Аннотация: Генри Хоуп- преуспевающий владелец закусочной «Сэндвич Гарден» в небольшом американском городке, энергичный и целеустремленный. Он точно знает, чего хочет от жизни, и всегда добивается желаемого. Но однажды он оказывается на краю....
М.
Генри небрежно закурил, любуясь рассветом. Над безмятежной гладью Соулмейт Лэйк всё еще поблескивала крыша её бледно-розового Додж Ля Фем. Он знал, что назад пути нет. ОНА определенно мертва. Мертвее некуда. Его руки еще помнили, как что-то забулькало у неё в горле, прежде, чем всё было кончено. Генри поёжился, не вполне осознавая, отчего именно: от отвращения к себе, от ужаса происходящего или просто от утренней прохлады. Генри горько усмехнулся. Сейчас он выбросит окурок, еще раз взглянет в темные воды самого большого и, если верить путеводителям, самого романтичного озера штата, и достанет свой револьвер. Уже полчаса Генри ощущал его гнетущую тяжесть в кармане своего пиджака.
Как?
Как такой уважаемый человек как Генри Ричард Хоуп, владелец самого прибыльного заведения в городе, пришёл к такому финишу?
Разве Генри рос убийцей? Трусом? Психопатом? Растлителем?Самоубийцей?
Нет.
Еще не так давно Генри был беззаботным кудрявым мальчуганом, розовощеким и артистичным от природы. Мать часто говорила его отцу-шахтёру, когда тот неуклюже пытался привить сыну любовь к тяжелой работе: «Не тронь его, Оскар, дурья твоя башка! Генри не станет всю жизнь, как ты, копаться в грязи ради пары центов! Он станет новым Рудольфом Валентино или Чарли Чаплином! Отстань от него, ей богу!». Окрыленный уверенностью матери Генри грезил о большом экране. Они с матерью не пропускали ни одной новой картины в местном синематографе и ни одной пьесы в единственном на весь город театре.
Но Чаплином, конечно же, Генри так и не стал.
Как только юноше исполнилось четырнадцать, после долгой болезни умер его отец. Мать, грубоватая с виду южанка, не смогла смириться с потерей супруга. Не смотря на то, что у мистера и миссис Хоуп, как она сама говорила «всяко бывало», она любила мужа. Её не стало через полтора года.
Генри горько оплакивал эту утрату. Однако, он считал, что долгие переживания — удел хлюпиков или богачей, которым не нужно задумываться о том, что завтра будет у них на столе. Юноша хотел жить. Накопления, оставшиеся от отца, иссякли, а значит, Генри нужны были деньги. Он бросил школу и стал искать работу.
Он знал, что сможет устроиться на шахту. Бывшие коллеги отца, имеющие "вес" в профсоюзе, напоминали об этому юноше чуть ли не каждый день.
Но Генри изо всех сил старался избежать этой участи. Он не хотел превратиться в своего старика. Поэтому Генри брался за любую другую работу подальше от шахты: посыльный, официант, разносчик молока, мясник… Он даже умудрился устроиться в больницу санитаром. Долгие месяцы ухода за отцом, а потом и за матерью, сделали его отменной сиделкой.
И это оказалось его счастливым билетом. Через пару месяцев усердной работы в больнице при церкви Святой Анны, ему предложили "халтурку" поинтереснее. Он получиk неплохую зарплату, непротекающую крышу над головой, а взамен он должен ,sk ухаживать за одним «лежачим» богачем — мистером Уильямсом. Старик был прикован к постели, имел скверный характер и был скуп, как сам Эбенезер Скрудж. Это были непростые три года: Генри голодал, терпел бесконечные унижения, часто получал от старика затрещины старинной деревянной тростью, которая стояла рядом с прокуренной постелью полоумного инвалида. «Мерзкий мальчишка! Ты, небось, больше всех ждёшь, когда ж я сдохну! Не дождешься, шакал! Вы все не дождётесь!» - часто кричал мистер Уильямс, щедро разбрызгивая зловонную старческую слюну. Но Генри терпел всё: он безропотно менял изгаженные простыни, мыл сморщенное, покрытое пролежнями тело,а когда у мистера Уильямса отказали и руки, стал кормить его с ложки, выслушивая при этом всё новые оскорбления. Время от времени, когда приходилось совсем тяжко,чтобы окончательно не свихнуться, Генри даже начинал фантазировать о том, что занят чем-то другим. Нет, это не Генри сейчас моет смердящую задницу старого говнюка. Это лишь оболочка. Настоящий Генри сейчас далеко отсюда, прогуливается по центральной улице, направляясь в кинотеатр.
Наследство от этого старого хрыча свалилось на Генри, как снег на голову. На чертовски счастливую голову. Несмотря на кучку племянников с их адвокатами, суд постановил,что мистер Генри Хоуп является единственным наследником состояния покойного. Мистер Уильямс недолюбливал Генри. Но еще больше он недолюбливал свою родню.
Состояние оказалось не так уж велико, однако именно так Генри стал владельцем обшарпанной забегаловки «Шальной Пескарь» на одной из центральных улиц города.
Мистер Хоуп вложил всю свою душу и все унаследованные деньги в свой ресторанчик. Он сделал ремонт, нанял отменных поваров, обставил бывшую забегаловку по последней моде и сменил название на «Сендвич Гарден» для того, чтобы оно казалось менее провинциальным. Так ему посоветовала одна из его тогдашних пассий, которых у него, к слову, было немало.
Еще в юности Генри осознал, ЧТО привлекает женщин. И это не внешность, не милый флирт и не «страдания под луной».
Нет.
Деньги.
Генри никогда не искал серьезных отношений. И, боже упаси, он всегда опасался заводить семью и тихо умирать год от года, как его старики. А дети? Его тошнило от одной только мысли о том, что снова придется вдыхать запах изгаженного белья и овощного пюре.
Другое дело секс.
Для очередной сексуальной девчушки с упругим задом, Генри готов был свернуть горы. Но только до первой проведенной вместе ночи. После этого мистеру Хоупу обычно становилось скучно и через пару недель он вновь отправлялся «на охоту за юбками».
Именно это привело мистера Хоупа к кризису три года назад.
Он встречался с одной молоденькой профурсеткой из соседнего городка - Джессикой. В постели она была так себе, как теплый джин-тоник в жаркий день, но тем не менее смазлива. Она, как показалось, Генри, не была из «богатеньких», но имела свои «аппетиты».
Мистер Хоуп добрых пять месяцев водил ее в синематоргаф, дорогие рестораны, в джаз-клубы, покупал дорогие побрякушки и только лишь после этого она дала «зеленый свет».
Генри нравилось, что сучка ведется на звон его «монет», ахает и охает маленьким пустячкам, которые он дарит ей. Генри чувствовал свою власть над ней, упивался осознанием того, что еще несколько лет назад такая красотка даже не посмотрела бы в его сторону, а сейчас мурлычет в его объятиях и называет «пупсиком» и «котиком».
Но через некоторое время Джессика наскучила мистеру Хоупу, как и та скорость, с которой деньги покидали его кошелёк.
Через месяц после расставания с Джессикой в «Сендвич Гарден» явился папаша Джессики. Это было уже после закрытия, когда Генри, приняв кассу, отпустил последнего официанта. Папаша кричал что-то об изнасиловании его «невинного чада», кричал, что «Генри жизнь ей загубил», «топить таких надо» , «ей всего шестнадцать!» - и так далее, всё что Генри и ожидал услышать. Но не успел Генри что-либо сказать, как старик достал пистолет и приставил к виску Генри. Слова неслись быстрее мыслей.
-Послушайте, папаша, если вы меня убьете, сядете надолго, и лишите вашу «несчастную» дочку еще и отца. Давайте решим полюбовно. Жениться не собираюсь, она это знала. Но я заплачу. Хорошо заплачу за то, что я сделал.
Когда Генри выписывал чек на сумму в пятьсот долларов, старик выглядел удивленным и озадаченным. Казалось, он рассчитывал совершенно на другой исход. Через минуту старик, спотыкаясь, вышел за дверь «Сендвич Гарден» и растворился в опустившихся сумерках.
Генри надеялся, что этим и закончится эта малоприятная история. Но затем папаша Джессики явился вновь. Снова угрожал, говорил, что испортит репутацию мистера Хоупа, пойдёт в полицию. Мистер Хоуп не любил "шума" вокруг своего имени, между "пойти в полицию" и "заплатить" он всегда выбирал "заплатить". Поэтому он вновь решил успокоить папашу чеком. И так было не раз. Казалось, с каждым новым визитом, старик все больше входил во вкус.
В последний раз, когда вымогатель явился домой к мистеру Хоупу, Генри не выдержал. Ни обвинений, ни наглости, с которой тот требовал деньги. Старик был пьян, его язык заплетался, а глаза горели ненавистью.
- Ты мерзавец и негодяй и ты ОБЯЗАН платить за то, что ты натворил, сволочь! Не раз и не два! Иначе мы напишем заявление в полицию, о том, как ты изнасиловал её! И бросил! Будь уверен, после этого тебе нечего будет делать в этом городе! Я сам лично ославлю тебя на весь штат, зайду, если надо, в каждый дом и расскажу, что на самом деле ты насильник и педофил!
Генри сам не помнил, как это случилось. Ярость была столь сильная, что он опомнился, когда весь в крови стоял с огнетушителем над изувеченным телом и наносил удар за ударом по кровавому месиву, которое некогда было лицом старика.
Как только Генри осознал, что натворил, он зарыдал. Всё кончено. Его ждёт тюрьма. Вся квартира Генри залита кровью, кровь повсюду, он даже чувствовал ее соленый металлический привкус у себя во рту. Что-то сломалось внутри Генри, когда он взглянул на себя в зеркало, он никогда уже не сможет жить, как прежде.
Генри быстро сбросил с себя всю одежду, смыл всю кровь в душе, переоделся и поспешил покинуть квартиру. «Последний вечер свободы не стоит проводить в квартире с покойником» - решил он.
Едва понимая, где находится, он бродил по молчаливым улицам, наслаждаясь последними глотками свежего воздуха. Когда ночь полностью растворилась в розовых красках рассвета, Генри снова оказался в своей квартире.
То, что он увидел дома, заставило его усомниться во всем, что случилось накануне, так же, как заставило усомниться и в состоянии собственного рассудка.
Ни крови, ни тела, - ничего, что бы напомнило о последнем визите папаши Джессики. Генри осмотрел всю квартиру, но ни волоска не нашел. Он смотрел на свое отражение и никак не мог понять, случилось ли это на самом деле.
В конце концов Генри решил, что будет жить, как раньше. Быть может, это всё чёртово переутомление, грёбанный стресс? И через пару дней старик, как ни в чем не бывало, вновь явится и будет требовать свои деньги?
Но старик так и не явился.
Генри уже думал, что сам Бог освободил его от навязчивого «тестя».
А затем случилось нечто странное. В своем почтовом ящике Генри обнаружил конверт без обратного адреса с газетной вырезкой:
«НАЙДЕНО ТЕЛО! На заброшенной стройке найдено тело пожилого мужчины. Опознание невозможно».
К вырезке была прикреплена записка, написанная корявым, почти детским почерком:
«Не благодари. Сочтемся позже.
М.»
«Кто такой этот М.? Друг или враг? Значит, это было на самом деле? Что же случилось той ночью?» - Генри не мог поверить свои глазам.
Мало того, что самый страшный его кошмар оказался реальностью, кто-то видел это и «подчистил» за ним. Но зачем?
Вопросы, мучившие его, не давали покоя ни ночью, ни днём. У него началась паранойя. Казалось, что за ним следят, даже мальчишка разносчик газет перестал казаться таким уж лопухом. Генри потерял сон и аппетит.
Но, как известно, время лечит. А время за бутылочкой виски лечит в два раза быстрее.
Через три года Генри вернулся к привычному образу жизни: женщины, виски, сигары. Только виски стало гораздо больше. И, какая бы красотка не гостила в его посели, он больше не мог уснуть, не положив под подушку новенький Кольт.
Последней такой красоткой стала белокурая мисс Женевьева Флауэрс, бывшая фотомодель и актриса. Америка некогда знала её, как милую авантюристку мисс Фифи из легкомысленных комедий Голливуда. Однако Генри не смотрел ни одной киноленты с её участием, искушенный Генри не считал эти фильмы достойными своего внимания. Зато он не раз видел её весьма откровенные фотографии на развороте в «Джентельменских Сластях». В городке поговаривали, что мисс Флауэрс отправилась "в глушь", скрываясь то ли от какого-то очередного скандала, то ли от навязчивого поклонника.
Когда он заметил мисс Флауэрс, одиноко скучающую у стойки любимого бара «у Молли», он понял, что не может упустить такой трофей. На ней было шелковое золотистое платье с вырезом, едва оставляющим пространство для фантазии. Генри подозвал бармена и заказал даме самый дорогой коктейль. Когда мисс Флауэрс получила «подарок», она как бы невзначай поправила своё меховое боа, томно вздохнув, чтобы он лучше смог рассмотреть ее декольте, и быстро окинула взглядом Генри, капризно скривив по-детски пухленькие губки. Мистер Хоуп понял: приглашение принято.
Всё было почти как обычно. Только быстрее. Правду говорят, актрисы более податливы и развратны. Не то, что провинциальные дурочки. Через час после знакомства и через полчаса быстрой езды на Кадиллаке, обнаженная Женевьева украшала собой пол в гостиной мистера Хоупа. Безумная была ночь!
Но на утро Генри, конечно же исчез, оставив ее в своей холодной одинокой постели. Он рассчитывал, что дама поймет намек. Но видимо, мисс Флауэрс не любила играть по сценарию. Когда Генри вернулся домой тем же вечером, она ждала его в одном лишь полупрозрачном переднике...
Женевьева осталась в его жизни на целый месяц. Генри и сам был удивлен тому, как это произошло. Каждый день с мисс Флауэрс был безумным приключением, сумасшедшим родео и рождественским утром одновременно. Чем-то она напоминала Генри мать: такая же темпераментная, прямолинейная. Он почти позволил себе влюбиться.
Едва Мистер Хоуп стал реже вспоминать о том, что он сделал и об ужасном письме, едва прошли леденящие душу ночные кошмары, как пришло второе письмо от М.:
Привет, дружище! Я сделал кое-что для тебя, сейчас настал твой черёд. Меня не радует появление в городе одной особы из Голливуда. И я знаю, ты вполне можешь мне с этим помочь.
М.
Парализующий ужас окутал разум Генри. Убить? Снова? Женевьева ничего ему не сделала... Да и в первый раз все было случайно…
Нет, бред какой-то. Если бы этот М. Хотел что-то выболтать полиции, он бы уже это сделал. Он просто хочет заставить Генри плясать под свою дудку! Генри решил не обращать внимания на письмо и жить дальше.
Но через неделю пришло еще одно:
Привет, Генри!
Вижу ты не хочешь помогать старым друзьям, которые так постарались для тебя. Тогда придется тебе напомнить об этом.
Ты должен избавиться от мисс Флауэрс.
М.
То что, было вложено в конверт, повергло Генри в ужас, и заставило сердце буквально остановиться на несколько мгновений.Что за черт? Генри не сразу узнал свой кабинет на этих смятых фотографиях. И кровь. Она казалась совершенно черной, а тело каким-то игрушечным. Генри от неожиданности отбросил эту "посылку из ада". Карточки разлетелись по полу омерзительным листопадом. Генри судорожно стал собирать. Среди фотографий он наткнулся на снимок обгоревшего паспорта на имя мистера Джека Саттерса. «Так вот как его звали» - пронеслось в голове Генри.
Генри понял, что на этот раз так просто ему не отделаться. У него стал зарождаться план: он пригласит Женевьеву на пикник к Соулмейт Лейк, своим работникам в «Сендвич Гарден» скажет, что едет в соседний городок к поставщикам (как раз наступает время заказа), уедет туда на Кадиллаке и оставит его у кинотеатра, куда возьмет билеты на два сеанса (чтобы обеспечить себе алиби), затем пешком (это всего три мили) придет к озеру, где его будет ждать Женевьева на своем дамском Додже. Ей он скажет, что Кадиллак заглох в дороге. Когда они устроятся поудобнее, он подсыпет ей в шампанское снотворное, которое ему выписали от бессонницы. Она уснет, и он посадит ее в автомобиль на водительское место, зажмёт педаль газа ее ногой и отпустит ее в последнюю поездку прямо на дно Соулмейт Лейк.
План казался ему безупречным. Но когда он видел перед собой Женевьеву, такую живую в полном смысле этого слова, сама мысль о еще одном убийстве казалась отвратительной.
Нет, Генри не сможет это сделать. Никогда! Нет!
Лучше уж тюрьма, позор, электрический стул наконец, но только не это! Завтра же он пойдёт сам в полицию, чтобы покончить с этим кошмаром!
В ту ночь Генри здорово напился «У Молли», куда они пришли вместе с Женевьевой. Ей пришлось буквально нести Генри на себе до Кадиллака.
Генри слышал её беззаботный голос словно через толстое стекло: «Так, мистер Хоуп, а сейчас отвезём тебя домой. Я, конечно, не привыкла делать это ради мужчин, но для тебя сделаю исключение. Эй! Мистер Хоуп! О! Да тебя сейчас вывернет наизнанку»
И тут он почувствовал, как теплая волна рвоты поднимается к его горлу.
«Эй! Генри! Тебе придется купить мне новое платье, а себе — новый кадиллак. Где у тебя салфетки или что-то такое, чтобы...» - он услышал, как она открыла бардачок - «а это что? Любовные письма?»
Генри сначала и не понял, что нашла Женевьева. И откуда они там только взялись? Он хранил эти злосчастные письма в запертом ящике своего стола.
«Генри!Что это? М. - это кто?» - она непонимающе смотрела на него округлившимися глазами. - «Генри, я тебя спрашиваю, что это такое?» - казалось вот-вот и она закричит.
Он и сам не заметил, как руки потянулись к ее горлу…
Если бы кто-то проходил мимо парковки у бара, он бы подумал, что машину раскачивает какая-то страстная парочка школьников.
Через пару минут все было кончено. Она лежала широко раскрыв серые глаза и капризно скривив губки, так же, как в тот первый вечер.
Генри знал, что делать дальше. Он доехал до своего дома, напротив которого был припаркован Додж. Он нашел ключи в ее сумочке. Переложил в тело и поехал к Соулмейт Лэйк…
Генри неуклюже отбросил окурок. Окурок, злобно прошипев, поплыл по темной воде. Генри хотел достать Кольт, но что-то словно мешало ему. Что-то еще надо сделать? Но что?
Выпить? Он выпил уже достаточно. Более чем. Сигарет у него больше нет, да и спички промокли.
Он пошарил в карманах. Блокнот, куда он писал заказы для поставщиков. Да. Надо написать хотя бы пару слов. Попрощаться.
Его руки дрожали. Сам того не осознавая, он взял карандаш в левую руку и стал писать корявыми буквами:
«Я, Генри Ричард Хоуп, хочу признаться в том, что совершил два жестоких убийства. Я убил Джека Саттерса и Женевьеву Флауэрс. Жить с этим я больше не могу и не желаю. У меня только один выход.
Прощайте…»
Он хотел подписаться «Г.Хоуп»
Но левая рука сама закончила
«М.».
Он застыл от изумления… Почерк…. И ….. М! М. - значит me(я)!