Было тихое теплое утро, конец бабьего лета. Поблизости в лесу стучал дятел, и какие-то насекомые производили в траве за домом скрежещущий металлический звук. Я медленно спустилась по лестнице, чувствуя себя немного бестелесной, и мечтала, чтобы это было так на самом деле, поскольку мое тело болело практически во всех местах.
Миссис Баг в это утро не пришла, быть может, чувствовала себя нехорошо. Или, вероятно, не знала, как вести себя со мной или что мне говорить. Я сжала рот и поняла это только потому, что губу зажгло, когда немного поджившая рана лопнула.
Я заставила лицо расслабиться и стала доставать с полки посуду для кофе. Вдоль полки тянулась цепочка крошечных черных муравьев, а на жестяной банке, где я держала сахар, их было целое полчище. Я смела их несколькими взмахами фартука и сделала себе заметку поискать бадьяна, чтобы использовать его в качестве репеллента.
Это решение, незначительное само по себе, заставило меня успокоиться. С того момента, как Ходжпайл и его люди появились возле навеса для соложения, я зависела от чьей-то милости и не имела возможности для самостоятельных действий. В первый раз за несколько дней – а мне казалось гораздо дольше – я могла сама решить, что делать. Воистину, драгоценная свобода.
Очень хорошо, подумала я. Что же мне делать? Пожалуй … выпью немного кофе. Съесть тост? Нет, я осторожно провела языком во рту; несколько зубов с одной стороны шатались, а челюсти болели так, что о жевание не могло быть и речи. Только кофе, и пока я пью, я определюсь с делами на день.
Ободренная этим планом, я убрала простую деревянную кружку и достала единственную пару из фарфора: раскрашенные фиалками чашку и блюдце, которые мне подарила Джокаста.
Джейми ранее разжег огонь, и чайник уже кипел. Я плеснула кипяток в кофейник, прополоскала и открыла заднюю дверь, чтобы выплеснуть воду. К счастью, я сначала выглянула.
На крыльце, скрестив ноги, сидел Иэн с оселком в одной руке и ножом в другой.
- Доброе утро, тетушка, - приветливо поздоровался он и провел оселком по лезвию, произведя тот самый металлический звук, который я слышала ранее. – Чувствуете себя лучше?
- Да, прекрасно, - сказала я. Он с сомнением приподнял брови, оглядывая меня.
- Надеюсь лучше, чем выглядите.
- Не так хорошо, - кисло сказала я. Он рассмеялся и, положив оселок и нож, встал. Он намного выше меня, почти как Джейми, но тоньше. Он унаследовал тонкую кость отца также, как и его чувство юмора, его прочность и основательность.
Он взял меня за плечи, развернул к свету и осмотрел, поджав губы. Я моргала, глядя на него, и представляла, как я выгляжу. Мне еще не хватало смелости поглядеться в зеркало, но я знала, что синяки должны превратиться из черных и красных в набор голубых, зеленых и желтых цветов. Добавить сюда различные шишки и припухлости, черную корку на разбитой губе, и я несомненно представляла собой картину «совершенного» здоровья.
Мягкие карие глаза Иэна пристально вглядывались в мое лицо без видимого потрясения или неловкости. Потом он отпустил меня и легонько похлопал по плечу.
- Все хорошо, тетя, - сказал он. – Это все еще ты, не так ли?
- Да, - сказала я, и тут без всякого предупреждения пришли и пролились слезы. Я знала, что он имел в виду, и почему он это сказал. И это было правдой.
Мне показалось, что середина меня неожиданно стала жидкой и пролилась, но не от горя, а от облегчения. Это все еще была я. Слабая, избитая, больная и настороженная, но я. Только осознав это, я поняла, как боялась, что, оправившись от потрясения, я обнаружу себя бесповоротно изменившейся, потерявшей жизненно важную часть себя.
- Я в порядке, - заверила я его, торопливо вытирая глаза кончиком фартука. – Просто немного …
- Да, я знаю, - сказал он и, взяв кофейник, выплеснул воду на траву. – Немного странно, да? Возвращаться?
Я взяла у него кофейник и со всей силы пожала его руку. Он дважды возвращался из плена: был избавлен от ужасной компании Джейлис Дункан на Ямайке, чтобы выбрать ссылку к могавкам. Он превратился в мужчину в этом путешествии, и я раздумывала, какую часть себя он потерял на этой дороге.
- Хочешь позавтракать, Иэн? – спросила я, шмыгая и осторожно прикасаясь к распухшему носу.
- Конечно, - ответил он с улыбкой. – Идите и садитесь, тетушка, я сам соберу еду.
Я последовала за ним внутрь, наполнила кофейник и поставила его кипятиться, потом села за стол спиной к солнечным лучам, вливающимся через открытую дверь, и наблюдала, как он роется в кладовой. Мой разум казался неповоротливым и неспособным мыслить, но чувство покоя, легкое, как колеблющийся свет сквозь каштаны, окутало меня. Даже небольшая боль, возникающая тут и там, казалась приятной, и я ощущала себя полностью здоровой.
Иэн свалил на стол охапку случайно набранных продуктов и уселся напротив меня.
- Все хорошо, тетушка? – спросил он, приподняв отцовские лохматые брови.
- Да, хотя и чувствую себя мыльным пузырем. Не так ли? – ответила я, глядя на него, пока наливала кофе, но он был сосредоточен на куске хлеба, на который намазывал масло. Мне показалось, что его губ коснулась едва уловимая улыбка, но могла ошибиться.
- Немного похоже, - спокойно ответил он.
Тепло от кофе через фарфор согрело мои руки и смягчило боль в носу и пазухе. Я чувствовала себя так, словно кричала несколько часов, хотя ничего подобного не помнила. Было ли это прошлой ночью с Джейми?
Мне не хотелось думать о прошедшей ночи, и это являлось частью моего состояния мыльного пузыря. Джейми уже ушел, когда я проснулась, и я не знала, рада ли я была этому или нет.
Иэн больше не разговаривал, увлекшись едой, и съел полбулки хлеба с маслом и медом, три кекса с изюмом, два толстых куска ветчины, выпил кружку молока. Утреннюю дойку делал Джейми. Он всегда использовал голубой кувшин, в то время как мистер Вемисс – белый. Я отстраненно заинтересовалась, где находится последний; я не видела его, и дом без него казался пустым, но по-настоящему меня это не волновало. Может быть, Джейми сказал им: и мистеру Вемиссу, и миссис Баг – оставаться в стороне, полагая, что некоторое время я буду нуждаться в уединении.
- Еще кофе, тетушка?
На мой кивок Иэн встал и, взяв с полки бутылку, налил в мою чашку большой глоток виски, прежде чем налить кофе.
- Мама всегда говорила, что это помогает, когда что-то беспокоит, - прокомментировал он.
- Твоя мама права. Хочешь виски?
Он вдохнул ароматный пар, но отрицательно покачал головой.
- Нет, не думаю. Этим утром мне нужна ясная голова.
- Да? Зачем? – каша в горшке не совсем испортилась, но находилась там уже три или четыре дня. Неудивительно, ведь есть ее было некому. Я критически посмотрела на цементно-подобную массу на моей ложке, но потом решила, что она достаточно мягкая и положила в нее меда.
Иэн тоже жевал эту субстанцию, поэтому некоторое время молчал, чтобы очистить рот.
- Дядя Джейми собирается задавать вопросы, - ответил он, бросая на меня осторожный взгляд, и потянулся за хлебом.
- Да? – удивилась я, но прежде чем я смогла попросить разъяснений, раздался звук шагов и появился Фергюс.
Он выглядел так, словно ночевал в лесу, хотя, конечно, так оно и было. Или скорее не спал, мужчины практически не делали остановок во время преследования банды Ходжпайла. Фергюс побрился, но его обычная ухоженность отсутствовала, его прекрасное лицо исхудало, а вокруг глубоко сидящих глаз залегли тени.
- Миледи, - пробормотал он и ожидаемо чмокнул меня в щеку. - Comment vas-tu?[1]
- Tres bien, merci[2], - ответила я, осторожно улыбаясь, чтобы не тревожить рану на губе. – Как Марсали и дети? И наш герой Герман? – Я спросила Джейми о Марсали по пути домой и знала, что с ней все в порядке. Герман, словно мартышка, тут же залез на дерево, как только услышал приближающихся Ходжпайла и его людей. Оттуда он увидел все, что произошло, а когда банда уехала, слез с дерева, оттащил мать, находящуюся в полубессознательном состоянии, от огня и побежал за помощью.
- Ах, Герман, - слабая улыбка мгновенно убрала с его лица признаки изнеможения. - Notre petit guerrier[3]. Он говорит, что Grand-père [4] обещал ему пистоль, чтобы стрелять в плохих людей.
Grand-père действительно мог это обещать, подумала я. Справиться с мушкетом Герману было не под силу, так как он больше его самого, но пистоль – другое дело. В моем нынешнем состоянии тот факт, что Герману было только шесть лет, не казался важным.
- Ты завтракал, Фергюс? – спросила я, подталкивая к нему кофейник.
- Нет. Мерси, - он положил себе хлеба с ветчиной и налил кофе, но ел без аппетита.
Мы сидели молча, попивая кофе и слушая птиц. Крапивники свили гнездо под свесом крыши, и теперь родители летали взад и вперед над нашими головами. Я слышала пронзительный писк голодных птенцов, а на крыльце валялись веточки и яичная скорлупа. Они были готовы опериться, как раз перед холодной зимой.
Вид скорлупы с коричневыми пятнышками напомнил мне о Monsieur le Oeuf[5]. Да, вот что я сделаю, решила я с чувством облегчения от своего решения. Я пойду и навещу Марсали и, вероятно, миссис Баг.
- Ты видел миссис Баг сегодня утром? – спросила я, поворачиваясь к Иэну. Его хижина, не более чем крошечный навес с травяной крышей, находилась недалеко от жилища Багов. Он должен был пройти мимо их, когда шел к нам.
- Да, - несколько удивленно ответил он. – Она убиралась у себя, когда я шел сюда, и предложила мне позавтракать, но я сказал, что поем здесь. Я знал, что у дяди Джейми есть ветчина, - он ухмыльнулся, подняв четвертый кусок ветчины для иллюстрации.
- Значит, она в порядке? Я думала, что она заболела. Обычно она приходит очень рано.
Иэн кивнул головой и откусил большой кусок ветчины.
Мое хрупкое чувство благополучия разбилось, как яйцо крапивника. Ciomach значит пленник. В своей наркотической эйфории я совсем забыла о существовании Лайонела Брауна.
Замечание Иэна о том, что этим утром Джейми собирался проводить допрос, внезапно стало понятным, так же как и приход Фергюса. И нож, который точил Иэн.
- Где Джейми? – спросила я ослабевшим голосом. – Вы его видели?
- Да, - Иэн проглотил и указал подбородком на дверь. – Он в лесу, делает дранку, говорит, что крыша протекает.
Сразу же после его ответа сверху раздался стук молотка. Конечно, подумала я, сначала главное. А Лайонел Браун никуда не денется.
- Вероятно … мне следует навестить мистера Брауна, - сказала я, сглотнув.
Иэн и Фергюс обменялись взглядами.
- Нет, тетушка, не стоит, - сказал Иэн спокойно, но с властным видом, который я раньше в нем не замечала.
- Почему? – я уставилась на него, но он просто продолжал есть разве что немного медленнее.
- Милорд говорит, вам не следует ходить к нему, - подтвердил Фергюс, кладя ложку меда в кофе.
- Он это сказал? – не веря спросила я.
Ни один из них не посмотрел на меня, но казалось, что они как-то подобрались, выражая молчаливое сопротивление. Я знала, что каждый из них, сделает все, что я попрошу, если, конечно, это не запретит Джейми. Если Джейми считает, что мне не следует видеть Брауна, я не могу рассчитывать на их помощь.
Я бросила ложку с недоеденной кашей в миску.
- Он случайно не упоминал, почему я не могу видеть мистера Брауна? – спросила я холодно.
Оба мужчины казались удивленными и обменялись длительными взглядами.
- Нет, миледи, - нейтральным тоном ответил Фергюс.
Последовала короткая пауза, во время которой они о чем-то раздумывали. Потом Фергюс взглянул на Иэна и пожал плечами, сдаваясь.
- Ну, видите ли, тетушка, - начал Иэн осторожно. – Мы собираемся допросить этого мужика.
- И мы намерены получить ответы на свои вопросы, - добавил Фергюс, не спуская глаз с ложечки, которой он помешивал кофе.
- А когда дядя Джейми получит ответы, он сказал, что …
Иэн взял наточенный нож, который он положил на стол рядом со своей тарелкой, и медленно разрезал сосиску. Она широко раскрылась, источая аромат шалфея и чеснока. Иэн поднял глаза и прямо встретил мой взгляд. И тут я поняла, что, если я все еще оставалась собой, Иэн уже не был тем мальчиком, каким был когда-то.
- Вы его убьете? – спросила я внезапно онемевшими губами.
- О, да, - мягко произнес Фергюс. – Думаю, мы должны. – Он тоже встретил мой взгляд. Его лицо было хмурым, а глаза твердыми, как камни.
- Он … я имею в виду … это был не он, - сказала я. – Этого не может быть. Он уже сломал ногу, когда … - я замолчала, не имея смелости продолжать. – А Марсали. Это … я не думаю, что он …
Иэн понял меня, и что-то в его взгляде изменилось. Он на мгновение сжал губы, потом кивнул.
- Тем лучше для него, - коротко произнес он.
- Лучше, - отозвался эхом Фергюс, - но не думаю, что это имеет значение. Мы убили остальных, почему он должен жить? – Он оттолкнулся от стола, оставив кофе недопитым. – Думаю, мне нужно идти, кузен.
- Да? Я тоже иду, - Иэн отодвинул тарелку и кивнул мне. – Скажите дяде Джейми, что мы ушли вперед, тетушка, хорошо?
Я скованно кивнула, и они один за другим исчезли за большим каштаном, ветви которого нависали над тропой, ведущей к хижине Багов.
Я действительно не была уверена в своем отношении к мистеру Брауну. С одной стороны, я в принципе не одобряла пытки и хладнокровное убийство, с другой … Хотя он не избивал и не насиловал меня, и даже пытался заставить Ходжпайла меня отпустить, позже он пытался убить меня. И у меня не было ни малейшего сомнения, что он утопил бы меня в потоке, если бы не вмешался Теббе.
Нет, подумала я, тщательно споласкивая свою чашку и вытирая ее фартуком, меня не особо интересует судьба мистера Брауна. Что меня волнует, поняла я, это Иэн и Фергюс. И Джейми. Убить человека во время битвы – это совсем другое, чем казнить его, я знала это. А они?
Джейми знал.
«И пусть твоя молитва спасет меня». Так он прошептал мне прошедшей ночью. Это была его последняя фраза, которую я запомнила. Пусть так, но, в первую голову, я бы предпочла, чтобы он не нуждался в спасении. Что касается Иэна и Фергюса …
Фергюс сражался в битве при Престонпансе в возрасте десяти лет. Я все еще помню лицо маленького французского сироты в грязи и саже, полное шока и усталости, когда он глядел на меня с захваченной пушки. «Я убил английского солдата, мадам, - сказал он мне. – Он упал, и я воткнул в него мой нож».
И Иэн, пятнадцатилетний подросток, плачущий от сожаления, потому что думал, что убил мужчину, залезшего в печатную лавку Джейми в Эдинбурге. Бог знает, что он делал с тех пор; он не говорил. Я внезапно вспомнила крюк Фергюса весь в крови и темный силуэт Иэна. «И я, - эхом за Джейми произнес он, - убиваю вместо нее».
Был 1773 год. А в апреле семьдесят пятого … Пушка, звук от выстрела которой разнесется по всему миру, уже заряжена. В комнате было тепло, но меня внезапно охватил озноб. Как, во имя бога, подумала я, я могу защитить их. Их всех.
Внезапный рев с крыши заставил меня отвлечься от размышлений.
Я вышла во двор и взглянула наверх, прикрыв ладонью глаза от утреннего солнца. Джейми сидел верхом на коньке крыши, прижимая руку к животу.
- Что происходит наверху? – крикнула я.
- Я занозил палец, - пришел краткий ответ, очевидно, сквозь сжатые зубы.
Мне хотелось рассмеяться, чтобы немного избавиться от напряжения, но я сдержалась.
- Спускайся тогда, я ее вытащу.
- Я еще не закончил!
- Мне все равно! – внезапно рассердилась я. – Спускайся сейчас же. Я хочу поговорить с тобой.
Мешок с гвоздями внезапно упал на траву, следом за ним последовал молоток.
Что ж, сначала главное.
Технически, это действительно была заноза, двухдюймовая кедровая щепка, которую он полностью загнал под ноготь среднего пальца, почти до первого сустава.
- Иисус Рузвельт Христос!
- Да, - согласился он, выглядя немного бледным. – Ты права.
Выступающий кончик был слишком короткий, чтобы ухватить его пальцами. Я увела его в хирургическую и выдернула занозу пинцетом, прежде чем можно было произнести Джек Робинсон[7]. Хотя Джейми успел произнести многое на французском – языке, очень подходящим для ругани.
- Ноготь отвалится, - заметила я, погружая пострадавший палец в маленькую чашечку спирта с водой. Кровь расплылась в ней, как чернила из осьминога.
- Черт с ним, с пальцем, - проговорил он, сжав зубы. – Отрежь его, и покончим с этим. Merde d’chevre.[8]
- Китайцы использовали … хотя я думаю, и до сих пор используют занозы под ноготь в качестве пытки.
- Видимо, очень эффективно, - сказала я, вытаскивая его палец и тесно обвязывая тряпкой. – Ты попробовал на себе, прежде чем использовать на Лайонеле Брауне? – Я пыталась говорить легко, не поднимая глаз от его руки. Он фыркнул.
- Что, во имя всех святых, сказал тебе молодой Иэн, сассенах?
- Что ты собираешься допросить человека … и получить ответы.
- Да, и я получу, - сказал он коротко. – И что?
- Фергюс и Иэн, кажется, думают, что … ты будешь вынужден использовать все меры, - сказала я деликатно. – Они желают помочь тебе.
- Думаю, да, - острая боль прошла, и он стал дышать более ровно; цвета возвратились на его лицо. – Фергюс имеет право. Напали на его жену.
- Иэн кажется … - я замешкалась в поисках верного слова. Иэн казался таким спокойным, устрашающе спокойным. – Ты не позвал Роджера помочь … с допросом?
- Нет, еще нет, - уголок его рта приподнялся. – Роджер Мак – хороший боец, но не тот человек, которого боятся. Если его не рассердить. В нем нет коварства.
- Тогда как у тебя, Иэна и Фергюса …
- О, да, - сухо произнес он. – Большинство из нас коварные, как змеи. Ты только посмотри на Роджера Мака и увидишь, как у них все хорошо, у него и у нашей девочки. Это утешает, - добавил он.
Я видела, что он пытается изменить предмет разговора, что не являлось хорошим знаком. Я негромко фыркнула, но это отозвалось болью в моем носе.
- И ты в действительности не рассержен, это ты хочешь сказать?
Он фыркнул более успешно, но не ответил. Наклонив голову, он наблюдал, как я, расстелив кусок марли, начала втирать в нее сухие листья окопника. Я не знала, как сказать, что беспокоит меня, но он отчетливо видел мое беспокойство.
- Вы убьете его? – выпалила я, глядя на кувшин с медом. Он был из коричневого стекла, и свет, проходя сквозь него, делал его похожим на кусок янтаря.
Джейми все еще глядел на меня. Я могла ощущать его задумчивый взгляд, хотя и не поднимала головы.
- Думаю, да, - ответил он.
Мои руки затряслись, и я прижала их к поверхности стола, чтобы унять дрожь.
- Не сегодня, - добавил он. – Если я убью его, то сделаю это должным образом.
Я не была уверена, желаю ли знать, что значит убить должным образом в его понимании, но он все равно пояснил.
- Если он умрет от моей руки, это будет в открытую перед свидетелями, которые знают правду. Не хочу, чтобы говорили, что я убил беспомощного человека, каким бы не было его преступление.
- О, - я сглотнула, чувствуя себя немного больной, и взяла щепотку растертого корня лапчатки, чтобы добавить в мазь, которую я готовила. У нее был слабый вяжущий запах, который помог мне прийти в себя. – Ты … ведь можешь позволить ему жить?
- Вероятно. Допустим, я могу потребовать выкуп у его брата … как вариант.
- Знаешь, ты говоришь, как твой дядя Колум. Он бы думал также.
- Да? – уголки его губ приподнялись. – Следует ли мне считать это комплиментом, сассенах?
- Полагаю, можешь.
- Хорошо, - произнес он задумчиво. Неподвижные пальцы стукнули по столу, и он моргнул, когда это движение вызвало боль в пораненном пальце. – У Колума был замок. И вооруженные родичи за спиной. А мне защитить дом от набега будет трудно.
- Что ты имел в виду, говоря «как вариант»? – я ощутила тревогу. Мысль о набеге на наш дом вооруженных бандитов не приходила мне в голову, и я поняла, что намерение Джейми держать мистера Брауна у себя, вероятно, было связано не только с желанием пощадить мою чувствительность.
- Многое.
Я смешала немного меда с растертыми травами, потом добавила в ступу ложечку очищенного медвежьего жира.
- Полагаю, - сказала я, не сводя глаз с моей работы, - выдать его властям не имеет смысла?
- О каких властях ты говоришь, сассенах? – спросил он сухо.
Хороший вопрос. В этой части дикой местности власть еще не сформировалась, и наши земли еще не присоединилась к округу, хотя процесс шел. Если Джейми передаст мистера Брауна шерифу ближайшего округа для расследования … Нет, вероятно, это не очень хорошая идея. Браунсвилл как раз лежал в границах ближайшего округа, и его шерифом в данный момент был некто Браун.
Я в раздумье прикусила губу. Надо признать, я продолжала действовать, как цивилизованная англичанка, привыкшая полагаться на правительство и закон. Джейми был прав. В двадцатом веке были свои опасности, но кое-что улучшилось. Сейчас наступал 1774 год, и колониальное правительство показало свои слабости; повсюду появились признаки краха.
- Полагаю, нам следует отвезти его в Кросс-Крик, - Фаркард Кэмпбелл был там мировым судьей, и также другом Джокасты Камерон, - или в Нью-Берн. – Губернатор Мартин и основная часть королевского совета находились там, в трехстах милях от нас. – Может быть, в Хиллсборо? – Там располагался окружной суд.
- Ммфм.
Этот звук выражал твердое нежелание терять несколько недель, чтобы представить мистера Брауна этим органам правосудия, не говоря о том, чтобы доверить такое важное дело крайне ненадежной, и зачастую коррумпированной, судебной системе. Я подняла голову и встретила его взгляд, ироничный, но мрачный. Если я действовала как та, кем являлась, Джейми поступал также.
Джейми был горским лэрдом, привычным следовать собственным законам и вести свою битву.
- Но … - начала я.
- Сассенах, - сказал он мягко, - а как другие?
Другие. Я замерла, парализованная внезапным воспоминанием: множество темных фигур, выходящих из леса с солнцем за спиной. Но банда разбилась на две группы, намереваясь встретиться в Браунсвилле через три дня, то есть сегодня.
В данный момент, по-видимому, в Браунсвилле еще никто не знает, что произошло, что Ходжпайл и его люди мертвы, или что Лайонел Браун – пленник в Ридже. Но учитывая скорость, с которой новости распространяются в горах, это станет общеизвестным в течение недели.
Из-за последствий стресса я как-то упустила тот факт, что осталось еще много бандитов, которых я не знала, но которые хорошо знали, кто я и откуда. Поймут ли они, что я не смогу опознать их? И рискнут ли они этим?
Очевидно, Джейми не хотел подвергать риску Ридж, чтобы сопроводить Лайонела Брауна куда-либо, не зависимо – решит он или нет оставить мужчину в живых.
Мысль о других бандитах, однако, заставила мне вспомнить о Доннере. Наверное, был не лучший момент упоминать о нем, но с другой стороны, вряд ли он наступит.
Я глубоко вздохнула, собираясь с духом.
- Джейми.
Тон моего голоса мгновенно вырвал его из задумчивости, он остро взглянул на меня, приподняв одну бровь.
- Мне … мне нужно сказать тебе что-то.
Он немного побледнел и быстро взял меня за руку. Издав в свою очередь глубокий вздох, кивнул головой.
- Да.
- О, - сказала я, поняв, что он решил, будто я собираюсь поведать ему ужасные подробности моего пленения. – Нет … не это. Не совсем. – Я сжала его руку и держала ее, пока рассказывала о Доннере.
- Еще один, - сказал он немного ошеломленно. – Еще один?
- Еще один, - подтвердила я. – Дело в том … я, хм, я не помню, что бы видела его среди мертвых.
Жуткое ощущение того рассвета вернулось ко мне. Резкие четкие детали, но не соединенные в целостный поток, фрагменты, не дающие полной картины. Ухо. Я вспомнила ухо, толстое и круглое, как древесный гриб, раскрашенное во все цвета пурпурного, коричневого и индиго, с тенью во внутренних завитках, почти прозрачное по краям в солнечных лучах, пробивающихся сквозь траву.
Я вспомнила это ухо так живо, что казалось, я могу протянуть руку и дотронуться до него, но я понятия не имела, чье было это ухо. Были ли волосы, заправленные за него, коричневыми, черными, рыжеватыми, прямыми, волнистыми? А лицо … я не помню. Если я смотрела, я не видела.
Он кинул на меня внимательный взгляд.
- Ты думаешь, что он мог убежать?
- Мог, - я сглотнула, прогнав вкус пыли, сосновых иголок и крови, и вдохнула уютный запах пахты. – Я предупредила его. Я сказала, что ты идешь, и когда вы атаковали лагерь, он, видимо, сбежал. Он, конечно, стукнул меня, как трус. Но я не знаю.
Он кивнул и тяжело вздохнул.
- Ты можешь … вспомнить, как ты думаешь? – спросила я неуверенно. – Когда ты показывал мне мертвых. Ты глядел на них?
- Нет, - сказал он мягко, - я глядел только на тебя.
Он смотрел на наши соединенные руки. Сейчас он поднял глаза и взглянул в мое лицо с беспокойством и вопросом. Я подняла его руку и прижалась щекой к его пальцам, на мгновение прикрыв глаза.
- Со мной все будет в порядке, - сказала я. – Дело в том … - я замолкла.
- Да?
- Если он убежал, куда он направился, как ты думаешь?
Он прикрыл глаза и потянул воздух.
- В Браунсвилл, - с неохотой признал он. – И если так, то Ричард Браун уже знает, что произошло с Ходжпайлом и его людьми … а также думает, что его брат мертв.
- О, - я сглотнула и изменила предмет разговора.
- Почему ты сказал Иэну, что мне не позволено видеть мистера Брауна?
- Я не говорил этого, но думаю, лучше тебе его не видеть.
- Потому что?
- Потому что у тебя обет, - сказал он, слега удивленный моей непонятливостью. – Ты не сможешь увидеть раненного человека и не помочь ему, не так ли?
Притирание была готова. Я развязала его палец, который перестал кровить, и втерла под ноготь как можно больше мази.
- Вероятно, нет, - произнесла, не поднимая взгляда от работы, - но почему …
- Если ты будешь лечить его, ухаживать за ним … а я решу, что он должен умереть? – его вопросительный взгляд сосредоточился на моем лице. – Как ты себя будешь чувствовать?
- Ну, это будет несколько неудобно, - ответила я, выдохнув, чтобы успокоиться. Я обвязала палец тоненькой полоской ткани и сделала аккуратный узелок. – Но все же …
- Ты хочешь ухаживать за ним? Почему? – его голос был любопытным, но не сердитым. – Твой обет так силен?
- Нет, - я положила обе руки на стол, собираясь с духом, колени мои внезапно ослабели.
- Потому что я рада, что они мертвы, - прошептала я, глядя вниз. Мои руки были в ранах, и из-за распухших пальцев я делала работу неуклюже, на запястьях все еще оставались пурпурные пятна. – И я очень … - Что? Боюсь? Боюсь мужчин, себя? Потрясена этим фактом? – Мне стыдно, - наконец, выговорила я. – Ужасно стыдно, - я взглянула на него. – Я ненавижу это.
Он ждал, протянув ко мне руку. Он знал, что не должен прикасаться ко мне, сейчас я не смогла бы этого вынести, хотя страстно хотела ухватиться за его руку. Я отвела взгляд и быстро продолжила в сторону Адсо, который материализовался на стойке и рассматривал меня бездонными зелеными глазами.
- Если я … я все думаю … если я увижу его, помогу ему … Христос, я не хочу этого делать, совсем не хочу! Но если я смогу … может быть, это как-то поможет … загладить вину.
- За радость потому, что они мертвы, за желание им смерти? – подсказал Джейми.
Я кивнула, чувствуя, что выговорив эти слова, я немного уменьшила груз на душе. Я не помнила, чтобы брала его руку, но обнаружила, что сильно сжимаю ее. Кровь из пальца просочилась через повязку, но он не обращал внимания.
- Ты хочешь убить его? – спросила я.
Он смотрел на меня долгое время перед тем, как ответить.
- Да, - сказал он очень спокойно. – Но сейчас его жизнь – гарантия твоей жизни. Может быть, всех наших. Так что он живет. Пока. Но я допрошу его и получу ответы.
Я сидела в хирургической еще некоторое время, когда он ушел. Утром, медленно оправляясь от потрясения, я чувствовала себя в безопасности в окружении дома, друзей, Джейми. Теперь я должна была осознать, что ничего не было в безопасности - ни я, ни дом, ни друзья, и точно ни Джейми.
- Но ты никогда и не был в безопасности, чертов шотландец, не так ли? – произнесла я вслух и нехотя рассмеялась.
Как бы ни слабо было утешение, я почувствовала себя лучше. Я с решимостью поднялась и стала наводить порядок в шкафу, расставила бутылочки по размеру, вымела крошки засохших растений, выбросила просроченные или подозрительные растворы.
Я намеревалась пойти к Марсали, но Фергюс сказал мне за завтраком, что Джейми отправил ее с детьми и Лиззи к МакДжилливреям, где о ней позаботятся, и где она будет в безопасности. Если безопасность означает множество людей, то дом МакДжилливреев являлся как раз подходящим местом.
Расположенный возле Вуламс-Крик, дом МакДжилливреев соседствовал с бондарной лавкой Ронни Синклера и всегда был полон сердечными людьми, включая, кроме Робина и Уты, их сына Манфреда, дочь Сенгу и Ронни, который столовался у них. Периодически это общество пополнялось женихом Сенги, Генрихом Штрассе, его немецкими родственниками из Салема, Ингой и Хильдой с мужьями и детьми, и родственниками их мужей.
Добавьте сюда мужчин, которые ежедневно собирались в лавке Ронни, удобное расположение для остановки по пути к вуламской мельнице и обратно, и будьте уверены, никто не заметит среди этой толпы Марсали и ее семью. Конечно, никто не станет ее искать, чтобы навредить, но для меня пойти повидать ее …
Горский такт и деликатность – одно дело. Горское гостеприимство и любопытство – другое. Если я останусь дома, скорее всего, меня оставят в покое, по крайней мере, на некоторое время. Если же появлюсь у МакДжилливреев … Я побледнела от этой мысли и тут же решила, что навещу Марсали завтра. Или послезавтра. Джейми заверил меня, что она в порядке, просто несколько синяков и шок.
В доме царило спокойствие. Никаких звуков центрального отопления, вентиляторов, водопровода, холодильников. Никакого мигания световых индикаторов или гудения компрессоров. Только случайные скрипы половиц и негромкое жужжание ос, построивших гнездо под свесом крыши.
Я оглядела упорядоченный мир моего хирургического кабинета – ряды сияющих банок и бутылок, льняные полотнища, на которых сушатся аррорут и лаванда, пучки крапивы, тысячелистника и розмарина, висящие над головой. Бутылка эфира, в которой сияет солнечный свет. Адсо, свернувшийся на стойке с полуприкрытыми глазами.
Дом. По спине пробежал холодок. Я не хотела ничего иного, как быть одной в безопасности в собственном доме.
В безопасности. У меня, вероятно, день или два, когда дом будет оставаться безопасным. А потом …
Внезапно я поняла, что стою, уставившись на коробку с желтыми ягодами паслена, круглыми и сверкающими, как бильярдные шары. Очень ядовитые, обеспечивающие медленную и мучительную смерть. Я посмотрела на эфир – смерть быстрая и милосердная. Если Джейми решит убить Лайонела Брауна … Нет. Открыто, сказал он, перед свидетелями. Медленно я закрыла коробку и поставила ее назад на полку.
Еще многое нужно было сделать, но ничего срочного, никто не требовал еды, одежды или еще чего-то. Чувствуя себе немного не в себе, я побродила по дому и, наконец, забрела в кабинет Джейми, где, порывшись на полке с книгами, выбрала «Тома Джонса» Генри Филдинга.
Я не могла вспомнить, как давно я читала художественное произведение. Да еще и днем! Испытывая приятное чувство грехопадения, я села возле окна в хирургическом кабинете и погрузилась совсем в другой мир.
Я потеряла счет времени, отвлекаясь только для того, чтобы отгонять влетающих в окно насекомых или погладить Адсо, когда он терся об меня. От случайных мыслей о Джейми и Лайонеле Брауне я отмахивалась, как от мошек и кузнечиков, падающих на мою страницу. Что бы не происходило в хижине Багов или произошло, или будет происходить – я просто не могла думать об этом. Пока я читала мыльный пузырь, наполненный совершенным спокойствием, снова образовался вокруг меня.
Солнце уже наполовину спустилось к горизонту, когда я почувствовала легкую голодную боль. И когда я подняла голову, раздумывая, осталась ли еще ветчина, я увидела мужчину, стоящего в дверях кабинета.
Я вскрикнула и вскочила на ноги, уронив Генри Филдинга.
- Прошу прощения, мистрис! – воскликнул Томас Кристи, выглядя почти таким же испуганным, как и я. – Я не подумал, что вы меня не слышали.
- Нет. Я … я читала, - я зачем-то указала на книгу на полу. Сердце мое сильно билось, кровь неслась по телу, так что мое лицо раскраснелось, в ушах стоял шум, в руках покалывало.
Он наклонился и подобрал книгу, погладив обложку, как человек, ценящий книги. Хотя том был сильно потрепан, на обложке остались круги от мокрых стаканов и бутылок, которые ставили на него. Джейми выторговал книгу, как часть платы за телегу дров, в таверне в Кросс-Крике, где ее оставил какой-то посетитель за несколько месяцев до этого.
- Здесь никого нет, чтобы позаботиться о вас? – спросил он, хмуро оглядываясь. – Может, мне сходить и прислать мою дочь?
- Нет, то есть не нужно. Я в порядке. Как вы? – спросила я, предупреждая дальнейшие расспросы о моем самочувствии. Он взглянул мне в лицо, потом торопливо отвел глаза. Старательно держа взгляд в районе моей ключицы, он положил книгу на стол и протянул правую руку, завернутую в тряпицу.
- Я прошу прощения, мистрис. Я не стал бы мешать вам, если бы …
Я уже разбинтовывала его руку. У него, вероятно. разошелся шов на правой руке во время стычки с бандитами, поняла я, ощутив легкий укол вины. Сама рана не была опасной, но в нее попала грязь, ее края покраснели и разошлись, а поверхность была покрыта пленкой гноя.
- Вы должны были прийти сразу же, - сказала я, но без всякого упрека. Я прекрасно знала, почему он не приходил, и, кроме того, я была тогда не в том состоянии, чтобы заниматься его раной, если бы даже он пришел.
Он слегка пожал плечами, но отвечать не стал. Я усадила его на стул и принялась собирать необходимое. К счастью, осталась антисептическая мазь, которую я приготовила для Джейми. Она, спирт для промывки, чистые бинты …
Он медленно переворачивал страницы Тома Джонса, сосредоточенно поджав губы. Очевидно, Генри Филдинг подойдет в качестве анестезирующего средства, и мне не нужно искать библию.
- Вы читаете романы? – спросила я, не желая быть грубой, но очень удивленная, что он может читать нечто столь фривольное.
Он запнулся.
- Да, я … да.
Он задержал дыхание, когда я погрузила его руку в миску, но в ней были только вода, мыльный корень и совсем немного спирта, и он с негромким звуком выдохнул.
- Вы читали Тома Джонса прежде? – спросила я, занимая его разговором, чтобы он расслабился.
- Не совсем, хотя знаю сюжет. Моя жена … - он внезапно замолк. Никогда раньше он не упоминал о своей жене. Я думаю, что облегчение от отсутствия боли сделало его разговорчивым. Он, однако, понял, что должен закончить фразу, и продолжил, - моя жена … читала романы.
- Да? – пробормотала я, сосредоточившись на обработке раны. – Они нравились ей?
- Полагаю, что должны были.
Что-то странное в его голосе заставило меня взглянуть на него. Он поймал взгляд, вспыхнул и отвернулся.
- Я не одобрял чтение романов. Тогда.
Он молчал некоторое время, потом выпалил:
- Я сжег ее книги.
Вполне ожидаемая реакция, которую я и ожидала от него.
- Ей вряд ли это понравилось, - заметила я и получила от него удивленный взгляд, словно вопрос о реакции его жены настолько не имел значения, что не стоил и упоминания.
- Э-э … что заставило вас изменить свое мнение? – спросила я, сосредоточившись на кусочках мусора, которые вытаскивала из раны пинцетом. Щепочки и кусочки коры. Что это он делал? Размахивал дубинкой или суком? Я старалась дышать спокойно и не думать о телах на поляне.
Он слегка засучил ногами, когда я причинила ему боль.
- Я … в Ардсмуире.
- Что? Вы читали в тюрьме?
- Нет, у нас там не было книг, - он вздохнул, взглянул на меня, потом отвел взгляд, сосредоточившись на углу комнаты, где предприимчивый паук, воспользовавшись отсутствием миссис Баг, принялся плести сеть.
- Фактически, я никогда их не читал. Однако мистер Фрейзер обычно пересказывал истории заключенным. У него великолепная память, - нехотя добавил он.
- Да, - согласилась я. – Я не буду зашивать рану, лучше, если она заживет сама по себе. Боюсь, шрам будет не очень аккуратный, - добавила я с сожалением, - но думаю, все заживет хорошо.
Я распределила по ране мазь толстым слоем, потом стянула ее края так туго, как могла, не нарушая кровообращения. Бри экспериментировала с лейкопластырями и произвела нечто полезное из накрахмаленного льна и сосновой смолы.
- Значит, вам понравился Том Джонс? – спросила я, возвращаясь к предмету разговора. – Никогда бы не подумала, что вам понравится этот характер. Не самый лучший пример морали, я имею в виду.
- Нет, не понравился, - заявил он безапелляционно. – Но я понял, что это произведение, - он произнес последнее слово очень осторожно, словно оно было чем-то опасным, - не является, как я думал, лишь побуждением к безделью и нечестивым причудам.
- О, да? – произнесла я, стараясь не улыбаться из-за моей губы. – И что же конкретно заставило вас сделать такой вывод?
- Ну, - он в раздумье нахмурил брови. – Я нашел, что оно замечательное. Бывает, то, что по существу является набором лжи, каким-то образом умудряется принести благоприятный эффект. Этот роман сделал так, - закончил он с удивленным видом.
- Действительно? Каким образом?
Он наклонил голову, раздумывая.
- Это отвлечение. В таких условиях, отвлечение не является злом, - заявил он. – Хотя лучше находить утешение в молитвах.
- О, конечно, - пробормотала я.
- Кроме отвлечения … он сплотил мужчин. Вы же не думаете, что такие люди – горцы и арендаторы – что им понравится … такое, такие персоны? – он махнул свободной рукой на книгу, по-видимому, имея в виду под персонами сквайра Олверти и леди Белластон.
- Но они могли разговаривать о романе часами, и если мы на следующий день работали, то они обсуждали, почему Эсайн Норсертон так поступил по отношению к мисс Уэстерн, и спорили, поступили ли бы они таким же образом, - его лицо немного просветлело при каком-то воспоминании. – И неизменно каждый мужчина качал головой и говорил: «По крайней мере, со мной так не обращались». Он мог голодать, страдать от холода и болячек, был оторванным от семьи и привычных условий, но все же он находил утешение в том, что никогда не испытывал превратности судьбы, выпавшие на долю этих воображаемых существ!
Он улыбнулся, покачав головой, и я подумала, что улыбка весьма улучшила его внешний вид.
Я закончила свою работу и положила его руку на стол.
- Спасибо, - сказала я тихо.
Он удивился.
- Что? Почему?
- Я так понимаю, что рана воспалилась из-за сражения с бандитами, когда освобождали меня, - сказала и легко коснулась его руки. – Я, э-э … - я глубоко вздохнула, - я благодарна вам.
- О, - он выглядел совершенно смущенным и растерянным.
- Я … эм … хм! – он оттолкнулся от стола и встал с покрасневшим лицом.
Я тоже поднялась на ноги.
- Вам нужно накладывать мазь каждый день, - сказала я, принимая деловой вид. – Я сделаю еще. Вы можете прийти за ней или отправить Мальву.
Он кивнул, но ничего не сказал, очевидно, исчерпав весь запас общения на этот день. Однако я увидела, как его взгляд задержался на обложке книги, и импульсивно предложила:
- Не хотите взять ее на время? Думаю, вам следует самому ее прочитать. Уверена, Джейми не помнит всех деталей.
- О, - он выглядел ошеломленным и поджал губы, словно подозревал какую-то ловушку. Но когда я настояла, он взял книгу с выражением сдержанной алчности, и я задалась вопросом, как долго он не читал ничего, кроме библии.
Он с благодарностью кивнул мне, нахлобучил шляпу и повернул к выходу. Поддавшись внезапному порыву, я спросила:
- У вас был шанс извиниться перед женой?
Это было ошибкой. Его лицо напряглось, выражение стало холодным, а глаза невыразительными, как у змеи.
- Нет, - произнес он коротко. На мгновение я подумала, что он положит книгу на стол, отказавшись брать ее. Но вместо этого он сжал губы еще сильнее, сунул том подмышку и вышел без дальнейших слов прощания.