Карандаш офицера оперативного управления опустился по странице с четкими указаниями на строчку ниже, отметил очередной пункт директивы, подчеркнул суть и детали распоряжения.

Снять до 31.12.1978 года зенитные ракетные комплексы С-200 модификации Ангара с вооружения 101 зенитной ракетной бригады, она же Киевская, трижды Краснознаменная, орденов Суворова и Богдана Хмельницкого гвардейская войсковая часть 83295, штаб в городе Киров.

Поставить до 31.12.1978 года на вооружение бригады ЗРК С -200 модификации Вега.

Оперативный офицер немного задумался.

Пятиканальный боевой порядок группы дивизионов дальнего действия был уже явным анахронизмом, с целью повышения живучести его давно нужно расканалить.

Карандаш аккуратно зачеркнул тактический знак группы С-200 с цифрой пять у основания, аккуратно нарисовал взамен два знака с цифрами три и два, отодвинув второй знак на удаление семидесяти километров еще дальше на север.

Жалко ракетчиков, но что поделаешь, так,более целесообразно.

Карандаш аккуратно вписал наименования войсковых частей, последняя принадлежала 128 зенитной ракетной бригаде, более известной как войсковая часть 21462 со штабом в селении Зиря, в пятидесяти километрах восточнее Баку.

Семакин, собиравший заскочить в столовую и перекусить, обреченно махнул рукой и сразу пошел в свой кабинет.

Прочитав полностью секретную часть директивы, отметив ручкой сроки исполнения, решительно вывел.

С самого верха пришел приказ о передаче вам одного стрельбового канала для закладки в режим длительного хранения.

Подбери необходимое количество офицеров для приема техники и пять срочников с оружием для караула по сопровождению эшелона с техникой и секретной литературой.

Из Мурашей будем забирать, там в это время мороз за сорок градусов.

Одеться всем как можно теплее, не допустить обморожения.

Драть шкуру за этот канал потом будут только с нас.

Твоего зама по вооружению отправь в обязательном порядке, его можно назначить старшим команды.

В пятнадцать часов всех ко мне на инструктаж, вечером московским поездом они должны выехать.

На всякий случай сейчас возьму у железнодорожного коменданта в резерв четыре купе, оружие все таки повезете.

Вам все понятно, товарищ подполковник?

Тогда приступайте немедленно. -

Пошла тяжелая драка за каждого офицера, никто не хотел оголять свои дивизионы.

Ведь декабрь это последний месяц года и многих офицеров принудительно два дня назад отправили в отпуск, чтобы закрыть год.

Капитан Владимир Милованов, наш новый главный инженер, только недавно пришел из академии на подполковничью должность и пока избегал отдавать резкие и точные команды, смущался.

После беспощадного зверя, кем был подполковник Владимир Медведский, ушедший на повышение, капитан был студентом.

Первый дивизион выделил начальника расчета К-3М Сергея Кашлач, командира взвода Евгения Сурикова и пять срочников.

От нашего второго дивизиона, стоящего на дежурстве оторвали капитана Владимира Высочина, капитана Александра Родникова, Вадима Савченко и меня.

Саша Родников без пяти минут был уже фактически в службе вооружения бригады направленцем по С-200, так как приказ по нему был подписан и наш командир дивизиона капитан Вавринюк без сожаления включил его в список команды.

Без всяких сантиментов, предельно точно, полковник Семакин персонально обозначил ответственность каждого офицера.

Мне надлежало лично принять три пусковые установки и помочь, если будет нужно, другим офицерам.

Меня встретил однокашник по училищу Валерий Вязовцев и увел меня ночевать к себе, его жена с дочкой были у родителей.

Вязовцев в должности командира стартового взвода в бригаде был на очень хорошем счету и планировался на должность командира стартовой батареи на новую позицию.

Технику своего взвода он должен был передать мне.

Хуже, чем эта позиция, я потом в течении всей службы не встречал.

Сложность нахождения техники на позиции была обусловлена заболоченностью местности, в теплое время года все перемещались по деревянным мосткам.

Представьте себе четырнадцати тонную пусковую установку на слабом грунте!

Горизонт плавал как хотел, какие там пять минут допуска.

К нашему приезду кабельное хозяйство вмерзло в землю.

В теплых домиках для дежурной смены нам выдали валенки и тулупы.

Короткими выходами мы начали прием стрельбового канала.

Техника действительно была очень старой, пушки были доисторические, с гидросистемой азотного варианта.

Две пусковые установки были полностью исправны, на третьей была небоеготова гидросистема.

Качающаяся часть даже без ракеты не могла подняться на угол старта.

Если бы не эти жестокие морозы, то неисправность можно было бы быстро локализовать.

Но, латунные трубки, при попытке их открутить начинали рваться и лопаться.

С этой пушкой мы провозились трое суток, Вязовцева было уже жалко, он делал все, что мог.

Подбегал капитан Милованов и намекал, что пора заканчивать с этой проблемой, уже пора принимать ЗИП.

А с этим потом, как нибудь, разберемся.

Я молчал, жестокие законы службы уже научили не признавать ни чьих авторитетов.

Пушка была небоеготова и мы хотели это исправить.

Прогревая трубки паяльной лампой, неожиданно обнаружили, что пушка дернулась, гидросистема четко подняла качающую часть на угол старта.

Виною всему была замерзающая примесь воды в плохо очищенной рабочей азотной смеси.

Мы так увлеклись, что опоздали на мотовоз.

Ночевали в домике дежурной смены, дров было много, был спирт, разговаривали с Вязовцевым до утра.

Утром обнаружили, что сломалась наружная дверная ручка, металл не выдержал.

Утром Валерий хотел поставить пушку на подготовку для проверки, я выключил ПББ, прервал его мучения.

Все было уже предельно понятно и устранимо.

Радиотехническая батарея уже начала свертывать антенный пост, а я только начал писать ведомости некомплекта.

Самая большая засада была с вмерзшими в лед кабелями.

Жалко было гвардейцев, но кабели нам были нужны только целыми, паяльными лампами их вытапливали из льда.

Эшелон был заказан на 21 декабря, мы опаздывали и работы по сворачиванию кабелей стали круглосуточными.

Начальником караула из за болезни Евгения Сурикова назначили меня.

Нас оттащили на сортировку и мы сутки стояли без движения.

На наше счастье рядом росло много красивых елочек, а ведь дело шло к Новому году.

Около сотни красивых елочек нашли приют в нашем вагоне.

Тогда были другие времена, и все обошлось безнаказанно.

Около десяти елок пришлось подарить помощникам военных комендантов, проверявшим нашу службу.

Задача была выполнена, а семьи офицеров группы дивизионов С-200 были обеспечены настоящими елками из самого сердца России.

Стрельбовый канал затем был технично красиво закреплен за нашим вторым дивизионом.

Жизнь не спеша провернула восемь лет и уже мне пришлось готовить это вооружение к отправке на средний ремонт.

И ничего не поделаешь, сдали красавчика с небольшими недостатками.

Да и как было не сдать, впереди замаячила академия, а годов мне было уже тридцать три, предельный возраст.

Пишу эти строки и точу свою шашку из Златоуста.

Отработал шесть основных ударов, пришло время заточить лезвие клинка.

Делаю не спеша, вручную. Идет тяжело, твердость стали 60 единиц, берет не каждый брусок.

Но дело этого стоит, шашка должна петь при ударе.

Клинок зажат струбциной, угол заточки лезвия определен при его изготовлении.

Мочу брусок и не спеша, без всякого усилия, мягко снимаю по миллиметру за проход.

Изумительное чувство, не пробовали?