Путешественница ч.8 гл.46
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
46
МЫ ВСТРЕЧАЕМ "ПОРПОС"(1)
Уже некоторое время я чувствовала, что Марсали набирается смелости заговорить со мной. Я была уверена, что это случится раньше или позже, поскольку мы с нею были единственными женщинами на борту. Я прилагала все усилия, чтобы помочь ей, улыбаясь ей по-доброму и говоря "Доброе утро", но первый шаг она должна была сделать сама.
Она заговорила, наконец, посредине Атлантического океана, спустя месяц после того, как мы покинули Шотландию.
Я писала в нашей каюте, делая заметки об одной незначительной операции - ампутации двух раздробленных пальцев на ноге одного из моряков. Я только что закончила рисунок места ампутации, когда фигура затенила дверной проем. Я подняла голову и увидела, что в дверях стоит Марсали, вызывающе подняв подбородок.
- Я хотела кое-что спросить, - сказала она твердо. - Вы мне не нравитесь, и думаю, вы знаете это. Но па говорит, что вы мудрая женщина, и думаю даже, что вы честная женщина, хотя и шлюха. И возможно вы скажете мне.
У меня было несколько ответов на такое безапелляционное заявление, но я сдержалась.
- Возможно, - произнесла я, опуская ручку. - Что ты хочешь узнать?
Увидев, что я не рассердилась, она вошла в каюту и уселась на свободный табурет.
- Ну, это касается детей, - объяснила она, - и как они получаются.
Я подняла бровь.
- Твоя мать не говорила, откуда получаются дети?
Она нетерпеливо фыркнула, ее белокурые брови презрительно нахмурились.
- Конечно же, я знаю, откуда берутся дети. Любой дурак это знает. Мужчины вставляют свою штуку между ваших ног, и потом наказание - ребенок через девять месяцев. То, что я хочу знать, как не получить их.
- Понятно, - я с интересом посмотрела на нее - Ты не хочешь ребенка? Э ... как только вы должным образом поженитесь, я имею в виду. Большинство молодых женщин не стремятся иметь детей.
- Ну, - медленно проговорила она, зажав платье в горсть. - Думаю, что, возможно, когда-нибудь я захочу малыша. Если у него будут черные волосы, как у Фергюса.
Мечтательное выражение на мгновение мелькнуло в ее лице, но потом она снова приняла решительный вид.
- Но я не могу, - сказала она.
- Почему нет?
Она выпятила губы, размышляя, потом поджала их.
- Из-за Фергюса Мы с ним так и не переспали, мы только целуемся иногда, спрятавшись за люком. И все благодаря па и его строгим правилам, - добавила она горько.
- Аминь, - произнесла я иронично.
- А?
- Не имеет значения, - махнула я рукой. - Какое это имеет отношение к нежеланию иметь ребенка?
- Я хочу, чтобы мне понравилось, - ответила она просто, - когда мы станем спать с Фергюсом.
Я укусила нижнюю губу изнутри.
- Я ... э ... боюсь, не вижу здесь никакой связи с детьми.
Марсали настороженно следила за мной. На этот раз без враждебности, словно каким-то образом оценивала меня.
- Вы нравитесь Фергюсу, - сказала она.
- Я также люблю его, - ответила я осторожно, не зная, куда клонится разговор. - Я знаю его достаточно долго, с тех пор как он был мальчиком.
Она внезапно расслабилась, напряжение оставило ее худенькие плечи.
- О, вы знаете тогда, где он родился?
Я поняла ее настороженность.
- Бордель в Париже? Да, я знаю об этом. Значит, он рассказал тебе?
Она кивнула.
- Да. Давным-давно, в последний праздник нового года.
"Да, - подумала я, - год - достаточно длительный срок для пятнадцатилетней девочки".
- Когда я сказала, что люблю его, - продолжила она. Ее взгляд был опущен на юбки, и на щеках играл слабый румянец. - И он сказал, что тоже любит меня, но моя мать никогда не согласиться на нашу свадьбу. Тогда я спросила его почему - нет ничего ужасного в том, что он француз, не все могут быть шотландцами, и то, что у него нет руки, тоже не важно, в конце концов, у мистера Мюррея одна нога деревянная, а он нравится моей матери. Но тогда он сказал, что дело не в этом, а в том, что он родился в парижском борделе и был карманником, пока па не нашел его.
Она подняла голубые глаза с легким выражением скепсиса в них.
- Он думал, что я откажусь от него, - сказала она. - Он пытался уйти и сказал, что больше не увидит меня. Ну, и ... - она пожала плечами, откинув назад свои светлые волосы, - мне пришлось самой позаботиться об этом.
Она посмотрела не меня, потом на сжатые руки на своих коленях.
- Я не хотела говорить об этом, если вы этого не знали. Но так как вы знаете ... Я волнуюсь не о том, как у нас будет с Фергюсом. Он говорит, что он знает, и может сделать так, что мне понравится, как только мы займемся этим один или два раза. Но ма говорила по-другому.
- Что она говорила тебе? - спросила я с интересом.
Маленькая морщинка появилась между ее бровями.
- Ну ... - медленно произнесла Марсали, - не так уж много она говорила. Хотя, когда я рассказала ей про меня и Фергюса, она сказала, что он сделает со мной страшные вещи, потому что спит со шлюхами, и что его мать тоже была шлюхой ...
Ее лицо теперь было ярко розовым, и она не поднимала глаз с колен, где ее пальцы мяли складки юбки. Снаружи поднялся ветер, и сквозняк из отрытого окна слегка шевелил светлые пряди ее волос.
- Когда у меня появилась кровь в первый раз, она сказала мне, что это часть проклятия Евы, и я должна мириться с этим. Я спросила, что такое проклятие Евы? И она прочитала мне из Библии все, что святой Павел сказал о том, что женщины - ужасные грязные грешницы из-за того, что сделала Ева, но они могут спастись, страдая и рожая детей.
- Я никогда не была высокого мнения о святом Павле, - заметила я, и она пораженно взглянула на меня.
- Но о нем написано в Библии! - потрясенно произнесла она.
- Также как и множество других вещей, - сказала я сухо. - Слышала историю о Гидеоне и его дочери, не так ли? Или о парне, который отправил свою жену, чтобы ее изнасиловала толпа негодяев, и таким образом спас свою жизнь? Да уж, избранники бога, подобные Павлу. Но продолжай дальше.
Она долгое время смотрела на меня, открыв рот, но потом ошеломленно кивнула головой.
- Да. Мать сказала, что я уже почти взрослая, чтобы выйти замуж. И когда я выйду замуж, я должна делать, как захочет муж, нравится мне это или нет. И она выглядела такой грустной, когда говорила это ... и я подумала, что обязанность жены очень ужасная, и то, что Святой Павел сказал о муках при рождении детей ...
Она остановилась и вздохнула. Я сидела тихо, ожидая. Когда она продолжила, то запиналась, словно с трудом подбирала слова.
- Я не помню своего отца. Мне было только три года, когда англичане убили его. Но я была уже большой, когда моя мать вышла ... вышла замуж за Джейми, и видела, как все происходит между ними.
Она прикусила губу, она не привыкла называть Джейми по имени.
- Па - я имею в виду Джейми - он добрый, всегда был добрым ко мне и Джоан. Но я видела, когда он обнимал мать за талию, чтобы притянуть ее поближе к себе, она шарахалась от него.
Она еще некоторое время кусала губу, потом продолжила.
- Я видела, что она боялась, она не хотела, чтобы он прикасался к ней. Но я не видела, чтобы он делал такое, отчего его можно было бояться, по крайней мере, при нас ... Я думаю, это то, что он делал в постели, когда они были одни. Джоан и я часто спрашивали друг друга, что это могло быть. У ма никогда не было синяков на лице или руках, и она не хромала, как Магдален Уоллис, муж которой бьет ее, когда напьется в базарный день. Так что мы думали, что па не бьет ее.
Марсали облизнула губы, высушенные теплым соленым воздухом, и я пододвинула к ней кувшин с водой. Она слабо кивнула в знак благодарности и налила воду в чашку.
- И я подумала, - сказала она, не поднимая глаз от чашки, - что это должно быть потому, что у ма были дети - мы - и она знала, что будет ужасно снова рожать, и боялась спасть с ... Джейми из-за этого.
Она сделала глоток, потом поставила чашку на стол и посмотрела на меня, с вызовом вскинув подбородок.
- Я видела вас с па, - сказала она, - прежде чем он увидел меня. Я ... я думаю, вам нравилось, что он делал с вами в кровати.
Я открыла рот и снова закрыла.
- Ну ... да, - сказала я немного слабым голосом. - Мне нравилось.
Она издала удовлетворенный звук.
- Ммфм. И вам нравится, когда он трогает вас, я видела. И у вас нет детей. Я слышала, что есть способы не иметь детей, только никто не знает, но вы должны знать, потому что вы мудрая.
Она склонила голову набок, смотря на меня.
- Я хотела бы малыша, - допустила она, - но если нужно выбирать между малышом и Фергюсом, тогда я выбираю Фергюса. И детей не будет, если вы скажете как.
Я убрала волосы за уши, совершенно не зная с чего начать.
- Хорошо, - сказала я, сделав глубокий вдох. - Для начала, у меня были дети.
Ее глаза округлились.
- Да? Па ... Джейми знает?
- Конечно, знает, - ответила я слегка раздраженно. - Это его дети.
- Я никогда не слышала, чтобы у па вообще были дети.
Бледные глаза подозрительно сузились.
- Я полагаю, он считал, что это не твое дело, - сказала я, возможно немного более резко, чем необходимо. - И я тоже, - добавила я, но она только приподняла брови и продолжала подозрительно смотреть на меня.
- Первый ребенок умер, - сказала я, сдаваясь. - Во Франции. Она там похоронена. Моя ... наша вторая дочь теперь взрослая, она родилась после Каллодена.
- И он никогда не видел ее? Взрослой? - медленно проговорила она, хмурясь.
Я покачала головой, не способная говорить ничего. Казалось, в горле стоял какой-то ком, я потянулась за водой. Марсали рассеяно подвинула кувшин в моем направлении.
- Это очень грустно, - произнесла она тихо. Потом она взглянула на меня, хмурясь, на этот раз в раздумье.
- Значит, у вас были дети, и это не заставило вас бояться спать с Джейми? Ммфм. Но это было давно. У вас были другие мужчины, когда вы были во Франции?
Ее нижняя губа накрыла верхнюю, что делало ее похожей на маленького упрямого бульдога.
- Это, - сказала я твердо, ставя чашку на место, - определенно не твое дело. Что касается того, что рождение детей влияет на сексуальную жизнь женщин, возможно, это так для некоторых женщин, но не для всех. Хотя в любом случае, есть веские причины, чтобы тебе не заводить ребенка прямо сейчас.
Она поджала выпяченную нижнюю губу и заинтересованно выпрямилась.
- Значит, есть способ?
- Существует много способов, и, к сожалению, большинство из них не работает, - сказала я, остро жалея об отсутствии моего планшета для рецептов и надежности противозачаточных пилюль. Однако я хорошо помнила советы опытных акушерок больницы Ангелов, где я работала двадцать лет назад.
- Передай мне маленькую коробочку там, в шкафу, - сказала я, указывая на дверцы шкафа над ее головой. - Да, эту. Некоторые французские акушерки делают настой душистого перца и валерианы, - сказала я, роясь в своей аптечке. - Но это довольно опасно и, думаю, не очень надежно.
- Вы скучаете по ней? - неожиданно спросила Марсали. Я ошеломленно взглянула на нее. - По вашей дочери?
Лицо ее было слишком невыразительно, и я поняла, что вопрос скорее имел отношение к Лаогере, чем ко мне.
- Да, - сказала я просто. - Но она уже взрослая, и у нее своя жизнь.
В моем горле снова образовался комок, и я склонилась над аптечкой, чтобы скрыть лицо. Вероятность того, что Лаогера снова увидит Марсали, была примерно такая же, как вероятность того, что я когда-нибудь смогу увидеть Брианну. Но это не была мысль, на которой мне хотелось бы задержтваться.
- Вот, - сказала я, вытаскивая большой кусок очищенной губки. Я взяла один из тонких хирургических ножей, прикрепленных на крышке, и аккуратно отрезала несколько тонких пластинок площадью около трех квадратных дюймов. Я порылась в коробке и нашла бутылочку с маслом пижмы, которым я тщательно смочила третью часть губки под зачарованным взглядом Марсали.
- Ну, вот, - сказала я. - Столько масла нужно использовать. Если нет масла, можно использовать уксус, можно даже вино. Нужно ввести губку глубоко внутрь себя перед тем, как лечь с мужчиной ... не забудь сделать это даже в первый раз, забеременеть можно и с одного раза.
Марсали кивнула, широко открыв глаза, и коснулась тихонечко губки указательным пальцем.
- Да? А ... потом? Я должна ее вынуть потом, или ...
Громкие крики сверху вместе с неожиданным креном "Артемиды" прервали наш разговор. Что-то случилось наверху.
- Я расскажу тебе позже, - сказала я, пододвинув губки и бутылочку с маслом к ней, и вышла из каюты.
Джейми стоял на юте вместе с капитаном, наблюдая за большим кораблем, подходящим к нам сзади. Он был примерно раза в три больше "Артемиды", имел три высокие мачты, хорошо оснащенные парусами, на фоне которых прыгали черные фигурки, словно блохи на простыне. Белый дым, стелющийся за ним показал, что с корабля только что стреляли.
- Он стреляет в нас? - изумленно спросила я.
- Нет, - мрачно ответил Джейми. - Это только предупредительный выстрел. Они хотят досмотреть нас.
- Они могут? - обратилась я к капитану Рейнсу, который выглядел еще более мрачным, чем обычно, уголки его рта опустились, затерявшись в бороде.
- Могут, - ответил он. - Мы не сможем уйти от него при таком ветре в открытом море.
- Чей это корабль?
Его флаг развевался на грот-мачте, но против солнца и на таком расстоянии он казался просто черной тряпкой.
Джейми мельком взглянул на меня, сохраняя непроницаемое выражение.
- Британский военный корабль. Семьдесят четыре орудия. Тебе лучше спуститься вниз, сассенах.
Это была плохая весть. Хотя в это время Великобритания не воевала с Францией, отношения между двумя странами никоим образом не были дружественными. А четыре двенадцатифунтовых орудия Артемиды годились только для того, чтобы отпугнуть мелких пиратов, но не противостоять военному кораблю.
- Что им нужно от нас? - спросил Джейми капитана. Рейнс покачал головой, выражение его полного лица стало еще более мрачным.
- Вероятно, насильная вербовка, - ответил он. - Корабль не укомплектован, это видно по его оснастке, а его палуба вся в грязи, - неодобрительно добавил он, следя за приближающимся судном. Он взглянул на Джейми.
- Они могут забрать любого моряка, в котором признают британца. А у нас их половина команды. И вы тоже, мистер Фрейзер, если не захотите сойти за француза.
- Проклятие, - тихо сказал Джейми. Он поглядел на меня и нахмурился. - Разве я не сказал тебе спуститься вниз?
- Сказал, - ответила я, не двигаясь с места. Я подошла поближе к нему, не отрывая взгляда от военного корабля, с которого стравили лодку. В нее спустился офицер в шитом золотом мундире и шляпе с перьями.
- Если они насильно завербуют британских моряков, - спросила я капитана Рейнса, - что с ними будет?
- Они будут служить на борту "Порпоса", то есть на нем, - он кивнул головой на военный корабль, на носу которого красовалась рыба с толстыми губами, - в качестве моряков королевского флота. Они могут освободить захваченных моряков, когда придут в порт, но могут и не освободить.
- Что? Они могут захватить мужчин и заставить их служить моряками против их воли?
Сильный страх охватил меня при мысли, что Джейми могут забрать.
- Да, - ответил коротко капитан. - И если они это сделают, нам будет довольно трудно добраться до Ямайки с половиной команды.
Он резко развернулся и пошел встречать прибывшую лодку.
Джейми схватил меня за локоть и сжал его.
- Иннеса и Фергюса не возьмут, - сказал он. - Они помогут тебе найти молодого Иэна. Если они заберут нас, - я с болью отметила "нас", - направляйтесь в Шугар-бэй и начинайте поиски оттуда.
Он посмотрел на меня и коротко улыбнулся.
- Мы встретимся там, - сказал он и ободряюще сжал мне локоть. - Я не знаю, сколько это займет времени, но я найду тебя.
- Но ты можешь представиться французом! - запротестовала я. - Ты же можешь!
Он мгновение смотрел на меня, потом покачал головой, слабо улыбнувшись.
- Нет, - сказал он мягко, - я не могу притворяться французом и позволить забрать моих людей.
- Но ... - начала я, намереваясь сказать, что шотландские контрабандисты не были его людьми и не могли претендовать на его верность, но остановилась, понимая, что это бесполезно. Эти шотландцы не были его арендаторами или его семьей, и один из них мог быть предателем. Но он привел их за собой, и если их заберут, то он пойдет с ними.
- Не спорь, сассенах, - сказал он мягко. - Со мной все будет в порядке. Думаю в данный момент нам лучше называться Малкольмами.
Он погладил мою руку и отпустил, двинувшись с распрямленными плечами навстречу чему бы то не было. Я медленно последовала за ним. Когда гичка пришвартовалась к борту, я увидела, что брови капитана Рейнса удивленно поднялись.
- Боже спаси нас, что это? - пробормотал он себе под нос, когда над перилами "Артемиды" появилась голова.
Это был молодой человек, вероятно, около тридцати лет, с изможденным лицом и сгорбленными от усталости плечами. Мундир, слишком большой для него был натянут на грязную рубашку, и он слегка шатался, когда палуба "Артемиды" покачивалась под ним.
- Вы капитан этого судна? - глаза англичанина были красными от усталости, но он сразу выбрал Рейнса из толпы угрюмых моряков. - Я временный капитан "Порпоса", корабля его величества, Томас Леонард. Во имя бога, - сказал он хриплым голосом, - у вас на борту есть хирург?
Выпив в кают-компании предложенный стакан портвейна, капитан Леонард рассказал, что примерно четыре недели назад на борту "Порпоса" возникал вспышка какой-то инфекции.
- Больна половина команды, - сказал он, вытирая красные капли с заросшего щетиной подбородка. - Пока мы потеряли тридцать человек, и, похоже, будет еще больше.
- Вы потеряли своего капитана? - спросил Рейнс.
Худое лицо Леонарда слегка покраснело.
- ... капитан и два старших лейтенанта умерли на прошлой неделе, и хирург и его помощник тоже. Я был третьим лейтенантом.
Это объясняло и его молодость, и его нервозность. Остаться единственным командиром на большом судне с командой из шестисот человек и бушующей на борту инфекцией - это могло испугать кого угодно.
- У вас есть на борту кто-нибудь с медицинском опытом ... - он с надеждой перевел взгляд с капитана на Джейми, который, хмурясь, стоял рядом.
- Я хирург "Артемиды", капитан Леонард, - сказала я со своего места возле двери. - Какие симптомы болезни у ваших людей?
- Вы? - молодой капитан повернул голову, чтобы взглянуть на меня. Его рот приоткрылся, показав покрытый налетом язык и зубы в пятнах от жевательного табака.
- Моя жена - хороший целитель, капитан, - сказал Джейми спокойно. - Если вам нужна помощь, я посоветовал бы вам отвечать на ее вопросы и делать то, что она скажет.
Леонард мигнул, потом глубоко вздохнул и кивнул.
- Да. Это начинается с внезапных болей в животе, ужасного поноса и рвоты. Больные жалуются на головные боли, и их сильно лихорадит. Они ...
- У них есть сыпь на животах? - прервала я его.
Он горячо кивнул.
- Да. И у некоторых кровоточат зады. О, прошу прощения, мэм, - сказал он, заволновавшись. - Я не хотел обидеть ...
- Думаю, я знаю, что это может быть, - прервала я его извинения. Я чувствовала, что меня охватывает возбуждение от правильно поставленного диагноза. "Словно звук трубы для боевой лошади" - с иронией подумала я. - Мне нужно осмотреть больных, чтобы убедиться, но ...
- Моя жена будет рада помочь вам советом, капитан, - сказала Джейми твердо, - но боюсь, она не сможет подняться на борт вашего корабля.
- Вы уверены? - капитан Леонард переводил отчаянный от разочарования взгляд от одного к другому. - Если бы она могла посмотреть мою команду ...
- Нет, - сказал Джейми, и одновременно с ним я ответила, - Да, конечно!
На мгновение воцарилась неловкая тишина. Потом Джейми поднялся и вежливо произнес, - Вы извините нас, капитана Леонард? - и вытащил меня из каюты в кормовой трюм.
- Ты что ненормальная? - прошипел он, все еще держа меня одной рукой. - Ты даже думать не должна ступить на корабль с чумой! Рисковать жизнью, командой, молодым Иэном ради кучки англичан?
- Это не чума, - сказала я, пытаясь изо всех сил освободиться. - И я не рискую жизнью. Отпусти мою руку, проклятый шотландец!
Он отпустил, но стоял, загородив лестницу и с негодованием глядя на меня.
- Послушай, - сказала я, стараясь быть терпеливой. - Это не чума. Я почти уверена, что это брюшной тиф - об этом говорит сыпь. И я не заражусь, у меня против него прививка.
Сомнение мелькнуло на его лице. Несмотря на мои объяснения, он был склонен считать микробы и вакцину частью черной магии.
- Да? - произнес он скептически. - Возможно это так, но все же ...
- Слушай, - сказала я, ища слова. - Я врач. Они больны, и я могу им как-то помочь. Я ... ну, я должна и все!
Судя по эффекту, это высказывание было лишено красноречия и убедительности.
Джейми приподнял одну бровь, приглашая меня продолжать.
Я глубоко воздохнула. Как мне объяснить - эту потребность и желание лечить? Фрэнк каким-то образом понял. Конечно, есть способ объяснить это Джейми.
- Я дала клятву, - сказала я, - когда стала врачом.
Теперь приподнялись обе брови.
- Клятву? - отозвался он эхом. - Какую клятву?
Я произносила ее только один раз, но у меня была вставленная в рамку распечатка, которую мне подарил Фрэнк, когда я закончила медицинский факультет. Я проглотила небольшой комок в горле, закрыла глаза и произнесла все, что могла увидеть своим мысленным взором.
- Клянусь Аполлоном врачом, Асклепием, Гигией, Панацеей и всеми богами и богинями, беря их в свидетели, исполнять честно, соответственно моим силам и моему разумению, следующую присягу.
- Я направлю режим больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости. Я не дам никому просимого от меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла. Но чисто и непорочно буду проводить я свою жизнь и свое искусство. В какой бы дом я не вошел, я войду для пользы больного, будучи далек от всего намеренного, неправедного и пагубного, особенно от любовных дел с женщинами и мужчинами, свободными и рабами. Чтобы при лечении - а также и без лечения - я ни увидел и ни услышал касательно жизни людской из того, что не следует когда-либо разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной. Мне, нерушимо выполняющему клятву, да и будет дано счастье в жизни и в искусстве и слава у всех людей на вечные времена; преступающему и дающему ложную клятву да будет обратное этому.
Я открыла глаза и увидела, что он смотрит на меня с глубокой задумчивостью.
- Э ... часть клятвы - только традиция, - пояснила я.
Уголок его рта дернулся.
- Я вижу, - сказал он. - Первая часть немного языческая, но во второй части мне нравится, что ты не будешь никого обольщать.
- Думаю, тебе нравится, - сказала я сухо. - Честь капитана Леонарда в безопасности рядом со мной.
Он слегка фыркнул и прислонился к лестнице, медленно проводя рукой по своим волосам.
- Значит, так принято среди врачей? - спросил он. - Вы считаете себя обязанными помогать всем, даже врагам?
- Это не имеет значения, если они больны или ранены.
Я всматривалась в его лицо, ища в нем понимание.
- Да, в общем, - медленно произнес он. - Я сам иногда даю клятву и никогда просто так.
Он взял мою правую руку, положив пальцы на мое серебряное кольцо.
- Но, все же, некоторые клятвы стоят больше, чем другие, - сказал он, всматриваясь в свою очередь в мое лицо.
Он стоял очень близко ко мне, солнце просвечивало сквозь полотно рукавов его рубашки, и кожа на его руках отливала бронзой, контрастируя с моими белыми пальцами и серебром обручального кольца.
- Да, - сказала я мягко, отвечая на его мысль. - Ты знаешь, что да, - я положила левую руку с сияющим золотым кольцом на его грудь. - Но если можно исполнить одну клятву, не нарушая другую ...
Он вздохнул так глубоко, что моя рука на его груди двинулась, потом наклонился и очень нежно поцеловал меня.
- Ну что ж, я не хочу, чтобы ты нарушила клятву, - произнес он, выпрямляясь с кривоватой улыбкой на лице. - Ты уверена в своей прививке? Она действительно помогает?
- Помогает, - уверила я его.
- Может быть, мне следует пойти с тобой, - сказал он, немного хмурясь.
- Ты не можешь. У тебя нет прививки, а тиф страшно заразный.
- Ты полагаешь, что это тиф, только со слов Леонарда, - заметил он. - Ты не знаешь это точно.
- Нет, - согласилась я, - но есть только один способ узнать наверняка.
Меня подняли на палубу с помощью люльки, страшно раскачивающейся в воздухе над пенными волнами. Я позорно приземлилась, растянувшись на палубе. Как только я встала на ноги, то с удивлением обнаружила, что палуба военного корабля ощущалась более устойчивой по сравнению с крошечным покачивающимся ютом "Артемиды", оставшейся где-то внизу. Словно я стояла на скале Гибралтар.
Мои волосы растрепались во время поездки между двумя судами, я собрала их и закрепила, как могла. Потом забрала свою аптечку у гардемарина, который держал ее.
- Покажите быстрее, где они, - сказала я. Ветер был довольно свежий, и я понимала, что для обеих команд было достаточно трудно удерживать суда рядом друг с другом.
Это было в межпалубном отсеке, довольно тесном и освещенном висящими на потолке нефтяными фонарями, которые слегка покачивались с поднятием и падением судна. Ряды гамаков с мужчинами находились в тени, покрытые тусклыми пятнами света от фонарей вверху. Они походили на стадо китов или спящих морских животных, лежащих рядами и покачивающимися с движением волн под ними.
Зловоние было ошеломляющим. Воздух проникал сюда сквозь вентиляционные шахты с верхней палубы, но их было немного. Хуже запаха немытых тел, был кислый запах рвоты и тяжелая удушающая вонь кровавого поноса, которым были забрызганы гамаки страдальцев, не имеющих сил спуститься к немногочисленным горшкам. Мои ботинки стучали по полу с противным чмокающим звуком.
- Дайте больше света, - приказала я молоденькому гардемарину, которого отрядили сопровождать меня. Он держал платок возле лица и выглядел испуганным и несчастным, но повиновался, пододвинув фонарь так, чтобы я могла рассмотреть ближайший гамак.
Его обитатель застонал и отвернул лицо, когда свет упал на него. Он блестел от пота, и его кожа была горячей на ощупь. Я подняла его рубашку и ощупала его живот, он был тоже горячий, вздутый и твердый. Пока я осторожно нажимала тут и там, мужчина корчился, как червь на крючке, жалобно стоная.
- Все хорошо, - успокаивающе произнесла я, убеждая его распрямиться. - Я помогу вам. Вы скоро почувствуете себя лучше. Позвольте посмотреть ваши глаза. Да, так.
Я подняла ему веко, его зрачок сузился от света, коричневые глаза покраснели от страдания.
- Христос, уберите свет! - выдохнул он, отдергивая голову. - У меня голова раскалывается от него!
Лихорадка, рвота, брюшные судороги, головная боль.
- Вас морозит? - спросила я, махнув гардемарину убрать фонарь.
Ответ был скорее стоном, чем словом, но утвердительным. Даже в темноте я могла видеть, что многие из мужчин гамаках были завернуты в одеяла, хотя внизу было жарко и душно.
Если бы не головная боль, это мог быть простой гастроэнтерит, но тогда не могло быть так много больных. Было что-то очень инфекционное, я была в этом уверена. Не малярия, гуляющая от Европы до Карибского моря. Сыпной тиф, передаваемый платяной вошью, распространялся очень быстро в такой скученности, как здесь, и признаки были похожи, но с одним отличием.
У этого моряка не было характерной сыпи на животе, и у следующего, но у третьего была. Светло-красные розетки выступали на липкой бледной коже. Я твердо нажала на одну, и она исчезла, проявившись мгновения спустя, когда кровь вернулась к коже. Я прошла между гамаками, тяжелые потные тела давили на меня с обеих сторон, и вернулась к трапу, где меня ждали капитан Леонард и два гардемарина.
- Это тиф, - сказала я капитану. Я была в этом уверена, насколько можно быть уверенной без микроскопа и посева крови.
- О? - его перекошенное лицо оставалось испуганным. - Вы знаете, как его лечить, миссис Малкольм?
- Да, но это будет не легко. Больных нужно перенести наверх, вымыть и поместить там, где есть доступ свежему воздуху. Кроме того, у них должна быть жидкая пища и много воды - кипяченной воды, это очень важно! - и их нужно обтирать губкой, чтобы снять жар. Но самая большая задача, это избежать заражения остальной команды. Нужно сделать несколько вещей ...
- Сделайте это, - прервал он. - Я дам вам в подчинение здоровых мужчин, свободных от работы, говорите им, что делать.
- Хорошо, - сказала я, с сомнением оглядывая окружение. - Я могу начать и научу вас, что делать дальше, но это очень большая работа. Капитан Рейнс и мой муж торопятся продолжить путь.
- Миссис Малкольм, - сказала капитан искренне, - я буду вечно благодарен вам за любую помощь, которую вы можете оказать. Нам нужно срочно прибыть на Ямайку, и если команда не будет спасена от болезни, мы никогда туда не придем.
Он говорил с большой серьезностью, и я почувствовала острый приступ жалости к нему.
- Хорошо, - сказала я со вздохом. - Отправьте мне для начала дюжину крепких моряков.
Я поднялась на ют, подошла к перилам и махнула рукой Джейми, который стоял возле штурвала "Артемиды", глядя вверх. Я ясно видела его лицо, несмотря на расстояние, оно было озабоченным, но на нем появилась широкая улыбка, как только он увидел меня.
- Ты спускаешься? - крикнул он, приставив ладони ко рту.
- Еще нет! - крикнула я в ответ. - Мне нужно два часа!
Я подняла два пальца на случай, если он не услышал, и отошла от перил, но прежде я увидела, что улыбка исчезла с его лица. Он услышал.
Я проследила, чтобы больных разместили на палубе возле юта, а команда моряков сняла с них грязную одежду и вымыла их губкой с морской водой, подаваемой насосом. Я была в камбузе, давая инструкции коку и его команде о предосторожностях при готовке пищи, когда почувствовала движение палубы под моими ногами.
Кок, с которым я разговаривала, протянул руку и захлопнул створку шкафа позади него. С удивительным проворством он тут же подхватил кастрюлю, слетевшую с верхней полки, вернул назад ветчину, выскользнувшую из нижнего шкафа, и закрыл крышкой котел, кипящий на огне.
Я уставилась на него в удивлении. Я видела, как Мерфи исполнял этот балет всякий раз, как "Артемида" резко меняла курс.
- Что ... - произнесла я, но проглотила вопрос и бросилась на ют со всей доступной мне скоростью. Мы уже шли полным ходом. Каким бы большим и основательным не был "Порпос", я чувствовала вибрацию, пробегающую по его килю.
Я выскочила на палубу, чтобы обнаружить облако натянутых парусов вверху, и "Артемиду", оставшуюся далеко позади. Капитан Леонард стоял возле рулевого, глядя назад на "Артемиду", пока боцман выкрикивал команды матросам.
- Что вы делаете? - закричала я. - Вы проклятый маленький ублюдок, что здесь происходит?
Капитан смущенно взглянул на меня, но его челюсти были упрямо сжаты.
- Мы должны прийти на Ямайку в предельно сжатые сроки, - сказал он. Его щеки раскраснелись от морского ветра или, возможно, от стыда. - Я сожалею, миссис Малкольм ... действительно я сожалею, но необходимость ...
- Ничего подобного! - яростно воскликнула я. - Разворачивайтесь! Остановите судно! Бросьте якорь! Вы не можете увезти меня таким образом!
- Мне очень жаль, - упорно повторил он. - Но нам настоятельно требуются ваши услуги, миссис Малкольм. Не волнуйтесь, - произнес он, безуспешно стараясь казаться уверенным. Он потянулся, чтобы похлопать меня по плечу, но передумал и уронил руку.
- Я обещал вашему мужу, что флот его величества предоставит вам жилье на Ямайке, пока "Артемида" туда не прибудет.
Он вздрогнул, взглянув на мое лицо, очевидно опасаясь, что наброшусь на него - и не без основания.
- Что вы имеете в виду, когда говорите, что обещали моему мужу? - сказала я, скрипя зубами. - Вы хотите сказать, что Дж ... мистер Малкольм разрешил вам похитить меня?
- Э ... нет. Нет, он не разрешил, - капитан, казалось, находил наш разговор слишком напряженным. Он вытащил из кармана платок и вытер лоб и затылок. - Боюсь, он был довольно непреклонен.
- Непреклонен? Ну что ж, я тоже! - я топнула ногой по палубе, метя по носку его сапога, и не попала только потому, что он проворно отпрыгнул назад. - Если вы считаете, что я буду помогать вам, вы проклятый похититель, то советую вам передумать!
Капитан убрал свой платок и стиснул зубы.
- Миссис Малкольм, вы заставляете сказать мне то, что я говорил вашему мужу. "Артемида" плывет под французским флагом и с французскими документами, но половина ее команды англичане и шотландцы. Я, возможно, мог бы насильно завербовать их на свой корабль, так как мы остро нуждаемся в дополнительных руках. Вместо этого я согласился не трогать их, взамен за вашу медицинскую помощь.
- Значит, вы решили насильно завербовать меня. И мой муж согласился на ... эту сделку?
- Нет, не согласился, - сухо произнес молодой человек. - Капитан "Артемиды" однако внял моим аргументам.
Он моргнул, глядя на меня, его глаза распухли от бессонницы, а большой мундир болтался на его тощем теле. Но несмотря на юность и неряшливый вид, он сохранял достоинство.
- Я должен просить вашего прощения, миссис Малкольм, за такое неджентльменское поведение, но действительно, я нахожусь в отчаянном положении, - сказал он просто. - Вы можете стать нашим единственным шансом. И я должен воспользоваться им.
Я открыла рот, чтобы ответить, но закрыла, не произнеся ни слова. Несмотря на всю мою ярость - и глубокую тревогу о том, что может сказать Джейми, когда мы снова встретимся - я немного сочувствовала ему в его трудном положении. Было весьма вероятно, что без медицинской помощи он мог потерять большую часть своей команды. Да и с моей помощью мы не смогли бы избежать смертей, но мне не хотелось думать о такой перспективе.
- Хорошо, - сказала я сквозь зубы. - Хорошо! - Я взглянула за перила на уменьшающиеся паруса "Артемиды". Я никогда не страдала морской болезнью, но сейчас я чувствовала пустоту в желудке, когда судно - и Джейми - остались далеко позади. - По-видимому, у меня нет большого выбора. Мне нужно, как можно больше мужчин, чтобы вычистить межпалубный отсек, и ... ах, да, у вас есть какой-нибудь спирт на борту?
Он выглядел слегка удивленным.
- Спирт? Есть ром для грога, и возможно немного вина в оружейном хранилище. Это подойдет?
- Если у вас только это, то подойдет, - я попыталась отрешиться от своих эмоций, чтобы справиться с задачей. - Я полагаю, мне нужно поговорить с вашим экономом.
- Да, конечно. Идемте со мной.
Леонард подошел к трапу, ведущему вниз, и остановился, смущенной жестикуляцией предлагая мне спускаться первой. "Чтобы случайно не увидеть мои ноги", - предположила я и, кусая губы со смесью гнева и смеха, стала спускаться вниз.
Я только достигла основания лестницы, когда наверху раздались возбужденные голоса.
- Нет, я говорю, не беспокой капитана! Неважно что ты хочешь сказать ...
- Дайте мне пройти! Я говорю вам, если я сейчас не скажу ему, будет поздно!
Потом раздался внезапно резкий голос Леонарда.
- Стивенс? В чем дело?