Аннотация: О жизни, о пьянстве, о себе. То что думаешь о пройденном пути когда к тебе приходит ностальгия и хочется поделиться мыслями...
(Дополнено и исправлено)
Я - АЛКАШ
(ЗАПИСКИ СИЛЬНОПЬЮЩЕГО ЧЕЛОВЕКА)
ОТ АВТОРА
Привет, я - алкоголик!
Блин, получилось как на собрании ААА. Ну, уж нет, я не хочу показаться нытиком, перекладывающим свои проблемы на чужие плечи. Да и в сострадании я не нуждаюсь. Мне необходима аудитория, мне есть что рассказать.
И так, я - алкаш! Вот так будет правильнее, так будет по-русски.
Самый настоящий алкаш, со всеми вытекающими. Это таких как я вы встречаете у входа в магазины: там мы с опухшими лицами и трясущимися руками стреляем мелочь на опохмел. Это от таких как я, вы, проходя мимо, отворачиваете свои носы: мы очень дурно пахнем, потому, что одеколон применяем не по назначению. Это такие как я отравляют вам жизнь: мы и опротивевшие до сблёва пьянствующие родственники, и надоедливые до аллергии соседи-пропойцы. Нас миллионы, мы живём в параллельном вам мире. Вы нас боитесь и презираете.
Я один из тех миллионов, я побывал за чертой. Но вот однажды я проснулся и понял, что пропил свою жизнь. Вот так просто, за здорово живёшь. Уже поздно что-либо исправить, но есть возможность хотя бы рассказать. Вдруг прочитав, кто-то и не переступит черту.
Жизнь подошла к концу, и пришло время собирать камни. Ничего стоящего за отведённое время бытия осуществить не удалось и это факт. Стечение обстоятельств, недостаток амбиций, переломный момент в истории страны, той, где посчастливилось родиться - всё это сыграло свою роль. Теперь осталась лишь усталость, безразличие и масса разнообразных болезней. Но я не жалуюсь, а вот уже почти десять лет пытаюсь поделиться своими мыслями с бумагой, которая, как известно, всё стерпит. В моей стране тема "алкоголизма" актуальна во все времена, при любом государственном строе и любых правителях. Мне кажется, что зря в нашем обществе спиртное, превратили в монстра. По мне так только оно иногда и помогает выжить.
Я сомневаюсь, чтобы вам когда-либо попадались записки настоящего алкоголика. Нет, не любителя выпить, но настоящего, реального алкаша. Того, кто просыпался в обоссаной постели, со слезами радости открывал, чудом сохранившийся со вчерашнего дня аптечный фанфурик, с жадностью его выпивал и закусывал затяжкой дешёвой сигареты. Алкаша, который способен на всевозможные ухищрения, только бы добыть хоть сколько-нибудь денег на выпивку. В общем, изгоя и подонка. И такой вот тип решил написать книгу, поделиться с окружающими своим мироощущением, так сказать. Вам предлагается исповедь алкаша, или "как я докатился до жизни такой".
Это, как сейчас модно говорить, реальная жизнь реально опустившегося человека. И всё же сумевшего, нет, не победить болезнь - это, к сожалению, невозможно. А просто выжить. Проблема алкоголизма в нашей стране всегда на слуху, но самое интересное то, что никто об этом не пишет. А если и пытаются, то или слишком заумно, или с позиции эдакого "любителя попить хорошего винца". Я же - алкоголик, и очень хорошо знаю эту тему изнутри. Только не пугайтесь, скучно не будет, гарантирую.
Ни кто не знает проблему лучше самого алкоголика. "Главная беда" современной России глазами самого участника процесса - вот сюжет этой книги. Я - алкаш. Читайте и делайте выводы, я уже сделал.
И ещё...
Обычно, когда произведения основаны на реальных фактах, да что там греха таить, являются просто автобиографией, то автор уверяет, что де все события и персонажи вымышлены и совпадения чисто случайные. Трусят что ли? Я вот заявляю прямо, что все персонажи реальны и всё что с ними происходило, было на самом деле. Хотя каюсь - грешен, некоторые фамилии и имена изменены, но намёк так прозрачен, что без труда каждый узнает себя родимого. Собственно этого-то и добивался, а изменены имена только потому, что события некоторые происходили довольно-таки давно и поэтому я просто не ручаюсь за собственную память. К тому же многое совершалось в изрядном подпитии, а люди выведенные персонажами могут иметь собственное мнение по поводу происшедшего. Впрочем, вам, уважаемые читатели, настоящие имена всё равно ничего не скажут.
И пусть вас не вводит в заблуждение то, что некоторые главы написаны не от первого лица. Это мой эксперимент. Захотелось посмотреть на себя со стороны, а иногда даже как бы глазами других людей. Но при этом, от какого бы лица не повествовалось, и какое бы имя герой не носил, главный герой - это я.
И так, дорогие мои, читайте и становитесь вместе со мной алкоголиками. Шучу, конечно. Но, о том, как это становление происходит, узнаете непременно.
Вино - есть мира кровь
А мир наш кровопийца
Так как же нам не пить
Кровь кровного врага
( не моё, а жаль!)
ГЛАВА 1. ИСТИНА В ВИНЕ
июль 1998г.
Я тихонечко прикрыл дверь в своё убежище и вышел в прихожую, прижимая к груди дырявый пластиковый пакет с облезлым полотенцем и сокровенной тетрадью внутри. Стараясь не шуметь, нацепил на босые ноги видавшие виды сланцы и стал открывать входную дверь. Но тут из кухни выглянула мать и уставшим голосом, невыражающим никаких эмоций, сказала:
- Ты не забыл, что у тебя сегодня встреча с адвокатом? Не вздумай напиться. Мы достали денег и он ждёт.
- Да помню я, - мой побег не стал не замеченным, - на какие шиши напиться-то?
- Свинья грязи всегда найдёт, - мать махнула рукой и пошла обратно на кухню.
"Вот и поговорили", - ругаться в такое чудесное утро не хотелось, и я, промолчав, вышел и захлопнул дверь. Ключи от квартиры я не взял, да у меня их и не было. После того как прошлой зимой я потерял уже второй комплект, ключи мне больше не давали. Пару раз из-за этого я спал прямо на площадке между этажами, пьяному-то по хую.
А утречко действительно выдалось на славу. Вообще это лето было на удивление жарким и безоблачным. Природа как бы сама мне говорила: "Хватит лопать! Смотри, как чудесно жить на свете. А ты всё пьёшь и пьёшь. Очнись, Андрюша!". И я очнулся. Но не из-за прекрасного лета, как не хуй! Просто передо мной реально замаячила перспектива "подсесть", и "подсесть" надолго. За год до этого я вписался в охренительный "блудняк", и с зимы я был "под следствием". Добрые мужчины, опера, те которые меня забрали прямо из квартиры, видя моё непотребное состояние и ценя моё полное раскаивание и содействие следствию не стали меня "закрывать". Мне дали "подписку о невыезде", и несколько месяцев я посещал милую женщину-следователя. Та, шутя и улыбаясь, не моргнув глазом, подвела меня, "фраера ушастого", под статью, и только вмешательство хитрого адвоката, которого каким-то чудом удалось найти моим матери и тётке, спасло меня от заключения. Буквально неделю назад был суд, на котором я выступал свидетелем. Мой подельник всё взял на себя. Собственно так с ним мы и условились, когда он ещё только уговаривал меня на участие в делюге. Как оказалось, своё слово Алик держать умел. Честь ему и хвала за это.
Но за время общения с операми, дознавателями и следаками на меня так пахнуло тюремной "парашей", что я даже бросил пить. Ну, почти бросил. Перессал я конкретно, чего уж греха таить. Кому же в тюрьму-то охота! Тем более ничего я, в конечном счете, с этого "дела" и не поимел, только вот опыт общения со следствием, так себе опыт, надо признаться. Кстати, я даже на допросы умудрялся ходить поддатым. Сучка в прокурорской форме всё это прекрасно видела, но ничего мне не говорила. Зачем напрягать "клиента", когда он поёт как соловей. Хитрые они, менты - это точно!
Ну, да ладно! Я жив и на свободе, а это - главное. И сегодня меня ждёт хитрый господин адвокат, ждёт он меня с первой частью своего гонорара за моё спасение. Правда как мне показалась, вся его работа по моему спасению заключалась лишь в том, что он переговорил с глазу на глаз со своими старыми знакомыми из ментуры. Но это как говорится профессиональные тайны, главное своё дело он сделал. В свои секреты адвокат меня так и не посвятил, а мне и не было особой нужды их знать.
Я ещё во время своих посещений тётеньки следователя стал часто наведываться по утрам на наш пляж. Рассуждая, что если всё-таки придется попасть на нары, то уж надо, хотя бы вдоволь поваляться на песочке перед этим, да всласть поплавать, когда ещё представится возможность. Вот я и стал почти с начала лета, чуть ли не жить на пляже. В нашем микрорайоне имеется озеро, в честь него собственно микрорайон и назван. Пляж на озере считался одним из лучших в городе, по крайней мере, здесь не так было много народа. А уж если прийти с самого утра и занять место, так и мечтать о лучшем время препровождении не приходилось. У меня уже имелось "своё" место, и с соседями, которые каждый день были почти одни и те же, мы чуть ли не раскланивались.
Вот и сегодня я бодренько дошагал до территории пляжа и расположился. Расстелил полотенце, снял потрёпанные шорты и майку, накрыл ими сланцы, потом немного подумав, пакет с двумя бутылочками пива - а по пути я заглянул в ларёк и приобрёл литр самого дешёвого пивка, - также спрятал под свои затрапезные шмотки. Пиво, конечно же, нагреется всё равно, но рыть ямку и закапывать бутылки в песок, мне было лень. Ничего ценного в карманах у меня отродясь не водилось, и потому я смело пошёл купаться, оставив свои вещи без присмотра. Собственно на пляже ещё никого и не было, кроме парочки бомжей, которые уныло бродили, заглядывая в кусты в поисках пустых бутылок.
Вода в озере даже в самое жаркое лето была прохладная, это из-за многочисленных подводных родников. И как же было приятно окунуться в такую вот водичку. Я рубанул шестиударным австралийским кролем, и через пару минут уже отфыркивался почти на середине озера. Достопримечательность нашего микрорайона за последние годы очень обмелела и сузилась. Почистить дно и берега городским властям было не досуг, и вполне возможно, что озеро, в конце концов, просто исчезнет. А ведь я прекрасно помнил, что когда только переехал сюда жить, водоём был просто огромным, с камышовыми зарослями по берегам, и что сюда залетали даже дикие утки. Теперь я очень сомневаюсь, что здесь можно что-то поймать на удочку, а вот двадцать лет назад рыбаки с удовольствием часами просиживали на берегах озера, и не зря, наверное.
Обратно, к берегу, я поплыл брассом, стараясь всё делать именно так, как когда-то меня учил мой школьный товарищ, мастер спорта по плаванию. Когда я выходил на берег, отряхиваясь как собака, и прыгая на одной ноге, выбивал воду из ушей, то увидел, что появились знакомые мне лица. Две девочки-тинейджерки, загорающие исключительно топлесс, расположились как всегда чуть в сторонке и вдалеке от воды, купаться в таком виде они всё-таки не решались. А почти рядом с моим барахлом расстелила своё покрывало одинокая женщина в панаме. Тётенька была примерно моих лет, обладала шикарным задом и внушительным бюстом. Волосы у неё на интимных местах были тщательно выбриты, и эта ухоженность вызывала у меня к ней симпатию. Терпеть не могу, когда у баб торчат лобковые волоски из-под трусиков. Ни с девчушками, ни с дамой мы за эти почти два месяца и словом не перемолвились, но каждый раз, встречаясь утром, поглядывали друг на друга оценивающе. Я уже давно не искал в женском взгляде какого-либо намёка, но их внимание льстило.
Я мельком взглянул на даму, и мне показалось, что она даже как-будто бы слегка мне кивнула. Но скорее всего мне только показалось. Я лёг на живот, что было удобнее рассматривать девчонок, смело щеголявших без бюстгальтеров. Почему такие сладкие киски выбрали наш зачуханный пляж, а не сверкали своими сисичками где-нибудь в Турции или на Кипре для меня было большой загадкой. Или слишком молоденькие, или "из бедненьких". "А вот что интересно ты будешь делать, - в который раз я устраивал себе тест, - если сейчас вот к ним дострагаются какие-нибудь обдолбанные придурки, а?". Как не крути, ответ был только один - "Отвернусь. И сделаю вид, что меня это не касается". "Трус! - в который раз поставил диагноз мой внутренний голос, - Трус, алкаш и подонок! Так что лежи и просто глазей на аппетитных девочек. А потом ночью, в своей обоссаной и заблёванной постели подрочишь на них!". Я тяжело вздохнул, принимая свой же приговор, и перевернулся на спину. Я почти задремал, когда услышал рядом с собой покашливание и бурчание ещё одного моего обязательного соседа. Сравнительно крепкий старичок, в неизменной кепке, расстилал свою видавшую виды простыню и, справившись с этим делом, со вздохом опустил на тряпку своё поджарое тельце. Старик был загорелый как чёрт, наверняка он здесь обитался ещё с мая месяца. Вот с ним мы иногда даже перебрасывались парой слов, но сегодня мне, ни с кем не хотелось общаться. Хотелось просто расслаблено валяться и чувствовать солнце.
Я думал, как мне жить дальше. Нет не в глобальном смысле этого слова, никаких перемен я не хотел. Меня вполне устраивало моё нынешнее положение, положение иждивенца и пьяницы. Тихого алкаша, никому не нужного, а оттого от всего свободного. За последние пять лет я только-только почувствовал себя в относительной безопасности. Я перестал пугаться стука в дверь, перестал нервно реагировать на телефонные звонки, я стал спокойно, не озираясь и не оглядываясь, ходить по улицам. Я вздохнул свободной грудью. Меня ни кто не преследовал, не "прессовал", не угрожал, меня оставили в покое. Как-то незаметно и сами по себе. Теперь вот и с ментами вроде бы всё тип-топ. О таких мелочах, как "что есть", и "что надеть" я даже не заморачивался. Единственной проблемой, которая меня волновала это - "что пить". Вернее "на что пить", где взять "мани". Родственники давать денег категорически отказывались. "Скажи спасибо, что мы твоему адвокату платим", - заявили мне третьего дня в один голос мать и тётка. Жена в кредите уже давно отказала. "Я за тебя бандюганам бабки отдала, так что меня не трогай", - это был её любимый ответ на мои робкие просьбы о некоторой сумме. Домашняя библиотека была уже почти целиком продана, а ничего ценного у нас в доме больше не было. Да я ещё и не дошёл до того, чтобы из дома тарелки и утюги таскать. Свои турецкие шмотки жена теперь хранила прямо на рынке в камере хранения, так что и этот мой "источник дохода" накрылся. Оставалось лишь устроиться на работу. При этой мысли настроение испортилось и мне тут же захотелось выпить пива.
Я вынул уже тёплую бутылку из пакета, из кармана шорт достал зажигалку и с её помощью сковырнул крышку. Пиво было дерьмовым, но "за не имением горничной...". Выдув бутылку за один присест, я достал из мятой пачки сигарету без фильтра - хороших сигарет я уже давно не имел, - и закурил. "Работу надо искать. Грузчиком куда-нибудь не далеко от дома. На вино хватит. В какой-нибудь магазин надо сунуться, к продуктам поближе", - я медленно затягивался, разглядывая прибывающих на пляж людей. Народ подходил поодиночке, и целыми компаниями, и скоро уже надо будет линять отсюда. Терпеть не могу визга детей и лая купающихся собак.
- Я бутылочку заберу? - услышал я за спиной.
- Бери, бери, - я отдал пустую тару старушке с большой сумкой. Такими вот баулами "челноки" возят барахло из Турций, и всяких там Индий. Бабулька тоже была неизменным атрибутом пляжа. "Как она таскает эту сумку, когда полностью её затарит?", - этот вопрос меня почему-то всегда очень волновал. Я достал из пакета тетрадь и прочитал свои последние записи.
Да, да. Я начал писать книгу. Это конечно очень смешно звучит, и поэтому ни кто, ни когда не узнает, что я пишу книгу. Началось это ещё зимой, когда мои заморочки с ментами были в самом разгаре. Как-то придя домой, после очередного свидания с госпожой следовательшей мне ужасно захотелось написать письмо... кому вы думаете? Хрен, когда догадаетесь! Жириновскому Владимиру Вольфовичу, во как! Почему именно ему? Да потому что ещё за год до этого я, как-то слоняясь без дела по центральной площади нашего города, случайно наткнулся на офис ЛДПР. Скорее из хулиганства и из-за того, что у меня было отличное настроение, а я удачно в тот день сдал на рынке видеокассеты, и потому уже принял на грудь, а в кармане у меня ещё оставалась приличная сумма, которая мне позволяла не думать с содроганием об утренним похмелье хотя бы дня три, я зашёл в здание. Оглядевшись, я сообщил первому попавшемуся мне навстречу партийному работнику, что просто умираю от того, что хочу влиться в ряды либеральных демократов. Тот, а это был какой-то плюгавенький мужичишка, обалдел от моей решительности и посоветовал прийти завтра с фотографией для членского билета, чтобы оформить мои отношения с партией. Напоследок он всучил мне кучу всяких партийных газет и прокламаций, которые тут же отправились в мусорный контейнер, как только я вышел из партийного офиса. На следующий день, опять же в изрядном подпитии, я явился, сжимая в руке свою фотографию. Нашлась в моём письменном столе фотка, сделанная, наверное, ещё на пропуск для моей последней работы, то есть лет восемь назад. Буквально через полчаса я был принят в ряды партии, плюгавый долго тряс мою руку, но на мой вопрос - "чем я могу помочь партии?!", почему-то замялся, и, сунув мне в руку бумажку с телефоном районного лидера, поспешно ретировался.
Я потом звонил по этому телефону, спрашивал, а не нужны ли люди для пикетов и демонстраций, и сколько за это "получают". "Районный лидер" ответил, что участвовать можно, но только на добровольной основе и бесплатно. После такого ответа интерес к партийной работе у меня пропал. Но вот тогда зимой мне почему-то очень захотелось написать это письмо, лично В.В.Ж. И ведь написал! И отправил. И получил ответ. Ответ, наверняка, стандартный и отсылается всем, таким же мудакам, как и я. Но когда я получил ответ и прочитал, то мне показалось, что мой стиль оценили по достоинству. Конечно, такому восприятию способствовал "боярышник", которым, я в то время очень, скажем так, злоупотреблял. И, тем не менее, я начал писать. Я решил описать свою жизнь: как и почему у меня всё так сложилось, как сложилось. Не больше, не меньше. Как я стал пить, что стало причиной, и какие последствия. И как-то, знаете ли, втянулся в это дело. И теперь как путный писатель везде таскал с собой тетрадь и записывал пришедшие в голову мысли. А так как мыслишки приходили в разгорячённую спиртным голову, то записи были резкими и в основном матерными. К тому же часто с утра разобрать то, что я писал перед тем как окончательно отрубиться, порой не представляло никакой возможности. Но я писал! Жизнь получила хотя бы какой-то смысл. Порой я просиживал целую ночь, выводя буквы на бумаге нетвёрдой рукой. Иногда лил слёзы над тем, что написал - так мне становилось жалко себя! Но всегда, прежде чем срубиться, инстинкт подсказывал мне, что надо сначала спрятать свои записи. Насмешек и кривых улыбочек я боялся больше, чем утра без похмелки. Я прятал тетрадку так, что порой сам не мог её найти, хотя в моём лежбище и не так много было укромных уголков. Прятал, а потом находил и продолжал упорно записывать свои бредовые мысли. Вот такой вот парадокс: штампованный ответ из канцелярии партийного лидера подвигнул алкоголика на написание книги о себе!
Но на пляже, в окружении громкоговорящей толпы писать мне совсем не удавалось, и тетрадь с собой я таскал просто так, по инерции. Вот и сегодня полистав записки я снова спрятал тетрадь в пакет, достал вторую бутылку - надо было срочно выпить, пока солнце не превратило и без того дерьмовое пиво в окончательную бурду. Пока я пил вторую бутылку бабка с баулом тихонечко дожидалась, пока я освобожу вожделенную тару. Долго ей ждать не пришлось. Я бутылку водки из горла выпиваю, не задумываясь, а тут какое-то пиво.
Солнце начинало палить уже совсем нестерпимо, и я решил ещё раз окунуться, а потом уж и домой. По моим расчётам мать должна была скоро уйти, и мне представится шанс что-нибудь стащить из холодильника. Есть в открытую, мне, не то чтобы совесть не позволяла, как говорится у меня уже "вместо совести хуй вырос", но каждый раз выслушивать попрёки, что я ем не заработанное, право дело надоело. Потому я питался только тогда, когда никого не было дома, или по ночам. Старался, есть только самое дешёвое, и то чего было много. Ну, например макароны там, прямо из кастрюли, или маленький кусочек колбасы, если батон был большим, и мой отрезанный кусочек оставался незамеченным. Когда у меня были деньги - иногда удавалось как-то и где-то перехватить, - то я покупал бульонные кубики и жрал бульон с батоном, иногда тратился на плавленые сырки или дешёвые пельмени, но это было большой редкостью. Самое смешное, что организм привык к малому количеству еды и я почти не испытывал чувства голода. Вот с куревом было сложнее, но тут мать всё-таки сжаливалась надо мной и давала мне денег на одну пачку "примы" в день.
Я быстренько искупнулся и когда стал собирать свои шмотки, то явственно поймал на себе взгляд женщины в панаме. Но, господи, что я мог ей и себе предложить! Нищеброд и алкаш, с трудом наскребавший с утра на две бутылки дрянного пива! Да и то, чтобы иметь сегодня эти деньги, вчера потребовалось соврать о том, что мне нужно срочно съездить на собеседование - я порой закидывал такие удочки, ну типа ищу работу, - и получить под это дело денег на проезд, а потом болтаться три часа по микрорайону изображая эту самую поездку. А пару дней назад, с утра, также маясь от перманентного похмелья (это состояние было всегда, и неважно, сколько я перед этим выпил, и пил ли вообще!) напроситься к тётке в гости, чтобы сдать бутылки, которые у них скопились, простоять два часа на солнцепеке в очереди к приёмному пункту. Я виновато улыбнулся женщине и, собрав свои жалкие тряпки в руку, поплёлся с пляжа. Девчонки-тинейджерки свободно лежали на спине, разбросав свои чудные грудки.
Расчёт мой был верен, мать собиралась уходить. Она пристально на меня посмотрела, но, то ли не учуяла пивного запаха, то ли, проигнорировав его, подала мне запечатанный конверт и сказала:
- Вот деньги для адвоката. Я надеюсь, что они к нему попадут, - пристальный взгляд мне в глаза. - Деньги на проезд и сигареты на столе в кухне. Я там котлеты пожарила, поешь. Там много, всем хватит.
- Я не хочу, - я отвернулся, стараясь на неё не дышать.
- Да, ладно, выкобениваться-то. Есть тоже надо, загнёшься ведь так!
- Спасибо. Я съем, - я прошёл к себе в "берлогу", и закрыл за собой дверь.
Ещё немного побурчав, мать ушла, и я остался один в квартире. Я прошёл на кухню, проигнорировав тарелку с котлетами, залез в холодильник и достал красное яблоко. Жена вчера купила, и я слышал, как они с дочерью аппетитно хрумкали. Вот почему-то сладкого и фруктов очень хотелось, но потратить с трудом найденные гроши на тоже яблоко, я позволить себе не мог, а супруга всегда покупала очень мало. Незаметно спереть не получалось. Но сегодня я не утерпел, и всё-таки стащил одно спелое и сочное великолепие. Я проглотил яблоко за один присест вместе с косточками и жёсткой сердцевиной, ужасно хотелось ещё, но фруктов было мало, и я с сожалением закрыл холодильник. Одну котлетку я всё-таки из тарелки взял, я знал, что это мать на свою грошовую пенсию сходила на рынок и купила мяса, чтобы я съел что-нибудь существенное. Жена покупала продукты только себе и дочери. Тёплую, поджаристую котлету я отнёс к себе в комнату и спрятал за телевизором, стоявшим на тумбочке - будет, чем закусить вечером. В том, что будет "что" закусить, я нисколько не сомневался. Я решил немного позаимствовать из денег приготовленных адвокату. Сумма была собрана мелкими купюрами, и потому вероятность, что маман обсчиталась - правда, я также знал, что это невозможно, деньги наверняка были несколько раз пересчитаны - не исключалась, для адвоката, конечно же. Да и что ему какая-то бумажка!
Но когда они будут разбираться насчёт недостачи, наверняка маман спросит, а был ли запечатан конверт, и потому необходим был ещё один конверт. Я прошёл в большую комнату и открыл в стенке ящик, где у жены хранились документы и всякие бумаги. Мне, почему-то казалось, что я видел у неё там конверты. То, что я искал, я не нашёл. Но зато я обнаружил проявленную плёнку от фотоаппарата жены. Плёнка была с дефектом, но всё же на снимках вполне можно было различить компанию мужчин и женщин, находящихся в какой-то квартире во время празднования, за столом одним словом. Сначала кадры были вполне невинного содержания, но потом часть одежды с участников стала пропадать, а в конце плёнки так и вообще мэны были только в трусах, а вумены в трусиках и лифчиках. По улыбающимся пьяным рожам - с трудом, но можно было и это рассмотреть - веселье было грандиозным. Позы были фривольными, а количество бутылок на столе говорило о том, что пьяны все были капитально. Эдакое русское бардельеро. Всё бы ничего, но в одной из раздухарившихся дам я хоть и с трудом, но довольно-таки отчётливо, узнал свою благоверную. Потом после детального рассмотрения, причём не поленился и нашёл материны очки, мною были идентифицированы и другие участники банкета. Правда, через всю плёнку проходила узкая полоса - какой-то дефект или брак, - но рассуждая логически, мне не составило особого труда опознать всю компанию. Конец плёнки был оборван, из чего я сделал вывод, что самые пикантные кадры остались там, на оборванном конце. Нет, вернее, мне хотелось, чтобы так именно и было.
Ещё бы год-полтора назад я, увидав такую плёнку, сразу бы рванул в магазин, позабыв про все дела. Нажрался бы до поросячьего визга, и стал бы ждать жену, чтобы устроить ей допрос с пристрастием. Наверняка бы достал из ящичка в стенке её трусики или бюстгальтер, и, обливаясь пьяными слезами, дрочил бы на эти тряпочки, а залив их спермой, выбросил бы испохабленные вещи в окно. Как не прискорбно, но я это действительно проделывал, и не однократно. Поводы были разнообразные, но в основном все жёнины измены были продуктом воображения моего воспалённого мозга. А потом я бы конечно, не дождавшись её, рванул на рынок и там бы устроил скандал, и даже может быть ударил её на глазах у людей. Да, всё бы так и было.
Но сейчас, сегодня, так не будет. Что-то щёлкнуло во мне после этой эпопеи с ментурой, после этого подвешенного состояния - посадят, не посадят, - что-то во мне повернулось. Я и пил-то как-то по инерции, почти и не напивался, так только поддерживал форму, так сказать.
Я аккуратно свернул плёнку, положил в карман шорт, и продолжил искать конверт. Нашёл я его только в ящиках у своей дочери. Уже у себя в комнате я проделал нехитрые манипуляции с деньгами для адвоката. Почти вся сумма, но уже без двух бумажек, вместо одной - месть за плёнку, перекочевала в другой конверт. Разорванный я не стал выбрасывать в мусорное ведро - моя маман была великим сыщиком, и поэтому нельзя было оставлять такие улики, - а сжёг его в раковине на кухне. Прямо как Штирлиц шифровку. Плёночку я аккуратно спрятал в тумбочке у себя в комнате. Я надеялся, что с помощью этих "весёлых картинок" мне удастся вытянуть с жены энное количество денег. "Эх, а хорошо бы распечатать. Фотографии-то гораздо ценнее будут!" - я улыбнулся, и мысленно похвалил себя за удачную находку.
Часа через три - а за это время я успел сделать небольшую запись в заветную тетрадь, посмотреть по нормальному телевизору своих домочадцев фильм, погладить последние, более-менее приличные брюки и рубашку, побриться впервые за неделю, одеться и наконец доехать до адвокатской конторы, умело обманув кондуктора, и сэкономив на этом несколько монет - я вошёл в кабинет адвоката и вежливо поздоровался со своим спасителем.
- Добрый день, Пётр Ильич, - я лучезарно улыбался.
- Ааа! Вот и товарищ Никулин, пожаловал, - пузатенький, седовласый, в отличном костюме господин адвокат был сама уверенность и респектабельность.
- Вот, это вам, - я протянул конверт с деньгами. Почему-то в голове всплыла фраза из "Приключений Шурика" - "Я вам денежки принёс, за квартиру, за январь...".
- Спасибо, - адвокат небрежно кинул конверт в "кейс" - "Вот спасибо, хорошо, положите на комод...".
- Присаживайся, - адвокат любезно указал мне на стул. - Как дела?
- Вашими молитвами, - я вежливо присел. Этакий послушный мальчик, мать её!
- Больше хулиганить не будешь? - Пётр Ильич продолжал улыбаться. - Выпить не хочешь?
- Нет, благодарю, - я продолжал играть роль, - а насчёт "хулиганить"... Я понял, что мне нельзя нарушать Уголовный Кодекс. Я не по этому делу. Как говорится: "не украсть, не покараулить".
- Ну, вот и славно! - и я понял, что аудиенция окончена. - Большой привет матушке и тётушке! Я им обязательно позвоню.
- Конечно, конечно. Непременно передам, - "Конечно, позвонишь, когда деньги пересчитаешь!".
Предстоящие разборки с матерью меня мало волновали, меня больше интересовало, где мне сейчас выпить. На те, две бумажки, что я позаимствовал из адвокатского гонорара, можно было не только купить бутылку, но ещё и махнуть грамм эдак триста.
Уже под вечер я изрядно "освежённый" возвратился домой. Я неплохо оприходовал одну "бумажку" в кафе на набережной. Я любил эту забегаловку за низкие цены и не совсем "паленую" водку. Из своего "бюджета" сумел даже выкроить себе пару сосисок на закуску. Пообщавшись вволю с местным пролетариатом, я всё-таки поборол искушение потратить и вторую "бумажку", и двинул до хаты. По дороге зашёл в минимаркет и приобрёл "ночную" бутылку, чтобы спалось и работалось - а мне не терпелось продолжить свои записи, - хорошо.
Дверь мне открыла дочь. Вернее не открыла, а только отщёлкнула замок в ответ на мой условленный звонок. Вот такие у нас были отношения. Я не стал ничего говорить в демонстративно захлопнувшуюся перед моим носом дверь в комнату, где жили жена, дочь и мать. Я просто прошёл на свою территорию и, раздевшись до трусов, брякнулся на кровать, предварительно спрятав водку под подушку. Вот и ещё один день прошёл.
Поборов лень, я приподнялся и сильнее открыл окно. Тёплый июльский ветерок ворвался в комнату и стал приятно обдувать почти голое тело. "Трусы что ли снять, для смеха?", - я взялся за резинку, но потом усмехнулся и передумал, - "Ну, их на хуй! Войдёт кто-нибудь, подумает, что дрочу внагляк". А триста грамм, выпитые в кафешке уже бойко разбежались по венам и сосудам, и я почувствовал, что член наполняется какой-то истомой. Перед глазами тут же появились подружки с пляжа, только они уже были не только без бюстгальтеров, но и без трусиков. Вот лица девчонок, я как не бился так и не смог вспомнить, а выбритые лобки и раскрытые щелки нарисовались очень отчётливо. Это конечно не были "лобки и щёлки" именно этих молодых сучек - мне почему-то хотелось, чтобы они оказались именно "сучками", "прошмодовками", "поблядушками" готовыми на всё, - а "лобки и щёлки" в принципе, как таковые. Картинки рисовались одна занятнее другой, и... я решительно перевернулся на живот, с некоторых пор я запретил себе заниматься онанизмом, как бы ни хотелось. Справедливости надо заметить, хотелось всё меньше и меньше.
Выпитые в кафешке "триста" постепенно рассасывались в крови, становилось спокойнее и легче. Я стал заставлять себя думать о том, что надо всё-таки найти хоть какую-нибудь работу. И как не странно, на "выпитое", мысль о работе не показалось такой уж немыслимой и глупой. Я стал перебирать всевозможные варианты трудоустройства, но кроме как грузчиком в каком-нибудь маленьком магазинчике представить себя не смог. Обращаться за помощью к бывшим сокурсникам, или даже одноклассникам - а некоторые из моих бывших знакомых неплохо поднялись за это время, - я не хотел. Я сразу же забраковал такой вариант. "Я, блядь, и во времена похуже ни к кому не обращался, где они все были, мои друзья, так называемые!", - я резко повернулся к окну, - "Где все были, когда я бодался с бандитами и кредиторами! На хуй всех! Я выжил, выкарабкался и теперь сам справлюсь!".
Наконец выпитые в кафешке "триста" добрались до головы, теплота и лёгкость теперь была уже во всём теле. Злость и агрессия испарились, меня стало укачивать и клонить в сон. "Вот напишу убойную книгу...", - додумать я не успел, я уснул.
Проснулся я от звука скрежетания ключа в замочной скважине. По неуверенным движениям я понял, что жёнушка опять задержалась на работе отнюдь не по причине плохой работы общественного транспорта. Я взглянул на допотопный будильник - на кой хер он мне был нужен, но стоял на полке, и есть не просил - уже давным-давно как супруга должна была появиться дома. Потом в ванной комнате зашумела вода, и я стал представлять, как жена подмывается после удачного секса. Так, без всякой злобы заметьте, любопытства ради. Потом я услышал, как жена прошла на кухню, и как я понимаю, села курить. "Ладно, хрен с ними со всеми! Не пора ли и нам подкрепиться, Андрей Георгиевич?", - я сел на своём продавленном диване, - "Будет и на нашей улице праздник!".
Я достал из-под подушки бутылку, но тут в дверь комнаты постучали, и заветная ёмкость опять была спрятана. Стучать в дверь - такую моду жена взяла недавно, вероятно хотела подчеркнуть, что мы только соседи. Соблюдя глупый ритуал, жена заглянула в мои апартаменты, к моему разочарованию она была трезва и даже пыталась изобразить улыбку.
- Никулин, - и обращение по фамилии было из той же оперы, что и стук в дверь, - ты сможешь завтра встретить Г.Ф.?
- Ба! Подружка приезжает!
- Да. А мне надо быть на рынке с утра, - жена, немного подумав, всё же вошла в комнату и прикрыла дверь. В ночной рубашке супруга выглядела неплохо, и мне даже чего-то захотелось. Я стал пытаться смотреть на жену как на незнакомую женщину. Получалось плохо.
- Ну, так сможешь или нет? Денег я на проезд оставлю, - ей было явно неуютно под моим взглядом.
- Может, трахнемся, - скромно предложил я.
- Зачем это? - жена усмехнулась и одёрнула ночнушку.
- Ну, так, по старой памяти, - я откинулся на спинку дивана и сложил руки на груди, - "Сказать, что ли про плёнку? А ладно, оставим этот козырь про запас!".
- Ни к чему это, - ничего неподозревающей женщине надоело стоять, и она присела на краешек разваливающегося кресла. - Телевизор включи, там по "первому" твоё любимое "Собачье сердце" идёт.
Я потянулся к телевизору на тумбочке и включил этот давно отслуживший своё агрегат, без особой надежды, что он заработает. Старый ламповый черно-белый аппарат функционировал, только когда ему этого хотелось. Вот и теперь после нескольких минут разогрева - жена тем временем обводила тоскливым взглядом обшарпанные стены моего жилища, украшенные посеревшими плакатами времён Олимпиады-80 и фотографией актрисы Рэкел Уэлч, - телевизор всё-таки соизволил заработать. Звук был, а вот об изображении можно было только догадываться. Но мне в этом фильме нравились сами тексты неподражаемого Михаила Афанасиевича. Как я быстро догадался, была моя любимая сцена обеда, после того как Шариков устроил в профессорской квартире погром, гоняясь за кошкой.
- Ладно, встречу, - я решил больше не мучить жену, - когда поезд?
- Вот я тут всё написала, - жена положила на тумбочку листок бумаги.
"Я водочки выпью", - вопросительно-утвердительно сказал Шариков.
- "Пузырь" с тебя, - если уж не обломился секс, так значит надо получить, хоть какое-нибудь вознаграждение.
"А не будет ли вам?", - поинтересовался язвительный Борменталь, - "Вы в последнее время слишком налегаете на водку".
- А тебе не надоело, - устало сказала супруга. - Может, отдохнёшь?
"Вам жалко?", - огрызнулся Шариков.
- А тебе-то что за печаль? - не люблю эту заботу проявляемую время от времени, и только тогда когда от меня, опустившегося алкаша, что-нибудь требуется.
"Вы, Шариков, ерунду говорите...", - начал поучать героя правильный доктор.
- Как хочешь, - жена встала и открыла дверь. - Деньги в прихожей оставлю. И на бутылку тоже.
Попа супруги, чуть прикрытая тонкой тканью ночной рубашки, скрылась, дверь захлопнулась, немного акцентирование, чем надо было. Я вздохнул, вынул томящуюся бутылку и, сковырнув ножницами пробку, налил себе полный стакан. Граненое произведение искусства областного стекольного завода всегда стояло на тумбочке, готовое к применению.
" Желаю, чтобы все...", - брякнул Шариков и искусно опрокинул в рот стакан водки.
"И вам того же...", - отозвался с иронией Борменталь.
- И вам того же! - повторил я и выпил не хуже артиста на экране.
Таких качественных закусок как у Шарикова у меня не было, так что пришлось ограничиться заныканой котлеткой и половинкой свежего огурца, предусмотрительно украденного мной ещё днём из холодильника.
Подождав немного, когда водка немного уляжется я достал из-под матраса заветную тетрадь с вложенной в неё шариковой ручкой, перевязанной посередине изолентой. Потом придвинул к себе кресло, и включил древнюю настольную лампу. Писать на качающемся кресле было неудобно, но меня это мало трогало. Я открыл тетрадь, на первой странице которой было выведено моей пьяной рукой "Я - Алкаш", и, пролистав уже написанное, прочитал последний абзац:
Вы некогда не задумывались о том, почему в нашей пьющей стране, пьющей давно, с традициями и со вкусом, в стране, где без поллитры не решаются ни один вопрос, почти на всех уровнях (даже СССР, говорят, по-пьяни поделили), нет книг про НАС, про алкоголиков. Ну, или почти нет. Обидно! Где взгляд изнутри, так сказать проблемы, где сам "виновник торжества", с его внутренним миром, его проблемами, страхами, с его похмельным синдромом и "белой горячкой"?
Немного подумав, я достал из пачки сигарету без фильтра, закурил и начал писать:
Что ж придётся восполнить этот пробел в литературе....
Вот так как-то всё и началось. Что, пока ещё не передёргивает от отвращения? Не хочется бросить чтение и пойти помыть руки? Всё ещё интересно, что же будет дальше?
Что ж, давайте продолжим. Посмотрим, что там напредумывал алкаш, возомнивший себя писателем. Хотя "придумывать" он как раз и не умел, да и не хотел.
Вы когда-нибудь страдали с похмелья, господа? Казалась ли Вам первая утренняя рюмка манной небесной? Выдумывали ли Вы невероятные истории для того, чтобы вам дали денег взаймы? Напивались ли Вы до полной прострации и беспамятства? Если ответ на эти вопросы "Да" - то эта книга для Вас! Правда, мне тут недавно подсказали, что сие произведение скорее для людей зависимых ОТ алкоголиков. Что ж, пожалуй, верно. Тем, кто нас, алкашей, окружает, тоже будет занятно почитать, может что-то новое для себя откроют. Всё нам, алкашам, опять же, на пользу.
Всё что Вы будете дальше читать, уважаемые дамы и господа есть не что иное, как бред человека крепко пьющего много лет. На то у него были, конечно, причины, а питие, как следствие, что бы мне не говорили, пытаясь поменять два этих понятия местами. Начал я изливать душу в 98-ом, когда причины были ещё в самом расцвете и всё написано естественно или под винными парами, или во время похмельной депрессии, вернее после первого опохмелительного стакана, именно "после", "до" я бы ничего не смог накарябать
Сейчас я уже не тот. Мрак рассеялся. Правда, некоторые "причинки" ещё остались, но беспробудное пьянство сошло на нет, за ненадобностью оного, как токового. Но осталось желание поделиться с кем-то, как говаривал великий Аркадий Райкин: "Багаж есть, мудрость - есть, что рассказать молодёжи", ибо родственники не в счёт, а друзей за эти годы я растерял, вернее они сами от меня отвернулись, а возобновлять отношения нет никакого желания. Как не странно записи сохранились, а самое интересное, что на дне папки, где они лежали, я нашел лист, исписанный детским подчерком - это написала моя дочь. Любознательный не в меру ребёнок обнаружил папины записки и оставил своё резюме. Я обалдел, когда прочитал, ей было тогда 12 лет. Привожу полностью:
Мой папаша пишет в этих мемуарах полную чушь. Такое только в анекдоты посылать. Алкоголизм - это болезнь, от которой одни хотят избавиться, другие ни фига не желают избавляться. Папаша относится ко вторым, и сколько бы ему не вдалбливали, он ни когда не бросит пить. Обо мне здесь ничего не написано, напишу сама. Трезвым своего папашу я, дай бог, вижу раз в месяц. Получается 12 раз в год. Как-то раз он пьяный припёрся ко мне в школу, я тогда сильно разревелась - опозорил меня на весь класс. Вот так вот. Такому "человеку"- в кавычках, потому что это уже не человек (он сам это произносит и, по-моему, даже гордится)- одно название АЛКОГОЛИК! Вот и вся история. Моя мать из-за него должна кучу денег, и мы с ней не можем сделать ремонт в квартире (даже самый дешёвый) уже лет десять. Подарков я от "папочки" тоже примерно столько же не вижу. Короче живу вроде, как и без отца. Потому что с хорошей стороны он себя совсем не проявляет...
Наверное, её что-то отвлекло, может я, пьяный припёрся, но послание явно не закончено. Что я могу сказать? Все, правда, кроме того, что я явился пьяным в школу. Пришел я туда, конечно же, не по своей воле, что-то было срочно надо от дочуры, а так бы я не в жизнь туда не сунулся, да и не пьяный я был, а так слегка поддатый и в класс я на секунду заглянул. Но ей захотелось представить всё в таком свете, что ж я понимаю - обида! Теперь по существу претензий (почему-то захотелось оправдаться): с долгами мама полностью расплатилась, с моей же огромной помощью, так, что здесь мы в расчёте, да и ремонт мы сделали и не плохой, а уж подарков дочура получила предостаточно. Но я по-прежнему алкоголик, ибо болезнь эта не излечима, кстати, я ненавижу слово "болезнь", неправильное это определение. Алкоголизм - это порок, и как все другие пороки у всех проявляется по-разному, в той или иной степени.
Но заглянем в записи 98-ого года, которые так возмутили мою любознательную дочь. И вначале небольшая историческая, так сказать справка. Написано это летом. Почему-то у меня был тогда перерыв в питие. Но дело было не в недостатке денег, как раз это меня ни когда не останавливало - о, какие только способы по добыче средств я не находил, и не в том, что я стал задуматься о своей жизни, просто организм взял тайм-аут, да и лето выдалось ничтяк. Правда, это не означало, что всё лето я и капли в рот не брал, но промежутки были большими, недели по полторы минимум. Дело было ещё и в том, что я мог в это лето запросто "сесть", надеюсь не надо пояснять куда. Годом ранее я вляпался в очередную историю. Вот ещё одна проблема алкоголизма - очень легко найти на свою жопу приключений, финалом которой мог бы быть немалый срок.
О том, как я попал в очередную "задницу" немного позже. Наберитесь терпения.
Замечательное тогда было лето! Я даже брал с собой тетрадь на пляж, подражая своему любимому Эдуарду Вениаминовичу Лимонову (упаси Вас господи подумать, что я пытаюсь сравнить себя с ним, и в мыслях нет!), правда, он загорал в Централ-парке города Нью-Йорка, а я на берегу Мещерского озера в городе Нижний Новгород. Сочинять в окружении людей у меня не получалось, но загоралось замечательно. Творил же я в основном дома, в своей комнате, уже под изрядным градусом, поздно вечером или утром, опохмелившись. Всё что я тогда написал, конечно же, не шедевр. Но поверьте, что, во-первых, всё это правда, иначе и смысла нет, а во-вторых, всё от чистого сердца - не больше, не меньше! Никого не хочу учить, просто жаль, что мне не попалась книга наподобие этой, может быть, и не было у меня семи - с ума можно сойти, а именно такой срок мне корячился, вычеркнутых из жизни, лет. Только, поймите меня правильно - это не сборник нотаций и поучений, и уж ни как не инструкция к применению. Просто захотелось поделиться, хотя может быть и зря...
Вы некогда не задумывались о том, почему в нашей пьющей стране, пьющей давно, с традициями и со вкусом, в стране, где без поллитры не решаются ни один вопрос, почти на всех уровнях (даже СССР, говорят, по-пьяни поделили), нет книг про НАС, про алкоголиков. Ну, или почти нет. Обидно! Где взгляд изнутри, так сказать проблемы, где сам "виновник торжества", с его внутренним миром, его проблемами, страхами, с его похмельным синдромом и "белой горячкой"?
Что ж придётся восполнить этот пробел в литературе. Не знаю, что из этого получится, но могу вас с полной ответственностью заверить, что всё здесь описано автор пережил сам. Понятное дело, что тягаться с Булгаковым (сцена пробуждения Стёпы Лиходеева) и Ерофеевым (похмельные мучения героя "Москва - Петушки") мне не под силу. Но не боги горшки обжигают.
Кстати, вы можете сказать: "Вот мол, говорит, что - алкоголик, а в самом начале написал, что пить бросил. Раз алкаш, то должен пить всегда!" Не поймали, хуя! Я бросил пить (кстати, я писал, что временно) по одной причине, так как, твердо, решил написать эту книгу. А я в жизни ещё ничего твёрдо не решал. И пить бросил, что бы ни проболтаться по-пьяни про эту книгу. Я уже такое творю и говорю под градусом, что хоть стой, хоть падай. Нет, если буду пить - точно сболтну. Тогда всё, пиздец! Житья мне не будет. Или ещё хуже того, рукопись потеряю или где-нибудь оставлю у знакомых, и её прочитают. Для меня это хуже смерти, когда смех за спиной. И уж если совсем на чистоту, то пить я бросил по причине полного безденежья. А напиваться, наперёд зная, что опохмелиться будет не на что, упаси господи! Это всё пройдено и испытано не раз. Брр, врагу не пожелаешь.
И так: мысли в затуманенной голове.
Русский народ, по-пьяни, всегда тянет поговорить, и более того, пофилософствовать. В пьяной компании затрагиваются любые темы, и всякий старается выговориться по любому поводу. На трезвую голову мы, русские, в основном люди замкнутые. То ли дураками не хотим показаться, то ли страх мешает, семьдесят лет советской власти сказывается - ни чего уж тут не поделаешь. Но стоит принять на грудь - и понеслось! А меня ещё вдобавок потянуло, и записывать свои мысли, поговорить-то, скажем, прямо, было не с кем. Я ведь - бытовой алкоголик. Предпочитаю пить один, да и денег на других жалко.
Я с полной ответственностью заявляю, что если пьяный мужик гоняется с топором за женой или лезет в драку с первым встречным, то не вино в этом виновато. Просто спиртное, как лакмусовая бумажка, выявило всю мерзость, тупость и злобу данного субъекта или сыграло роль катализатора, взбудоражило то болото низменных страстишек и мыслишек, которое таилось до поры до времени, до определённой дозы спиртного.
Ведь замечено, что в любой компании, где вино льётся рекой, всегда найдутся те, кто веселится, поёт, пляшет, но и те, кто лезет с глупыми вопросами и рассказами. Кто-то льёт слёзы и сопли, а кто-то начинает выяснять отношения по поводу, а зачастую без. В пьяной компании всё как на ладони, всё дерьмо наружу выплеснется - винцо своё дело сделает. Будьте уверены! Но вино даёт только толчок, ведь не зря есть поговорка: "что у трезвого на уме, то у пьяного на языке". Особенно это проявляется у тех, кто редко выпивает. Копит, копит человек в себе, а мужик ведь не баба, которые трепятся на право-налево, мужик, он всё в себе держит: и радость и печаль. Ну, а потом - хлоп рюмашку, стакашку, поллитровку - и понеслась душа в рай. Всё наружу: радость переполняет - веселись и пой, горе - круши и ори, а не можешь, тогда - плач.
Алкоголиками не рождаются, но становятся. И пьянство не причина наших бед, а следствие идиотизма нашей жизни, наших законов и нравов. Ни один ребёнок не рождается со стаканом в руке или трясясь с похмелья, и разговоры о наследственности - чушь собачья. В природе нет ничего лишнего, и если есть вино - значит, так тому и быть. И человек может и должен пить, вино сопутствует нам от рождения и до самой смерти. Поминают не компотом, а стаканом водки.
Меня убивают вопли о том, что вот, мол, спивается Россия-матушка. Караул, помогите, ату алкашей! Не надо нас преследовать и лечить (к тому же это не возможно), "лечите" само общество. Человек хорошо воспитанный, и неважно, по каким правилам, будь то общепринятым или правилам какого-то обособленного коллектива, и имеющий цель в жизни, может пить всю жизнь и не потерять своё Я. Многие великие пили, и ещё как пили - не нам чета! Чушь, что спиваются недалёкие люди, как раз наоборот. Если вино - это горе, возражать мне ни кто не будет, то горе, как известно от ума. Давайте не будем спорить с классиком! Я не про себя, конечно же.
Ко всему прочему алкоголь - это ещё и естественный "провокатор", который явственно выявляет в организме пьющего "слабое место". Проверьте тот орган, который у вас сильнее всего реагирует на выпивку. Болит голова с похмелья - сосуды головного мозга не в порядке, тошнит и мутит по утрам - что-то не так с желудком и т.д. Если вас тянет в драку, например, то на лицо явные проблемы с психикой. Ибо у доброго внутри человека алкоголь агрессию не вызовет. И вообще, будьте внимательны к себе господа алкоголики - "Алкоголизм не отдых, а тяжкий изнурительный труд!"
Да, водка (как квинтэссенция алкоголизма в России) погубила многие великие умы. Мы, русские, любим по любой причине нырять в бутылку - "позабыться, уколоться и упасть на дно колодца", так пел Высоцкий. Многие в алкоголе находят забвение и благоденствие. Для многих это самый верный, да и самый простой способ уйти от реальности. Но порой алкоголь просто лечит, и не даёт сойти с ума.
ГЛАВА 2. ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО
Ну, как вы сами понимаете, пить я начал ещё в СССР.
Как мне жаль поколение, родившееся в конце 80-ых - не жили они в самой лучшей стране, которая когда-либо существовала на планете Земля - Союзе Советских Социалистических Республик. И что бы там не визжали всякие Новодворские сотоварищи - это была великая держава, а у нас была замечательная Родина, которую мы потеряли. Но не забыли!
Да и как можно забыть свою юность. Вот-вот скажите вы, ты потому и плачешь о тех временах, только потому, что был молодым. Может быть, да, только вот уверен, что нынешней молодёжи и вспомнить-то будет нечего.
19 декабря 2006 года исполнилось бы сто лет Леониду Ильичу Брежневу. Право дело если бы я в очередной раз не был бы "под уколом", то с большим бы удовольствием отметил эту дату. "Спи спокойно, наш дорогой Леонид Ильич!", - сказал бы я, выпивая любимую брежневскую "Зубровку". Наш Генеральный секретарь был "не дурак" выпить и закусить. Любили выпить и мы, правда вот с закуской была проблема, ну да мы, строители коммунизма, люди не привередливые, лишь бы не было войны! Во всём мире нас может быть, и не уважали, но боялись. Мы были нищие, но сильные. Сейчас нас по-прежнему не уважают, но уже и не бояться. И самое страшное, что мы перестали уважать себя сами. Все сейчас говорят об эпохе Брежнева - "застой", ну а мне ближе определение "стабильность". По крайней мере, купив в государственном магазине бутылку государственной же водки, я знал, что не отравлюсь. И в государственных аптеках пузырьки с наклейкой "Настойка боярышника" подразумевали совсем другую тару и предназначение. И в ресторан, мы нищие студенты, могли запросто позволить себе сходить, а сейчас нынешние стьюденты не знают в какой руке нож с вилкой держать. А вот произвола КГБ я на себе не чувствовал, ну не замечал я этой организации, которая так отравляла жизнь господам диссидентам, ну, не повезло мне. Ни кто меня не преследовал, ни кто не заставлял стучать на товарищей. И "фигу в кармане", сидя на комсомольских собраниях (коммунистом стать не успел, а наверняка бы стал), я не держал. Более того, прекрасно помню, как мы девятиклассники, кричали "Ура!", когда узнали, что "Мы" вошли в Афганистан. И спросите любого, кто был пацаном в те годы - все испытывали точно такие же чувства. И уверяю вас, что пропаганда и идеология здесь не причём. Мы просто очень любили свою страну и гордились ей, а главное верили, что всё, что Родина делает - это правильно. Сейчас же у нынешней молодёжи, ни любви, ни веры нет.
Два дня подряд смотрел на канале "Совершенно секретно" передачу, где один экономист доходчего рассказал, что нас ожидает в ближайшем будущем. А грядёт полнейшая жопа. Научно выражаясь - кризис. Стало как-то не по себе. {Сейчас, когда пишу эти строки - кризис уже вроде как бы состоялся, и даже уже успел закончиться, "жопы" не почувствовалось, но как говорится "ещё не вечер"} И всё из-за этих америкосов! Русские, конечно, всё выдержат. Вспомните 91,94 и 98 года, но всё равно неприятно. Тем более, если послушать наших руководителей, то у нас просто таки всё ничтяк. Опять врут. Я уж думал, грешным образом, что хоть эти-то не будут врать, ан нет, и эти как все предыдущие.
Продолжим. В той же передаче была очень интересная информация о том, что в 1973 году, когда мир капитализма накрыл очередной кризис, ситуация в США была настолько хреновой, что на Политбюро стоял вопрос: "Валить нам Америку или нет". Вот так, не больше, не меньше. Так вот будь тогда во главе нашего государства и партии руководитель типа Сталина, или на худой конец Хрущёва вопрос бы решился категорически - валить! А уж потом бы разбирались: выгодно это нам или нет. Но наши тогдашние правители приняли технократическое решение, а попросту перебздели. И начался процесс "разрядки", Хельсинские соглашения и т.д. и т.п. Момент был упущен! А сомнения базировались на том, что: во-первых, как нам взять под контроль ту территорию, которую контролировали США (а это почти треть планеты), а во-вторых, нам было сложно остаться один на один с Китаем. Но когда вначале 90-ых такой же вопрос встал перед руководителями Америки, то вот у них-то хватило воли принять политическое решение. И они нас "завалили" и Советского Союза не стало, вот вам о роли личности в истории. В 1973 году мы почти выиграли "холодную войну", но упустили свой шанс, а через двадцать с небольшим америкосы нас не пощадили. Это как в футболе: не забиваешь ты, забивают тебе.
Я вообще очень не люблю США. Именно население этой страны, потому что терпеть не могу пренебрежение к людям, даже на простом чисто человеческом уровне, а тут такое поведение у целой страны. Их показной патриотизм, эти бесконечные флаги и флажки звёзднополосатые (у них даже флаг государственный клоунский какой-то) и самовлюбленность выпирающая наружу.
Честно говорю, когда 11 сентября 2001 года я с изумлением наблюдал по телевизору, как рушатся "башни-близнецы" в Нью-Йорке, мне было весело. И только не надо вопить о человеческих жертвах! Все, почему-то, забыли, что мы потеряли почти 30 млн. во время войны, а эти уроды американские так ещё думают, что это они победили фашизм. Кстати, я ни сколько не удивлюсь, если выяснится, что они сами (америкосы на всё способны) себе это "аутодафе" и придумали, чтобы развязать себе руки и, свалив всё на арабов, начать войны в Афганистане и Ираке. В умении обмануть всё человечество, равных американцам нет. Взять хотя бы их полёты на Луну. Давно уже всем ясно, что никакой высадки не было, а всё снято в Голливуде. И когда-нибудь это будет доказано.
Да и пить-то америкосы не умеют. Это ихнее шатание со стаканом в руке, где на палец виски (вот ещё дебильный напиток-то!) и гора льда, вызывает только смех. Нет бы, махнуть по-нашему стакан! И то, что они с утра не пьют. А когда ещё скажите на милость и пить-то! Короче, не наши люди и точка.
Да пила моя страна при Брежневе много - спору нет. А сейчас мало что ли? Но, по крайней мере, обкуренных и обдолбанных на улицах не было, а пили тогда качественную "монопольку" и по доступным ценам. А какую радость мы испытывали, когда, набегавшись в предпраздничные дни по магазинам в поисках банки майонеза, зелёного горошка или бутылки "Шампанского", садились за стол. Вот это был настоящий праздник! А сейчас, что? Украли у народа праздники, исчезли они вместе с дефицитом. Изобилие - это хорошо, но стимула не стало - это плохо.
Кстати, последнее время стали появляться неплохие фильмы про советские времена: "Американка" Месхиева, "Исчезнувшая империя" Шахназарова, ну, и в какой-то мере "Груз 200" Балабанова (хотя последний фильм к 1984 году имеет оппосредственное отношение). И хотя у всех фильмов разные сюжеты, но тема "пития" проходит через них красной линией. Посмотрите!
Так вот, слегка прикасаться к таинствам пития - да, именно прикасаться - я начал в школе. "Секс, наркотики, рок-н-ролл" - это у них там, на "вечнозагнивающем" западе. А у нас - секс, портвейн и песни Юрия Антонова, хотя помнится, одна дама во всеуслышание заявила, что секса в Советском Союзе не было. Был! Первые познания в сексе, первый хмель в голове - это, конечно же, школьные годы. Молодому пацану, "букварю" по натуре, к тому же окружённому тремя квохчащами над ним женщинами приобщиться к этим запретным плодам было ох как сложно и проблематично. Но природа, любознательность и гены сделали своё дело. Но обо всём по порядку.
Начать, пожалуй, надо с того, что я из "потомственных" алкоголиков. У нас, так сказать, династия. Дедушка мой по отцовской линии пил крепко и добротно, благо всю жизнь просидел при материальных ценностях на складе бухгалтером, правда, это и привело его впоследствии в "казённый" дом за растрату. Надо прямо сказать, деда Сашу я вообще не помню, хотя и сохранились его фотографии со мною маленьким на руках. Примечательна кончина деда.
Однажды дедушка попросил у своей матери (моей прабабушке надо полагать, она ещё сыграет свою роковую роль в судьбе уже моего отца) опохмелиться. Но баба Маня была женщиной крутого нрава и строгих правил, деду в "кредите" отказала и тот, наверное, для того, чтобы как-то отвлечься от похмельной маяты, решил напечь пирожков (в те времена русские мужики ещё умели и пироги печь). Довольно-таки оригинальная идея, но так гласит семейная легенда. Поставил тесто и... тихо скончался прямо на кухне у печки. Этот факт, кстати, очень врезался мне в память и для меня опохмелиться - это, всегда, святое дело. Шутить с абстиненцией, как видите, нельзя.
Отец мой Юра (так почему-то переиначили его имя Георгий, почти все родственники и знакомые) рос обыкновенным уличным пацаном: гонял в футбол (несмотря на проблемы с сердцем в раннем детстве) и достиг в нём неплохих успехов (приглашался в команду мастеров), бегал с друзьями на танцы, пел блатные песни во дворе под гитару. Окончив школу, а учился отец очень хорошо, захотел молодой парень Юрка стать лётчиком. "Только через мой труп!" - сказала баба Маня, и внук послушно поступил в педагогический институт. Тут следует пояснить, что отца воспитывала практически одна бабушка. Папина мама, бросив деда Сашу, сбежала с военным. Дед попивал и сыном надо полагать, почти не занимался. Так что судьбоносное для отца решение приняла его бабка. Судьбоносное оно уже потому, что именно в студенческие годы появился у папы интерес к спиртному. Тут наш с ним жизненный путь совпадает полностью. Я тоже поступал абы куда, и тоже стал попивать именно, начав развесёлую студенческую жизнь. Кто учился в ВУЗах, тот знает: "от сессии до сессии живут студенты весело"!
К концу учёбы папа женился и родился я. Ещё одна параллель - я тоже женился и родил ребёнка на пятом курсе, в возрасте 23 лет. Как видите совпадение полное. Далее папа, мама и я три года жили в деревне, где Георгий Александрович исполнял роль сельского учителя, отрабатывая "распределение". Потом возвратились в город, но всё это я помню смутно, мал был.
Несмотря на небольшой промежуток времени, что мы с отцом были вместе, я имею в виду с момента, как я стал, что-либо понимать (лет так с трёх) и до того, как отец с матерью развелись (мне было 14 лет), у меня сохранились об отце только хорошие воспоминания. Когда я думаю про это время, то как-то спокойно и радостно становиться на душе. До сих пор мне сниться наш старый дом, где я прожил тринадцать лет, двор весь в зелени летом и сугробах зимой, и всегда мне грустно и тепло и слёзы текут из глаз, ей богу не вру.
А ведь с приездом в город отец стал много пить и с каждым годом пил всё больше и больше, я бы сказал, как-то остервенело. Что послужило причиной, толчком к этому, я так и не могу понять, слишком мал тогда был и естественно всех подробностей знать не мог. Сейчас-то я предполагаю, что отец просто был не на своём месте и занимался не тем, чем хотел. Может судьба нас ещё сведёт с ним, и я узнаю всю правду. Кстати, хоть я и не поддерживал с ним связь после их развода с матерью и, только, приблизительно знаю, где он живёт, но я, почему-то уверен, что он жив и мы с ним увидимся.
Тут мне хотелось бы добавить следующее. Дело в том, что с некоторых пор я заинтересовался своей родословной, возрастное что ли? Так вот выяснилось, что если по материнской линии у меня сплошное крестьянство и пролетариат, то по отцовской не так всё и просто. Тут есть и церковнослужители и офицеры царской армии, и славное российское купечество свой след оставило. Тут-то мне и стала ясна моя, как я теперь понимаю полученная на генетическом уровне, неприязнь к быдлу, мещанству и их ханжеским порядкам и законам. Нет, я не был против советской власти, просто потому, что при ней родился и вырос. Я был нормальным советским ребёнком - пионером и комсомольцем. Но меня с детства тянуло к блестящим мундирам офицеров царского флота (кстати, служил я как раз на Флоте, хоть и советском - вот вам и причинно-следственная связь, в которую я истинно верю), да и то, что, сейчас, из меня получился неплохой торговец, тоже говорит о том, что купеческие корни определённо имеют место быть (по крайней мере, слово своё стараюсь держать, как российские купцы раньше). Вот те же гены были и у моего отца, ещё к тому же и не разбавленные пролетарской кровью. И поэтому мне становится ясно, почему мой отец пил - он был чужой среди своих товарищей. Он даже книги мне читал совсем не те, что были рекомендованы министерством образования СССР. Ему бы выбиться из этой среды (стать например военным лётчиком), но не судьба. А в результате жестокий алкоголизм. А вы говорите, что не надо винить общество!
И вот, что интересно. Но не запомнила моя детская память отцовские пьянки - не захотела, наверное. А вот те редкие моменты, когда отец общался со мной, пацаном, врезались намертво. Любой мальчишка запомнит, как ходил с отцом в первый раз на стадион смотреть настоящий футбол. Прошло уже более 30 лет - а у меня всё как перед глазами! Не забуду и то, как мы с ним гоняли на велосипедах по тропинкам, заваленного осенними листьями, Щелковского хутора. Мы ездили за лесными орехами. Орехов мы, правда, никогда не находили, но, сколько было счастья для меня в этих поездках. А зимой отец смастерил для меня "рулетку" (для современной молодёжи поясняю, что "рулетка" - это деревянная конструкция на трёх коньках, чем-то напоминающая "снегоход", без всякого мотора, конечно) и я катался на ней по дорожкам нашего Волжского откоса. А как мы с ним играли во дворе в футбол, сам неплохой вратарь, он и меня обучил этому непростому искусству. А сколько книг я вместе с ним прочитал! В 6 лет я знал наизусть Пушкина, Лермонтова и Некрасова, мог на карте найти любую страну, город или географический объект. Знал назубок историю второй мировой войны, мы с отцом разыгрывали целые сражения с помощью оловянных солдатиков, строили корабли из спичечных коробков и проигрывали Цусимское сражение (книгу Новикова-Прибоя я прочитал гораздо раньше Ф. Купера). Всего и не перечислишь. Благодаря отцу, в школе, в начальных классах особенно, мне было неинтересно. Писать и читать я умел задолго до своего первого звонка.
Да отец пил, но ни разу не при каких обстоятельствах, и в любом состоянии он не предлагал мне выпить, никогда не просил сбегать ему за бутылкой или пивом. Да и вообще пил всё время вне дома. В этом мы с ним разные, я-то предпочитаю пить дома, тихо и без скандалов.
Так вот, мой отец ни как не повлиял на моё последующее увлечение спиртными напитками. Более того, когда я с ним последний раз встречался, уже после их развода с матерью и его "лечением" в ЛТП (помните, товарищи такую аббревиатуру, ну как же!), он настойчиво просил меня, что бы я был очень осторожен с вином. Случилось это, когда я был в девятом классе. Он пришел ко мне в школу (как сейчас помню, шёл урок физкультуры) и сказал, что после занятий будет ждать меня в кафе. Честно скажу, я был очень взволнован, так как не общался с отцом уже довольно-таки большой промежуток времени. Два года он провёл в ЛТП, а до этого пил так, что поговорить просто возможности не представлялось, да и маман всячески ограждала меня от общения с ним. "По-чёрному" пил Георгий Александрович, прямо как я в последние годы. В кафе отец вкусно меня накормил, сам выпил вина, мне даже и не предлагал. Говорил в основном он, я почему-то очень стеснялся. Сказал, что на мать не в обиде, что попробует начать новую жизнь, а для этого из города уедет. Поинтересовался, выпиваю ли. Я в ответ что-то пробурчал, а ведь и вправду в те годы, наверное, только попробовал пару раз. "Не пей, сын, а то видишь, как всё может обернуться...". Но сынок не внял папиной просьбе. Да и кто, скажите мне на милость, слушает своих отцов?! Любопытство и гены, куда ж, без них родимых, подталкивали меня на эксперименты.
Кстати, насчёт генов. Отцы мальчиков 80-ых становились мужчинами в 60-ые годы, когда на их страну неожиданно подул свежий ветер перемен. Правда, живительный поток быстро перекрыли, но отцы мальчиков уже хлебнули, прямо скажем вредного для советского человека, воздуха свободы. Они носили узкие брюки, пиджаки с накладными плечами и галстуки "пожар в джунглях", слушали джаз и рок-н-ролл. И ещё отцы мальчиков много пили. Свобода в СССР подразумевала под собой, прежде всего свободу возлияний. Спиртное, не очень высокого качества, надо сказать, лилось рекой, короткие плиссированные юбки девочек развивались, самодельные электрогитары извергали западные ритмы - казалось, что жизнь будет лёгкой и счастливой. Потом после событий 68-ого кислород перекрыли и наступили суровые и безрадостные будни строителей коммунизма, но любовь к спиртному осталась. Всё передалось их сыновьям. Они тоже хотели свободы, которую, как им казалось, даёт спиртное. Правда, неблаговидные примеры отцов и угрозы матерей заставляли всё делать скрытно. Но запретный плод сладок.
И к концу 10 класса я уже знал, чем отличается портвейн от вермута, да и вкус водки был уже знаком. Жаркое лето 81-ого, окончание школы, выбор дальнейшего жизненного пути и первое робкое знакомство с алкоголем.
А с чего начать знакомство с алкоголем мальчонке-школьнику в 1981 году как не с портвейна. Это сейчас молодняк на пивную иглу подсадили. А мы все начинали с портвешка. Дёшево и сердито. Как любил говаривать мой друг детства: "Ты чего сегодня пил? По рубль-две. Хм, а пахнет как по рубль-пять!". ( Для молодых поясняю: "Рубль-две" и "рубль-пять" - это цены за пол-литра портвейна - 1р.02коп. и 1р.05коп). Я и сейчас с ностальгической грустью смотрю иной раз на полки, где стоят "семьдесятвторой" и "три семёрки". Раньше помнится, был ещё и "тридцатьтретий", и "тринадцатый". Правда пить сегодняшний портвейн я не решаюсь, знающие люди говорят, что это совсем "не то", поэтому и не хочется портить впечатления юности. Кстати, а вот вермут мы не любили. Привкус полыни нам не нравился.
Первый стакан "72"-ого я выпил на выпускном вечере в школе. После вручения аттестатов зрелости, как и положено, был банкет, где на столах стояло шампанское. Но все мальчишки- выпускники знали, что в сливных бачках в мужском туалете охлаждаются кому-то уже привычные, а кому-то диковинные бутылки "72-ого" портвейна. На выпускном не грех было выпить всем, и записным букварям и отличникам, и всегдашним распиздяям и двоечникам. Мы уходили во взрослую жизнь, пора было пить портвейн. И вот когда шампанское на праздничных столах было выпито - за моим столом мы, двое парней и две девушки, выпили и своё, и ещё с двух столов, - бдительность учителей, тоже немного осоловевших от игристого напитка, притупилась, мальчики в костюмах и белых рубашках небольшими группками потянулись к мужскому туалету. Когда собрались почти все - а некоторым просто и шампанского хватило, то оказалось, что стаканами запастись догадались только трое из нас. Естественно это были главные хулиганы и двоечники нашей школы. Наконец-то они были выше отличников и хорошистов. Они уже выиграли первый взросложизненый раунд у "букварей". Они знали о жизни гораздо больше нас, маменькиных сынков и прилежных дрочил. Хулиганы и двоечники снисходительно на нас посмотрели и простили ради праздника, а потом они преподнесли нам ещё один урок из жизни. Никто из умных и прилежных не знал, как открыть бутылку портвейна. Мы отчаянно крутили в руках бутылки и даже робко попытались заикнуться о ноже. Самый главный хулиган и двоечник, пренебрежительно сплюнув сквозь передние зубы - так плеваться мы, тоже не умели, взял бутылку из наших неумелых и слабых рук, и тут же на наших глазах с помощью зажженной спички и крепких зубов сорвал пластиковую пробку. Мы все с восторгом ахнули. После таких подвигов, ни кто уже и не спорил, о том какими дозами будем пить. Хулиганы авторитетно заявили, что стаканами. Мы, вздохнув, согласились - а что нам ещё оставалось. Все мужественно выпили по стакану холодного портвейна. И как я теперь догадываюсь, для многих это был последний стакан в этот вечер, да и то он наверняка вылетел наружу, где-нибудь за ближайшим углом школьного здания. Но я пил вместе с хулиганами наравне, во-первых, я всегда с ними дружил, несмотря что был "букварём и дрочилой", а во-вторых - гены, куда ж от них деться.
Закончился наш портвейный фуршет, как и должен, был закончиться - позорным побегом от учителей. Когда остались самые стойкие, и я в том числе, когда из-под дверей туалетной комнаты стали выползать клубы сигаретного дыма, а курили даже те, кто сроду сигарету во рту не держал, прибежал наш завуч, маленький и как нам тогда казалось, очень злой еврей. Он стал яростно колотить в, предусмотрительно припёртую изнутри шваброй - опять идея хулиганов, дверь. Открывать мы ему, конечно же, не стали, а просто все попрыгали из открытого окна на улицу, благо находились на первом этаже. Мы побежали в спортивный зал, где у нас намечался выпускной бал, и где нас давно уже ждали наши нарядные и слегка пьяные девочки. Порой, когда во время танца моё лицо почти касалось девичьего личика, мне чудилось, что и от некоторых наших девочек пахло портвейном. Впрочем, глупо бы было.
После школы я поступил в институт, но поначалу продолжал встречаться со своими школьными товарищами. И когда мы собирались, то всегда пили портвейн. Водку мы тогда ещё пить опасались. По молодости, когда всё спиртное пьётся легко и непринуждённо, трудно рассчитать дозу. И потому наши редкие встречи с водкой заканчивались иногда очень плачевно. Поэтому мы и избегали пить водку, да и дешевле было пить портвейн. Когда мы, например, встречались втроём, то у нас редко находилось в кармане достаточное количество денег. На пару бутылок портвейна - это да, но не более. Да и напиваться особо было нельзя, то есть напиться-то было можно, но домой, к маме, надо было прийти трезвым. Вот и думайте.
Уже потом, учась в институте, и когда появилась возможность самому зарабатывать деньги, я перестал бояться маминых укоров. Там я мог нажраться в хлам, и просто не пойти домой и переночевать в общаге. Вот тогда-то я и стал пить водку. Но порой водка надоедала, да и денег у студентов много не бывало никогда. Вот тогда и приходил на выручку старый товарищ - портвейн. Именно тогда мы полюбили всей душой прекрасный напиток из солнечного Азербайджана - "Агдам". Дёшево - 2р.20коп за поллитру и 2р.90коп. за "0,7", а какой цвет, а какой вкус, а!!! Нектар! Мы полюбили его всей душой. Чуть ниже котировались "Кавказ", "Карабах" и "Узбекистон". Но и это тоже приятные напитки. Но "Агдам" был чемпионом. Особенно мы любили и его пить с сыром и португальскими сардинами в масле, помните такая крышечка с ключом. И ни в коем случае не охлаждать, температура должна быть комнатной, а то теряется вкус. Тогда мы ещё думали о вкусе.
Помню в году так 1984, а может и раньше, на прилавках наших магазинов появилось много разнообразного импортного "бухла". Ну, помните - коньяк "Наполеон", вермут в литровых бутылках и даже настоящий португальский портвейн, "Порто-ронко" так, по-моему, назывался. Не попробовать всё это изобилие мы, конечно же, не могли. Сразу скажу, этот заморский портвейн мне очень понравился. Вкус был более насыщенным, концентрированным, что ли. Да и бутылочка красивая. Мы тогда тащились от всего иностранного, многие долго хранили пустые бутылки от выпитых заграничных напитков.
Потом, когда я стал закоренелым алкашом, то портвейн я пить перестал. Нужно было экономить деньги на более крепкие напитки, да и вкус напитка тогда для меня потерял свою ценность и значимость. Лишь бы било по голове. Лучше набрать "боярышника" и упиться в усмерть, чем смаковать хорошее вино. Какой смысл для алкоголика в хорошем, но слабоградусном вине? Деньги на ветер. По той же причине я и пиво перестал пить. Да, что и говорить - порой даже водка была не по карману. Все устремления были в "аптеку". Какой уж тут портвейн!
Но всё равно я с теплотой вспоминаю родимый портвешок. Его вкус и запах - это вкус и запах юности. Беспечной, безумной юности с широко раскрытыми глазами. Портвейн - спутник всех первых жизненных открытий и разочарований. Время, когда я пил портвейн осталось далеко позади. Но чёрт подери, как же оно было прекрасно!
Но, это я отвлёкся. В общем, к концу школы я почти отличник и спортсмен со спиртным был уже знаком хорошо. И это действительно было лишь знакомством. Первое соприкосновение с неизвестными ощущениями, первый хмель в голове, первая расслабленность и нагловатость в общении с девушками. И никакого похмелья, а порой и здоровое отвращение на следующий день.
С небольшими приключениями я поступил в институт. Ну, и "закружило, понесло" мальчонку! Молодость, относительная свобода от родителей, возможность особо не напрягаться в учёбе, весёлые сокурсницы - "непьющие студентки редки, они повымерли давно!", от такого коктейля голова и без вина закружится. Но у студентов 80-ых винцо было неизменным атрибутом жизни. Наркотики были, конечно, известны, но их употребление было для большинства нас также дико, как и гомосексуализм. А видео и компьютеры - это что-то из области фантастики.
Нельзя сказать, что я сразу бросился в круговорот студенческой жизни. На первом курсе в основном общался со своими школьными товарищами. Так, собирались по воскресеньям, распивали пару бутылочек портвейна и всё. Но меня это уже не устраивало, хотелось чего-то большего.
май 1982г.
- Андрюша, а ты что делаешь на "майские"? - девочка Виолетта тихо подошла со спины, и, услышав её милый голосок, мальчик вздрогнул от неожиданности. Впервые за полгода учёбы эта хорошенькая стройная девочка, первая красавица их группы, заговорила с ним. Андрей смутился, почему-то выбросил только что закуренную сигарету и промямлил:
- Не знаю ещё... как-то не думал...
- Если ещё никуда не собрался, то давай с нами отмечать, - девушка улыбнулась. Её чуть раскосые зелённые глаза, по которым многие вздыхали на их курсе - а Андрей это знал точно, слышал разговоры парней в курилке, - насмешливо смотрели на мальчика, с удовлетворением констатировав его смятение. "Так и должно быть!", - говорил её взгляд, - "Я всем нравлюсь, и ты, дорогой, не исключение. Как бы ты не старался показать своё равнодушие!".
- Да никаких планов у меня нет, - торопливо заговорил мальчик, не веря своему счастью - "Признали всё-таки! За своего приняли, наконец-то!". - А с "нами", это с кем?
Вообще-то он мог и не спрашивать. Он прекрасно знал все компании, которые сложились у них на курсе за полтора семестра совместной учёбы, вот только не в одну из них мальчика не звали, а самому навязываться ему было неудобно. Нет, он не был нелюдимым и необщительным. В школе так вообще был всегда душой всех мероприятий, и многие девочки класса сохли по светловолосому высокому мальчику. Да и с одноклассниками он всегда дружил, как с "букварями", к коим его можно было смело отнести, так и с отпетыми хулиганами и двоечниками. "Рубаха парень" - одним словом.
Но в институт он попал по спецнабору, на вступительных экзаменах не хватило балла. И вот когда уже он, совсем было, собрался в армию (втихаря всплакнув - уж больно не хотелось идти служить, ему, маменькиному сынку, было страшно), то на работу матери позвонили из деканата, и сообщили радостную новость, что сынулю всё-таки зачислили в институт. Эта радостная весть пришла, когда все кто был зачислен раньше, уже отбыли на "картошку", так что первый раз увиделся мальчик Андрюша со своими сокурсниками только, когда начались занятия. Весь курс к тому времени, проведя в колхозе целый месяц, уже перезнакомился и разбился на своеобразные кружки по интересам. Когда же начались лекции и практические занятия для особого сближения с сокурсниками ни времени, ни повода не предоставлялось. Все усердно занимались, вылететь после первой же сессии никому не хотелось. И вот экзамены позади, наступила весна, и приближался весёлый Первомай. Предложение Виолетты было очень кстати, со школьными друзьями связь временно была потеряна, а отмечать праздники с домашними Андрюше не хотелось, хватило Нового года.
- Девчонки с группы: Катя, Таня, Мила, - девушка загибала маленькие пальчики с аккуратным маникюром, - и мальчишки...Правда пока там не все решили, но вот Саша Михневич, Володя Окунев, Олег Загадкин - это точно, и, по-моему, ещё Валера, все, ни как не выучу его фамилию, здоровый такой!
- Билебердин, - подсказал мальчик, - "Интересная компания - все девчонки бывшие школьницы, а пацаны - все "вояки", одного меня "десятиклассника" позвали?"
- Да-да! - девушка засмеялась, - Вон, кстати, Олег с Сашкой стоят, они тебе всё и объяснят.
- Хорошо, - Андрей увидал стоящих невдалеке парней из своей группы. - Спасибо тебе!
- Мы тебя ещё на Новый год хотели пригласить, но ты куда-то исчез в последний день учёбы, а телефона твоего никто не знал, - девушка продолжала пытливо смотреть на Андрея, - жалко тебя не было. Неплохо погуляли!
- Да жаль, - мальчик не верил своим ушам: а он то, переживал, что никто его не замечает!
- А вот сейчас я тебя успела поймать! Ну, ладно, пока! - Виолетта махнула ручкой и, развернувшись на острых каблучках, побежала догонять ушедших подруг.
- Пока! - мальчик достал сигарету из пачки, прикурил и направился к курящим и как-то суетящимся пацанам.
Курение у входа в институт строго каралось, но студентам было на это наплевать. После занятий здесь на пятачке собирались компаниями, болтали, смеялись, мальчики заигрывали с девочками и наоборот, и, конечно же, курили. Здесь решались очень важные вопросы: куда пойти выпить пива, или уж сразу в какой магазин, и какого вина взять. Ребята доставали смятые рубли, "трёшки" и "пятаки" (купюры большего достоинства в студенческих карманах были большой редкостью) и подсчитывали свои возможности. Только в дни сессии здесь у входа можно было встретить персонажей из "Приключений Шурика", трясущихся и читающих наспех конспекты или книги, почему-то так и не открытые за весь семестр. В дни сессии у входа звенел нерв, курили впопыхах, как перед атакой. Сейчас же когда все страсти улеглись до лета, у входа смеялись и расслабленно покуривали. Кто - доступные "болгарские", кто - входившие в моду "кишиневские", а некоторые даже дымили или купленными у фарцовщиков, или на "барахолке" сигаретами набитыми вирджинским табаком.
Компания парней, к которым подошёл Андрей, дымила "примой". Почти все ребята здесь были отслужившими в армии, и потому отдавали предпочтения дешёвому, но крепкому табаку. Только бывший спортсмен-велосипедист Олег в армии не служил и не курил. Он, как подающий в своё время какие-то надежды гонщик-шоссейник, имел отсрочку, но потом на одной из гонок получил тяжёлую травму, но сумел поступить в институт и, несмотря на возраст, пока избежал знакомства с запахом армейских портянок и вкусом перловой каши. Двое других Саша и Вова уже отдали воинский долг Родине, к тому же маленький и живой как ртуть Окунев служил ни где-нибудь, а в Афганистане. Попал он туда почти с первым набором, был ранен и даже имел медаль "За отвагу". Широкоплечий и серьезный, носивший почему-то даже зимой затемнённые очки, Саша был родом из Сибири, тоже отслужил и был очень усерден в учёбе. Это почти все, что знал об этих парнях Андрей, за полгода учёбы дальше чем "привет-пока" знакомство их не продвинулось.
- Привет, мужики! (В те далёкие времена такое обращение среди молодых парней ещё не считалось каким-то неуместным, в отличие от сегодняшних дней), - Андрей, широко улыбаясь, протянул руку для приветствия.
- Да вроде бы виделись сегодня, - усмехнулся Олег, но руку пожал. Вслед за ним протянули руки и Саша с Вовой. С ними со всеми Андрей учился в одной группе, и поэтому его приветствие действительно выглядело, хм, немного странновато - буквально утром они уже здоровались.
- Да... чего это я... - сразу как-то растерялся и засуетился Андрей.
- Да ничего, пацан, - невысокого роста герой-интернационалист осклабился, показав вставные зубы. - Ты пиво пьёшь?
- Конечно! - Андрей облегчённо вздохнул, поборов возникшую неловкость.
- Отлично! - и вот уже бывший спортсмен принялся за прерванное появлением Андрея дело. Он стал считать мелочь у себя в руке. - Вот нам тут трёх рублей на ящик "жигулёвского" не хватает. Может, добавишь?
- У меня как раз "трёшка" есть, - Андрей расстегнул пальто и достал из внутреннего кармана пиджака зелённую купюру. Денег утром ему оставила мать, из расчёта по рублю на обед, то есть на три дня. Но какой тут может идти разговор о еде, когда его приглашают пить пиво ребята с курса, да ещё те, которые живут в общаге! Попасть в общежитие, а если ещё к тому же завести там друзей - это было мечтой домашнего мальчика Андрюши. Там в легендарной "общаге" творилось что-то невообразимое, там каждую субботу были дискотеки, там жили пацаны, приехавшие в его город со всего Союза, и там, именно там находились лучшие девочки их факультета, и не только. Там всю ночь не гас свет в окнах, а из этих окон доносилась, а порой так и просто гремела музыка, настоящая музыка, не та, что была на центральном телевидении или по радио. Он бы не только эти несчастные три рубля отдал, он бы...да что там говорить он был просто счастлив!
- Во! То, что надо! Ну, что, айда, хлопцы! - велосипедист-шоссейник присоединил Андрюшин "трояк" к остальным деньгам.
- Эй, Окунь! - к их компании подошёл огромный как шкаф парень, чью фамилию ни как не могла запомнить весёлая девочка Виолетта. - Ты, куда это намылился?
- Валер, мы тут решили пивка попить, а что?
- Нам же сегодня работать! Сегодня наша смена, - Валера Билебердин возвышался над всеми как гора.
- А ты чёрт! Я и забыл совсем! - Володя Окунев сразу сник, и стал прощаться с парнями. - Извините, пацаны! Надо денег на праздники зарабатывать.
- А где они работают? - спросил Андрей у молчавшего до сих пор сибиряка Михневича, когда комичная парочка - огромный Валера и маленький Вова - пошли в сторону автобусной остановки, о чём-то оживлённо дискутируя.
- О, это - цирк! - тут же встрял весельчак Олег. - Они устроились контролёрами на автобусные маршруты, это Вовику в военкомате подсобили. Теперь они - гроза безбилетников. Сначала подходит мелкий Окунь, а его ни кто, естественно, всерьёз не воспринимает, а уж потом выдвигается Валера - стопроцентный успех - все платят штраф, а многие и квитанции не требуют, лишь бы поскорей отвязаться от этой парочки. На них автопредприятие молится, лучшие в своём деле! И "калым" всегда есть.
Всё это Олег уже рассказывал по пути в универсам. Ребятам повезло - пиво было, и даже число на этикетки стояло сегодняшнее. Нынешней молодежи, при теперешним изобилие, радости парней 80-ых, когда они упаковывали двадцать бутылок в свои "дипломаты" ("кейсы" почему-то назывались в СССР именно так), не понять! Мало того что надо было успеть именно в тот магазин, и именно к тому времени когда завозилось бутылочное пиво, но и надо было его суметь купить, так как количество пива было ограниченным, а желающих его купить было много. Важно было также, чтобы на этикетке число было пробито именно сегодняшнее, или уж на худой конец не позже позавчерашнего. Пиво тогда было без консервантов, и потому после трёх-пяти суток пить его было уже не возможно, так как появлялся густой осадок на дне бутылки. Но порой, и такое, с осадком, пили за милую душу. Время, когда завозилось свежее пиво в ближайший к институту универсам, студенты знали не хуже расписания занятий.
И так главное было сделано. Ящик пива - это двадцать бутылок, на троих получалось по шесть с хвостиком, и это было неплохо. Оставалась закуска. Ящик "жигулёвского" стоил 9 рублей (45 копеек за бутылку на 20 бутылок = 9 рублей), от "червонца" (поэтому так важно было иметь на троих именно 10 рублей) оставался рубль. Буханка ржаного хлеба - 14 копеек, килограмм тюльки или хамсы - 16 копеек, оставалось 70 копеек. Тут можно было шикануть и купить две пачки сигарет с фильтром ("Стюардесса", "Ту", "Опал", "Родопи" - по 35 копеек за пачку), или купить "примы" по 15 копеек. Для Андрея и Олега - "Я так-то не курю, но когда выпью, могу!" купили пачку с фильтром, на оставшиеся - "приму" для Саши. Я понимаю для кого-то эта жалкая арифметика дикость, и не о чём не говорит, но так приятно вспомнить нищую, но счастливую молодость, чёрт побери!
Выйдя из универсама, компания собутыльников всю дорогу до общежития весело обсуждала последние институтские новости, Олег рассказывал бородатые анекдоты, а Андрей, прекрасно зная их, всё равно громко смеялся. Только теперь он почувствовал себя настоящим студентом, а не школьником, уныло тащащимся после занятий домой учить уроки. Он шёл пить "ящик пива" в общагу!
На входе его остановил старый, суровый вахтёр и потребовал студенческий билет. Гостям общаги полагалось оставлять документы на вахте, и сообщать к кому именно они идут. Через полгода вахтёр дядя Саша будет только осуждающе покачивать головой, когда пьяный Андрей в очередной раз понесёт мимо него сумку с портвейном или водкой для своих друзей и подружек, или когда домашний мальчик Андрюша в обнимку с пьяной в хлам девахой захочет заскочить в общагу переночевать. Но это будет потом, а сегодня дядя Саша сама неприступность и бдительность.
Парни поднялись на пятый этаж, по дороге пожав руки множеству знакомых и незнакомых Андрею ребят, и пошутив со своими и чужими девчонками. Общага вернулась с учёбы, в общаге начиналась такая таинственная и манящая Андрея вечерняя жизнь, которая плавно переходила в ещё более занимательную ночную.
Саша плечом, руки были заняты покупками, толкнул дверь с номером "516" и компания ввалилась в комнату. Убожество обстановки поразила Андрея. Хотя он тоже жил далеко не в хоромах, но скудность и серость общажных апартаментов его удивила. От входной двери "спальные", так сказать, места отделял чудом не развалившийся платяной шкаф, и здесь в небольшой "передней" парни разделись, с осторожностью водрузив на древнюю вешалку: Саша не по сезону тёплый овчинный полушубок, Олег свою курточку на "рыбьем меху", а Андрей явно ему великоватое демисезонное пальто в клетку. В комнате было всего две кровати, заправленные сиротскими одеялами, да обеденный стол, каким-то непонятным образом попавший на студенческую жилплощадь. На одном из пружинистых убожеств лежала фигура, с головой накрытая мужской шубой из искусственного меха, из-под которой торчали ноги в тренировочных штанах и шерстяных носках разного цвета.
- Фёдор, твою мать! Вставай! Всю "школу" проспал! - Саша пнул кровать с лежащим телом ногой и стал выставлять пиво на стол. Олег и Андрей тоже принялись доставать из своих "дипломатов" холодные бутылки "жигулёвского". Человек на кровати никак не отреагировал, и продолжал делать вид, что спит. Основательный сибирский парень Саша расстелил на столе газету, пакет с тюлькой определил в принесённую из предбанника железную миску, Олег тем временем нарезал хлеб. Пока ребята суетились, Андрей продолжал украдкой осматривать комнату, невольно представляя, как бы он чувствовал себя, если бы тоже жил в общежитии. Обстановка ему явно не нравилась, а мысль о том что здесь можно что-нибудь выучить, во время сессии например, вообще не укладывалась у него в голове. Тем временем всё было готово, Саша и Олег уселись на свободную кровать, а Андрею дали колченогий стул, который отыскался в прихожей - им подпиралась дверка шкафа. Гору грязной посуды, стоявшую на стуле, пришлось переставить на пол.
- Лучше бы картошки пожарили, - из-под шубы показалась лохматая физиономия с всклокоченной бородой. - Жрать охота!
В появившемся человеке Андрей с трудом узнал ещё одного своего согруппника, Федю Дашкова. Тот, как вот сдал с грехом пополам сессию, так и больше не появлялся в институте. Как потом выяснилось, сдача экзаменов и зачётов всегда были для Фёдора стрессом, как сейчас принято говорить. После неимоверных усилий, множества пересдач и боданий с преподавателями Фёдору нужно было обязательно какое-то время на отдых, и он нырял в запой. В данный момент повествования запой уже закончился и был отходняк, со всеми вытекающими.
- Выпей пивка, а картошку чистить ещё надо. Потом, - Саша открыл бутылку и для Феди.
Через некоторое время появились неизменные и даже, как оказалось, положенные при распитии "ящика пива", карты. Андрей карты не любил и от игры отказался, но с удовольствием наблюдал, как резались в "тыщу" остальные парни. Потом пиво закончилось, вся тюлька была съедена, от буханки ржаного осталась только корочка. Дым в комнате стоял коромыслом, хотя курение в помещение каралось строжайшим образом, вплоть до выселения из общежития. Олег ушёл в свою комнату - он сказал, что ему нужно поспать, так как у него вечером свидание. Саша и Фёдор отработанными движениями свернули газету с пробками, окурками, хлебными крошками и останками тюльки, и выкинули в мусорное ведро, а пустые бутылки аккуратно сложили в большую кожаную сумку - их потом можно будет сдать. Андрею ужасно не хотелось домой, но он понимал, что пора и честь знать, а повода остаться он никак не мог найти, как не старался.
- Давайте-ка пойдём в сортир, покурим. А здесь проветрить надо, - пригладив свою старообрядческую бороду, солидно произнёс Фёдор и открыл окно. В комнату ворвался свежий уже почти майский ветерок, и дышать стало гораздо легче. Парни захватили сигареты, спички и вышли в коридор. Пока они шли в туалет из-за дверей комнат, мимо которых они проходили, доносились очень будоражащие воображение Андрея звуки. Хоровое пение под аккомпанемент ненастроенной гитары, хриплый голос Высоцкого с магнитофонной ленты, а ещё тут и там, и это несмотря на то, что этаж был мужским, слышались женские голоса и смех. "1 мая" был только завтра, но общага уже вовсю начинала праздновать.
В такой же убогой, как и всё в этом общежитие, с облупившейся кафельной плиткой на стенах, с ржавыми раковинами, с беспрестанно лившейся водой из сорванных кранов, умывальной комнате никого не было. Парни присели на широкий подоконник и закурили.
- Так это тебя Вета пригласила? - вдруг не с того не сего спросил Саша.
- Какая Вета? - не понял Андрей, всё ещё прислушивающийся к общежитским звукам.
- Ну, Виолетта так себя называет, - пояснил сибиряк, - она тебя позвала праздники отмечать?
- Ааа...Ну да, она, - Андрей только сейчас вспомнил, зачем он подошёл к парням около входа в институт.
- А! Опять Санёк, со своими пионерками будешь праздник справлять?! - Фёдор засмеялся и хлопнул по плечу своего соседа по комнате. - Опять стихи читать будете и лимонад пить!
- А ты к своим колхозницам опять поедешь! Будешь с доярками хвосты коровам крутить! - отмахнулся от него Саша.
- Да уж лучше с доярками самогонку пить и на сеновале валяться, чем с нашими институтками кроссворды разгадывать! - опять неудержимо заржал бородатый Фёдор.
- Не слушай его, - Саша обратился к Андрею, - хорошие девчонки у нас в группе...
- Ага, хорошие! - продолжал смеяться Сашин сосед. - Только вот не дают! Ха-ха!
- А тебе твои доярки так дают, что ты потом в "нквд" бежишь сразу! - сибиряк явно злился.
- А что такое "нквд"? - удивлённо спросил Андрей, под такой аббревиатурой он знал довольно-таки своеобразную организацию из далёкого прошлого.
- Нагорный кожно-венерологический диспансер - вот что это. Федя там завсегдатай, - Саша уже успокоился и лишь чуть насмешливо улыбнувшись, кивнул на Фёдора.
Разговоры о сексе всегда очень интересовали Андрея. Увы, наш герой был девственником (Хотя, почему - "увы"?!). Стать мужчиной ещё в школе по тем временам было делом непростым, и удавалось очень немногим мальчикам. О том чтобы соблазнить и затащить в койку одноклассницу - об этом и не могло быть и речи. Только самые бойкие пацаны могли похвастаться успехами с женщинами, наш герой к этой категории парней ни как не подходил. Да, у него была девочка в школе, но дальше неумелых поцелуев и поспешных ласк дело не заходило. Залезть девочки в трусики было сродни подвигу. И вот став, с грехом пополам, студентом, Андрей решил: "что вот теперь-то...что уж ничего его не остановит!". Поэтому сегодняшнее, неожиданное, но столь желаемое, проникновение в общагу его очень и очень радовало. А потому уходить ему совсем не хотелось.
- А где мы завтра встретимся? - Андрей решил перевести разговор в нужное ему русло.
- Так. Сбор у института, в 7 утра. Сначала же на демонстрацию пойдём. Окунь всё равно за Рекой живёт, так что помитингуем, а потом и к нему. Вина мы уже закупили, так что захвати с собой денег, ну, там если не хватит чего, прикупить. Но вроде всё есть, - обстоятельно доложил Саша, поправляя спадающие с носа очки.
- Прихвати с собой водки, пацан! А то они всякую бурду сладенькую там пьют! - Фёдор продолжал подкалывать своего соседа.
- Да я водку как-то не очень... - Андрей хотел показать, что он на стороне сибиряка.
- Аааа! Ну, тогда тебе там самое и место! - Фёдор хлопнул Андрея по плечу, выбросил окурок в раковину и спрыгнул с подоконника. - Ладно, пойду к парням. Они вроде жрать собирались, может на хвост упаду.
- А ты сам-то где живёшь? - спорил Саша Андрея, после того как Фёдор шаркая несуразными тапочками вышел из умывальной комнаты.
- Я тоже за Рекой, - мальчик прикурил ещё одну сигарету. Курить уже не хотелось, но он старался продлить разговор.
- Как же добираться будешь? Через мост движение, по-моему, в пять перекрывают. Хочешь, оставайся у нас, много мужиков на праздники по домам разъехалось, пристроим тебя где-нибудь.
Андрею очень хотелось остаться, но он представлял, как расстроится мать, и поэтому отказался.
- Да у меня тут недалеко бабушка с тёткой живут. У них и переночую.
- О! Везёт тебе! - Саша загасил сигарету и бросил бычок в специальное ведро, служившее пепельницей. - Слушай, мне тут на телеграф надо, домой позвонить. Пойдем, проводишь меня, поговорим заодно, а?
- Конечно! - Андрей выкинул недокуренную сигарету в ту же "пепельницу", и парни пошли к Саше в комнату.
Когда они уже одетые спускались по широкой общежитской лестнице, то на втором этаже им на встречу попалась девушка из их группы. Плотненькая, в обтягивающих аппетитную попку фирменных джинсах и объемной упругой грудью под лёгкой кофточкой, девочка Лёля стремительно поднималась вверх по лестнице, держа в руках тарелку со столовскими котлетами.
- Уф, Шура! - девчонка чуть не выронила свою ценную ношу, столкнувшись с ребятами. - Чуть закуску из-за тебя не угробила!
- Ааа, "211"-ая уже празднует! - Саша подхватил норовящую выскользнуть из рук девушки тарелку.
- А что нам, красивым бабам! - Лёля стрельнула глазками в сторону Андрея. - Заходите, если выпить есть!
- Нет, у нас дела, - ребята пропустили спешащую сокурсницу.
- Ну, было бы предложено! - Лёля ещё раз улыбнулась парням, и засеменила к двери своей комнаты.
Девочка Лёля сразу же понравилась Андрею (впрочем, ему тогда нравились все девочки!), как только он в первый раз увидал свою группу, но заговорить и познакомится со смешливой кокеткой так и не решился. "Жаль, что её не будет завтра", - подумал Андрей, - "ничего, ещё не вечер!".
До главпочтамта идти было довольно далеко, но Андрея эта незапланированная прогулка обрадовала. После пива и массы выкуренного голова немного гудела, да и язычок слегка заплетался, а перед очами грозной бабушки и её старшей дочери, материной сестры, надо было предстать трезвым. Главная улица города, по которой шли парни, гудела от людских голосов. Многие ещё бегали по магазинам, в поисках чего-нибудь на праздничный стол, в такие дни на прилавках появлялись дефицитные товары и продукты, но, в основном очереди были у дверей винных магазинов. Если уж закусить нечем, так хоть выпить от души. Полным полно людей уже начало отмечать, и требовалась добавка. Хмурые милицейские патрули делали вид, что не замечают сильно выпивших - праздник всё-таки, советский народ гуляет!
Андрей и Саша с заметными усилиями продвигались сквозь весёлую толпу, успевая при этом, оживлённо беседовать друг с другом. За то время, что они шли до телеграфа, Андрей узнал о своих согруппниках гораздо больше, чем за полгода учёбы. Ну, например он узнал, что Саша из далёкого сибирского городка, расположенного на притоке реки Лены, а вот Фёдор родом из маленького городка стоящего на Реке, на которой расположен город, в котором он, Андрей, жил. Что на курсе много парней после службы в Армии, и девчонок после "рабфака", и что вот они, не смотря на то, что учёба им даётся очень нелегко, как раз и хотят, и будут учиться, в отличие от "десятиклассников" как Андрей. Они, "армейцы", уже прошли, какую-никакую школу жизни, и знают, чего хотят. Чего о тех, кто со "школьной скамьи", не скажешь. Про себя Андрей чётко понимал, что в этот институт он попал случайно, поступая под давлением родственников, абы куда. По иронии судьбы, после окончания института Саша останется работать на Реке, только в другом городе, ближе к месту, где Река впадает в Море, а Фёдор уедет в Сибирь, и во время авральных работ на его сухогрузе погибнет, и произойдёт это рядом с местом откуда родом Саша. Неисповедимы пути твои Господи!