(В опис. исп. сл., бай. и ист., а также лич. пер. авт. Все совп. - случайны!)
З А П И С К И НА ЛА П Я Т Ы Х
"Скука - это когда рядом нет людей, которые тебе нужны".
АНТУАН
Антуан Шарль Луи Лассаль - французский кавалерийский командир и дивизионный генерал периода наполеоновских войн, метко подмечал, закручивая ус, что: "Если гусар дожил до 30 лет - это дерьмо, а не гусар!". Сам Лассаль, был убит в 34 года, сраженный пулей в голову.
В Авиации, судьбинушка часто привязана, к некому невозможному и фатальному совпадению, которое "не может случиться по определению", но - случается... Хотя, в 90% (признаемся) это присутствие вопиющего раздолбайства, либо пушистого пофигизма. А за раздолбайством, неотступно следует обязательный здесь "дремучий случай", вся эта метафизика, и как итог - разного рода материальный ущерб.
Авиация - случайная дочерь технического прогресса! И как, всякая женская особь она внезапна и противоречива. С одной стороны, Авиация ветреная молодайка, завлекающая своими чарами очередного кавалера. Она брызжет иронией, морщит носик, подмигивает и манит: "Ну, что, касатик - рванём?!" При этом не обязательно дело доходит до интима. Во всяком случае, в первом акте.
С другой - это женщина с прошлым. С могучим бюстом и крепким, дебелым запястьем. "Мать-героиня" с кучей детей-даунов, и всегда полным подолом кренделей. И кренделя эти, непременно должны дойти до адресата. А, иначе - как ещё учить неразумных детей своих. Как пояснить им, раз и навсегда? Дети лезут ей за шиворот и суют пальцы, куда не попадая, забывая о нужной опаске. Дети озорничают, а иногда и умышленно плюют на важные материнские запреты. Приходится бить по пальчонкам...
Случилось, как-то - авиационной пушке заклинить. Тащить самолёт на площадку разряжания, когда и так хлопот хватает - не стали, а после полётов, понятно, никому не охота. Решили так: "завтра - день предварительной, вот пусть спецы и разберутся". Чуть, что - к ним шли за утешением.
И на следующий день, начальник группы вооружения ст. л-т Геннадий, неспешно направился к самолёту. Механик, услужливо поставил ему стульчик напротив и создал необходимый комфорт. А Гена, примостив свой зад на этот стульчик, стал прилежно контролировать процесс - жуя бутерброд, попутно руководя устранением неисправности.
"Скажи мне, как тебя зовут, и я скажу, кто ты" - говаривали древние, увязывая имя носителя с причудами судьбы. И Гена тоже, всегда полагал, что "гений" - слово однокоренное или наверняка, близкое. И никогда не сомневался в обратном. Идея витала в воздухе, а утро звало героев.
- Ну что, кудрявый - сказал Геннадий механику, хотя механик был лыс как кегля, - давай починять! А, ну-ка, мазута... открой для начала - "каркас научных теорий"! Да, трахни хорошенько... по Фэн-шую...
Механик снял обтекатель пушки и, выполняя рекомендации начальника со всей дури долбанул кувалдой по коробке, как учили. От такого лилейного обращения перекошенный снаряд встал в канал, а взведённый ранее ударник - выполнил свою миссию. И пушка выстрелила! А механик изумленно икнул, став похожим на картину с фруктами. Функционально "икота" необъяснима как физическое явление и может быть вызвана переохлаждением, либо торопливой едой... Но, в срезе военного понимания, удивленно-одиночная икота - верный признак отсроченного акта. С неизбежным привлечением начальства и разными пикантными "эпизодэ".
Снаряд из пушки попадает в переднюю стойку шасси, рикошетит с визгом, и "целит" прямо в лоб старшего лейтенанта. А лейтенант, посерев, тут же валится со стула - прекратив генерировать идеи и нужные ферменты. Вы, наверное, подумали, что все? Привет, Геннадий? А, вот и нет! Лоб, у офицера с выслугой, самое прочное место. Чтобы ни твердили нам, остеология и профессор Герасимов. Лоб, у офицера с выслугой - броня и первая линия обороны.
И через некоторое время, Гена со свежим выговором и лиловым "рогом на фасаде", продолжил руководить группой авиационного вооружения. Оставаясь единственным выжившим, после попадания бронебойного снаряда в лоб. И книга рекордов Гиннеса, об этом не знает.
В русско-турецкую, Александр Васильевич Суворов любил повторять: "Пуля - дура, а шпик - молодец!".
Группа курсантов Киевского ВВАИАУ на учебном аэродроме газовала Ми-8. Техник-инструктор, позабыв о "мамулиных кренделях" не законтрил рычаг шага-газа. А сам винтокрылый агрегат, и вовсе - забыли отшвартовать. В процессе обучения, рассказывая курсантам о том, как: "пилот своими органами, делает всё из кабины" - инструктор наглядно установил режим "максимал", а не выявленный протонаукой "долб--б" - из числа обучаемых, незаметно для всех потянул ручку. И аппарат начал взлетать! Порывами ветра машину стало сносить в сторону стоянки Ан-12. На стоянке, в тот момент находились обычные люди и, видя, что выделывая опасные "зигзуги" к ним движется стрекочущая машина, все бросились искать убежище. Началась легкая паника. "Спасите-помогите" - пробовали кричать все, но вертолёт приближался.
Тем временем, общими усилиями инструктора и всего личного состава находящегося на борту, машину попытались принудить к посадке. Но, так как, к земле они шли "хвостом вверх" и изменить это шаловливое положение с помощью известных морфем не удавалось, а внутри уже вовсю витали запахи половых секретов, "техник - инструктор" дал команду отчаяния - "Все в хвост!".
Вся толпа послушно ломанувшись изменила центровку и, круша заднюю балку, вертолет упал и загорелся...
К удивлению, в этот раз пронесло. Главным пострадавшим оказался все тот же инструктор, когда выбивая искореженную створку люка своей нежной пяткой - сломал её (ПЯТКУ), в остальном оставаясь невредимым как Ахилл. А одного случайного свидетеля, "зацепило" куском хвостового винта. Событие прошло в шифровках, и было счастливо забыто, а "бурсаки" - продолжили учёбу.
НАКАЗАНИЙ В АРМИИ, МНОГО
Наказаний в армии много. Нет, конечно, шпицрутенов... Всё это в прошлом. Командир наш, указал как-то в сердцах - Нач.вещу в заявке: "шпицрутенов 30 шт". Так тот, привёз упаковку черных сатиновых трусов, с клеймом Министерства обороны.
Может, потому и нет...
А вообще, здесь такой разлет командирской фантазии, что и не перечислить. Но, когда командиру некогда, или наоборот - сошла на него благодать, и он не желает, скажем, обижать всякую тварь как Будда - методы воздействия проще. Вот допустим, "залетел" какой эскадрильский с бессрочной пьянкой. "Бессрочной" - значит, сгинул офицер на несколько дней вместе с биркой от противогаза. И это, неправильно совершенно с точки зрения годовой аттестации. Потому, что - п р е д у п р е ж д а т ь н а д о! А по-военному: ставить в известность.
Были "фрукты" из тех.состава, чего уж... Приходит такой к командиру, и с порога заявляет: "Луна, взошла!", а после, замирает как Рикки-Тикки-Тави в норе у Нагайны. Умный командир знает своих до косточки. Умный командир, не кричит сразу: "ай, ай, ай!", и - "да, что вы себя позволяете?!", или - "доколе!". А спрашивает, глядя в глаза. Прям в бельмы, прям в канатики зрительные и вглубь... а, после - в "перекидной" на столе:
- Сколько?
- Пять, - говорит военный, примеряя чего-то на пальцах.
- Значит, так! - подытоживает строго Командир, - Через пять дней, как роза! Свободен.
А, по-че-му! А? Почему, я Вас спрашиваю? Да потому, что - "руки золотые", и "где такого возьмёшь"! Потому, что - "высокого класса спец, и безотказный". Хотя и слегка запойный. Наш, обычно говорил: "Я - не пьющий, я ранимый".
А ранимого, запросто можно обидеть и даже - убить, неосторожной правдой в лоб. Особенно в полнолуние...
И, через пять дней, стоит товариСч в строю - свеж, как "роза Мирабель". Так же строен и так же красив! Выбрит дважды и пахнет словно цитрус "О'Женом". Это и значит: "поставить в известность". А предупреждён - значит вооружен! И как замечал, наш пехотный замполит, еще в училище, прививая "юнкерам" нужную армейскую обязательность:
"Уж, если так бабу приспичило, ну, что - сбегай... Ну, переспи. Но, не забывай, что у тебя командир роты есть".
А, тут...
Комполка, вызывает бражника к себе и говорит, багровея кадыком и ноздрями:
"Заходите, заходите - я возьму Вас за срамное. Я, Вас - товарищ офицер, заставлю службу любить! Уж, поверье... Я, Вас с "гопкомпанией" - опрокину сегодня, как титанов в Тартар. А товарищей ваших, фляжников, оскоплю перед строем "Уставом гарнизонной службы"! И пускай меня, осудит трибунал военный... Я, в этих долбанных Вооруженных силах, с той поры - когда Вы, еще сисю свою безутешную сосали. А Венера Милосская - с руками была...
Поэтому, не потерплю!
И я, Вас, однозначно, в такую клоаку определю - мама, ваша разрыдается!"
И, уж - будьте покойны! Обязательно определит. В каждом гарнизоне найдется хотя бы одна, порядочная клоака. Без клоаки, как в гарнизоне?
У нас, вот - такая была. Комната дежурного по полку, смежная со старой казармой. В одна тысяча девятисотом году, в аккурат, перед буржуазной революцией в Персии - в ней, порвало канализацию. И все продукты жизнедеятельности рядового и сержантского состава - без ранжирования, стекали куда-то вниз.
Я, не знаю - может, в карстовую пещеру или природную пропасть в доломит? Совершенно её не переполняя. Может, все это время, под казармой таилась карстовая пещера величиной в красавец Байкал, что в республике Бурятия! И никто, о ней не ведал...
Короче - все продукты жизнедеятельности стекали, туда распределяясь, и множились, а "точка бифуркации" находилась точнехонько под комнатой дежурного. А дежурному, нужно было сидеть в этой комнате, сутки. Т.е. - с "шести до шести". Или, до "восемнадцати". Поэтому всякий дежурный, отвечая на бесконечные звонки и помечая в рабочей тетради задачи на завтра, непременно оставлял в этой тетради какую-никакую, малую поэтическую строку: "Светит ясная луна, наша жизнь полна говна", или: "Из теплых стран вернулись божьи пташки, весна идёт и жизнь идет... привет, какашки!". И густо обводил все, ручкой.
Из тетради этой, при желании, можно было сделать альманах "Буколика", а затем издать в назидание - малым тиражом. За время дежурства офицер так пропитывался "продуктами", что возвращаясь, домой в общественном транспорте, невольно вызывал восхищенные взгляды гражданских. Те, гадали: "Уж, не создали, секретные военные умы - новые ассенизаторные войска. На манер трубопроводных?". И внимательно вглядывались в петлицы ожидая увидеть там, лавр и лихо скрещенные "катяхи".
Понятно, в дежурку никто не хотел.
Или - на севере, в подобную "дежурку" (правда, уже без отдушки), заступали просто на неопределённый срок. Налетевшая пурга заносила все пути и подходы, и дежурный с горсткой солдат оставался на боевом посту - один, как "Начальник Чукотки". Собирая тут и там, редкие чинарики. Мой товарищ, отбыл так, свое суровое дисциплинарное "взыскание" ровно 6 полярных дней и ночей, не считая полдников. И когда с бойцами, они уже скурили все иголки с кактуса Начальника штаба, а затем, принялись варить портупею - выбирая филейные места, к ним пробилась сквозь снега ГТСка. Привезя тушенку и курево. А пурга, дула дальше - месяц... И смеялась, подвывая, и ухала.
За это время, местные крысы сожрали у нас "высотку" - напрочь выев всю кож. галантерею, из костюмов и ЗШ. Оставляя от ларингов лишь, микрофоны с проводкой и стальную, крашеную кнопочку. Даже, невкусные кислородные маски были выскоблены "серыми" изнутри. И хотя, в Китае, крыса привычно связывалась с процветанием, полк - на время, остался сирым и босым.
Наказаний в армии, много...
СЕЙФ
В одном истребительном был Нач по ИАС - Геннадий Михайлович. Для своих, Гена.
Гена, был грамотным высококлассным спецом и требовал того же, от подчиненных. И когда, разъяснял им свои предпочтения - собирая ИТС в классе, то обычно не поспевал за всякими лингвистическими банальностями. И мог, сказать резко:
"Да, закройте уже свое сопло, ради Бога! Что там, за шевеление в заднем проходе? Суккубы... Кто, полазил своими пальца́ми в "двадцатке"? Молчите? Говорить, здесь может только - офигенно Генный инженер!"
Сам же Гена был скромен и опрятен, а когда стригся у полкового цирюльника в избранный банно-прачечный, оставлял на своей умной голове такую щеть, что если бы вошь встала на цыпочки виднелась её улыбка. Про летный состав, Гена говорил ласково: "Две кабины, две турбины, два крыла и два киля - две дубины у руля!"
За то и любили.
После очередной летной смены, просигналив ракетой в ночь, к Гене, в кабинет заглянули "ходоки" - за какавой. На дворе стояла типичная сибирская погода с "минусом и хиусом" и поэтому, тех.состав, проводив летный - по "тёплым люлям", резонно захотел уравнять эту кастовую несправедливость. В авиации у тех.состава, такая чаша: прибывать на аэродром первым, а покидать последним. И чаша эта, не должна быть пуста...
Гена был "не в настроении" и на робкую просьбу делегата, ответил крепкой волосатой фигой - поднеся ее непосредственно к чутким ноздрям ходатая. А пара банок с "антифризом", была упрятана в железный сейф и надежно закрыта на английский замок. Народ загрустил.
Дальше, прыгнув в свой "бобик" Гена скомандовал водителю - "Ехай!", и убыл в ночь, предположительно в полк. А, суккубы - окружили сейф плотной стеной, горя глазами. После безуспешных попыток подобрать форму отмычки и обмануть секрет, была создана группа "мозгового штурма", на манер Манхэттенской. Группа покумекав, предложила несколько возможных решений, но все они были отвергнуты из-за технической сложности, и возможной порчи Гениного имущества, что - приравнивалось к самосожжению. Гена, только вскрыл свой сейф слоем "молотковой" краски и карал любую, случайную муху, гибельным ударом в плоть за невинную дефекацию. Время шло, а ответа не приходило. Весь технический гений, блекнул пред надежностью хранилища. Когда, вдруг зашедший согреться снаружи - Стар.тех, не предложил гениального по своей красоте и простоте, решения. Сейф был отстыкован и совместными усилиями (сейф был довольно тяжёлым), перемещен на пару вечных армейских табуретов. Если мне не изменяет память, табурет, в те времена в армии, выдавался на 25 лет и потому - изготавливался из особого "слоновьего дерева". С характерным декором раннего классицизма, прочной, добротной "ногой" и скругленной прорезью в сиденье - для аэрации. И если, я думаю, возникнет глобальная катастрофа, ядерная война, или - любой завалящий катаклизм, то уцелевшие поколения наверняка найдут на раскопках былых миров, крепкий армейский табурет. А последний художник, вдохновленный этим - незыблемым, тут же запечатлит табурет на своем полотне. Назвав картину как-нибудь, так: "Учение Маркса верно", или - "Вот вам, суки!".
Порожнее ведро звякнув, заняло своё место в немудреной схеме и, склонив сейф на один угол, группа выцедила весь спирт без остатка, слегка подкрасив его "Гениными идеями". А сейф - вернули на место.
Как отреагировал после, Гена на утрату - промолчим... Вот, не будем, сегодня - о, грустном. "Пусть дымкою покроются невзгоды"!
МОНЧА
Указ Петра I "О достоинстве гостевом на ассамблеях и корпоративных пьянках":
В Мончегорске, к соседям садятся Су-24. Рулёжка, с полосы проходит через стоянку нашего дежурного звена. Мы стоим на воздухе, теребя помочи штанов - чешем пузо... Лето, теплынь, мошкара и монча. Наблюдаем, как "сухари" приземлившись, по-очереди рулят мимо нас. Монча - по саамски "красота", а заполярный Мончегорск, соответственно - "краса-город".
Су-24, очень интересный самолёт. Если человека со стороны, посадить в его кабину и закрыв затем надежно, заставить сосчитать, к примеру - только табло и лампочки, то с большой вероятностью, человек этот, получит перегрузку правой доли головы, отвечающую за анализ. И не сможет больше анализировать никогда, а станет ежедневно исполнять пассажи альтом или, мять из рисовой бумаги оригами. А, ещё - рыдать всякий раз в Новый год, глянув на гирлянду. Такой, вот самолёт...
Вдруг, один - останавливается на нашей стоянке не выключаясь. "Пуфф" - открываются фонари, штурман покидает борт, словно чёрт его куснул, и бегом на ходу расстегивая комбез, орошает грунт, рисуя арабески. Вопия при этом, редким птицам. Ну, что обычно "вопиют" в таких случаях?!
- ....ляяяяяя!
Вернуться назад, в кабину "зверя", после - проблематично... Наши техники подставили ему стремянку, и борт покатился дальше.
Позже выяснилось - местный пилотяга прознав о манёвре "сухарей", упросил экипаж привезти ему, какое-то уникальное и нежно любимое пиво. Парни, решили порадовать друга, и набрали полно гостинцев, разместив всё и вся в тесной кабине. По заданию, "сушка" должна была лететь низенько, но вдруг - изменили эшелон. И бутылки, стали самостоятельно вскрываться смешно "цыкая" и выпускать продукт солодового сусла непосредственно в "кабинет"! А продукт, ясное дело, было жалко... Чтоб, добро не пропадало и не наделало чего - штурман, борясь за живучесть машины, приступил к его употреблению. Конечно, предложив сперва командиру. Но, командир, оценив ситуацию - отказался, и штурману пришлось брать эту долю на себя, удерживая тару коленями.
Пиво, прошло сверху вниз как кинжал, ища дырочку. А в истребительной авиации, с этим - п р о б л е м а! И существует правило: "либо, оставь на земле, либо - вози с собой". И как гласит закон классической логики: третьего не дано, а Сократ - смертен. А на "сушке", к тому же - нуль интима и сидишь как в пионерлагере... Вот, штурман и пострадал. Хорошо, без конфуза.
93-й. Возвращается Ан-12 с востока. Посадка в Уфе на дозаправку, далее в район Киева. Перелет длинный, сами понимаете. Все жмутся - ожидая посадки, и мокреют глазами. Благополучно сели и зарулили, и тут - "оп-паа"... только, один гражданский перрон! Ну, наших-то военных, такие мелочи никогда не смущали. Привычка. Зашли значит, с другой стороны, встали под стойку, и давай всем экипажем изливать электролиты. У каждого - умиление на лице, а у кого-то и безмолвные слёзы. То самое, неповторимое мгновение - слезы тихой радости. А вы, попробуйте: из Иркутска да на Запад, пересекая все часовые пояса. Попробуйте, пересекать - ни разу не "переСекая".
Бытовало мнение:
*самолет без туалета - корабль;
*самолет с туалетом - воздушное судно.
А какие сложности, с этим - у вертолетчиков? Открывают дверь и поливают одуваны! Не за то волка бьют, что он сер...
И тут, по громкоговорителю - на весь аэропорт: "Товарищи, военные летчики! Туалет находится в здании аэровокзала. Повторяю. Товарищи, военные летчики...".
МЫЛЛЕНИУМ
Это раньше, керосина было - океан Тихий. А, теперь - Арал... или "орал"? И когда, народ интересуется "подлетнем?", командир хмуро констатирует: "Так, орал!". За воротами части проклюнулись нулевые, и такой "орал" - куда не глянь, что невольно опасаешься за связки.
По научному - "мыллениум".
Птицы наши стоят - уснув, рядом стоит, уснув - техника, и народ вокруг спит, стараясь поменьше бодрствовать. Во сне, всё легче переносится.
Все бросились зарабатывать деньги. А, птицам деньги не нужны! Или, деньгам - птицы? Х.з. Когда, нас "будят" (проверить, не упокоились?), то потом - как-то неудобно. И хотя, всегда можно сослаться на верную военную рекурсию (Приказ N 1. Начальник всегда прав. Приказ N 2. Если начальник не прав, смотри Приказ N 1), приходится занимать личный состав любым немудреным досугом. То, есть? Правильно, стрельбой! Патронов у нас до едрени-фени. Потому как, все: "трейдера", "менагеры" и "брокёры", и иные нематоды свободного рынка, не придумали пока - "кому, продать это барахло?". Да и хлопотно...
А керосин или бензин, придумали! Есть ещё дем.интеллигенция, но она только сбросила ярмо, и потому - примеряет галстуки. Шея высвободилась, а галстуков много. Рынок! Творческой интеллигенции без ярма - никак. Без него, ничего: "не спасается", "не творится" и "не филится"...
Смутные догадки бередят ее душу. Видели, картину Васнецова "Аленушка"? Вот. Это - интеллигенция без ярма.
В этом плане, нам легче всех. Мы "играем на курсах" исключительно от ноля до ста восьмидесяти, а галстук у нас, пугающие один - засаленный и зеленый. Все наши активы: вареное яйцо, шайба масла и смешная рыба "путассу".
Со-сранья, всех везут на стрельбище. Старшина, бродит у мишеней и, помечая мелком пробоины, говорит бойцам поясняя:
"Не тот удал - кто пальнул, а тот удал - кто попал! Вот, взгляните на мишень рядового Купченко: тут дырка, тут дырка... Приятно посмотреть, понимаешь, как на красивую девку!".
И смотрит - женатыми глазами.
Вместе с нами увязались две молоденькие официантки. Себя показать, ну и - пострелять из "ПэЭМа"! Патронов то у нас, до едрени-фени и нужно ловить момент. Прапор, вынимая из вещ. мешка коробочки, снаряжает одной магазин, задорно комментируя:
- Валентинааа! Аккуратней с целкостью!
Валентина, сдувает со лба упавшую прядь и, приняв пистолет, огрызается:
- Вы, Василий Васильевич, за женой своей приглядывайте...
Супруга, Василь Василича трудится на складе. Усатая националка - Роза Ахматовна. За богатую поросль на верхней губе, все за глаза, зовут ее Розой Мохнатовной. Роза, серьёзная женщина, ежегодно бьющаяся над неразрешимой пока задачей: превращение круга в равновеликий квадрат. Но, на складе - так много соблазнов! Роза, очень любит, консервированные персики и иногда общаясь с посетителями, мусолит щербатую кость за щекой. От этого, румяная щечка её, приобретает характерный флюс, которым она изредка одаривает Василь Василича. Тот, случается, приходит "на бровях" и его концепция бытия в такой момент, не соответствует Розиной.
Валентина занимает место на рубеже, и тычет вороненым стволом в сторону мишеней.
- В какую, стрелять? - кокетливо интересуется она, фигурно обернувшись вполоборота. Наблюдатели, как драже рассыпаются по сторонам - пугаясь, дула "макара", а прапор, прижав мешок к пузу, поучает:
- Ну, что ты вертишься, как вша на гребешке? У тебя в руках боевое оружие! "ПэЭм" - пистолет Макарова, калибр 9мм. И незачем размахивать им, словно гениталией на ветру. Изготовиться. Огонь - по правой!
Валентина разворачивается к мишеням и, зажмурившись, жмёт на курок. Но, ПэЭм - молчит. Девушка открывает глаза и, обернувшись, кричит сообщая:
- Он, не работает!
Все, опять падают наземь, а Валентина слегка подправив направление, пытается объяснить это, прапору. В тот момент - пистолет стреляет! Василь Василич успевает только скукожиться, став похожим на прошлогодний чернослив. Пуля, выпрыгнув из ствола, злой осой жалит прапора в пузо, и тот, валится на бок, так и не напомнив девице про "гениталий". Остальные, ползут к официантке как собаки Карацупы, крича из нагретой солнцем травы: "Валя. Валечка! Валюнь... О-пус-ти пистолет!".
Кое-как Валентину разоружают, а после несутся к прапору. Прапор, хотя и подает признаки жизни, но выглядит, словно Винни Пух упавший с дуба. Его осторожно осматривают. Но, Василь Василичу везёт! Говорят - "везёт дуракам и пьяницам" и тут, Василь Василич, законно занимает все призовые места. Пуля попадает прапору в вещ. мешок и вязнет где-то внутри, растратив свою убойную силу.
После окончания стрельб, отпоив Валентину водичкой и вернув прапора к жизни, все собираются на базу. Сидя в кабине армейского "Урала", Василь Василич бормочет, нежно трогая себя за все места: "А, могла ведь, зараза - и ниже!".
Из динамиков радиоприёмника догоняя новостную волну, звучит голос диктора:
"В ходе инвестиционных конкурсов, чековых и денежных аукционов были приватизированы судостроительный завод "Красное Сормово", делавший подводные лодки, Московский вертолетный завод имени Миля и ..."
Мы, "кимарим" по дороге домой, подпрыгивая на ухабах.
"На УраЛах возят лес и офицеров ВВС".
На дворе - миллениум.
ГАНДИ
Уж не знаю как сейчас, а раньше уйти из рядов - доблестных вооруженных, было очень сложно... "Рубль вход, два - выход".
Нет. Существовал, конечно, один проверенный метод - "ногами вперед", но у человека ведь бывают разные иные планы на будущее. И если он, принял внезапно положение "соскока", то после - уже никаких планов не предвидится. А, хочется!
Когда офицеру вдруг: "занемогло", "припекло", или "обрыдло", он поначалу глупо верит в чудеса, и пишет всякие рапо́рты - Оле Лукое. "Прошу, Вас...", и "Настоящим, сообщаю...", и наконец - "Мамой, клянусь". Но, все рапо́рты (как и рапорта), в лучшем случае, кладутся на стол Замполита. А замполиту это: "Хлеб наш насущный".
Тут-то, и начинается его работа. Замполит, вызывает ренегата к себе - "на ковер" и, наполнив зеницы божьей росою, интересуется:
- А, что Вам, собственно, не нравится? Пишите рапорт!
- Так, я ж - написал?! - шалеет от такой постановки вопроса, жертва.
- Будем, воспитывать - говорит Замполит и смотрит на портрет Махатмы Ганди.
- Я, семью редко вижу - начинает жалиться военный, давя на "святое". И, вообще... - пробует он запрещенный прием, - я, за этим самолётом, не успеваю!
- Погодите, - говорит Замполит, - а как, все? Как ВСЕ?! Ганди, например. Специфика летной работы предъявляет суровые требования... И у истребителя, в небе - помощников нет! Один, как "многорукий Шива", понимаешь - говорит Замполит, вновь вглядываясь в фото, - вот и получается, что летчик одной рукой пилотирует самолет, а другой вспоминает, что у него дома - жена и дети... А если, Вам, что-то не нравится - пишите рапорт!!!
- Так, я ж - написал, - чуть не плачет, военный.
- Гляньте по сторонам! Гляньте, гляньте... Люди кругом, службу служат и полеты летают. А, вы - мямлите мне, что-то невнятное. Идите, - говорит Замполит, - идите, и подумайте. И завтра не приходите... и, послезавтра тоже. У меня от Вас, голова - как у статуи острова Пасхи.
Вот потому, единственная лазейка лет. состава расторгнуть этот брак - списание. И тут уж, кто на что горазд...
Не помню, в каком полку и тем более "годе", один пилот - безуспешно пытавшийся покинуть ряды ВВС, стал бумажки собирать. То есть - увидит где, на полу, какую бумажку, подымет её, и внимательно осмотрев с обеих сторон, аккуратно положит в карман. Доктор полковой, заприметив эту "фиолетовую страсть" просветил пилотягу насквозь Х - лучами и, постучав по пяткам - в поисках неправильных рефлексов, отправил в госпиталь. Только "наш", и там не оставил свой интерес. Раз за разом, заводя в тупик механиков душевной гармонии. Никаких, других претензий у медицины, кроме этого пикантного факта, не было. Но, на всякий случай - списали. Мало ли, улыбок у Сербского...
По прибытии из госпиталя, собирание бумажек продолжилось без заметных кризисов и осложнений. А еще через время, вызывают его в "строевой", и с опаской дают прочесть приказ об увольнении. Военный - прибыл, прочитал и говорит задумчиво: "Вот, она - бумага, которую я искал!".
Вытащил бодро, весь мусор из кармана, и бросил - прямо здесь, в строевом...
И, ушёл!
КУРЬЕЗНАЯ ИСТОРИЯ
Начальник штаба 2-й АЭ - гвардии майор Круминин, был человеком дотошным. И любил задавать начальству вопросы.
Получая на них ответы, майор не любил нечетких формулировок и формальных определений. И всегда старался докопаться до истины. Задавая вопросы разным, большим начальникам (командиру полка, командиру дивизии), он считал нужным, разложить свой вопрос "по полочкам". Да так, чтобы на него было легче ответить. И обычно, показательно разбирая проблему, гвардии майор триумфально продвигался к ее истокам - не беря во внимание, столбняк и костенение противоположной стороны. Ибо, как заявлял Марк, и он же - Аврелий: "Я ищу истину, от которой еще никто вреда не потерпел".
И действительно, большого вреда не было. Но, не было и пользы. К концу его речи, начальники напрочь забывали: "с чего, собственно, начинался вопрос?". И чтобы не казаться несведущим, или, того хуже - тупым, под любым предлогом уклонялись от общения с беспокойным подчиненным.
Только, не всегда это получалось. Нужно признаться, что ответить на этот словесный "понос", было практически невозможно. А внезапные "девиации" от сути, приводили армейское начальство в состояние абулии, и легкой приобретенной идиотии. Но, майор, продолжал следовать воинственному Аврелию - раз за разом "ныряя в глубины истин" и, в конце концов, у командования закрались подозрения по поводу его духовного здоровья, и общей гражданской нормальности.
Командир полка, поручил молодому врачу - гв. старшему лейтенанту Костеву, доставить майора в 8-е отделение Североморского военного госпиталя. Для проведения общей проверки состояния головы, снятия возможных сомнений и нехороших диагнозов. Исключительно для этого, была выделена потрепанная армейская "санитарка" с сонным водителем, и охрипшей сиреной. И самым нежнейшим утром, полковой врач гв. ст. л-т Костев и его неспокойный пациент, выехали к месту.
По прибытии в госпиталь, Костев повел майора в приёмное отделение. Небольшая очередь из ожидающих позволила лейтенанту расслабиться, и он, оставив майора в одиночестве, оправился по своим обычным делам. А мятежного Круминина, юный врач, вежливо попросил подождать здесь, никуда не отлучаясь. Очередь быстро двигалась, и гв. майор не дождавшись "конвоирующего", вошёл в кабинет сам. Там, он рассказал дежурному следующую, причудливую историю: якобы, он привёз одного молодого офицера, который уже неделю мнит себя полковым врачом и пытается лечить от недугов, всякого проходящего. И даже, пришил себе на форму знаки отличия - с коктейльными рюмками и змиями Асклепия.
А так же, наверняка станет утверждать, что это - он, доставил меня - майора к вам, для прохождения проверки в 8-ом отделении. Сейчас, он отпустил бедолагу покурить, но когда тот вернётся с перекура, нужно отнестись к офицеру со всей гуманностью и благим пониманием. И он просит, несмотря на особый случай, быть предельно терпимым и беспристрастным. Дежурный врач понимающе кивнул головой и, пробормотав в рассыпанные по столу бумаги - "Delirium tremens", тут же вызвал представителя "смешного" отделения с положенным усилением. По возвращении, гвардии старшего лейтенанта Костева в "приемный", дежурный врач был необыкновенно приветлив и доброжелателен. И внимательно выслушав представителя полковой медицины - до конца, неприметно дал тайный знак, двум дюжим помощникам из 8-го. Те, сразу скрутили эскулапа и, несмотря на протесты, "под белы рученьки", препроводили его в отделение очень срочной и квалифицированной помощи.
М-р Круминин, от души поблагодарил представителей лучшей отечественной медицины - за своевременную и неотложную помощь, и выразил надежду, что гв. ст. л-т Костев, после оказания этой своевременной помощи, непременно пойдёт на поправку. И раскланявшись как граф Беннигсен, вышел.
Погрузившись в "санитарку", он сообщил удивленному водителю, что: "Доктор внезапно заболел, и пришлось оставить его, там - в стационаре, срочно госпитализируя".
И машина, не спеша тронулась.
А через два дня, в полк приехал гв. ст. л-т Костев и вёл себя тихо и странно. На разные, глупые расспросы со стороны - лейтенант не реагировал. И только долго, с обидой, глядел на умудрённого жизненным опытом гв. м-ра Круминина.
Командование полка к гвардии майору, более претензий не имело и вскоре, он уволился по-возрасту, унеся с собой на "гражданку", почётное право ношения военной формы. А вместе с ней - наград и медалей, на правой и левой стороне кителя.
Молодой же, медицинский специалист с большой неохотой ездил в Североморский военный госпиталь и курьезную историю эту, старался не вспоминать.
КРЫЛЫШКИ СТАЛЬНЫЕ
После того как в 1991 году в армии были упразднены политические органы, канули в лету знаменитые юбилеи, празднования и помпезные торжества. Раньше, ко всяким "круглым" датам, в войсках, кучно подводили итоги, непременно устраивали концерты в двух частях, и вручали медали и грамоты.
К 100-летию Ильича, тоже изготовили памятную медаль, чем-то похожую на юбилейный рубль. Только на рубле, Ленин - хитро глядел на восток, а на медали - хитро на запад. И хотя, подобными наградами чествовались исключительно замполиты, а так же, лица, приравненные к ним - в этот раз, одарили всех. Так, у нас ею, был награждён весь полк. Я, конечно, этого не застал.
Никто особо не знает - но была и здесь, некая ирония. Авторами рисунков на медали, значились художники Николай Соколов - аверс, и Александр Козлов - на сокрытом реверсе. На 120-летие вождя пролетариата, уже не ковали никаких медалей, а ограничились выпуском трёх юбилейных марок, какие скромно распространялись через Филторг.
Бурные празднования в войсках, общем-то не предвиделись, но профессиональная чесотка замполита - не позволяла пропустить это торжество, а "пепел Клааса стучал в его сердце".
Лейтенант Лепёхин был человеком светлым. Светлым, во всех отношениях. "Был он рыжим, как из рыжиков рагу..." - писал Роберт Рождественский. Крупные веснушки кучились на его щеках, уносясь дальше за уши, и перепрыгнув через шею, рассыпались по спине стадом испуганных косуль. Рыжие брови лейтенанта чертили изумленную дугу, и казалось - лейтенант все время, чему-то удивляется. А вздернутый нос, клубеньком, подтверждал неиссякаемый оптимизм и врожденное человеколюбие. Общий портрет лейтенанта довершала широкая подкупающая улыбка, которая часто трактовалась начальством, как - "идиотическая".
- Лепёхин! - начал замполит, издали заприметив цель, - как у тебя, вообще, с культурой?
- В смысле? - переспросил лейтенант, улыбнувшись замполиту той, самой улыбкой.
- В смысле - самодеятельности, - уточнил замполит, - ты, "на инструментах" - не силён? На носу юбилей! Подразделению нужны таланты. Музыкальный номер, фисгармоника, или, там - ксилофон? Есть умельцы на бутылочках... Та-ко-е, брат творят! Мендельсон в стеклотаре.
- Я, на баяне могу, - сказал Лепехин, подумав.
- Очень хорошо, - сразу засуетился замполит, - выступишь на празднике. Тебе и зачтется. А, ну-ка! Изобрази... - кивнул он, на стоящий баян.
Лейтенант накинул лямки и, примерившись к клавишам, споро изобразил вальс "Дунайские волны".
- Скажите, пожалуйста... - цыкнул зубом замполит, - Мендельсон! Что, имеешь в ассортименте? В плане - меню репертуара? Здесь, нужна серьёзная вещь... "В Шушенском", осилишь?
... над Шушенским полночь,
Сибирская зимняя полночь
У лампы крестьянской
Сидит за столом человек...
напел замполит, блея игривым баритоном.
- Угу.. - согласился Лепёхин, - слова, только...
Замполит, набросал слова. Первый раз получилось неважно. Баянист сбивался и фальшивил, а вместо: "раскинули кедры лохматые, цепкие лапы" и дальнейшего описания сурового быта вождя, Лепёхин, путая, исполнял - "кадры", что наполняло повествование совершенно неполиткорректным смыслом.
- Поработаешь над текстом, - поморщился замполит, - времени на раскачку, нет! Завтра, у нас военно-патриотическое мероприятие - возложение венков на могилу Родины-Матери. Чтоб был готов... Есть, что еще у тебя? Вторым номером?
- Могу - русские народные. Имеются, про авиацию...
- Частушки - это хорошо, - отметил замполит, - частушки, это неплохо. Задорно и самобытно. Хе-хе! Играй гормон, понимаешь... Только ты - того Лепехин, гляди! В смысле "кудрявой стилистики". Чтоб, без оппортунизму!
- Бетон! - заверил Лепёхин.
На том, и порешили.
В ДК были приглашены гости от "соседей" и обязательные представители штабов верхних и средних политорганов. Задрапированная кумачом сцена фонила в микрофон, а зал ожидая, дышал ваксой и звенел медалями.
Сперва, был получасовой доклад замполита: "О ситуации в мире", затем - поздравления. Группа школьников показала сценку: "Ленин проверяет клёв у юных рыбаков", потом, опять были поздравления и хор. Следующим, по программе шёл спортивный номер с флажками, где группа передовиков боевой и политической подготовки в трико, строила пирамиду из "атлантов и кариатид" - наступая босыми ногами на плечи товарищей. Подошла очередь Лепехина. Лейтенант занял сцену целиком, лишний раз, подтверждая, что не костюм красит человека, а человек - костюм. Вызывая бурные эмоции в партере, он с чувством исполнил "В Шушенском", ничего не перепутав. Замполит сидел первым в ряду и улыбался, будто орден получил.
- Частушки. Народные, - скромно сказал лейтенант приподняв рыжую бровь, и сделал мехами баяна задорное тремоло. Замполит одобряюще кивнул. Лепёхин, выпучил белесые глаза и, поправив инструмент, запел:
Мне говаривал пилот:
Ты встречай мой самолет.
Над твоей квартирою
Я всегда пикирую.
Завлекли, ой завлекли, крылышки стальные,
Для меня все летчики самые родные.
- Жги, Лепеха! - закричали из зала.
Я не знаю как у вас
А у нас в Киргизии
Бабка в 80 лет
Командир дивизии.
Гости и приглашенные заулыбались. Лейтенант продолжил:
Над селом фигня летала
Серебристого металла.
Много стало в наши дни
Неопознанной фигни.
Говорят, что летчики
До всего охотчики
А к кому не обратись
Лечат мочеточники.
- А-а-а! - бесновался зал, - Еще-е-е!
Сидит милый на крыльце,
Морду моет борною,
Потому что пролетал
Ероплан с уборною.
Завлекли, ой завлекли, крылышки стальные,
Для меня все летчики самые родные.
Замполит заерзал оглядываясь, и почуяв спиной неладное стал сигналить летёхе бровями. Умеренность можно считать добродетелью лишь в том случае, если у вас есть другая альтернатива.