Мрак. Стужа. Метель. Ветер продувает насквозь, неприятно скукожил яйца и превратил член в ледяной колокольчик. Надо было надеть подштанники, но кто ж знал. Зачем ты вцепился в рукоятку пистолета? Отпусти. Нет. Спрячь куда-нибудь поглубже в куртку. Нет. Тут ещё целый километр топать. Нет. Так и пойду. Так спокойнее. Самая успокоительная вещь на свете - широкая шершавая рукоятка пистолета. Чувствовать прекрасный идеальный вес пороховой машинки. Околокилограмм раздатчика смерти. Убивайка. Нести смерть - хорошо, когда речь о смерти таким уёбкам, как Виталик-Мармелад. Какая же ты свинья, Витасик. Но не долго тебе осталось корчить свою гнусную рожу. Всего километр пройду и ты покойник. Это как судьба что ли. Неизбежность. Я вот сейчас протопаю в снежной мгле и уебашу тебя. Раз и навсегда.
Нет у меня никаких моральных предрассудков насчёт того что нельзя убивать таких людей как Мармелад. Нелюдей. Анти-людей. Мармелад самый худший человек на свете. Противоположность всему человеческому. Я не очень помню дословно семь смертных грехов. Но знаю точно - у Виталика нет ни одной добродетели. Он жрёт, как комбайн. Он трахает самых уродливых шлюх, без разбору, распространяя клубок венерических болезней. Он должен всем денег, но ему никогда их не хватает, потому что он торчит на всём сразу. Он гребёт и гребёт под себя. Он не умеет вести дела. Он на всех орёт. Но при этом он труслив, когда доходит до остросюжетного. Потом он рассказывает, что именно он решил все проблемы, поэтому он самый главный. Он ни во что не верит. И при этом он считает своё жирное пузо пупом земли. Боже, это самый удивительный людской тиран и долбоёб, тираннозавр среди долбоёбов.
А не боишься, что ты так сжал рукоятку, что когда дойдёшь - рука онемеет и дрогнет? Кисть и так травмирована. Болит от этого блядского холода, ноет. Возьмёт и откажет в нужный момент. Нет. Пистолет стал уже продолжением руки. Рука без оружия голая и слабая. Оружие делает мужчину. Мужчины иногда стреляют и в том их сила. Никогда не знаешь какой именно мужчина выстрелит, поэтому опасайся всех. Как-то так.
Каша под ногами. В морду летит колючий снег, слепит глаза, обжигает щёки и нос, режет острыми снежинками. Даже от мощных городских фонарей толку мало. Ничего не видно. Когда-то мой предок, который жил на окраине деревни, в последнем доме, обязательно каждый раз вешал фонарь в такую погоду, вроде маяка, чтобы случайный путник в ледяную пургу не сгинул в дороге вместе с лошадью, переночевал в тепле. Годами вешал и вешал, чтобы однажды спасти человека, хотя никто его не заставлял и не компенсировал расходы. Для добрых людей старался прадед. Но ты не добрый человек, Виталя, эта погодка как раз для такой твари. Сдохнешь и труп быстренько остынешь. Страшно поди зимой подыхать? Потом тебя в мёрзлую землю бросят. И будешь там в леднике лежать до весны, как куриная тушка в морозильной камере. А потом придёт пора для червячного банкета, когда напитавшись талой водой, ты сгниёшь до пищеварительного бульона. Ещё метров семьсот и пиздец Виталику. Я иду к тебе, общественно-опасный пидарас. Наконец ты прекратишь лыбиться и освободишь от себя планету. Я оказываю миру большую услугу. Сотня человек скоро радостно поднимут тост, что ты наконец удох. Новость мгновенно распространится, со скоростью пули. Они прямо почувствуют это событие кожей, как только ты откинешь копыта.
Как же скользко-то, а. Того и гляди наебнуться можно. Сверху грязное снежное месиво - взбитые сливки с дерьмом. А внизу ещё и лёд. Надо было другие ботинки надеть, эти как коньки. Упадёшь и сломаешь ещё раз руку. И Виталя-ушлёпок чудом выживет. Печальный вариант событий. Нет, так не будет. Поэтому шагай осторожней. Впереди тащится парочка молодёжи, парень с девушкой, держась за руки. Оба пухленькие и в дурацких шапках. Достойны друг друга. Еле переставляют ногами, никак не обойти их на узкой тропике. Может вы ещё втроём-вчетвером за руки возьмётесь, не? Грубить не хочется таким юнцам беззащитным. Просто я на взводе. Ну давайте уже быстрей, а. Что там нужно в таких случаях? "Лыжню!" кричать, чтобы вы поняли, что меня нужно пропустить?
А в голове крутится смешная идиотская песенка, вот ведь заело.
Мы идём -
Птицы-убийцы.
Походкой пингвиньей
По асфальту-льдине.
Да, именно так мы и идём. Наконец, на светофоре обогнал парочку влюблённых пингвинчиков. Немного терпения и спокойствия в такой важный момент. Потерпеть чутка. Всего триста метров сквозь проклятую снежную пелену и конец пидру Мармеладу. Ты, наверное, сейчас жрёшь что-нибудь на ночь. Ты ведь всё время жрёшь, ненасытная утроба. Одновременно угашен, чем только можно. Пердишь и рыгаешь одновременно. Трясёшь жировыми титьками под орущую музыку, чавкая гигантским бутербродом с майонезиком. Ты - машина по переработке этого мира в кал, гной и проклятия. Ты не человек, ты фурункул. И пора твой зловонные потроха выдавить. Я к тебе иду по злому морозу. Опасный, сука! Шаг за шагом. Ты даже не представляешь, как мало обыкновенных шагов осталось до твоей кончины. Вот ещё шажок и ещё. Я тебе покажу, где раком зимуют. А пока потрясись, потрясись, чмошник.
Я ненавижу такие тела.
И очень даже люблю ненавидеть.
Дайте подумать,
Как бы вас посильнее обидеть?
Может в пузо выстрелить с обреза?
Мы ведь вам явились антитезой
И пришли на праздник ваш убогий,
Проскользя по ледяной дороге,
Чтоб показать противоборство сил,
Играющих друг против дружки во вселенной.
Вы не такой уж и нетленный...
Бля. Да это ж про меня песенка практически. Это я иду к Витосу, самовару с говном, чтобы завалить его. Надо будет ещё накачать их треков. Очень в тему. Впереди поскользнулся и упал прохожий мужик. Портфель, пальто. Приличного вида. Как-то долго поднимается. Не отбил себе ничего? Надо всё-таки спросить. Человек человеку не враг же. Если только речь не о человеке-пердоплёте Мармеладе.
- Всё в порядке?
- Да. Спасибо, - мужик сверкнул в жёлтом тусклом свете благодарным взглядом, отряхиваясь.
- Очень скользко.
- Да. Очень.
Вроде всё ок, нормальный мужик, не пьяный. Иду дальше. Хорошо быть вежливым. Приятно. Не то что этот конченый мудак Виталя. Он в жизни не сказал ни одного вежливого слова. То удивительное существо, за которое было стыдно самому последнему нарколыге, за его поведение на людях. Ему все обязаны были заранее, хотя это он денег был должен всем, но по итогу почему-то должны именно ему. Мир крутился вокруг него, а он лишь загрязнял этот мир. Жидко срал на окружающих со своей весёлой карусели, разбрызгивая понос под действием центробежной силы. Эгоизм - это неправильно сказано. Мега-нарциссизм плюс тонна отвратительных привычек. Пиздостудень. Коллекция всего самого противного, омерзительных повадок, какие только существуют на свете. Уникум днища. Монстр. Даже не злодей. Про злодеев фильмы снимают. А таких надо просто мочить чем-нибудь увесистым. Его бы надо кувалдой, мотыгой убивать или дрелью дырок насверлить в башке, но жаль долго возиться придётся. Пистолет надёжнее. Сто метров и чрезвычайный гондон Мармелад помрёт.
Последняя прямая, продуваемая ветром. Ледяная крупа в морду. Так, вот тут натяни шарф повыше - в подъезде камеры Всевидящего Ока. Ветер натурально воет, как собака. Сраная метель. Но ничто тебя не остановит, пусть даже тут метеорит упадёт. У тебя цель. Высшая, какая только может быть. Смерть гниложопому упырю. Смерть. Смерть. Смерть. Код замка записан - 6, 2, 0, 3, 9, отлично, дверь открылась. Лифт. 7-й этаж. Ну. Вдохнул. Выдохнул. Вдохнул. Выдохнул. Накрутил глушитель. Предохранитель - снял. Помнишь, что нужно говорить, он же не откроет просто так? Да. Помню. Хорошо.
Постой немного. Слышно музыку у него в квартире, как обычно, ужасная шняга громыхает басами. Он точно дома. Жми на звонок. Ещё позвони несколько раз. Типа ты сердитый. Ждём. Ничего. Не открывает. Наебенился может и отключился? Ещё звони. Есть! Идёт, скотина. Тяжёлый топот пяток за дверью.
- Чё надо?
- Сосед снизу!
- Чё надо?
- Хватит шуметь уже, мне завтра на работу вставать!
- Пошёл на хуй!
- Сам пошёл! Слышь! Прекращай свою вечеринку, козёл! Я щас ментов вызову, если не прекратишь шуметь!
Сработало. Открывает. Вот оно, поросячье рыло Мармелада, пока самоуверенное. Нааа, по наглому ебальнику, ствол в лоб. За шкварник и вглубь вонючей хаты. Грохочет музыка. Вроде никого, кроме него. Пинком, подсрачником подальше в угол. Стреляй! Раз, два, три, четыре. Ползёт, сука. Ещё стреляй. Раз, два, три. Орёт. Визжит, в натуре как свинья. Ещё стреляй! Раз, два, три, четыре, пять, шесть. Щёлк-шёлк.
Хорошо взял кулеврину на двенадцать патронов. Ещё один в стволе. Всё исстрелял. Есть запасная обойма. Вот ведь живучая мразь. Дёрнулся! Вставляй вторую обойму! Нет. Всё. Не надо. Сдох. Это конвульсии. А ты ещё нож хотел брать. Да нож бы утонул в слоях виталиного сала. Тут надо гарпун метать, а не нож. Бронебойные патроны и самозарядную винтовку Педерсена надо было нести на бегемота.
Ну вот и нет Витали. Кончилась его витальность. Нелепо сложился вонючим мешком, мусорным пакетом нечистот, что пожирал и колол в себя, скопил за жизнь, если можно назвать это жизнью. Из дырок течёт тухлая отравленная кровь, чёрная, как грязь. Фу. Полегче стало. Как будто разрядился не только пистолет, а и сам. Не так страшно, как представлялось. Больше нервяка было. До. А сейчас даже хорошо. Да. Определённо. Сейчас похорошело заметно. Мир стал не замечательным, конечно, но явно лучше без одного явного ублюдка. Вырубай эту музыкальную похабщину, иначе она всю ночь шарманкой будет играть. Вот так. Надо уходить отсюда. Свет ещё выключи. Пока, Мармеладик, ты наверное уже в аду, на вертеле начинаешь первые круги наворачивать из миллиардов назначенных. "Крутиться надо!" - как ты говорил. Вот и покрутись там. Всё. Пошли.