Аннотация: В сто семнадцатую годовщину мученической смерти православного священника Георгия Гапона
Гапон у Нарвской заставы. Картина неизвестного художника.
О ТАИНСТВЕННОЙ НЕЗНАКОМКЕ БЛОКА
Левашово, Парголово, Озерки... 28 марта [10 апреля] 1906 года на одной из дач посёлка Озерки пригорода Санкт-Петербурга с особой жестокостью был убит 36-летний священник Георгий Гапон, самая крупная политическая фигура Первой русской революции. Впоследствии его оклеветали на целое столетие советской пропагандой и глупой народной молвой, как провокатора, и ни одного памятника в СССР не поставили, даже могилу не сохранили... Напомню, что во время событий Кровавого воскресенья 9 января 1905 года Георгий Гапон, являясь несомненным лидером российского рабочего движения, шёл вместе со всеми в первых рядах злополучного шествия к царю и только по случайности не был застрелен. Какой же он провокатор? Тем не менее, весь постреволюционный период советских школьников и студентов пичкали примитивной басней о "попе Гапоне", который заманил тысячи безоружных людей под солдатские пули, корыстно действуя по наущению царской охранки. Машина дискриминации поработала столь основательно, что имя "Гапон" в народе стало нарицательным, а сюжет попа-провокатора проник в литературные произведения и кинофильмы.
Менее чем через месяц после злодеяния в Озерках, 24 апреля [7 мая] того же 1906 года, и за неделю до официального обнаружения тела убитого, поэт-символист Александр Блок, пребывая в смутном душевном состоянии, "набросал с натуры" в привокзальном ресторане станции Озерки Приморской железной дороги знаменитые строки своей "Незнакомки":
...А рядом у соседних столиков
Лакеи сонные торчат,
И пьяницы с глазами кроликов
"In vino veritas!" кричат.
И каждый вечер, в час назначенный...
Леон Бакст. Иллюстрация к стихотворению "Незнакомка", 1907 год.
Эти два события - убийство священника Гапона и написание Блоком "Незнакомки" - исследователи никогда не сближали, что очень странно, поскольку их хронология и сама география места прямо указывали на такую связь. Возможно, что связь была мистической, спиритуальной. Сознательно поэт мог и не знать тогда, что именно в Озерках убит крупнейший лидер рабочего движения, по харизматичности и своему влиянию на людей, особенно женщин, превосходивший Григория Распутина, столь же жестоко убитого через десять лет.
Дело в том, что первое анонимное сообщение об убийстве появились в печати только 19 апреля, без указания точного места преступления, и большого доверия информация не вызывала. По воспоминаниям друзей, Александр Блок именно в этот период со странной настойчивостью, день за днём, приезжает в Озерки и подолгу сидит в привокзальном ресторане с бутылкой вина, отрешённо посматривая через "венецианские окна" на проходящие поезда. В один из таких дней, а именно 24 апреля, и была написана "Незнакомка". Общая синхронность событий есть, но прямой связи между ними нет, поэтому правомерна лишь версия о связи сверхчувственной периода сорока дней, когда ещё активен эфирный двойник.
"...В детстве Гапон был очень религиозен и отличался склонностью к мистике; любил слушать рассказы о жизни святых и мечтал, как они, совершать чудеса. Наибольшее впечатление на него произвёл рассказ о святом Иоанне Новгородском, которому удалось оседлать беса и съездить на нём в Иерусалим. Гапон стал мечтать о том дне, когда и ему представится случай "поймать чёрта"..." (Википедия, январь 2023)
В последние годы появились источники, где прямо сказано, что идейным организатором убийства Георгия Гапона являлся настоящий провокатор и многолетний платный агент царской охранки Евно Азеф, который по совместительству возглавлял боевое крыло партии эсеров и в 1908 году был разоблачён революционером Владимиром Бурцевым. Можно сказать, что российская контрреволюция, свершившаяся в октябре 1917 года, свою первую большую победу над Революцией одержала ещё в 1906 году, и произошло это в районе расположения озёр, одно из которых сохранило в своём названии финское имя чёрта: Паркола. Но если продвинуться от этих мест немного на запад, километров на десять, то можно попасть в Сестрорецкий Разлив и знаменитый Шалаш, где Ленин и Зиновьев скрывались от ареста летом 1917 года. Россия большая, но всё рядом.
Станция Озерки в 1914 году
Знаменитую "Незнакомку" Александра Блока только по недоразумению, либо преднамеренности, можно отнести к произведениям исключительно лирико-романтическим, навеянным личными мотивами, не заметив мотивов инфернальных и зловещих. Всего там тринадцать четверостиший, число нехорошее. В первых шести звучит нарастающее человеческое и даже вселенское равнодушие, вслед за которым приходит призрак одинокой женщины в чёрном, подобно ангелу смерти, подобно будущим вдовам, годами "в час назначенный" обивавшим пороги ВЧК и НКВД, но всё ещё сильным и красивым. На женщине "шляпа с траурными (!) перьями", и приходит она с неумолимой регулярностью "каждый вечер", напоминая автору (а он "смирен и оглушен"), что Ад - это постоянное повторение того же самого. По мрачной тональности данное произведение можно сравнить с "Островом мёртвых" Рахманинова.
Могила Георгия Гапона на Северном кладбище в первые годы после убийства.
Уже в апреле 1906 года Александр Блок почувствовал, и это дано настоящим поэтам-вестникам, приближение чего-то страшного, неотвратимого, что отныне кровавым безумием разольётся из Озерков по всей стране, словно "Красный смех" Леонида Андреева и Передоновский пожар из "Мелкого беса" Федора Сологуба. Тело знаменитого священника, растерзанное убийцами и судмедэкспертами, было захоронено почти по месту преступления, немного южнее будущего Левашовского аэродрома, на окраине Северного кладбища, и впоследствии могила затерялась, а исполнители злодеяния не понесли наказания. Георгий Гапон стал первенцем и предтечей многих тысяч последующих "политических", убитых и безымянно захороненных за длинным зелёным забором Левашовской пустоши.
ЗЕЛЁНЫЙ ЗАБОР
Долгие годы я был убеждён, что двух братьев моего деда, Ильи Николаевича Яковлева, расстреляли именно в Левашово, и оказался не прав...
Не прав потому, что всех там захороненных "исполняли" по приговорам троек ОСО где-то в Ленинграде. Скорее всего - в глухих подвалах "серого дома" на Литейном. И только потом, по мере накопления, покойников привозили машинами в Левашово, хоронить да прятать, - за чёрными железными воротами и зелёным забором: деревянным, без единой щёлочки, не менее трёх метров высоты и очень длинным... Когда к нему подходишь и шагаешь вдоль, то с внутренней стороны слышишь лязг цепи о проволоку и близкое дыхание сопровождающей тебя собаки, - тренированной, почти никогда не лающей. Говорю так, потому что знаю. Я много раз ходил вдоль этого забора после работы, с начала лета до сентября 1979 года, завершая срочную службу в СА, совершенно не предполагая, что где-то там, где внимательно дышит собака, захоронены два родных брата моего деда: Иван и Владимир.
Начинал свою службу в Ленинградской области, с Касимовской учебки, осенью 1977 года. После обучения попал на Север заряжать аккумуляторы военных вертолётов возле создаваемого стратегического аэродрома, бетонку которого почти ежедневно обмерял кроссами, избавляясь от семилетнего никотина. Гарнизон находился в 15 километрах южнее Апатит, сейчас это гражданский аэропорт "Хибины" с руинами наших казарм неподалёку. Действительно, оттуда хорошо видны Хибинские горы, и километров 500 по прямой будет до карельской Медвежьей Горы (Сандармох), где был расстрелян ещё один родной брат моего деда, бывший офицер Русской Императорской армии Николай Яковлев. Четвёртого родного брата, Михаила, после ареста в 1938 году в Ленинграде, смерть настигла, предположительно, где-то в Удмуртии, согласно скупым данным, появившимся недавно в Открытом списке Мемориала. Про самого старшего Александра до сих пор ничего не известно. Возможно, что он не дожил до гильотины сталинского Госплана и умер своей смертью, либо погиб в Русско-Японской войне или Гражданской. По-прежнему ничего не известно об их детях и близких родственниках.
Несколько слов о том, как с Мурманской области я вновь возвратился в Ленинградскую и оказался в Левашово.
В конце 70-х наш многонациональный под-Апатитский гарнизон по степени бардака, конфликтов и разгильдяйства - не только солдатского, но и офицерского - был таков, что, если рассказать много, так никто не поверит, поэтому расскажу мало. Именно там я впервые понял с предельной ясностью, что Союзу Нерушимому осталось всё да ничего. Хоть и не было ещё Афгана, и кое-где в казармах валялись кресла, поснятые с южнокорейского Боинга, ракетами посаженного на лёд одного из озёр в Карелии, - но близился, близился конец империи зла, подлости и тупости.
Траву в этом гарнизоне никогда не красили перед приездом генералов, и многие офицеры первыми козыряли прапорщику, начальнику продсклада. Да не просто козыряли, а с наклоном туловища и едва заметным проносом фейса вперёд, словно в этот момент кто-то незримый бил их слегка по затылку... Впрочем, продуктовый прапор Вася Кузнецов, ходивший всегда грудь нараспашку, мог и не заметить этих нюансов, потому что: "Все вы тут у меня кормитесь, озлы позорные, если каждому отвечать, так никаких рук не хватит!"
В нашей части дисциплина была такая, что старшину ротного дембеля могли запереть в каптёрку, если сильно достанет своим занудством. В соседнем инжбате, который вскоре окажется в Кандагаре, - и того веселее, к ним в казарму офицеры вообще не заглядывали: опасно! Если прилетит сапог, то это ничего, а вдруг табуретка?
В столовую мы ходили примерно так. Небрежно строились и начинали обычным шагом, затем постепенно ускорялись... и в конце уже бежали эту стометровку, чтобы первыми вломиться в зал, где чёрный плиточный пол всегда смачно засален, а двойные двери, если не сорваны, то едва болтаются на петлях. Главная задача - устоять на ногах, не упасть на скользком полу внутри, где сразу же начиналась борьба за пайку, иногда и драка, самая настоящая, до крови. Дежурные офицеры, случалось, хватались за пистолет в попытке навести порядок, но обычно делали вид, что всё нормально: день прошел и ... с ним.
Примерно за полгода до дембеля нас, десять человек, самых смутьянов, с подачи нового замполита, капитана N...валя (про которого говорили, что он подшитый алкаш, изгнанный из контингента в Германии), отправили на постройку гаража военной техники и кирпичных стен в Левашовский гарнизон, к таким же летунам с голубыми погонами. У них мы и квартировались в казарме. Там даже дневальные стояли возле тумбочки и честь отдавали по субординации. Да, в наказание нам уготовили затяжной трудовой дембель, зато появилась возможность побыстрее разъехаться по домам. Поработали мы не слабо, но и уволились раньше всех.
Слева автор, на постройке гаража военной техники в Левашово.
Если мысленно пройти вперёд мимо нас и столбов освещения, то вскоре покажется
КПП гарнизона, а за ним, через дорогу, таинственный Зелёный забор. Июль 1979 г.
Объекты дембельской стройки находились неподалёку от вышеупомянутого Зелёного забора, метрах в двухстах. В конце 70-х годов прошлого века гражданские и военные в Левашово ещё не знали, что это - место массовых захоронений в количестве порядка 45 тысяч человек, убитых по прихоти властей, фактически без суда и следствия. Убитых настолько незаметно для жителей России, что знаменитый советский слоган "никто не забыт, ничто не забыто" мог звучать для их памяти лишь дьявольской насмешкой.
Тайна огороженной Левашовской пустоши продержалась до 1989 года. Только представьте. Почти десять воинских бригад по численности, то есть половина полноценной армии тихонечко лежала за забором, в основном - с довоенных времён, и никто о них не вспоминал, кроме тех, кто имел онтологическую связь с исполнителями, изредка подсыпая песочек на проседающие места захоронений. Снаружи это выглядело так: огромная охраняемая территория, без малейшей маркировки, более полувека вплотную прилегает к населённому пункту и большому военному гарнизону, словно аномальная Зона 51!
Изредка случались форс-мажоры. Местные вояки рассказывали, что однажды во время учений за забор случайно занесло парашютиста, так охранники внутри живенько набросились, завернули его в свой же купол, словно куклу, и выбросили наружу, не дав что-либо рассмотреть и расспросить. Возникали версии. Быть может, на данной территории ведутся секретные научные исследования, или готовят космонавтов для полётов на другие планеты?
Лишь раз в местном автобусе услышал я досужий разговор, когда пожилая женщина, вмешавшись, скороговоркой произнесла: "С 36 года там высшая мера наказания". Сказала, словно выдохнула, и умолкла. На том и закончилось обсуждение. Впоследствии, припоминая её слова, я долго был убеждён, что дедов расстреляли именно в Левашово.
Вот так жизнь водит нас тайными тропами, словно хочет сказать о чём-то. Или водят нас неупокоенные души? Сколько их в России, как вы думаете?
![[]](/img/n/nowikow_aleksandr_nikolaewich/gapon_neznakomka_i_zelenyj_zabor/1.gaponunarwskojzastawy.kartinaneizwestnogohudozhnika.png)
![[]](/img/n/nowikow_aleksandr_nikolaewich/gapon_neznakomka_i_zelenyj_zabor/2.leonbakst.illjustracijakstihotworenijuneznakomka.png)
![[]](/img/n/nowikow_aleksandr_nikolaewich/gapon_neznakomka_i_zelenyj_zabor/snimokekrana2023-04-12w22.57.03.png)
![[]](/img/n/nowikow_aleksandr_nikolaewich/gapon_neznakomka_i_zelenyj_zabor/3.stancijaozerkiw1914godu.png)
![[]](/img/n/nowikow_aleksandr_nikolaewich/gapon_neznakomka_i_zelenyj_zabor/4.mogilageorgijagaponanasewernomkladbishewperwyegodyposleubijstwa.png)
![[]](/img/n/nowikow_aleksandr_nikolaewich/gapon_neznakomka_i_zelenyj_zabor/5.slewaawtornapostrojkegarazhawoennojtehnikiwlewashowoijulx1979g.png)