Путешественница ч.6 гл.29
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
29
ПОСЛЕДНЯЯ ЖЕРТВА КАЛЛОДЕНА
Утром, проводив Джейми и Иэна на исполнение их благочестивых намерений, я отправилась по своим делам, остановившись на улице, чтобы купить плетеную корзину. Настало время сделать запасы медикаментов. После событий вчерашнего дня у меня появилось подозрение, что они понадобятся уже в ближайшее время.
Аптека, принадлежащая Хоу, совсем не изменилась, несмотря на английскую оккупацию, восстание шотландцев и падение Стюарта, и мое сердце радостно забилось, когда я вошла в дверь и окунулась в знакомые запахи нашатыря, мяты, миндального масла и аниса.
Мужчина за прилавком был Хоу, но гораздо младше того человека средних лет, с которым я имела дело двадцать лет назад, когда была частым посетителем его лавки.
Младший Хоу, конечно же, не знал меня, но с готовностью отправился разыскивать на полках нужные мне травы. Многие растения были хорошо знакомы ему - розмарин, пижма, ноготки - но названия некоторых трав из моего списка заставили рыжие брови молодого Хоу приподняться, а рот сжаться гузкой, когда он с сомнением осматривал полки.
В лавке находился еще один клиент, высокий мужчина в черном пальто, он нетерпеливо ходил взад и вперед, заложив руки за спину. Через мгновение он подошел к прилавку.
- Еще долго? - резко спросил он в спину аптекаря.
- Я не могу точно сказать, преподобный отец, - произнес Хоу успокаивающим голосом. - Луиза сказала, что средство нужно вскипятить.
Ответом ему стало фырканье, и мужчина, раздраженно пожав узкими плечами, возобновил свое хождение, изредка поглядывая на дверь задней комнаты, где, по-видимому, работала Луиза. Человек показался мне знакомым, но у меня не было время вспоминать, где я могла его видеть.
Мистер Хоу с сомнением посмотрел на список, который я ему дала.
- Теперь, аконит, - пробормотал он. - Аконит. И что это такое, интересно?
- Ну, вообще-то это яд, - сказала я. Хоу широко открыл рот.
- Это также лекарство, - успокоила я его. - Но с ним нужно обращаться очень осторожно. Как наружное средство, оно хорошо помогает при ревматизме, но даже маленькая капелька, попавшая в рот, сильно замедляет пульс. Используется при некоторых сердечных болезнях.
- Действительно, - произнес Хоу, моргая. Он подошел к полкам, выглядя довольно беспомощно. - Э ... вы знаете, как он пахнет?
Приняв этот вопрос за приглашение, я зашла за прилавок и стала осматривать банки. Они были тщательно промаркированы, но этикетки на некоторых сосудах были старыми, чернила выцвели, и бумага по краям ободралась.
- Боюсь, что я еще не так хорошо знаю лекарства, как мой отец, - оправдывался молодой мистер Хоу, стоя рядом со мной. - Он хорошо учил меня, но год назад он передал дело мне, и оказалось, что есть вещи, которые я не знаю, к сожалению.
- Ну, вот это помогает от кашля, - сказала я, снимая банку с девясилом под взглядом нетерпеливого священника, который сейчас вытащил платок и откашливался в него. - Особенно хорошо при влажном кашле.
Я, нахмурившись, смотрела на переполненные полки. Пыли не было, и все было аккуратно расставлено, но без всякой системы: ни в алфавитном, ни в ботаническом порядке. Старый Хоу просто знал, где что находится, или у него была своя система? Я прикрыла глаза и попыталась вспомнить, когда я последний раз была здесь.
К моему удивлению, воспоминания не заставили себя ждать. Я приходила сюда за наперстянкой, чтобы сделать настойку для Алекса Рэндалла, младшего брата Черного Джека Рэндалла - предка Фрэнка в шестом колене. Бедный парень, сейчас он был мертв уже двадцать лет, хотя и прожил достаточно долго, чтобы произвести на свет сына. Я ощутила приступ любопытства при мысли об этом сыне и его матери, которая когда-то была моей подругой, но я сделала усилие и вернулась к мистеру Хоу, который поднялся на носки, потянувшись к чему-то на полке.
- Вот.
И, конечно же, моя рука покоилась рядом с банкой, на которой было написано "Наперстянка". С одной стороны от нее стояла банка с этикеткой "Хвощ", с другой - "Корень ландыша". Я задумалась, глядя на них и вспоминая их возможное использование. Это все сердечные травы. Если в лавке есть аконит, то он должен быть где-то рядом.
Он был здесь. Я быстро нашла его в банке с надписью "Старушечья кожа"(1).
- Будьте осторожны с этим, - я аккуратно вручила банку мистеру Хоу. - Даже маленькая капля, попавшая на кожу, вызовет онемение. Пожалуй, его стоит положить в стеклянную посуду для меня.
Большинство купленных мною трав были завернуты в куски марли или бумажные пакеты, но молодой Хоу согласно кивнул головой и унес банку в соседнюю комнату, держа его на вытянутой руке, словно боялся, что она взорвется прямо ему в лицо.
- Вы, кажется, знаете о травах гораздо больше, чем этот парень, - раздался глубокий хриплый голос позади меня.
- Ну, вероятно, у меня больше опыта, чем у него.
Я обернулась и обнаружила, что священник, опершись на прилавок, смотрит на меня из-под широких бровей своими светло-голубыми глазами. Я вспомнила, где его видела - вчера в "Маубрэе". Он, кажется, не узнал меня, возможно потому, что плащ скрывал платье Дафны, в котором я была в таверне. Я замечала, что очень мало мужчин обращают внимание на лицо женщины, если у нее платье с глубоким декольте. Весьма прискорбная привычка для священнослужителя. Он откашлялся.
- Ммфм. А вы знаете, что делать при нервных расстройствах?
- Какого вида нервные расстройства?
Он сжал губы и нахмурился, словно раздумывал, довериться ли мне. Его верхняя губа выдавалась треугольником, как клюв у совы, а нижняя толстая губа слегка отвисала.
- Ну ... это сложный случай. Но говоря в общем, э ..., - он внимательно смотрел на меня, - что-то вроде припадков.
- Эпилепсия? Человек падает и дергается?
Он покачал головой, при этом на шее стала видна красная полоса, натертая воротником.
- Нет, по-другому. Кричит и смотрит в одну точку.
- Кричит и смотрит в одну точку?
- Не одновременно, вы знаете, - добавил он торопливо. - Сначала кричит, потом смотрит - или скорее, наоборот. Сначала ничего не делает, а молчит и смотрит в никуда много дней подряд, а потом внезапно начинает кричать так громко, что мертвых можно разбудить.
- Похоже, не простой случай.
Да, если у него больная жена, то понятно, почему глубокие морщины залегли возле рта, а вокруг глаз отчетливо видны синие круги.
Я постукивала пальцем по прилавку, раздумывая.
- Не знаю, нужно посмотреть.
Священник облизнул нижнюю губу.
- Может быть ... Может быть, вы сможете прийти и посмотреть ее? Это не далеко, - добавил он напряженно.
Умолять было не в его природе, но крайняя нужда была слышна в голосе, несмотря на его чопорный вид.
- Я не могу сейчас, - сказал я ему. - Я должна встретить своего мужа. Но может быть после обеда ...
- В два часа, - сказал он быстро, - у Хендерсона, переулок Каррубер. Мой имя Кэмпбелл, преподобный Арчибальд Кэмпбелл.
Прежде чем я смогла сказать "да" или "нет", занавес между торговым залом и задней комнатой раздвинулся, и появился мистер Хоу с двумя бутылками в руках, которые он вручил каждому из нас.
Священник с подозрением смотрел на него, роясь в кармане в поисках денег.
- Вот ваша плата, - грубо сказал он, бросив монету на прилавок. - Надеюсь, вы дали мне лекарство, а не яд, заказанный леди.
Занавес снова зашелестел, и в зал выглянула женщина, наблюдая за удаляющейся фигурой священника.
- Скатертью дорога, - сказала она. - Полпенса за час работы, а еще и оскорбления сверх того! И это божий человек, скажу я вам!
- Вы знаете его? - спросила я, желая узнать, была ли у Луизы какая-нибудь информация о больной жене Кэмпбелла.
- Не скажу, что хорошо знаю его, нет, - ответила Луиза, уставившись на меня с откровенным любопытством. - Он один из священников Свободной церкви, которые выступают на углу рыночной площади, говорят о том, что люди плохо себя ведут, что нужно сделать, чтобы спасти свою душу, и что они должны прийти в объятия Христа, как будто Господь - борец в базарный день!
Она презрительно фыркнула и перекрестилась, предохраняя себя от такой ереси.
- Я удивляюсь, что такие люди, как преподобный Кэмпбелл, приходят в нашу лавку, ведь они плохо относятся к папистам.
Она остро взглянула на меня.
- Возможно вы сами из Свободной церкви, миссис? Тогда не сочтите это за оскорбление.
-Нет, я католичка, э ... папистка, - уверила я ее. - Я только интересуюсь, знаете ли вы о жене священника и ее состоянии.
Луиза покачала головой и повернулась к новому клиенту.
- Нет, я никогда не видела эту леди. Но чтобы с ней не было, - добавила она, хмуро взглянув в сторону, куда удалился священник, - уверена, жизнь с ним не улучшает ее состояние.
Погода было прохладная, но ясная, и лишь слабый запах дыма висел в саду приходского священника, как напоминание о пожаре. Джейми и я сидели на скамье возле стены и наслаждались бледным зимним светом, ожидая молодого Иэна, который был на исповеди.
- Это ты сообщил Иэну то, что он вчера сказал сыну? О том, где я была все это время?
- А, да, - ответил он. - Иэн вряд ли поверил в эту историю, но она достаточно правдоподобна, и он слишком хороший друг, чтобы настаивать на правде.
- Полагаю, что это подойдет в качестве объяснения, - согласилась я, - но почему ты вчера не сказал тоже самое сэру Персивалю вместо того, чтобы позволить ему принять нас за молодоженов?
Он решительно покачал головой.
- О, нет. Во-первых, сэр Персиваль не знает моего настоящего имени. Хотя я могу поспорить на годовой доход, он знает, что Малкольм - не мое настоящее имя. Я не хочу, чтобы он мог связать меня с Каллоденом. А потом, история, которую я рассказал Иэну, вызовет гораздо больше разговоров, чем женитьба печатника.
- Прилежно мы сплетаем сети, - произнесла я нараспев, - чтоб одурачить всех на свете(2).
Он кинул на меня быстрый взгляд синих глаз, и уголок его рта приподнялся.
- Со временем делать это становиться все легче и легче, сассенах, - сказал он. - Поживи со мной некоторое время, и тянуть паутину из свой задницы тебе будет также легко, как ...э, также легко, как раз плюнуть.
Я расхохоталась.
- Хотела бы я видеть, как ты это делаешь, - сказала я.
- Ты уже видела.
Он встал и вытянул шею, пытаясь через стену заглянуть в приходской сад.
- Молодой Иэн находится там чертовски долго, - заметил он, снова садясь. - Как может быть парень, которому еще нет и пятнадцати лет, иметь столько грехов для исповеди?
- После вчерашних дня и ночи? Полагаю, это зависит от того, сколько подробностей отец Хейес хочет услышать, - сказала я, вспоминая свой завтрак с проститутками. - Он был там все время?
- Э ... нет, - кончики ушей Джейми немного порозовели в утреннем свете. - Я, э, я должен был пойти первым. В качестве примера, знаешь ли.
- Неудивительно, что это заняло много времени, - сказала я, поддразнивая его. - Как давно ты не был на исповеди?
- Я сказал отцу Хейесу - шесть месяцев.
- И это так?
- Нет, но я подумал, что если он отпустит мне грехи за воровство, нападение и сквернословие, то может также простить и за ложь.
- Что никаких внебрачных связей и нечистых помыслов?
- Конечно, нет, - сказал он строго. - Вы можете думать о любых ужасных вещах без греха и делать их со своей женой. Грех, если думать о них по отношению к чужим леди.
- Я понятия не имела, что вернулась, чтобы спасти твою душу, - сказала я чопорно, - но весьма рада быть полезной.
Он рассмеялся и, наклонившись, крепко поцеловал меня.
- Интересно зачтется ли это во спасение, - сказал он, прервавшись, чтобы вдохнуть воздух. - Должно или нет? Уверен, это спасет мужчину от адского пламени лучше, чем молитвы с четками. Насчет четок, - добавил он, порывшись в карманах и вытащив деревянные четки, выглядевшие так, словно их грызли. - Напомни мне, что я сегодня должен начать исполнение епитимьи. Я собирался читать молитвы как раз, когда ты подошла.
- Сколько "Аве Марий" ты должен произнести? - спросила я, перебирая бусины. Их погрызенный вид не был иллюзией, на большинстве бусинок были отчетливо видны укусы маленьких зубов.
- Я встретил еврея в прошлом году, - сказал он, игнорируя мой вопрос. - Естествоиспытателя, который под парусом обошел вокруг света шесть раз. Он сказал, что и в мусульманской, и в еврейской религии считается добродетелью, чтобы муж возлежал со своей женой. Интересно, это как-то связано с тем, что и мусульмане, и евреи совершают обрезание? - добавил он глубокомысленно. - Я не догадался его спросить, хотя он мог посчитать мой вопрос не деликатным.
- Я не думаю, что крайняя плоть как-то связана с добродетелью, - уверила я его.
- О, хорошо, - сказал он и поцеловал меня еще раз.
- Что случилось с твоими четками? - спросила я, поднимая упавшую на траву нитку бус. - Похоже, их грызли крысы.
- Не крысы, - ответил он, - ребятишки.
- Какие ребятишки?
- О, любые оказавшиеся поблизости, - он пожал плечами, убирая четки назад в карман. - У молодого Джейми сейчас уже три ребенка, у Мэгги и Китти по два ребенка. Майкл недавно женился, но его жена уже беременна.
Солнце было сзади него, так что его лицо оставалось в тени, и его зубы ослепительно блеснули, когда он улыбнулся.
- Ты не знала, что ты двоюродная бабушка уже семь раз, да?
- Двоюродная бабушка? - переспросила я пораженно.
- А я двоюродный дед, - сказал он жизнерадостно, - и мне это не показалось ужасным испытанием, за исключением того, что малыши грызли мои четки, когда у них прорезались зубы, и мне приходилось откликаться на имя "нанки"(3).
Иногда двадцать лет - это мгновение, иногда довольно длительное время.
- Э ... я надеюсь, женского эквивалента для "нанки" нет?
- О, нет, - уверил он меня. - Они будут называть тебя бабулей Клэр и относиться к тебе с большим уважением.
- Большое спасибо, - пробормотала я, живо вспомнив гериатрическое отделение(4) больницы в Бостоне.
Джейми рассмеялся, без сомнения, испытывая душевную легкость, порожденную отпущением грехов, обнял меня за талию и посадил к себе на колени.
- Я никогда не встречал бабулю с такой прекрасной пухлой попкой, - с одобрением сказал он, слегка подбрасывая меня на коленях. Он наклонился, и его дыхание защекотало мою шею. Я издала тихий вопль, когда его зубы сомкнулись на моем ухе.
- С вами все в порядке, тетушка? - произнес молодой Иэн позади нас голосом, полным беспокойства.
Джейми дернулся от неожиданности, едва не уронив меня с колен, но спохватился и, обняв за талию, крепко прижал к себе.
- О, да, - сказал он. - Просто твоя тетя увидела паука.
- Где? - спросил молодой Иэн, заинтересовано глядя на скамью.
- Вон там.
Джейми поднялся, поставив меня на ноги, и указал на липу, где, конечно же, между двух веток протянулась паутина, влажно поблескивающая капельками росы. Сам паук сидел в центре паутины, круглый, как вишня, с цветистым желто-зеленым узором на спине.
- Я рассказывал твоей тете, - сказал Джейми, в то время как молодой Иэн зачаровано рассматривал паутину, - о еврее-естествоиспытателе, которого я встретил. Он провел исследование пауков, и в Эдинбурге был для того, чтобы представить свой труд Королевскому научному обществу, несмотря на то, что он еврей.
- Да? Он много рассказал вам о пауках? - спросил молодой Иэн с энтузиазмом.
- Намного больше, чем мне хотелось бы знать, - сообщил Джейми своему племяннику. - Есть время и место, чтобы рассказывать о пауках, которые откладывают яйца в гусеницу, и вылупившаяся из них молодежь пожирает бедную тварь, пока та еще жива, но ужин, определенно, для этого не подходит. Он, однако, сказал одну вещь, которая показалась мне очень интересной.
Он прищурился, глядя на сеть, потом слегка подул на нее. Всполошившийся паук быстро удрал в укрытие.
- Он сказал, что пауки прядут паутину из двух видов нитей, и если у вас есть лупа, и вы сможете заставить паука сидеть спокойно, то сможете увидеть две дырочки, из которых эти нити выходят. Он назвал их прядильными органами. Один вид нитей липкий, и если насекомое коснется их, то оно пропало. Другой - сухой, как шелк для вышивания, только тоньше.
Паук осторожно пробирался назад в центр паутины.
- Видишь, где он движется? - Джейми указал на вязь паутины, удерживаемую в натянутом состоянии радиальными нитями, прикрепленными к веточкам и листочкам. - Эти спицы сделаны из сухой паутины, и паук движется по ним без всяких проблем. Все остальные нити липкие - или, по крайней мере, многие из них - и если бы ты понаблюдал достаточно долго, то заметил бы, что паук движется только по сухим нитям. Если он попадет на липкие, то сам прилипнет.
- Неужели? - Иэн почтительно дышал на паутину, наблюдая скольжение паука по его безопасной дороге.
- Я полагаю, что отсюда следует мораль для вязальщиков сетей, - заметил мне Джейми вполголоса. - Убедитесь, что знаете, какие нити липкие.
- Я полагаю, будет еще лучше, если бы ты был так удачлив, что мог при необходимости находить для себя полезного паука, - сказал я сухо.
Он рассмеялся и взял мою руку.
- Это не удача, сассенах, - сказал он. - Это осторожность. Иэн, ты идешь?
- А, да.
Молодой Иэн с очевидным сожалением оторвался от созерцания паутины и последовал за нами к воротам прихода.
- Да, дядя Джейми, я могу взять ваши четки? - спросил он, когда мы оказались на булыжной мостовой Королевской мили. - Священник сказал, что я должен произнести пять десятков молитв в качестве епитимьи, а это слишком много, чтобы считать на пальцах.
- Конечно, - Джейми остановился и выловил четки из кармана. - Не забудь отдать их мне.
Молодой Иэн усмехнулся.
- Да, думаю, вам самому они понадобятся, дядя Джейми. Священник сказал, что он большой грешник, - поведал мне молодой Иэн, подмигнув голыми веками, - и чтобы я не походил на него.
- Ммфм.
Джейми взглянул вверх и вниз по дороге, оценивая скорость приближающейся ручной тележки, которая двигалась вниз по уклону. Его побритые этим утром щеки порозовели.
- Сколько десятков молитв ты должен прочитать в наказание? - с любопытством спросила я.
- Восемьдесят пять, - пробормотал он, и его недавно выбритые щеки еще сильнее покраснели.
Рот молодого Иэна широко открылся от ужаса.
- Как давно вы не были на исповеди, дядя? - спросил он.
- Давно, - коротко ответил Джейми. - Пошли!
После обеда у Джейми была назначена встреча с мистером Хардингом, представителем общества взаимного страхования, с которым он должен был осмотреть пожарище и оценить ущерб.
- Ты мне не нужен, парень, - сказал он успокоительно молодому Иэну, который совсем не испытывал энтузиазма при мысли о повторном посещении лавки. - Ты идешь со своей тетушкой к сумасшедшей.
- Я не могу понять, как это получается, - добавил он, обращаясь ко мне и приподнимая одну бровь. - Ты находишься в городе меньше двух дней, а все страждущие в округе уже цепляются за твою юбку.
- Вряд ли все, - сказала я сухо. - Только одна женщина, и я еще ее не видела.
- Да, хорошо. По крайней мере, безумие не заразно - я надеюсь.
Он быстро поцеловал меня, затем повернулся, чтобы уйти, и дружелюбно хлопнул молодого Иэна по плечу.
- Позаботься о своей тетушке, Иэн.
Молодой Иэн постоял немного, смотря вслед высокой фигуре уходящего дяди.
- Ты хочешь пойти с ним, Иэн? - спросила я. - Я могу справиться одна, если ты ...
- О, нет, тетушка! - он повернулся ко мне, выглядя смущенным. - Я совсем не хочу идти. Только ... я подумал ... ну, если они ... что-нибудь найдут в пепле?
- Тело, ты полагаешь, - прямо сказала я.
Я, конечно, понимала, что причиной нежелания Джейми брать молодого Иэна с собой была возможность того, что Джейми и мистер Хардинг найдут тело одноглазого моряка.
Мальчик потеряно кивнул головой. Краснота на его лице немного спала, но все еще недостаточно, чтобы на нем проступила бледность.
- Я не знаю, - сказала я. - Если пожар был очень сильным, возможно, что искать там будет нечего. Но не волнуйся, - я коснулась его руки с утешением, - твой дядя знает, что делать.
- Да, конечно.
Его лицо прояснилось, полное веры, что дядя справиться с любой ситуацией. Я улыбнулась, увидев это, но вдруг с удивлением поняла, что полностью разделяю веру мальчика в Джейми. Будь то пьяные китайцы, таможенные чиновники, или мистер Хардинг из общества взаимного страхования, у меня не было никакого сомнения, что он справиться.
- Что ж, тогда пошли, - сказала я, когда начали звонить колокола Каннонгейт Керк. - Уже два часа.
Несмотря на визит к отцу Хейесу, Иэн сохранял мечтательно-задумчивый вид, и мы почти не разговаривали, двигаясь вниз по Королевской миле в направлении меблированных комнат Хендерсона в переулке Каррубер.
Гостиница была тихая, но по эдинбургским меркам роскошная с узорчатым ковром на лестнице и цветными стеклами большого уличного окна. Она казалась довольно дорогой для священника свободной церкви, но, возможно, ее священнослужители не давали обета бедности, как их католические коллеги.
Маленький мальчик проводил нас на третий этаж, где двери нам открыла крупная женщина с обеспокоенным лицом. Вероятно, ее было лет двадцать пять, хотя она уже потеряла несколько передних зубов.
- Вы будете та леди, о которой говорил преподобный? - спросила она. Лицо ее выразило облегчение, когда я кивнула головой, и она открыла дверь шире.
- Мистер Кэпмбелл должен был выйти, - сообщила она с сильным нижне-шотландским акцентом, - но он сказал, что будет вам обязан, если вы посмотрите его сестру, мэм.
Значит сестра, не жена.
- Хорошо, я приложу все усилия, - сказала я. - Где мисс Кэмпбелл?
Оставив Иэна в гостиной размышлять о своем, я последовала за женщиной, которая представилась, как Нелли Кауден, в спальню.
Мисс Кэмпбелл, как было мне заявлено, "уставилась". Ее светло-голубые глаза были широко открыты, но, казались, ни на что не смотрели.
Она сидела на широком низком стуле, называемым нянькиным стулом, спиной к огню. В комнате царил полумрак, а освещение сзади скрывало ее черты, так что не было видно ничего, за исключением ее немигающих глаз. Присмотревшись лучше, я увидела, что у нее было мягкое круглое лицо с двойным подбородком и ничем не примечательными чертами. Ее тонкие каштановые волосы были тщательно причесаны, нос был маленький и вздернутый, рот безвольно приоткрыт, так что очертания ее губ были смазаны.
- Мисс Кэмпбелл? - сказала я осторожно. От пухлой фигуры не было никакого ответа. Хотя глаза ее все же мигали, но менее часто, чем было нормально.
- Она не скажет ни слова, пока в таком состоянии, - сказала Нелли Кауден сзади. Она покачала головой, вытирая руки о передник. - Нет, ни слова.
- Как долго она находится в таком состоянии?
Я взяла ее пухлую руку и нащупала пульс, он бился медленно, но довольно сильно.
- О, два дня на этот раз, - мисс Кауден наклонилась вперед, с интересом всматриваясь в лицо женщины. - Обычно она бывает такой около недели, самое большее было тридцать дней.
Двигаясь медленно - хотя маловероятно, что мисс Кэмпбелл могло что-нибудь потревожить - я осматривала ее податливое тело, задавая вопросы служанке. Мисс Маргарет Кэмпбелл было тридцать семь лет, рассказала мне мисс Кауден, и она была единственной родственницей преподобного Арчибальда Кэмпбелла, с которым жила последние двадцать лет после смерти их родителей.
- Что вызывает у нее эти припадки? Вы знаете?
Мисс Кауден покачала головой.
- Неизвестно, мэм. Кажется ничего. Одну минуту она разговаривает, смеется, ест обед, словно маленький ребенок, а потом - раз!
Она щелкнула пальцами, потом наклонилась и еще раз щелкнула под носом мисс Кэмпбелл.
- Видите? - сказала она. - По комнате может пройти шесть человек с трубами, но она не обратит ни капельки внимания.
Я была совершенно уверена, что болезнь мисс Кэмпбелл носила ментальный характер, а не физический, но все равно провела полный осмотр - или, по крайней мере, настолько полный, насколько возможно было сделать, не раздевая тяжелое инертное тело.
- Но хуже всего, когда она отходит от этого, - заверила меня мисс Кауден, садясь на корточки рядом со мной, когда я опустилась на колени, чтобы проверить подошвенный рефлекс мисс Кэмпбелл. Ее ноги, освобожденные от ботинок и чулок, были влажны и пахли плесенью.
Я сильно провела указательным пальцем по каждой подошве, проверяя рефлекс Бабинского, что могло бы указать на мозговые повреждения. Однако, ее пальцы сжались, показывая нормальную реакцию.
- Что происходит потом? Этот крик, который упоминал священник? - я поднялась на ноги. - Принесите, пожалуйста, зажженную свечу.
- Ах, да, крик, - мисс Кауден послушно бросилась зажигать свечу от огня. - Она действительно ужасно вопит, снова и снова, пока не потеряет силы. Тогда она засыпает, и просыпается, как будто ничего не случилось.
- И она в порядке, когда просыпается?- спросила я.
Я медленно двигала свечей в нескольких дюймах от ее глаз. Зрачки непроизвольно сужались, реагируя на свет, но радужка оставалась неподвижной, не следуя за племенем. Мои руки чесались, жаждая твердой ручки офтальмоскопа, чтобы исследовать сетчатку, но это было невозможно.
- Ну, нельзя сказать, что все хорошо, - медленно произнесла мисс Кауден. Я повернулась от пациентки, чтобы взглянуть на нее, и она пожала массивными плечами.
- Она повредилась головой, бедняжка, - сказала она уверенно. - Почти двадцать лет назад.
- Вы тогда не ухаживали за ней, конечно же?
- О, нет! У мистера Кэмпбелла была женщина, которая заботилась о ней, когда они жили в Бернтисленде, но она уже не молода и не захотела уехать из дома. Поэтому когда преподобный решил отправиться вместе с сестрой в Вест-Индию, он поместил объявление, что нужна крепкая женщина с хорошим характером, которая сможет поехать с ними служанкой ... и вот я здесь.
Мисс Кауден редкозубо улыбнулась в доказательство своих достоинств.
- В Вест-Индию? Он планирует взять мисс Кэмпбелл в Вест-Индию?
Я была поражена, потому что знала, что такое путешествие будет тяжелым испытанием даже для здоровой женщины. Но после краткого раздумья я решила, что как раз Маргарет Кэмпбелл сможет перенести его лучше, чем обычная женщина - по крайней мере, если будет находиться в трансе.
- Он считает, что изменение климата будет для нее полезно, - объяснила мне мисс Кауден. - Увезти ее из Шотландии, от этих ужасных воспоминаний. Нужно было давно это сделать, я вам говорю.
- Какие ужасные воспоминания? - спросила я. По блеску в глазах мисс Кауден я поняла, что она с радостью поделиться тем, что знает. К этому времени я закончила осматривать мисс Кэмпбелл и пришла к заключению, что физически она была здорова, не считая небольших отклонений, вызванных неподвижностью и нездоровым питанием, но был шанс, что информация может как-то помочь в ее лечении.
- Ну, - начала она, подойдя к столу, где на подносе стоял графин и несколько стаканов, - это то, что мне рассказала Тилли Лоусон, а она ухаживала за мисс Кэмпбелл очень долго. И она клялась, что все это правда, а она благочестивая женщина. Не хотите немного сердечной настойки ради гостеприимства преподобного?
Стул, на котором сидела мисс Кэмпбелл, был единственным в комнате, поэтому мы взгромоздились на кровать и, глядя на неподвижную фигуру перед нами, потягивали ежевичную настойку, и мисс Кауден рассказывала мне историю Маргарет Кэмпбелл.
Маргарет Кэмпбелл родилась в Бернтисленде, городке, находящемся не более чем в пяти милях от Эдинбурга через Ферт-оф-Форт(5). В 45 году, когда Чарльз Стюарт явился в Эдинбург, чтобы вернуть трон своего отца, ей было семнадцать лет.
- Ее отец был роялистом, конечно, и ее брат служил в королевском полку, который пришел на север, чтобы подавить мятежников, - сказала мне мисс Кауден, смакуя маленький глоток ликера. - Но не мисс Маргарет. Нет, она была за принца Красавчика и горцев, которые следовали за ним.
Особенно за одного горца - имени его мисс Кауден не знала - но должно быть хорошего человека, потому что мисс Маргарет убегала из дома, чтобы встретиться с ним и пересказать все, что она узнавала из разговоров отца с его друзьями и из писем брата.
Но потом был пиррова победа при Фолкерке, затем отступление. Ходили слухи о бегстве армии Чарльза на север, и никто не сомневался, что это приведет к поражению. Мисс Маргарет, отчаявшись от слухов, сбежала из дома холодной мартовской ночью, чтобы найти мужчину, которого любила.
Но потом сведения становились неясными - нашла ли она этого мужчину, и он ее отверг, или не смогла найти его, но в любом случае, возвращаясь с домой с Каллоденского поля, она попала в руки английских солдат.
- Ужасно, что они сделали с ней, - сказала мисс Кауден, понижая голос, как если бы фигура на стуле могла ее услышать. - Ужасно!
Английские солдаты, слепые от жажды убийств и крови, даже не спросили ее имени и о политических симпатиях ее семьи. Они видели, что она шотландка, и этого оказалось достаточно.
Они оставили ее почти мертвой в канаве с замерзшей водой, и только случайное присутствие семьи цыган, которая пряталась в кустах, спасло ее.
- Я вот иногда думаю, что это жалость, что ее спасли, не по-христиански это, так сказать, - прошептала мисс Кауден. - Иначе она, бедный ягненок, уже освободилась бы от земных горестей и была бы счастлива рядом с богом. А так ...
Она неуклюже махнула в сторону молчаливой фигуры и допила остаток сердечной настойки.
Маргарет осталась жива, но не разговаривала. Она путешествовала вместе с цыганами, которые двигались на юг, избегая разбоя, которому подверглось Высокогорье после Каллодена. И однажды когда она сидела во дворе таверны, держа оловянную кружку для сбора денег, в то время как цыгане пели и плясали, увеселяя публику, ее нашел брат, который со своим полком остановился, чтобы передохнуть по пути в Эдинбург.
- Она узнала его, и он ее, и эта встреча вернула ей голос, но не ум, бедняжка. Он, конечно, отвез ее домой, но она осталась умом в прошлом, еще до встречи со своим горцем. Ее отец тогда уже умер от гриппа, и Тилли Лоусон говорила, что увидев ее такую, ее мать умерла от горя, но это могло быть также из-за гриппа, потому что от него умерло много людей в том году.
Все это озлобило Арчибальда Кэмпбелла как против горцев, так и против англичан, и он оставил комиссию. После смерти родителей он стал умеренно богатым наследником и единственной поддержкой для своей больной сестры.
- Он не мог жениться, - пояснила мисс Кауден, - потому что какая женщина пойдет за него с таким довеском, - кивок в сторону очага, - как она?
Тогда он обратился к богу и стал священником. Не имея возможности оставить сестру или сидеть с ней в их доме в Бернтисленде, он купил повозку, нанял женщину присматривать за сестрой и стал делать короткие поездки по округе, проповедуя.
На этом поприще он снискал себе известность, и в этом году Общество пресвитерианских миссионеров попросило его предпринять длительную поездку в Вест-Индию, чтобы организовать там церкви и назначить священников в колониях на Ямайке и Барбадосе. Помолившись, он принял решение, продал семейную собственность в Бернтисленде и переехал со своей сестрой в Эдинбург, готовясь к поездке.
Я поглядела еще раз на фигуру у камина. Горячий воздух шевелил складки ее юбки на ногах, а иначе ее можно было принять за статую.
- Хорошо, - сказала я со вздохом, - боюсь, я мало чем могу здесь помочь. Но я дам вам несколько рецептов для лекарств, которые вы должны заказать в аптеке до своего отъезда.
"Если они не помогут, то хотя бы не навредят", - размышляла я, составляя списки компонентов. Ромашка, хмель, василисник, пижма и вербена и побольше мяты для успокоительного эффекта. Чай с маслом шиповника поможет излечить последствия неправильного питания, которые я заметила - рыхлые кровоточащие десна, бледное одутловатое лицо.
- Как только достигните Вест-Индии, - сказала я, вручая бумагу мисс Кауден. - Позаботьтесь, чтобы она больше ела фруктов - особенно, апельсины, грейпфруты и лимоны. Вы тоже должны есть фрукты, - добавила я, и на лице девицы мелькнуло глубокое подозрение. Я сомневалась, что она ела какую либо растительную пищу, кроме картофеля и иногда лука, исключая ежедневную овсянку.
Преподобный Кэмпбелл не возвращался, и я не видела смысла оставаться здесь дольше. Попрощавшись с мисс Кэмпбелл, я открыла дверь и обнаружила, что молодой Иэн стоит с обратной стороны.
- О! - сказал он, вздрогнув. - Я только что подошел, чтобы найти вас, тетушка. Уже половина четвертого, а дядя Джейми сказал ...
- Джейми? - раздался голос сзади меня от фигуры, сидящей возле огня.
Мисс Кауден и я обернулись и увидели, что мисс Кэмпбелл сидит, вытянувшись в струнку, с широко открытыми глазами, но взгляд у нее был уже осознанный. Он был сосредоточен на двери, и когда молодой Иэн переступил порог, она начала кричать.
Весьма расстроенные встречей с мисс Кэмпбелл, молодой Иэн и я без приключений добрались до борделя, где Бруно поприветствовал нас и отвел в заднюю комнату. Там мы нашли Джейми с Фергюсом, погруженных в беседу.
- Конечно, мы не доверяем сэру Персивалю, - говорил Фергюс, - но какой ему смысл сообщать нам о засаде, если ее в действительности нет?
- Проклятие, если бы я знал почему? - откровенно сказал Джейми, откидываясь назад на стуле и потягиваясь. - И, как ты сказал, мы полагаем, что там будут таможенники. Два дня, он сказал. И это будет в Мулленской бухте.
Потом заметив нас с Иэном, он приподнялся, пригласив жестом садиться.
- Тогда скалы ниже Балкарреса? - спросил Фергюс.
Джейми задумался, нахмурившись, два негнущихся пальца его правой руки барабанили по столу.
- Нет, - сказал он, наконец, - пусть это будет Арброт, маленькая бухта недалеко от аббатства. Только чтобы подстраховаться, да?
- Хорошо, - Фергюс отодвинул полупустую тарелку с овсяными лепешками, которыми он угощался, и поднялся. - Я всех извещу, милорд. Арброт, через четыре дня.
Поклонившись мне, он набросил плащ на плечи и вышел.
- Это контрабанда, дядя? - восторженно спросил молодой Иэн. - Прибывает французский люггер?
Он взял лепешку и откусил, рассыпая крошки по столу.
Джейми все еще был погружен в свои мысли, но его глаза блеснули, когда он взглянул на племянника.
- Да. Но ты, Иэн, не имеешь никакого отношения к этому.
- Но я могу помочь! - запротестовал мальчик. - Вам же нужно, чтобы кто-нибудь держал мулов!
- После того, что твой отец сказал мне и тебе вчера, маленький Иэн? - Джейми приподнял бровь. - Христос, у тебя короткая память, парень!
Иэн немного смутился и взял другую лепешку, чтобы скрыть смущение.
Я воспользовалась паузой, чтобы задать свои вопросы.
- Вы собираетесь в Арброт, чтобы встретить французское судно с контрабандным вином? - спросила я. - Ты не думаешь, что это опасно после предупреждения сэра Персиваля.
Джейми поглядел на меня со все еще приподнятой бровью, но ответил терпеливо.
- Нет, сэр Персиваль предупредил меня, что о встрече, которая должна состояться через два дня в Мулленской бухте, кое-кому известно. Но у меня есть договоренность с Джаредом и его капитанами, что если встреча по каким-то причинам не может состояться, то люггер отходит от берега и на следующую ночь подходит к другому месту. И также есть третье место, если второй раз не получится.
- Но если сэр Персиваль знает про место первого свидания, разве он не может узнать о двух других? - упорствовала я.
Джейми покачал головой и налил в стакан вино. Он вопросительно изогнул бровь, предлагая мне его, и после моего отрицательного покачивания головой выпил вино сам.
- Нет, - сказал он. - О всех трех местах встречи знаем только я и Джаред, он направляет их в письме в запечатанном конверте на имя Жанны. Как только я прочитываю письмо, я тут же сжигаю его. Люди, которые будут встречать люггер, конечно, знают о первом месте ... и я предполагаю, что кто-то из них мог проболтаться, - добавил он, хмуро глядя на свой стакан. - Но никто - даже Фергюс - не знает о двух других местах, пока в них не возникнет нужда. А когда мы используем их, у людей уже нет возможности распускать языки.
- Но тогда это совсем безопасно, дядя! - вскричал молодой Иэн. - Пожалуйста, позвольте мне ехать с вами! Я не буду вам мешать, - пообещал он.
Джейми немного сердито взглянул на племянника.
- Да, - сказал он, - ты поедешь с нами в Арброт, но ты и твоя тетушка будете оставаться в гостинице возле аббатства, пока мы не закончим. Я должен отвезти парня домой в Лаллиброх, Клэр, - пояснил он, поворачиваясь ко мне. - И наладить отношения с его родителями.
Старший Иэн оставил гостиницу "Холидей" утром, еще до того, как туда пришли Джейми с молодым Иэном, не оставив никакого сообщения, но по-видимому направляясь домой.
- Ты не будешь возражать против поездки? Я не должен просить тебя об этом, ты только что приехала из Инвернесса, - он взглянул на меня с легкой заговорческой улыбкой. - Но я должен отвезти его как можно скорее.
- Я совсем не возражаю, - уверила я его. - Буду рада снова увидеть Дженни и всю остальную семью.
- Но дядя Джейми ... - выпалил молодой Иэн. - А как же ...
- Помолчи! - резко сказал Джейми. - Достаточно, парень. Ни слова больше, да?
Молодой Иэн выглядел обиженным, но взял другую лепешку и подчеркнутым жестом затолкал ее в рот, показывая свое намерение молчать.
Джейми расслабился и с улыбкой обратился ко мне.