Аннотация: Грустная история, основанная на реальных фактах
КОЖАНЫЙ МЕШОЧЕК
Стук в дверь.
Молчание.
Опять стук.
Он закурил сигарету, сделал быструю затяжку, потом еще одну и столь же быстро воткнул горящий уголь в гору окурков, часть которых уже лежала рядом с пепельницей. Не обращая внимания на очередной призыв подойти к двери, рукой стал шарить под кроватью. После недолгих поисков он извлек бутылку, плеснул остатки водки в стакан. И выпил, поморщившись. Наконец встал, сделал два шага до двери, но не устоял на ногах и завалился на пол. В дверь продолжали барабанить.
- Привет! - в проеме показалась девушка. - Опять пьешь?
- Будешь?
- Нет.
- А и нету ничего!
И он захохотал.
- Точно нету? - вдруг, разуверившись в своих словах, спросил он.
- Вставай.
- Я встану, если ты поедешь со мной на море. Вот завтра. На море. Поедешь?
- Я была уже на море. - И она улыбнулась. - Вставай.
- Я вижу себя. Представляешь, я вижу себя. Лежу тут на полу, в грязи - и вижу себя. И тебя тоже... вижу. Наверное, я схожу... с ума схожу.
И он почувствовал, да, скорее почувствовал, потому что глаза его за время всего разговора были закрыты, что в комнату ворвался, раздвинув тяжелые шторы, яркий солнечный свет. А она начала растворяться в этом белом свете, как призрак. А потом он ощутил дуновение ветра. Он понял, что все пространство начинает заполнять запах соленого моря. Необъяснимое чувство тревоги, воплотившееся в дежа вю, охватило его. Когда-то очень давно он видел это солнце и вдыхал этот запах.
- Я вижу тебя, - и он сдернул с шеи шнурок, к которому был подвешен небольшой кожаный мешочек. - Я так и не съездил на море. Обещал тебя свозить, но... Извини.
Он вновь и вновь целовал кожаный мешок.
- Дурачок, - вдруг он услышал ее ласковый голос, - мы скоро там будем. Вместе...
Шла подготовка ко дню рождения. Компания молодых людей и не менее молодых девушек к полудню оглушила своими радостными криками небольшой поселок. Подобного рода поселения и поселками не назовешь: здесь, на окраине города, рядом с ветхими полуразвалившимися хибарами с черными копчеными трубами соседствуют стройные красивые дома различных "шишек". Ребята без труда отыскали базу отдыха, на которой собственно и хотели отпраздновать день рождения одного из друзей, - Игната. База называлась "Сказка". Летом она превращалась в детский лагерь, где беззаботная детвора гоняла мяч, колонной под строгим взглядом воспитателя ходила на обеды, ужины, да, впрочем, сам знаете. Два домика, воспитательский двор, баня, веранда с мангалом - вот, собственно нехитрый набор сооружений, который по-детски гордо нес звание "Сказка". Один из домов, предназначенный, видимо, для детишек младших отрядов, был полностью расписан сюжетами из детских сказок. После деревянного крылечка, шла летняя веранда, а уже из нее любой желающий мог проникнуть в зал-гостиную. В гостиной стояли искусственные березки с цветами в горшочках, заменяющие крону, большой диван, стол. Слева от двери находилось крошечное окошко, - если просунуть голову в него, то голова окажется в малометражной кухне. Окошко это было обрамлено в гостиной рисунком сказочной печки, а само оно превращалось в топку.
В этот одноэтажный сказочный дом и ввалилась компания друзей. Началась подготовка ко дню рождения.
В гостиной ревел, изрыгал вопли, заставляя дрожать дощатый пол, "Бумбокс". Четверо ребят - две девушки и два парня - резали на столе хлеб, аккуратно выкладывали в вазочки огурцы, тонкие ломтики лимонов и апельсинов. То и дело в гостиную с легкого мороза только что начавшейся зимы вбегали то парень, то девушка, а то и целая компания:
- Игна-а-а-а-т, дай пива...
- Игна-а-а-ат, ну долго еще ждать? Три часа уже тут торчим... Ну, Игнат!
Но Игнат либо молчал, либо бросал короткое "подождите". Часть компании ушла играть в футбол, другая под надзором лагерного сторожа пошла разжигать костер.
Игнат же направился на кухню - там его ждали ведро с мясом для шашлыка и шампура. Но работа не спорилась: то и дело в кухню забегала то девушка с поцелуями и объятьями, то парень с вопросом, где взять дрова, куда подевался нож и в каком месте Игнат спрятал пиво.
Но вот на яркий от отблеска костра снег начали падать черные угольки дров. Около мангала было жарко, но озябшим ребятам черный дымок, яркие угли и запах шипящего мяса казались лучшим вознаграждением за долгое ожидание застолья. Такие минуты кажутся волшебными, они воротят время вспять, намекают на детское ощущение праздника. Ребята рассказывали друг другу истории из серии "а помнишь...", вспоминали общих знакомых, дурачились, а иногда, не в силах больше ждать, отрывали от горячего подрумянившегося мяса маленькие кусочки и с довольным лицом быстро забрасывали их в рот.
Кругом царило такое веселье, что прохожий, стоя за высоким забором, мог подумать, что в лагерь заселилась толпа пятнадцатилетних озорных мальчуганов, а не компания молодых людей, средний возраст которых перевалил за двадцать.
Но если бы хоть один из этих двадцати человек знал, что произойдет утром следующего дня, то все его озорство улетучилось, как дым.
Шашлыки сготовились, и вся гурьба двинула в домик. В гостиной стол был уже накрыт: горячее мясо, салаты, бутерброды и различные закуски заставляли проголодавшуюся компанию глотать слюни.
- Вот так бы давно! - сказал один из парней, и голос его тут же был заглушен радостным гулом - это Игнат принес бутылки со всевозможными жидкостями различного градусного достоинства.
Алкоголь разогрел молодую кровь, в животе ощущалась приятная тяжесть. Ребята то и дело поднимали бокалы, произносили тосты, выпивали и закусывали. Им доставляло удовольствие осознавать, что они, совсем как взрослые, имеют право за накрытым столом произносить речи, а потом под одобрительные крики чокаться с друзьями. Уже скоро картина действия в голове молодых людей превратилась в неверно собранный пазл. В головах все шумело и гудело, тело требовало движения, а в глазах мелькали яркие эпизоды, почему-то выпадающие из общей логики событий. Теперь каждый мог идентифицировать себя в толпе, но без толпы уже себя не представлял.
Двое молодых людей, парень и девушка, вышли покурить на крылечко.
- Слушай, а ты был на море? - спросила она.
- Был. Но один раз. Да и то в детстве. А почему ты спросила?
-Да так. А я ни разу не была. А представь: сейчас бы всей толпой - и на море... - девушка сделала глубокую затяжку. - Представляешь, теплая ночь, где-то вдали остался город, а ты плывешь по лунной дорожке...
Парень и девушка замолчали. Он попытался заглянуть ей в глаза, но она смотрела куда-то вниз - на снег, и вдруг неуверенно спросила:
- А ты боишься умереть?
- Ты начинаешь пугать меня: то лунная дорожка, то смерть...
Опять наступило молчание.
- А знаешь, - почти шепотом сказала она, - я хотела бы, чтоб меня, когда я умру, не закапывали в землю. Я хочу... Я хочу, чтоб меня кремировали, а прах развеяли на море. Обязательно на Черном море, - и она, резко подняв голову, посмотрела ему в глаза.
- Почему именно на Черном? - он, улыбнувшись, дал понять, что она говорит что-то не то.
- Не знаю. Просто я так хочу.
Они докурили, но в компанию им не хотелось возвращаться.
- Ты мне нравишься, - вдруг выпалил он.
- Ага, некрасивых женщин не бывает... - и девушка рассмеялась.
- Дура.
- Сам дурак. Смотри, - она показала пальцем в темноту.
Он повернул голову, и тут же ему в лицо прилетел снежок.
В гостиную они вернулись красные, снежные и довольные. За столом сидело человек пять.
- А где остальные?
- Напились уже. Спят...
Он нашел ее руку:
- Пойдем?
Она утвердительно кивнула. Он знал, как должно все быть. Но решил повременить. Позже, не знаю почему, но позже, думал он. Парень нашел небольшую комнату с двумя кроватями, стоящими параллельно друг другу.
И два часа они разговаривали о всяких пустяках, и только лунный свет, бьющий из окна, разделял их кровати. И уснули они с улыбкой на губах.
- Пожар! Пожар!
Он думал, что крики ему снятся. Сначала они были где-то внутри сна, расплывчатые и неясные, но постепенно приближались, становясь все громче и яснее. Это всего лишь сон, думал он. Но тут он почувствовал, что его толкают. Перед ним стояла она, облаченная в ту же самую футболку, которую одела перед сном. Но лицо ее он не видел, видел только слезившиеся мутные глаза. Она будто бы растворялась в пространстве, очертания ее фигуры, волос размывались серым дымом. И только тогда до него дошел запах гари, и только тогда он увидел, что комнату заполнил дым.
- Всем на улицу! - прозвучал чей-то голос за окном.
Он взял ее за руку. Потом открыл дверь. Они смогли сделать только два шага по коридору - глаза разъедал густой дым, воздух накалился и обжигал дыхательные пути. Дальше идти было бессмысленно. Деревянный дом вспыхнул, как спичка.
- Мы умрем! - в отчаянии крикнула она.
- Не бойся, г-г-главное не бойся, мы не умрем, - он затащил ее обратно в комнату. Окно! Он вскочил на панцерную сетку кровати и ногой выбил оконное стекло.
Перед домиком собралась вся компания. Никто не успел спасти верхнюю одежду, поэтому все двадцать человек оказались полураздетыми: кто в одних подштанниках, кто в футболке, кто и вовсе в одних трусах. Девушки рыдали. Остальные, дрожа всем телом, наблюдали, как языки пламени начали лизать крышу. В небо полетели осколки шифера
Он пересчитал всех друзей. Стоп. Одного не хватает. Не хва-та-ет-од-но-го. Игнат!!! Где Игнат?!
- Где Игнат? - он кричал с такой силой, на которую были способные его голосовые связки. - Где Игнат?
Но друг не отзывался. Игнат там. Впервые с того момента, как начался пожар, он отпустил ее руку. Я за ним, сказал он, в последний раз взглянув в ее глаза. И побежал. Побежал к тому окну, из которого выпрыгнул две минуты назад. В доме сработала противопожарная система, но слабые струйки уже не способны были бороться с огнем. Перед тем, как залезть в окно, он промочил футболку под водостоком, потом сделал два глубоких вздоха, задержал дыхание и вошел в дым. Он легко нашел дверь, ведущую в коридор, потом на ощупь стал пробираться по направлению в гостиную. То и дело он кричал Игната. Прошла минута. Никто не отзывался. Его глаза застилали слезы, едкий дым будто царапал слизистую оболочку глаза. Воздуха уже явно не хватало. Все, теперь только назад, думал он, дальше продвигаться нельзя. Он лихорадочно начал набирать номер игнатовского мобильного. Совсем рядом, за стеной, он услышал трель телефона. Он там! Друг лежал без сознания. Угарный газ, как подлый враг, обезоружил спящего противника. Он закрыл лицо Игната своей мокрой футболкой, затем подтащил его к окну, ногой разбил стекло и громко крикнул:
- Сюда! Мы здесь! Быстрее! Сюда!
К окну подбежали друзья и помогли стащить Игната с подоконника на землю. Через пять минут подъехала карета скорой помощи и вскоре увезла Игната в больницу. Компания, проводив друга, забилась в сторожку. К этому моменту обрушилась крыша горящего дома.
Его трясло от холода. Или от пережитого страха. Кто-то из друзей пожертвовал кофту. Но дрожь не унималась. Неожиданно защемило сердце.
- Мне плохо, вызовите скорую, - сказал он.
Его увезли в больницу. Врач, в пожелтевшем халате, поставил диагноз "острая сердечная недостаточность". Засыпая, он вспомнил о ней. Как он мог про нее забыть? Как она? Перед глазами мелькали горящий дом, ее воспаленные глаза и лежащий без сознания Игнат.
Он сидел на кровати в комнате студенческого общежития. С момента пожара прошло шесть недель. Он пил, пил уже сорок дней.
С неделю после того дня, как ее похоронили.
Каждые полчаса, прикурив сигарету, он брал мобильный и читал смс. Которое ему написали друзья на следующий день после того, как его привезли в больницу. "У Игната все хорошо. Но она умерла, побежала за тобой, когда ты спасал Игната. Завтра похороны. У тебя как?".
Как он узнал позже, она ждала его две минуты. Потом, никому ничего не сказав, бросилась к окну. Ее придавило обрушившейся балкой.
Через неделю после похорон его выписали из больницы. И он поехал туда, где чуть не погиб сам и где сделала последний вздох та, которую он любил. Он долго стоял перед пепелищем. Непрерывно курил. Потом подошел к тому месту, где нашли ее, собрал в кулак горсть пепла и аккуратно высыпал его в небольшой кожаный мешок. "Ты будешь на море. Обязательно на Черном море. Там тебя ждет лунная дорожка".
После он много пил, не обращая ни на кого внимания. Его бездыханное тело нашли вечером. В руке лежал небольшой кожаный мешок с пеплом.