти незаметным.
  
  
  
  - Ты остаешься здесь, понял!
  
  
  
  
   Включил свет освещения, взял фонарь, стамеску, топор и малую кувалду, пошел по коридору. Когда, если не сейчас, в предрассветный час, когда никто не дергает, попробовать подступиться к давней загадке. Стена, отделяющая дальнюю часть цокольного этажа была оштукатурена мастерски, не было никаких намеков на дверной проем. Начал простукивать среднюю часть, все было цельным. Сдвинулся вправо, и здесь никаких намеков на заложенность дверного проема. Интересно, тогда остается третий, последний вариант, идти влево, под лестницу. Свет проявил отделанную деревом подлесничную часть, неширокий проход, с левой стороны красивая деревянная резная панель, изящные крючки для одежды, раздевалка? Паутина на обработанном дереве цвета итальянского ореха, все панели целые, без трещин, гвоздей не видно. Руками прощупал место дверной панели, никаких зацепок или выступов, все ровно и гладко. Есть дверь или нет, неужели все зашито наглухо? Положил на пол все инструменты, пока в них нет нужды. Еще раз, медленно и внимательно, прощупал поверхность двери, вся поверхность была гладкой, одинаковой температуры, щелей нет. Зажег спичку, огонь горел ровно, движения воздуха не было.
   Нажал рукой в левый верхний, затем в правый верхний угол, все прикреплено намертво. С большим усилием нажал обеими руками в верхние углы, послышался тихий, мягкий щелчок. Что это было? Дверь немного подалась вперед, всего на на полсантиметра. Нажал сильнее, ничего более. Ладонями попробовал отвести дверь вправо, сердце впервые дрогнуло, дверь нехотя подалась. Ладонь левой руки просунул в щель и надавил посильнее, дверь, тихо скрипнув, скользнула до конца. Свет фонаря высветил большое единое помещение, в нем было сухо, не чувствовалось спертости воздуха или гнили. Было совершенно пусто, лишь вдали что - то было, подошел ближе. Десять больших лавок из хорошего дерева, красиво обработанные. Далее небольшой столик, схожей отделки, на нем высокий и красивый светильник и толстая книга, с обложкой из толстой кожи. Из под смахнутой пыли явно проступило название:
  Белый свет и Чорная Потьма.
  
   Открыл первую страницу, бумага толстая, вощеная, целая, хорошо различимые большие старославянские буквы. На стене висело пять старинных икон, лики святых незнакомые, иконы богато разукрашены золотом и укрыты накидками из черного бархата. В углу четыре ящика, приличных размеров, из красного дерева, аккуратно стояли друг на друге, массивные висячие металлические печати. Лезвием ножа аккуратно прошелся по щелям между ящиками, проводков не было.
  Креста нигде не видно, что это за место, пока не очень понятно, временный приют или место для тайных сходок? Обошел не спеша еще раз по кругу, больше ничего не было. Окружающая темнота давила, медленно пошел к выходу, двумя ладонями потянул дверь влево, она мягко стала на свое место. Моросил несильный дождь, в августовскую жару в наших южных краях большая это редкость, обычно случается ливень с градом. Мокрая тротуарная плитка смотрелась шикарно при восходящем солнце. Рука непроизвольно поднялась и он перекрестился на часовню, впервые за много лет.
  
  Сутолока рабочего дня постепенно вовлекла его в свой обычный ритм, но сознание своей малой частью все равно не отпускало утренние находки, и он временами задумывался ненадолго, отвлекаясь от дел. Дотерпел до обеда и, стараясь избавиться от непривычного груза находки, позвонил отцу Ивану.
  
  - Приезжай, отец Иван, я нашел то, о чем ты меня просил.
  
  Тот не удивился, не переспросил, просто в ответ сказал, что приедет ближе к вечеру, после своих дел. Федор подвесил временную проводку, подсоединил три старых фарфоровых патрона, ввернул двухсот ваттные лампы. Частично сброшенный груз позволил ему далее более оперативно участвовать в текущей жизни стационара.
  
   Прибывший отец Иван своим долгим молчанием оценил необычность обстановки. Федор не стал ему открывать, как действует механизм двери, и сначала показал все при свете фонаря, так, как видел он сам, затем включил свет. Со стороны было хорошо видно некоторое изумление священника. Он внимательно все осмотрел, больше всего задержался при осмотре икон, часто крестился. Подошел к столику с книгой, прочел ее название, лицо еще больше вытянулось от удивления. Открыл первую страницу и долго всматривался в текст, шевеля губами, читая его про себя.
  - Это самый настоящий апокриф, укрытая книга, одна из самых основных книг учения ессенов, предшественников христианства, очень древняя книга. Их учение о борьбе сил света, добра со злыми силами тьмы. Здесь, в уединении, в своей коммуне, слушая своего мессию, рассказывавшего книгу, они ждали воскрешения бога. Иконы четыре древнерусские и одна арамейская, мне ранее не встречались нигде в описании.
  
  - Стационар построили всего сто пятьдесят лет назад.
  
  - Речь идет о последователях этой секты, на них всегда, во все времена, были гонения, книги запрещали и сразу сжигали, как ересь.
  
  - Наши действия в сложившейся обстановке?
  
  - Дождемся архиерея, он вернется из Армавира через два дня, уехал на доклад в епархию. Тогда и осмотрим все более внимательно, опишем и примем решение, это все, что здесь было?
  
  - Так точно, и эти четыре ящика под печатями, ничего не трогал, осмотрел только на предмет растяжек, чтобы не поднять наш стационар к небесам.
  
  - Никто больше не знает, все будет в сохранности?
  
  - Знаем только мы вдвоем, все будет неприкосновенно. Ты прошедшей ночью меня о чем нибудь просил?
  
  Отец Иван бросил короткий удивленный взгляд.
  
  - Сегодня ночью нет. Но раньше я часто думал о тебе и твоей миссии прихода, возвращения в наш город.
  
  - Я приехал в город и нашел временную работу, чтобы не сойти с ума от безделья. Тридцатого августа будет заседание ростовского военного суда по пересмотру моего дела. Дела по статье об измене Родине.
  
  - Я слышал о нем, молился за тебя и поеду с тобой, хочу посмотреть, как вершится правосудие. Тебе сегодня ночью что - то снилось?
  
  - Да, сегодня снился ты, и ты меня сильно вопрошал и требовал действий, как настоящий коммунист.
  
  - Вот эти ессены и были первыми коммунистами, многое от них взяло и христианство. Затем христианство сильно развилось, а они застыли на одном уровне.
  
  - Если честно, то даже не слышал никогда о них.
  
  - Я что думаю, Федор, у тебя много дел и ты не можешь прийти в церковь, исповедоваться. А я могу прийти к тебе сегодня поздним вечером, у меня нет ночной службы, и выслушать тебя?
  
  - Да можешь, конечно. С тебя тогда бутылка односолодового виски, а с меня закуска и чай, пойдет?-
  
  - Пойдет, тогда после десяти вечера, управлюсь еще с делами.-
  
   Аскетичная обстановка кабинета завхоза немного удивила даже отца Ивана. Прочный большой стол посредине комнаты, низко висящий светильник с абажуром, два стула, на подоконнике большой медный чайник, банка с чаем, две армейские кружки.
  - А где ты спишь, Федор, не на полу ли?
  
  - Так точно, пол деревянный, очень теплый, для организма говорят полезно. Прави́ло очень хорошее, для позвоночника.
  
  - Ты живешь как послушник, а не как завхоз светской больницы, ты самый настоящий ессен.
  
  - Буду знать, присаживайся, вот приготовил. По две отварные картошки, редиска, по малосольному огурцу, подсушенный черный хлеб с салом, холодная курица. Возражений нет?
  
  - А где армейская тушенка?, - рассмеялся отец Иван,- я так на нее рассчитывал. И что это за корень?
  
  - Имбирь, закусывать после виски, не приходилось?
  
  - Солидол на хлеб намазывал, рукавом бушлата доводилось, а вот имбирь еще не пробовал.
  
  - Тогда давай, за тех, кто остался лежать на сырой земле.
  
   Выдохнули, щипающий язык срез корешка начисто отбил все послевкусие.
  - Неожиданно, подишь ты!-
  
  - Откуда ты родом, отец Иван, не из под Вологды случаем будешь?-
  
  - Оттуда мы, заметно стало? Язык у меня немного развязался, так бы ты и не заметил. Отец мой бывший военный, закончил службу и получил здесь квартиру, так и приросли мы в этих местах уже давно. Я отслужил срочную, собирался поступать в институт, на экономический. Но в жизни моей случился большой поворот, после трагедии. Зарезали ночью мою девушку, я не пошел ее провожать, немного поссорились. И все, моя жизнь тут же остановилась, закончилась. Начал пить, все сразу потеряло свой смысл, сразу и окончательно. Так было больно душе и телу, невмоготу. Отец ничего не мог со мной сделать, не получалось и у него. После того как умерла мама, не выдержала моего безумия, отец взял меня за руку и сам привел меня в церковь. Неверующий он до сих пор, а видишь, догадался попросить помощи у бога. Привел к священнику и сказал мне, чтобы я просил через него помощи бога. Так я и остался в церкви, бог помог мне. Появился смыл жизни в служении и помощи многострадальным людям, таким, каким был и я сам. Простил бог мне часть моих грехов, и я смог дальше жить. А иначе бы нет, не выжил точно, пропала бы вначале душа, а затем и само тело. Расскажи о себе, Федор?-
  
  - Служил и я, отец Иван, все хорошо было и в службе и в жизни. Двое детей, трое внуков, квартиру получил в Москве, дети устроили свою жизнь. Вышел на пенсию, построил дом здесь, на родине. Был коммунистом, был просто военным, в бога не верил, верил в себя и в свою семью. Или из - за моих грехов, или так совпало, начала болеть жена. Ослабла и начала провисать правая стопа, начала цепляться обувью за маленькие неровности, падать. Лечение начали с санатория, затем была больница в Голубом, под Зеленоградом, консультации у военных нейрохирургов, затем у гражданских, обнаружили сужение канала позвоночника. Операция в НИИ неврологии в Москве, реабилитация в ЦИТО, затем в клинике МЕДСИ. Выполняли все рекомендации, занимались на тренажерах, со специалистами, чего только не перепробовали. Ухудшение продолжалось, медленно и неотвратимо. И чем больше я смотрел на врачей, чем больше находился с ними в тесном общении, тем горче мне открывалась суть дела. Стало много людей в белых халатах, все с высшим медицинским образованием, и стало мало настоящих врачей. Попадались и очень умные, и умные и очень равнодушные и разные. Но все они уже были по сути медицинскими менеджерами, а не врачами. Последней была юсуповская больница в Москве, все шикарно и неимоверно дорого, обещали помочь. И там не увидел настоящих врачей, тоже одни менеджеры. Три года в общей сложности потеряли, все не могли поставить правильный диагноз. Как просила меня жена помочь ей, как она хотела хотя частично выздороветь, пожить еще на белом свете! Как она хотела жить, хотя бы частью своих сил, малой частью, представляешь. И я ничего не смог сделать, ничего, все было впустую, не помогало. Простые врачи отсюда, с юга, Китник из Кропоткина и Потапов из Кисловодска, независимо друг от друга сделали правильный диагноз. А было уже поздно, слишком поздно. Жена держалась стойко, до самого конца, лишь изредка подолгу тихо плакала, не хватало уже воздуха, говорила тихо, тихо. Бессилие свое личное и злость на саму медицину, состоящую из непрофессионалов, это то, что осталось в душе. А тут еще и наши начальники меня подставили, соблазнили, что лучше меня никто не знает местности и я повелся. Через ребят из " Оборонительных систем ", как обычно, там много наших еще трудится. Вызвали на недельное дело, обещали приличные деньги. И все могло пройти хорошо, но планировать и обеспечивать мероприятия уже стало некому. Болтать языками научились хорошо, вот если бы еще так и работали! Был громкий провал, руководство начало сильно гореть и подставило нас под тяжелые статьи. Жизнь вывернулась из моих крепких и цепких рук и сильно ударила, изо всей своей силы нанесла такой удар, что еле выдержал. О чем мечтаю сейчас, если все обойдется при пересмотре дела? Жизнь в основном прожита, хочу каждый день вставать до захода солнца и просить его взойти для всех нас, буду ухаживать за розами, их так любила моя жена. Смотреть на розы и вспоминать жену, вспоминать все хорошее, что было в нашей жизни. Раньше считал себя крутым мужиком, а сейчас более всего нравится тишина, стал часто обращаться к богу за советом. И еле еле, с большим трудом, научился жить заново, без нее, без жены. Нужно быть весь день в делах, с людьми. И уже только ночью, снова с ней, в этом мире.-
  
  - Хочешь жить ессеном, не вникая в дела своей страны, жить упрощенно? -
  
  - А что в этом плохого для пенсионера, ничего плохого не вижу? И еще, с возрастом все чаще стал понимать, что половина моей крови казацкая, и она требует от меня что то.-
  
  - Что твоя половина казачьей крови может требовать? -
  
  - Казаки понесли большие, страшные потери и утраты в двадцатом веке. Чего я хочу? Чтобы моя семья жила хорошо, как и весь мой народ. А для того чтобы наши казачьи семьи жили хорошо, мы казаки, должны жить в братском единстве. Нужно объединиться в единую казачью национальную общину, чтобы помогать друг другу во всём, и сохраниться. Нас природных казаков не так много, и мы братьями должны быть друг другу. Это единственно верный путь нужно донести до всех, это стержень, за который я ухватился.-
  
   Замолчали оба, посидели в тишине, вышли во двор, под листья винограда, ближе к часовне. Реставраторы сладко спали сидя на полу и прислонившись к бело - синим стенам, усталость сморила и их тощие тела и пытливые головы. Федор прислонил бутылку с виски к щеке старшего мастера, Аполлинария, тот, не открывая глаз, взял ее рукой и сделал сильный глоток, открыл глаза и толкнул товарища.
  - Ооо, какая живительная влага! Это напиток богов, ирландский виски, второй раз в жизни пробую, давай испробуй, не пожалеешь!-
  
  - Прости меня, господи, за мои прегрешения, действительно вкусно, кто нам эти блага послал?-
  
  Федор и отец Иван рассмеялись, изможденный вид мастеров прямо на глазах быстро менялся.
  
  - Давайте на отдых, зайдите в мой кабинет, там на столе ваша закуска, возьмите, не побрезгуйте. -
  
  - Отец Иван, отец Федор, спаси вас бог, вернули силы в наши тела! Завтра мы встанем пораньше и столько сделаем! -
  
  - Завтра у вас выходной день, воскресенье, поспите хорошо, сходите в церковь, отдохните душой и телом. В понедельник покажите ваши результаты. Идите, а мы отцом Иваном посмотрим еще раз эту красоту. -
  
   Проступающие все более явно части фресок давали большую надежду, что они не были испорчены временем и нанесенной на них грубым образом штукатуркой. Была большая нестыковка между православной часовней и сокрытым убежищем ессенов, все было рядом, в одном месте. Хотя почему нестыковка, часовня простояла сотни лет, а затем рядом было построено здание, переданное впоследствии в дар городу. Часовня не была разрушена, значит она совсем не мешала, ее не захотели быстро снести, и законсервировали для передачи потомкам? Федор посмотрел на сосредоточенное лицо Ивана.
  - Хорошо здесь у вас, тихо и красиво, плитка выглядит как вощеная, что применяете для натирки?-
  
  - Натирки? Нет, ничем не натираем. Запах не чувствуешь, нюхни посильнее? Это цветочный сок с больших лип по соседству, они отцвели уже месяц назад, а он все еще продолжает медленно капать. Какие первые мысли, отец Иван?-
  
  - Если подтвердится дата постройки часовни, и появятся новые факты после анализа фресок, можно будет говорить более увереннее. Первые соображения, это то, что часовня все таки греческая, это в целом укладывается в их раннюю просветительскую деятельность в наших краях. У нас есть отрывочные сведения о некоторых деталях разрушенной белореченской церкви святого Георгия, может быть обе они принадлежат творению одного мастера. Не будем спешить с выводами, они в свое время появятся обязательно. Ты можешь вспомнить то обстоятельство, которое заставило тебя обратить внимание на часовню? -
  
  - Это было совершенно случайно, по наитию скорее, но совершенно случайно.
  
  - Все произошло не случайно, ты задавал себе и богу много вопросов и ждал на них ответа, искал хотя бы намека на один из твоих вопросов, вот один намек тебе и открылся. Этого никогда не произойдет с безразличным человеком, со скудным умом и жаждой потребления и наживы.
  
  - Признайся, отец Иван, что ты иногда подозревал меня в чем то, я это нутром почувствовал, во сне.-
  
  - Был грех, признаю, виноват перед тобой. Я знал, что за одной находкой может последовать и другая, и размышлял, а способен ли ты что - то скрыть. Сейчас признаюсь, что был не прав, ты не способен на такое.-
  
  - Не принесут счастья украденные и чужие вещи, это же не бесхозный лес, а государственное учреждение. Как можно, отец Иван, такое творить!-
  
  - А твои мысли, Федор, какие по поводу найденных икон? -
  
  - Мысли у меня совсем простые, зайдем в часовню, смотри вот сюда, где заканчивается стена, затем начинается бордюр. Видишь, это самый конец шкворня, забитого в стене, поднимись по стремянке, потрогай его пальцами сверху. Окаемка в верхней части снята и заметна, она нужна для крепления тяжелой вещи, чтобы та не соскользнула. Четыре шкворня, на четыре стороны света, это точно подходит для крепления икон. Я посмотрел, как крепятся те иконы , у ессенов. Так вот, там точно такие же шкворни, диаметром двадцать миллиметров, но вот окаемку они не снимали, посчитали излишней. Так что можно предположить, что четыре иконы взяты именно отсюда. Я снял размеры икон, они одинаковы, вот карандашом отметил их контуры и углы, видишь? Очевидна строгая симметрия и соблюдены пропорции. Что скажешь, отец Иван? -
  
  - У меня укрепляется вера, что это так и есть, видишь, и здесь бог дал тебе подсказку, вроде бы она и простая, а вот до меня она не дошла.-
  
  - Скажу тебе, отец Иван, еще одну мою мысль, может быть она крамольная, не суди меня строго, а поправь. Может крещение Руси было еще одно, и было ранее киевского, и оно было в наших краях?-
  
  - Мысль твоя не крамольная, в наших краях, в Тьмутаракани, была одна из первых епархий. Но науке нужны факты, прежде всего факты, физические следы. -
  
   Предпоследнее воскресенье августа получилось самым настоящим выходным днем, было видно, что ремонт шел по плану и близился к своему логическому завершению. Наш завхоз обрезал отцветшие цветки роз, подвязывал шпагатом молодые виноградные лозы, продолжающие свой, заданный сокодвижением, путь. Лишь Нальбий со своими мастерами устанавливал на часовне мощные опорные балки, стягивал их вязальной проволокой , крепил большими скобами, и прошивал специальными длинными гвоздями. Ходячие больные осваивали территорию двора, нахаживая требуемую врачами нагрузку. Выходящие из отпусков сотрудники отмечали про себя, а иногда и вслух, что наша жизнь налаживается.
   Но уже в понедельник жизнь снова показала свой непредсказуемый, норовистый характер, в стационар, неожиданно для все нас, приехала полиция, долго обыскивали кабинет завхоза, его самого задержали, надели наручники. Приехали они рано, до открытия стационара для приема больных, заведующей еще не было. Наш завхоз молчал, и стоял, опустив голову. Ему громко зачитывались статьи о должностных преступлениях, имеющихся в наличии записях, подтверждающих его вину. Предлагалось сотрудничество в рамках проводимых оперативных розыскных мероприятий и обещалось послабления при вынесении решения о наказании. Слышали отдельные слова , много раз фигурировало слово картины, ценности. Компьютера у завхоза не было, тетрадей для черновых записей, теневой бухгалтерии тоже не нашли. У завхоза были обнаружены две толстые книги, обе на немецком языке. Одна была по теории ремонта и реконструкции помещений, имеющих историческую ценность, там присутствовало много записей, были переводы текста, номера телефонов. Следователи оживились, их воображение начало воспаляться фантазиями. Долго вертели и рассматривали и вторую книгу, по практике лечения болезней двигательного нейрона. Она также была вся исписана, также было много телефонов. Изъяли и ее, для возможного расширения эпизодов преступной деятельности нашего завхоза. Его уже вывели во двор, предлагали подписать бумаги, завхоз не торопился этого делать, внимательно осматривая снаружи свое хозяйство, которое ему предстояло сейчас покинуть. Двумя руками, в наручниках, перекрестился на верх часовни, получилось, на Нальбия. Тот, наблюдая сверху на тягостное событие, и держа двумя руками толстую балку, изловчился, сумел освободить правую руку, и неожиданно для всех, и самого себя, перекрестил сверху нашего завхоза. Его уже собирались выводить на улицу, к машине.
   Неожиданно для всех присутствующих, из дверей стационара вышла наша заведующая. Сара Камбалетовна была строже обычного лицом, побелевшая от гнева, но очень старалась выглядеть спокойной. Оказывается, что она приехала сегодня на работу раньше обычного на полчаса. Многие просто не знали о ее приезде и жалели, о том, что она отсутствует в самый неподходящий момент.
  - Здравствуйте, дорогие товарищи! И что же вы у нас так рано делаете, и почему не представились руководителю организации? Кто у вас здесь старший, подойдите, пожалуйста!
  
  - Сара Камбалетовна! В рамках заявления о возможной краже древних икон и проведения оперативных розыскных мероприятий мы...
  
  - Очень хорошо, дайте мне постановление на обыск. Вы мне даете непонятную писульку, а я у вас прошу показать постановление на обыск и задержание.
  
  Голос заведующей крепчал, громкость нарастала. Мелькнуло лицо взволнованного отца Ивана, увидев вопросительный взгляд Федора, он отрицательно мотнул лицом. Сара Камбалетовна заводилась очень быстро.
  
  - Какие нарушения, и что он за моей спиной тайком делал? Что вы мелете чушь, где факты, где постановление или ордер!-
  
  - Нам поступило заявление...-
  
  - Покажите мне эту клевету! -
  
  - Мы не обязаны...-
  
  - Ах не обязаны... я вас сейчас научу быть обязанными... сейчас позвоню вашему министру... над вами будут все и долго смеяться... вместо того, чтобы работать, вы фабрикуете дела на невинных людей... я не позволю вам... вы понесете ответственность! -
  
  - Пожалуйста, но но нам нужно ехать, мы же на службе! -
  
  - Молчать, вы никуда не поедете, не разрешаю, молчать, ваш министр меня не слышит!
  
  И тихим, совершенно спокойным, ласковым голосом начала говорить министру внутренних дел республики.
  
  - Владимир Анатольевич, это вас беспокоит Сара Камбалетовна, из республиканского стационара, заведующая, доброе утро. Я вас очень прошу, если вы не слишком заняты, приехать к нам для предотвращения большого скандала, или прислать компетентных людей. Нашего завхоза обвиняют в тайной краже, за моей спиной, церковных картин. Так вот, за моей спиной, в моем учреждении, ничего без моего ведома не делается. Завхоз еще вчера написал на мое имя докладную записку об обнаружении им, при проведении реставрационных работ, икон, которые могут представлять религиозную ценность. Вчера у меня был выходной день, сегодня утром я ознакомилась с этими материалами и немедленно доложила о находках письменно нашему министру , в комитет по культуре, позвонила на телевидение. Они как раз сейчас должны подъехать, с минуты на минуту. Да, мои письма зарегистрированы в журнале исходящих, отправлены по электронной почте. Могу выслать копию и в ваш адрес. И можно справиться у нашего министра и в комитете по культуре, в курсе ли они всех текущих дел. Ваши люди, работая по ложным доносам, просто опережают события и хотят ехать на телеге без лошади. Прошу вас разобраться, чтобы не тревожить главу республики, он любезно дал нам свой прямой номер для экстренных случаев, у нас на излечении его мама. Передаю трубку вашим подчиненным.
  
  События начали быстро разворачиваться в обратную сторону, с завхоза сняли наручники, хотели принести извинения. Наша заведующая была непреклонна и горда.
  
  - Не нужно нам ваших извинений, вы чуть не опозорились на всю республику. Извиняйтесь перед вашим руководством, надо же, так хотели его подставить. Никакой офицерской чести, никакого умения работать. Я еще потребую объяснений с вашего руководства! Уезжайте немедленно, пока я не рассказала о вас представителям прессы.
  
   Действительно, вскоре приехало телевидение, началась суматоха. Заведующая и отец Иван давали пояснения, красиво рассказывали о часовне, о ходе реставрационных работ. Нальбий сделал перерыв в работе и в стороне пил с Федором чай. Заведующая, в красивом строгом платье, очень живописно рассказала о новых возможностях стационара по реабилитации больных, было видно, что она готовилась серьезно. Передала микрофон отцу Ивану и тихо выскользнув из объектива камер, подошла к завхозу. Не смущаясь Нальбия, близкого родственника, начала комментировать ситуацию.
  - Меня, слава богу, успели предупредить, школьный друг, позвонили ранним утром, тебя сдал один из реставраторов, тот, что прислан от комитета по культуре, он записал ваш разговор в часовне на диктофон. У кого то из полиции он уже давно был на крючке за свои давние грехи, решил их списать. Мне советовали даже уволить тебя задним числом, чтобы избежать большого позора. Я сразу помчалась сюда, была вся в страшном гневе. Ехала, а в голове все время билась мысль, ну не мог ты этого сделать, не мог! Приехала на работу и успокоилась, вот сейчас, думаю и наступил момент истины. Или ты встретишь меня и сразу доложишь обо всем мне, или я сильно ошиблась в тебе. Кабинет был пустым, тебя не было, сказали, что вышел давно по делам, у меня все силы разом закончились, я подумала, что все, это конец. Пошла в свой кабинет, писать приказ о твоем увольнении, как мне и советовали. А что мне еще оставалось делать? Прихожу, а на столе лежит твоя докладная записка, вчерашним числом, все подробно описано, приложены фотографии. Я долго не могла прийти в себя, мне это показалось сном, ведь я снова усомнилась в тебе, как я могла! И тогда я еще раз собралась с силами, быстро написала письма наверх, отправила их, позвонила на телевидение, в отдел новостей. На остолопов этих из полиции разозлилась, ну думаю, сейчас я им такой разнос сделаю. Я им покажу, как из честных людей делать преступников! Ты говорят, все время молчал, почему ничего не сказал в свою защиту?
  
  - Что толку говорить, для меня это тоже было моментом истины, заступятся за меня, или сдадут и промолчат, как уже было со мной. А ты молодец, смелая, не дала им произнести ни одного слова, и кричала так, что и в нашем Белом доме услышали. Можешь считать, что очень надеялся на тебя. И вижу, что не ошибся.
  
  - Да, я смелая трусиха, и кричала громко, а вся тряслась от страха. Налей мне немного твоего чая, нужно успокоить нервы. Может теперь покажешь иконы, надеюсь они стоят того, что я вытерпела?
  
  
  
   Глава 8. Твердое слово
  
  
  
  
  
  
   В последнюю неделю августа завхоз старался не оставить больших незавершенных дел, доделывая их и не приступал к новым. На тридцатое августа его звала повестка ростовского военного суда, первого сентября Меретуков хотел представить всем обновленный стационар. Недоделок по старому фонду было немного, но уже совершенно точно к ним не стоило приступать, все равно бы не успели. Двадцать седьмого приехал министр, долго и внимательно осматривал готовые палаты, водолечебницу и большой зал для занятий лечебной физкультуры, красивый, с полным набором тренажеров, приспособлений. Все было приспособлено для больных с ограничением подвижности, все было новым и смотрелось обнадеживающе. На большом плазменном экране показывали, как нужно правильно выполнять упражнения. Более часа задержался в пищеблоке, который заново переделали, и похожего теперь больше на кухню приличного ресторана. Сара Камбалетовна уверенно следовала за начальником, записывая его несущественные замечания.
  - Как думаешь, он вернется обратно?
  
  - Федор Васильевич? Я спрашивала его об этом, сказал, что да.
  
  - И он вернется точно?
  
  - Вернется, сказал, что нужно закончить начатое. Понимаете, он никогда не говорил громких слов, не бил себя в грудь, не давал никаких обещаний и клятв. Его слово крепкое уже само по себе.
  
  - Допустим, что его вопрос разрешится положительно и ему все будут обязаны вернуть. Но он же все равно должен будет получить паспорт, от получения которого он отказывался. А на это нужно будет много времени, уедет в Москву, закрутится. Новые дела, новые заботы, понимаешь. Может у него и не получится вернуться обратно.
  
  - Он вернется.
  
  - Подумай немного, если он получит паспорт в Москве, то пенсия у него будет больше.
  
  - Я задавала ему этот вопрос, он сказал, что пенсия, положенная ему, назначается Министерством обороны и от места жительства не зависит. А паспорт он хочет получить здесь, у него есть дом и есть все основания для получения.
  
  - На чем он собирается добираться до Ростова, можно выделить нашу машину.
  
  - Его повезет отец Иван, он сказал, что ему это нужно обязательно сделать.
  
  - И я и ты не хотели принимать его на работу, а сейчас боимся, что он уйдет от нас. Его есть кем заменить?
  
  - Он вернется, если он так сказал, то так и будет.
  
  - Чем он сейчас занят?
  
  - У нас появилась одна проблема, связанная с источником и часовней. Потянулись люди, сначала немного, а потом все больше и больше. Хотят взглянуть на часовню святой Ольги, хотя Федор сказал, что у нее пока нет названия, но люди ее уже так назвали. И хотят набрать, взять с собой святой воды от святого источника. Не пускать их сюда было бы не по людски, но их может быть много и начнут мешать их работе. Решили устроить небольшую дополнительную входную калитку, со стороны парка, на дневное время.
  
  - Да, за полгода ваш стационар из свинарника превратился в святое место. До сих пор не могу поверить, что такое возможно. В стационар потянулись люди!
  
  - Я тоже сначала не верила, а видите, как мы оба ошиблись. Но это все, если я снова не ошибаюсь, было только небольшой прелюдией перед большим делом. Завтра к нам приезжает Китник, они с Федором хотят начать большое исследование по лечению болезней двигательного нейрона. И есть ощущение, что будет присутствовать и сам.
  
  - Спасибо, что предупредила, видишь уже стою в стороне от основных событий.
  
  - Федор мне сказал, что сначала нужно все внимательно проанализировать, а затем я должна была доложить вам.
  
  - Хорошо хоть так, а самому кто об этом доложил?
  
  - Это мое предположение, может я ошибаюсь.
  
  - Теперь до меня медленно доходит, становится ясной вся картина. Федор пришел, и пока только подготовил место для чего то большого!
  
  - Сейчас он подойдет, и вы все у него можете спросить сами.
  
  - Я только что понял, что ему не нужно мешать. Он найдет способ оповестить и меня и тебя. Я сейчас думаю о вашем шикарном пищеблоке, сейчас пошло новое веяние. Предлагают еще раз вернуться к системе централизованного приготовления пищи и развозе по учреждениям. Может мы поспешили?
  
  - Вы министр и вам решать, хотите повторно наступить на те же грабли?
  
  - Думаю, что для вас придется сделать исключение. Оставим как есть, назовем пилотным проектом , что - нибудь придумаем. А ты вот что, попробуй сделать Китник предложение приезжать к нам в стационар по субботам, узнай его мнение. И скажи сразу, что я не против. Если он хороший невролог, а он очень хорошо известен на юге, и если он нужен Федору, то это будет всем на руку.
  
   Нальбий, совершенно не обращая внимания на круговорот людей, аккуратно крепил фигурные картины из меди к куполу часовни. Его более всего сейчас волновал выставляемый тепловой зазор и дальнейшая судьба сына. Федор сегодня сказал, что все может быть решено уже тридцатого августа, и у них еще есть немного времени подумать. Сына уже первого сентября могло ожидать военное училище в далеком красивом городе Ярославле. На вопрос, не поздно ли будет, и билета на самолет еще нет, завхоз лишь махнул рукой, все решаемо, и Нальбий знал, что все так и будет. Мурат неразлучно сидел с тетрадью, все, что было нужно по математике и физике, они с Федором успели записать, готовился к экзаменам. По физической подготовке он был уже полностью готов. Нальбий смотрел на лицо сына, ища тени сомнения, но тот был настроен решительно. Не буду ему мешать, переходить дорогу, и жена уже давно перестала плакать. Пусть будет военным, если так захотел, видно это действительно его судьба. С верха часовни он хорошо видел, как напротив источника со стороны парка, вырезали метровую часть забора и из него же быстро сделали калитку. Рядом с большими воротами повесили аккуратную табличку - указатель ' к источнику '.
   Двадцать седьмого августа Нальбий проводил сына, все произошло буднично, хотя было давно ожидаемо. У входа в стационар остановился тентованный Камаз, вышел молодой старший лейтенант. Нашел Федора, представился ему, передал ему небольшой, но увесистый пакет. Всем стало понятно, это приехали за Муратом. Подошедший следом молодой человек в слегка помятой военной форме принес рюкзак. Старший лейтенант внимательно проверил паспорт Мурата, сличил фотографию, паспорт положил в свой нагрудный карман.
  - Нужно переодеться в форму, гражданскую одежду можно взять с собой.-
  
  - Куда ты их сейчас?-
  
  - На аэродром Ханский, борт уже прилетел, через три часа взлетаем.-
  
  - Тогда чайку на дорогу и пообедаем по быстрому? А ты Мурат с ребятами ко мне в кабинет, быстро погладьте свою форму. Не против, старшой?-
  
  - Не против, через двадцать минут нужно будет выехать.-
  
  Нальбий замер в некоторой растерянности, время замедлило свой ход. Федор взял его за руку и повел к столу.
  
  - Не бойся, спрашивай все. что считаешь нужным!-
  
  Голос совершенно пересох, от волнения ничего не мог сказать, хотя и хотел. Федор исправил ситуацию.
  
  - Ты везешь их до Ярославля?-
  
  - Так точно, четверо, все в одно училище, сказали, что их очень ждут. Вам передавали большой привет.-
  
  - Спасибо, это Нальбий, отец будущего курсанта, он хочет спросить, - ты будешь их курсовым офицером?-
  
  - Нет, там есть более достойные! -
  
  - Когда у них будет присяга?-
  
  - Скорее всего, во второе воскресенье сентября, ваш сын вам позвонит, и вам можно будет приехать. Посмотрите своими глазами, где они будут жить, где учиться. Большие кубрики, как квартиры, расселение по четыре человека. -
  
  Нальбий немного успокоился, но увидев своего сына в военной форме, снова впал в ступор. Выручила заведующая, она пришла в восторг от нового вида Мурата, стала с ним фотографироваться. Мурат обнял своего отца, тревога уходила, сердце стало биться радостнее.
  
  - Отделение, стройся! К машине!-
  
  Мурат в выглаженной форме, так хорошо сидящей на его тощей фигуре, быстро подошел к завхозу и отдал ему честь. Короткое, без слов, рукопожатие и он побежал к машине.
  
   Ранним вечером двадцать восьмого августа приехал Китник, сосредоточенный, увидел сколько людей стояло в очереди в саду, перед калиткой, и около источника и часовни, повеселел. Встал тихо в очередь, напился и умыл лицо. Его многие знали в лицо, начали здороваться, переговариваться. Быстро поползли слухи.
  - Китник приехал, смотрите, из Кропоткина, говорят, что он теперь будет вести у нас прием по субботам! Видите, сам Китник, узнаете?
  
  Сергей Геннадьевич представился заведующей, объяснил ей цель своего появления, спросил, не против ли она.
  
  - Что вы, что вы, Федор Васильевич уже давно вас ждет. До нас дошли сведения, что вы можете приезжать к нам по субботам, для консультаций. Это было бы удобным для жителей нашего города, до вас все таки сто пятьдесят километров, многим больным просто трудно добраться до вас. И у вас кабинет на втором этаже и без лифта, по этим причинам ваше появление здесь один раз в неделю было бы оправданным. Как вы отнесетесь в принципе к этому, а потом я выясню вопрос по вашей оплате?
  
  - Уверен, что эти сведения начали поступать очень недавно, я их узнал чуть раньше вас, в очереди у источника. Но в принципе я согласен попробовать на длительной основе. Тем более, Федор Васильевич уже давно приглашал, у него здесь пустует дом в центре города, сказал, что одна комната всегда в моем распоряжении.
  
  - Вы спелись очень быстро, сделаю ему замечание, это происходило у меня за спиной. Хорошо, что вы согласились на наше предложение, министр благосклонен к вам.
  
  - Может быть я оправдаю ваше доверие, спасибо.
  
  - Уверена, что оправдаете. Не буду вас задерживать, у вас же дела, идите к Федору Васильевичу.
  
  - Вы не сможете нас обоих выслушать?
  
  - Была бы рада, но еще большая куча дел, последнюю неделю работаю одна, затем будет легче. У нас новые штаты! И мне потом доложат ваши соображения.
  
  Завхоз уже ожидал Китник, на стене висели радиотехнические схемы и графики, поздоровались.
  
  - Вижу, что подготовлен, начинай! Рубашки снимем?
  
  - Давай, снимаем! Сейчас только рабочая идея. Как известно, нейрон физически можно представить преобразователем электрических импульсов, имеющим в спокойном состоянии, по отношению к поверхности тела небольшое отрицательное напряжение, около 70 милливольт. И известно, что этот потенциал меняется в пределах всего плюс или минус 10 милливольт. В результате суммарного воздействия многих импульсов при возбуждении нейрона, на его выходе возникает импульс, передающийся команду воздействия. Время занятости рабочего нейрона при формировании импульса около одной микросекунды, и это принципиально. Нейрон недоступен одну микросекунду для вновь поступающих импульсов, он запирается самовыработанным запрещающим потенциалом. Если на многие отдельные входы нейрона подаются смещенные во времени импульсы, то на выходе нейрона они формируются в пачки импульсов определенной амплитуды и длительности. Доказано и участие глиальных клеток, закрепляющих нейроны на своих местах и помогающих им питаться, в проведении нервных импульсов. Принято считать, что при основных болезнях двигательного нейрона, вся причина заключена в гибели нейронов, и путей их проведения, но их ведь в человеческом организме более пятнадцати миллиардов. Существующее на данный момент лечение заключается в основном в подпитке самих глиальных клеток, в целях приостановления процесса дальнейшего разрушения нейронов и путей их проведения. Нужно проверить, что все таки преобладает, гибель самих нейронов или их доступность к импульсам воздействия. Действительно ли нейрон умирает, или он временно закрыт. Предлагаю проверить воздействие механизма транскраниальной стимуляции одновременно на сохранение путей проведение нейронов и стимуляцию самих нейронов. При стимуляции последних применить повышение его доступности к более слабым входным импульсам возбуждения путем изменения потенциала.
  
  - Каким образом мы можем повысить доступность нейрона?
  
  - Все гениальное просто, все изобретено задолго до нас. Можно изменением потенциала поверхности тела, для нейрона безразлично, что мы так изменим и его потенциал. Пробным путем, допустим всего на пять милливольт для полузакрытого, и десять милливольт для полностью закрытого нейрона. Может быть удастся привести его в рабочее состояние, и дальше он будет работать сам! В этом вся фишка! Есть данные, что потенциал также сильно коррелируется с биохимическими показателями крови, не хватило времени разобраться, нужно будет подключиться тебе. По зарубежной статистике видно, что развитие болезни приостанавливалось зачастую, при отсутствии общепринятого медикаментозного лечения. И это, в первую очередь, может быть связано именно с изменением потенциала поверхности человеческого тела.
  
  - У нас нет разрешения проводить такие эксперименты на больных людях, ты это понимаешь?
  
  - Да, поэтому, мы их беспокоить не будем, а проверять можно и на здоровых. Ты же можешь проверить, какая реакция будет у меня, или у другого добровольца?
  
  - Могу! Но как мы зафиксируем активизацию нейронов, каким инструментом?
  
  - Только аппаратурой транскраниальной магнитной стимуляции, как это уже давно делают немцы, по величинам амплитуд М- ответов.
  
  - Хорошо! Но кто нам разрешит использовать штатный аппарат ТМС, и вдруг мы его запорем?
  
  - Это уже рабочие детали. Докладываю, по секрету, что неделю назад наш аппарат ТМС уже выходил из строя. Перегрелся, слишком много использовали.
  
  - И дальше?
  
  - Разобрал головку, снял катушку с соленоидом, ничего нового не увидел. Замерил сопротивление, нашел обрыв провода катушки. Вызвал бывшего рабочего с ' Промсвязи ' Чиркова Юрия Сергеевича, своего одноклассника. Спросил, сможешь один в один перемотать? Так точно, отвечает, сделаем даже еще лучше, и показывает один палец. Понимаешь, всего то и делов, аж на целый литр водки. Заказал три катушки и три соленоида. Наш аппарат прошел самотестирование и уже работает как новый.
  
  - Заказал запчасти про запас?
  
  - Да, и запас должен быть под рукой, но не это главное. Эти аппараты ТМС мы можем делать сами, соображаешь? Не кустарно, в гараже не получится. Но знаю три военных завода, которые возьмутся и сделают на счет раз.
  
  - И дорого они обойдутся?
  
  - Не считал еще точно, но раз в двадцать можно удешевить. Напишу предложение министру, пусть пока думает, выходит по своим каналам, докладывает главе республики. Все просто, все целесообразно укладывается в программу импортозамещения и все это жизненно важно.
  
  - С чего можно начать?
  
  - Вот написал предложение от имени министра здравоохранения, он просит главу республики о размещении заказа на три ( можно пять ) аппаратов. Для реализации перспективной идеи двух кандидатов наук, тебя и Сары, по прорывному направлению, с возможностью быстрой практической отдачи. Стоимость проекта не превышает одного миллиона рублей. Изучи, завизируй и отдадим на подпись Саре, а затем и министру.
  
  - Если это вариант не пройдет и наверху не подпишут?
  
  - Ничего страшного. Придется делать за свой счет, если получу свою военную пенсию за десять лет, деньги будут.
  
  - Ты серьезно веришь во все этого?
  
  - Так точно. И с чего то же нужно начинать. Согласен?
  
  - Согласен. Мне предложили по субботам вести прием в вашем стационаре. Твое крепкое слово по комнате в твоем доме еще в силе?
  
  - Да.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"