Надежда : другие произведения.

Огненный крест ч.3 гл.27

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   27
   СМЕРТЬ ПО ВЫЗОВУ
  
   Я едва сдерживала нетерпение, пока мужчины встали, поели, свернули лагерь - все раздражающе медленно - и оседлали лошадей. Наконец, я снова ехала верхом, и утро было таким холодным, что, казалось, воздух потрескивал, когда я его вдыхала.
   - Хорошо, - сказала я без предисловий, когда, наконец, пробилась к Джейми. - Говори.
   Он оглянулся на меня и улыбнулся. От усталости его лицо было изборождено морщинами, но бодрящий морозец - и много очень крепкого кофе - придали ему энергии. Я тоже, несмотря на бессонную ночь, чувствовала себя живой и бодрой; кровь быстро бежала по моим жилам, румяня щеки.
   - Ты не хочешь подождать маленького Роджера?
   - Я могу рассказать ему позже, или ты расскажешь ему сам.
   Ехать в ряд втроем не представлялось возможным, и только благодаря впадине в склоне горы, мы с Джейми могли пока ехать бок о бок. Я подвела свою кобылу поближе, так что пар из ноздрей его коня обдавал мои колена.
   Джейми протер лицо и встряхнулся, как если бы хотел сбросить усталость.
   - Да, хорошо, - сказал он. - Ты заметила, что они братья?
   - Разумеется. Откуда, черт побери, появился второй?
   - Оттуда, - он указал подбородком на запад. Через промоину внизу была хорошо видна небольшая поляна - один из тех естественных участков леса, где деревья уступают место лугу и ручью. Возле деревьев на краю полянки, словно указующий перст в неподвижном холодном воздухе, поднималось тонкий столбик дыма.
   Прищурившись, я смогла разглядеть небольшой деревенский домик с парой шатких построек рядом. Пока я смотрела, маленькая фигура появилась из дома и направилась к одному из навесов.
   - Сейчас они обнаружат, что он сбежал, - сказал Джейми немного хмуро. - Хотя, если повезет, они могут решить, что он пошел в уборную или доить коз.
   Я не стала спрашивать, как он узнал, что у них есть козы.
   - Это их дом? Джосайи и его брата?
   - Что-то вроде того, сассенах. Они были слугами по контракту.
   - Были? - скептически произнесла я. Я сомневалась, что срок контракта братьев истек прошлой ночью.
   Джейми пожал одним плечом и вытер нос рукавом.
   - Если их не поймают, то да.
   - Ты же поймал Джосайю, - указала я. - Что он тебе рассказал?
   - Правду, - ответил он, приподняв уголки губ. - Или я так думаю.
   Он преследовал мальчика в темноте, руководствуясь его отчаянным хрипом, и загнал в ловушку в расщелине среди скал. Там он схватил его, завернул в свой плед и, усадив на камень, с помощью терпения и разумной твердости - дополненными глотками виски из фляжки - смог вытянуть из мальчика его историю.
   - Они были иммигрантами, вся семья - отец, мать и шестеро детей. Из семьи только близнецы перенесли плавание, остальные умерли в море от болезни. Здесь у них не было никаких родственников - по крайней мере, их никто не встретил на берегу - и владелец судна продал братьев. Цена не покрывала стоимости проезда всей семьи, так что парни были проданы на тридцать лет, а их заработная плата должна была идти на погашение долга.
   Его голос был сух и спокоен, такие вещи случались повсеместно. Я знала об этом, но не была склонна принимать рассказ без комментариев.
   - Тридцать лет! Боже, сколько же им было в то время?
   - Два или три года, - ответил он.
   Я была поражена. Не принимая во внимание произошедшую трагедию, я бы сочла, что это до некоторой степени хорошо - если, конечно, их покупатель смог обеспечить мальчикам приличную жизнь ... но я помнила худые ребра и искривленные ноги Джосайи. Они не выглядели детьми, о которых хорошо заботятся.
   - Джосайя понятия не имеет, кем были его родители, откуда они прибыли, и как их фамилия, - объяснил Джейми. Он коротко кашлянул.
   - Он знал собственное имя и имя брата - его зовут Кезайя - но больше ничего. Бердсли - это тот человек, который их купил. Сами мальчики не знают, кто они - шотландцы, англичане, ирландцы, но с такими именами они вряд ли могут быть немцами или поляками, хотя и это не исключается.
   - Хмм, - я задумчиво выпустила облачко пара, которое на время закрыло от меня вид на домик внизу. - Значит, Джосайя убежал. Полагаю, что побег имел некоторое отношение к клейму на большом пальце?
   Джейми кивнул, не поднимая глаз с земли, следя, как лошадь осторожно выбирает путь вниз по склону горы. Земля с обеих сторон от дороги была мягкой, и грязь просачивалась между камнями, словно черные грибы.
   - Он украл сыр, он честно в этом признался, - его рот немного раздвинулся в улыбке. - Взял его в молочной в Браунсвилле, это видела доярка. В действительности она сказала, что сыр взял другой брат, но ...
   Рыжие брови Джейми на мгновение сошлись.
   - Возможно, Джосайя не был так честен, как я думал. Во всяком случае сыр украл один из них. Бердсли вызвал шерифа, Джосайя принял на себя вину и наказание.
   После этого случая, который имел место два года назад, мальчик сбежал с хутора Бердсли. Как сказал Джейми, Джосайя намеревался вернуться и забрать брата, как только найдет место для житья. Предложение Джейми стало для него счастливым шансом, и после сбора он пешком отправился за братом.
   - Вообрази его удивление, когда он увидел нас на склоне горы, - сказал Джейми и чихнул. Он вытер нос, глаза его немного слезились. - Он скрывался рядом и решал, что делать - ждать ли, пока мы уйдем, или посмотреть, может быть, мы завернем на хутор, и тогда он под шумок сможет незаметно увести брата.
   - И значит, ты решил помочь ему украсть брата? - у меня тоже бежало из носа. Я достала носовой платок и доверила миссис Хрюше нашу безопасность на то время, пока сморкалась. Я посмотрела на Джейми поверх носового платка. У него все еще был красный нос, но его высокие скулы раскраснелись от утреннего солнца, и он выглядел довольно бодрым для человека, который всю ночь провел в холодном лесу. - Повеселился, да?
   - О, да, было забавно. Я годами не делал ничего подобного, - от усмешки глаза Джейми превратились в синие треугольники. - Это напомнило мне о набегах на земли Грантов с Дугалом, когда я был молодым. Пробираться в темноте, без звука залезть в сарай. Христос, мне пришлось удерживать себя, чтобы не украсть корову. Или я бы украл, если бы она у них была.
   Я фыркнула и рассмеялась.
   - Ты настоящий бандит, Джейми, - сказала я.
   - Бандит? - сказал он немного оскорблено. - Я честный человек, сассенах. Или, по крайней мере, я бываю честным, когда могу позволить себе это, - добавил он, кинув быстрый взгляд назад, чтобы убедиться, что никто нас не слышит.
   - О, ты совершенно честный, - уверила я его. - Даже чересчур, что тебе вовсе не на пользу. Просто ты не очень законопослушный.
   Это замечание, казалось, смутило его, потому что он нахмурился и произвел горлом хриплый звук, который, возможно, был шотландским несогласием или просто попыткой освободить горло от мокроты. Он кашлянул, натянул поводья и, привстав на стременах, помахал шляпой Роджеру. Тот махнул ему в ответ и повернул лошадь в нашем направлении.
   Я подвела лошадь ближе к Джейми и опустила поводья на ее шею.
   - Скажу Роджеру, чтобы он вел мужчина в Браунсвилл, - объяснил Джейми, откинувшись в седле, - а я один поеду к Бердсли. Ты поедешь со мной или с маленьким Роджером?
   - Конечно, с тобой, - ответила я без колебаний. - Я хочу посмотреть, что из себя представляют эти Бердсли.
   Он улыбнулся и пригладил волосы назад, прежде чем надеть шляпу. Он носил волосы распущенными, чтобы закрывать шею и уши от холода, и они сияли на солнце, как литая медь.
   - Думаю, что ты можешь. Только следи за свои лицом, - сказал он с предупреждающей усмешкой. - Не открывай рот и не красней, как крыжовник, если они упомянут о пропавшем слуге.
   - Следи за своим лицом, - сказала я раздраженно. Крыжовник, действительно! - Джосайя говорил, что с ними плохо обращались?
   Мне пришло в голову, что его побег был скорее обусловлен этим фактом, чем случаем с сыром.
   Джейми покачал головой.
   - Я не спрашивал, а он не говорил, но спроси себя, сассенах: ты убежала бы из уютного дома, чтобы жить в лесу, спать на холодных листьях, питаться личинками и жуками, пока не научишься охотиться?
   Он двинул лошадь, направляясь навстречу Роджеру, оставив меня обдумывать его вопрос. Спустя некоторое время он вернулся, и я снова пристроилась сбоку, обдумывая другой вопрос.
   - Если у Бердсли было так плохо, почему брат не убежал вместе с ним?
   Джейми посмотрел на меня, потом немного мрачно улыбнулся.
   - Кезайя плохо слышит, сассенах.
   Он не был рожден с дефектом слуха, как сказал Джосайя, он потерял слух в результате болезни в возрасте пяти лет. Поэтому Кезайя мог говорить, но слышал только громкие шумы. Он не мог слышать шороха листьев и звуки шагов, значит, не мог охотиться и скрываться.
   - Он говорит, что Кезайя понимает его, и это действительно так. Когда мы проникли в сарай, я стоял на страже, а парень поднялся на чердак к брату. Я не слышал ни звука, но через минуту они оба были внизу. Я не думал, что парни могли быть близнецами, и, увидев их вместе, страшно удивился.
   - Интересно, почему Кезайя не надел бриджи, - сказала я, затрагивая факт, озадачивший меня.
   Джейми рассмеялся.
   - Я спрашивал. Он снял бриджи вечером и оставил на сене, а одна из кошек окотилась на них. Он не хотел тревожить котят.
   Я тоже рассмеялась, хотя с содроганием вспоминала босые ноги с синеватой кожей, казавшейся почти фиолетовой в свете костра.
   - Добрый мальчик. А его обувь?
   - Ее у него никогда не было.
   Мы уже достигли низа. Лошади медленно ходили кругами вокруг Джейми, пока он делал указания, назначал рандеву и прощался. Потом Роджер со слегка озабоченным видом свистнул и махнул шляпой, призывая мужчин двигаться. Я наблюдала за его отъездом и заметила, как он сначала полуобернулся назад, потом отвернулся, глядя вперед.
   - Он не был уверен, что за ним последуют, - заметил Джейми. Он покачал головой и пожал плечами. - Ладно. Он справится или нет.
   - Он справится, - сказала я, думая о прошлой ночи.
   - Я рад, что ты так думаешь, сассенах. Ну что ж, едем.
   Он щелкнул языком и развернул коня.
   - Если ты не уверен, почему отправил его одного? - спросила я его спину, покачивающуюся в седле, пока мы пробирались через рощицу, скрывающую от нас хутор. - Почему не поехать к Бердсли всем вместе, а потом самому привести мужчин в Браунсвилл.
   - С одной стороны, он ничему не научится, если я не дам ему шанса. С другой ... - он сделал паузу, поворачиваясь, чтобы поглядеть на меня. - С другой стороны я не хочу приводить туда всех, они могут услышать о пропавшем слуге. Весь лагерь видел вчера Джосайю, да? Если у вас сбежал слуга, и вы услышите, что ночью на наш лагерь выскочил какой-то парень, то можно сделать однозначный вывод, не правда ли?
   Он отвернулся, и я последовала за ним через узкий проход между соснами. Роса, словно алмазы, мерцала на коре и иголках, и маленькие ледяные капельки падали с веток на мою кожу, заставляя меня вздрагивать.
   - Если этот Бердсли не стар и не болен, разве он не присоединится к нам? - возразила я. - Кто-нибудь все равно упомянет о Джосайе при нем.
   Он, не оборачиваясь, покачал головой.
   - И что они скажут ему? Они видели, как мы поймали парня, и видели, как он убежал в лес. Насколько они знают, он просто сбежал.
   - Кенни Линдсей видел их обоих, когда вы вернулись.
   Он пожал плечами.
   - Да, но я переговорил с Кенни, когда мы седлали лошадей. Он ничего не скажет.
   Я знала, что он был прав. Кенни был одним из ардсмуирских мужчин и, без сомнения, он выполнит указания Джейми.
   - Нет, - продолжал Джейми, умело направляя лошадь в обход валуна. - Бердсли вовсе не стар. Джосайя сказал, что он торгует с индейцами-чероки, возя товары через Линию соглашения. Я только не знаю, дома ли он сейчас. Если да, то ... - он вдохнул воздух и сделал паузу, чтобы откашляться, когда холодный воздух коснулся его легких.
   - Это другая причина, отослать мужчин вперед, - продолжил он немного хриплым голосом. - Мы не присоединимся к ним до завтра. К тому времени у них будет ночь, чтобы выпить и завести компанию в Браунсвилле, так что вряд ли они вспомнят о мальчике и станут говорить о нем при Бердсли. Если повезет, мы будем далеко отсюда, когда о нем кто-нибудь проболтается, но тогда Бердсли не сможет оставить нас и отправиться за парнем.
   Значит, он рассчитывал, что Бердсли будут достаточно гостеприимны, чтобы приютить нас на ночь. Слушая, как он снова кашляет, я решила сегодня вечером усесться ему на грудь, если будет такая необходимость, но хорошенько намазать его медвежьим жиром с камфарой, все равно, понравится ему это или нет.
   Мы выехали из-за деревьев, и я с сомнением стала рассматривать домик перед нами. Он оказался меньше, чем я думала, и выглядел довольно обветшалым, со сломанными ступеньками, провисшим навесом над крыльцом и с отсутствующей дранкой во многих местах на ветхой крыше. Ну что ж, мне приходилось спать в худших условиях и, вероятно, еще придется.
   Дверь в маленький сарайчик стояла открытая, но никаких признаков живых существ не было. Все место казалось не жилым, если бы не струйка дыма из трубы.
   Я верила в то, что сказала Джейми, хотя была не совсем точна. Он был честен и подчинялся законам, но только тем, которые уважал. Простой факт, что закон установлен короной, не являлся достаточным основанием, чтобы быть законом в его глазах. За другие, не писаные законы он мог умереть.
   И хотя для бывшего горского налетчика закон частной собственности значил меньше, чем для других людей, все же от моего внимания - и конечно от его - не ускользнул тот факт, что он претендовал на гостеприимство человека, собственности которого помог скрыться. Я знала также, что у Джейми не было укоренившегося предубеждения против контрактной системы как таковой, и обычно он уважал такие отношения. Если только в действие не вступал высший - по его мнению - закон, будь это дружба, жалость, клятва лэрда или что-то еще, чего я не знаю.
   Он остановился, поджидая меня.
   - Почему ты решил помочь Джосайе? - прямо спросила я, когда мы ехали через поляну перед домом. Сухие стебли трещали под копытами лошадей, и ледяные кристаллики блестели на опавших листьях.
   Джейми снял шляпу и положил ее перед собой на седло, пока завязывал волосы, готовясь к встрече.
   - Я сказал ему, что если его намерение твердо, то пусть будет так. Но если он хочет прийти в Ридж, один или с братом, мы должны избавить его от клейма на большом пальце, потому что оно вызовет разговоры, которые могут дойти до Бердсли.
   Он глубоко вздохнул, окутав паром свою голову, и повернулся ко мне с серьезным лицом.
   - Парень не колебался ни секунды, хотя однажды уже был заклеймен. И я скажу тебе, сассенах, человек может сделать отчаянную вещь один раз из любви или от храбрости ... но нужно нечто большее, чтобы сделать это повторно.
   Он отвернулся, не ожидая моего ответа, и заехал во двор, вспугнув стаю кормящихся голубей. Он сидел на лошади прямо, расправив широкие плечи. Не было никакого намека, что его спину под домотканым плащом усеивала паутина глубоких шрамов.
   "Значит, вот что это было", - подумала я. Как в воде одно лицо повторяет другое, так сердце одного человека отвечает сердцу другого человека. И закон храбрости был тем законом, по которому он жил всю свою жизнь.
  
   Несколько цыплят, нахохлившись, сидели на крыльце. Они злобно забормотали, посверкивая желтыми глазами, когда мы спешились, но слишком замерзли, чтобы оставить солнечное место, и просто потеснились, пропуская нас. Несколько досок крыльца были сломаны, рядом валялись не полностью обструганные пиломатериалы и гвозди, как если бы кто-то собирался починить крыльцо, но еще не нашел времени. Отсрочка, по-видимому, длилась довольно долго, так как гвозди уже заржавели, а древесина покоробилась и потрескалась от влажности.
   - Эй! В доме! - крикнул Джейми, остановившись в центре палисадника. Таков был этикет при приближении к чужому дому. Хотя большинство людей в горах были гостеприимны, многие относились к незнакомцам с подозрением и могли держать визитеров под прицелом, пока не убедятся в их честных намерениях.
   Имея это в виду, я благоразумно держалась позади Джейми, но так, чтобы меня было видно, и старательно расправляла юбки, демонстрируя мой пол, как доказательство нашего миролюбия.
   Проклятие, на коричневой шерсти юбки была маленькая дырка, без сомнения, от искры походного костра. Я скрыла ее складкой ткани, раздумывая над тем, насколько неправильно то, что женщин всегда рассматривают, как неопасных по самой их сути. Если бы я захотела, я могла легко грабить дома и убивать несчастные семьи по всему Риджу.
   К счастью, я не имела такой склонности, хотя иногда мне приходило в голову, что клятва Гиппократа и ее запрет "Не навреди" может относиться не только к медицинским вопросам. У меня не раз возникало желание стукнуть палкой по голове какого-либо упрямого пациента, но пока я контролировала свои импульсы.
   Конечно, большинство людей не обладают циничным взглядом врача на человечество. Также верно, что женщины почти никогда не участвуют в развлекательных мордобоях, которые так любят мужчины - я редко видела, чтобы женщины избивали друг друга ради забавы. Но только дайте им хорошую причину, и тогда ...
   Джейми пошел к сараю, время от времени зовя хозяев, но без очевидного эффекта. Я огляделась, в палисаднике не было никаких конских следов, кроме наших. Лошадиные "яблоки" возле досок были оставлены несколько дней назад, и хотя были влажными от росы, успели уже рассыпаться.
   Никто не приезжал, никто не уезжал. Бердсли, сколько бы их там не было, вероятно, находились в доме.
   Однако старались держаться тихо. Было рано, но не настолько, чтобы люди на хуторе еще не были заняты хозяйственными делами. Я отступила назад и, прикрыв от поднимающегося солнца глаза рукой, стала высматривать какие-либо признаки жизни. Меня очень интересовали эти Бредсли, и мне не хотелось - в свете последних событий - чтобы кто-то из мужчин Бердсли отправился с нами.
   Я повернулась к двери и заметила странный ряд зарубок на ее косяке. Они были небольшими, но полностью заполняли один косяк и почти половину второго. Я пригляделась внимательнее, они были сгруппированы по семь зарубок с небольшим расстоянием между группами, словно заключенный вел счет неделям.
   Джейми, сопровождаемый блеянием, появился из сарая. Козы, конечно же, он упоминал о них. Если доение коз было обязанностью Кезайи, то его отсутствие уже должно быть замечено.
   Джейми сделал несколько шагов к дому и, приложив ладони рупором ко рту, снова крикнул. Никакого ответа. Он подождал несколько мгновений, потом пожал плечами и поднялся на крыльцо, где стал стучать в дверь рукояткой кинжала. Шума было достаточно, чтобы разбудить мертвого и заставить цыплят с паническим кудахтаньем броситься прочь с крыльца, но никто не объявился.
   Джейми оглянулся на меня с приподнятой бровью. Обычно люди не уезжали и не оставляли дом без присмотра, особенно если у них есть домашний скот.
   - Кто-то здесь есть, - сказал он в ответ на мою невысказанную мысль. - Козы недавно подоены, на сосках остались капли молока.
   - Ты не думаешь, что все они ищут ... э ... сам знаешь кого? - прошептала я, придвинувшись ближе к нему.
   - Возможно.
   Он сместился в сторону, нагнувшись, чтобы посмотреть в окно. Оно было застеклено, но большинство стекол было сломано или вообще отсутствовало, и дыры были затянуты грязными тряпками. Я видела, как Джейми, нахмурившись, с презрением мастера смотрел на никудышный ремонт.
   Потом внезапно повернул голову и посмотрел на меня.
   - Ты слышишь, сассенах?
   - Да, я подумала, что это козы, но ...
   Блеяние раздалось снова - на этот раз явно из дома. Джейми потянул дверь, но она не открылась.
   - Заперто, - коротко сказал он и вернулся к окну, где осторожно потянул за угол тряпки.
   - Уф, - выдохнула я, сморщив нос от хлынувшего запаха. Я привыкла к запечатанным на зиму домам, где запахи пота, грязной одежды, влажных ног, немытых волос и ведер с помоями смешивались с ароматами выпекающегося хлеба и тушеного мяса, но запах из дома Бердсли перекрывал все нормы.
   - Или в доме держат свиней, - сказала я, взглянув на сарай, - или там живет дюжина мужчин, которые не выходили из дома с самой весны.
   - Да, настоявшийся аромат, - согласился Джейми. Он приблизил лицо к окну, гримасничая от вони, и крикнул: - Thig a mach!(!) Выходи, Бердсли, или я вхожу!
   Я заглянула через его плечо посмотреть, возымеет ли эффект его призыв. По видимой в окно части помещения мне стало понятно, что комната была большой и столь заставленной всякими вещами, что между ними был еле виден грязный деревянный пол. Осторожно принюхиваясь, я пришла к заключению, что - кроме всего прочего - в бочках содержалась соленая рыба, смола, яблоки, пиво и квашеная капуста. Связки шерстяных одеял, крашенных кошенилью и индиго, бочонки с порохом и полукопченные окорока, издающие резкий запах собачьего дерьма, добавляли свою специфику в общее зловоние. "Товары для торговли с индейцами", - предположила я.
   Еще одно окно тоже было завешано, на этот раз изодранной волчьей шкурой, так что внутри царил полусумрак, и со всем этим нагромождением комната напоминала нищенскую версию пещеры Али-бабы.
   Из глубины дома снова раздался звук, теперь немного громче, что-то среднее между воем и рычанием. Я сделала шаг назад, звуки и резкий запах породили в моем воображении яркую картину темного меха и злобы.
   - Медведи, - предположила я, полусерьезно. - Люди ушли, а внутри медведь.
   - Ага, и Златовласка(2), - сказал Джейми довольно мрачно. - Без сомнения. Медведи или нет, но что-то здесь не так. Принеси пистолеты и коробку с патронами из моей седельной сумки.
   Я кивнула и развернулась, но не успела сойти с крыльца, как внутри раздались звуки шагов, и я быстро вернулась назад. Джейми сжал рукоятку кинжала, но увидев, что было внутри, отпустил ее. Его брови удивленно приподнялись, и я вытянула шею, чтобы посмотреть что там.
   Из прохода между двумя грудами товаров выглядывала женщина, подозрительно вертя головой, как крыса, выглядывающая из мусорной кучи. Нет, внешне она не походила на крысу, будучи крепкой женщиной с волнистыми волосами, но она помаргивала глазами, глядя на нас, как делают эти паразиты, оценивая угрозу.
   - Уходите, - сказала она, очевидно, придя к заключению, что мы не были авангардом вторжения.
   - Доброе утро вам, мэм, - начал Джейми. - Я Джеймс Фрейзер ...
   - Мне нет дела, кто вы, - ответила она. - Уходите.
   - Нет, я не уйду, - сказал он твердо. - Я должен поговорить с хозяином.
   Очень странное выражение мелькнула на ее пухлом лице, тревога, расчет и что-то похожее на насмешку.
   - Должны? - сказала она. - И кто сказал, что вы должны?
   Она немного шепелявила, и получилось "шкажал" вместо "сказал".
   Уши Джейми понемногу стали наливаться кровью, но он ответил вполне спокойно.
   - Губернатор, мэм. Я полковник Джеймс Фрейзер, - повторил он с ударением. - Уполномочен собрать отряд милиции. В отряд зачисляются все мужчины от шестнадцати до шестидесяти лет. Будьте добры, позовите мистера Бердсли.
   - Ми-ли-шия, да? - сказала она, с трудом произнося слово. - Да ш кем же вы будете воевать?
   - Если повезет, то не с кем. Но приказ есть приказ, и я должен его исполнить, также как и все здоровые мужчины до Линии соглашения.
   Джейми сжал руку на крестовине окна и осторожно потряс ее. Рама была сделана из хлипких сосновых дощечек, ссохшихся и растрескавшихся от непогоды. Если бы он захотел, то мог легко вырвать ее из стены и войти в окно. Он пристально поглядел в глаза женщины и мило улыбнулся.
   Она в ответ сузила глаза и поджала губы, раздумывая.
   - Ждоровые мужчины, - сказала она, наконец. - Хмм. Но у наш их нет. Парень шлуга убежал, но даже ешли бы он был, он вам не подходит, он глухой, как пень, и почти немой. Но ешли вы его поймаете, можете оштавить шебе.
   Не похоже, что побег Кезайи вызовет здесь много шума. Я с облегчением вдохнула воздух, но тут же быстро выдохнула.
   Джейми не сдавался легко.
   - Мистер Бердсли в доме? - спросил он. - Я желаю видеть его.
   Он снова потряс раму, и сухое дерево треснуло с пистолетным выстрелом.
   - Он вряд ли подойдет вам, - сказала она, и странный тон вернулся в ее голос, осторожный, но в то же время наполненный каким-то возбуждением.
   - Он болен? - спросила я, наклоняясь через плечо Джейми. - Я могу помочь ему, я доктор.
   Она сделала шаг или два вперед и хмуро уставилась на меня из-под густой массы волнистых каштановых волос. Она была моложе, чем я сначала подумала, в более ярком свете на ее пухлом лице не было видно ни морщин, ни увядшей кожи.
   - Доктор?
   - Моя жена известна, как хорошая целительница, - сказал Джейми. - Индейцы называют ее Белым Вороном.
   - Колдунья? - ее глаза тревожно распахнулись, и она отступила назад.
   Что-то показалось мне странным в облике женщины, и приглядевшись внимательно, я поняла. Несмотря на страшную вонь в доме, и сама женщина, и ее одежда были чистыми, а волосы мягкими и пушистыми, что было совершенно необычно в этих местах и для этого времени года, когда люди не мылись месяцами из-за холодов.
   - Кто вы? - прямо спросила я. - Вы миссис Бердсли? Или мисс Бердсли?
   "Не более двадцати пяти лет", - подумала я, рассматривая большие габариты ее укутанной фигуры. Ее плечи под платком были полными, а широкие бедра касались бочек, между которыми она стояла. Очевидно, торговля с чероки была достаточно выгодна, чтобы хорошо кормить семью Бердсли, если не их слуг. Я посмотрела на нее с некоторой неприязнью, но она встретила мой взгляд с холодным спокойствием.
   - Я мишиш Бердшли.
   Тревога ее исчезла, она смотрела на меня с задумчивым видом, вытягивая и втягивая губы. Джейми согнул руку, и рама громко затрещала.
   - Жаходите тогда.
   Странный тон был все еще в ее голосе, полувызов, полувозбуждение. Джейми уловил его и нахмурился, но убрал руку с рамы.
   Она вышла из прохода и направилась к двери. Я уловила лишь начало ее движения, но его было достаточно, чтобы увидеть, что она была хромой; одна ее нога волочилась по полу.
   Кряхтя, она стала возиться с перекладиной, издававший при движении скрежещущий звук, потом раздался глухой стук, когда она положила ее на пол. Дверь перекосило, и она застряла в колоде. Джейми нажал на нее плечом, и она распахнулась, покачиваясь и дрожа. "Когда же ее открывали в последний раз?" - подумала я.
   Довольно давно, очевидно. Я услышала, как Джейми фыркнул и закашлялся, когда вошел в дом, я постаралась дышать через рот, входя следом. Даже в этом случае смрад был таков, что даже хорек не выдержал бы. Кроме сильного запаха испорченных товаров, был тяжелый дух уборной - застоявшейся мочи и фекалий. Кром того, запах гниющей пищи, и еще что-то. Мои ноздри слегка трепетали, пока я пыталась осторожно вдохнуть воздух - всего несколько молекул для анализа.
   - Как долго мистер Бердсли болеет? - спросила я.
   Я четко различала зловоние болезни среди этой какофонии смрада. Не только намек на засохшую рвоту, но и сладковатую вонь гнойных нарывов и неопределенный заплесневелый, дрожжевой запах, казалось, принадлежащий самой болезни.
   - О ... некоторое время.
   Она закрыла дверь за нами, и я почувствовала внезапный приступ клаустрофобии. Воздух внутри казался густым от вони и нехватки света. Я испытывала большое желание сорвать тряпки с обоих окон и впустить немного свежего воздуха, мне пришлось сжать руки в кулаки под плащом, чтобы удержаться.
   Миссис Бердсли повернула налево и боком, словно краб, стала пробираться по узкому проходу между кучами товаров. Джейми взглянул на меня, издал шотландский звук, выражающий в данном случае отвращение, и нырнул под выступающие связки шестов для палатки, следуя за ней. Я осторожно пробиралась за ним, пытаясь не обращать внимания на неприятно мягкие предметы, иногда попадающиеся под моими ногами. Гнилые яблоки? Дохлые крысы? Я зажала нос и старалась не смотреть вниз.
   Дом был прост по конструкции - одна большая комната впереди, и вторая позади.
   Задняя комната представляла собой разительный контраст с захламленной гостиной. В ней не было никаких украшений и излишеств, комната была проста и аккуратна, как квакерская прихожая. Все было голо и чисто, деревянный стол и каменный очаг были выскоблены, оловянная посуда тускло поблескивала на полке. Одно окно с целыми стеклами было оставлено открытым, и утреннее солнце заливало комнату чистым белым светом. В комнате было тихо, и создавалось впечатление, что из хаоса гостиной мы вошли в некое святилище.
   Мирное впечатление было нарушено громким шумом сверху. Это был звук, который мы слышали раньше, громкий, полный отчаяния визг, словно резали борова. Джейми вздрогнул от звука и повернулся к лестнице возле дальней стены, которая вела на чердак.
   - Он там наверху, - без всякой необходимости сказала миссис Бердсли, когда Джейми был уже на полпути к лестнице. Визг стал громче, и я решила пока не ходить за моей аптечкой.
   Голова Джейми появилась в чердачной двери, когда я начала подниматься наверх.
   - Принеси свет, сассенах, - сказал он коротко, и голова его исчезла.
   Миссис Бердсли стояла неподвижно, сложив руки под шалью, не делая никаких попыток найти свечу. Ее губы были тесно сжаты, на пухлых щеках алели пятна. Я протиснулась мимо нее, взяла подсвечник с полки и зажгла свечу от очага.
   - Джейми? - я высунула голову из отверстия, держа свечу над головой.
   - Здесь, сассенах.
   Он стоял в дальнем углу чердака, где тени были гуще всего. Я вылезла и пошла к нему, осторожно ставя ноги.
   Вонь здесь была намного сильнее. Я уловила слабое белое пятно и поднесла свечу ближе.
   Джейми потрясенно вздохнул, но быстро справился со своими эмоциями.
   - Мистер Бердсли, я полагаю? - сказал он.
   Человек был огромен, или когда был таковым. Большая выпуклость его живота еще возвышалась в темноте, подобно киту, а в ладони, неподвижно лежащей на полу возле моей ноги, могло легко поместиться пушечное ядро. Но плоть руки была обвисшая и дряблой, а массивная грудь запала, под спутанными волосами, падающими на лицо, безумным светом мерцал единственный глаз.
   Глаз расширился, и мужчина снова стал издавать звуки, пытаясь изо всех сил приподнять голову. Я почувствовала, как дрожь прошла по телу Джейми, и от этого мне стало еще страшнее, но я, превозмогая страх, сунула подсвечник в руки Джейми.
   - Посвети мне.
   Я опустилась на колени и слишком поздно почувствовала, как жидкая грязь просочилась сквозь ткань моих юбок. Человек лежал в собственном дерьме, и лежал довольно долгое время, пол был густо покрыт слизью. Он был гол и прикрыт только льняной простынею, а когда я откинула ее, то среди грязи увидела изъявленные раны.
   Совершенно ясно, что случилось с мистером Бердсли. Одна сторона его лица сползла вниз, придавая лицу гротескный вид, веко обвисло, закрывая глаз, рука и нога на ближней ко мне стороне распластались вяло и неподвижно на полу, омертвевшие мускулы уже не скрывали узловатые суставы на его конечностях. Он пыхтел и блеял, высовывая язык и пуская слюну изо рта, в отчаянной попытке заговорить.
   - Тише, - сказала я ему. - Не разговаривайте, все будет хорошо.
   Я взяла его запястье, чтобы проверить пульс, плоть свободно двигалась на его кости, никак не реагируя на мое прикосновение.
   - Апоплексия, - сказала я тихо Джейми. - Вы называете это ударом.
   Я положила руку на грудь Бердсли, пытаясь успокоить его.
   - Не волнуйтесь, - сказала я ему. - Мы приехали помочь вам.
   Я говорила уверено, но после этих слов задумалась, какую же помощь мы можем оказать ему. Обеспечить, по крайней мере, чистоту и тепло. На чердаке было холодно почти также, как и на улице, и его кожа под густыми волосами была покрыта пупырышками.
   Лестница тяжело заскрипела, я развернулась и увидела, что над полом чердака возникли пушистые волосы и тяжелые плечи миссис Бердсли.
   - Как долго он находится в таком состоянии? - резко спросила я.
   - Вожможно, мешац, - сказала она после паузы. - Я не могла шдвинуть его, - сказала она, защищаясь, - он шлишком тяжелый.
   Это было верно, как бы там ни было ...
   - Почему он здесь? - потребовал ответа Джейми. - Если вы не могли сдвинуть его, как он оказался здесь?
   Он повернулся, освещая свечой чердак. Здесь было неуютно, старый соломенный матрац, несколько разбросанных инструментов и какой-то ненужный хлам. Свет попал на лицо миссис Бердсли, превращая ее светло-голубые глаза в прозрачные льдинки.
   - Он ... гналша жа мной, - сказала она слабо.
   - Что? - Джейми шагнул к отверстию, наклонившись, схватил ее за руку и вытащил на чердак скорее против ее желания.
   - Что значит, гнался за вами? - спросил он. Она сгорбила плечи, выглядя круглой и домашней в перевязанной накрест шали, как горшок для готовки пищи.
   - Он ударил меня, - сказала она просто. - Я побежала по лештнице на чердак, чтобы там шпрятатьша, но он побежал жа мной ... и потом он упал. И он ... не мог вштать, - она снова пожала плечами.
   Джейми держал подсвечник возле ее лица. Она слегка улыбалась, быстро переводя взгляд между нами, и я увидела, что ее шепелявость была вызвана тем, что ее передние зубы были сломаны и торчали из десен косыми обломками. Маленький шрам пересекал ее верхнюю губу, другой белой полосой проходил через одну бровь.
   Мужчина на полу издал ужасный шум - что-то вроде разъяренного визга протеста - и она вздрогнула, закрыв глаза в инстинктивном страхе.
   - Ммфм, - произнес Джейми, переводя взгляд с нее на мужа. - Да, понятно. Принесите воды, мэм. Еще света и чистые тряпки, - крикнул он ей вслед, когда она поспешила к лестнице, обрадованная возможностью уйти отсюда.
   - Джейми, посвети мне, пожалуйста.
   Джейми подошел и встал возле меня, держа свечу так, чтобы она освещала тело. Кинув на Бердсли мрачный взгляд со смесью жалости и неприязни, он медленно покачал головой.
   - Божья кара, да, сассенах?
   - Не совсем, я думаю, - ответила я, понижая голос, чтобы не было слышно внизу в кухне. Я взяла у него подсвечник. - Посмотри.
   Фляга с водой и кусок хлеба, засохший и покрытый плесенью, стояли возле головы Бердсли, кусочки липкого полупережеванного хлеба валялись рядом на полу. Она кормила его достаточно, чтобы он не умер от голода. Однако в гостиной я видела множество разнообразной пищи: подвешенные к потолку окорока, бочонки с соленой рыбой, сухофруктами и квашеной капустой.
   Также там были связки мехов, кувшины масла, груды шерстяных одеял, а владелец этих товаров лежал здесь в темноте, голодный и дрожащий от холода под тонкой простыней.
   - Интересно, почему она не позволила ему умереть? - тихо спросил Джейми, не спуская глаз с заплесневелого хлеба. Бердсли забулькал и зарычал, сердито вращая открытым глазом; слезы катились по его лицу, а в носу пузырились сопли. Он попытался подняться, выгибая тело, и без сил упал на пол с глухим мясистым стуком, который потряс пол чердака.
   - Я думаю, он понимает тебя. Вы нас понимаете? - обратилась я к больному, который стал интенсивнее булькать и пускать слюну, ясно показывая, что понимает, о чем мы говорим.
   - Относительно того - почему ...
   Я указала на ноги Бердсли, переместив свечу ближе к ним. Некоторые раны были просто пролежнями, вызванными долгим неподвижным лежанием. Но были и другие. Ярко-красные параллельные разрезы с почерневшими краями, явно сделанные ножом, были нанесены на одно из массивных бедер. А также загноившиеся ожоги.
   Джейми немного крякнул при виде их и повернул голову к лестнице. Раздался звук открываемой двери, и холодный сквозняк ворвался на чердак, заставив пламя свечи дергаться. Потом дверь закрылась, и пламя успокоилось.
   - Думаю, что я могу спустить его вниз, - Джейми поднял свечу, рассматривая потолок вверху. - Можно перебросить веревку с петлей через ту балку. Но можно ли его вообще перемещать?
   - Да, - сказала я отстраненно. Склонившись над ногами больного, я уловила запах, который не чувствовала довольно давно, очень плохой зловещий запах.
   Я не часто сталкивалась с газовой гангреной, но ее острый запах незабываем, даже если столкнешься с ним только один раз. Я не стала ничего говорить, чтобы не напугать Бердсли, если он был в своем уме. Вместо этого я успокаивающе похлопала его и встала, чтобы взять у Джейми свечу и лучше разглядеть ноги мужчины.
   Он отдал ее и наклонился к моему уху, прошептав:
   - Ты можешь что-нибудь сделать для него, сассенах?
   - Нет, - ответила я таким же шепотом. - Я могу только перевязать раны и дать трав от лихорадки. Это все.
   Он мгновение стоял, глядя на массивное тело, теперь неподвижно лежащее в тени, потом покачал головой, перекрестился и быстро пошел к лестнице, отправившись за веревкой.
   Я медленно пошла назад к больному, который приветствовал меня глухим "Хэхх" и беспокойным стуком одной ноги, словно кролик стучал лапой. Я встала на колени возле его ноги, говоря успокаивающие слова и держа ближе свечу. Все пальцы на его омертвевшей ноге были обожжены, некоторые были покрыты пузырями, некоторые были сожжены до черноты. Особенно два первых пальца, от которых вверх по стопе распространялся зеленоватый оттенок.
   Я была так потрясена мыслью о том, что могло вызвать такие раны, что мои руки вместе со свечой задрожали. Меня пугало не только то, что здесь произошло, но и ближайшее будущее. Что, спрашивается, мы можем сделать для этих несчастных людей?
   Мы не могли взять Бердсли с собой, но также не могли оставить его здесь на попечении жены. У них также не было близких соседей, которые могли помочь им. Я подумала, что, может быть, нам удастся транспортировать его в Браунсвилл, в их сарае я видела фургон. Но даже если мы преуспеем в этом, что потом?
   Не было больницы, где о нем могли позаботиться. И если даже в Браунсвилле найдется семья, готовая из милосердия принять его, я не была уверена, что его состояние может значительно улучшиться. А это означало, что о нем нужно будет заботиться днями и ночами до конца его дней.
   Хотя остаток его жизни мог быть очень коротким. Это зависело от того, насколько я могу справиться с гангреной. Поставив перед собой конкретную задачу, я успокоилась. Мне нужно ампутировать ему ногу, другого выхода нет. Отрезать пальцы на ноге было легко, но я боялась, что одними пальцами здесь не обойдешься. И кроме того мы рисковали тем, что в процессе операции может развиться шок, а затем инфекция.
   Мог ли он чувствовать ногу? Иногда жертвы удара могли ощущать парализованные конечности, иногда нет, но никогда не могли двигать ими. Я осторожно коснулась омертвелого пальца, не спуская глаз с его лица.
   Его здоровый глаз был открыт, уставившись на балки вверху. Он не взглянул на меня и не издал ни звука. Вот и ответ на мой вопрос - его нога полностью омертвела. Это было облегчением - по крайней мере, он не почувствует боль от ампутации. Мне вдруг пришло в голову, что он вообще не подозревает, что произошло с его ногой. Почему она резала его парализованную ногу? Она боялась, что здоровой ногой он мог дать ей отпор?
   Сзади раздался тихий шорох, это вернулась миссис Бердсли. Она поставила рядом со мной ведро и положила кучку тряпок, потом встала рядом, наблюдая, как я смываю губкой грязь.
   - Вы можете вылечить его? - спросила она спокойным отстраненным голосом, словно говорила о незнакомце.
   Голова пациента внезапно повернулась, и его здоровый глаз уставился на меня.
   - Я думаю, что смогу немного помочь, - осторожно ответила я, страстно желая, чтобы Джейми скорее возвратился. Кроме того, что мне был нужен мой медицинский сундучок, компания обоих Бердсли меня нервировала.
   Еще больше, когда мистер Бердсли непроизвольно испустил некоторое количество мочи. Миссис Бердсли засмеялась, а он взвизгнул, и от этого звука у меня на руках образовалась гусиная кожа. Стараясь не обращать внимания, я вытерла жидкость с его бедра.
   - У вас или у мистера Бердсли поблизости есть родные? - спросила я спокойно, насколько было возможно. - Кто-нибудь, кто мог приехать и помочь вам?
   - Никого, - ответила она. - Он вжял меня иж дома отца в Мериленде. В это мешто.
   Она произнесла последние слова так, как если бы это место был пятым кругом ада. И насколько я могла видеть, дом действительно напоминал его.
   Внизу открылась дверь, и долгожданный сквозняк объявил о возвращении Джейми. Раздался глухой стук, когда он поставил мой сундучок на стол, и я торопливо поднялась, желая сбежать вниз, хотя бы на время.
   - Мой муж пришел с лекарствами. Я только ... э ... схожу ...
   Я обошла массивную фигуру миссис Бердсли и спустилась вниз по лестнице, вся потная, несмотря на холод в доме.
   Джейми, нахмурясь, стоял возле стола и вертел в руках веревку. Он поднял голову, когда услышал мои шаги, и лицо его немного расслабилось.
   - Как там, сассенах? - спросил он тихо, дернув подбородком в сторону чердака.
   - Очень плохо, - прошептала я, подходя к нему. - Два пальца у него омертвели, и я должна удалить их. И она говорит, что поблизости нет никаких родственников, который могли помочь им.
   - Ммфм, - его губы напряглись, и он согнул голову к петле, которую он завязывал.
   Я потянулась к медицинскому сундучку и остановилась, увидев, что на столе также лежали пистолеты Джейми с рожком для пороха и ящичек с патронами. Я коснулась его руки и кивнула на них головой, произнеся ртом: "Что?"
   Морщина между его бровями стала глубже, но прежде чем он смог ответить, ужасный рев, полный шока и ужаса, раздался сверху, за ним последовали громкие булькающие звуки, словно в трясине тонул слон.
   Джейми бросил веревку и метнулся к лестнице, я следовала за ним по пятам. Он крикнул, просунув голову в чердачное отверстие, и исчез вверху. Когда я следом за ним вылезла на чердак, он боролся с миссис Бердсли.
   Она стукнула его локтем по лицу, разбив нос. Это освободило его от любых запретов насчет грубого обращения с женщинами, он дернул ее, повернув к себе лицом, и ударил коротким резким апперкотом в подбородок. Челюсти ее щелкнули, и она зашаталась с остекленевшими глазами. Я бросилась вперед, чтобы подхватить свечу, когда она шлепнулась на задницу, взметнув многочисленными юбками.
   - Боже ... проклятая женщина, - голос Джейми из-под рукава, прижатого к его носу, звучал глухо, но с большим чувством.
   Мистер Бердсли бился, как пойманная рыба, хрипя и булькая. Я поднесла свечу ближе и увидела, что он хватается рукой за шею, на которой был затянут свернутый жгутом льняной платок; его лицо стало темно-багровым, а единственный глаз вылез из орбиты. Я торопливо убрала платок, и он со свистом выдохнул зловонный воздух.
   - Если бы она была быстрее, она бы его убила, - Джейми отнял от лица запачканную кровью руку и осторожно потрогал свой нос. - Христос, я думаю, она сломала его.
   - Почему? Почему вы оштановили меня? - миссис Бердсли пришла в себя, хотя все еще пошатывалась. - Он должен умереть. Я хочу, чтобы он умер, он должен умереть!
   - A nighean na galladh(3), ты могла убить его в любое время за этот месяц, - сказал Джейми раздраженно. - Зачем, ради Бога, ждать свидетелей, чтобы сделать это?
   Она посмотрела на него неожиданно ясным и острым взглядом.
   - Я не хотела, чтобы он умер, - сказала она. - Я хотела, чтобы он умирал, - она улыбнулась, показывая обломанные зубы, - медленно.
   - О, Боже, - произнесла я и провела рукой по лицу. Еще было утро, но мне показалось, что день длится уже несколько недель. - Это моя вина. Я сказала ей, что смогу помочь ему. Она решила, что я спасу его и, возможно, вообще вылечу.
   В воздухе расплылось свежая вонь, и миссис Бердсли повернула голову в сторону мужа с гневным криком.
   - Гряжная шкотина! - она встала на колени, схватила засохший кусок хлеба с тарелки и швырнула в него. Кусок отскочил от его головы. - Проклятый жлобный вонючка ...
   Джейми схватил вопящую женщину за волосы, когда она бросилась на распростертое тело, потом за руку отдернул ее в сторону.
   - Проклятие, - сказал он, перекрывая шум. - Принеси мне веревку, сассенах, пока я не убил их обоих.
   После спуска мистера Бердсли с чердака, мы с Джейми были мокрыми от пота и насквозь пропитались грязью и зловонием, кроме того, что у меня от слабости тряслись колени. Миссис Бердсли, нахохлившись, сидела на стуле в углу, молчаливая и злобная, как жаба, не делая никаких попыток помочь.
   Она издала возмущенный звук, когда мы положили большое неподвижное тело на чистый стол, но Джейми кинул на нее мрачный взгляд, и она замолчала, сжав рот в тонкую линию.
   Джейми вытер лоб запачканным кровью рукавом и покачал головой, глядя на Бердсли. Я понимала его, даже вымытый, укрытый теплым одеялом и накормленный теплой кашицей, мужчина был в ужасном состоянии. Я тщательно осмотрела его еще раз при свете, льющемся из окна. Без сомнения, запах гангрены был ярко выражен, и кожа на ступне имела зеленоватый оттенок.
   Придется удалять не только пальцы ног. Я хмурилась, ощупывая ногу вокруг разлагающейся плоти и задаваясь вопросом, можно ли ограничиться частично ампутацией пясти или отрезать ногу в лодыжке. Иссечение лодыжки будет проще и быстрее, однако в других условиях я выбрала бы частичную ампутацию стопы. В данном же случае лучше первый вариант, так как парализованный Бердсли все равно не сможет ходить.
   Я в задумчивости покусывала нижнюю губу. Операция имела сомнительные шансы на успех, он был в лихорадке, и раны на ногах и ягодицах сочились гноем. Какова возможность, что он восстановится после ампутации и не умрет от инфекции?
   Я не услышала, как миссис Бердсли подошла ко мне сзади, для такой крупной женщины она двигалась удивительно бесшумно.
   - Что вы хотите делать? - спросила она равнодушным голосом.
   - Пальцы на ногах вашего мужа отмерли, - сказала я. Нет никакого смысла скрывать это от Бердсли теперь. - Я должна ампутировать ему ступню.
   Выбора действительно не было, и я с ужасом подумала, что мне придется провести здесь несколько дней, а то и недель, выхаживая Бердсли. Вряд ли я могла оставить его на попечение жены!
   Она медленно обошла стол, остановившись у него в ногах. Ее лицо было неподвижно, и только легкая улыбка появилась и исчезла в уголках ее рта, словно против ее воли. Она долго смотрела на его почерневшие пальцы, потом покачала головой.
   - Нет, - сказала она мягко. - Пушть он гниет.
   Вопрос, понимает ли Бердсли, о чем мы говорим, был решен однозначно. Его открытый глаз выпучился, и он издал гневный вопль, дергаясь и извиваясь, чтобы достать ее. В своих отчаянных попытках он был близок к тому, чтобы свалиться на пол, и Джейми с трудом оттолкнул его тяжелую тушу от края стола. Когда Бердсли, наконец, успокоился, задыхаясь и мыча, Джейми выпрямился и взглянул на миссис Бердсли с видом чрезвычайной неприязни.
   Она подняла плечи, натянув на них платок, но не отступила и не отвела глаз. Она вызывающе подняла подбородок.
   - Я его жена, - сказала она. - Я не пожволю вам режать его. Это опашно для его жижни.
   - Но он точно умрет, если я не сделаю этого, - сказала я коротко. - И ужасной смертью. Вы ...
   Я не смогла закончить. Джейми положил руку на мое плечо, сильно сжав его.
   - Выведи ее на улицу, Клэр, - сказал он спокойно.
   - Но ...
   - На улицу, - его рука снова сжала мое плечо, почти причиняя боль. - Не возвращайтесь, пока я не позову вас.
   Его лицо было мрачно, но именно выражение в его глазах заставило меня похолодеть. Я поглядела на буфет, где возле моей аптечки лежали пистолеты, потом перевела потрясенный взгляд на него.
   - Ты не можешь, - сказала я.
   Он смотрел на Бердсли с застывшим лицом.
   - В подобных обстоятельствах я убил бы собаку, не колеблясь ни секунды, - сказал он тихо. - Могу ли я сделать меньше для него?
   - Он не собака!
   - Нет, не собака, - он опустил мое плечо и обошел стол, встав сбоку от Бердсли.
   - Если вы понимаете меня, закройте глаз, - сказал он спокойно. Мгновение стояла тишина, в налитом кровью глазе Бердсли, уставленном на Джейми, ясно светилось понимание. Потом веко медленно закрылось и поднялось снова.
   Джейми повернулся ко мне.
   - Идите, - сказал он. - Пусть это будет его выбором. Да или нет, но я позову вас.
   Мои колени дрожала, и я сжала руки в складках моей юбки.
   - Нет, - сказала я. Я поглядела на Бердсли, с трудом сглотнула и покачала головой. - Нет, - повторила я снова. - Я ... если ... у тебя должен быть свидетель.
   Он колебался мгновение, потом кивнул головой.
   - Да, ты права.
   Он поглядел на миссис Бердсли. Она стояла неподвижно, сложив руки под передником, и переводила взгляд от меня к Джейми, от него к мужу и обратно. Джейми коротко покачал головой, потом, расправив плечи, повернулся к лежащему мужчине.
   - Моргните один раз, если "да", и два раза, если "нет", - сказал он. - Вы понимаете меня?
   Веко без колебаний опустилось.
   - Тогда слушайте, - Джейми глубоко вздохнул и начал говорить плоским бесстрастным голосом, не спуская взгляда с лица мужчины.
   - Вы знаете, что с вами произошло?
   Моргание.
   - Вы знаете, что моя жена - врач, целительница?
   Глаз повернулся в моем направлении, потом снова на Джейми. Моргание.
   - Она говорит, что вы перенесли удар, что излечение невозможно. Вы понимаете?
   Раздраженный звук раздался из перекошенного рта. Это не стало для него новостью. Моргание.
   - Ваша нога загнила. Если ее не отрезать, она будет гнить дальше, и вы умрете. Вы понимаете?
   Никакого ответа. Ноздри его расширились и затрепетали, принюхиваясь, потом он с фырканьем выдохнул. Он чувствовал гнилостный запах, возможно, подозревал что-то подобное, но не знал наверняка. До этого времени. Медленное моргание.
   Тихая мрачная литания(4) продолжалась - вопросы и ответы, каждый, словно лопата земли из могилы. Каждая фраза, заканчивающаяся неумолимыми словами: "Вы понимаете?"
   Мои руки, ноги, лицо онемели. У меня появилось странное ощущение, что комната превратилась в подобие церкви, в место, где проводится некий ритуал, ведущий к мрачному неизбежному концу.
   Все было предопределено, поняла я. Бердсли сделал свой выбор давно, возможно, даже до того, как приехали мы. У него был месяц в чистилище, когда он находился в холодной темноте между небом и землей и имел время, чтобы примириться со смертью.
   Он понимал?
   Да, очень хорошо.
   Джейми склонился над столом, держа ладонь на руке Бердсли, священник в запятнанной кровью рубашке, предлагающий прощение и спасение. Миссис Бердсли стояла неподвижно в свете, падающем из окна, словно бесстрастный ангел обвинения.
   Вопросы и ответы закончились.
   - Хотите ли вы, чтобы моя жена отрезала вам ногу и перевязала раны?
   Одно мигание, потом два сильных моргания.
   Дыхание Джейми было хорошо слышимым, каждое слово выходило с тяжелым вздохом.
   - Вы просите меня лишить вас жизни?
   Хотя половина лица мужчины была неподвижна, а другая испещрена бороздами от страданий и измождения, все же оно смогло выразить отношение Бердсли к вопросу. Один уголок его рта приподнялся в циничной усмешке. "Что еще мне остается?" - сказало его молчание. Веко упало и осталось закрытым.
   Джейми тоже прикрыл глаза. Небольшая дрожь пробежала по его телу. Потом он передернулся, как человек, отряхивающий холодную воду, и повернулся к буфету, где лежали его пистолеты.
   Я подошла к нему, положив ладонь на его руку. Он не взглянул на меня, не сводя взгляда с пистолета, который заряжал. Его лицо было белым, но руки были тверды.
   - Идите, - сказал он. - Выведи ее.
   Я оглянулась на Бердсли, но он больше не был моим пациентом, его тело было вне моей ответственности. Я подошла к женщине и взяла ее за руку, поворачивая к двери. Она механически двинулась за мной, не оглядываясь назад.
  
   Двор казался нереальным, мирный и весь залитый солнцем. Миссис Бердсли вырвала свою руку и быстрым шагом направилась к сараю. Она оглянулась на дом через плечо, потом побежала и скрылась в дверях сарая, словно за ней гнались разбойники.
   Я тоже почувствовала панику и чуть не помчалась следом за ней. Но удержалась, остановившись на краю двора, и стала ждать. Я чувствовала, как тяжело и медленно билось мое сердце, ударяя в барабанные перепонки.
   Наконец, раздался выстрел, негромкий однотонный звук, неуместный среди мягкого блеяния коз в сарае и шороха цыплят, копающихся поблизости в земле. "В голову, - внезапно задалась я вопросом, - или в сердце?" И задрожала.
   Давно перевалило за полдень, спокойствие холодного утреннего воздуха исчезло, и через двор проносился прохладный ветерок, поднимая пыль и пучки сена. Я стояла и ждала. "Он задержался, чтобы произнести молитву о душе Бердсли", - подумала я. Прошла минута, две, потом черный ход открылся, и вышел Джейми. Он сделал несколько шагов, потом остановился, наклонился и его вырвало.
   Я шагнула к нему на случай, если ему была нужна моя помощь, но нет. Он выпрямился, вытер рот и, развернувшись, пошел прочь от меня к лесу.
   Внезапно я почувствовала себя лишней и немного оскорбленной. Я много работала сегодня, отдавая все силы врачеванию. Я была связана с плотью, телом и духом, изучая симптомы, пульс и дыхание, ловя признаки жизни. Мне совсем не нравился Бердсли, но я была полностью поглощена борьбой за сохранение его жизни и пыталась ослабить его страдания. Я все еще могла ощущать прикосновение его вялой теплой плоти на моей руке.
   Теперь мой пациент был мертв, и я чувствовала себя так, словно лишилась маленькой части своего тела. Возможно, я находилась в состоянии небольшого шока.
   Я поглядела на дом, почувствовав сильное отвращение к нему и неожиданное для меня чувство страха. Тело нужно вымыть для похорон и прилично одеть. Я делала такие вещи прежде - без приступов тошноты и без энтузиазма - и все же сейчас мне не хотелось заходить туда.
   Я видела насильственные смерти, и, наверное, более отвратительные, чем эта. Смерть есть смерть. Как бы она не приходила - как переход, как разлука или как долгожданное освобождение ... Джейми освободил Бердсли из тюрьмы его разрушенного тела внезапно, и его дух, возможно, еще задержался в доме, не осознавая своей свободы.
   - Ты суеверна, Бьючемп, - строго сказала я сама себе. - Прекрати сейчас же.
   Но все еще оставалась во дворе, нерешительно топчась на месте.
   Если Бердсли был недоступен для моей помощи, а Джейми не нуждался в ней, оставалась женщина, которой она может потребоваться. Я повернулась спиной к дому и пошла в сарай.
   Сарай был скорее навесом с сеновалом, он был полон ароматным сеном и движущимися формами. Я стояла в дверном проеме, привыкая к полусумраку. В углу размещалось стойло, но лошади в нем не было. В другом углу хлипкий забор отделял загон для коз. В нем на охапке соломы сидела миссис Бердсли. Полдюжины коз толкались вокруг нее, меланхолично обжевывая края ее платка. Она выглядела, как бесформенная груда тряпья, но я уловила настороженный блеск ее глаз.
   - Жакончилошь? - спросила она тихим голосом, едва слышимым среди блеяния коз.
   - Да, - я колебалась, но она не выглядела нуждающейся в моей помощи. Мои глаза уже приспособились, и я увидела, что на ее коленях лежал маленький козленок, которого она гладила по шелковистой голове. - С вами все в порядке, миссис Бердсли?
   Молчание, потом фигура приподняла и опустила плечи, напряженность немного оставила ее.
   - Я не жнаю, - сказала она тихо. Я ждала, но она не двигалась и не говорила больше. Мирное общество коз, казалось, было для нее комфортным, я повернулась и вышла, завидуя ее теплой и благодушной компании.
   Мы оставили лошадей в палисаднике оседланными, привязав их к молодой ольхе. Джейми ослабил подпруги и снял седельные сумки, когда приходил за моей аптечкой, но не расседлал их. Теперь это сделала я, все равно нам придется остаться здесь на некоторое время. Я также сняла с них уздечки, стреножила и пустила пастись на пожухлой зимней траве.
   С западной стороны дома располагалась половина выдолбленного дерева, очевидно, служащая поилкой для лошадей, сейчас в ней было пусто. Радуясь хозяйственной работе, которая позволила мне задержаться во дворе, я наполнила поилку водой.
   Вытерев мокрые руки об юбку, я огляделась в надежде найти еще какую-нибудь работу, но ничего не было. Что ж, выбора нет. Я собралась с духом, достала воды из колодца, налила в большую тыкву для питья, стоящую рядом, и понесла ее в дом, концентрируясь на усилии не пролить воду, чтобы не думать о том, что ожидает меня внутри.
   Подняв глаза, я с удивлением увидела, что черный вход стоял открытый. Я была уверена, что раньше он был закрыт. Кто внутри? Джейми или миссис Бердсли?
   Не заходя на кухню, я осторожно вытянула шею, чтобы заглянуть в окно. Но тут я услышала равномерный чавкающий звук лопаты, вгрызающейся в землю. Я обошла дальний угол дома и увидела Джейми, который копал землю возле одинокой рябины, стоящей на некотором расстоянии от дома. Он все еще был в одной рубашке; ветер прижимал ее белое запятнанное полотно к его телу и бросал красные пряди волос на его лицо.
   Он откинул их назад запястьем, и я с потрясением поняла, что он плакал. Он плакал, молча, и свирепо орудовал лопатой, словно нападал на врага. Уловив мое появление из-за угла, он остановился, быстро проведя рукавом по лицу, как будто отирая пот.
   Он дышал хрипло и громко, и его дыхание было слышно издалека. Я тихо подошла и предложила ему тыкву с водой и чистый носовой платок. Он не смотрел мне в лицо, но отпил глоток, раскашлялся и отпил снова, потом вернул мне тыкву и осторожно высморкался. Нос был раздут, но кровь больше не шла.
   - Мы не будем здесь ночевать, да? - рискнула спросить я, усаживаясь на колоду для рубки мяса.
   Он покачал головой.
   - Боже, нет, - произнес он хрипло. Его лицо было покрыто пятнами, а глаза покраснели, но он держался твердо. - Мы позаботимся, чтобы он был прилично похоронен, и уедем. Я не возражаю, даже если нам придется переночевать в лесу, но только не здесь.
   Я искренне согласилась с ним, но нужно было прояснить еще одну вещь.
   - А ... она? - спросила я осторожно. - Она в доме? Черный ход открыт.
   Он крякнул и воткнул лопату в землю.
   - Нет, это я. Я забыл оставить дверь открытой, чтобы душа вылетела, когда выходил, - объяснил он мне, увидев мою поднятую бровь.
   Он предоставил объяснение с серьезным видом, подтвердив мои прежние страхи, и я почувствовала, как холод пробежал по моей шее.
   - Понятно, - сказала я слабым голосом.
   Джейми копал некоторое время, глубоко вгоняя лопату в землю. Почва была суглинистая, покрытая слоем листьев, и копать ее было легко. Наконец, не прекращая рытья, он произнес:
   - Брианна как-то рассказывала историю, которую она читала. Я не совсем помню детали, но там было убийство, и убитый был злодеем, который вынудил кого-то сделать это. И в конце, когда рассказчика спросили, что нужно было сделать, он сказал: "Пусть свершится правосудие Божие".
   Я кивнула, соглашаясь. Хотя быть инструментом такого правосудия человеку совсем нелегко.
   - Ты полагаешь, так оно и было в этом случае? Правосудие?
   Он покачал головой не в отрицание, а в замешательстве, и продолжил копать. Я наблюдала за ним некоторое время, успокоенная его близостью и гипнотическим ритмом его движений. Однако вскоре я зашевелилась, вспомнив о задаче, которая стояла передо мной.
   - Думаю, мне нужно пойти обмыть тело и убрать на чердаке, - сказала я с неохотой, подбирая ноги, чтобы встать. - Мы не можем оставить женщину в таком бардаке, независимо от того, что она сделала.
   - Нет, подожди, сассенах, - сказал Джейми, делая перерыв. Он немного настороженно посмотрел на дом. - Я пойду с тобой через некоторое время. А пока, - он кивнул в сторону леса, - не могла бы ты набрать камней для могилы?
   Пирамида из камней? Я была сильно удивлена, это казалось излишним усложнением церемонии. Однако, без сомнения, в лесу были волки, я видела их помет на дороге два дня назад. Мне также пришло в голову, что Джейми мог изобрести предлог, чтобы мне не пришлось одной входить в дом. В таком случае таскание камней казалось вполне желательной альтернативой.
   К счастью, нехватки в камнях не было. Я притащила из седельной сумки холстяной передник, который надевала для хирургических операций, и начала сновать туда-сюда, как трудолюбивый муравей, собирающий крошки. Через полчаса такой работы мысль войти в дом уже не стала казаться мне такой ужасной. Джейми, однако, продолжал копать, так что я продолжала таскать камни.
   Наконец, я остановилась, задыхаясь, и вывалила последний груз на землю возле глубокой могилы. Тени протянулись от палисадника, и воздух стал холодным, так что мои пальцы оцепенели - что, имея в виду многочисленные царапины и ссадины на них, было даже хорощо.
   - Ты выглядишь ужасно, - заметила я, отбрасываяnbsp; - Вожможно, мешац, - сказала она после паузы. - Я не могла шдвинуть его, - сказала она, защищаясь, - он шлишком тяжелый.
растрепанные волосы от лица. - Миссис Бердсли вышла?
   Он покачал головой, но заговорить смог только через несколько секунд.
   - Нет, - сказал он таким хриплым голосом, что я едва услышала его. - Она все еще с козами. Думаю, там ей теплее.
   Я с тревогой следила за ним. Рытье могилы - тяжелая работа. Его рубашка прилипла к телу от пота, несмотря на холодный день, а лицо раскраснелось - от работы, надеялась я, а не от лихорадки. Его пальцы побелели и оцепенели, также как мои, и ему пришлось приложить усилие, чтобы отцепить их ручки лопаты.
   - Она достаточно глубокая, - сказала я, рассматривая его работу. Сама я согласилась бы и на более мелкую яму, но Джейми никогда ничего не делал небрежно. - Хватит, Джейми, остановись и переодень рубашку. Ты весь мокрый, ты простынешь.
   Он не стал спорить, но взял лопату и стал ровнять края ямы, чтобы она не обвалилась внутрь.
   Тени под соснами становились все гуще, и цыплята отправились устраиваться на ночь, пушистые капли взгромоздились на насест, как шарики коричневой омелы. Лесные птицы затихли, и тень дома накрыла могилу. Я обхватила себя руками и тихонько дрожала.
   Джейми бросил лопату на землю с тяжелым стуком, испугавшим меня. Он вылез наверх и стоял некоторое время, закрыв глаза и шатаясь от усталости. Потом он открыл глаза и улыбнулся мне.
   - Ну что ж, давай, заканчивать, - сказал он.
  
   Позволила ли открытая дверь духу покойного вылететь, или из-за присутствия Джейми, но я уже не колебалась, входя в дом. Огонь погас, и кухня была холодной и мрачной, и все же в ней не ощущалось присутствия зла. Она была просто ... пустой.
   Бренные останки мистера Бредсли мирно покоились под одним из его одеял для торговли.
   Миссис Бердсли отказалась помогать с похоронами, или даже просто войти в дом, пока тело ее мужа оставалось внутри. Я вымела очаг и разожгла новый огонь, Джейми в это время убирался на чердаке. К тому времени, когда он закончил уборку, я приступила к своей главной обязанности.
   Мертвый Бердсли казался гораздо менее гротескным, чем при жизни. Искривленные конечности расслабились, и исчез вид безумной борьбы. Джейми закрыл его голову полотенцем, но когда я подняла его, под ним не было никакого кровавого месива, как я ожидала. Джейми стрелял прямо в ослепший глаз, и пуля не разворотила череп. Здоровый глаз был закрыт, черная дыра второго глаза была направлена вверх. Я положила полотенце назад на лицо, симметрия которого восстановилась в смерти.
   Джейми спустился вниз по лестнице и тихо подошел ко мне, коротко коснувшись моего плеча.
   - Иди умойся, - сказала я, показывая на маленький чайник с водой, который я повесила над огнем, чтобы согреть воду. - Я здесь справлюсь сама.
   Он кивнул, снял свою промокшую грязную рубаху и бросил ее в очаг. Я прислушивалась к негромким домашним шумам, которые он производил, когда мылся. Время от времени он кашлял, но его дыхание стало легче, чем было снаружи.
   - Я не знал, что может быть так, - сказал он сзади. - Я думал удар убивает человека сразу.
   - Иногда это так, - ответила я, немного рассеяно, сконцентрировавшись не своей работе. - Фактически, чаще бывает именно так.
   - Да? Мне никогда не приходило в голову спросить Дугала, или Руперта. Или Дженни. Как мой отец ... - он резко замолчал, словно проглотил слова.
   Ах. Мне показалось, что меня ударили в солнечное сплетение. Вот что это было. Я не вспомнила о том, что он говорил мне годы назад вскоре после того, как мы поженились. Его отец присутствовал на его экзекуции в Форте Уильямс, от потрясения с ним случился удар, и он умер. Джейми, раненный и больной, был похищен из форта и отправился в изгнание. Ему не говорили о смерти отца, пока не прошло несколько недель, когда уже не было возможности ни попрощаться с ним, ни похоронить его.
   - Дженни знала, - сказала я мягко. - Она сказала бы тебе, если ...
   Если Бриан Фрейзер принял смерть в таком же жалком состоянии, похудевший и бессильный, не способный защитить свою семью.
   Сказала бы она? Если она ухаживала за отцом во время его беспомощности, его неспособности двигаться? Если она ждала дни, недели, лишившись в одночасье и отца, и брата, ждала одна медленного приближения смерти ... И все же Дженни Фрейзер была сильной женщиной и нежно любила своего брата. Возможно, она стремилась оградить его от чувства вины и от этого знания.
   Я повернулась к нему лицом. Он был раздет до пояса, чистый и со свежей рубашкой в руках. Он смотрел в мою сторону, но я видела, что его глаза с тревожной завороженностью были направлены мимо меня на труп.
   - Она сказала бы, - повторила я, стремясь придать голосу уверенность.
   Джейми глубоко и болезненно втянул воздух.
   - Наверное.
   - Да, - сказала я более твердо.
   Он кивнул, сделал еще один глубокий вдох и выдохнул, более легко. Я поняла, что не только этот дом преследуют призраки. Но только Дженни держала ключ от двери, которая может открыться для Джейми.
   Я поняла теперь, почему он плакал и так тщательно рыл могилу. Не от потрясения или сострадания, уже не говоря о хорошем отношении к мертвецу, но ради Бриана Фрейзера - отца, которого он не хоронил, и по которому не носил траура.
   Я повернулась и натянула края простыни, накрывая ими умытые и приведенные в порядок останки, потом связала веревкой ноги и голову, сделав опрятный безымянный сверток. Джейми сейчас было сорок девять лет, он был в том же возраст, в котором умер его отец. Я украдкой бросила на него взгляд, пока он одевался. Если его отец был таким, как он ... Я внезапно почувствовала острую боль потери. Боль исчезнувшей силы, утраченной любви, боль потери человека, который, я знаю, был великим, судя по отражению, которое я видела в его сыне.
   Одетый Джейми обошел стол, чтобы помочь мне снять тело. Но вместо того, чтобы взяться за него, он потянулся и взял обе мои ладони в свои руки.
   - Поклянись мне, Клэр, - произнес он. Его хриплый голос был почти не слышен, так что я должна было наклониться к нему. - Если в один день мне выпадет жребий, такой же как моему отцу ... поклянись, что ты окажешь мне такое же милосердие, которое я оказал этому несчастному ублюдку.
   На его ладонях от лопаты образовались пузыри, и я ощущала, как мягко колышется в них жидкость, когда он держал мои руки.
   Я сделаю то, что должно быть сделано, - прошептала я, наконец. - Как сделал ты, - я сжала его руки и отпустила. - Давай похороним его. Все закончилось.
  
   (1)Выходи (гэльск.)
   (2)Английская народная сказка "Златовласка и три медведя".
   (3)Сучка (гэльск.)
   (4)Литания -- в христианстве молитва, состоящая из повторяющихся коротких молебных воззваний.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"