Перед самым рассветом Роджера разбудил громкий стук в дверь. Брианна рядом с ним произнесла нечто невразумительное, что его опыт позволил интерпретировать, как настоятельную просьбу открыть двери, а если он не встанет и не откроет, то встанет она, и тогда он пожалеет об этом, а с ним и тот, кто стучится.
Смирившись, он откинул одеяло и провел рукой по спутанным волосам. Воздух, в котором ощущалось ледяное дыхание снега, обдал холодом голые ноги.
- В следующий раз, когда я буду жениться, то выберу девушку, которая будет с радостью просыпаться по утрам, - сказал он свернувшейся под одеялом фигуре.
- Открывай, - приглушенно донеслось из-под подушки. Голос, несмотря на неразборчивость, звучал довольно враждебно.
Стук повторился, Джемми, который по утрам всегда просыпался в хорошем настроении, встал в своей кроватке, и его рыжая головка торчала, как одуванчик в траве.
- Кто-то стучит, - проинформировал он Роджера.
- Да? Ммфм, - подавляя стон, он поднялся и пошел открывать двери.
Снаружи стоял Хирам Кромби, выглядя еще более кислым в молочном полусвете раннего утра. Очевидно, он тоже не любит вставать рано, подумал Роджер.
- Мать моей жены преставилась сегодня ночью, - сообщил он без всякого предисловия.
- Кому представилась? – с интересом спросил Джемми, выглядывая из-за ноги Роджера. Мальчик потер глаз кулачком и широко зевнул.
- Теща мистера Кромби умерла, - сказал Роджер, положив ладонь на голову сыну, и кашлянул. – Мне очень жаль, мистер Кромби.
- Да, - мистер Кромби с совершенно равнодушным видом принял соболезнование. – Мурдо Линдсей говорил, что вы знаете молитвы для погребения. Жена спрашивает, не придете ли вы сказать несколько слов на могиле.
- Мурдо сказал … О! – Семья голландцев. Джейми тогда заставил его говорить над их могилой. – Да, конечно. – Он рефлекторно прочистил горло; его голос был ужасно хриплым, как всегда по утрам, пока он не выпьет что-нибудь горячее. Неудивительно, что Кромби смотрел на него с сомнением.
- Конечно, - повторил он более твердо. – Мы … э-э … можем чем-нибудь помочь?
Кромби отрицательно покачал головой.
- Думаю, женщины уже приготовили ее, - сказал он, кинув быстрый взгляд на холмик, образованный Брианной на кровати. – Мы начнем рыть могилу после завтрака. Если повезет, мы похороним ее до снега. – Он указал острым подбородком на небо серого цвета, как шерстка на брюхе Адсо, потом кивнул головой, развернулся и удалился без дальнейших церемоний.
- Папа, смотри! – Роджер взглянул вниз. Джем засунул указательные пальцы в уголки рта и оттянул их вниз, образуя дугу, привычное выражение на лице Хирама Кромби. Красные бровки изо всех сил нахмурились, делая сходство еще более удивительным. Роджер от неожиданности хохотнул, но захлебнулся и закашлялся, почти согнувшись пополам.
- Ты в порядке? – Брианна выкопалась из одеял и села с полузакрытыми со сна глазами, но с встревоженным видом.
- Да, в порядке, - почти беззвучные слова вышли из горла вместе с хрипом. Он сделал вдох и с силой отхаркнулся, сплюнув кусок мокроты в ладонь за неимением носового платка.
- Фу! – сказала его нежная жена с отвращением.
- Папа смотри! – закричал его сын и наследник, толкая его. – Ф-у-у!
Роджер вышел на улицу и обтер руку о мокрую траву возле двери. Было холодно, и Кромби без сомнения прав; снег будет. В воздухе ощущалась его мягкая влажность.
- Значит, старая миссис Уилсон умерла? – Брианна вышла вслед за ним и стояла, кутаясь в шаль. – Какая жалость. Вообрази, уехать так далеко и потом умереть в незнакомом месте, даже не успев обжиться.
- Ну, по крайней мере, она была со своей семьей. Думаю, она не захотела бы остаться одна лишь для того, чтобы умереть в Шотландии.
- М-м, - Брианна убрала от лица пряди волос. На ночь она заплела их в толстую косу, но теперь коса сильно растрепалась, и пряди развевались вокруг ее лица в холодной влажном воздухе. – Как ты думаешь, мне следует туда пойти?
- Отдать дань уважения? Он сказал, что ее уже приготовили.
Она фыркнула; белые струйки ее дыхания тут же заставили его подумать о драконах.
- Сейчас нет и семи часов; на улице совсем темно! И я ни на минуту не поверю, что его жена и сестра обмывали старую леди при свечах. Хирам вряд ли разрешит тратить свечи. Ему было неловко просить об одолжении, поэтому он старался показать тебе, что твоя жена ленивая засранка.
Очень проницательно, подумал Роджер, забавляясь, особенно, если учесть, что она не видела красноречивого взгляда Кромби на ее лежачую фигуру.
- Это женщина, которая не является леди, - пояснил ему Роджер, - и плохая хозяйка в придачу.
- Это такое слово, за которое миссис Баг вымоет тебе рот с мылом, если услышит, как ты его говоришь, - поправила его жена, не вдаваясь в грамматические тонкости.
Роджер был все еще в одной рубахе, и его ноги и ступни сильно мерзли. Джем прыгал вокруг них, тоже голоногий, но не ощущал ни малейшего холода.
- Мама не такая, - твердо сказал Роджер, взяв Джема за руку. – Пойдем, дружок, до уборной, пока мама готовит завтрак.
- Благодарю за доверие, - сказала Брианна, зевая. – Я отнесу Кромби кувшин меда или еще чего-нибудь попозже.
- Я тоже пойду, - заявил Джемми.
Брианна мгновение колебалась, потом взглянула на Роджера, приподняв брови. Джем еще никогда не видел мертвого человека.
Роджер пожал одним плечом. Это была мирная смерть, просто один факт жизни в горах. Он не думал, что увидев мертвое тело миссис Уилсон, ребенок заработает ночные кошмары. Хотя, зная Джема, можно быть уверенным, что это приведет лишь к многочисленным и не всегда удобным вопросам. Стоит ему кое-что объяснить перед походом к Кромби, подумал он.
- Конечно, - сказал он Джему, - но сначала нам нужно подняться к большому дому и взять у деда Библию.
Он обнаружил Джейми за завтраком. Теплый запах свежей овсянки окутал его, как одеяло, когда он переступил порог кухни. Прежде чем он успел объяснить причину своего прихода, миссис Баг усадила его за стол, поставила перед ним миску с кашей, банку с медом, тарелку с пожаренным беконом, горячие тосты, сочащиеся маслом, и чашку чего-то ароматного и темного, похожего на кофе. Джем, сидящий рядом с ним, уже запачкался медом и маслом до самых ушей. На мгновение в его голову закралась предательская мысль о том, что Брианна, возможно, немного ленива, но определенно не засранка.
Потом он взглянул на сидящую напротив Клэр с нечесаными волосами, торчащими во все стороны, и сонно моргающую глазами, и великодушно решил, что, скорее всего, Бри не виновата. Это все генетика.
Однако Клэр тут же поднялась, как только он рассказал, зачем пришел.
- Старая миссис Уилсон умерла? – спросила она с заинтересованным видом. – От чего она умерла, мистер Кромби сказал?
Роджер покачал головой, сглотнув овсянку.
- Только то, что она умерла ночью. Думаю, они просто нашли ее мертвой. Может быть, сердце … ей, кажется, не меньше восьмидесяти.
- Она старше меня всего на пять лет, - сухо сказала Клэр. – Она говорила мне.
- О, ммфм, - прочистив горло, он глотнул темной горячей жидкости из своей кружки. Это был напиток из цикория и жареных желудей, но совсем не плохой.
- Надеюсь, ты не говорила ей, сколько тебе лет, сассенах, - Джейми потянулся и взял последний тост. Бдительная миссис Баг тут же схватила пустую тарелку, чтобы наполнить ее снова.
- Я не так опрометчива, - ответила Клэр, аккуратно тыкая пальцем в мед и облизывая его. – Они уже и так поговаривают, что я продала душу дьяволу, а когда узнают мой возраст, то уверятся в этом.
Роджер хихикнул, но про себя подумал, что она права. Следы тяжелого испытания почти исчезли, синяки побледнели, перелом носа зажил, оставив его прямым. Даже не причесанная и с припухшими от сна глазами, она была просто прекрасной, с восхитительной кожей, густыми кудрявыми волосами и элегантными чертами лица, что немыслимо среди рыбацкого народа. Не говоря уже о ее удивительных глазах цвета золотистого шерри.
Добавьте сюда дары от практики питания и гигиены двадцатого века – у нее были все зубы, белые и ровные – и она выглядела, по крайней мере, лет на двадцать моложе других женщин ее возраста. Эта мысль показалась ему комфортной; вероятно Бри унаследовала от своей матери искусство красивой старости. А завтрак он и сам может приготовить.
Джейми закончил есть и отправился за Библией. Вернувшись, он положил книгу рядом с тарелкой Роджера.
- Мы пойдем с тобой на похороны, - сказал он, кивнув на книгу. – Миссис Баг, может быть, вы соберете небольшую корзину для Кромби?
- Уже собрала, - ответила она и плюхнула на стол большую корзину, накрытую салфеткой и топорщащуюся продуктами. – Вы ее возьмете? Мне нужно пойти к Арчу и взять мою новую шаль. Мы встретимся у могилы, хорошо?
Вошла зевающая, но прилично одетая Брианна и принялась приводить в порядок Джема. Клэр поднялась наверх за шляпой и шалью. Роджер взял Библию, чтобы поискать подходящий случаю псалом, скорбный, но дающий надежду.
- Может быть двадцать третий? – пробормотал он себе под нос. – Милый и короткий. Классика. И в нем упоминается о смерти.
- Ты собираешься говорить краткую речь, - заинтересовалась Брианна, - или прочтешь проповедь?
- О, Христос, я не думал об этом, - ответил он смятенно и прочистил горло, пробуя голос. – Есть еще кофе?
Он был на множестве похорон с преподобным и хорошо знал, что родственники умершего считали это событие полным провалом, если проповедь не длилась хотя бы полчаса. Конечно, беднякам не приходится выбирать, и Кромби не ожидают, что …
- Па, откуда у тебя протестантская Библия? – Бри прекратила вытаскивать из волос сына кусочек тоста и заглянула через плечо Роджера.
Он удивился и закрыл книгу, чтобы посмотреть обложку. Она была права; «Библия короля Якова» было написано на ней почти стертыми буквами.
- Мне ее дали, - ответил Джейми спокойно. Однако Роджер заметил нечто странное в его голосе. Брианна услышала тоже; она кинула на отца короткий пронзительный взгляд, но он с невозмутимым лицом доел кусочек бекона и вытер губы.
- Хочешь спиртного в кофе, Роджер Мак? – он кивнул на чашку Роджера, словно пить по утрам виски было самой обычной вещью в мире.
Хотя предложение прозвучало заманчиво, Роджер отрицательно покачал головой.
- Нет, спасибо. Я справлюсь.
- Уверен? – Брианна перевела пронзительный взгляд не него. – Может, выпьешь. Для горла.
- Все в порядке, - коротко сказал он. Он сам волновался насчет своего голоса, и ему не нужна была забота рыжеголовых родственников, которые, все трое, задумчиво уставились на него, что он интерпретировал как большое сомнение в его способности говорить. Виски могло помочь его горлу, но он сомневался, что оно поможет молитве, и к тому же, меньше всего он хотел появиться с запахом спиртного перед строгими трезвенниками.
- Уксус, - посоветовала миссис Баг, наклонившись забрать его тарелку. – Горячий уксус – это то, что нужно. Избавляет от мокроты.
- Может быть, - ответил Роджер и улыбнулся, несмотря на опаску. – Но думаю, я не буду, миссис Баг. Спасибо. – Он проснулся с легкой болью в горле и надеялся, что завтрак вылечит его. Но завтрак не помог, и мысль о том, чтобы выпить уксус, заставила его миндалины сжаться.
Он протянул чашку за добавочной порцией кофе из цикория и принялся обдумывать предстоящую задачу.
- Кто-нибудь что-нибудь знает о миссис Уилсон?
- Она умерла, - уверено заявил Джемми. Все рассмеялись, Джем смутился, но тут же присоединился к смеху, хотя не имел ни малейшего понятия о том, что же смешного он сказал.
- Хорошее начало, малыш, - Роджер потянулся и отряхнул крошки с рубашки сына. – Можно оттолкнуться от этого. У преподобного была подходящая проповедь о том, что смерть – плата за грехи, но Бог дарует вечную жизнь. Я слышал ее не раз. Как ты думаешь? – Он взглянул на Брианну, приподняв бровь; та пожала плечами и взяла Библию.
- Может быть. Здесь есть оглавление?
- Нет, - Джейми поставил на стол свою чашку. – Оглавление в католической Библии. Хотя посмотри в шестой главе. – Он слегка покраснел, уловив удивленные взгляды, направленные на него, и кивнул в сторону книги.
- Эта книга была у меня в тюрьме. Я прочел ее. Иди сюда, a bhailach[2].
Погода хмурилась, облака грозили или ледяным дождем, или первым в этом сезоне снегом, а порывы холодного ветра трепали плащи и юбки, надувая их парусами. Мужчины придерживали свои шляпы, женщины натягивали капюшоны, и все шли, низко опустив головы, как овцы, упорно бредущие против ветра.
- Отличная погода для похорон, - пробормотала Брианна, закутываясь в плащ после одного из таких порывов.
- Ммфм – машинально среагировал Роджер, очевидно не поняв, что она говорит, а лишь услышав ее голос. Его брови были нахмурены, губы сжаты, а лицо побледнело. Она положила ладонь на его руку и ободряюще сжала ее. Он взглянул на нее со слабой улыбкой, и лицо его расслабилось.
Внезапно воздух прорезал ужасающий вопль. Брианна вздрогнула, вцепившись в руку мужа. Вопль поднялся до визга, потом разбился на серию коротких отрывистых звуков, спускающихся все ниже, словно мертвое тело, скатывающееся по лестнице.
Мурашки пробежали по ее позвоночнику, и желудок сжался. Она взглянула на Роджера; он выглядел таким же бледным, как она себя чувствовала, но успокаивающе пожал ее руку.
- Это, должно быть, the ban-treim[3], - спокойно сказал ее отец. – Я не знал, что у нас они есть.
- Я тоже, - заявила ее мать. – Как ты думаешь, кто это? – Она вздрогнула, когда раздался вопль, но теперь выглядела просто заинтересованной.
Роджер, задерживающий дыхание, выдохнул с негромким хрипящим звуком и прочистил горло.
- Плакальщица, - произнес он. Слово застряло в горле, и он снова прочистил его. – Они идут. За гробом.
Голос снова поднялся над лесом, на этот раз более человеческий. Брианне показалось, что в вопле есть слова, но не смогла разобрать их. Вендиго. Слово неожиданно пришло ей в голову, и она конвульсивно дернулась. Джемми захныкал, пытаясь залезть деду под куртку.
- Не бойся, a bhailach, - он похлопал внука по спине, но Джем не успокоился и с круглыми глазами, засунув большой палец в рот, уткнулся в грудь Джейми.
- Пожалуй, пойдем, посмотрим на нее, - Джейми свернул в сторону и направился в лес в сторону голоса.
Не осталось ничего, как пойти следом. Брианна пожала руку Роджера и отошла к своему отцу, чтобы Джемми видел ее и не боялся.
- Все в порядке, парень, - сказала она мягко. Воздух становился холоднее; ее дыхание вылетало изо рта облачками белого пара. Кончик носа и глаза по краям у Джемми покраснели. Он тоже простудился?
Она протянула руку потрогать его лоб, но тут снова раздался голос. На этот раз он изменился, он звучал высоко, но без причитания. И неуверенно, словно подмастерье привидения, подумала она с невольной усмешкой.
Действительно подмастерье, хотя и не привидения. Ее отец нырнул под ветку сосны, и она последовала за ним. Выйдя на полянку, они увидели двух удивленных женщин, или скорее, женщину и девушку-подростка с накинутыми на голову шалями. Она знала их, но не помнила их имена.
- Доброе утро, миссис Гвилти, - хрипло поздоровался Роджер. – И вам, a nighean[5], - добавил он, вежливо поклонившись девушке. Оланна, вспомнила ее Брианна, девушка с таким же круглым лицом, как первая буква ее имени. Она была дочерью миссис Гвилти … или племянницей?
- Ах, какой милый мальчик, - заворковала девушка, протягивая палец к круглой щеке Джема. Он отпрянул и стал сильнее сосать палец, подозрительно разглядывая ее из-под шерстяной голубой шапки.
Женщины говорили по-английски, хотя гэльского Брианны было достаточно, чтобы понимать разговор, если не свободно разговаривать на нем. Как пояснила миссис Гвилти, она показывала племяннице, как правильно причитать.
- Уверен, это будет великолепная работа, - вежливо заметил Джейми.
Миссис Гвилти фыркнула и пренебрежительно посмотрела на племянницу.
- Ммфм, - сказала она. – Голос, как пуканье летучей мыши, но она единственная женщина в нашей семье, кроме меня, а я не буду жить вечно.
Роджер хихикнул, но тут же замаскировал это громким покашливанием. Милое круглое лицо Оланны, и так раскрасневшееся от холода, пошло ярко-красными пятнами, но она промолчала, опустив глаза вниз и плотнее закутавшись в домотканую коричневую шаль. Брианна заметила, что у миссис Гвилти шаль была из прекрасной шерсти черного цвета, и хотя она была немного потерта по краям, женщина носила ее с достоинством, приличествующим ее профессии.
- Очень жаль, – посочувствовал ей Джейми. – Умершая …? - Он замолк, не закончив деликатный вопрос.
- Сестра моего отца, - ответила миссис Гвилти. – Какое горе, что ее похоронят среди чужаков. – У нее было худое лицо с впавшими щеками и темные круги под глазами, похожие на синяки. Она посмотрела глубоко посаженными глазами на Джемми, и тот просто потянул поля шапки, закрывая свое лицо. Брианна почувствовала желание сделать то же самое, когда женщина обратила взор своих темных бездонных глаз на нее.
- Надеюсь … ее душа найдет успокоение … поскольку ваша семья находится здесь, - сказала Клэр на ломанном гэльском. Учитывая ее английский акцент, фраза прозвучала довольно необычно. Брианна заметила, как ее отец прикусил нижнюю губу, чтобы не рассмеяться.
- Она не останется одна надолго, - выпалила Оланна, потом, поймав взгляд Джейми, покраснела и зарылась носом в шаль.
Отец, казалось, это странное заявление понял, потому что просто кивнул.
- О, вот как? Кто еще? – он вопросительно поглядел на ее мать, но она лишь покачала головой. Если кто-нибудь и болел, к ней никто не обращался.
- Шеймус Бухан, - заметила она с мрачным удовлетворением. – Он лежит с лихорадкой, и она убьет его еще до конца недели, но мы его опередили.
- Что? – удивленно спросила Клэр.
Миссис Гвилти посмотрела на нее, сузив глаза.
- Последний похороненный человек становится хранителем кладбища, сассенах, - пояснил Джейми на английском, - до тех пор, пока не похоронят другого.
Переключившись на гэльский, он продолжил:
- Ей повезло, и еще больше ей повезло, что в последний путь ее провожает такая плакальщица. – Он вытащил из кармана монету и протянул женщине; она взглянула на нее, моргнула и снова посмотрела.
- Ох, - сказала она с благодарностью. – Мы уж постараемся, я и девочка. Давай же, a nighean, мне нужно послушать тебя.
Оланна, вынужденная выступать перед большой компанией, выглядела испуганной, однако под пристальным взглядом своей тетушки сбежать не могла. Закрыв глаза, она надула грудную клетку, откинула назад плечи и издала пронзительное: «ИИИИИИиииииИИИИИ-у-и-у-и-у», пока не прервалась, хватая ртом воздух.
Роджер вздрогнул, словно звуки были бамбуковыми щепками, которые ему загоняли под ногти, а Клэр изумленно приоткрыла рот. Джемми втянул голову в плечи и вцепился в куртку деда, как маленький голубой репей. Даже Джейми выглядел впечатленным.
- Не плохо, - произнесла миссис Гвилти. – Вероятно, это не станет полным провалом. Я слышала, что Хирам просил вас сказать слово? – добавила она с пренебрежительным взглядом на Роджера.
- Да, - ответил Роджер, все еще хрипло, но как можно увереннее. – Я польщен.
Миссис Гвилти ничего не сказала на это, но смерила его взглядом с головы до ног, покачала головой и, отвернувшись, подняла руки.
- АаааааАААААААааааААААААаааИИИееее, - завопила она голосом, от которого Брианна почувствовала в своей крови кристаллики льда. – Горе, горе, гоооооооорееее! ААааяааААхааааахааа! Горе пришло в дом Кромби, горе!
Оланна, повернувшись спиной к ним, покорно присоединила свое сопрано к причитанию тетушки. Клэр весьма не тактично, но очень практично заткнула свои уши пальцами.
- Сколько ты им дал? – спросила она Джейми по-английски.
Плечи Джейми коротко вздрогнули, и он, взяв ее под руки, твердо отвел в сторону.
Роджер рядом с Брианной сглотнул, но этот звук был еле слышен среди причитаний.
- Тебе нужно было выпить, - сказала она ему.
- Я знаю, - прохрипел он и чихнул.
- Ты когда-нибудь слышал о Шеймусе Бухане? – спросила я Джейми, когда мы пробирались через раскисшую землю двора Кромби. – Кто это такой?
- Да, знаю, - ответил он, обхватив меня за талию, чтобы помочь перескочить через зловонную лужу, образованную, по-видимому, козьей мочой. – Уф, ты тяжеленькая штучка сассенах.
- Это из-за корзины, - ответила я рассеяно. – Мне кажется, миссис Баг наложила в нее свинцовые пули. Или кексики с изюмом. Кто же он? Один из рыбаков?
- Да, он двоюродный дедушка Мэйси МакАрдл, той, которая замужем за бывшим корабельщиком. Ты помнишь ее? Рыжие волосы, очень длинный нос и шестеро детей.
- Смутно. Как ты запоминаешь все эти вещи? – спросила я, но он лишь улыбнулся и предложил мне свой локоть. Я взялась за него, и мы размеренно зашагали по грязи и по соломе, наложенной поверх ее. Лэрд и его леди прибыли на похороны.
Дверь хижины, несмотря на холод, была открыта, чтобы дух мертвеца мог выйти. К счастью, это также позволяло свету проникнуть в нее, поскольку она была построена без окон. Также в ней скопилась толпа людей, большинство из которых не мылись все четыре предыдущих месяца.
И хотя я не была непривычной к переполненным хижинам или немытым телам, зная, что в ней находится одно вероятно чистое и определенно мертвое тело, я начала дышать через рот еще до того, как одна из дочерей Кромби в шали и с красными от слез глазами пригласила нас войти.
Бабушка Уилсон лежала на столе со свечой в голове, завернутая в саван, который, несомненно, она соткала, еще будучи невестой. Льняная ткань, украшенная по краям простой вышивкой из виноградных листьев, пожелтела от возраста, но выглядела чистой и приятной в свете свечи. Саван бережно хранился и был привезен из Шотландии к новым берегам.
Джейми задержался в дверях, снял шляпу и пробормотал слова официального сочувствия, которые Кромби, и мужчины, и женщины, приняли кивками и звуками уважительного одобрения. Я отдала корзину с едой и кивнула, как я надеялась, с подходящим видом сдержанной симпатии, не спуская глаз с Джемми.
Брианна, как могла, объяснила ему про смерть, но я понятия не имела, как он воспримет ситуацию … или труп. Он дал уговорить себя снять шапку и теперь оглядывался вокруг круглыми от интереса глазами и задорно торчащим хохолком на голове.
- Это мертвая леди, да, бабушка? – прошептал он, указывая на тело.
- Да, дорогой, - ответила я, осторожно рассматривая старую миссис Уилсон. Она выглядела совершенно прилично в своем лучшем чепце с повязкой, поддерживающей нижнюю челюсть, и прикрытыми чем-то глазами. Я не думала, что Джемми видел ее когда-либо в своей жизни, и у него совсем не было причин расстраиваться, увидев ее мертвой. Кроме того, он часто присутствовал на охоте с тех пор, как только начал ходить, и был знаком с концепцией смерти. К тому же, труп выглядел не очень впечатляюще по сравнению с недавно встреченными плакальщицами. Но все же …
- Теперь мы окажем уважение, малыш, - негромко сказал ему Джейми и опустил его на пол. Я поймала взгляд Джейми, направленный на дверь, где Роджер и Бри в свою очередь выражали соболезнование, и поняла, что он поджидал их, чтобы они, глядя на него, смогли узнать, что нужно делать.
Он повел Джемми сквозь толпу, которая уважительно расступалась перед ними, к столу, где положил руку на грудь покойницы. О, так это своеобразный похоронный ритуал.
На некоторых горских похоронах было в обычае прикоснуться к телу, чтобы мертвец не являлся живым. Я сомневалась, что старая бабушка Уилсон захочет явиться ко мне, но береженного бог бережет. Я помнила череп с серебряными пломбами в зубах и встречу с чем-то, что могло быть прежним хозяином черепа, в темноте горной ночи. Невольно я взглянула на свечу, но она казалась совершенно обычной из коричневого воска, приятно пахнущей и немного искривленной в глиняном подсвечнике.
Собравшись с духом, я осторожно положила руку на саван. Глиняное блюдце с кусочком хлеба и горкой соли было поставлено на грудь покойницы, деревянная кружка, наполненная чем-то темным – вино? – стояла рядом на столе. Хорошая свеча, соль и плакальщицы, очевидно Хирам Кромби решил достойно проводить в последний путь свою тещу, хотя я не удивлюсь, если он рачительно использует соль после похорон.
Но что-то казалось не правильным; беспокойство ощущалось в воздухе, как сквозняк из дверей среди потресканных башмаков и обернутых в тряпье ног. Сначала я подумала, что это из-за нашего присутствия, но нет; все одобрительно вздохнули, когда Джейми подошел к телу.
Джейми что-то прошептал Джемми, потом поднял его, чтобы он прикоснулся к покойнице. Джемми не стал сопротивляться, а с интересом уставился на восковое лицо женщины.
- Это зачем? – громко спросил он, протягивая руку к хлебу. – Она будет его есть?
Джейми перехватил его руку и положил на саван.
- Это для пожирателя грехов, a bhailach[6]. Не трогай его.
- Что такое по…
- Потом, - никто не смел спорить с Джейми, когда он говорил таким тоном, и Джемми затих, затолкав палец в рот, когда дед поставил его на пол. Бри подошла и взяла его на руки, не забыв прикоснуться к трупу и прошептать: «Покойся с миром».
Затем вперед выступил Роджер, и толпа с интересом зашевелилась.
Он выглядел бледным, но владел собой. Его лицо худое и обычно даже аскетичное не казалось суровым из-за мягкого света его глаз и подвижных губ, готовых улыбаться. Однако сейчас было не до смеха, и в тусклом свете его глаза потеряли свой блеск.
Он положил руку на грудь женщины и склонил голову. Я не знала, молился ли он за упокой ее души или искал вдохновения, но он стоял так более минуты. Люди с уважением смотрели на него, тишина нарушалась только покашливанием и чиханием. Роджер не единственный, кто простудился, подумала я и внезапно вспомнила про Шеймуса Бухана.
«Он лежит с лихорадкой, и она убьет его еще до конца недели», - так сказала миссис Гвилти. Вероятно, пневмония или бронхит, или даже туберкулез. И никто мне не сказал.
От этого я почувствовала боль, а также раздражение, вину и беспокойство. Я знала, что новые арендаторы еще не доверяли мне. Я должна дать им время привыкнуть ко мне, прежде чем начну заглядывать в их дома. Многие из них никогда не видели англичан до того как прибыли в колонии, и я хорошо понимала каково их отношение к сассенахам и католикам.
Но сейчас человек умирает, можно сказать, на пороге моего дома, а я даже не знаю про его существование, не говоря уже о его болезни.
Следует ли мне пойти к нему, сразу же после похорон? Но где, черт побери, он живет? Это не очень близко; я знала всех рыбаков, живущих на этой стороне горы. МакАрдлы, должно быть, живут за хребтом. Я украдкой бросила взгляд на дверь, пытаясь понять, когда беременные тучи разродятся снегом.
Снаружи доносились шарканье ног и негромкий разговор; из ближайших долин подошли еще люди. Я уловила слова «dèan caithris»[7], произнесенные с вопросительной интонацией, и внезапно поняла, что было странного в нынешней ситуации.
Не было бдения. Обычно тело обмывали и укладывали на день или два, чтобы у всех соседей была возможность прийти и проститься с покойником. Внимательно прислушавшись, я уловила отчетливые нотки недовольства и удивления, соседи посчитали такие срочные похороны неприличными.
- Почему не было бдения у гроба? – спросила я шепотом у Джейми. Он приподнял одно плечо, но кивнул на дверь и затянутое тучами небо снаружи.
- Ночью будет большой снегопад, Сорча, - сказал он. – И, похоже, он продлится несколько дней. Не хотел бы я копать могилу в такую погоду, и куда им деть тело на это время?
- Верно, Мак Дубх, - согласился Кенни Линдсей, услышав его. Он кинул взгляд на людей, стоящих рядом с нами, и подвинулся ближе, понижая голос. – Но верно также, что Хирам Кромби не слишком любил старую кар… э-э свою тещу. – Он, слегка приподняв подбородок, указал на тело. – Некоторые говорят, что ему не терпится закопать старуху в землю, чтобы она не передумала. – Он коротко ухмыльнулся, а Джейми опустил глаза, пряча улыбку.
- К тому же сэкономит на еде, я думаю.
Репутация Хирама, как скряги, была хорошо известна, а это многое означало среди бережливых, но гостеприимных горцев.
Всплеск суеты возник на улице при появлении новых посетителей. В дверях возникло нечто вроде столпотворения, когда кто-то попытался пройти внутрь, хотя дом был уже переполнен; свободное место находилось только под столом, на котором лежала миссис Уилсон.
Люди возле двери нехотя потеснились, и в хижину прорвалась миссис Баг в своем лучшем чепце и лучшей шали. Следом вошел Арч Баг.
- Вы забыли виски, сэр, - проинформировала она Джейми, протягивая закупоренную бутылку. Оглянувшись, она, наконец, заметила семью Кромби и церемонно поклонилась им, бормоча слова сочувствия. Распрямившись, она поправила сползший на бок чепец и с ожиданием посмотрела вокруг. Очевидно, обряд теперь мог начинаться.
Хирам Кромби оглянулся и кивнул Роджеру.
Роджер немного выпрямился, кивнул в ответ и начал. Он говорил в течение нескольких минут общие слова о ценности жизни, о тяжести смерти и о важности восприятия ее родными и близкими. Все это, казалось, понравилось присутствующим, которые кивали с одобрением и, по-видимому, ожидали достойного представления.
Роджер остановился откашляться и высморкаться, потом перешел к пресвитерианской похоронной службе, как он ее помнил из его жизни с преподобным.
Это тоже, кажется, было принято. Бри расслабилась и опустила Джемми на пол.
Все шло хорошо, но все же я ощущала легкое беспокойство. Частично от того, что я могла видеть Роджера. От возрастающей духоты в хижине из его носа побежало; он держал в руках носовой платок, которым украдкой вытирал пот и время от времени высмаркивался так прилично, как мог.
Однако мокрота забивала горло, и это влияло на его уязвимое горло. Задыхающиеся звуки, всегда присутствующие в его голосе, стали значительно сильнее. Ему приходилось прочищать горло, чтобы иметь возможность говорить.
Джемми нетерпеливо задвигался, и уголком глаза я уловила, как Бри успокаивающим жестом положила руку на его макушку, но ее тревожное внимание было сосредоточено на Роджере.
- Возблагодарим Бога за жизнь этой женщины, - произнес он и прочистил горло … снова. Я обнаружила, что делаю то же самое из нервного сочувствия к нему.
- Она – слуга господа, истинная и верная, и теперь славит Его перед Его троном вместе со … - я увидела, что в его глазах мелькнуло сомнение, примет ли его новая паства концепцию святых или сочтет ее романской ересью. Он кашлянул и продолжил: - с ангелами.
Очевидно, упоминание об ангелах было безобидным, лица вокруг меня выглядели мрачными, но не оскорбленными. С видимой отдышкой Роджер взял маленькую зеленую библию и открыл на отмеченной закладкой странице.
- Давайте прочтем псалом по славу Его … - он взглянул на страницу и слишком поздно осознал трудности перевода на ходу английского псалма на гэльский.
Он с шумом прочистил горло, и полдюжины глоток рефлекторно повторили за ним. Джейми рядом со мной молитвенно произнес: «О, Боже».
Джемми потянул материну юбку, что-то прошептав, но был категорично утихомирен. Напрягшаяся Бри вся устремилась к мужу в страстном желании помочь хотя бы телепатически.
Не имея альтернативы, Роджер начал с запинками читать. Половина присутствующих, восприняв его слова буквально, читали псалом по памяти в несколько раз быстрее, чем он успевал переводить.
Я прикрыла глаза не в состоянии смотреть, но не могла не слышать, как люди прочли псалом и замолчали, дожидаясь с кислым видом, когда Роджер дойдет до конца. Что он и сделал, проявив упорство.
- Аминь, - произнес Джейми громко и в одиночестве. Я открыла глаза и обнаружила, что все уставились на нас с выражениями, варьирующимися от легкого удивления до враждебности. Джейми потянул воздух и медленно выдохнул.
- Иисус Христос, - очень тихо произнес он.
Капельки пота стекали по щеке Роджера, и он вытер их рукавом куртки.
- Кто-нибудь желает сказать несколько слов о почившей? – спросил он, переводя взгляд от лица к лицу. Молчание и завывание ветра было ему ответом.
Он прочистил горло, и кто-то хихикнул.
- Баба … - прошептал Джемми, дергая меня за юбку.
- Ш-ш.
- Но баба … - острая необходимость в его голосе заставила меня наклониться к нему.
- Хочешь в туалет? – прошептала я. Он замотал головой с такой силой, что его золотисто-рыжие локоны разлетелись во все стороны.
- О, Господь наш, Отец наш Небесный, ведущий нас через изменения времени к успокоению и блаженству вечности, будь рядом с нами сейчас, чтобы утешить и поддержать нас.
Я подняла глаза и увидела, что Роджер положил руку на тело, очевидно решив завершить церемонию. Из того, какое облегчение отразилось на его лице и в его голосе, я поняла, что он решил вернуться к молитве из Общего молитвенника, хорошо знакомой ему, чтобы он мог легко произнести ее по-гэльски.
- Дай нам понять, что дети Твои – отрада глаз Твоих … - он остановился; мускулы его шеи напряглись, когда он попытался тихо избавиться от комка в горле, но бесполезно.
- Кх-х … кх-х … ХРР! – нечто похожее на смех раздалось в толпе, и Бри издала тихий урчащий звук, словно вулкан перед извержением лавы.
- Баба!
- Ш-ш!
- … глазах Твоих. Что они будут жить вечно под сенью …
- Баба!
Джемми вертелся так, словно в его штанах поселилась колония муравьев, на лице написано выражение ужасной срочности.
- Я есмь воскрешение и жизнь, говорит Господь, верующий в Меня, если и умрет … хм … оживет …- Роджер завершил молитву, форсируя голос за пределы его возможностей, хриплый, надтреснутый, но твердый и сильный.
- Подожди минутку, - прошипела я, - и я выведу тебя …
- Нет, баба! Гляди!
Я проследила за его вытянутым пальцем и сначала решила, что он показывает на своего отца. Но нет.
Старая миссис Уилсон открыла глаза.
Мгновенно наступила тишина, взгляды всех присутствующих были прикованы к миссис Уилсон. Потом был коллективный вздох и инстинктивный шаг назад, крики страха и боли, когда кому-то оттоптали пальцы или сильно прижали к грубым необработанным стенам.
Джейми подхватил Джемми с пола как раз вовремя, чтобы его не затоптали, и во всю мощь легких проревел: «Sheas!»[8]. И такова была сила его голоса, что все моментально замерли. Он сунул мальчика Брианне и стал проталкиваться к столу.
Роджер держал бывший труп, усаживая его в сидячее положение. Руки женщины слабо царапали повязку, поддерживающую ее нижнюю челюсть. Я пробралась следом за Джейми, без церемоний расталкивая людей со своего пути.
- Отойдите, дайте ей воздуха, - сказала я, повышая голос. Ошеломленное молчание сменилось возбужденным бормотанием, которое стихло, когда я развязала и сняла повязку. Комната ждала с волнением, пока тело в молчании работало оцепеневшими челюстями.
- Где я? – спросила, наконец, женщина дрожащим голосом. Она с изумленным видом обвела взглядом комнату, остановившись на лице своей дочери.
- Майри, - нерешительно произнесла она; миссис Кромби бросилась к матери, упала на колени и с рыданием схватила ее руку.
- A Mаthair! A Mаthair![9] – плакала она. Старая женщина положила дрожащую руку на голову дочери с таким видом, словно не была уверена в ее реальности.
Тем временем я, как могла, исследовала ее жизненные показатели, хотя и не всегда полные витальности, но достаточно хорошие для того, кто был мертвым некоторое время назад. Дыхание очень поверхностное, затрудненное, цвет как у овсянки недельной давности, холодная липкая кожа, несмотря на духоту в комнате, и я совсем не могла обнаружить у нее пульса, хотя, конечно же, он у нее должен быть.
- Как вы себя чувствуете? - спросила я.
Она положила дрожащую руку на свой живот.
- Немного плохо, - прошептала она.
Я положила руку на ее живот и тут же почувствовала его. Пульс, где его не должно быть! Он был неровный и спотыкающийся, но он был здесь.
- Иисус Рузвельт Христос, - пробормотала я. Я не говорила громко, но миссис Кромби ахнула, и я увидела, как шевельнулся ее передник. Она, без сомнения, сделала под ним знак рогов из пальцев.
У меня не было времени беспокоиться об извинениях, я встала и, схватив Роджера за рукав, потянула в сторону.
- У нее аневризма аорты, - прошептала я очень тихо. – Некоторое время у нее было внутреннее кровотечение, достаточное, чтобы она потеряла сознание и стала холодной. Аневризма скоро лопнет, и тогда она умрет на самом деле.
Он громко сглотнул, лицо его стало очень бледным, но он только спросил:
- Вы знаете, как скоро?
Я взглянула на миссис Уилсон; ее лицо было таким же серым, как затянутое тучами небо, в глаза постоянно теряли фокус, как свеча, мерцающая на ветру.
- Понятно, - сказал Роджер, хотя я не произнесла и слова. Он глубоко вздохнул и прочистил горло.
Толпа, которая шумела, как стая сердитых гусей, тут же замолкла. Глаза всех присутствующих были прикованы к живописной картине перед ними.
- Это наша сестра, которая была возвращена к жизни, также как и будем мы все в день милости Господа нашего, - произнес Роджер негромко. – Это знак для нас, знак надежды и веры. Она вскоре снова уйдет к ангелам, но вернулась к нам на время, чтобы донести до нас уверенность в любви и милости Бога. – Он на мгновение замолчал, очевидно, в поисках дальнейших слов, потом откашлялся и наклонил голову к миссис Уилсон.
- Вы … хотели бы что-нибудь сказать, мать? – спросил на гэльском.
- Да, - миссис Уилсон, казалось, набралась сил и вместе с ними ощутила негодование. Слабая розовая окраска выступила на ее восковых щеках, и она окинула толпу сверкающим взглядом.
- Что это за бдение у гроба, Хирам Кромби? – сердито спросила она, буравя зятя глазами. – Я не вижу ни выставленной еды, не выпивки … а это что? – ее голос прозвучал взбешенным писком, когда ее взгляд упал на блюдце с хлебом и солью, которое Роджер отставил в сторону, когда поднимал ее.
- Да это же … - она с диким видом оглядела собравшуюся толпу и осознала правду. Ее ввалившиеся глаза выпучились. – Это же … ты бесстыдный скупердяй! Это совсем не бдение! Ты собирался похоронить меня лишь с коркой хлеба и каплей вина для пожирателя грехов, и удивительно, что ты не пожалел еще и этого! Не сомневаюсь, ты украдешь саван с моего трупа, чтобы сделать одежду для своих сопливых детей! И где моя лучшая брошь, с которой я завещала похоронить меня? – Одна костлявая рука сжалась на впалой груди, захватив в горсть потертое полотно.
- Майри! Моя брошь!
- Вот она, мама, вот она! – Бедная расстроенная миссис Кромби принялась рыться в кармане, безудержно рыдая. – Я убрала ее для сохранности … я собиралась пристегнуть ее вам перед … перед … - Она вытащила безобразную вещицу, усеянную гранатами, которую ее мать схватила и прижала к груди, с ревнивым подозрением оглядываясь вокруг. Было совершенно очевидно, что она подозревала всех присутствующих в намерении украсть ее драгоценность. Рядом со мной оскорбленно выдохнула женщина, но я не имела времени повернуться и взглянуть, кто это был.
- Ну, ну, - произнесла я успокаивающим голосом профессиональной сиделки. – Я уверена, все будет в порядке.
Кроме того, что вы умрете через несколько минут, подумала я, подавляя истерический приступ неуместного смеха. Или даже через несколько секунд, если ее давление поднимется выше.
Я держала пальцы на сильном пульсе ее живота, который указывал на фатальное повреждение брюшной аорты. Кровь уже должна была истекать из сосуда, чтобы женщина потеряла сознание до такой степени, что ее сочли мертвой. В конце концов, аневризма лопнет, и все будет закончено.
Роджер и Джейми делали все, чтобы успокоить ее, говоря что-то по-гэльски и по-английски и ласково поглаживая ее. Она, кажется, успокаивалась, но все еще пыхтела, как паровая машина.
Джейми достал из кармана бутылку виски, и это помогло еще лучше.
- Вот это больше похоже на бдение! – немного смягчилась миссис Уилсон, когда он вытащил пробку и провел бутылкой перед ее носом, чтобы она могла оценить качество виски. – А еду вы принесли? – Миссис Баг рванулась вперед, выставив впереди себя корзину, как таран. – Хмф! Никогда не думала, что доживу до того, когда паписты выказали больше доброты, чем родные люди! – Последнее замечание было адресовано Хираму Кромби, который открывал и закрывал рот, не зная, что сказать в ответ на тираду его тещи.
- Но … но … - он в ярости замолчал, разрываясь между потрясением, гневом и необходимостью оправдаться перед соседями. – Больше доброты, чем ваши родные люди? Разве я не давал вам кров все двадцать лет? Не кормил и не одевал вас, словно родную мать? Годами т-терпел ваш ехидный язык и злобный х-характер, и никогда …
Джейми и Роджер бросились утихомиривать его, но перебивали друг друга, и в этой неразберихи Хираму было позволено высказать все, что он думает. Миссис Уилсон, которая не была новичком в брани, ответила тем же.
Пульс в ее животе бился под моей ладонью, и мне приходилось с силой прижимать руку, чтобы женщина не вскочила и не набросилась на Хирама с бутылкой виски. Соседи с возбуждением наблюдали.
Роджер взял дело – и миссис Уилсон – в свои руки, схватив ее за костлявые плечи.
- Миссис Уилсон, - произнес он хрипло, но достаточно громко, чтобы перекрыть возмущенное опровержение Хирама на характеристику, данную ему тещей. – Миссис Уилсон!
- Э-э? – она замолкла, взглянула на него и заморгала глазами, внезапно смутившись.
- Прекратите. И вы тоже! – он свирепо уставился на мистера Кромби, который снова открыл рот. Мужчина закрыл рот, не произнеся ни слова.
- Я не потерплю этого, - заявил Роджер и с хлопком положил библию на стол. – Это неправильно, и я не потерплю этого, слышите меня? – Он обжег взглядом воюющие стороны, свирепо нахмурив брови.
В комнате наступила тишина, только слышалось тяжелое дыхание Хирама, тихие всхлипы миссис Кромби и слабая астматическая отдышка миссис Улсон.
- А теперь, - Роджер, все еще сердито глядя вокруг, чтобы никто не прервал его, положил свою ладонь на худую, покрытую старческими пятнами и морщинами руку женщины.
- Миссис Уилсон, вы понимаете, что в эту минуту вы почти стоите перед Господом? – он кинул на меня взгляд, и я кивнула. Она действительно умрет. Ее голова покачивалась на тонкой шее, и следы гнева исчезали с лица, по мере того, как он говорил.
- Бог рядом с нами, - произнес, поднимая голову и адресуя эти слова всем собравшимся. Он повторил их по-гэльски, и в комнате раздалось то-то похожее на коллективный вздох. Он прищурил глаза.
- Мы не станем осквернять это святое таинство гневом и злостью. А теперь … сестра, - он мягко сжал ее руку. – Успокойтесь душой. Бог …
Но миссис Уилсон больше не слушала; ее сморщенный рот в ужасе открылся.
- Пожиратель грехов! – воскликнула она, дико оглядываясь вокруг. Она схватила стоящее рядом с ней блюдце, просыпав соль на саван. – Где пожиратель грехов?
Хирам дернулся, словно его ткнули раскаленной кочергой, и стал проталкиваться к выходу. Люди расступались перед ним. Вопросительное бормотание было неожиданно прервано пронзительным воплем снаружи. Когда он затих, последовал другой вопль.
Благоговейное «Ах!» раздалось в толпе, а миссис Уилсон стала выглядеть более удовлетворенной; плакальщицы начали отрабатывать свои деньги.
Потом возле дверей зашевелились, и толпа расступилась, как Красное море, образовав узкий проход к столу. Миссис Уилсон, смертельно бледная и едва дышащая, села прямо. Пульс в ее животе бешено прыгал под моими пальцами. Роджер и Джейми поддерживали ее под руки.
Полное молчание упало на комнату; единственными звуками были завывание плакальщиц и медленное шарканье ног, глухое по земле снаружи и потом громкое по половицам внутри. Прибыл пожиратель грехов.
Это был высокий мужчина или был таковым когда-то. Невозможно было сказать, сколько ему лет: или возраст, или болезнь истощили его плоть. Его широкие плечи ссутулились, спина сгорбилась, голова, увенчанная редкими седыми волосами, клонилась вперед.
Я, приподняв брови, взглянула на Джейми. Я никогда не видела этого мужчину прежде. Джейми слегка пожал плечами; он его тоже не знал. Когда мужчина подошел ближе, я увидела, что его тело было искривлено, один бок, казалось, был вдавлен в тело. Вероятно, он сломал ребра в результате кого-то несчастного случая.
Взгляды всех присутствующих были сфокусированы не нем, но он не смотрел ни на кого, уставившись в пол. Люди отшатывались от него, когда он шел по узкому проходу, чтобы ненароком не коснуться его. Только подойдя к столу, он поднял голову, и я увидела, что один глаз у него отсутствовал, вероятно, выдранный медведем, если судить по обширным рубцам на лице.
Второй глаз у него видел. Мужчина замер в удивлении, увидев живую миссис Уилсон, и огляделся по сторонам, очевидно, не зная, что теперь делать.
Женщина вырвала руку из ладони Роджера и подтолкнула блюдце с хлебом и солью к мужчине.
- Делайте свое дело, - произнесла она высоким и немного испуганным голосом.
- Но вы живы, - голос пожирателя грехов был мягкий и сильный и выражал лишь удивление, но толпа среагировала так, будто зашипела змея, и отодвинулась еще дальше, если это вообще было возможно.
- Ну, и что? – миссис Уилсон дрожала от возбуждения. Я ощущала небольшую постоянную вибрацию, проходящую через стол. – Вам заплатили, чтобы вы съели мои грехи, делайте же это! – Тут ей в голову пришла какая-то мысль, она резко выпрямилась, с подозрительным прищуром уставившись на своего зятя. – Ты же заплатил ему, Хирам?
Хирам, красный еще от предыдущей ссоры, при этих словах стал багровым и схватился за грудь. Схватился скорее за свой кошелек, подумала я, а не за свое сердце.
- Я не собираюсь ему платить, пока он не сделал свою работу, - рявкнул он. – Кто же так делает?
Увидев, что стычка набирает новые обороты, Джейми отпустил руку миссис Уилсон и, быстро порывшись в спорране, вытащил серебряный шиллинг, который сунул пожирателю грехов, хотя, как я заметила, стараясь не касаться его.
- Теперь вам заплатили, - сказал он хрипло и кивнул ему. – Делаете свое дело, как можно, лучше, сэр.
Мужчина медленно огляделся, и от толпы раздался вдох, слышимый даже среди причитания «ГОООООРЕЕЕЕ в доме КРООООМБИИИИ» снаружи.
Он стоял не более чем в футе от меня, достаточно близко, чтобы я могла ощутить его кисло-сладкий запах: застарелый запах пота и грязи на его обносках, и еще что-то, некий слабый аромат, говорящий о гнойной сыпи и неизлеченных ранах. Он повернул голову и посмотрел прямо на меня; его глаз был светло коричневый, янтарный и поразительно похожий на мои глаза. Встретив его взгляд, я ощутила странное чувство в своем желудке, словно на мгновение взглянула в кривое зеркало и увидела искаженное лицо вместо своего собственного.
Выражение на его лице не изменилось, но я почувствовала, будто между нами что-то произошло. Потом он отвернулся и, протянув длинную, обветренную и очень грязную руку, взял кусочек хлеба.
Нечто вроде вздоха пронеслось по комнате, когда он начал есть, медленно мусоля хлеб, так мало у него осталось зубов. Я почувствовала, что пульс миссис Уилсон стал мельче и быстрее, как у колибри. Она почти безвольно повисла на руках мужчин, прикрыв изнеможденные глаза морщинистыми веками.
Он взял кружку с вином обеими руками, словно это была чаша, и выпил, прикрыв глаза. Поставив пустую кружку на стол, он с любопытством посмотрел на миссис Уилсон. Полагаю, он никогда прежде не встречался с живыми клиентами и теперь не знал, сколько ему еще исполнять свою странную службу.
Миссис Уилсон с безмятежным, как у ребенка, лицом уставилась ему в глаза. Ее брюшной пульс прыгал, как камешек, несколько быстрых мелких ударов, пауза, потом стук, который ударял в мою ладонь, как кулак, и снова мелкие частые скачки.
Пожиратель грехов очень медленно поклонился ей, потом развернулся и пошел к двери с удивительно высокой скоростью для больного человека.
Несколько мальчишек и молодых дверей с криками выбежали следом за ним; один или два схватили поленья из корзины возле очага. Другие разрывались между противоположными стремлениями; они посматривали на открытую дверь, за которой крики и удары камней смешивались с причитанием плакальщиц, но взгляды их неотвратимо возвращались назад к миссис Уилсон.
Она выглядела … умиротворенной. Это было единственно верное слово. И неудивительно, так как ее пульс под моей рукой прекратился. Где-то внутри, в самой своей глубине я почувствовала начало кровоизлияния, головокружительно горячий приступ втянул меня в него, заставил черные пятна закружиться в глазах и вызвал звон в ушах. Я понимала, что она фактически умерла. И поверх этого шума в моей голове я услышала ее тихий, но спокойный и ясный голос.
- Я прощаю тебя, Хирам, - произнесла она. – Ты был хорошим мальчиком.
У меня потемнело в глазах, но я все еще могла слышать и смутно осознавать происходящее. Что-то схватило меня и утянуло прочь. Через мгновение я пришла в себя в углу, прислонившись к Джейми, который обнимал меня.
- Ты в порядке, сассенах? – настойчиво спрашивал он, слегка потряхивая меня и хлопая по щекам.
Плакальщицы в черном подошли к самой двери, и я могла видеть их снаружи, стоящих как два столпа темноты. Пошел снег, закружившись вокруг них; холодный ветер влетел внутрь, занося с собой маленькие твердые снежинки, которые покатились по полу. У стола Хирам Кромби пытался пристегнуть на саван тещи брошь; руки его тряслись, а узкое лицо было мокро от слез.
- Да, - слабо произнесла я, потом громче, - Да. Теперь все в порядке.