56. СМОЛА И ПЕРЬЯ

     В Кросс-Крике Джейми один отправился к надзирателю. Он убедил меня, что одному ему договориться будет проще, к тому же у меня было еще несколько дел. Кроме того, что запасы соли, сахара, булавок и других хозяйственных мелочей нуждались в пополнении, мне срочно была нужна кора хинного дерева для Лиззи. Мазь из чернильных орешков помогала против приступов малярии, однако не была столь эффективна, как иезуитская кора, для их предотвращения.

     Британские торговые санкции проявлялись и здесь. Разумеется, чая было не сыскать, и я это ожидала; чая мы не видели почти год, но и сахар, если и был, продавался по непомерной цене, а уж железные булавки вообще исчезли из продажи.

     Соль я достала. С фунтом соли в корзине я отправилась в доки. День был жаркий и влажный; вдали от освежающего ветерка с реки воздух был густой и неподвижный, как патока. При такой погоде соль в джутовых мешках делалась твердой, и продавцам приходилось откалывать от нее кусочки долотом.

     Я размышляла, как дела с поисками у Фергюса с Иэном. У меня имелись некоторые мысли относительно борделя и его обитателей, но его сначала нужно было найти.

     Своими планами с Джейми я не поделилась. Если что-то получится, времени будет достаточно. По бокам улицы росли большие вязы, затеняя ее. Я ступила в долгожданную тень одного из деревьев и обнаружила себя на краю фешенебельного района – всего около десятка домов – Кросс-Крика. Со своего места я могла видеть довольно скромный дом доктора Фентмана, украшенный лишь деревянной вывеской с кадуцеем^[1]. Доктора не оказалось дома, но меня встретила молодая служанка с сильно косящими глазами и провела в приемный кабинет.

     В комнате с большими окнами веяло приятной прохладой. На полу лежал вытертый ковер с голубыми и желтыми шашечками, стояли письменный стол, два удобных кресла и кушетка для осмотра пациентов. На столе стоял микроскоп, в окуляр которого я с интересом заглянула. Это был хороший прибор, но не так хорош, как мой, решила я с некоторым самодовольством.

     Мной владело сильное любопытство относительно остальных инструментов, и я дискутировала с собой, оскорбит ли гостеприимство хозяина, если я загляну в шкафы, когда явился сам доктор, принеся запах бренди.

     Он нес шляпу в одной руке и потрепанный саквояж в другой и что-то напевал себе под нос. Увидев меня, он бросил саквояж на пол и с сияющим лицом схватил мою руку. Наклонившись, он прижался к ней горячечными губами.

     - Миссис Фрейзер! Моя дорогая леди, я так рад видеть вас! Надеюсь, у вас нет недомоганий.

     У меня могло случиться недомогание от паров алкоголя в его дыхании, но я удержала, как могла, на лице радушное выражение и незаметно отерла руку об юбку, уверяя его, что я в порядке так же, как и все члены моей семьи.

     - О, великолепно, великолепно! – воскликнул он и неожиданно плюхнулся на стул, широко улыбаясь мне и обнажая прокуренные десны. Его огромный парик съехал набок, и он выглядывал из-под него, словно соня из-под чайной грелки. – Просто великолепно, великолепно.

     Я приняла неопределенный взмах его руки за приглашение и тоже уселась. У меня был небольшой подарок, чтобы ублаготворить доброго доктора, хотя, по правде говоря, я подумала, что он уже достаточно подготовлен, чтобы терять время, прежде чем обращусь к цели моего посещения.

     Он, однако, пришел в большой восторг, от вырванного глазного яблока, который Иэн подобрал для меня во время драки в Янсейвилле и предусмотрительно поместил в вино для сохранности. Имея понятие о вкусах доктора, я решила, что он оценит такой подарок. Он, действительно, оценил и еще некоторое время восклицал:

     - Великолепно! Великолепно!

     Наконец, затихнув, он поднял баночку к свету и стал крутить ее, с восхищением уставившись на глаз.

     - Великолепно, - еще раз повторил он. – Уверяю вас, миссис Фрейзер, он займет почетное место в моей коллекции.

     - У вас есть коллекция? – заинтересовалась я.

     - О, да, да! Хотите ее посмотреть?

     Возможности отказаться не было; он уже встал и, пошатываясь, направился к двери в задней части кабинета. Как оказалось, за ней скрывался большой стенной шкаф, на полках которого стояли тридцать или сорок стеклянных банок, где в винном спирту находились объекты, которые действительно можно было описать как «интересные».

     Объекты варьировались от просто искаженных до поразительных. Один за другим он вытаскивал большой палец с бородавкой размером со съедобный гриб и таким же цветом, язык, расщепленный, по-видимому, еще при жизни владельца, так как две половинки были хорошо заживлены, кошку с шестью ногами, необычайно уродливый мозг («Взят у повешенного убийцы», - гордо сообщил он. «Не удивительно», - пробормотала я, думая о Доннере и его мозге), несколько младенцев, очевидно, мертворожденных, демонстрирующих ужасающие уродства.

     - А вот это, - он поднял трясущимися руками стеклянный цилиндр, - жемчужина моей коллекции. Самый известный врач в Германии, герр Доктор Блюменбах, имеющий самую уникальную в мире коллекцию черепов упрашивал меня, да, что там, просто преследовал – уверяю вас! – пытаясь убедить меня расстаться с ним.

     «Вот это» оказался двухголовым младенцем, точнее двумя черепами на позвоночном столбе. Это, действительно, впечатляло и могло заставить любую женщину детородного возраста тут же отказаться от секса.

     И хотя коллекция производила неприятное впечатление, она предоставила мне хорошую возможность подойти к цели моего прихода.

     - Поистине удивительно, - сказала я, наклонившись, словно разглядывала пустые глазницы плавающих в спирту черепов. Они были полностью разделены и располагались на расщепленном позвоночнике. Их округлые призрачно белые формы мягко склонялись друг к другу, словно делились какими-то секретами, и разделялись на мгновение, когда банку встряхивали. – Интересно, в чем причина такого феномена?

     - Несомненно, какое-то ужасное потрясение, которое испытала мать, - заверил меня доктор. – Вы же знаете, женщины в положении сильно подвержены всяким волнениям и стрессам. Их нужно ограждать от всяческих вредных волнений.

     - Надо думать, - пробормотала я. – Но вы знаете, мне кажется, что некоторые уродства, например, как вон у этого, являются результатом сифилиса матери.

     Так оно и было; я узнала характерно деформированную челюсть, узкий череп и провалившийся нос. Этот младенец был сохранен с плотью и, свернувшись, мирно лежал в бутыли. Судя по его размеру и отсутствию волос, он был недоношенным, и ради него самого, я надеялась, что он не родился живым.

     - Шифи … сифилис, - повторил доктор, покачиваясь. – О, да. Да-да. Я изъял его у … хм. – Тут ему пришло в голову, что это не та тема, которую можно обсуждать с леди. Мозг убийцы, двухголовый младенец, да, но не венерические заболевания. В шкафу находилась также банка, в которой по моему разумению, была мошонка негра, страдающего гигантизмом яичников. Его доктор тоже не показал мне.

     - У проститутки? – спросила я понятливо. – Да, думаю, такие несчастья должны быть обычными среди этих женщин.

     К моему неудовольствию, он свернул с нужной мне темы.

     - Нет, нет. Фактически, - он оглянулся, словно боялся, что его подслушают, и, наклонившись ко мне, хрипло прошептал, - Этот образец я получил от коллеги из Лондона несколько лет назад. Говорят, что это ребенок иностранного джентльмена!

     - О, боже, - опешила я. – Как … интересно.

     В этот довольно неподходящий момент вошел слуга с чаем – или точнее, с отвратительным настоем из пережженных желудей и ромашки – и разговор перешел ко всяким мелочам. Я боялась, что чай отрезвит его прежде, чем я смогу подтолкнуть его в нужном направлении, но, к счастью, на подносе стоял графин с прекрасным кларетом, и я щедро разлила жидкость по стаканам.

     Пытаясь вернуть его к медицинской теме, я наклонилась, словно с восхищением рассматривая емкости, расставленные на столе. Ближайшая ко мне содержала ладонь человека, у которого был такой сложный случай контрактуры Дюпюитрена, что превратил конечность в узел из скрюченных пальцев. Хотелось бы, чтобы Том Кристи увидел это. Он избегал меня со времени операции, но, насколько я знала, его рука все еще функционировала.

     - Удивительно, какое разнообразие состояний выказывает человеческое тело, не так ли? – произнесла я.

     Он покачал головой и, обнаружив, что парик сполз, повернул его. При этом его морщинистое лицо стало походить на рожу грустного шимпанзе, и только лопнувшие капилляры заставляли его нос сиять, как маяк.

     - Удивительно, - откликнулся он, - и все же удивительнее, какую эластичность показывает человеческое тело перед лицом ужасных недомоганий.

     Это было верно, но совсем не то, о чем я хотела поговорить.

     - Совершенно так, но …

     - Очень жаль, что я не могу показать вам один образец. Он стал бы хорошим пополнением моей коллекции, но, увы, джентльмен настоял забрать его с собой.

     - Он … что?

     В свое время после операции я часто дарила детям их аппендиксы или гланды в бутылочках и полагала неудивительным, если кто-либо захотел оставить себе ампутированную конечность.

     - Да, просто удивительно, - доктор задумчиво глотнул вина. – Это было яичко. Прошу простить, что я говорю об этом, - спохватился он. Потом поколебался мгновение, но не смог воспротивиться желанию рассказать. – Джентльмен получил ранение в мошонку, ужасный несчастный случай.

     - Ужасный, - согласилась я, внезапно ощутив мурашки на коже. Не был ли это таинственный посетитель Джокасты? Я не пила кларет, желая сохранить голову ясной, но сейчас налила полную рюмку. – Он не рассказывал, как произошел этот несчастный случай?

     - О, да. Он сказал, что это случай на охоте. Но ведь обычно все так говорят, да? – он подмигнул мне. – Я полагаю, что была дуэль. Возможно, ревнивый соперник.

     - Вероятно.

     Дуэль? Но в большинстве дуэлей в это время используются пистолеты, а не мечи. Кларет был действительно хорошо, и я немного успокоилась. – Вы … э-э … удалили яичко?

     Он, конечно, это сделал, если жаловался, что не смог добавить его в свою коллекцию.

     - Да, - сказал он. – Пулевое ранение плохо лечилось. Он сказал, что это случилось несколько дней назад. Мне пришлось удалить раненное яичко, но, к счастью, второе удалось сохранить.

     - Уверена, он был этому очень рад. - Пулевое ранение? Нет, подумала я, этого не может быть … и все же … - Это произошло недавно?

     - Мм, нет, - он откинулся в кресле, слегка скосив глаза в попытке вспомнить. – Это было весной два года назад. Май? Кажется, май.

     - Мужчину случайно звали не Боннет? – я удивилась, как спокойно звучал мой голос. – Кажется, я слышала, что со Стивом Боннетом произошло нечто подобное.

     - Ну, вы понимаете, он не обязан был сообщать мне свое имя. Часто пациенты так и поступают, особенно если ранение может вызвать разговоры в обществе. В таком случае я не настаиваю.

     - Но вы его помните? – продолжала настаивать я, сдвинувшись на край кресла с зажатым в руке стаканом. С некоторым усилием я поставила его на стол.

     - Хм-м, - черт побери, он засыпал; его веки медленно закрывались. – Высокий джентльмен, хорошо одетый … прекрасная лошадь …

     - Еще чаю, доктор Фентман? – я всучила ему чашку чая. – Расскажите больше об этом случае. Операция, должно быть, довольно тонкая.

     Мужчины никогда не поверят, что удаление яичек довольно простая операция, но это так. Хотя стоит заметить, что задачу несколько усложняет отсутствие наркоза.

     Фентман немного оживился, рассказывая о своих действиях.

     - … и пуля прошла точно сквозь яичко. Там осталась ровная круглая дырка … Через нее можно было смотреть, - он очень сожалел, что не мог оставить у себя образец, и мне с трудом удалось заставить его рассказать о джентльмене.

     - Странно. У него была лошадь … - произнес он. – Красивое животное … длинная грива, шелковая, как у женщины. Очень необычно.

     Фризская лошадь. Доктор вспомнил, что Филипп Уайли обожал этих лошадей, и сказал об этом пациенту, предложив продать лошадь ему. Все равно, он некоторое время не сможет ездить верхом, а денег у него, по-видимому, нет. Мужчина согласился и попросил Фентмана связаться с Уайли, который в это время был в городе на сессии суда.

     Доктор любезно отправился выполнять поручение, оставив пациента, уютно устроившегося на кушетке с настойкой лауданума.

     Филипп Уайли очень заинтересовался лошадью («Да, уж, точно», - пробормотала я себе по нос, но доктор не обратил внимания), и поторопился увидеть ее. Лошадь была на месте, но пациент исчез, удалившись на своих ногах, пока доктор отсутствовал. При этом прихватил дюжину серебряных ложек, эмалированную табакерку, бутылку лауданума и шесть шиллингов, все деньги, который в тот момент находились в доме.

     - Не могу понять, как он сумел, - продолжил Фентман, округлив удивленно глаза. – В таком состоянии!

     К его чести он, казалось, более волновался о состоянии пациента, чем о своих потерях. Он был законченный пьяница; я никогда не видела его совершенно трезвым, но он был не плохим доктором.

     - Ну что ж, - философски добавил он, - все хорошо, что хорошо кончается, не так ли, моя дорогая леди?

     Он имел в виду, что Филипп Уайли купил у него лошадь за хорошую цену, которая не только компенсировала ему нанесенный ущерб, но и принесла прибыль.

     - Правда, - согласилась я, раздумывая, как Джейми воспримет эту новость. Он выиграл жеребца у Филиппа Уайли – а это точно был Лукас – в карточной игре в Речном потоке, только для того, чтобы через несколько часов Стивен Боннет украл его.

     В целом, решила я, Джейми будет приятно, что жеребец снова оказался в хороших руках, даже если не в его собственных. Что касается новостей о Боннете … Дерьмо всегда всплывает, таково было его циничное мнение, когда тело Стивена Боннета, подстреленного Брианной, исчезло.

     Теперь Фентман открыто зевал. Он поморгал слезящимися глазами и похлопал себя в поисках носового платка, потом наклонился и стал рыться в саквояже, который он бросил возле своего кресла.

     Я вынула свой платок и наклонилась передать ему, когда в открытом саквояже увидела их.

     - Что это? – спросила я, указывая на них, хотя точно знала, что это такое. Мне нужно было знать, где он взял их. Это были шприцы, пара небольших прекрасных шприцев из латуни. Каждый из них состоял из двух частей: поршень с изогнутой ручкой и цилиндр, сужающийся к концу в длинную иглу с тупым концом.

     - Я … это …хм-м, - он был страшно смущен и заикался, как школьник, которого застали с сигаретой за туалетом. Потом он успокоился.

     - Уши, - заявил он. – Для чистки ушей. Да, несомненно, ушные клизмы!

     - Действительно? – я взяла один шприц; он попытался помешать мне, но его реакция была замедленной, и он успел схватить лишь кружево на моем рукаве.

     - Гениально, - сказала я, работая поршнем. Он двигался несколько туго, но был не так плох, или совсем не плох, учитывая, что альтернативой ему был импровизированный шприц из кожаной трубки с зубом гремучки на конце. Конечно, тупой конец не пойдет, но его можно просто срезать под острым углом. – Где вы это достали? Я хотела заказать себе такие же.

     Он смотрел на меня с открытым ртом.

     - Я … э-э … я не думаю … - слабо запротестовал он. И тут в самый неудачный момент появилась его служанка.

     - Мистер Бреннан, на прием с женой, - коротко объявила она.

     - О! – доктор Фентман вскочил, схватив саквояж.

     - Мои извинения, дорогая миссис Фрейзер … должен идти … неотложное дело … приятно было вас видеть! – он выбежал в дверь, прижимая саквояж к груди и растоптав по дороге не замеченную им шляпу.

     Служанка подобрала шляпу и меланхолично восстановила ее форму.

     - Вы желаете удалиться, мэм? – спросила она тоном, который ясно показывал, что я должна удалиться, хочу ли я этого или нет.

     - Да, - ответила я, вставая. – Но скажите … - я протянула латунный шприц на ладони, - вы знаете, что это, и где доктор Фентман взял его.

     Трудно было сказать, в какую сторону она смотрела, но она наклонила голову, словно рассматривал корюшку двухдневной свежести, которую ей предложили на рынке.

     - А, это. Да, мэм, это шприц для пениса. Думаю, доктор выписал его из Филадельфии.

     - Э-э, шприц для пениса. Понятно, - я моргнула.

     - Да, мэм. Для лечения триппера. У доктора много пациентов из тех, кто ходит к миссис Силви.

     Я перевела дыхание.

     - Миссис Силви. Ага. А не скажите ли вы, где находится … заведение миссис Силви?

     - За таверной Сайласа Джеймсона, - ответила она и впервые с интересом взглянула на меня, словно удивляясь, какой болван этого не знает. – Вам что-нибудь еще нужно, мэм?

     - О, нет. Всего хорошего, спасибо, - я собралась отдать ей шприц, но тут мне в голову пришла неожиданная мысль. У доктора ведь их два.

     - Даю вам шиллинг за эту штуку, - сказала я, ловя взгляд одного глаза, который был направлен в мою сторону.

     - Ладно, - просто ответила она, помедлила мгновение и добавила. – Если хотите использовать его на своем муже, сначала лучше убедитесь, что он вдребезги пьян.

     Моя первичная миссия, таким образом, завершилась, но сейчас нужно было кое-что проверить, прежде чем осаждать непотребный дом миссис Силви.

     Я планировала посетить стекольщика и попытаться с помощью картинок пояснить, как изготовить стеклянный цилиндр с поршнем, оставив для Бри проблему, как сделать пустотелую иглу и как ее присоединить к шприцу. Единственный стекольщик в Кросс-Крике мог делать любые бутылки, графины и стаканы для повседневных нужд, но, к сожалению, одного взгляда на лавку было достаточно, чтобы понять, что мои запросы превышают его возможности.

     Но теперь мне не нужно беспокоиться об этом! И хотя металлический шприц уступал в некоторых свойствах стеклянному, он не был хрупким, так же как и съемная игла была бы лучше, но я ведь могла стерилизовать иглу вместе со шприцом.

     У шприца доктора Фентмана была толстая игла с тупым концом. Однако можно раскалить его и вытянуть конец, чтобы он стал тоньше. Любой кузнец сделает это, думала я. Потом срезать кончик под углом и зачистить, чтобы можно было проткнуть кожу … задача для ребенка, беспечно раздумывала я, едва не подпрыгивая от радости. Осталось только достать кору хинного дерева.

     Мои надежды на этот счет, однако, были разбиты, как только я свернула на главную улицу и увидела аптеку мистера Богеса. Дверь ее была распахнута, впуская внутрь мух, а обычно чистое крыльцо было затоптано грязными следами, словно на лавку напала вражеская армия.

     Впечатление разграбления усилилось внутри лавки; большинство полок пустовало, на полу валялись сухие листья и черепки, а десятилетняя дочка аптекаря Миранда стояла, грустно уставившись на оставшиеся банки и бутылки.

     - Миранда! – вскричала я. – Что произошло?

     Она немного оживилась при виде меня, и уголки ее розового рта приподнялись.

     - Миссис Фрейзер! Не хотите ли конской мяты? У нас осталось около фунта … дешево, только три фартинга за унцию.

     - Я возьму унцию, - ответила я, хотя мята в изобилии росла в моем огороде. – Где твои родители?

     Уголки рта снова опустились, и нижняя губа задрожала.

     - Мама в доме, пакуется, а папа ушел продавать Джека мистеру Рэйнтри.

     Джек был ездовым конем аптекаря и любимцем Миранды. Я закусила губу.

     - Мистер Рэйнтри – очень добрый человек, - сказал я, пытаясь утешить девочку. – И у него прекрасное пастбище для лошадей и теплая конюшня. Я думаю, Джек там будет счастлив, и он найдет себе друзей.

     Она кивнула, сжав рот, но две крупные слезинки скатились по щекам.

     Оглянувшись, я шагнула за стойку, уселась на перевернутый бочонок и притянула ее к себе на колени. Она тут же расслабилась, прижавшись ко мне, и расплакалась, но негромко, чтобы ее не услышали в задних жилых комнатах.

     Я поглаживала ее с утешительными звуками, но чувствовала беспокойство. Богесы все распродают. Почему?

     Я не часто спускалась с гор и понятия не имела о политических взглядах Ральстона Богеса, и он не был на барбекю в честь Флоры МакДональд, не будучи шотландцем. Но его лавка процветала, и семья была обеспечена, если судить по одежде детей – Миранда и два ее брата всегда ходили в обуви. Богесы жили здесь всю жизнь девочки, по крайней мере, или даже дольше. И уезжают так срочно, значит, произошло что-то серьезное или скоро произойдет.

     - Куда вы уезжаете? – спросила я Миранду, которая все еще сидела на моих коленях и вытирала лицо моим фартуком. – Может быть, мистер Рэйнтри сможет написать тебе, как поживает Джек.

     В ее глазах зажглась надежда.

     - А он может написать в Англию? Это страшно далеко.

     Англия? Это серьезно.

     - Ну, думаю, да, - я затолкала прядки ее волос под чепец. – Мистер Фрейзер каждую ночь пишет письма своей сестре в Шотландию, а это гораздо дальше, чем Англия.

     - Хорошо, - обрадованная, она соскочила с моих колен и поправила платье. – Как вы думаете, я могу написать Джеку?

     - Уверена, мистер Рэйнтри прочитает ему твое письмо, - заверила я. – Ты умеешь писать?

     - О, да, мэм, - пылко заявила она. - Папа говорит, что я читаю и пишу лучше, чем он в моем возрасте. И по латыни тоже. Я знаю имена всех трав и помогаю ему, когда нужно. Вот смотрите …:? – Она с гордостью указала на большой фарфоровый кувшин, украшенный золотыми и голубыми спиралями. - Electuary Limonensis. А это Ipecacuanha!

     Я восхитилась ее умением и подумала, что теперь я знаю политические взгляды ее отца. Богесы, должно быть, лоялисты, если возвращаются в Англию. Мне было жаль, что я больше не увижу их, но зная ближайшее будущее, я радовалась, что они будут в безопасности. По крайней мере, Ральстон получит приличную цену за свою лавку, а некоторое время спустя имущество у лоялистов станут конфисковать, и они будут рады избежать ареста … или чего похуже.

     - Рэнди? Ты видела ботинок Джорджи? Я нашла один под стулом, но … О, миссис Фрейзер! Прошу прощения, я не знала, что кто-то здесь есть, - острый взгляд Мелани Богес заметил мое положение за стойкой, покрасневшие глаза дочери и мокрое пятно на моем фартуке, но она ничего не сказала, лишь похлопала по плечу Миранду, проходя мимо.

     - Миранда говорит, что вы уезжаете в Англию, - я поднялась и вышла из-за стойки. – Мне очень жаль, что вы уезжаете.

     - Благодарю, миссис Фрейзер, вы так добры, - она горестно улыбнулась. – Нам тоже жаль. Я не стремлюсь путешествовать по морю, уверяю вас. – Она говорила с пылом человека, уже претерпевшего такое путешествие и не горящего желанием повторять его.

     Я хорошо ее понимала, так как сама пересекла океан. Путешествовать с тремя детьми, двое из которых мальчишки … воображение отказывало.

     Мне хотелось узнать причину такого радикального решения, но я не могла поднимать эту тему при Миранде. Что-то, несомненно, произошло. Мелани имела пугливый, как у кролика, вид и спешила больше, чем требовалось для упаковки домашних вещей даже с учетом трех детей. Она испуганно оглядывалась через плечо, словно боялась, что кто-то к ней подкрадется.

     - А мистер Богес … - начала я, но прервалась, заметив тень, упавшую от двери. Мелани испуганно вздрогнула, прижав руки к груди, и я развернулась посмотреть, кто пришел.

     В дверях стояла короткая полная женщина, одетая в странный наряд. Сначала я подумала, что она индианка, поскольку она не носила чепец, и ее темные волосы были заплетены, но когда она вошла в лавку, я увидела, что она была белой. Или скорее темно-розовой; ее лицо горело от загара, а кончик приподнятого носа ярко пламенел.

     - Кто из вас, Клэр Фрейзер? – потребовала она, переводя взгляд с меня на Мелани.

     - Это я, - сказала я, подавляя инстинктивное желание сделать шаг назад. Ее манеры не были угрожающими, но она излучала такой поток физической мощи, что я нашла ее довольно пугающей. – Кто вы? – невежливо спросила я скорее от удивления, чем от чего-либо другого. Она не обиделась.

     - Джезабель Хатфилд Мортон, - ответила она, внимательно вглядываясь в меня. – Один старик в доках сказал, что вы пошли сюда.

     Ее говор значительно отличался от мягкого английского акцента Мелани Богес; у нее была грубоватая речь, ассоциировавшаяся у меня с людьми, которые на протяжении двух или трех поколений жили в глуши, разговаривая лишь с енотами, опоссумами и друг с другом.

     - Э-э, да, - я не видела причины отрицать этого. – Вам нужна помощь?

     Она не выглядела нуждающейся в помощи. Будь она еще здоровее, то швы на мужской рубашке, которую она носила, лопнули бы. Мелани с Мирандой с широко открытыми глазами уставились на нее. Кого бы Мелани не боялась, определенно, это была не мисс Мортон.

     - Не сказать, чтобы помощь, - ответила она, входя дальше внутрь, и наклонила голову, рассматривая меня, словно зачарованная. – Хотя думаю, вы можете знать, где находится этот вонючка Исайя Мортон.

     Рот мой приоткрылся, но я быстро захлопнула его. Не мисс Мортон, значит, а миссис Мортон или точнее миссис Исайя Мортон. Исайя Мортон воевал в отряде милиции Джейми во время войны с регуляторами, и он упоминал свою первую жену, покрываясь при этом холодным потом.

     - Я … ну, полагаю, он работает где-то в горах, - ответила я. – В Гилфорде? Или в Пейлвилле?

     На самом деле, в Хиллсборо, но это не имело значения, так как в данный момент его там не было. Фактически, сейчас он находился в Кросс-Крике, приехал принять партию бочек для своего хозяина-пивовара. Я видела мужчину не более часа назад в бондарной лавке вместе с его второй женой и маленькой дочкой. Джезабель Хатфилд Мортон не выглядела персоной, которая воспримет такое известие цивилизованно.

     Она раздраженно фыркнула.

     - Он чертовски скользкий угорь. Но я его достану, будьте уверены, - она говорила с твердой уверенностью, которая не предвещала Мортону ничего хорошего.

     Я понимала, что промолчать будет мудро, но не удержалась от вопроса.

     - Зачем он вам нужен?

     Исайя обладал некоторой грубоватой привлекательностью, но если судить объективно, не являлся мужчиной, который мог вызвать пламенную любовь у женщины, не говоря уже о двух.

     - Нужен? – она, казалось, удивилась такой мысли. – Он мне вовсе не нужен. Но никакой мужик не сбежит от меня к напудренной проститутке. Когда я его поймаю, я расколю ему башку, а его облезлую шкуру прибью к двери.

     Говоря о любой другой персоне, это утверждение можно было рассматривать как риторическое, но что касается данной леди, оно являлось однозначным заявлением о намерениях. Глаза Миранды выпучились, как у лягушки, да и у ее матери они были не меньше.

     Джезабель Х. Мортон, прищурившись не меня, задумчиво почесала под своей массивной грудью, и ткань рубашки прилипла к ее телу.

     - Говорят, вы спасли жизнь этому жабенышу при Аламансе. Это правда?

     - Э-э … да, - я настороженно наблюдала за ней. Двери женщина заблокировала собой, и если вдруг она кинется на меня, я перепрыгну через прилавок и побегу в жилые комнаты Богесов.

     Она носила нож для резки свиней без ножен. Он был заткнут за пояс, который к тому же поддерживал кусок материи, по моему мнению, бывший первоначально красной фланелевой юбкой, теперь обрезанной по колено. Ее довольно толстые ноги и ступни были обнажены. Также на поясе висели пистолет и рожок с порохом, за которые она – слава богу! – не хваталась.

     - Это плохо, - заявила она спокойно, - но если бы он умер, у меня не было бы удовольствия убить его. Так что все к лучшему. Но будьте спокойны, если я не найду его, его найдут и убьют мои братья.

     Отложив данный вопрос на время, она огляделась, заметив пустые полки.

     - Что тут происходит? – спросила она заинтересовано.

     - Мы распродаем вещи, - пролепетала Мелани, пытаясь затолкать Миранду себе за спину. – Уезжаем в Англию.

     - Да? – заинтересовалась Джезабель. – Что случилось? Они убили твоего мужика? Или вываляли в перьях и смоле?

     Мелани побледнела.

     - Нет, - прошептала она. Она сглотнула и кинула полный ужаса взгляд на двери. Значит, им угрожали. Мне внезапно стало холодно, несмотря на духоту.

     - Да? Если интересно, можно пойти вниз на Центральную улицу, - предложила она с надеждой. - Там точно решили сделать кого-то жареным цыпленком, правду вам говорю. Горячей смолой воняет на весь город, и куча народа из таверн, так и бурлит.

     Мелани с Мирандой, издав двойной вскрик, бросились к двери мимо невозмутимой Джезабель. Я быстро двинулась в том же направлении и едва не столкнулась с Ральстоном Вогесом, который переступил порог как раз вовремя, чтобы подхватить свою жену.

     - Рэнди, иди и присмотри за своими братьями, - произнес он спокойно. – Мелани, успокойся, все в порядке.

     - Смола, - задыхалась она, ухватившись за мужа. – Она сказала … она сказала …

     - Не меня, - сказал он, и я заметила, что его, покрытое потом лицо, было бледным. – Они набросились не на меня. Пока еще. Это печатник.

     Он мягко отцепил пальцы жены от своей руки и зашел за прилавок, кинув вопросительный взгляд на Джезабель.

     - Иди с детьми к Фергюссону, - сказал он и вытащил из потайного места за прилавком охотничье ружье. – Я приду так скоро, как смогу. – Он вытащил из ящика рожок с порохом и ящичек с патронами.

     - Ральстон! – прошептала Мелани, взглянув вслед уходящей Миранде, но в негромком голосе звучало отчаяние. – Куда ты собрался?

     Он дернул уголком рта, но не ответил.

     - Иди к Фергюссонам, - повторил он, не сводя глаз с патронника.

     - Нет! Нет, не ходи! Пойдем с нами! – она схватила его за руку.

     Он стряхнул ее руку и продолжал упрямо заряжать ружье.

     - Иди, Мелли.

     - Нет! – она с отчаянием повернулась ко мне. – Миссис Фрейзер, скажите ему! Это бесполезно, он не должен идти!

     Я открыла рот, не зная, что сказать, но не успела ничего произнести.

     - Не думаю, что миссис Фрейзер сочтет это бесполезным, Мелли, - Ральстон Богес не поднимал глаз от своих рук. Потом он перекинул ремень патронника через плечо и взвел курок. – Ее муж сейчас удерживает толпу … один.

     Он взглянул на меня, коротко кивнул и вышел.

     Джезабель была права: запах смолы разливался по всему городу. Это не было необычным для летнего времени, особенно вблизи складских доков, но сейчас я ощущала этот густой острый запах, как угрозу. Стараясь не обращать на него внимания, как и на свой страх, я, задыхаясь, пыталась не отстать от Ральстона Богеса, который не то чтобы бежал, но двигался так быстро, как возможно, не срываясь на бег.

     Джезабель также была права насчет кучи народа; участок Центральной улицы был переполнен возбужденной толпой. В основном, мужчины, но было и несколько женщин грубоватого вида: торговки рыбой и служанки.

     Аптекарь замедлился, увидев толпу. Несколько лиц повернулись в его сторону; один или два человека стали подталкивать соседей локтями и указывать на него; их лица при этом были совсем недружелюбными.

     - Убирайся, Богес! – крикнул один. – Это не твое дело … пока!

     Другой мужчина поднял камень и швырнул его. Камень упал в нескольких футах от Богеса, не причинив тому вреда, но привлек к нему внимание. Все больше народу поворачивалось в нашу сторону, медленно на нас надвигаясь.

     - Папа! – произнес тоненький задыхающийся голос позади меня. Я развернулась и увидела Миранду без шапки с растрепавшимися косичками и раскрасневшимся от бега лицом свекольного цвета.

     Не раздумывая, я подхватила девочку на руки и сунула ее отцу. Растерявшись, он уронил ружье и взял ее.

     Вперед рванулся какой-то мужчина, пытаясь схватить ружье, но я опередила его. Подобрав ружье, я отступила назад и, прижимая оружие к груди, с вызовом уставилась на него. Дыхание со свистом вылетало из моей груди, и я не могла произнести ни слова.

     Я его не знала, но мужчина меня узнал. Он оглядел меня, колеблясь, потом оглянулся назад. Я могла слышать голос Джейми и множество других голосов, старающихся перекричать друг друга. В тоне спора слышалась конфронтация, но не жажда кровопролития. Мужчина замешкался, поглядел на меня, потом назад, развернулся и пошел в толпу.

     Богес продолжал держать дочь, которая уткнулась лицом в его рубашку и обхватила его шею руками. Он взглянул на меня и попытался забрать ружье, но я покачала головой и теснее прижала оружие.

     - Уведите Миранду домой, - сказала я. – Я … что-нибудь придумаю.

     Ружье было заряжено, и курок взведен. Только один выстрел. В лучшем случае он на мгновение отвлечет внимание, но это может помочь.

     Я стала проталкиваться сквозь толпу, держа полуприкрытое юбками ружье дулом вниз, чтобы порох не высыпался. Смоляной запах внезапно усилился. Перед лавкой печатника лежал перевернутый чан, из которого натекла дымящаяся на солнце черная лужа.

     Горячие угли и обгоревшие деревяшки были разбросаны по улице. Солидный гражданин, в котором я признала мистера Таунсенда, распинывал остатки костра, мешая двум парням разжечь его снова.

     Я поискала глазами Джейми и нашла его именно там, где сказал Ральстон Богес, перед лавкой печатника, сжимающего измазанную в смоле метлу с воинственным блеском в глазах.

     - Это твой мужик? – Джезабель Мортон догнала меня и с интересом уставилась на Джейми. – Большой.

     Смола была повсюду перед дверью и на Джейми. В волосах застрял большой черный кусок, а рука в том месте, куда плеснула струя смолы, покраснела. Но он ухмылялся. Еще две метлы лежали на земле, одна из которых была сломана, по-видимому, о чью-то голову. Сейчас, по крайней мере, он забавлялся.

     Хозяина печатной лавки, Фогарти Симмса, я увидела не сразу. Его бледное лицо на миг появилось в окне и тут же исчезло, когда брошенный камень разбил стекло.

     - Выходи, Симмс, низкий трус! – заорал мужчина поблизости. – Или нам тебя выкурить?

     - Выкурить! Выкурить! – раздались голоса из толпы. Молодой человек рядом со мной наклонился и схватил горящую головешку от костра. Я с силой наступила ему на руку.

     - Иисус! – завопил он от боли, бросил горящее полено и упал на колени, зажав руку между ног. – О, о, боже!

     Я двинулась к лавке, расталкивая толпу. Подойти и отдать ружье Джейми? Или это сделает все только хуже?

     - Уйди от дверей, Фрейзер! У нас к тебе нет претензий!

     Я узнала хорошо поставленный голос Нейла Форбса, законника. Однако одет он был не в свой обычный щегольский костюм, а в простую одежду из домотканого сукна. Значит, это не было импровизацией, он подготовился к грязной работе.

     - Эй, говори за себя, Форбс! У меня есть! – заорал с возмущением толстый мужчина в мясницком фартуке с красным лицом и с багровой опухолью вокруг глаза. Он указал мясистой рукой на свой глаз, а потом на грудь, куда, очевидно, пришелся удар метлой. Он потряс кулаком. – Ты заплатишь за это, Фрейзер!

     - Да, но я заплачу тебе той же монетой, Букан! - Джейми сделал выпад, держала метлу, как копье. Букан испуганно взвизгнул и отскочил назад, вызвав смех в толпе.

     - Эй, вернись. Если хочешь поиграть в дикаря, то нужно еще измазаться!

     Букан развернулся бежать, но толпа не пускала. Джейми ударил метлой, размазывая смолу по его заду. Букан в панике подскочил и стал продираться дальше, удостоившись еще больше смеха и грубых насмешек.

     - Кто еще хочет поиграть в дикарей? – Джейми окунул метлу в дымящуюся лужу и махнул ею, описывая широкую дугу. Капли кипящей смолы полетели в толпу, и люди с криками подались назад, толкаясь и сбивая друг друга с ног.

     Меня оттолкнули в сторону и прижали к какой-то бочке. Я едва не упала, но Джезабель схватила меня за руку и подняла без видимых усилий.

     - Этот парень просто буйный, - с одобрением воскликнула она, не сводя глаз с Джейми. – Мне нравятся такие мужики!

     - Да, - сказала я, поглаживая ушибленный локоть. – Мне тоже. Иногда.

     Но такие чувства не были всеобщими.

     - Отставь его, Фрейзер, а не то самого вываляем в перьях! Проклятые тори! – раздался крик позади меня. Я развернулась и увидела, что оратор пришел уже подготовленным; в одной руке он держал подушку с надорванным углом, откуда с каждым взмахом летели перья.

     - В смолу и перья их всех! – я повернулась в сторону кричавшего; и увидела молодого человека, который широко распахнул ставни на втором этаже через улицу и пытался вытолкнуть в окно большую перину. В чем ему активно мешала хозяйка перины; она запрыгнула на его спину и с проклятиями колотила его по голове большой деревянной ложкой.

     Парень рядом со мной начал квохтать, как курица, и размахивать согнутыми руками к большому удовольствию его друзей, которые последовали его примеру, не слушая редких увещеваний.

     В дальнем конце улицы возникло скандирование.

     - Тори! Тори! Тори!

     Ситуация менялась, и не в лучшую сторону. Я приподняла охотничье ружье, не зная что делать, но уверенная, что должна что-то сделать. Еще немного, и они бросятся на Джейми.

     - Дайте мне ружье, тетушка, - произнес негромкий голос сбоку от меня. Я повернулась. Молодой Иэн тяжело дышал, и я без колебаний передала ему оружие.

     - Reste d’retour^[2], - заорал Джейми по-французски. - Oui, le tout^[3]! Назад, все назад! – он, должно быть, кричал толпе, но смотрел на Иэна.

     Что, черт побери, он … потом я увидела Фергюса, который, яростно толкаясь, пытался остаться в первых рядах. Иэн, собирающийся поднять ружье, заколебался.

     - Он прав, не вмешивайся! – настойчиво сказала я. – Не стреляй пока.

     Я видела сейчас, что несвоевременный выстрел сделает все хуже. Стоит лишь вспомнить Бобби Хиггинса и бостонскую резню. Я не желала никакой резни в Кросс-Крике, особенно, с Джейми в ее центре.

     - Не буду, но я не собираюсь смотреть, как они нападают на него, - пробормотал Иэн. – Если они нападут … - он прервался, сжав рот, и я почувствовала острый запах его пота, перебивающий даже запах смолы.

     Но тут, слава богу, народ отвлекся. Крики из дома напротив заставили толпу повернуть голову в ту сторону.

     Другой мужчина, очевидно, домовладелец, отдернул молодого человека с периной от окна и ударил его. Потом дерущаяся пара исчезла из вида, звуки драки прекратились, утихли женские крики, а перина повисла наполовину в комнате, наполовину снаружи.

     Крики «Тори! Тори!», затихшие на время конфликта, начались снова, их прерывали выкрики, призывающие печатника выйти и сдаться.

     - Выходи, Симмс! – завопил Форбс. Я заметила, как он насмешливо искривился.

     Сайлас Джеймсон, хозяин местной таверны, со злобной улыбкой стоял в борцовской стойке за спиной Форбса.

     - Выходи, Симмс! – вторил он. – Какой мужик прячется за шотландской юбкой, а?

     Джеймсон кричал громко; его услышали все, и большинство, включая Джейми, рассмеялись.

     - Умник! – крикнул Джейми в ответ и потряс концом своего пледа. – Под этим тартаном укрывалось множество бедных парней в свое время.

     - И много девчонок тоже, держу пари, - выкрикнула какая-то неприличная душа в толпе.

     - Ты думаешь, что у меня под пледом твоя жена? – Джейми тяжело дышал, потные волосы и рубашка прилипли к телу, но он, все еще ухмыляясь, схватил подол своего килта. – Хочешь подойти и взглянуть на нее?

     - А для меня там найдется место? – крикнула одна торговка.

     Смех волной прокатился по толпе. Непостоянная, как любая толпа; ее настроение менялось от угроз до смеха. Я глубоко с дрожанием вздохнула, чувствуя, как пот бежит между грудей. Пока он управляет ими, но он ходит по лезвию бритвы.

     Если он решит защитить Симмса, а он решил, никакая сила на земле не заставит его бросить печатника. Если толпе нужен Симмс, им придется пройти через него. И они пройдут в любую минуту, подумала я.

     - Выходи, Симмс! – заорали на нижне-шотландском диалекте. – Ты не можешь прятаться за спиной Фрейзера весь день!

     - Лучше печатник сзади, чем законник! – закричал в ответ Джейми, тыкая в Форбса метлой; тот покраснел, и я заметила тайные взгляды, бросаемые в его сторону. Форбсу было за сорок; он никогда не был женат, и ходили слухи …

     - Совсем не хочу иметь законника за спиной, - весело вопил Джейми. – Он засадит вам клизму и вытащит ваше дерьмо!

     Форбс открыл рот, и его лицо стало багровым. Он отступил на шаг и что-то прокричал в ответ, но никто его не слышал. Голос его утонул в лавине хохота.

     - А потом продаст вам для ночных горшков! – крикнул Джейми, как только смех стал затихать, и его могли услышать. Развернув метлу, он ткнул рукояткой в живот Форбса.

     Толпа радостно заорала, и Форбс, никоим образом не боец, потерял голову и кинулся на Джейми. Держа свою метлу, как лопату. Джейми, который ожидал такого неосмотрительного действия, как танцор, отступил в сторону, поставил ему подножку и ударом метлы по спине отправил того в остывающую смоляную лужу к восторгу всей улицы.

     - Вот, тетушка, держите, - ружье внезапно сунули мне в руки.

     - Что? – я удивленно развернулась и увидела, что Иэн быстро движется сквозь толпу, направляясь к Фергюсу. За несколько секунд, не замеченные толпой, увлеченной зрелищем растянувшегося в луже Форбса, они подбежали к дому, из окна которого свисала перина.

     Иэн наклонился и сложил ладони, Фергюс, словно они тренировались годами, встал на это импровизированное стремя и, подкинутый вверх, ухватился за перину крюком. Но она за что-то зацепилась, и он мгновение болтался, отчаянно хватаясь здоровой рукой за крюк, чтобы ее не отпустить.

     Иэн подпрыгнул и ухватился за Фергюса, дергая его вниз. Под удвоенным весом ткань перины порвалась, и Иэн с Фергюсом упали на землю, осыпаемые великолепным потоком из гусиного пуха, который тут же был пойман влажным ветром и закружился безумной метелью, которая заполнила всю улицу.

     Воздух наполнился перьями; он был повсюду, лез в глаза, нос и горло, прилипал к волосам и одежде. Я утерла слезящиеся глаза и торопливо отступила назад, прочь от полу-ослепших людей, которые кричали и наталкивались друг на друга.

     Когда началась перьевая буря, я, в отличие от всех, стала смотреть не на Фергюса с Иэном, а на лавку печатника и увидела, как Джейми подбежал к двери и выдернул за руку Фогарти Симмса из лавки, как улитку из раковины.

     Джейми толкнул Симмса, побуждая его бежать, а сам развернулся и схватил метлу, защищая спину мужчины. Ральстон Богес, прятавшийся до этого в тени дерева, выскочил с дубинкой в руке и помчался вслед за Симмсом, оглядываясь временами назад и потрясая оружием, чтобы отпугнуть преследователей.

     Побег не прошел незамеченным. Хотя большинство людей боролось с перьевым облаком, окружившим их, некоторые его увидели, завопили и, как гончие, бросились сквозь толпу за удиравшим печатником.

     Момент наступил … я должна выстрелить над головами и отвлечь их, чтобы дать время Симмсу сбежать. Я решительно подняла ружье, положив палец на курок.

     И тут ружье выхватили из моих рук так ловко, что я некоторое время ничего не понимала, тупо глядя на пустые руки. Потом из-за моей спины раздался такой громкий рев, что заставил всех замолчать.

     - Исаяй Мортон! Парень, ты мертвец!

     Возле моего уха прогремел оглушающий выстрел, и пороховое облако ослепило меня. Задыхаясь и кашляя, я вытерла лицо фартуком и увидела, как короткая, приземистая фигура Исайи Мортона в одном квартале от нас со всех ног неслась прочь. Джезабель Хатфилд Мортон бежала за ним, нещадно расталкивая попадающихся на ее пути. Она ловко перепрыгнула через перезмазанного в смоле и перьях ошеломленного Форбса, который все еще стоял на карачках, растолкала остатки толпы и бросилась вниз по улице с удивительной для ее комплекции скоростью. Мортон завернул за угол и исчез из вида, преследуемый фурией.

     Я чувствовала себе немного дезориентированной. В ушах у меня все-то звенело, но я отреагировала на прикосновение к руке.

     Джейми смотрел на меня, прищурив один глаз, словно не мог поверить в увиденное. Он что-то говорил, но я ничего не различала. Однако его красноречивые жесты, указывающие на мое лицо, и дрожащие уголки губ, делали смысл его высказываний вполне понятным.

     - Ха, - холодно произнесла я; голос мой прозвучал тоненько и отдалено. Я снова отерла лицо фартуком. – Кто бы говорил!

     Он выглядел, как пестрый снеговик, с темными пятнами смолы на рубашке и с пухом, прилипшим к его бровям, волосам и щетине. Он что-то сказал еще, но я слышала его не очень хорошо. Я потрясла головой и повертела пальцем в ухе, показывая, что временно оглохла.

     Он улыбнулся, приобнял меня за плечи и наклонил голову, пока наши лбы не стукнулись с тихим звуком. Я чувствовала легкую вибрацию его тела, но не была уверена от смеха или от усталости. Потом он отстранился, поцеловал меня в лоб и взял за руку.

     Нейл Форбс сидел в луже посредине улицы с раскинутыми ногами и растрепанной прической. Одна его сторона от плеча до колена была в смоле. Он потерял один ботинок, и услужливые особы пытались отчистить его от перьев. Джейми провел меня по широкой дуге мимо него и вежливо кивнул головой, когда мы проходили.

     Форбс поднял голову, злобно взглянул и что-то сказал с исказившимся от ненависти лицом. И я подумала, что, в общем-то, хорошо, что не могу его слышать.

     Иэн и Фергюс исчезли вместе с большинством бутовщиков, без сомнения, для того, чтобы где-нибудь ввязаться в драку. Мы с Джейми удалились в «Сикамор», гостиницу в Речном потоке, чтобы перекусить и привести себя в порядок. Веселое настроение Джейми потихоньку спадало, пока я счищала с него смолу и перья, но совсем испортилось, когда он услышал мой отчет о посещении доктора Фентмана.

     - Что с ним делают? – спросил он, сморгнув, во время моего рассказа о яичке Стивена Боннета. А когда я стала рассказывать о шприце для пениса, он непроизвольно сжал ноги.

     - Ну, полагаю, его острый конец вводится в уретру и через него впрыскивается что-то вроде хлорида ртути.

     - Куда вводится …?

     - Хочешь, чтобы я показала? – спросила я. – Я отставила корзинку у Богесов, но могу пойти и …

     - Нет, - он наклонился вперед и упер локти в колени. – Думаешь, это сильно жжется?

     - Думаю, приятного мало.

     Он коротко дрогнул.

     - Да, полагаю, что так.

     - Не думаю, что это в действительности эффективно, - задумчиво добавила я. – Представь себе, пройти через такое и не вылечиться. Правда?

     Он наблюдал за мной с тревожным видом человека, обнаружившего, что подозрительная сумочка рядом с ним тикает.

     - Что … - начал он, и я поторопилась закончить.

     - Значит, ты не возражаешь пойти к миссис Силви и предложить ей, чтобы я осмотрела ее девочек?

     - Кто такая миссис Силви? – с подозрением спросил он.

     - Хозяйка местного борделя, - ответила я, затаив дыхание. –Мне о ней рассказала служанка доктора. Знаю, в городе их может быть несколько, но уверена, миссис Силви знает всех своих конкурентов, и если они есть, она скажет тебе …

     Джейми с силой провел по лицу, оттянув нижние веки, отчего его налитые кровью глаза стали еще выразительнее.

     - Бордель, - повторил он. – Ты предлагаешь мне пойти в бордель?

     - Я могу пойти с тобой, если хочешь, - сказала я. – Хотя лучше, если ты пойдешь один. Я сама могла пойти, - добавила я, - но боюсь, мои слова они не воспримут.

     Он прикрыл один глаз, словно в него попал песок, и рассматривал меня другим.

     - Думаю, воспримут, - сказал он. – Вот, значит, почему ты настаивала ехать в город со мной. – Голос его звучал резковато.

     - Ну … да, - согласилась я. – Хотя мне действительно нужна хинная кора. И, кроме того, - логично заметила я, - если бы я не приехала в город, ты не узнал бы о Стивене Боннете. Или Лукасе.

     Он произнес какую-то фразу по-гэльски, смысл которой я примерно интерпретировала, как заявление, что он был бы счастлив, не зная ни о том, ни о другом.

     - Кроме того, ты привычен к борделям, - указала я. – Ты жил в борделе в Эдинбурге.

     - Да, жил, - огласился он, - но тогда я не был женат, то есть был, но … тогда я полагал подходящим, чтобы люди думали, что я … - он прервался и умоляюще посмотрел на меня. – Сассенах, ты действительно хочешь, чтобы все в Кросс-Крике думали, что я …

     - Ничего они не подумают, если я пойду с тобой.

     - О, боже, - он уронил голову на руки и сильно потер скальп, словно надеясь таким образом найти способ отговорить меня от задуманного.

     - Где твое сострадание к мужскому роду? – спросила я напористо. – Несчастные мужчины должны лечиться шприцом доктора Фентама, испытывая ужасные мучения, только потому, что ты …

     - Если мне самому не надо лечиться этим шприцом, мужской род может расплачиваться за грехи и извлекать из этого уроки.

     - Хм, согласна, но вопрос не только о мужчинах. Есть еще и женщины, и не проститутки, а жены – и дети – зараженных мужчин. Ты же не позволишь им умереть от сифилиса, если можно их спасти?

     К этому времени он напоминал загнанное в угол животное, и мои аргументы не возымели действие.

     - Но пенициллин не всегда помогает, - указал он. – Что если для проституток он бесполезен.

     - Возможно, - признала я, - но между тем, чтобы использовать то, что может помочь, и тем, чтобы ничего не делать …

     Увидев, что он все еще коситься в сторону, я оставила свои призывы к гуманности и обратилась к своему главному оружию.

     - И потом молодой Иэн.

     - А что с ним? – настороженно спросил он, но я увидела, что в его глазах мелькнуло понимание. Иэн был знаком с борделями, благодаря Джейми, который случайно ввел его в этот мир.

     - Он хороший мальчик, - упрямо заявил он. – Он не может …

     - Он может, - прервала я его. – И ты знаешь об этом.

     Я не знала о приватной жизни молодого Иэна, если она у него была. Но ему был двадцать один год, у него не было девушки, и насколько я могла судить, он был здоровым молодым человеком.

     Я видела, что Джейми пришел к таким же выводам. Он был девственником в свои двадцать три года, когда мы поженились. Молодой Иэн по независящим от него причинам познакомился с плотскими утехами в более раннем возрасте. А невинность не восстанавливается.

     - Ммфм, - проворчал Джейми.

     Он взял полотенце сильно протер им свои густые влажные волосы, собрал их в хвост и потянулся за шнурком.

     - Если что-то было сделано, хорошо, если оно было сделано быстро, - изрекла я. – Думаю, я иду с тобой. Только возьму саквояж.

     Он ничего не ответил, лишь с хмурым видом продолжил приводить себя в порядок. К счастью он не одел ни сюртук, ни жилет во время инцидента, и теперь мог прикрыть наиболее испорченные места рубашки.

     - Сассенах, - произнес он. Я оглянулась и увидела, что он смотрит на меня с красным отблеском в глазах.

     - Да?

     - Ты за это заплатишь.

     Заведение миссис Силви было совершенно обычным двухэтажным домом, маленьким и довольно неопрятным. Черепица на крыше слегка закручивалась на концах, придавая дому удивленно-растрепанный вид, словно женщина, которую неожиданно застали с волосами, только что освобожденными от папильоток.

     Джейми неодобрительно фыркнул при виде покосившегося крыльца и заросшего двора, но я знала, что этим он только прикрывает чувство неловкости.

     Я не была уверена, что из себя представляет миссис Силви. Единственная знакомая мне мадам в Эдинбурге была довольно элегантной француженкой, но хозяйка самого популярного в Кросс-Крике заведения была женщиной двадцати пяти лет с плоским, как пирог, лицом и оттопыренными ушами.

     Вначале я решила, что вижу одну из девушек, и только когда Джейми вежливо приветствовал ее, как миссис Силви, я поняла, что двери нам открыла сама хозяйка. Я покосилась на Джейми, удивляясь, когда он успел свести с ней знакомство, но потом обратила внимание на хорошее качество ее одежды и большую брошь на груди.

     Он перевела взгляд от Джейми на меня и нахмурилась.

     - Могу я войти? – спросила я и протиснулась в двери, не дожидаясь ответа. – Я миссис Фрейзер, а это мой муж, - я указала на Джейми, кончики ушей которого уже покраснели.

     - О? – настороженно произнесла миссис Силви. – Это будет стоить на фунт дороже, если вас двое.

     - Прошу прощения … ох! – кровь бросилась мне в лицо, когда я запоздало осознала, о чем она говорит. Джейми все понял сразу и побагровел уже весь, как свекла.

     - Все в порядке, - успокоила она меня. – Не совсем обычно, конечно, но Дотти не станет возражать; она не равнодушна к женщинам.

     Джейми издал низкий рычащий звук, показывая, что это моя идея, и мне разбираться с ее последствиями.

     - Боюсь, вы не так нас поняли, - сказала я так очаровательно, как могла. – Мы … э-э … мы просто хотим поговорить с вашими … - я остановилась, не зная, какое слово подобрать. Не работники, конечно же.

     - Девушки, - подсказал Джейми.

     - Да, с девушками.

     - Вот как? – ее маленькие яркие глазки метнулись между нами. – Методисты? Или баптисты? Тогда два фунта за беспокойство.

     Джейми рассмеялся.

     - Дешево. Иди это за одну девушку?

     - Конечно, за одну девушку.

     - Два фунта за душу? Кто назначит такую цену за спасение? – теперь он открыто насмехался, и она, поняв, что мы не ее клиенты и не бродячие проповедники, тоже развеселилась, хотя старалась не показывать этого.

     - Я, - ответила она. – Шлюха знает цену всему, кроме ценности того, чего нет. Так, по крайней мере, мне говорили.

     Джейми кивнул.

     - Да. И какова цена жизни ваших девушек, миссис Силви?

     Веселье исчезло из ее глаз, теперь в них сияла настороженность.

     - Вы угрожаете мне, сэр? – она выпрямилась и положила руку на колокольчик, стоящий на стуле возле двери. – У меня есть защита, уверяю вас, сэр. Настоятельно советую вам, уйти.

     - Если бы я хотел навредить вам, вряд ли я привел бы с собой жену, - примирительно сказал Джейми. – Я не такой извращенец.

     Ее рука на ручке колокольчика немного расслабилась.

     - Вы будете удивлены, - сказала она, наставив на него палец, - но я видела таких.

     - Я тоже, - насмешливость ушла из его голоса. – Скажите, может быть, вы слышали о шотландце по имени Мак Дубх?

     Ее лицо изменилось, совершенно ясно, что она слышала. Я страшно удивилась, но продолжала молчать.

     - Слышала, - ответила она, прищурившись. – Так это вы?

     Он поклонился.

     Миссис Силви сжала на мгновение рот, потом обратилась ко мне.

     - Он рассказывал вам?

     - Сомневаюсь, - я кинула на него взгляд, но он усердно отводил глаза.

     Миссис Силви коротко хохотнула.

     - Одна из моих девочек пошла с мужчиной в Жабу, - она назвала низкопробный притон возле реки, называвшийся «Жаба и ложка», - и у него ничего не получилось. Тогда он вытащил девушку в общий зал и предложил находящимся там мужчинам. Она сказала, что была уверена в своей смерти. Вы знаете, что от насилия можно умереть? – Последние слова предназначались мне, в них звучал вызов.

     - Да, - коротко ответила я. Дрожь пробежала по моему телу, и ладони вспотели.

     - Там был большой шотландец, и он был против, но он был один против толпы …

     - Твой стиль, - сказала я Джейми тихонько, и он закашлялся.

     - … он предложил разыграть ее в карты, сыграл и выиграл.

     - Действительно? – вежливо произнесла я. Мошенничество в картах было одним из его талантов, которые я не поощряла, боясь, что однажды это будет стоить ему жизни. Неудивительно, что он ничего не рассказал мне об этом приключении.

     - Он взял Алису, завернул в плед и принес к нашей двери.

     Она взглянула на него со сдержанным восхищением.

     - Значит, вы пришли получить долг? Вы имеете мою благодарность, сколько бы она не стоила.

     - Много, мадам, - сказал он спокойно. – Но нет, мы пришли спасти ваших девушек от участи, худшей, чем пьяные насильники.

     Она высоко приподняла тонкие брови.

     - От сифилиса, - вмешалась я. Она открыла рот.

     Несмотря на относительную молодость, миссис Силви была, можно сказать, опытным покупателем, которому нелегко было что-либо продать. И хотя боязнь сифилиса была постоянным фактором в жизни проституток, рассказ о спирохетах не произвел на нее впечатления, а мое предложение сделать инъекции пенициллина ее работницам – оказалось, их было только трое – встретило решительный отказ.

     Джейми позволил нам спорить, пока мы не уткнулись в каменную стену, и потом вступил с новой тактикой.

     - Моя жена предлагает это не просто по доброте душевной, - начал он. К тому времени мы уже сидели в креслах в маленькой чистенькой гостиной с ситцевыми занавесками, и он осторожно наклонился вперед, пытаясь меньше давить на хлипкие ножки сидения.

     - Сын нашего друга пришел к моей жене и рассказал, что он имел дело с больной шлюхой в Хиллсборо. Жена осмотрела его, и действительно у него был сифилис. Он запаниковал и сбежал прежде, чем она начала лечить его. С тех пор мы ищем его, и услышали не далее, как вчера, что его видели в вашем заведении.

     Миссис Силви на мгновение утратила контроль над лицом. Она тут же спохватилась, но без сомнения в глазах ее виделся ужас.

     - Кто? – хрипло спросила она. – Шотландский парень? Как он выглядел?

     Джейми обменялся со мной коротким лукавым взглядом и описал Манфреда МакДжилливрея. Когда он закончил, лицо мадам было белым, как простыня.

     - Я была с ним, - прошептала она. – Дважды. О, Иисус. – Она два раза вдохнула воздух и оживилась.

     - Но он был чист! Я заставила его показать мне … я всегда так делаю.

     Я объяснила, что если шанкр и исчез, зараза в крови осталась, и она проявится. Разве она не видела больных шлюх, у которых не было первичных признаков заражения?

     - Да, конечно … но они не предохранялись должным образом, - заявила она, упрямо сжав челюсти. – Я всегда предохраняюсь, и мои девочки тоже. Я настаиваю на этом.

     Я видела, что она намерена все отрицать. Вместо того, чтобы признать возможность, что она заразилась смертельно опасной болезнью, она будет настаивать, что это невозможно, и прогонит нас.

     Джейми понял это тоже.

     - Миссис Силви, - сказал он, прерывая поток ее оправданий. Она, моргая, взглянула на него.

     - У вас в доме есть колода карт?

     - Что? Конечно, есть.

     - Принесите, пожалуйста, - попросил он с улыбкой. – Для глика, брэга или лоо^[4], на ваше усмотрение.

     Она посмотрела на него тяжелым взглядом и поджала губы. Потом расслабилась.

     - Чистые карты? – спросила она с блеском в глазах. – И что на кону?

     - Чистые, - подтвердил он. - Если я выиграю, вы позволите моей жене осмотреть вас всех и сделать уколы.

     - А если проиграете?

     - Бочонок моего лучшего виски.

     Она мгновение колебалась, оценивая шансы. В его волосах все еще был кусок смолы, на сюртуке – перья, но его глаза были ярко синими и простодушными. Она вздохнула и протянула руку.

     - Договорились.

     - Ты мошенничал? – спросила я, хватаясь за его руку. Было уже темно, и улицы Кросс-Крика не освещались ничем, кроме звездного света.

     - Не было нужды, - ответил он, широко зевая. – Может быть, она хорошая шлюха, но плохой игрок. Ей нужно было выбрать лоо, там многое зависит от удачи, а брэг требует умений. Хотя в лоо легче мошенничать, - добавил он, моргая.

     - Что значит хорошая шлюха? – полюбопытствовала я. Я никогда не задумывалась о квалификации по отношению к этой профессии, но полагала, что она должна быть, помимо наличия соответствующих анатомических реквизитов и готовности их использовать.

     Он рассмеялся, но поскреб голову, раздумывая.

     - Ну, это тогда, когда она действительно любит мужчин, но не воспринимает их слишком серьезно. И конечно любит постельные игры. Ох.

     Я наступила на камень и схватилась за его руку сильнее, надавив на ожоговое пятно.

     - Ой, прости. Больно? Я смажу ожог бальзамом, когда вернемся в гостиницу.

     - Ничего страшного. Просто волдыри. Заживут, - он осторожно потер руку и, проигнорировав боль, взял меня под руку и повел за угол в направлении главной улицы. Ранее мы решили, что если нам придется задержаться допоздна, то заночуем в Королевской гостинице у МакЛанахана, чтобы не совершать длительную поездку в Речной поток.

     Запах горячей смолы все еще наполнял воздух в этой части города, а вечерний ветерок намел маленькие пуховые сугробы по бокам дороги, и временами мимо моего лица, словно медленная моль, проплывало перышко.

     - Интересно, они все еще обирают перья с Нейла Форбса? – усмехнулся он.

     - Может быть, жена надела на него наволочку и использует вместо подушки, - предположила я. – Хотя нет, он же не женат. Тогда они должны …

     - Назвать его петухом и отправить во двор обслуживать куриц, - предложил он, хихикая. – Из него получится хороший петух, хотя и без члена.

     Он не был пьян, мы выпили лишь слабый кофе после прививок, но он страшно устал. Мы оба устали, и в этом состоянии полного изнеможения даже неудачные шутки казались невероятно смешными, так что мы хохотали до слез, покачиваясь и стукаясь друг о друга.

     - Что это? – Джейми внезапно остановился, втягивая воздух.- Что горит?

     Нечто большое; над крышами ближних домов поднималось зарево, и запах горящего дерева перекрыл запах смолы. Джейми бросился к углу улицы; я следовала за ним по пятам.

     Горела лавка мистера Симмса. Очевидно его политические враги, упустив свою жертву, выместили злобу на его собственности.

     Множество мужчин толкались на улице, как и ранее днем. Снова слышались крики: «Тори!», некоторые размахивали факелами. Еще больше людей с криками бежало к месту пожара. Я расслышала рев: «Проклятые виги!», и потом две толпы столкнулись, завязалась драка.

     Джейми схватил меня за руку и утянул назад за угол. Мы подбежали к дереву и укрылись под его сенью.

     - Ну, - сказала я, отдышавшись, - думаю, Фергюсу придется найти другое занятие. Аптекарская лавка тоже продается за бесценок.

     Джейми издал звук, не совсем похожий на смешок.

     - Он лучше пойдет в партнеры к миссис Силви, - сказал он. – Это бизнес, не политика. Пошли, сассенах, нам долго идти в окружную.

     Когда, наконец, мы достигли гостиницы, на ее крыльце обитался обеспокоенный молодой Иэн.

     - Ради святой девы, где вы были? – сердито потребовал он, тут же напомнив мне свою мать. – Мы прочесали весь город, дядя Джейми. Фергюс был уверен, что эти collieshangie^[5] изувечили или убили тебя. – Он кивнул в сторону лавки печатника. Зарево пожара уже затухало, но давало достаточно света, чтобы видеть его нахмуренное лицо.

     - Мы совершали добрые дела, - сообщил Джейми с набожным видом. – Посещали больных, как завещал Христос.

     - Неужели? – ответил Иэн цинично. – Он также сказал, посещать арестованных. Плохо, что вы начали не с этого.

     - А? В чем дело?

     - Ублюдок Доннер сбежал, - проинформировал нас Иэн, очевидно находя мрачное удовольствие в этой новости. – Днем во время заварухи. Тюремщик пошел поглазеть и оставил двери открытыми, ублюдок просто вышел и ушел.

     Джейми глубоко вдохнул и медленно выдохнул, слегка закашлявшись от дыма.

     - Ладно, - сказал он. – Мы потеряли одну лавку печатника и одного вора, но зато в активе у нас четыре проститутки. Не плохой обмен, да, сассенах?

     - Проститутки? – воскликнул Иэн. – Какие проститутки?

     - У миссис Силви, - ответила я, внимательно глядя на него. Он выглядел смущенным, но вероятно из-за освещения. – Иэн! Нет!

     - Да, сассенах, - вздохнул Джейми. – Посмотри на него.

     Виноватое выражение разливалось по его лицу, как масло по воде; его можно было легко заметить даже в багряном свете умирающего огня.

     - Я узнал о Манфреде, - торопливо произнес он. – Он отправился к реке, собираясь найти корабль до Уилмингтона.

     - Мы тоже это узнали, - сказала я несколько раздраженно. – С кем? Миссис Силви или другая девушка?

     - Миссис Силви, - произнес он тихо.

     - Хорошо, - сказала я. – К счастью у меня еще остался пенициллин … и прекрасный тупой шприц. – Внутрь, Иэн, распутный негодяй, и снимай штаны.

     Миссис МакЛанахан вышла на крыльцо спросить, будем ли мы ужинать. Услышав мои последние слова, она пораженно взглянула на меня, но мне было не до нее.

     Некоторое время спустя мы лежали в божественно чистой кровати, оставив позади беспорядки и потрясения дня. Я оставила открытым окно, и легкий ветерок освежал горячий влажный воздух. Несколько серых комочков, пух или зола, влетели в окно и упали на пол, словно снежинки.

     Рука Джейми лежала поперек меня, я могла различить сероватые вздутия волдырей, покрывающих все его предплечье. Воздух был резким от горелого запаха, но под ним, как постоянная угроза, угадывался запах смолы. Люди, которые сожгли лавку Симмса, и едва не сожгли самого Симмса, а может и Джейми, были мятежниками, которых позже назовут патриотами.

     - Я могу слышать, как ты думаешь, сассенах, - сонно пробормотал Джейми. – В чем дело?

     - Я думаю о смоле и перьях, - тихо ответила я и прикоснулась к его руке. – Джейми, время настало.

     - Я знаю, - также тихо произнес он.

     Несколько пьяных человек, распевая песни, прошли по улице. Отсветы от факелов, которые они несли, упали на потолок и исчезли. Я чувствовала, что Джейми прислушивался к хриплым голосам, пока они не затихли в конце улицы, потом его большое тело, обнимавшее меня, расслабилось, и он снова впал в дремоту.

     - О чем ты думаешь? – прошептала я уверенная, что он слышит меня. Он слышал.

     - Я думаю, из тебя получилась бы хорошая шлюха, сассенах, если бы ты была неразборчивой, - сонно ответил он.

     - Что? – изумилась я.

     - Но я рад, что ты разборчива, - добавил он и захрапел.