Когда они, наконец, нашли его, мэтр Бельтран очень живо порадовался, что Эктор разбудил его в столь несусветную рань и не дал позавтракать. Зрелище было настолько... малоаппетитное, что даже его, специалиста с большим стажем, слегка замутило. Что уж говорить о юных стражах и его собственном ученике, которые с бледно-зелеными лицами дружно рванули на выход, судорожно зажимая рты ладонями и, очевидно, умоляя всех мыслимых и немыслимых богов позволить им добежать до улицы и глотнуть хоть немного свежего воздуха. Хотя о какой свежести может идти речь, когда они находятся в трущобах? Некромант вздохнул, собираясь с силами, сухая старческая рука крепче обхватила посох, который в последние годы из символа власти и положения стал постепенно превращаться в банальную опору для бренной плоти. За спиной нервно переступил с ноги на ногу главный государственный дознаватель, мучимый борьбой между желанием броситься вперед и немедленно убедиться в том, что дарим цел и невредим, и опасением помешать работе профессионала, поэтому маг все-таки сделал несколько шагов к месту преступления, чтобы поближе разглядеть... объект.
Прямо перед ним на стене висело тело. И, если глаза его не обманывали, оно висело само по себе - по крайней мере, он не видел ни цепей, ни веревок, ни крючьев, которые могли бы зафиксировать жертву в таком положении. И если бы этим исчерпывались все странности произошедшего! К сожалению, на этом они только начинались. Во-первых, труп был освежеван - очень, надо сказать, профессионально, - однако единственный острый предмет в комнате для этого явно не использовался. Здоровый тесак, местами зазубренный, местами уже слегка заржавевший, но все еще острый, валялся в самом дальнем углу комнаты. С виду казалось, что он абсолютно чист.
- Улле, - негромко позвал некромант, - подойди.
- Да, мэтр, - уныло прогундосил голос за его спиной. Судя по всему, ученик пытался спрятаться за своим наставником, чтобы не смотреть по сторонам.
- Возьми вон тот тесак. Проверь на наличие свежей крови. Не забудь показать его дознавателям Эктора, мы потом сравним результаты их работы с нашей.
Парнишка с облегчением кивнул, просеменил к оружию, аккуратно, двумя пальцами, подхватил его с пола и, по-прежнему не поднимая головы, вышел.
Бельтран продолжал осмотр. Во-вторых, вокруг висящего тела по стене шли цепочки записей - имена и даты, судя по всему, начертанные кровью. Просто имена и просто числа, никакой магической составляющей, на взгляд профессионала, в них не было. Но, тогда зачем?
- Эктор, пусть кто-нибудь из твоих перепишет все эти... наскальные красоты. Будем разбираться, зачем они вообще нужны.
- То есть это не какой-то замысловатый обряд, и нас всех не порвет на сотню неопознаваемых кусочков, если мы вмешаемся? - с сомнением переспросил главный дознаватель, делая знак кому-то из подчиненных приступать к работе.
- Не порвет, - проскрипел маг. - Здесь все в магических следах, и даже сейчас творится какая-то волшба. Но это не некромантия, хотя школа какая-то из широкоизвестных.
Эктор скептически покосился на него, но промолчал. Спорить со специалистом - особенно с ЭТИМ специалистом - всегда выходило себе дороже. Бельтран сделал вид, что этого не заметил. Скользнул равнодушным взглядом по луже крови на полу и кучке, видимо, лоскутьев кожи и, наконец, перешел к главному, из-за чего, собственно, и начался весь этот утренний переполох. Прямо на полу рядом с трупом сидел, прислонившись к стене, молодой человек. Его глаза были закрыты, а тело расслабленно, но опытный некромант сразу отметил равномерно поднимающуюся и опускающуюся грудную клетку. Жив. И, очевидно, спит. Спит! В тот момент, когда два далеко не последних человека в государстве бегают по улицам предрассветной столицы в его поисках. Спит!! Когда все его руки по локоть покрыты запекшейся кровью, одежда измазана грязью и местами порвана, а он сам находится в плену у неизвестного похитителя. Спит!!! В комнате, где на стене висит освежеванный человек, убитый бог весть какой магией и ей же удерживаемый в воздухе. Некроманта охватила такая ярость, какой он не испытывал даже в тот момент, когда узнал, что Улле, подстрекаемый юным даримом Хугартом, изготовил куклу, заговоренную на ночное недержание, из куска его парадной мантии. Однако опыт переборол эмоции: маг всегда должен быть сдержан и спокоен, иначе очень быстро станет мертвым - волшебство не прощает спешки и невнимания. Поэтому Бельтран взял себя в руки и, стараясь ступать потише, подошел к дремлющему юноше. Но стоило старику нагнуться к нему, как глаза спящего резко распахнулись, и молодой человек устремил на него весьма недоброжелательный взгляд, который, впрочем, почти тут же сменился удивленным.
- Мэтр? - голос ясный и звонкий, как будто дарим вовсе и не спал только что. - И вы тут? Я думал, поимкой преступников занимаются стражники, а не почтенные некроманты.
- Поимкой преступников - безусловно, стражники, - некромант степенно выпрямился и оправил мантию таким отточенным движением, как будто они находились на светском приеме. - А вот поиском пропавших людей занимаемся мы.
В разноцветных глазах юноши зажегся огонек любопытства.
- Но как вы могли найти меня? Я же не мертв.
- Я буду рад ответить на все интересующие вас вопросы, дарим Вэлмар, - мягко ответил он, протягивая собеседнику руку, - но в более подходящем для этого месте. И немного позже, если вы позволите - я хотел бы осмотреть эту комнату. Профессиональное любопытство.
Молодой человек безропотно поднялся и сделал несколько шагов к двери, когда услышал за спиной негромкое бормотание старика:
- Всеблагие боги, и как же теперь снять ЭТО со стены?
Вэлмар обернулся, окинул взглядом комнату, как будто в первый раз видел ее, потом негромко прищелкнул пальцами левой руки. Труп, внезапно потерявший свою невидимую опору, отлепился от стены и шлепнулся на пол, обдав Бельтрана тучей мелких брызг. Эктор торопливо отвернулся, передергивая плечами как от озноба, и сделал приглашающий жест рукой в сторону двери:
- Дарим Вэлмар. Нас ждет экипаж, чтобы вернуться в замок. Дармир Роган очень беспокоился и приказал доставить вас домой как можно скорее.
Юноша внимательно посмотрел в лицо главного государственного дознавателя и медленно кивнул, как будто соглашаясь с какими-то своими мыслями. И если бы главный государственный дознаватель не встал в несусветную рань, он бы заметил, что даже это нехитрое движение дается дариму с трудом, а обычно легкая и грациозная походка больше напоминает тяжелую поступь матроса, впервые за длительное время сошедшего на берег. Но, к сожалению, невыспавшийся Эктор повышенным вниманием не отличался.
Газеты - удовольствие не для бедняков. Слишком сложна технология, слишком много людей нужно задействовать в издании даже единичного тиража - а что уж говорить о еженедельных выпусках? Сначала нужно натянуть на специальные рамы нити основы, достаточно прочные, чтобы выдержать такое напряжение, но и достаточно тонкие, чтобы облегчить форму, насколько это возможно. Потом на них наносится слой глины - и ведь не любая для этого сгодится, только та, которая сохранит свою прочность, будучи раскатанной до толщины листа водной лилии! Эти заготовки для форм передаются наборщикам, которые специальными клише выдавливают лишнюю глину на обратную сторону будущего трафарета, а потом срезают ее плоскими и широкими ножами. Так рождается будущий текст, и не дай Светозарная ошибиться нерадивому труженику - ведь печататься будет не что попало, а бывают даже указы самого дармира.
Готовые формы загружаются в горны, а дальше - обжиг, процесс тоже не быстрый, да и рискованный к тому же - а вдруг глина потрескается, или все побьется, когда будут вынимать из печи? И лишь после этого можно будет спокойно выдохнуть - потом их кладут поверх гладких листов тара-тора, по ним прокатывают меховые валики в жирной типографской краске, которая останется только в просветах трафарета, и отпечатанные страницы вешают сушить. Работа нудная, но платить за нее приходится полновесным серебром.
Он никогда не жаловался и не торговался, отдавая ровно столько, сколько просили разносчики, потому что в газетах была своя собственная магия. Конечно, далеко не каждый способен увидеть ее в ровных строчках: пару раз он попытался было показать испятнанные краской листы настоящим волшебникам, но даже они не смогли ничего разглядеть, а только смеялись и гнали его прочь. Но он-то видел!
Если долго всматриваться в эти символы с неровными краями, можно было заметить, что некоторые из них мерцают и меняют свой цвет с черного на алый. От этого начинала болеть голова, а во рту появлялся премерзкий привкус крови, но он продолжал вглядываться в них, потому что это было ЗНАМЕНИЕ. Конечно, когда это случилось с ним в первый раз, он не придал этому никакого значения - подумаешь, как будто никто никогда не видел результатов неудачного колдовства, - но со временем он заметил, что лишь он один способен разглядеть это мерцание. А когда он в очередной раз взял в руки газетный лист и понял, что загадочные значки складываются во вполне читаемое имя - и, кстати, весьма знакомое! так звали одного из волшебников, который посмеялся над ним когда-то, - на него снизошло настоящее озарение. Теперь он точно знал, что нужно делать.
В дом этого мага он пробрался той же ночью. Теперь волшебник больше не смеялся. Он улыбался от уха до уха жуткой кровавой раной вместо рта, а на груди было вырезано его имя - то самое, которое проступило на газетной полосе, то самое, что позволило ему, наконец, найти свое место в жизни.
После этого он продал все, что имел, отдал деньги под проценты ростовщику, оставив себе лишь небольшую часть, на которую приобрел крошечную халупку в самом сердце трущоб. Теперь его основным занятием стало блуждание по городу в поисках новых имен - кто знает, на кого провидение укажет ему в следующий раз с газетных страниц? Поэтому он ходил по улицам, как будто без цели, и слушал, слушал, слушал голоса горожан. Сначала он просто запоминал новые имена, потом, когда их стало слишком много, начал накалывать на теле в виде татуировки - сначала на ноги и живот, потом на руки и грудь, а когда и там не осталось места, то и на лицо. Ему пришлось купить маску из папье-маше, чтобы скрывать такую очевидную примету, но это даже было ему на руку: он обклеил ее кусочками газет, и теперь он больше не был человеком - он десница господня, и горе тому, чье имя ему укажут следующим! Так было до того дня, когда он увидел на странице следующего приговоренного провидением - Вэлмара Карела.
Эктор нервно бродил перед дверью в личные покои дарима Вэлмара и - стыдно признаться - откровенно боялся войти. И дело не в том, что его пугал владелец этих комнат - нет, с этим, слава всеблагим богам, было все в порядке. Сейчас главный государственный дознаватель сильнее всего на свете страшился узнать правду о том, что все-таки произошло этой ночью, каким образом юный дарим причастен к обнаруженному утром трупу серийного убийцы и что там за чертовщина была с висящим в воздухе телом. Потому что узнать правду - это одно, а вот что потом с ней делать и как жить после этого?
Тем не менее, трусом он никогда не был и уж тем более не бегал от своей работы, которой был предан со всей страстью увлекающейся натуры. Мужчина резко прекратил протаптывать проплешину в ковре, решительно повернулся к двери и, собрав всю свою немаленькую волю в кулак, постучал. Ответом ему была тишина, и у главного государственного дознавателя окончательно сдали нервы - вот только повторения ночных событий ему сейчас не хватало для полноты счастья! Эктор резко толкнул дверь, в то время как левая рука привычным движением легла на рукоять широкого ножа, висевшего на поясе.
В комнате царила тишина, ветер из открытого окна лениво колыхал занавески, среди которых смутно угадывался хрупкий мальчишеский силуэт. Дарим Вэлмар сидел на подоконнике и о чем-то думал, отрешенно улыбаясь и глядя на предмет, который держал в руках. Мужчина сделал шаг к нему, и юноша, как будто очнувшись, резко вскинулся, разворачиваясь к нему, но тут же успокоился, видимо, сообразив, что ему ничего не угрожает.
- Дарим Вэлмар, прошу простить... - Эктор склонил голову и уже собирался поспешно отступить обратно в коридор, но молодой человек легко соскочил с подоконника и направился к нему, держа чуть на отлете... маску из папье-маше, обклеенную кусками газеты.
- Даро Эктор! - голос был звонкий, еще мальчишеский и совершенно не угрожающий, но дознаватель все равно чувствовал себя неуютно под этим внимательным взглядом разноцветных глаз. - Я могу быть чем-то полезен?
- Я... я хотел... - мужчина неотрывно смотрел на хрупкую вещицу в руках приемного сына правителя и никак не мог выдавить из себя что-нибудь связное, все его мысли занимала она. Белая маска, покрытая мелкими черными буковками. Испятнанная запекшейся кровью. Вэлмар перехватил его взгляд и, не смущаясь, протянул ее ему.
- Вы за этим? Простите, я не знал, что ее нельзя забирать. Просто... ему-то она вряд ли уже понадобится.
Эктор принял маску из кажущихся такими тонкими пальцев юноши, совершенно не понимая, что он делает, и случайно коснулся его руки. Кожа дарима была ледяной на ощупь, и, пожалуй, только это обстоятельство привело дознавателя в какое-то подобие полного сознания.
- Как вы себя чувствуете, дарим Вэлмар? - он наконец заставил себя поднять голову и посмотреть прямо на собеседника. - Ваши руки...
- Все в порядке, - молодой человек вернулся на облюбованный им подоконник и совершенно по-детски болтал ногами в воздухе. - Да вы присаживайтесь, даро Эктор, только не ставьте стул сюда - здесь сквозняк, - а вот там, чуть подальше... Да, там будет лучше всего!
- Все хорошо, - повторил он, заметив, что мужчина, хотя и усевшийся на единственный стул в комнате, продолжает как-то недоверчиво сверлить его взглядом. - Или... а, ну конечно! Вам кажется, что у меня слишком холодные руки, и вы боитесь, что я на самом деле умер, а мэтр Бельтран быстренько поднял меня, чтобы не получать нагоняй от дармира, так?
Дождавшись растерянного кивка собеседника, Вэлмар рассмеялся и на этот раз вполне искренне.
- Не нужно так волноваться, даро Эктор. Во-первых, даже архимагистр некромантии не сможет моментально поднять мертвеца, я спрашивал. А во-вторых, эльфы гораздо более хладнокровны, чем люди, в самом прямом смысле. Со мной все и правда в порядке.
- Я рад, - кое-как выдавил из себя главный государственный дознаватель. - И все же мне хотелось бы задать пару вопросов о том, что произошло ночью...
Смеркалось. Он брел по узким и грязным улицам города, не разбирая дороги и толком даже не понимая, куда идет. Да это и неважно, в общем-то. Можно подумать, кто-то на самом деле расстроится от того, что он не вернулся в замок. Хугарт так только рад будет. Впрочем, вот его-то понять было проще всего: всю жизнь прожить во дворце, быть любимым сыном дармира, а в будущем и наследником титула - как вдруг, непонятно откуда, появляется ЭТО. Мало того что и не человек вовсе, мало того что глаза разного цвета (а всем известно, что это дурной знак - непонятно, правда, почему, но абсолютно точно дурной), так от него еще собственные родители отказались! Виданное ли дело, чтобы эльфы-долгожители своих детей в карты людям проигрывали? Да даже если и самым наилучшим из людей, все равно что-то в этом вопросе нечисто. А дармир-то возьми и обрадуйся: усыновил, в замке поселил, еще чуть-чуть - а там, глядишь, и нового наследника объявит.
Нет, Хугарта понять можно. Даже несмотря на то, что Вэлмар честно ему сказал, что каким бы замечательным приемным сыном он ни был, Роган никогда не передаст правление ему, он не поверил. С другой стороны, а кто бы поверил?
Впрочем, сначала он ничего и не заметил. Подумаешь, поскользнулся на разлитом масле - не умер же. Ну, упала черепица с крыши совсем рядом - с каждым могло случиться. Опрокинулось ведро с краской и залило всю одежду - зато новый костюм шить не надо: теперь у него есть обновка такого интересного цвета, что все придворные модники обзавидовались. Все это мелочи, а главное - не навсегда: скоро родители вернутся и заберут его обратно в Лес Поющего Ветра. Но дни шли за днями, и даже терпеливый, по сравнению с человеческими мальчишками, подросток уже начал тосковать, сидя на самом верхнем ярусе донжона и пытаясь высмотреть через бойницу кавалькаду эльфов. Лето постепенно уступало права осени, небо хмурилось, а дни мрачнели, и вместе с ними мрачнел Вэлмар.
И именно этот момент выбрал сводный брат, чтобы донести до наивного нелюдя простую истину - его бросили. Бро-си-ли. Вот так просто. Как бросают щенков или котят, которых некуда пристроить. И Роган, когда ему надоест возиться с бесполезным эльфенышем, поступит точно так же. Потому что никому не нужно недоразумение с разноцветными глазами.
Сначала юноша не поверил. Потом попытался добиться правды от дармира - и добился: действительно, играл в карты с почтенным Лорио, тому не везло ну просто катастрофически, и в результате он поставил на жизнь старшего сына. И проиграл. Впрочем, сам-то он не сильно расстроился - у него, в отличие от человеческого правителя, сыновей было двое. А у Рогана только Хугарт, а остальные - дочери. Поэтому он и забрал Вэлмара себе. На всякий случай, ведь человеческая жизнь коротка и непредсказуема.
Эльф не плакал. Поблагодарил вежливо, ушел обратно на свое место на донжоне, смотреть на поля за стеной города и думать. И додумался. Через несколько дней он в первый раз попытался вскрыть вены. Не получилось, его слишком быстро нашли, да и порезать руки как следует ему не удалось. Решив, что в этом деле помимо трезвого расчета нужен еще и опыт, он упрямо повторял попытки раз за разом, до тех пор пока доведенный до яростного отчаяния дармир не пригрозил приставить к нему стражника. На всю жизнь. Робкая попытка возразить, что в таком случае тот умрет от старости гораздо раньше Вэлмара, провалилась с треском - Роган лупил кулаком по столу и орал, что солдат у него полно и ему не жалко организовать для сына их посменное дежурство хоть на триста зим вперед. Так что от этой мысли пришлось отказаться.
Помощь пришла с совершенно неожиданной стороны - сводный брат, насмотревшись на метания юного эльфа, предложил рискованный план: Хугарт отвлечет стражников на выходе из замка, а ему останется только выскользнуть за ворота и смешаться с толпой. Дальше все будет зависеть от него - Лес Поющего Ветра не так уж далеко, и за месяц пешком сможет добраться даже такой неженка как он. Вэлмар поблагодарил, искренне и от души. И вот сейчас он медленно брел по городу, понимая, что, во-первых, бесповоротно заблудился, а во-вторых, даже если он поймет, где же свернул не туда, то до закрытия городских ворот на ночь ему все равно не успеть. И тут мир перед глазами полыхнул ослепительной вспышкой боли, и юноша провалился в темноту.
Сознание возвращалось к нему медленно и весьма неохотно. Болело сразу все: голова, очевидно, еще не отошла от удара, который и оглушил его, а тело затекло от лежания на холодном полу в неудобной позе. И хотя эльф честно старался не подавать вида, что уже очнулся, его похититель все-таки это заметил, потому что в тишине вдруг раздался глухой хриплый смех. Решив, что в этом случае притворяться уже не имеет смысла, Вэлмар открыл глаза, кое-как приподнялся и увидел прямо перед собой маску. Сначала ему даже показалось, что она свободно парит в воздухе, но, присмотревшись, понял, что это не так: она всего лишь была самым светлым пятном, остальную фигуру человека в темной одежде скрадывал сумрак ночи.
- Очнулся? - голос звучал немного невнятно, но говорящего это явно не беспокоило. - Хорошо. Ты должен понимать, что происходит.
- А что происходит? - вежливо отозвался юноша, осторожно проверяя, свободны ли руки и может ли он двигаться. В сознании полыхала одна яростная мысль: он не может умереть. Не здесь и не сейчас. Потому что никто кроме него не имеет права распоряжаться его жизнью.
- Ты приговариваешься к смерти, - его похититель отвлекся, чтобы взять довольно угрожающего вида тесак, тускло блестящий в лунном свете. Этого времени Вэлмару хватило, чтобы убедиться, что он не связан. Видимо, человек настолько увлекся своей ролью вершителя чужой судьбы, что даже не подумал о возможном сопротивлении. Тем хуже для него. Теперь нужно немного сосредоточиться и подождать, когда враг подойдет ближе. Эльф сложил ладони лодочкой и спрятал их поглубже в складках плаща.
- Я не знаю, что я такого натворил, но больше так не буду, - юноша даже придал своему лицу выражение умоляющей искренности, хотя вряд ли его было видно в такой темноте. Разве что всплакнуть для достоверности? - Может, вы меня все-таки отпустите, даро?
Вместо ответа человек резко схватил его за волосы, запрокидывая голову, и Вэлмар почувствовал, что от боли на глазах выступают самые настоящие слезы. Но это уже было абсолютно не важно. Он резко выбросил вперед руки, раскрывая сложенные лодочкой ладони. Его удар пришелся противнику в горло, но, конечно, был слишком слаб. Если бы не крохотная шаровая молния, сорвавшаяся с пальцев.
- ... Он потерял сознание и довольно надолго. Я боялся, что он уже не очнется, - закончил свой рассказ дарим, продолжая беспечно болтать ногами.
- А он очнулся? - Эктор невольно потер шею, как будто ему стало тяжело дышать. Что-то в рассказе юноши не сходилось. Ну, предположим, он действительно обезвредил похитителя - тогда почему не убежал оттуда сразу? И как человек оказался подвешенным на стене да еще и в таком виде?
- Да, еще даже до захода луны, - охотно поделился наблюдениями эльф. - И мы с ним... поговорили. Очень содержательно, надо сказать. Я все записывал там, на стене. Подумал, что вам пригодится.
Главный государственный дознаватель кивнул, торопливо подавляя спазм в горле. Поговорили? Да еще и таким спокойным тоном это произносит.
- Но как... ведь тесак был чист? - кое-как пробормотал он, все еще не поднимая глаз на собеседника.
- Ветром, - словно само собой разумеющееся сообщил дарим, спрыгивая со своего подоконника. - Смотрите.
Мужчина все-таки поднял голову и посмотрел на него. Вэлмар держал в левой руке чистый лист тара-тора, пальцы правой были сжаты в щепоть. В тишине комнаты отчетливо нарастал резкий ввинчивающийся в мозг свист, и Эктор невольно зажал уши руками, так что едва не пропустил момент, когда юноша резким движением провел правой рукой поперек листа. Раздался щелчок, похожий на удар кнута, и половинка страницы, плавно кружась, спорхнула на пол. Линия разреза была удивительно ровной, и государственный дознаватель вдруг отчетливо понял, что человеческая кожа не так уж и отличается от пергамента.
- Вы выяснили все, что хотели, даро Эктор? - мужчина резко вскочил со стула, не желая оставаться в этой комнате ни единого удара сердца дольше.
- Да, благодарю за разъяснения, дарим Вэлмар, - он торопливо направился к двери, но его остановил негромкий оклик:
- А вы не скажете мне, как все-таки меня нашли?
Эктор чуть обернулся на пороге, чувствуя, как деревенеет тело.
- Мэтр Бельтран провел ритуал поиска и...
- Это я понял, - нетерпеливо перебил его эльф. - Я имел в виду, что для поиска нужна какая-то частица меня: кровь, слюна, волосы... Что именно использовал мэтр Бельтран?
- Волосы, - сдавленно прохрипел дознаватель. - Дарим Хугарт откуда-то достал целую прядь.
- Хугарт? - казалось, юноша был приятно удивлен. - Спасибо, даро Эктор, я запомню это.
И человек, наконец, смог покинуть эту негостеприимную комнату.
- Я только что стал свидетелем прелюбопытнейшей сцены, - провозгласил мэтр Бельтран, степенно вплывая в кабинет дармира. - Буквально на моих глазах дарим Вэлмар подошел к дариму Хугарту, весьма церемонно поклонился и сообщил, что он признает долг жизни перед ним.
- А Хугарт? - живо заинтересовался Роган, забывший даже о том, что почтенный маг задержался на полторы тысячи ударов сердца дольше, чем должен был.
- Дарим Хугарт покраснел чуть ли не до слез, но обнял брата, - удовлетворенно улыбнулся некромант, удобно устраиваясь в кресле. - Кажется, этот затяжной конфликт благополучно разрешился.
Эктор хранил гробовое молчание, пока Бельтран докладывал дармиру о результатах своих изысканий, и предавался мрачным размышлениям. Долг жизни? Ха, не смешите мои тапочки! Этот с виду хрупкий эльф голыми руками разделал на отбивные серийного убийцу раза в полтора крупнее себя. И ведь непонятно, что и когда от него теперь можно ожидать.
- Итак, почтенные даро, что вы предлагаете делать теперь? - казалось, Рогана мучил тот же вопрос, потому что несмотря на то, что версии жертвы и убийцы сходились даже в мелких деталях, он становился все мрачнее по мере рассказа подчиненных.
- Я так понимаю, что вариант "устранить без лишнего шума" мы даже не рассматриваем? - скорбно уточнил главный государственный дознаватель. Некромант одарил его взглядом, живо демонстрирующим, что раньше он был гораздо лучшего мнения о его умственных способностях, и холодно произнес:
- Я бы не рекомендовал, даро Эктор, когда либо еще раз произносить подобную чушь. Даже шепотом про себя. Потому что слух у эльфов острее человеческого, а на что способно дитя Великой Эльфийской войны, не знают даже сами эльфы.
Эктор подавился вдохом, а Роган нахмурился еще сильнее.
- Но ведь, - мужчина с трудом подавил в себе желание проверить, не встали ли волосы на голове дыбом от услышанного, - она закончилась двести зим назад!
- Во-первых, не двести, а сто восемьдесят девять, - педантично поправил его маг, - а во-вторых, что значит сто восемьдесят девять зим для существа, способного прожить тысячу? Да самому дариму уже сейчас почти девяносто зим, а он все еще несовершеннолетний по меркам своего рода!
- Постойте, мэтр! Но ведь по вашим словам выходит, что он родился уже гораздо позже войны, при чем тут она, в конце-то концов? - Эктор почувствовал, что уже начинает выходить из себя от его нравоучительного тона.
- Эктор, - некромант повернулся к нему и, судя по выражению лица, тоже едва сдержался, чтобы не хамить совсем уж откровенно, - ты видел, КАК он колдует?
По спине мужчины пробежал нехороший холодок, а собеседник безжалостно продолжил:
- Значит, видел. Как он разрезает кожу ветром? Или как сплетает потоки воздуха, так что они удерживают человека на весу, и отменяет заклинание одним щелчком пальцев? А может, шаровую молнию, которую легко спрятать в ладони и использовать, чтобы оглушить противника? А чтобы ЛЮДИ так колдовали, ты видел? Нет? А знаешь, почему? Потому что мы так не можем! Даже архимагистры! - его голос внезапно утратил старческую мягкость и неожиданно стал властным и звучным. - Он сам по себе оружие, Эктор, созданное эльфами сразу ПОСЛЕ войны, живое, разумное и импровизирующее на ходу. И это еще не самое страшное - самое страшное в том, что его отец никак не мог не знать о его способностях, когда садился играть в карты с дармиром!
- Созданное? - Роган попытался скрыть смущение за неубедительной улыбкой. - Бельтран, ты преувеличиваешь.
- Ничуть, мой господин, - чуть успокоившись, ответил маг. - Разве вы забыли, что второй сын владыки Леса Поющего Ветра абсолютно лишен способностей к магии? Среди эльфов это такая же редкость, как среди нас - слепорожденные дети. И, поверьте, отношение к ним - точно такое же: как к ущербным бесполезным калекам. Даже если это неудачная шутка богов, что возможно, но все-таки сомнительно, даро Лорио, не задумываясь, предлагает в качестве ставки жизнь сына-мага. Неужели не странно?
- Будь проклята моя любовь к азартным играм! - простонал дармир, хватаясь за голову, и дознаватель вдруг отметил, что раньше не обращал внимания на то, как сильно поседел его господин за последний год.
- Будь проклята ваша любовь к азартным играм, мой господин, - эхом откликнулся Бельтран, казалось, неожиданно повеселевший. - Однако, я думаю, что все еще не так безысходно, как нам сейчас видится.
- У тебя есть идея? - Роган слегка приободрился. - Ну так поделись со своим господином!
- Я, конечно, скромный и преданный слуга моего господина, но сейчас я обессилел после раннего подъема. К тому же Эктор беспардонно лишил меня завтрака, - страдальчески закатил глаза Бельтран, и дармир невольно рассмеялся.
- Но у тебя же хватит сил хотя бы намекнуть мне, что ты там придумал, пока слуги несут еду? - спросил он, поднимая со стола тяжелый бронзовый колокольчик.
- Скажем так, мой господин: мой опыт подсказывает, что мальчишки доставляют гораздо меньше хлопот, когда заняты интересным делом, - и некромант хитро стрельнул глазами в сторону главного государственного дознавателя.