Аннотация: Если бы мы знали, что повсюду за нами следят внимательные глаза, то были бы лучше... По крайней мере, в это хочется верить.
Маша брела по мокрому снегу, оставляя за собой уродливые отпечатки, вперед, все дальше и дальше, пока между голых стволов не замаячил темный силуэт. Стряхнув налипший на сапоги снег, Маша вышла на поляну перед одиноким, почерневшим от времени остовом деревянного здания. Прогнившие ступеньки, темные провалы окон, покосившаяся колоколенка - церковь, разрушенная сразу после революции. В прежние времена к этому месту вела ухоженная дорожка, по которой на службу шли прихожане... Впрочем, за последние сто лет сюда наведывались лишь заезжие искатели наживы - черные копатели, а когда Союз развалился, живописное местечко облюбовали местные любители экстрима.
Маша сглотнула ком в горле. На вид здание казалось пустынным - для нее же оно было переполнено отвратительных воспоминаний. От них хотелось бежать, но Маша так устала бояться! Вместо этого она тряхнула головой, одернула свой тоненький пуховичок, задержавшись ладонями на животе, а затем решительно шагнула в дверной проем.
Здесь все началось - здесь и закончится.
Войдя под сень продуваемого здания, Маша осторожно зашагала по скрипучему полу, тут и там зиявшему дырами. Старое дерево пахло плесенью; слева к расщелине в полу метнулась крыса. Кое-где на стенах сохранились остатки росписи с лицами, которые уже было не разобрать; старые росписи продолжали современные рисунки краской из баллончика с содержанием куда более приземленным. Потолок был затянут паутиной, пол - завален мусором.
Маша с замиранием сердца пересекла разрушенную комнату. Здесь, в дальнем углу, высилась лестница, ведущая на колокольню. На миг Маша замерла, глядя перед собой стеклянными глазами, затем прислушалась - было тихо, после чего задрала голову вверх. Глаза ее вспыхнули. Прямо над лестницей шла потолочная балка - толстая, крепкая... Такая наверняка выдержит худосочное тельце!
Поднявшись на несколько ступенек, Маша расстегнула молнию и достала из-за пазухи смотанную в кольцо веревку. Один из ее концов был замотан в причудливый узел - Маша повторила по схемам, которые нашла в сети. Заодно и намылила... Встав на цыпочки, она перекинула веревку через балку, примерила по длине и кое-как завязала узел. Подергала - вроде крепко. Так... Все на месте? Маша пробежала руками по карманам: в одном - заявление в полицию, в другом - записка для мамы. Точно такие же, но запечатанные в конверт с адресом полиции, она сегодня опустила в почтовый ящик.
Руки непроизвольно задержались на животе. Разозлившись на себя, Маша отдернула их.
- Ну, с богом, - прошептала она, берясь за петлю, и от абсурда этой фразы зашлась тихим хриплым смехом.
Смех перешел в кашель, от которого на глазах выступили слезы. Это от кашля, ясно?! Не хватало еще рыдать напоследок!.. Маша быстро накинула петлю на шею, поправила мешавший капюшон, затянула узел и глянула на ненавистный мир в последний раз. Как же она желала уйти...
И как надеялась, что вот сейчас, в эту самую секунду кто-то скажет ей: не надо!
- Не надо! - раздалось вдруг за спиной.
Маша вздрогнула и едва не сорвалась вниз. Прямо перед ней за узкими лестничными перилами стоял паренек, худой, невысокий, одетый в странные, не по-зимнему легкие шмотки - длинную черную мантию с капюшоном вроде тех, какие любят заказывать неформалы на китайских сайтах. На лицо падали длинные русые волосы. Маша показалось, что он ей кого-то напоминает. Неудивительно, городок-то небольшой... Может, он из тех то ли готов, то ли сатанистов, которые раньше собирались на новом кладбище у дороги?
- Что, это теперь ваша церковь? - спросила Маша, враждебно глядя на непрошенного гостя.
- Это - храм, - строго сказал парень, - и он не наш, он - Божий!
Она хотела, чтобы ее тело нашла полиция, а не эти фанатики!
- Побереги себя, - сказал парень и подошел к ступенькам, преграждая путь к отступлению.
Выпутавшись из петли, Маша прикинула варианты. Впереди - чучело в балахоне, сзади - ветхая лестница...
- Давай же, Маруся, спускайся, - сказал вдруг парень, протягивая ей руку.
Маша замерла, точно оцепенела. Маруся! Так ее называла мама, давно, в детстве, когда с ними еще жил папа, а не отчим. В тех далеких воспоминаниях мама была теплой и ласковой, совсем не такой, как сейчас...
'Мама, мама! Как же вышло, что ты поверила ему, а не мне?!'
Маша соскользнула со ступенек и, не удержавшись на ногах, рухнула на пол; тело ее сотрясалось от непролитых слез. Все это время она запрещала себе плакать - так почему же сейчас, при этом странном человеке, слезы хлынули градом?
А он был тут как тут.
- Ну, ну... Все хорошо, - приговаривал незнакомец, наглаживая ее по голове. - Плачь, Маруся. Слезы - утешение страждущих.
- Откуда ты знаешь, как меня зовут? - сбрасывая заботливую руку, спросила Маша.
- Я слышал, - ответил парень. - Ты ведь приходила раньше.
- Что? - ахнула Маша. - Ты видел меня здесь?
- Не специально, - вздохнул парень. - Это мой дом.
- Здесь сто лет как заброшено!
- Я всегда жил здесь.
Маша замолчала, пытаясь осмыслить услышанное.
- Так ты видел меня с... ним? - выдавила она через силу. - Прямо здесь?
Парень кивнул, и Маша согнулась пополам, как от боли.
- Не терзайся, Маруся! - утешил ее незнакомец. - Тебе есть, ради чего жить.
Машины руки непроизвольно взметнулись к животу.
- Жить? Ради вот этого? - прошипела Маша, сминая пальцами пуховик. - Да я его ненавижу!
- Он ведь уже большой, - укорил ее парень. - Твоему мальчику уже пять месяцев! От твоих слов он плачет. Ведь это так больно, когда тебя ненавидит собственная мама... Кому, как не тебе, знать это?
Маша размазала слезы по щекам.
- Как же мне быть? - спросила она, цепляясь за человека, которого видела впервые. - Он творил со мной такое... И продолжал бы, если бы я не залетела! А маме сказал, что я сплю со всеми подряд... И она поверила! Зачем мне теперь жить?!
- У тебя есть сын, - твердо, но ласково сказал незнакомец. - Он, конечно, уже большой, но все-таки еще маленький.
- Пока есть это место, я не смогу жить спокойно, - пробормотала Маша.
- Так пусть же пламя освободит тебя из плена воспоминаний!
Словно во сне, Маша мчалась по улицам мимо опостылевших домов, мимо знакомых лиц и гадких сплетен - к гаражу, где отчим держал свою любимую Ниву. Там она надеялась стащить немного бензина и спички.
Внезапно Маша споткнулась на ровном месте и замерла, словно оглушенная. Она поняла наконец, кого ей напоминал незнакомец.
День клонился к закату. Голые деревья в лесу отбрасывали длинные зловещие тени на поблескивающий в лучах солнца снег. Маша с канистрой под мышкой наконец-то добрела до поляны. В дверном проеме тут же возникла фигура в черном балахоне -незнакомец вышел навстречу.
Маша протянула ему канистру, но он отступил на шаг:
- Ты должна сама.
Трясущимися руками Маша расплескала бензин по углам, затем чиркнула спичку, другую - огонек вспыхнул только с четвертой попытки - и, бросив спичку в груду тряпок у двери, отскочила назад.
Незнакомец замер рядом; ноги у него были босые.
- Ты выглядишь также, как мой отец на их свадебных фото с мамой, - сказала Маша ровным тоном. - Только знаешь... Он умер, когда мне было шесть.
- Это - самый светлый из мужских образов, который я сумел отыскать в твоей памяти, - пожал плечами парень.
- Я так и не спросила, кто ты, - прошептала Маша.
Парень стоял, наблюдая, как занимается пожар: сырое дерево горело плохо, с неохотой уступая огню каждый сантиметр.
- Знаешь, Маруся, - сказал он с непонятной улыбкой, - что к каждому освященному храму приставлен ангел? Страж и помощник, он будет стоять на этом месте, даже если храм разрушат... И так до конца времен.
- Осторожней! - воскликнула Маша, с ужасом увидев, что полы его длинной мантии внезапно вспыхнули.
Она попыталась закидать огонь снегом, но тихий смех остановил ее. Подняв глаза, Маша поняла, что незнакомец смотрит на нее ласковыми, искрящимися в отсветах пламени глазами.
- Нельзя погасить нетварный огонь, - сказал он.
- Ты погибнешь! - крикнула Маша.
- Я вечен, - ответил парень; огонь объял уже все его одежды. - Как и ты, Маруся! Слушай и запоминай. Ты выйдешь на дорогу и без страха сядешь в первую же попавшуюся машину. На ней доедешь до N-ского монастыря, где расскажешь свою историю первому монаху, которого встретишь за оградой. Судьбу отчима отдай в руки Божьего суда... А мама все поймет сама и позже найдет тебя. Я верю, что у тебя хватит душевных сил простить ее.
- А ты? - прошептала Маша.
- Я буду вечно молиться за вас, - улыбнулся незнакомец. - Маруся! Жизнь - величайший дар, от которого нельзя отказываться так просто. Ты обязательно обретешь свое счастье, так что... Живи, Маруся!
Пламя вспыхнуло столбом, скрывая его из виду.
- Как тебя зовут? - прокричала Маша.
- Нафанаил, - прозвучало из огня.
Столб пламени прогорел до самых макушек деревьев и погас. На его месте остался лишь выжженный в снегу круг земли. Церковь горела всю ночь. Когда приехали пожарные, тушить было уже нечего.
Через неделю после происшествия из епархии прислали священника, который отслужил молебен на пепелище. На месте храма был установлен памятный крест.
Ранним апрельским утром в районном роддоме близ N-ского монастыря несовершеннолетняя N-ва Мария родила мальчика. Отчима, которого девочка обвинила в насилии, привлечь к ответственности не удалось: за два месяца до родов он, вне себя от того, что мать Марии выставила его на улицу, сел за руль в нетрезвом состоянии и погиб, не справившись с управлением.
Новорожденного назвали Нафанаилом.
А ты знаешь, что за каждым разрушенным храмом приглядывает ангел?