Путешественница ч.3 гл.10
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Не удержалась. Поскольку глава была практически переведена, как только появилось немного времени, доделала ее и выложила.
|
10
ПРОКЛЯТИЕ БЕЛОЙ ВЕДЬМЫ
Джейми Фрейзер сидел, сотрясаясь от дрожи, на каменном полу карцера, сжимая колени в напрасной попытке сохранить тепло. Он чувствовал себя так, словно уже никогда не сможет согреться. Холод моря просочился в его кости, и он все еще чувствовал удары волн на своем теле.
Он хотел бы, чтобы здесь были другие заключенные - Моррисон, Хайес, Сазерленд. Не только потому, что он нуждался в их компании, но потому что жаждал тепла их тел. Студеными ночами мужчины, чтобы согреться, сбивались в кучки, вдыхая несвежее дыхание друг друга, терпя тесноту и неизбежные при этом толчки.
Но он был один. По-видимому, его не вернут в общую камеру, пока он не будет наказан за побег. Он со вздохом прислонился к стене, болезненно ощущая, как кости позвоночника прижимаются к холодному жесткому камню, и сознавая, как уязвима плоть, покрывающая их.
Он страшно боялся порки, но надеялся на это наказание. Какой бы ужасной порка не была, она быстро заканчивалась, и потому была бесконечно более терпимой, чем кандалы. Он все еще мог чувствовать, как удары молотка отдавались болью в костях рук, когда кузнец, держа его запястье на наковальне, соединял половинки оков.
Его пальцы отыскали четки, висящие на шее. Их дала его сестра, когда он покидал Лаллиброх. Англичане не забрали четки - бусинки, сделанные из бука, не представляли для них никакой ценности.
- Радуйся, Мария, благодати полная! - бормотал он. - Благословенна Ты между женами.
У него не было надежды. Этот маленький желтоволосый изверг - проклятие его душе - видел и понимал, каким ужасом были для него кандалы.
- И благословен плод чрева Твоего Иисус. Святая Мария, Матерь Божия, молись о нас, грешных ...
Маленький майор заключил с ним сделку, и он выполнил ее условия. Однако майор так не думал.
Он сдержал свою клятву, сделал все, как обещал. Передал все слова, сказанные ему бродягой, точно так, как он их услышал. В сделку не входило рассказывать англичанину о том, что он когда-то знал этого человека, или какие выводы он сделал из бормотания умирающего.
Он узнал Дункана Керра сразу, хотя тот сильно постарел и изменился из-за своей смертельной болезни. До Каллодена он был арендатором Колама МакКензи, дяди Джейми. После он сбежал во Францию, где с трудом зарабатывал себе жизнь.
- Тише, a charaid. Bi sàmhach, - сказал он по-гэльски, опускаясь на колени возле кровати, где лежал больной. Дункан был старым человеком, его лицо было изнурено от усталости и болезни, глаза сияли неестественным лихорадочным блеском. Сначала он решил, что Дункан ушел слишком далеко по невозвратной дороге, чтобы узнать его, но изможденная рука схватила его с удивительной силой, и мужчина произнес сквозь хриплое дыхание: "mo charaid". Мой родственник.
Владелец гостиницы наблюдал за ним из-за плеча майора Грэя. Джейми наклонил голову и прошептал Дункану на ухо: "Все что вы говорите, будет передано англичанам, говорите осторожно". Глаза хозяина сузились, но он был далеко около двери, и Джейми был уверен, что он ничего не услышал. Потом майор повернулся и приказал тому уйти, и Джейми некого стало опасаться.
Он не мог сказать, то ли из-за его предупреждения, то ли из-за лихорадочного расстройства ума, но речь Дункана была бессвязна, воспоминания о прошлом перемешивались с настоящими событиями. Иногда он называл Джейми Дугалом, именем брата Колама, другого дяди Джейми. Иногда он декламировал стихи, иногда просто бредил. И иногда в этом бессвязном потоке слов возникало зерно смысла - или нечто большее, чем смысл.
- Оно проклято, - шептал Дункан. - Золото проклято. Ты предупрежден, парень. Оно от белой ведьмы, для сына короля. Но цель потеряна, сын короля сбежал, а она не позволит трусу владеть золотом.
- Кто она? - спросил Джейми. При словах Дункана его сердце подскочило, и спазм сжал горло. - Белая ведьма - кто она?
- Она ищет храброго человека. МакКензи, это для него. Оно для них, она говорит, во имя того, кто мертв.
- Кто эта ведьма? - снова спросил Джейми. Слово, которое использовал Дункан, было "ban-druidh" - ведьма, знахарка, белая женщина. Когда-то так называли его жену. Клэр - его белая женщина. Он судорожно сжимал руку Дункана, пытаясь скрыть свои чувства.
- Кто? - повторил он. - Кто эта ведьма?
- Ведьма, - бормотал Дункан, не открывая глаз. - Ведьма. Она пожирает души. Она смерть. Он мертв, МакКензи, он мертв.
- Кто мертв? Колам МакКензи?
- Все. Все они. Все мертвые. Мертвые! - закричал больной, вцепившись в его руку. - Колам, Дугал, Эллен.
Внезапно он открыл глаза и уставился на Джейми. Лихорадка расширила его зрачки, и его глаза казались черными дырами.
- Люди говорят, - вдруг сказал он удивительно ясным голосом, - что, Эллен МакКензи оставила свой дом и своих братьев, и вышла замуж за тюленя из моря. Она услышала их, да?
Дункан улыбнулся мечтательно, его черный взгляд затуманился, всматриваясь в далекое прошлое.
- Она услышала пение тюленей, один, два, три тюленя, она увидела их со своей башни, один, два, три тюленя, она спустилась вниз и пошла к морю, чтобы жить вместе с ними под водой. Да? Нет?
- Так говорят, - ответил Джейми с пересохшим ртом. Эллен МакКензи была его матерью. И именно так говорили в народе, когда она тайно сбежала с Брианом Фрейзером по прозвищу Dubh - черный - мужчиной с блестящим черными волосами, как шкура тюленя. Человеком, в честь которого его сейчас называли Мак Дубхом - сыном черного Бриана.
Майор Грэй стоял по другую сторону кровати, сдвинув брови, вглядываясь в лицо Дункана. Англичанин не знал гэльского, Но Джейми был готов держать пари, что он знает слово "золото". Он поймал взгляд майора, кивнул и склонился к больному.
- Золото, человек, - сказал он на французском достаточно громко, чтобы Грэй услышал. - Где золото?
Он сильно сжал руку Дункана, надеясь передать ему предупреждение.
Глаза Дункана закрылись, и он замотал головой по подушке, бормоча что-то, но голос был слишком слаб, чтобы разобрать слова.
- Что он сказал? - резко спросил майор. - Что?
- Я не знаю, - Джейми похлопал Дункана по руке, чтобы привести его в чувство. - Говори, человек; скажи мне.
Вместо ответа было только несвязное бормотание. Глаза Дункана закатились так, что были видны только тонкие белые полоски под морщинистыми веками. В нетерпении майор наклонился и потряс его за плечо.
- Проснитесь! - произнес он. - Говорите!
Дункан резко открыл глаза. Взгляд его устремился мимо двух лиц, склонившихся над ним, всматриваясь куда-то вдаль.
- Она скажет вам, - сказал он по-гэльски. - Она придет за вами.
На долю секунды его внимание, казалось, вернулось назад в гостиницу, и его взгляд сосредоточился на мужчинах.
- За вами обоими, - произнес он отчетливо.
Потом он закрыл глаза, и больше ничего не говорил, только еще сильнее вцепился в руку Джейми. Через некоторое время хватка его ослабла, рука упала, и все закончилось. Новый хранитель золота был назначен.
Таким образом, Джейми сдержал свое слово, данное англичанину, и отдал последний долг своему земляку. Он передал майору все, что рассказал ему Дункан, и тому это мало чем помогло. А когда представилась возможность сбежать, он воспользовался ею - сбежал в пустоши, дошел до моря и сделал то, что мог с наследством Дункана Керра. И теперь он должен заплатить за свои действия, какими бы они не были.
Из коридора послышались звуки шагов. Он теснее сжал колени, пытаясь подавить дрожь. По крайней мере, сейчас все станет известно.
- ... молись о нас, грешных, ныне и в час смерти нашей. Аминь.
Дверь распахнулась, впустив поток света, который заставил его мигнуть. В коридоре было темно, но у охранника был факел.
- Поднимайся! - человек наклонился и потянул его вверх, преодолевая окоченение его суставов. Подталкиваемый в спину, он, спотыкаясь, двинулся к двери. - Тебя требуют наверх.
- Куда? Наверх?
Джейми был изумлен - кузница находилась внизу от того места, где он был, а для порки час был уже поздний.
Лицо человека было искаженное и багровое в свете факела.
- В апартаменты майора, - сказал он, усмехаясь. - И пусть Бог пощадит твою душу, Мак Дубх.
- Нет, сэр, я не скажу, где был, - твердо повторил он, пытаясь не стучать зубами. Его привели не в кабинет, а в личную гостиную Грэя. В камине горел огонь, но Грэй стоял прямо перед ним, перекрывая поток тепла.
- Даже то, почему вы убежали? - голос Грэя был холоден и формален.
Джейми напрягся. Его поставили возле книжной полки, где свет от тройного подсвечника падал на его лицо. Сам Грэй казался не более чем черным силуэтом на фоне огня.
- Это мое лично дело, - сказал Джейми.
- Личное дело? - повторил Грэй, не веря своим ушам. - Вы говорите, что это ваше личное дело?
- Да.
Комендант шумно выдохнул через нос.
- Это возможно самая возмутительная вещь, которую я слышал в жизни!
- Тогда ваша жизнь еще слишком коротка, майор, - ответил Фрейзер, - если вы простите мое замечание.
Нет смысла тянуть дальше или пытаться умиротворить этого человека. Лучше спровоцировать быстрое решение и покончить с этим. Он действительно спровоцировал определенные действия, так как Грэй сжал кулаки и шагнул к нему, покинув свое место у камина.
- Имеете ли вы понятие, что я могу сделать с вами за это? - произнес он холодным и хорошо контролируемым голосом.
- Да, майор.
Он не только имел понятие. Он из своего опыта хорошо знал, что они могли с ним сделать, и вовсе не стремился к этому. Но, похоже, у него не было выбора.
Грэй несколько мгновений тяжело дышал, потом дернул головой.
- Подойдите сюда, мистер Фрейзер, - сказал он.
Джейми озадачено уставился на него.
- Сюда, - категорично произнес тот, указывая на место прямо перед ним на каминном коврике. - Становитесь сюда, сэр!
- Я не собака, майор! - рявкнул Джейми. - Вы можете сделать со мной все, что хотите, но вы не заставите меня плясать по вашему приказу!
Захваченный врасплох, Грэй издал короткий, непроизвольный смешок.
- Мои извинения, мистер Фрейзер, - произнес он сухо. - Я не хотел оскорбить вас. Я просто хочу, чтобы вы подошли ближе к камину, если не возражаете.
Он сделал шаг в сторону и слегка поклонился, указывая в сторону камина.
Джейми мгновение колебался, потом осторожно ступил на узорчатый коврик. Грэй подошел ближе, ноздри его раздувались. Вблизи с его тонким изящным телосложением и чистой гладкой кожей лица он сильно походил на девушку. Майор положил руку на рукав куртки Джейми, и его опушенные длинными ресницами глаза широко раскрылись.
- Вы же мокрый!
- Да, - ответил Джейми. Он все еще сильно мерз. Легкая непрерывная дрожь сотрясала его тело, несмотря на то, что он стоял близко от огня.
- Почему?
- Почему? - отозвался Джейми с удивлением. - Разве не вы приказали охранникам облить меня водой прежде, чем поместить в холодную камеру?
- Нет, конечно!
Было совершенно ясно, что майор говорил правду; его лицо было бледным даже в красноватом свете огня, и выглядел он очень рассерженным. Его губы сжались в тонкую линию.
- Прошу прощения за это, мистер Фрейзер.
- Принято, майор.
Тонкие струи пара стали подниматься от его одежды, и тепло начало просачиваться сквозь мокрую одежду. Его мускулы болели от постоянной дрожи, и ему было жаль, что он не может просто лечь, словно собака, на каминный коврик.
- Ваш побег имел какое-либо отношение к тому, что вы услышали в гостинице "У липы"?
Джейми молчал. Концы его волос подсохли, и маленькие завитки упали на лицо.
- Вы можете поклясться, что ваш побег не имел никого отношения к данному вопросу?
Джейми молчал. Он полагал, что говорить сейчас не имело никакого смысла.
Маленький майор шагал взад и вперед перед камином, сцепив руки за спиной. Время от времени он останавливался, взглядывая на Джейми, и снова возобновлял шаги.
Наконец, он остановился перед Джейми.
- Мистер Фрейзер, - сказал он официально. - Я спрашиваю вас еще раз - почему вы сбежали из тюрьмы?
Джейми вздохнул. Похоже, ему недолго осталось греться возле камина.
- Я не могу сказать, майор.
- Не можете или не хотите? - резко спросил Грэй.
- Какая разница, майор, если я все равно ничего не скажу.
Он закрыл глаза и ждал, стараясь впитать, как можно больше тепла, пока его не увели.
Грэй оказался в затруднительном положении. "Упрямство - первое, что приходит в голову, при описании их характера", пришли ему в голову слова Куори.
Он глубоко вздохнул, размышляя, что же делать. Он был смущен мелкой жестокостью охранников: и еще более от того, что именно об этой мести он подумал, когда узнал, что Джейми Фрейзер является его пленником.
Теперь он был в своем праве приказать выпороть этого человека или заковать в кандалы. Осудить на одиночное заключение, держать его впроголодь - фактически он мог применить к нему еще дюжину самых разных наказаний. Но если он сделает нечто подобное, его шансы найти французское золото станут ничтожно маленькими.
Золото действительно существует. Или, вернее, есть большая вероятность, что оно существует. Только вера в это могла побудить Фрейзера к побегу.
Он наблюдал за мужчиной. Глаза Фрейзера были закрыты, губы твердо сжаты. У него был широкий сильный рот, мрачному выражению которого несколько противоречили чувственные губы, мягкие и полные среди вьющейся рыжей бороды.
Грэй сделал паузу, раздумывая, как преодолеть эту стену отрешенного неповиновения. Применять силу было хуже, чем бесполезно - да и после действий охранников ему не хотелось прибегать к ней, даже если у него хватит сил для жестокости.
Часы на каминной полке пробили десять. Было уже поздно, в крепости не слышно было никаких звуков, кроме шагов караульного под окнами.
Ясно, что ни сила, ни угрозы не помогут добиться желаемого. С неохотой он признал, что для него есть только один путь, если он желает найти золото. Он должен отрешиться от чувств, которые он испытывал к этому человеку, и принять предложению Куори. Он должен продолжить свое знакомство с Фрейзером с тем, чтобы попытаться выведать у него что-нибудь, что наведет его на след спрятанного сокровища.
"Если оно существует", напомнил он себе, поворачиваясь к заключенному. Он вздохнул.
- Мистер Фрейзер, - произнес он официальным тоном. - Вы окажите мне честь, поужинав завтра со мной в моих апартаментах?
Он испытал мгновенное удовлетворение от того, что, по крайней мере, удивил этого шотландского ублюдка. Синие глаза Фрейзера широко открылись, но через мгновение он снова овладел своим лицом. Он помолчал, а затем церемонно поклонился, словно на нем были клетчатый килт и плед, а не мокрые тюремные тряпки.
- С удовольствием, майор, - ответил он.
7 марта 1755 г.
Фрейзер был доставлен охраной и оставлен в гостиной, где был накрыт стол. Когда Грэй вошел в комнату через дверь, ведущую из спальни, он обнаружил Фрейзера около книжной полки, очевидно поглощенного книгой "Nouvelle Héloïse".(*)
- Вы интересуетесь французскими романами? - выпалил он, слишком поздно осознав, как недоверчиво прозвучал его вопрос.
Вздрогнув от неожиданности, Фрейзер с хлопком закрыл книгу и взглянул на Грэя. Потом он очень аккуратно поставил книгу назад на полку.
- Я умею читать, майор, - произнес он.
Он был чисто выбрит, и легкий румянец, загоревший на его скулах, был заметен.
- О, конечно ... я не имел в виду ... я только ...
Лицо Грэя стало более красным, чем у Фрейзера. Дело в том, что подсознательно он предполагал, что другой не умеет читать, несмотря на то, что знал о его образованности. Просто из-за его горского акцента и потрепанной одежды.
В то время, как его платье было жалким, манеры Фрейзера таковыми не были. Он не обратил внимания на взволнованные извинения Грэя и повернулся к книжной полке.
- Я рассказывал моим людям эту историю, но роман я читал давно, и мне захотелось освежить память.
- Понятно.
Грэй вовремя остановился, чтобы не спросить: "А они ее понимают?"
Фрейзер, очевидно, прочитал невысказанный вопрос в глазах Грэя, потому что холодно произнес:
- Все шотландские дети обучаются чтению, майор. Но все же в горах сильна традиция устного рассказа.
- Ах, да, понятно.
Вошел слуга с ужином и спас его от дальнейшей неловкости. Ужин прошел без происшествий, и небольшая беседа, которую они вели за столом, касалась только тюремных дел.
В следующий раз он приказал установить возле камина шахматный столик и пригласил Фрейзера сыграть с ним в ожидании ужина. В слегка раскосых синих глазах вспыхнуло удивление, и затем последовал наклон головы в знак согласия.
"Это была маленькая гениальная мысль", думал Грэй об этой идее в ретроспективе. Избавленные от необходимости вести беседу или придерживаться церемонных правил поведения, они постепенно привыкали друг к другу, сидя за шахматной доской, инкрустированной слоновой костью и черным деревом, и молча примерялись друг к другу, двигая шахматные фигуры.
Когда они, наконец, сели за стол, они уже не были совершенными незнакомцами, и их беседа, все еще осторожная и формальная, была, по крайней мере, настоящим разговором, а не неуклюжим процессом, когда они начинали и прекращали разговор, не зная, как продолжить его дальше. Они обсудили дела тюрьмы, немного поговорили о книгах и расстались все также церемонно, но с укрепившимися отношениями. Грэй о золоте не упоминал.
Так была восстановлена еженедельная традиция. Грэй стремился создать непринужденную атмосферу в надежде, что Фрейзер случайно проговорится о французском золоте. Однако пока ничего подобного не происходило. Любой намек на то, что произошло во время трехдневного побега Фрейзера из Ардсмуира, встречался молчанием.
Над блюдом с бараниной и вареным картофелем он прилагал все усилия, чтобы втянуть своего странного гостя в разговор о Франции, о ее политике, пытаясь обнаружить, есть ли какая-нибудь связь между Фрейзером и возможным источником золота.
К его удивлению он узнал, что Фрейзер провел во Франции почти два года перед якобитским восстанием, занимаясь винным бизнесом.
Легкая ирония в глазах Фрейзера говорил о том, что этот человек хорошо понимает побуждения, скрываемые за подобными расспросами. В то же время он довольно изящно поддерживал разговор, избегая, однако, любых вопросов, касающихся его личной жизни, обращаясь, в основном, к общим вопросам искусства и общества.
Грэй тоже провел некоторое время в Париже, и независимо от попыток отыскать французские связи Фрейзера, обнаружил, что разговор интересует его сам по себе.
- Скажите, мистер Фрейзер, во время вашего пребывания в Париже, вам случалось сталкиваться с месье Вольтером?
Фрейзер улыбнулся.
- О, да, майор. Фактически я имел счастье принимать у себя за столом месье Аруэ - Вольтер - это литературный псевдоним, не так ли? - и не раз.
- Действительно? - Грэй с интересом приподнял бровь. - И он также остроумен в жизни, как и в своих произведениях?
- По правде говоря, я ничего не могу сказать об этом, - ответил Фрейзер, аккуратно подцепляя вилкой кусочек баранины. - Он вообще редко разговаривал, тем более не блистал остроумием. Он сидел, сгорбившись, на своем стуле и наблюдал за всеми. Я вовсе не удивлялся, когда обнаруживал, что слова и фразы, которые произносились за моим столом, потом появлялись на сцене. К счастью, мне не приходилось сталкиваться с пародией на самого себя в его работах.
Он прикрыл глаза, пережевывая баранину.
- Мясо вам по вкусу, мистер Фрейзер? - спросил Грэй вежливо. Баранина было жилистой и жесткой, и на его вкус едва ли съедобной. Но он, по-видимому, считал бы иначе, если бы питался одной овсянкой, сорняками и случайными крысами.
- Да, майор, благодарю вас.
Фрейзер обмакнул последний кусочек в винный соус и поднес его ко рту, не возражая, когда Грэй сделал знак МакКею заново наполнить его тарелку.
- Боюсь, месье Аруэ не оценил бы такую превосходную еду, - произнес Фрейзер, качая головой и щедро угощаясь бараниной.
- Надо полагать, что у человека, которого так чествуют во французском обществе, несколько более требовательные вкусы, - ответил Грэй сухо. Половина его еды оставалась на тарелке, предназначенная на ужин коту Августу.
Фрейзер рассмеялся.
- Вряд ли, майор, - уверил он Грэя. - Я никогда не видел, чтобы месье Аруэ употреблял что-нибудь, кроме стакана воды и кусочка сухого бисквита, независимо от того, каким бы роскошным не был стол. Вы знаете, он маленький высохший человечек и страдает расстройством желудка.
- Действительно? - Грэй был очарован. - Возможно, это объясняет некоторую циничность чувств, которую я видел в его пьесах. Или вы не считаете, что характер человека проявляется в его работах?
- Учитывая некоторые характеры, которые описаны в его пьесах и романах, майор, я думаю, автор должен быть весьма развращенным, если он извлекал их только из себя, не так ли?
- Полагаю, что так, - ответил Грэй, улыбаясь при мысли о некоторых чрезвычайно экстремальных персонажах, знакомых ему из работ Вольтера. - Хотя, если автор берет эти красочные характеры из жизни, а не из своего воображения, у него должен быть широкий круг знакомств.
Фрейзер кивнул, стряхивая крошки с колен льняной салфеткой.
- Это был не месье Аруэ, а его коллега - леди-романист - которая как-то заметила мне, что написание романов сродни каннибализму. Вы берете кусочки друзей, кусочки врагов, смешиваете их, приправляете воображением и тушите для получения вкусного блюда.
Грэй рассмеялся описанию и подозвал МакКея, чтобы убрать тарелки и принести графины с портвейном и шерри.
- Восхитительное описание! К слову о каннибалах, вы случайно не знакомы с "Робинзоном Крузо" Дефо? В детстве это была моя любимая книга.
Разговор повернулся к приключениям и волнующим тропикам. Было уже довольно поздно, когда Фрейзер возвратился в свою камеру, оставив майора Грэя в хорошем настроении, но не более осведомленным относительно источника или нахождения золота.
2 апреля 1755
Джон Грэй открыл пакет с перьями, которые его мать прислала ему из Лондона. Лебединые перья были более тонкие и прочные, чем обычные гусиные. Он слегка улыбнулся при виде их, прозрачном напоминании о том, что он задолжал матери письмо.
Но, тем не менее, матери придется подождать до завтра. Он вынул маленький перочинный нож с монограммой, который всегда возил с собой, и стал медленно заострять перо, мысленно обдумывая то, что хотел написать. К тому времени, когда он обмакнул перо в чернила, слова ясно оформились в его голове, и он стал быстро писать, изредка делая остановки.
"2 апреля 1755
Гарольду, лорду Мелтону, графу Морей"
"Мой дорогой Хэл, - написал он, - я пишу тебе, чтобы сообщить о недавнем происшествии, которое заняло все мое внимание. Это может оказаться ничем в конечном счете, но если в нем есть какой-нибудь смысл, это может оказаться делом большой важности."
Он быстро описал внешность бродяги и содержание его бреда, но его перо замедлилось, когда он начал рассказ о побеге Фрейзера и его возвращении.
"Тот факт, что Фрейзер сбежал из тюрьмы вскоре после этих событий, для меня означает, что в словах бродяги есть смысл.
Но если это так, последующие действия Фрейзера привели меня в некоторое недоумение. Он был изловлен спустя три дня не более чем в полумиле от берега. Ардсмуир на многие мили окружен безлюдной пустошью, и мало вероятно, что он смог встретиться со своими сообщниками и передать им вести о сокровище. Каждый дом в деревне и сам Фрейзер были тщательно обысканы, но никаких следов золота не было обнаружено. Это весьма отдаленная местность, и я твердо уверен, что он не мог связаться с кем-нибудь вне тюрьмы до своего побега, и я совершенно уверен, что он не связывался ни с кем и после побега, так как его хорошо сторожат."
Грэй остановился, вспоминая обдуваемую ветром фигуру Джеймса Фрейзера, он выглядел свободным и диким, как олени, и также как они, чувствовал себя как дома в вересковых пустошах.
У него не было ни малейшего сомнения, что Фрейзер мог легко ускользнуть от драгун, если бы захотел. Но он намеренно позволил поймать себя. Почему? Он продолжил писать.
"Может быть, конечно, что Фрейзер не смог отыскать сокровище, или этого сокровища вообще не существует. Я склоняюсь к этой мысли, так как если бы он завладел золотом, он тотчас бы покинул район. Он сильный человек, привычный к трудной жизни, и вполне способен, я думаю, добраться до такого места на побережье, откуда он мог бы спастись морским путем."
Грэй укусил кончик пера и почувствовал вкус чернил. Он скривился от их горечи, поднялся и сплюнул в окно. Он стоял здесь около минуты, вглядываясь в темную весеннюю ночь, рассеяно вытирал рот и вспоминал.
Наконец ему пришло в голову задать вопрос, более важный, чем те, которые он задавал прежде. Время для вопроса пришло, когда игра в шахматы была закончена победой Фрейзера, а охранник стоял в дверях, готовый отвести его назад в камеру. Заключенный поднялся со своего места. Грэй встал тоже.
- Я не стану снова спрашивать вас, почему вы покинули тюрьму, - произнес он, как бы в продолжение разговора. - Но я хочу спросить вас - почему вы вернулись?
Пораженный Фрейзер на мгновение замер. Потом он повернулся и взглянул прямо в глаза Грэю. Он немного помолчал, потом рот его скривился в улыбке.
- Я полагаю, я должен сказать, что ценю ваше общество, майор, но я могу сказать, не из-за еды.
Грэй слегка фыркнул при этом воспоминании. В то время неспособный придумать подходящий ответ, он позволил Фрейзеру уйти. Только позже ночью после долгого размышления он нашел ответ, наконец-то сообразив задать вопрос себе, а не Фрейзеру. Что делал бы он, Грэй, если бы Фрейзер не вернулся?
А ответ был в том, что Грэй стал бы выяснять семейные связи Фрейзера на тот случай, если он станет искать убежища и помощи у семьи.
Он был уверен - это был правильный ответ. Грэй не принимал участие в умиротворении Горной Шотландии - он воевал в то время в Италии и Франции - но он слышал достаточно много об этой кампании, и он видел слишком много почерневших камней от сожженных домов, возвышающихся, словно пирамиды, среди заброшенных полей, во время его поездки в Ардсмуир.
Горячая преданность шотландских горцев своим родным была легендарной. Горец, видевший эти сгоревшие хижины, предпочтет тюрьму, кандалы и телесные наказания, чтобы спасти свою семью от английских солдат.
Грэй сел, взял перо и обмакнул его в чернила.
"Ты знаешь, я думаю, характер шотландцев", - написал он. "Особенно того самого", подумал он иронически.
"Маловероятно, что силой или угрозами я смогу заставить Фрейзера выдать место нахождения золота, если оно существует, а если его нет в природе, то угрозы вообще бесполезны. Вместо этого я решил свести более близкое знакомство с Фрейзером, как с лидером шотландских заключенных, в надежде, что во время наших разговоров могут неожиданно возникнуть некоторые подсказки. Пока я ничего не получил от этого знакомства. Хотя есть еще один способ решения указанной проблемы."
"По очевидным причинам, - продолжал он медленно писать, обдумывая мысли, - я не желаю, чтобы об этом деле стало известно в официальных кругах. Привлекать внимание к сокровищу, которое может оказаться химерой, неразумно, слишком большим может быть разочарование. Времени, чтобы сообщить начальству, будет достаточно после того, как золото будет найдено."
Его будет достаточно также для того, чтобы получить заслуженную награду и сбежать из Ардсмуира, назад к цивилизации.
"Вот почему, мой дорогой брат, я прошу твоей помощи в обнаружении всех возможных сведений о семье Джеймса Фрейзера. Я умоляю тебя, чтобы ты был осторожен в своих расспросах, я бы не хотел, чтобы кто-нибудь узнал о моем интересе. Моя глубочайшая благодарность за те усилия, которые ты приложишь ради меня, и прошу тебя, всегда верь мне."
Он обмакнул перо в чернила и подписался с завитушками.
"Твой покорный слуга и любящий брат, Грэй Джон Уильям."
15 мая 1755
- Люди болеют гриппом? - спросил Грэй. - Что дела совсем плохи?
Обед был закончен, а вместе с ним и разговор о книгах. Настало время поговорить о делах.
Фрейзер хмурился над своим стаканом с шерри, который он позволял себе выпить во время их вечерних встреч. Он все еще не отпил ни глотка, хотя обед закончился некоторое время назад.
- Ничего хорошего. Болеют почти шестьдесят мужчин, пятнадцать из них находятся в тяжелом состоянии, - он поколебался некоторое время. - Могу я просить ...
- Я ничего не могу вам обещать, мистер Фрейзер, но вы можете просить, - ответил Грэй официальным тоном. Он едва пригубил свой стакан шерри, не ощущая его вкуса, также как не ощущал вкус закончившегося обеда. Весь день его живот был напряжен в предвкушении разговора с Фрейзером.
Джейми молчал, оценивая возможности. Он не сможет получить всего, поэтому он должен просить только самое важное, и кроме того, должен оставить Грэю возможность отказать по некоторым вопросам.
- Мы нуждаемся в дополнительном количестве одеял, майор, необходимо больше тепла и пищи. И лекарства.
Грэй крутил стакан, наблюдая за образовавшимся вихрем на поверхности напитка. "Сначала обычные дела, - напомнил он себе. - Время для другого придет потом".
- У нас есть более двадцати запасных одеял на складе, - ответил он, - вы можете использовать их для самых больных. Я боюсь, что не могу увеличить порции еды для заключенных. Два месяца назад крысы испортили большую часть пищевых запасов, хранящихся на складе, и мы вынуждены ограничить наше потребление ...
- Вопрос не в том, чтобы увеличить количество еды, - быстро вставил Фрейзер. - Скорее в качестве питания. Больные люди не могут переварить овсяную кашу и хлеб. Возможно ли заменить эту пищу на другую?
Согласно закону каждому заключенному в день полагалась кварта овсяной каши и немного пшеничного хлеба. Дважды в неделю к этому добавлялась жидкая ячменная похлебка, а по воскресеньям, чтобы поддерживать силу мужчин, выполняющих тяжелую физическую работу по двенадцать - шестнадцать часов в сутки, кварта тушеного мяса.
Грэй приподнял бровь.
- Что вы предлагаете, мистер Фрейзер?
- Я полагаю, у тюрьмы есть денежное пособие на покупку соленой говядины, репы и лука для тушеного мяса, которое готовится по воскресеньям?
- Да, но такое пособие может быть предусмотрено только в следующем квартале.
- Тогда вот что я предлагаю, майор. Вы могли бы использовать средства этого квартала на мясо и бульон для больных. Здоровые могут пока обойтись без мяса.
Грэй нахмурился.
- Но разве заключенные не ослабнут без мяса? Они не смогут работать.
- Те, кто умрут от гриппа, конечно, не смогут работать, - заметил Фрейзер едко.
Грэй коротко фыркнул.
- Верно. Но те, кто еще здоров, не останутся таковыми, если будут лишены мяса на такой длительный срок, - он покачал головой. - Нет, Фрейзер, я думаю, нет. Лучше рискнуть больными, чем здоровыми.
Фрейзер был упрямым человеком. Он опустил голову на мгновение, потом взглянул на майора и попытался снова.
- Тогда я прошу вашего дозволения на охоту, майор, если корона не может снабдить нас адекватной едой.
- Охота? - светлые брови майора приподнялись в изумлении. - Дать вам оружие и позволить вам бродить по пустошам? Ради зубов Бога, Фрейзер!
- Я думаю, зубы Бога здесь не причем, - ответил Джейми сухо. - У него нет цинги, и его зубы в безопасности.
Он увидел, как уголки губ майора подергиваются, и немного расслабился. Грэй всегда пытался подавить свое чувство юмора, понимая, что оно ставит его в невыгодное положение. По крайней мере, в его взаимоотношениях с Джейми Фрейзером.
Ободренный этим признаком, Джейми нажимал.
- Никакого оружия и блуждания в пустошах, майор. Вы только разрешите нам устанавливать ловушки, когда мы работаем на торфяниках. И пойманную дичь, вы оставляете нам.
Заключенные могли ставить ловушки, но все пойманное, без сомнения, забирали бы охранники.
Грэй сделал глубокий вдох и медленно выдохнул, размышляя.
- Ловушки? И вам потребуются материалы для них, мистер Фрейзер?
- Только немного веревок, майор, - уверил его Джейми, - дюжину, не более, ядер, любые веревки или ремни, все остальное вы можете оставить нам.
Грэй задумчиво потер щеку, потом кивнул.
- Очень хорошо.
Майор повернулся к маленькому секретеру, обмакнул перо в чернила и сделал запись.
- Я отдам распоряжение завтра. Что касается других ваших просьб ...
Четверть часа спустя все было улажено. Джейми, наконец, расслабился, откинувшись на своем стуле, вздохнул и сделал глоток шерри. Он полагал, что заслужил его.
У него было разрешение не только на ловушки, он добился того, чтобы резчики торфа работали на полчаса дольше с тем, чтобы нарезанный им в это время торф шел на поддержания огня в камерах. Никаких лекарств в тюрьме не было, но он добился разрешения на то, чтобы Сазерленд написал в Уллапул своей кузине, чей муж был аптекарем. Может быть, муж кузины захочет послать им лекарства.
"Хорошая вечерняя работа", думал Джейми. Он сделал еще глоток и закрыл глаза, наслаждаясь теплом огня на своей щеке.
Грэй наблюдал за гостем из-под опущенных ресниц, видя, как его широкие плечи опустились, и напряжение ослабло теперь, когда вопросы были решены. Или так полагал Фрейзер. "Очень хорошо, - подумал Грэй про себя. - Пейте свой херес и расслабляйтесь. Я хочу застать вас врасплох."
Он наклонился вперед, чтобы взять графин и почувствовал хруст письма Хэла в своем нагрудном кармане. Его сердце забилось быстрее.
- Еще немного, мистер Фрейзер? И скажите, как поживает ваша сестра?
Он увидел, как глаза Фрейзера резко раскрылись, и лицо побледнело от потрясения.
- Как дела у них там - в Лаллиброхе, кажется, так его называют? - Грэй поставил графин, не отводя взгляда от гостя.
- Не могу сказать, майор, - голос Фрейзера был ровный, но его глаза сузились в щели.
- Нет? Я осмелюсь предположить, что они поживают хорошо с золотом, которым вы их обеспечили?
Широкие плечи внезапно напряглись под изношенной курткой. Грэй взял одну из шахматных фигур, небрежно перекатывая ее из одной руки в другую.
- Я полагаю, что Иэн - вашего шурина зовут Иэн, не так ли? - хорошо знает, как распорядиться сокровищем.
Фрейзер снова контролировал себя. Темно-синие глаза встретились с глазами Грэя.
- Так как вы хорошо информированы о моей семье, майор, - сказал он ровным голосом. - Я полагаю, вы также знаете, что мой дом располагается в сотне милях от Ардсмуира. Возможно, вы сможете объяснить, как я смог побывать там и вернуться назад за три дня.
Глаза Грэя оставались сосредоточенными на шахматной фигуре, которую он вертел в руках. Это была пешка, маленький солдатик с конусообразной головой и свирепым лицом, вырезанный из моржовой кости.
- Вероятно, вы могли встретить кого-нибудь в торфяниках, кто мог передать вести о золоте - или само золото - вашей семье.
Фрейзер коротко фыркнул.
- Будучи недалеко от Ардсмуира? Насколько вероятно, майор, что я случайно столкнусь в пустошах со знакомым мне человеком? Более того с человеком, которому я доверяю достаточно, чтобы передать сообщение о золоте, как вы полагаете?
Он решительно поставил стакан на стол.
- Я никого не встречал в торфяниках, майор.
- И я должен довериться вашему слову, мистер Фрейзер?
Грэй позволил недоверию проявиться в его словах. Он взглянул на Фрейзера, приподняв брови. Высокие скулы того немного покраснели.
- Ни у кого еще не было причин сомневаться в моих словах, майор, - сказал он жестко.
- Действительно? - Грэй не скрывал свой гнев. - Я полагаю, вы тоже давали мне слово, когда я освободил вас от кандалов!