Джейми коротко поцеловал меня, чтобы подбодрить после нашей интерлюдии, и быстрыми шагами отправился искать Ниниана Белла Гамильтона, у которого хотел выяснить причину упомянутого Хантером сбора регуляторов. Я последовала за ним, задержавшись немного для благопристойности и убедившись, что выгляжу прилично, прежде чем появиться перед людьми.
Я испытывала ощущение легкого головокружения, и мои щеки пламенели, но думаю, само себе это не было уликой. Как и не мог быть мой выход из леса; и мужчины, и женщины довольно часто скрывались под сенью деревьев, чтобы облегчится на природе вместо того, чтобы воспользоваться вонючими и переполненными туалетами. Однако если я выйду из леса, раскрасневшаяся и запыхавшаяся, с листьями в волосах и пятнами сока на юбке, это может вызвать определенные комментарии.
На моей юбке было несколько колючек и пустая оболочка цикады, которую я скинула, задрожав от отвращения. На моем плече были лепестки цветков кизила; я отряхнула их и тщательно проверила прическу, откуда тоже сбросила несколько лепестков, упавших на землю, как кусочки ароматной бумаги.
Когда я уже вышла из-за деревьев, мне пришло в голову, проверить юбку сзади на предмет наличия пятен и кусочков коры. Я вытянула шею, оглядываясь через плечо, и врезалась в Филиппа Уайли.
- Миссис Фрейзер! - он обхватил мои плечи, чтобы не дать мне упасть. - С вами все в порядке, дорогая?
- Да, конечно, - мои щеки пылали, и я сделала шаг назад, стараясь прийти в чувство. Почему я постоянно натыкаюсь на Филиппа Уайли? Этот маленький паразит преследует меня? - Прошу простить меня.
- Какие пустяки, - сказал он добросердечно. - Это только моя вина. Я чертовски неуклюж. Могу я сделать что-нибудь, чтобы улучшить ваше настроение? Стакан сидра? Вино? Ромовый пунш? Силлабаб(1)? Яблочная водка? Нет, бренди. Позвольте принести вам немного бренди.
- Нет, ничего не надо. Спасибо, - я рассмеялась над его нелепыми предложениями, и он ухмыльнулся в ответ, очевидно, считая себя очень остроумным.
- Хорошо, если с вами все в порядке, дорогая леди, вы должны пойти со мной. Я настаиваю.
Он положил мою руку на свой согнутый локоть и, несмотря на протесты, потащил меня в направлении конюшни.
- Это ненадолго, - уверил он меня. - Я весь день искал вас, чтобы показать вам мое чудо. Клянусь, вы будете в восторге!
Я неохотно подчинилась - кажется, будет меньше проблем, если я пойду и еще раз взгляну на его проклятых лошадей, чем вступлю с ним в пререкания. Кроме того, до свадьбы было еще много времени, и я успею поговорить с Джокастой. На этот раз мы обошли загон, где Лукас со своими товарищами благосклонно разрешали двум смелым джентльменам, влезшим на забор, глазеть на них.
- Это удивительно спокойный жеребец, - сказала я, мысленно сравнивая доброжелательные манеры Лукаса с агрессивным поведением Гидеона. Джейми так и не нашел время кастрировать его, так что зверь покусал почти всех: и лошадей, и людей - во время нашей поездки в Речной поток.
- Признак породы, - ответил Уайли, открывая дверь в конюшню. - Они самые галантные из лошадей. Хотя это нисколько не ослабляет остроты их ума. Сюда, миссис Фрейзер.
В отличие от сияющего дня наружи, в конюшне было очень темно; настолько темно, что я споткнулась о неровный кирпич на полу и покачнулась с испуганным вскриком. Мистер Уайли любезно подхватил меня под руку, помогая мне устоять на ногах.
- С вами все в порядке, миссис Фрейзер? - спросил он.
- Да, - ответила я, немного задыхаясь. Фактически я сильно ушибла палец и подвернула ногу. Я еще не привыкла к моим новым туфлям с сафьяновыми каблуками. - Только позвольте моим глазам привыкнуть к темноте.
Он остановился, но не выпустил моей руки. Вместо этого он положил ее на сгиб своего локтя и прижал к своему телу.
- Обопритесь на меня, - сказал он просто.
Я оперлась, и мы некоторое время стояли неподвижно. Я поджала одну ногу, как цапля, и ждала, когда утихнет пульсирующая боль в пальце. На этот раз мистер Уайли, казалось, был не склонен к насмешкам и остротам, возможно, из-за мирной атмосферы вокруг.
Конюшни, вообще, рождают умиротворяющее чувство; лошади и люди, которые за ними ухаживают, как правило, весьма доброжелательные существа. Здесь присутствует особая аура, яркая и в тоже время успокаивающая. Я слышала тихое шуршание и звук переступающих ног, а также удовлетворенный звук лошади, которая жевала сено рядом с нами.
Находясь близко к Филиппу Уайли, я могла ощущать его духи, но даже яркий аромат мускуса и бергамота не мог перекрыть насыщенные запахи конюшни. В ней пахло свежей соломой, кирпичом и деревом, но присутствовали также слабые запахи иных стихий: кроме навоза, еще кровь и молоко - основные элементы материнства.
- Здесь, словно в матке, не так ли? - сказала я тихо. - Так же тепло и темно, я имею в виду. Я почти слышу биение сердца.
Уайли негромко рассмеялся.
- Это мое сердце, - сказал он и коснулся рукой своего жилет - черная тень на белом атласе.
Мои глаза быстро адаптировались к темноте, хотя в конюшне все еще оставался полусумрак. Мимо проскользнула гибкая тень кота, я вздрогнула и опустила травмированную ногу. Она еще не могла держать мой вес, но, по крайней мере, я могла поставить ее на пол.
- Вы можете некоторое время постоять одна? - спросил Уайли.
Не ожидая ответа, он убрал свою руку и пошел, чтобы зажечь фонарь, который стоял поблизости на табурете. После нескольких ударов кремня по стали вокруг нас засветилась сфера мягкого желтого света. Взяв меня свободной рукой, он повел меня вглубь конюшни.
Они были в деннике в самом конце. Филипп высоко поднял фонарь и с улыбкой повернулся ко мне. Свет фонаря засиял на шкуре лошади, которая мерцала и колебалась, как полночная вода, и запылал в ее огромных карих глазах, когда она повернулась к нам.
- О, - сказала я с тихим восхищением, - какая красивая, - и потом немного громче. - О!
Кобыла немного сдвинулась, и возле ее задних ног стал виден жеребенок. Он был длинноногий с узловатыми коленями, его худенький зад и узкие плечи были еще далеки от мускульного совершенства его матери. У него были такие же большие добрые глаза с длинными ресницами, но шкура вместо блестящего черного цвета была красновато-коричневой и пушистой, как у кролика, а хвостик был забавный и короткий, как метелка.
У его матери струилась такая же длинная густая грива, которую я заметила у фризов в загоне, у детеныша вместо гривы был смешной гребешок жестких волос приблизительно в дюйм длиной, торчащий, как зубная щетка.
Жеребенок моргнул, ослепленный светом, потом быстро спрятался за мать. Однако через мгновение на виду появился маленький носик, ноздри которого осторожно подергивались. За ним последовал большой глаз, мигнул, и носик исчез, чтобы снова появится, но на сей раз немного в другом месте.
- Посмотрите, какая кокетка! - восхищенно сказала я.
Уайли засмеялся.
- Да, действительно, - сказал он голосом, полным гордости собственника. - Разве они не великолепны?
- Ну, да, - сказала я, задумавшись. - Однако думаю, слово "великолепный" больше подходит какому-нибудь жеребцу или боевой лошади. Про этих лошадок я могу сказать, что они милые!
Уайли с веселым удивлением фыркнул.
- Милые? - сказал он. - Милые?
- Ладно, вы же понимаете, - сказала я смеясь. - Очаровательные. Добрые. Восхитительные.
- Все так, - сказал он, поворачиваясь ко мне. - И, кроме того, красивые.
Он глядел не на лошадей, а на меня со слабой улыбкой на лице.
- Да, - сказала я, ощущая какой-то приступ неловкости. - Да, они очень красивы.
Он стоял слишком близко, и я шагнула в сторону под предлогом лучше рассмотреть лошадей. Жеребенок тыкался в вымя кобылы, энергично помахивая хвостиком.
- Как их зовут? - спросила я.
Уайли пододвинулся к перегородке денника, и его рука задела мой рукав, когда он потянулся, чтобы повесить фонарь на крюк.
- Кобылу зовут Тесса, - ответил он. - Родителя вы видели. Это Лукас. Что касается их дочери ..., - он взял мою руку и улыбнулся. - Думаю, я мог бы назвать ее "Красавица Клэр".
Я некоторое время не двигалась вообще, ошеломленная выражением на лице Филиппа Уайли.
- Что? - произнесла я непонимающе. "Конечно же, я ошиблась", - подумала я и попыталась забрать свою руку, но я колебалась слишком долго, и он сжал мои пальцы. "Конечно, он же в действительности не намеревается ..."
Он намеревался.
- Очаровательная, - произнес он и придвинулся ближе. - Добрая. Восхитительная. И ... красивая.
Он поцеловал меня.
Я была так потрясена, что на некоторое время застыла. Его рот был мягок, поцелуй короток и целомудрен. Хотя вряд ли это имело значение, значимым был сам факт.
- Мистер Уайли! - сказала я и сделала поспешный шаг назад, но наткнулась на жерди.
- Миссис Фрейзер, - сказал он мягко и сделал шаг вперед. - Моя дорогая.
- Я не ваша ... - начала я, и он поцеловал меня снова. Теперь без всякого намека на целомудрие. Все еще потрясенная, я с силой оттолкнула его. Он качнулся и выпустил мою руку, но тут же восстановил равновесие и, схватив ее одной рукой, второй обнял меня за талию.
- Кокетка, - прошептал он и приблизил свое лицо к моему. Я пнула его. К сожалению, это была травмированная нога, и мой удар был лишен силы, он просто проигнорировал его.
Я стала бороться всерьез; чувство ошеломленного недоверия, владевшее мною, исчезло, когда я ощутила руку молодого человека, твердо ухватившуюся за мою задницу. В тоже время я знала, что возле конюшни толкалось много людей, и меньше всего мне хотелось привлечь к себе их внимание.
- Прекратите! - прошипела я. - Прекратите сейчас же!
- Вы сводите меня с ума, - прошептал он, задыхаясь, и прижал меня к своей груди, пытаясь затолкать язык в мое ухо.
Я была абсолютно уверена, что он сошел с ума, но совершенно отказывалась брать на себя ответственность за это его состояние. Я отодвинулась насколько могла - недалеко, из-за жердей за моей спиной - и попыталась втиснуть руку между нашими телами. Шок к этому времени прошел, и я мыслила четко и ясно. Я не могла пнуть его по яйцам, поскольку он просунул свою ногу между моих ног, поймав их в ловушку юбок. Если бы я смогла дотянуться до его горла и пережать его сонную артерию, он свалился бы, как камень.
Я почти дотянулась до его горла, но его проклятый галстук помешал, и мои пальцы бессильно проскребли по нему. Он дернулся в сторону и схватил мою руку.
- Пожалуйста, - произнес он. - Я хочу ...
- Мне нет дела до того, что вы хотите! - сказал я. - Отпустите меня сейчас же, вы ... вы ... - я отчаянно искала самое оскорбительное слово. - Вы щенок!
К моему удивлению он остановился. Его лицо не могло побледнеть сильнее, так как было обильно покрыто рисовой пудрой - я ощущала ее на моих губах - но его рот сжался, а выражение лица стало ... довольно обиженным.
- Вы действительно так обо мне думаете? - спросил он низким голосом.
- Да, черт побери! - ответила я. - Что еще я должна думать? Вы, что, сошли с ума, если ведете себя таким презренным образом? Что это с вами?
- Презренным? - он казался весьма озадаченным тем, что его ухаживания заслужили такое определение. - Но я ... то есть вы ... Я думал, что вы ... Я имею в виду, вы были не против ...
- Нет, - возмутилась я, - вы не можете думать ничего подобного. Я не давала вам ни малейшего повода для таких мыслей!
"По крайней мере, намеренно", - пришла мне в голову неприятная мысль: возможно, мое восприятие собственного поведения значительно отличалось от его восприятия Филиппом Уайли.
- О, не так ли? - его лицо изменилось, вспыхнув от гнева. - Позвольте не согласиться с вами, мадам!
Я сказала ему, что по возрасту гожусь ему в матери, но мне никогда не могло прийти в голову, что он не поверил мне.
- Кокетка, - сказал он уже другим тоном. - Никакого повода? Вы давали мне множество поводов, начиная с нашей первой встречи.
- Что? - я повысила голос от удивления. - Я просто вежливо с вами разговаривала. И если ты считаешь это кокетством, мой мальчик ...
- Не называйте меня так!
О, значит, он заметил разность в нашем возрасте, он просто не оценил ее величину. Тут мне пришло в голову, что в обществе, в котором вращался Филипп Уайли, флирт обычно проводился под маской подшучивания. Что, во имя всех святых, я ему говорила?
Я помнила, что обсуждала с ним и его другом Стэнхоупом закон о гербовом сборе. Да, еще говорили о налогах и лошадях, но, конечно же, этого недостаточно, чтобы породить в нем такое недоразумение.
"Очи твои - пруды в Хешбоне"(2)- произнес он низким горьким голосом. - Вы не помните вечер, когда я сказал вам это? Песнь песней Соломона для вас - просто вежливый разговор?
- Боже, - я невольно ощутила себя виноватой. Мы имели короткую беседу насчет этих стихов на одной вечеринке, устроенной Джокастой два или три года назад. И он помнил ее? Возможно, Песнь песней была несколько опрометчивой темой для разговора, но это был простой обмен мнениями. Я мысленно встряхнулась и выпрямилась.
- Глупости, - заявила я. - Вы поддразнивали меня, и я просто ответила таким же образом. А сейчас мне действительно нужно ...
- Вы сегодня пошли со мной сюда. Одна, - он с решительным выражением в глазах сделал шаг ко мне. Он все-таки собрался продолжить, тупоголовый хлыщ!
- Мистер Уайли, - произнесла я твердо, ускользая вбок. - Я ужасно сожалею, но вы совершенно неправильно поняли ситуацию. Я счастлива замужем, и у меня нет к вам никакого романтического интереса. А теперь прошу извинить меня ...
Я нырнула мимо него и помчалась из конюшни со всей скоростью, какую позволили мне мои туфли. Он не стал преследовать меня, и я благополучно выскочила наружу с сильно бьющимся сердцем.
Возле загона были люди, и я повернула в другую сторону, зайдя за угол конюшни, пока никто меня не увидел. Укрывшись от глаз, я быстро произвела осмотр, чтобы убедиться, что не выгляжу слишком потрепанной. Я не знала, видел ли кто-нибудь, как я входила в конюшню с Уайли, и я могла только надеяться, что никто не видел, как я выскочила оттуда.
Несмотря на недавние осложнения, всего один локон выбился из прически, я его тщательно заправила, смахнув также соломинки с юбок. К счастью, он не порвал мое платье, и, завернувшись в шаль, я снова имела приличный вид.
- Все в порядке, сассенах?
Я подпрыгнула, как пойманный лосось, и мое сердце тоже. Я обернулась - адреналин тряхнул меня, как удар электрического тока - и увидела Джейми, который смотрел на меня с несколько хмурым видом.
- Что ты делала, сассенах?
Мое сердце все еще билось в горле, но я смогла выдавить, как я надеялась, несколько беспечных слов.
- Ничего. Я просто смотрела лошадей ... то есть лошадь. Кобылу. У нее родился жеребенок.
- Да, я знаю, - произнес он, странно посмотрев на меня.
- Ты нашел Ниниана? Что он сказал?
Я пригладила волосы сзади, приводя в порядок прическу, и воспользовалась случаем избежать его взгляда.
- Он сказал, что это правда, хотя я и не сомневался. Более тысячи мужчин расположились лагерем возле Солсбери. И каждый день прибывают еще, а старый дурак этому рад!
Он нахмурился, барабаня двумя жесткими пальцами правой руки по бедру, и я поняла, что он сильно встревожен.
Неудивительно. Не принимая во внимание самого конфликта, сейчас была весна. Только из-за того, что Речной поток располагался в предгорье, мы смогли приехать на свадьбу Джокасты. Здесь лес был покрыт облаком зелени, и крокусы торчали из земли, как оранжевые и фиолетовые зубы дракона. Однако в горах все еще лежал снег, а ветви деревьев только набухали почками. Недели через две почки лопнут, и во Фрейзер-Ридже настанет пора весенних посевных работ.
Правда, Джейми предусмотрел такую возможность, наняв Арчи Бага. Однако Арчи сам по себе не мог сделать многого. Что касается арендаторов и поселенцев ... Если милиция будет созвана опять, весенние работы лягут на плечи женщин.
- Мужчины в этом лагере оставили свои земли, да?
Солсбери также находился в долине. Было немыслимо для фермера оставить свою землю, ради того чтобы выразить протест правительству, как бы разгневан он не был.
- Оставили или потеряли, - ответил он коротко. Взгляд его стал еще более хмурым, когда он поглядел на меня. - Ты говорила с моей тетей?
- А ... нет, - ответила я, чувствуя себя виноватой. - Еще нет. Я только собралась ... О, случилось еще что-то?
Он произвел шипящий звук, словно закипающий чайник, что означало его крайнее раздражение.
- Христос, я почти забыл про нее. Одна из рабынь, как я думаю, была отравлена.
- Что? Кто? Как? - я опустила руки от прически и уставилась на него. - Почему ты не сказал мне?
- Я говорю тебе сейчас, не так ли? Не беспокойся, она в безопасности. Только чертовски пьяна, - он раздраженно дернул плечами. - Единственная проблема в том, что, скорее всего, отравить хотели не ее. Я послал Роджера Мака и Брианну, посмотреть, и они еще не вернулись, так что, возможно, никто больше не погиб.
- Возможно? - я потерла переносицу, отвлеченная новым развитием событий. - Конечно, алкоголь может быть ядовитым, хотя многие этого не понимают, но напиться и быть намеренно отравленным - это разные вещи. Что ты думаешь ...
- Сассенах, - прервал он.
- Что?
- Что, во имя Бога, ты делала? - выпалил он.
Я в замешательстве уставилась на него. Его лицо становилось все краснее, пока мы говорили, но я считала, что это из-за беспокойства о Ниниане и регуляторах. Уловив опасную синюю вспышку в его глазах, я стала подозревать, что здесь замешаны более личные отношения. Я наклонила голову набок и осторожно взглянула не него.
- Что ты имеешь в виду?
Его губы тесно сжались, но он не ответил. Вместо этого он протянул указательный палец и очень деликатно коснулся уголка моих губ. Потом он перевернул ладонь и показал мне маленький черный предмет, прилипшей к кончику его пальца - бархатная мушка Филиппа Уайли в форме сердечка.
- О, - в ушах у меня загудело. - Это ... Э-э ...
Голова моя закружилась, и в глазах заплясали маленькие черные звездочки.
- Да, это, - рявкнул он. - Христос, женщина! Меня до смерти достали глупые разговоры Дункана и шутки Ниниана ... И почему ты не сказала мне, что он дрался с Барлоу?
- Вряд ли я назвала бы это дракой, - сказала я, изо всех сил пытаясь вернуть себе здравый смысл. - Кроме того майор МакДональд быстро положил ей конец, поскольку тебя нигде не было. И кстати майор хочет ...
- Я знаю, чего он хочет, - он отмел разговор о майоре коротким взмахом руки. - Я по уши в этих проблемах с майором, регуляторами и пьяными девицами, а ты тут в конюшне ласкаешься с этим хлыщом!
Я почувствовала, как кровь прилила мне в голову, и сжала кулаки, борясь с горячим желанием ударить его.
- Я не ласкалась, и ты знаешь об этом! Проклятый идиот приставал ко мне с ухаживаниями, это все.
- С ухаживаниями? Хотел заняться с тобой любовью, ты имеешь в виду? Ага, понятно!
- Нет!
- О, да? И ты попросила его прилепить эту копейку тебе на счастье?
Он сунул мне под нос палец с черной мушкой, я стукнула по нему, заставив мушку улететь на землю, и немного запоздало вспомнила, что "заниматься любовью" означало просто заниматься флиртом, а не прелюбодеянием.
- Я имею в виду, - сказала я сквозь сжатые зубы, - что он поцеловал меня. Вероятно, в шутку. Ради Бога, ведь я в матери ему гожусь!
- Скорее в бабушки, - сказал Джейми жестко. - Поцеловал тебя ... Почему, черт побери, ты поощряла его, сассенах?
Мой рот открылся от возмущения, происходящего как от того, что он назвал меня бабушкой Филиппа Уайли, так и от обвинения в его поощрении.
- Поощряла его? Ты проклятый идиот! Ты отлично знаешь, что я не поощряла его!
- Твоя собственная дочь видела, как ты пошла с ним! Ты что не имеешь никакого стыда? Из-за всего, что здесь произошло, мне теперь вызывать человека на дуэль?
Я почувствовала небольшой приступ растерянности при мысли о Брианне, и еще больший при мысли о Джейми, бросающем вызов Уайли. Он не носил свой меч, но он привез его с собой. Я твердо отбросила обе мысли.
- Моя дочь не дура и не сплетница, - произнесла я с огромным достоинством. - Она не подумает ничего плохого от того, что я пошла посмотреть лошадь. И почему она должна? И, вообще, почему кто-то должен?
Он длинно выдохнул через сжатые губы и впился в меня взглядом.
- Да, действительно? Возможно, потому что все видели, как ты флиртовала с ним на лужайке? Потому что видели, как он преследовал тебя, как кобель течную сучку?
Он, должно быть, увидел, как опасно изменилось выражение моего лица, так как коротко кашлянул и поспешно продолжил.
- Более чем один человек посчитали необходимым сказать мне об этом. Ты думаешь, мне нравится быть общественным посмешищем, сассенах?
- Ты ... ты ..., - ярость душила меня. Мне хотелось стукнуть его, но я видела, что в нашу сторону повернулись заинтересованные головы. - Течная сучка? Как ты смеешь так говорить обо мне, ты проклятый ублюдок?
У него хватило приличия выглядеть немного смущенным, хотя он все еще смотрел на меня с негодованием.
- Да, хорошо, я не должен был так говорить. Но ты ушла вместе с ним, сассенах. Как будто у меня мало других проблем, чтобы моя собственная жена ... И если бы ты пошла поговорить с тетей, как я просил тебя, ничего бы этого не произошло. А сейчас видишь, что ты наделала!
Я поменяла свое отношение к дуэли. Мне захотелось, чтобы Джейми и Филипп Уайли убили друг друга, быстро, на глазах у всех, и с большим количеством крови. Мне было все равно, что на нас смотрят. Я сделала нешуточную попытку кастрировать его голыми руками, и он схватил меня за запястья, резко дернув их вверх.
- Христос! Люди смотрят, сассенах!
- Меня ... черт побери ... это ... не волнует! - прошипела я, изо всех сил пытаясь освободиться. - Пусти меня, и я, на хер, покажу им что посмотреть!
Я не отводила взгляда от его лица, но знала, что множество лиц повернулись в нашу сторону. Он тоже знал это. Его брови на мгновение соединились, потом выражение его лица показало, что он принял решение.
- Хорошо, - сказал он, - пусть смотрят.
Он обнял меня и, сильно прижав к себе, поцеловал. Лишенная возможности пошевелиться, я прекратила борьбу и осталась стоять неподвижно, застывшая и разъяренная. В отдалении послышался смех и хриплые возгласы одобрения. Ниниан Гамильтон крикнул что-то по-гэльски; я, к счастью, не поняла что.
Он, наконец, оторвал губы от моего рта, все еще крепко обнимая меня, и очень медленно наклонил голову, прижавшись твердой прохладной щекой к моей щеке. Его тело тоже было твердым, но вовсе не прохладным. Его сильный жар проник, по крайней мере, через шесть слоев ткани, прежде чем коснуться моей кожи - через его рубашку, жилет, сюртук, платье, мою рубашку и корсет. Был ли это гнев или возбуждение, или и то и другое вместе, но он пылал, как печка.
- Я сожалею, - сказал он, щекоча горячим дыханием мое ухо. - Я не хотел оскорбить тебя. Действительно. Мне убить его, а потом самого себя?
Я немного расслабилась. Мои бедра были прижаты к его телу, и так как в этом месте между нашими телами было всего пять слоев ткани, я почувствовала эффект, который мне понравился.
- Возможно, еще нет, - сказала я. Голова кружилась от избытка адреналина, и я глубоко вздохнула, чтобы прийти в чувство. Потом я отодвинулась, почувствовав сильный острый запах от его одежды. Если бы я не была так возбуждена, я бы сразу заметила этот мерзкий аромат.
- Что же ты такое делал? - я понюхала сюртук на его груди и сморщилась. - Ты ужасно пахнешь.
- Навоз, - сказал он покорно. - Да, я знаю, пахнет ужасно.
- Да, навоз, - сказала я и принюхалась еще. - И ромовый пунш, - он сам его не пил, я чувствовала только запах бренди, когда он меня целовал, - и еще что-то мерзкое, застарелый пот и ...
- Вареная репа, - сказал он еще более покорным голосом. - Это рабыня, про которую я тебе говорил, сассенах. Ее зовут Бетти.
Он положил мою руку на сгиб своей и, сделав глубокий поклон толпе - где все зааплодировали, черт бы их побрал - повел меня к дому.
- Будет хорошо, если ты добьешься от нее чего-нибудь вразумительного, - сказал он и поглядел на солнце, которое висело в середине неба. - Но становится поздно, я думаю, сначала тебе лучше поговорить с моей тетей.
Я глубоко вздохнула, пытаясь собраться с мыслями. Я все еще бурлила не выплеснутыми эмоциями, но меня ждали дела.
- Хорошо, - сказала я. - Я увижусь с Джокастой, а потом посмотрю на Бетти. Что касается Филиппа Уайли ...
- Что касается Филиппа Уайли, - прервал он меня, - не беспокойся, сассенах, - в его глазах загорелась какая-то мысль. - Я разберусь с ним позже.
(1)Силлабаб -- традиционный английский десерт из взбитых сливок, алкоголя и разных добавок.
(2)Библия. Ветхий Завет. Песнь Песней. Перевод И. Дьяконова (Хешбон - город к востоку от Иордана, напротив Иерихона)